ту мне поведал Оррин П.Квест. Так что десятки тебе не обломится. - Вот как? Мой собеседник даже не моргнул глазом. Не шевельнул ни единой мышцей лица. Словно черепаха. - Ты лучше не хами, - сказал он. - Мне хамить опасно. Взяв из пепельницы свою сигарету, он выпустил тонкую струйку дыма. Неприязненно поглядел на меня сквозь нее серыми глазами. Я тоже достал сигарету и почесал ею подбородок. - А что происходит с теми, кто вам нахамит? - поинтересовался я. - Вы заставляете их подавать вам парик? - Оставь мой парик в покое, - злобно ответил мужчина. - Виноват, - сказал я. - У входа висит объявление "Мест нет". Почему же ты пришел сюда искать комнату? - Вы не расслышали меня, - сказал я. - Оррин П.Квест. Имя я произнес отчетливо. Но это не улучшило его настроения. Наступила мертвая тишина. Мужчина внезапно повернулся и сунул в чемодан стопку носовых платков. Когда он обернулся снова, взгляд его был, мягко говоря, настороженным. Да и все лицо дышало настороженностью. - Он твой друг? - небрежно спросил лысый. - Вместе росли, - ответил я. - Тихий парень, - неторопливо сказал мой собеседник. - Я с ним не вожусь. Он вроде работает в компании "Кал-Вестерн"? - Работал, - сказал я. - Вот как. Уволился? - Выперли. Мы продолжали глядеть друг на друга. Это ни к чему нас не привело. И он, и я слишком много глядели на людей, чтобы ждать от этого чуда. Собеседник снова сунул в рот сигарету и сел на кровать рядом с чемоданом. Заглянув в этот чемодан, я увидел выглядывающий из-под небрежно свернутых трусов квадратный торец рукоятки пистолета. - Квест не живет здесь уже десять дней, - задумчиво произнес мой собеседник. - И думает, что комната до сих пор не занята. - Судя по регистрационной книге, она свободна, - заметил я. Собеседник презрительно фыркнул. - Этот пьянчуга небось уже месяц не заглядывал в книгу. Слушай... постой, постой. Взгляд его стал пристальным, а рука поползла к чемодану и лениво поправила что-то возле пистолета. Когда он убрал руку, пистолет был уже не виден. - Я с утра какой-то рассеянный, вот сразу и не допер, - сказал он. - Ты сыщик. Что вынюхиваешь? - Совершенно ничего. Просто захотелось узнать, как вы оказались в этой комнате. - Перебрался из двести пятнадцатой напротив. Эта получше. Вот и все. Ничего загадочного. Удовлетворен? - Полностью, - ответил я, глядя на руку, которая могла оказаться и возле пистолета. - Откуда ты? Из городской полиции? Покажи значок. Я промолчал. - Не верю, что у тебя нет значка. - Покажи я его, вы вполне можете заявить, что это подделка. Значит, ваша фамилия Хикс? На его лице отразилось удивление. - Джордж У.Хикс, - сказал я. - Так записано в регистрационной книге. Комната двести пятнадцать. Вы только что сказали, что перебрались оттуда. Будь здесь у вас классная доска, я записал бы эти слова. - Давай уж не будем играть в прятки, - сказал мой собеседник. - Верно, я Хикс. Рад познакомиться. Как твоя фамилия? Он протянул мне руку. Я пожал ее, но без особого энтузиазма. - Марлоу. Филип Марлоу. - Знаешь что, - вежливо сказал Хикс, - ты ужасный лгун. Я засмеялся ему в лицо. - Смешками ничего не добьешься, малыш. Что ты за птица? Я вынул бумажник и протянул ему визитную карточку. Он внимательно изучил ее и постукал ребром карточки по фарфоровой коронке. - Может, он куда уехал, только мне не сказал, - съехидничал Хикс. - Грамматика у вас такая же скверная, как и парик, - сказал я. - Лучше оставь парик в покое! - крикнул он. - Да не съем я его. Не настолько уж голоден. Хикс, выставив правое плечо, шагнул вперед и, опустив губу, злобно зарычал. - Не бейте меня. Я застрахован; - сказал я. - Тьфу ты, черт. Все шуточки, шуточки. - Он пожал плечами и вернул губу на место. - Что у тебя за дело? - Ищу Оррина П.Квеста. - Зачем? Я не ответил. Помолчав, Хикс сказал: - Ладно. Я и сам осторожный человек. Потому и съезжаю отсюда. - Не нравится дым марихуаны? - И дым, - спокойно сказал он, - и еще кое-что. Потому-то Квест и убрался отсюда. Человек он приличный. Как и я. Думаю, что несколько крепких парней нагнали на него страху. - Понятно, - сказал я. - То-то он не оставил нового адреса. А с какой стати было его пугать? - Ты ведь только что говорил о марихуане. Он же такой тип, что мог донести в полицию. - В Бэй-Сити? - спросил я. - На кой это ему? Что ж, спасибо, мистер Хикс. Далеко уезжаете? - Нет, - ответил он. - Не особенно. Не дальше, чем нужно. - Чем промышляете? - Промышляю? - Хикс скорчил обиженную гримасу. - Ну да. Что изымаете у людей? Как добываете деньги? - Ты заблуждаешься на мой счет, братец. Я оптометрист на пенсии. - Тогда зачем вам пистолет? - Я указал на чемодан. - Нечего тут строить догадки, - кисло ответил Хикс. - Это фамильная ценность. И снова взглянул на мою визитную карточку. - Частный детектив, вот как? - сказал он задумчиво. - Какой работой в основном занимаешься? - Любой относительно честной, - ответил я. Хикс кивнул. - "Относительной" - понятие растяжимое. И "честной" - тоже. Я хмуро покосился на него. - Вы совершенно правы. Давайте в один прекрасный день встретимся и подрастянем их. Потом вырвал свою карточку из его пальцев и сунул в карман. - Спасибо, что уделили мне время. Я вышел, закрыл дверь и постоял у нее, прислушиваясь. Не знаю, что я надеялся услышать. Ничего и не услышал. У меня создалось впечатление, что Хикс стоит на том же месте, глядя на дверь. Громко топая, я пошел по коридору и остановился у лестницы. Мимо фасада проехал автомобиль. Где-то закрылась дверь. Я тихо вернулся к комнате 215, открыл отмычкой замок и вошел. Бесшумно закрыв и заперев дверь, я стал ждать у косяка. 