болтались всякие психи и убивали моих людей -- Не волнуйся, -- заверил его Римо. -- Мы тебя защитим. ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ -- Кто же он, Элтон? -- Индеец. -- Да брось ты, Элтон, во всей стране не осталось ни одного индейца. -- Да не тот индеец. Он из тех индейцев, что в Индии живут. -- Элтон Сноуи перегнулся через стойку, всю испещренную следами окурков, и прошептал в багровое ухо бармена: -- Вроде как ниггер, ясно? -- Еооо... С твоей Джоулин? -- На толстом лице цвета вареного рака отразилось недоверие. Сноуи мрачно кивнул. -- Наркотики. Он ее накачивает. Ну, я пошел к пастору-ниггеру и отправил его туда, но он так и не вернулся. Наверное, и его накачали. -- Слушай, Элтон, по-моему, все пошло наперекосяк с тех пор, как этот раздолбай заказал чашку кофе. Сноуи задумчиво кивнул и глянул на стакан кактусовой водки в руке. -- Надо было его тогда пристрелить, -- продолжал бармен. -- Да, -- сказал он, как бы соглашаясь с собой. -- Надо было его пристрелить. Сноуи, который вымотался, весь день собирая отряд добровольцев, готовых помочь ему в деле спасения дочери, устало ответил: -- Но как бы это помешало этому кобелю из Индии? -- Это был бы для него урок. Вся беда в том, что мы слишком позволяем высовываться всяким ублюдкам. Сначала ниггеры, потом пуэрториканцы, потом настоящие индейцы, а теперь еще эти странные индейцы, которые на самом деле ниггеры. И все они нами утираются. Не успеешь оглянуться, как еще и католики начнут выступать. -- Будем молиться, чтоб до этого не дошло, -- сказал Сноуи. --Да уж. А то после них непременно жди жидов. Мысли о таких ужасных последствиях усилили жажду Сноуи, он залпом осушил стакан и со стуком поставил его на стойку -- Еще, Элтон? -- Нет, хватит. Ну, и как? -- Только мигни. Я с тобой. -- Хорошо, -- произнес Сноуи. -- Собери вещи. Мы едем сегодня. -- Мы? -- Ты, я, Фестер и Пьюлинг. -- Хей-хо! -- воскликнул бармен. -- Все мы едем в Сан-Франциско? --Угу. -- Черт побери, вот это я понимаю -- гулять так гулять! И без жен!! Хей-- хо!! -- Он так громко закричал, что посетители бара уставились на него с недоумением Он наклонился к Сноуи и сказал уже тише: -- Я просто сгораю от нетерпения. -- Сегодня вечером у меня. В шесть. ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ Он ехал из Фриско на запад, в сторону Японии, которая называет себя Страной восходящего солнца, но с точки зрения Америки является Страной заходящего солнца, что Америка и продемонстрировала в конце Второй мировой войны, и далее -- через мост Золотые Ворота, застенчиво краснеющий в лучах полуденного солнца. Зной прогнал покров тумана, вездесущие рабочие наносили на мост очередную дозу омерзительной красной краски, а его путь лежал дальше -- с моста на шоссе, потом в тоннель, разинутая пасть которого была размалевана всеми цветами радуги, и, наконец, снова из тоннеля на шоссе. Он вел машину без напряжения, очень четко. Его внимание не было сконцентрировано ни на машине, ни на дороге, его тело и инстинкты были просто настроены на одну волну с ними и автоматически реагировали на каждый поворот дороги, точно рассчитывая массу ма шины, скорость, величину центробежной силы с поправкой на коэффициент трения колес -- и все это не сознанием, а кончиками пальцев, ладонями и спинным мозгом. Фердинанд Де Шеф Хант никогда раньше не бывал в этой части Сан-Франциско. Несколько лет назад он приезжал сюда по делам, но у него тогда не было никакого желания осматривать окрестности Хант рано узнал о своей способности подчинять себе разные предметы и местности тоже он рассматривал как своего рода предметы, только большие Потому места которые он не видел, его не интересовали. Впереди еще один тоннель. Склон горы над ним был вымазан белой краской, словно какой-то исполинский Том Сойер пытался выкрасить не забор, а весь мир. Острый взгляд Ханта различил под краской рисунок. Он слегка притормозил. Да, там была когда-то изображена женщина, обнаженная женщина высотой в сорок футов. Белая краска уже начала стираться, и под ней проступали пышные формы женщины. И выглядела она весьма соблазнительно. Еще две недели, решил Хант, и белая краска вся слезет: хорошо, если к этому времени он еще будет поблизости. Ханту очень хотелось получше рассмотреть женщину. По резкости линий рисунка он догадался, что и художником тоже была женщина. Мужчины, изображая женщин, обычно пользуются мягкими плавными линиями, каких на самом деле женское тело не имеет, но большинство мужчин этого не знает, потому что они попросту боятся смотреть на женщин. Чтобы оценить женщину, чтобы разглядеть ее внутреннюю силу и жесткость, нужна женщина -- и в этом рисунке явно чувствовалась женская рука. Открытие замазанной картины означало, что день не прошел бессмысленно. Так бывает, когда в углу картины Иеронима Босха находишь маленькую деталь, которую не замечал раньше, хотя видел