5 Джордж У.Хикс оставался в комнате не больше двух минут. Вышел он так тихо, что я не услышал бы, если бы не ждал этого. Легкий металлический щелчок поворачивающейся дверной ручки. Неторопливые шаги. Дверь очень осторожно закрылась. Шаги удалились. Вдали еле слышно заскрипели ступени. Потом тишина. Я ждал, когда хлопнет парадная дверь. Но она не хлопала. Я вышел и снова направился к лестнице. Снизу послышалось, как кто-то осторожно дергает дверь. Я глянул вниз и увидел, что Хикс входит в квартиру управляющего. Дверь за ним закрылась. Я ждал, что послышатся голоса. Никаких голосов. Пожав плечами, я вернулся в номер 215. Комната производила впечатление жилой. На туалетном столике небольшой радиоприемник, под незастланной кроватью обувь, на потрескавшийся зеленый абажур, чтобы свет сквозь щели не резал глаза, наброшен старый халат. Я осмотрел все, словно оно могло что-то означать, потом, вышел и запер дверь. Затем совершил еще одно паломничество в номер 214. Дверь на сей раз была не заперта. Я торопливо, тщательно обыскал комнату и не нашел никаких следов Оррина П.Квеста. Да и не надеялся найти. Для такой надежды не было оснований. Но произвести осмотр никогда не мешает. Спустившись по лестнице, я прислушался у квартиры управляющего. Ничего не услышав, я вошел и положил на письменный стол ключи. Лестер Б.Клозен в бесчувственном состоянии лежал на диван-кровати лицом к стене. Обыскав письменный стол, я обнаружил старую бухгалтерскую книгу, в которой, видимо, отмечались только квартирная плата и текущие расходы. Бросил взгляд на регистрационную книгу, не заполненную по нынешний день, что вполне объяснялось состоянием лежащего на диван-кровати управляющего. Оррин П.Квест съехал. Кто-то другой занял его комнату. А кто-то еще занимал комнату, записанную за Хиксом. Замухрышка, считавший деньги на кухне, прекрасно ладил с жильцами. То, что он не расставался с ножом и пистолетом, было просто проявлением эксцентричности, не требующей на Айдахо-стрит никаких комментариев. С крючка рядом со столом я снял тонкий телефонный справочник Бэй-Сити. Найти человека с прозвищем "Док" или "Вине" и телефонным номером 13572 представлялось не такой уж сложной задачей. Я стал вновь листать регистрационную книгу. И правильно сделал. Страница, где был записан Оррин П.Квест, оказалась вырванной. Осторожный человек мистер Джордж У.Хикс. Весьма осторожный. Закрыв регистрационную книгу, я посмотрел на Лестера Б.Клозена, поморщился от затхлости, тошнотворно-сладковатого запаха джина и чего-то еще и направился к двери. Возле нее у меня впервые мелькнула какая-то мысль. Мертвецки пьяный человек должен громко храпеть. Вовсю, с перерывами, бульканьем и рычаньем. Но Клозен не издавал ни звука. Затылок его и плечи были прикрыты небрежно наброшенным коричневым солдатским одеялом. Вид у него был очень уютный, очень спокойный. Я подошел и склонился над ним. Одеяло на затылке почему-то оттопырилось. Я приподнял его. Из затылка мистера Лестера Б.Клозена торчала желтая четырехгранная рукоятка. На одной грани было напечатано: "Привет от скобяной компании Крамсена". Торчала рукоять чуть пониже затылочной кости. Это была рукоятка кулинарной пешни... Неторопливо, со скоростью тридцати пяти миль в час, я уехал из этого района. На окраине города я зашел в телефонную будку рядом с шоссе и позвонил в управление полиции. - Полиция Бэй-Сити. У телефона Мут, - произнес мягкий голос. - Айдахо-стрит, четыреста сорок девять, - сказал я. - В квартире управляющего. Фамилия его Клозен. - Да? - произнес тот же голос. - Ну и что же нам делать? - Не знаю, - ответил я. - Для меня это загадка. Но зовут этого человека Лестер Б.Клозен. Ясно? - Почему это так важно? - без малейшей подозрительности произнес мягкий голос. - Коронеру нужно будет знать, - сказал я и повесил трубку. 6 Возвратившись в Лос-Анджелес, я заперся в конторе с телефонным справочником Бэй-Сити. И через четверть часа установил, что телефон 13572 принадлежит некоему доктору Винсенту Лагарди, именующему себя невропатологом, дом его и приемная находятся на Вайоминг-стрит, в не совсем лучшем районе, судя по моей карте, но и не совсем за его пределами. Заперев справочник в стол, я отправился в аптеку на углу, съел бутерброд, выпил чашку кофе и из автомата позвонил доктору Винсенту Лагарди. Ответила женщина, и, чтобы поговорить с самим доктором, мне пришлось проявить настойчивость. Голос его звучал нетерпеливо. Он заявил, что очень занят, ведет осмотр пациента. Я ни разу не говорил ни с одним врачом, который не вел бы осмотра. Знал ли доктор Лестера Б.Клозена? Нет, никогда не слышал о нем. А почему меня это интересует? - Мистер Клозен звонил вам сегодня утром, - сказал я. - Он был очень пьян, и язык у него заплетался. - Но я не знаю мистера Клозена, - холодно ответил доктор. - Ну тогда все в порядке, - сказал я. - Мне только хотелось удостовериться. Кто-то всадил ему в затылок пешню. Пауза. Потом доктор до елейности вежливым тоном спросил: - Полиция об этом извещена? - Конечно, - ответил я: - Но вас это не должно заботить - если только пешня не ваша. Это предположение доктор отверг. И вкрадчиво поинтересовался: - А с кем я говорю? - Моя фамилия Хикс, - ответил я. - Джордж У.Хикс. Я только что убрался оттуда. Не желаю впутываться в такие дела. Я решил, что это может заинтересовать вас, потому что Клозен пытался дозвониться вам - само собой, еще до убийства. - Мне очень жаль, мистер Хикс. Но мистера Клозена я не знаю. Никогда не слышал о нем и не сталкивался с ним. Память на имена у меня прекрасная. - Что ж, отлично. И теперь уже не столкнетесь. Но кое у кого может возникнуть вопрос, почему он вам звонил, - если я не забуду об этом сообщить. Наступила мертвая пауза. Потом доктор Лагарди произнес: - По этому поводу мне нечего сказать. - Мне тоже. Возможно, я вам еще позвоню. Поймите меня правильно, доктор Лагарди. Это не вымогательство. Я просто маленький, сбившийся с пути человек, которому нужен друг. Мне кажется, что доктор - как и священник... - Я полностью к вашим услугам, - сказал доктор Лагарди. - Пожалуйста, приезжайте ко мне на консультацию без церемоний. - Спасибо, доктор, - горячо поблагодарил я. - Большое, большое спасибо. И повесил трубку. Если доктор Винсент Лагарди говорил правду, он позвонит в полицейское управление Бэй-Сити и все расскажет. Если не позвонит, значит, врал. Может, имело бы смысл узнать это, а может, и нет. 7 Телефон на моем письменном столе зазвонил ровно в четыре. - Вы уже нашли Оррина, мистер Марлоу? - Пока нет. Где вы? - Да я в аптеке, рядом с... - Поднимайтесь сюда и перестаньте корчить из себя Мату Хари. - Вы хоть с кем-то бываете вежливым? - спросила Орфамэй. Я повесил трубку и для поддержания духа перед разговором налил "Старого лесничего". Глотая виски, я услышал шаги Орфамэй по коридору. Подошел к двери и распахнул ее. - Входите в эту дверь, чтобы не соваться в толпу. Орфамэй села и со сдержанным видом приготовилась слушать. - Мне только удалось выяснить, - сказал я, - что в этом притоне на Айдахо-стрит торгуют наркотиками. Сигаретами с марихуаной. - Да что вы! Какая гадость. - Нужно принимать в жизни и хорошее, и плохое, - заметил я. - Оррин, должно быть, узнал что-то и пригрозил донести в полицию. - Вы имеете в виду, - спросила она в своей детской манере, - что с ним за это могли расправиться? - Скорее всего, для начала просто припугнули. - Нет, мистер Марлоу, Оррина на испуг не возьмешь, - решительно возразила Орфамэй. - Когда на него давят, он только становится зловредным. - Не спорю. Но мы говорим о разных вещах. Напугать можно любого - если взяться за дело умеючи. - Нет, мистер Марлоу, - упрямо повторила она. - Оррина на испуг не возьмешь. - Ну ладно, - сказал я. - Не возьмешь, так не возьмешь. А если б ему отрезали ногу и били ею по его же голове? Как бы он повел себя после этого - стал бы писать в бюро по улучшению деловой практики? - Вы насмехаетесь надо мной, мистер Марлоу, - вежливо сказала Орфамэй. Голос ее был холоден, как суп в пансионе. - Это все, что вы сделали за целый день? Выяснили, что Оррин съехал и что жил он в дурном окружении? Да я и без вас это знала, мистер Марлоу. Я полагала, что раз уж вы детектив... Она не договорила, предоставив мне догадываться об остальном самому. - Нет, не все, - сказал я. - Еще я подпоил джином управляющего, просмотрел регистрационную книгу и побеседовал с человеком по фамилии Хикс. Джордж У.Хикс. Он носит парик. Вы, скорее всего, не встречались с ним. Он занимает, вернее, занимал комнату Оррина. И я подумал, что... - Теперь настал мой черед не договорить. Орфамэй уставилась на меня бледно-голубыми, увеличенными линзами очков глазами. Маленький рот ее был твердо сжат, руки, лежавшие на квадратной сумочке, стискивали край стола, поза была высокомерной, напыщенной, церемонной и осуждающей. - Вы получили от меня двадцать долларов, мистер Марлоу, - холодно сказала она. - Насколько я поняла, это оплата работы за день. Мне кажется, своей работы вы не выполнили. - Не выполнил. Что правда, то правда. Но день еще не истек. А о двадцати долларах не беспокойтесь. Если угодно, можете получить их назад. Они даже не помялись. Открыв ящик стола, я вынул деньги, положил на стол и придвинул к ней. Она посмотрела на них, но не притронулась. Медленно подняла голову и уставилась мне в глаза. - Вы не так меня поняли. Я знаю, мистер Марлоу, что вы делаете все возможное. - С теми сведениями, какими располагаю. - Но я сказала вам все, что мне известно. - Не думаю, - ответил я. - Что вы думаете, - язвительно сказала Орфамэй, - это ваше дело. В конце концов, зачем бы я обращалась к вам, если б знала то, что мне нужно? - Я не говорю, что вы знаете все, что вам нужно. Речь идет о том, что я не знаю всего, нужного мне для выполнения работы. И в том, что я услышал от вас, меня кое-что смущает. - Что смущает? Я сказала вам правду. Оррин мой брат. Мне ли не знать его. - Долго он работал в компании "Кал-Вестерн"? - Я говорила вам. Оррин приехал в Калифорнию около года назад. И сразу же стал работать, потому что еще до отъезда подыскал себе место. - Часто он писал домой? До того, как перестали приходить письма? - Каждую неделю. Иногда чаще. Поочередно то матери, то мне. Само собой, письмо были для нас обеих. - О чем? - Вы хотите узнать, о чем он писал? - А что же еще? - Не будьте таким резким. Писал о работе, о заводе, о людях, работающих там, иногда о представлении, на котором побывал. Или о Калифорнии. И о церкви тоже. - А о девушках? - По-моему, Оррин мало интересовался девушками. - И он все время жил на одном месте? Орфамэй недоуменно кивнула. - Когда он перестал писать? Над этим вопросом пришлось задуматься. Орфамэй поджала губы и подперла нижнюю кончиком пальца. - Месяца три-четыре назад, - наконец сказала она. - Каким числом было датировано последнее письмо? - Я... я не могу назвать точную дату. Пришло оно, как я сказала, три-четыре ме... Я прервал ее взмахом руки. - Было там что-нибудь необычное? В строках или между строк? - Да нет. Вроде бы оно ничем не отличалось от других писем. - В Калифорнии у вас нет родственников или знакомых? Орфамэй как-то странно поглядела на меня, хотела что-то сказать, потом резко потрясла головой. - Нет. - А где живет ваша сестра Лейла? - При чем здесь она? - вскипела Орфамэй. - Я ищу своего брата. И я думала, что раз вы - детектив... - Так. Теперь я скажу, что меня смущает. Не стану касаться того, что вы скрываете, где остановились. Возможно, это просто из опасения, что я вдруг заявлюсь к вам с бутылкой спиртного и начну приставать. - Говорить так - не очень-то деликатно, - заявила Орфамэй. - Все, что я говорю, - неделикатно. Я не деликатен. По вашим меркам деликатным может быть лишь тот, у кого не меньше трех молитвенников под мышкой. Но зато я дотошен. Портит всю эту картину то, что вы, почему-то, ничего не боитесь. Ни лично вы, ни ваша мать. А вам бы нужно очень бояться. Орфамэй тонкими пальцами крепко стиснула сумочку и прижала ее к груди. - Вы хотите сказать, с ним что-то случилось? Голос ее упал до печального шепота, как у требующего плату вперед гробовщика. - Насколько мне известно - ничего. Но я не представляю, как можно, зная, что за человек этот ваш Оррин, несколько месяцев не наводить о нем никаких справок. Не представляю, как можно не обратиться в полицию, где есть отдел розыска пропавших. И явиться к работающему в одиночку детективу, о котором вы никогда ничего не слышали, с просьбой порыться в мусорной куче. Не представляю, как ваша добрая старая матушка неделю за неделей сидит в Манхеттене, штат Канзас, штопая зимнее белье священнику. От Оррина нет писем, нет никаких вестей. А она лишь вздыхает и принимается за очередные кальсоны. Орфамэй подскочила и бросилась в наступление. - Вы гадкий, отвратительный человек, - гневно заявила она. - Вы просто мерзавец. Не смейте говорить, что мы с матерью не волновались. Не смейте. Я еще ближе придвинул к ней лежащие на столе деньги. - Цена ваших волнений - двадцать долларов, милочка. Но перейдем к тому, о чем вы умалчиваете. Мне, пожалуй, и ни к чему это знать. Суньте эти денежки в свою седельную сумку и забудьте о моем существовании. Завтра можете предложить их взаймы другому детективу. Орфамэй убрала деньги и злобно щелкнула замком. - Вряд ли мне удастся забыть ваше хамство. Еще никто на свете со мной так не разговаривал. Я встал и вышел из-за стола. - Не придавайте моему хамству особого значения. А то, чего доброго, оно вам понравится. Протянув руку, я снял с нее очки. Орфамэй сделала полшага назад, пошатнулась, и я машинально подхватил ее. Округлив глаза, она двумя руками уперлась мне в грудь и толкнула. Котенок и то мог бы толкнуть сильнее. - Без очков эти глаза поистине прекрасны, - произнес я благоговейным тоном. Орфамэй расслабилась, откинула голову назад и чуть приоткрыла губы. - Небось, вы поступаете так со всеми клиентками, - негромко сказала она. Руки ее упали. Сумочка ударилась о мою ногу. Орфамэй всей своей тяжестью повисла на моей руке. Если она давала понять, что хочет высвободиться, то перепутала способы выражения желаний. - Нельзя же было допустить, чтобы вы потеряли равновесие, - сказал я. - Я знала, что вы предусмотрительны. Она расслабилась еще больше. Голова ее запрокинулась. Веки опустились и чуть подрагивали, губы приоткрылись еще шире. На них появилась легкая обольстительная улыбка, учиться которой не нужно. - Небось, подумали, я нарочно. - Что нарочно? - Ну, пошатнулась. - Уф-ф. Орфамэй быстро обняла меня за шею и притянула к себе. Я поцеловал ее. В противном случае пришлось бы ударить. Она на долгую минуту крепко прижала свои губы к моим, потом спокойно изогнулась в моих объятиях и очень удобно угнездилась в моих руках. Издала легкий, долгий вздох. - В Манхеттене, штат Канзас, вас могли бы арестовать за это. - По справедливости, меня нужно было бы арестовать лишь за появление там. Хихикнув, Орфамэй притронулась пальцем к кончику моего носа. - Вы, небось, предпочитаете легкомысленных девушек, - сказала она, искоса глядя на меня снизу вверх. - Что ж, зато вам, по крайней мере, не придется стирать помаду. Может, в следующий раз я подкрашу губы. - Может, сядем на пол, - предложил я. - Рука у меня начинает уставать. Она снова хихикнула и грациозно высвободилась. - Небось, думаете, что я много целовалась. - Как и всякая девушка. Орфамэй кивнула и, чуть сощурясь, поглядела на меня снизу вверх. - Девушки целуются даже на церковных собраниях. - Иначе не было б никаких церковных собраний. Мы поглядели друг на друга без особого выражения. - Что ж... - наконец заговорила Орфамэй, но я перебил ее, вернув ей очки. Она их надела, потом открыла сумочку, погляделась в зеркальце, снова порылась и что-то вынула из сумки, зажав в кулак. - Извините меня за вредность, - сказала она и сунула что-то под лежавший на столе журнал записей. Потом еще раз слегка улыбнулась мне, четким шагом подошла к двери и распахнула ее. - Я позвоню, - ласково сказала она. Потом вышла и застучала каблучками по коридору. Я поднял журнал и разгладил лежавшие под ним скомканные купюры. Поцелуй был не бог весть каким, но все же я получил новую возможность заработать двадцать долларов. Едва я вспомнил о мистере Лестере Б.Клозене, как зазвонил телефон. Я рассеянно поднял трубку. Голос был резким, но глухим, нечетким, словно проходил через штору или длинную седую бороду. - Марлоу? - Слушаю. - У тебя есть сейф, Марлоу? Мне уже надоело быть вежливым. - Кончайте спрашивать и начинайте излагать, - ответил я. - Я задал тебе вопрос, Марлоу. - А я не ответил. И все тут. Протянув руку, я нажал рычаг на телефонном аппарате и не отпускал его, пока закуривал сигарету. Я знал, что этот человек позвонит снова. Некоторым людям необходимо произнести заключительную реплику. Когда звонок раздался опять, я снял трубку и заговорил первым. - Если у вас есть предложение, скажите, в чем оно состоит. И, пока я не получил от вас никаких денег, обращайтесь ко мне "мистер". - Не надо так горячиться, дружище. Я попал в переделку. Мне нужна помощь. Необходимо спрятать кое-что в надежном месте. На несколько дней. Не больше. А ты быстро заработаешь немного денег. - Как немного? - спросил я. - И как быстро? - Сотню. Она здесь, дожидается. Я грею ее к твоему приходу. - Слышу, как она мурчит, - сказал я. - Где это - "здесь"? Ответ я выслушал дважды: когда я слушал голос и когда он эхом отдавался у меня в голове. - Отель "Ван Нуйс", номер триста тридцать два. Два частых стука в дверь и два редких. Не особенно громких. И пошевеливайся. Когда сможешь... - Что нужно прятать в сейф? - С этим подождем, пока не приедешь. Я сказал, что спешу. - Как ваша фамилия? - Номер триста тридцать два, это все. - Спасибо, что позвонили, - сказал я. - До свидания. - Эй, эй! Погоди, недотепа. Это не краденое, как ты подумал. Не алмаз, не изумрудные подвески. Просто для меня это стоит больших денег - и ничего не стоит для всех остальных. - Сейф есть в отеле. - Хочешь умереть бедняком, Марлоу? - Почему бы и нет? Умер же Рокфеллер. Еще раз до свидания. Голос изменился. Мягкость его исчезла. Он произнес быстро и резко: - Как делишки в Бэй-Сити? Я не ответил. Молча ждал. Послышалось, как в телефоне-автомате звякнула монета. - Думаю, это может заинтересовать тебя, Марлоу. Номер триста тридцать два. Кати сюда, дружище. И побыстрее. Раздался щелчок. Я повесил трубку. Со стола ни с того ни с сего скатился карандаш и сломался, ударившись о ножку стола. Я поднял его и старательно заточил в привинченной к оконной раме точилке. Потом положил его в корзину на столе и отряхнул руки. Мне некуда было девать время. Я поглядел в окно. И ничего не увидел. Ничего не услышал. А потом и вовсе ни с того ни с сего мне привиделось лицо Орфамэй Квест, в очках, ухоженное, подкрашенное, с белокурыми, взбитыми высоко над перехваченным лентой лбом волосами. И с альковными глазами. Глаза у всех у них непременно должны быть альковными. Я сделал попытку крупным планом представить себе, как в это лицо зубами впивается некий самец из пользующегося дурной славой многолюдного бара "Романофф". Путь до отеля "Ван Нуйс" занял у меня двадцать минут. 8 Когда-то этот отель, несомненно, отличался своеобразной изысканностью. Но она давно уже ушла в прошлое. Застарелый запах сигарного дыма с давних пор стойко держался в вестибюле, как и грязная позолота на потолке и продавленные кожаные кресла. Мраморная доска стала от времени желто-коричневой. Но ковровая дорожка была новой, жесткой с виду, как и портье. Пройдя мимо него, я направился к табачному киоску в углу, выложил двадцать пять центов и попросил пачку "Кэмел". За прилавком стояла соломенная блондинка с усталыми глазами и тонкой шеей. Она положила передо мной сигареты, прибавила к ним спички и бросила сдачу в стоявшую на прилавке коробку с прорезью. На коробке было написано: "Спасибо от благотворительного фонда". - Вам хотелось, чтобы я это сделала, так ведь? - сказала блондинка, терпеливо улыбаясь. - Вам хотелось отдать свою мелочь несчастным приютским детишкам с рахитичными ножками, правда? - А что, если нет? - спросил я. - Я вытащу оттуда семь центов. Но это будет очень мучительно. В ее слабом протяжном голосе звучала какая-то влажная, напоминающая сырое банное полотенце, нежность. Я вслед за семью центами опустил еще двадцатицентовик. Тут блондинка улыбнулась так широко, что стали видны ее гланды. - Вы славный человек. Я вижу, что славный. Многие приходят сюда, чтобы заигрывать со мной. Подумать только. Из-за семи центов. Заигрывать. - Кто сейчас детектив в отеле? - спросил я, не желая пользоваться предлагаемой возможностью. - Их двое. - Блондинка стала неторопливо поправлять что-то на затылке, старательно демонстрируя при этом свои кроваво-красные ногти. - По ночам дежурит мистер Хэди, а днем - мистер Флэк. Сейчас день, значит, смена мистера Флэка. - Где его можно найти? Блондинка перегнулась через прилавок и, дав мне вдохнуть запах своих волос, указала длинным ногтем в сторону лифтов. - В этом коридоре, сразу же за швейцарской. Швейцарскую вы заметите, там дверь из двух половинок, и на верхней золотыми буквами надпись "Швейцар". Только эта половинка откинута, так что, может, надписи вы и не увидите. - Увижу, - пообещал я. - Хотя бы для этого пришлось привинтить к шее дверную петлю. Как выглядит этот Флэк? - Ну, - сказала блондинка, - такой невысокий, коренастый, с усиками. Довольно плотный. Сложен крепко, только ростом не вышел. Пальцы ее поползли по прилавку туда, где я бы мог, не двигаясь с места, коснуться их. - Неинтересный он. Зачем он вам? - Дела, - ответил я и поспешил отойти, пока она не вцепилась в меня. От лифтов я оглянулся на блондинку. Она глядела мне вслед с выражением, которое считала, видимо, задумчивым. Швейцарская находилась посредине коридора, ведущего к выходу на Спринг-стрит. Следующая дверь была приоткрытой. Я заглянул туда, потом вошел и прикрыл ее за собой. За небольшим столом, на котором кроме пыли и большой пепельницы почти ничего не было, сидел человек. Невысокий и крепко сложенный. Под носом у него темнела колючая полоска, длиною в дюйм. Я уселся напротив него и положил на стол визитную карточку. Он лениво потянулся к ней, прочел написанное, перевернул и так же внимательно прочел все на обороте. Достал из пепельницы недокуренную сигару и, разжигая ее, опалил себе нос. - На что жалуешься? - пробурчал он. - Ни на что. Флэк - это ты? Ответить он не потрудился. Лишь устремил на меня пристальный взгляд, скрывающий его мысли, если только-ему было что скрывать. - Мне хотелось бы узнать кое-что об одном из постояльцев, - сказал я. - Как его имя? - спросил Флэк без особого воодушевления. - Не знаю, под каким именем он здесь живет. У него триста тридцать второй номер. - А как его звали в других местах? - спросил Флэк. - Не знаю и этого. - Ну а как он выглядит? - Флэк проникся подозрительностью, вновь перечел текст моей визитной карточки, однако никаких новых сведений не почерпнул. - Насколько мне известно, я его ни разу не видел. - Видно, я переутомился, - сказал Флэк. - Ничего не могу понять. - Этот человек позвонил мне. Хотел меня видеть. - Я тебя не задерживаю. - Слушай, Флэк. У частного детектива иногда появляются враги. Ты должен это знать. Этот человек чего-то от меня хочет. Приглашает сюда, забывает представиться и вешает трубку. Я решил кое-что разузнать, прежде чем подниматься к нему. Флэк достал изо рта сигару и терпеливо сказал: - У меня просто голова кругом идет. Все равно ничего не понимаю. Хоть убей. Я перегнулся через стол и неторопливо, отчетливо сказал: - Возможно, это удобный способ заманить меня в отель, убрать и тихо смотаться. Тебе не хочется, чтобы такое случилось здесь, а, Флэк? - Допустим, - сказал он. - А ты что, считаешь себя такой уж важной птицей? - Тебе нравится эта гадость, которую ты куришь, или ты считаешь, что она придает тебе устрашающий вид? - Разве я могу курить сигары получше, - сказал Флэк, упорно глядя на меня, - если получаю всего сорок пять монет в неделю? - Я еще не получил денег. Пока ничем не могу помочь. Флэк огорченно хмыкнул, устало поднялся и вышел. Я закурил сигарету и стал ждать. Вскоре он вернулся и положил на стол регистрационную карточку. На ней твердым округлым почерком было выведено: "Доктор Дж.У.Хэмблтон. Калифорния, Эль Сентро". Администратор написал на ней и другие сведения, включая суточную стоимость проживания. Флэк ткнул в карточку пальцем, нуждавшемся в маникюре или по крайней мере в щетке для ногтей. - Занял номер 332 в два сорок семь, - сказал он. - То бишь сегодня. В счет ему ничего не занесено. Только плата за день проживания. Ни телефонных звонков, ни прочего. Тебе это нужно? - Как он выглядит? - спросил я. - Я его не видел. Думаешь, я стою и фотографирую постояльцев, пока они регистрируются? - Спасибо, - сказал я. - Доктор Дж.У.Хэмблтон, Эль Сентро. Весьма признателен, - и вернул регистрационную карточку. - Всегда рад поделиться тем, что знаю, - сказал Флэк, когда я выходил. - Не забывай, где я живу. Если только это можно назвать жизнью. Я кивнул и вышел. Бывают такие дни. Встречаешься с одними недотепами. Начинаешь смотреть на себя в зеркало и удивляться. 9 Триста тридцать второй номер находился в глубине здания, неподалеку от выхода на пожарную лестницу. В коридоре пахло старыми коврами, мебельным лаком и однообразной безликостью тысячи неудавшихся жизней. Ведро для песка на полке под пожарным шлангом было полно скопившимися за несколько дней сигарными и сигаретными окурками. Через открытую фрамугу из приемника слышалась духовая музыка. Через другую доносился неудержимый смех. В конце коридора, у номера 332, было потише. Как было условлено, я постучал с одним долгим и с одним коротким промежутками. Никакого ответа. Я почувствовал себя изнуренным и старым, словно всю жизнь стучался в двери номеров дешевых отелей, и никто ни разу не потрудился мне открыть. Постучал еще раз. Потом повернул ручку и вошел. Изнутри в замок был вставлен ключ с красной картонной биркой. За дверью находилась небольшая прихожая с ванной по правую сторону. Из прихожей была видна кровать и лежащий на ней человек в рубашке и брюках. - Доктор Хэмблтон? - спросил я. Лежащий не ответил. Я направился было к нему, но вдруг ощутил возле ванной запах каких-то духов. Я повернулся, но недостаточно быстро. В дверном проеме, прикрыв полотенцем нижнюю часть лица, стояла женщина. Над полотенцем были темные очки. А над очками - широкополая соломенная шляпа пыльно-голубого цвета. Из-под шляпы выбивались пышные белокурые волосы. В их тени виднелись синие клипсы. Оправа очков была белой, с широкими заушниками. Платье цветом гармонировало со шляпой. Поверх платья была распахнутая вышитая шелковая жакетка. На руках - перчатки с крагами. Правой рукой женщина сжимала пистолет. Похоже, тридцать второго калибра. - Повернитесь и заведите руки за спину, - сказала она. Приглушенный полотенцем голос значил для меня так же мало, как и темные очки. По телефону со мной говорил мужчина. Я не шевельнулся. - Я не шучу, - сказала женщина. - Даю вам три секунды. - А нельзя ли минуту? Мне приятно смотреть на вас. Женщина сделала маленьким пистолетом угрожающий жест. - Повернитесь, - резко приказала она. - Живо. - Слышать ваш голос мне тоже приятно. - Ну ладно же, - сдавленно сказала она. - Раз вы сами напрашиваетесь, будь по-вашему. - Не забывайте, что вы дама, - сказал я, повернулся и поднял руки к плечам. Дуло пистолета уперлось мне в затылок. Дыхание женщины слегка щекотало мне кожу. Запах духов был, можно сказать, изысканным, не очень сильным, не очень резким. Дуло оторвалось от затылка, и в глазах у меня сверкнуло белое пламя. Я крякнул, повалился вниз лицом на четвереньки и быстро протянул руку назад. Рука коснулась ножки в нейлоновом чулке, правда, только вскользь. Погладить такую ножку было приятно. Еще один сильный удар по голове лишил меня этого удовольствия, я захрипел, как перед смертью. И бессильно распростерся на полу. Дверь открылась. Лязгнул ключ. Дверь закрылась. Ключ повернулся. Тишина. Я с трудом поднялся и зашел в ванную. Приложил к ушибу смоченное холодной водой полотенце. Судя по ощущению, женщина била каблуком. Что не рукояткой пистолета - это определенно. Кровь выступила, но слегка. Я ополоснул полотенце и, поглаживая шишку, недоумевал, почему с воплем не бросился за женщиной. Передо мной над раковиной была открытая аптечка. Крышка жестянки с тальком откинута. Тальк рассыпан по всей полке. Тюбик с зубной пастой разрезан. Кто-то что-то искал. Выйдя в прихожую, я подергал дверь. Заперта снаружи. Я нагнулся и глянул в замочную скважину. Замок оказался с наружной и внутренней скважинами на разных уровнях. Куколка в темных очках многого не знала об отелях. Я повернул отпирающую наружный запор ручку замка, открыл дверь, оглядел пустой коридор и закрыл снова. Затем направился к лежащему на кровати человеку. Все это время он ни разу не шевельнулся, и я догадывался, почему. За маленькой прихожей находилась комната с двумя окнами, в них, освещая лежащего с ног до шеи, падали косые лучи вечернего солнца. На грани света и тени торчало что-то сине-белое, блестящее, округлое. Человек лежал в удобной позе, на боку, вытянув руки вдоль тела, без обуви, щекой на подушке, и казался спящим. На голове у него был парик. В прошлый раз, когда я говорил с этим человеком, его звали Джордж У.Хикс. Теперь - доктор Дж.У.Хэмблтон. Инициалы те же самые. Впрочем, теперь это не имело значения. Он умолк навсегда. Крови не было. Ни капли. Это одно из немногих достоинств умелой работы пешней. Я коснулся шеи лежащего. Она еще не успела остыть. Солнечные лучи сместились от рукоятки пешни к его левому уху. Я отвернулся и оглядел комнату. Телефонный аппарат был вскрыт. В углу валялась гидеоновская Библия. Письменный стол хранил следы обыска. Я подошел к чулану и заглянул в него. Только постельные принадлежности да чемодан, который я уже видел. Ничего такого, что могло бы представлять интерес. Я поднял с пола жесткополую шляпу, положил ее на стол и вернулся в ванную. Теперь меня занимало, удалось ли убийцам найти то, что они искали. Времени у них было в обрез. Я старательно обыскал ванную. Снял крышку с бачка и спустил воду. Пусто. Заглянул в водослив. Нитки с привязанным к ее концу предметом не было. Обыскал комод. Там оказался только старый конверт. Отбросил крючки оконных сеток и пошарил под наружными подоконниками. Поднял с пола Библию и перелистал ее снова. Осмотрел три картины и обследовал кромку ковра. Он был плотно прибит к стене, в углубления от гвоздей набилась пыль. Лег и осмотрел пол под кроватью. Тоже ничего, кроме пыли. Встал на стул и заглянул в абажур. Только пыль и дохлые мотыльки. Оглядел постель. Она была застелена горничной, и с тех пор к ней никто не прикасался. Ощупал подушку под головой мертвеца, потом достал из чулана вторую и ощупал швы. Ничего. Пиджак доктора Хэмблтона висел на спинке стула. Я обыскал его, почти наверняка зная, что ничего не найду. Кто-то перерезал ножом подкладку и набивку под плечами. В кармане оказались спички, две сигары, темные очки, свежий носовой платок, корешок билета в кино, маленькая расческа и запечатанная пачка сигарет. Я внимательно осмотрел пачку на свету. Не похоже было, чтоб ее вскрывали. Распечатал, порылся внутри, но обнаружил только сигареты. Оставалось обыскать только самого доктора Хэмблтона. Я повернул его и обшарил карманы брюк. Мелочь, еще один платок, тюбик зубной пасты, спички, кольцо с ключами, расписание автобусов. В бумажнике из свиной кожи оказались конверт с марками, еще одна расческа (этот человек очень заботился о своем парике), три плоских пакетика с белым порошком, семь визитных карточек с надписью "Доктор Дж.У.Хэмблтон, Калифорния, Эль Сентро, Гастин-билдинг, приемные часы 9-12; 14-16, и, по назначению, телефон Эль Сентро 50-406". Ни водительских прав, ни страховой карточки, никаких документов, удостоверяющих личность. В бумажнике лежало сто шестьдесят четыре доллара. Я сунул бумажник на место. Взяв со стола шляпу, я осмотрел наружную и внутреннюю ленты. Бант, судя по обрывкам ниток, был отпорот кончиком ножа. Внутри банта ничего не было. Ничего не говорило о том, что его распарывали и сшивали снова. Напрашивался следующий вывод. Если убийцы знали, что ищут, то это можно было спрятать в телефонной коробке, тюбике зубной пасты или банте шляпы. Я зашел в ванную и поглядел в зеркало на голову. Из ранки все еще сочилась тонкая струйка крови. Я снова омыл шишку холодной водой, стер кровь туалетной бумагой и спустил бумагу в унитаз. Вернулся и встал над доктором Хэмблтоном, размышляя над тем, в чем же он мог оплошать. На простака он не походил. Лучи солнца переместились в дальний конец комнаты и падали уже не на кровать, а в неубранный пыльный угол. Внезапно я хмыкнул, наклонился и торопливо, с неуместной усмешкой, сдернул с доктора Хэмблтона парик и вывернул его наизнанку. Все оказалось очень просто. К подкладке парика липкой лентой был приклеен прикрытый целлофаном кусочек оранжевой бумаги. Я отодрал его, развернул и увидел, что это квитанция из фотостудии Бэй-Сити. Сунул ее в свой бумажник и тщательно натянул парик на лысую голову покойного. Комнату я бросил незапертой, поскольку запереть ее было нечем. В коридор по-прежнему несся оглушительный рев радио, и к нему присоединялся громкий пьяный смех. 10 Работник фотостудии Бэй-Сити ответил мне по телефону: - Да, мистер Хикс. Готовы. Шесть увеличенных от