картину уже сто раз, и вот, на сто первый, вдруг замечаешь эту деталь и крик удивления рвется из груди, и какая тебе разница, если другие совершили это открытие раньше. Для тебя это -- твое личное открытие, настоящее и бесценное. Оно превращает тебя в Колумба, и Хант, нажимая на газ и снова увеличивая скорость, испытывал именно такие ощущения. И дальше, в сторону с автострады, через маленькие городишки, жители которых в основном заняты изготовлением разных вычурных поделок, отчего о районе к северу от Залива идет дурная слава среди любителей искусства. И вот дорога перевалила через холм, и, спустившись по длинному пологому склону, Хант неожиданно выехал из сельской местности в пригородный район, который вполне можно было бы перенести в любую другую часть Соединенных Штатов, а потом миновал окраины и въехал в центр города -- аккуратный и весь словно срисованный с городов времени освоения Запада. Милл-Вэлли. Оставив позади магазин стройматериалов, Хант оказался на главной площади. На перекрестке сигнал светофора заставил его остановиться. Напротив была старая пивнушка. Перед входом стояли три мотоцикла с наклейками, гласящими, что "Иисус бережет", -- и, видимо, речь шла о весьма существенных сбережениях, потому что это были мощные "харлеи-дэвидсоны", каждый ценою тысячи по три. Еще один квартал. Хант повернул налево, и его старенький "форд" 1952 года покатил вверх по склону холма. Похоже было, что он ехал по спине гигантской змеи, кольцами свернувшейся на дороге специально для того, чтобы ее раздавили. Он доехал до едва заметной проселочной дороги, отходящей в сторону от шоссе, и чуть было не проскочил мимо, но дернул рычаг, переключая скорость с третьей на вторую, одновременно с этим развернул передние колеса вправо и нажал на тормоз. Машину занесло, он выключил зажигание и отпустил тормоз, и машина своим ходом поехала по проселочной дороге, постепенно замедляя ход, а Хант сидел, сложа руки, позволяя машине катиться по инерции, и ничуть не удивился, когда автомобиль остановился в дюйме от двери гаража. В отличие от Америки цивилизованной, где гаражи строятся либо вплотную к дому, либо неподалеку от него, здесь гараж стоял на самом краю обрыва, а сбоку от него Хант увидел ступеньки, ведущие вниз. Хант пошел по ступенькам, и тут путь ему преградили четыре человека в длинных розовых одеяниях -- здоровенные парни с непроницаемыми коричневыми лицами. Они стояли, скрестив руки, и в упор смотрели на Ханта. -- Я Ферди... -- Мы знаем, кто вы, -- оборвал его один из людей в розовом. -- Следуйте за нами. Двумя пролетами ниже, на узком выступе скалы, примостился домишко -- серое деревянное здание с окнами на все четыре стороны. Не проронив ни слова, четверо в розовом повели Ханта в дом, и он оказался в маленькой комнате с розовыми стенами. В комнате раздавался какой-то странный писк. В центре помещения Хант увидел огромный металлический ящик. По бокам ящика торчали грязноватые сапоги для верховой езды и клетчатые бриджи. -- Он здесь. Всеблагой Владыка, -- произнес голос за спиной Ханта. -- Уйди отсюда, Христа ради, -- донесся голос из-за ящика. Потом Хант остался в одиночестве. Он слышал, как за его спиной закрылась дверь, как из ящика донеслась новая серия попискиваний, и наконец: -- Ч-черт! -- и из-за игрового автомата высунулось толстое лицо. -- Итак, ты и есть тот самый янычар? -- спросило оно. -- Я Фердинанд Де Шеф Хант, -- ответил Хант, который не знал, зачем он здесь и что такое янычар. Знал он только одно: что двое владельцев фирмы дали ему бессрочный отпуск с полным содержанием и оплатили всю дорогу до Сан-Франциско. -- А эти два трепача с Уолл-стрит не соврали? Ты действительно большой мастер? Хант не знал этого и пожал плечами. Шрила Гулта Махеш Дор встал со стула. И сидя, и стоя, он все равно был ниже, чем игровой автомат. На нем были бриджи в красную, коричневую и белую клетку, темно-коричневые высокие сапоги и золотисто-бежевая майка с тремя обезьянками -- не видеть зла, не слышать зла, не говорить зла. Майка туго облегала его мягкую и округлую, почти женскую грудь. -- Возьми стул, -- сказал он. -- Ты знаешь, чего я хочу? -- Я даже не знаю, кто ты есть, -- ответил Хант, усаживаясь на вращающийся стул, обтянутый черной кожей, -- такой же стул был и у Дора. Дор внимательно посмотрел на Ханта и откинулся на спинку своего стула. -- Как тебя, кроме Ханта? -- Фердинанд Де Шеф Хант. -- О'кей. Пусть будет Фердинанд. Можешь звать меня Шрилой, или Великим Всеблагим Владыкой, или Богом, как тебе больше нравится. -- Он еще раз пристально посмотрел на Ханта. -- В раю возникли проблемы, дружище. -- В раю всегда проблемы, -- проронил Хант. -- Я рад, что ты это понимаешь. Тогда ты должен понимать, зачем мне нужен ангел мщения. Как его -- серафим или херувим? Не помню, я всегда их путаю. Я никогда не был особенно силен в теологии. Вот бизнес -- это мое. Ладно, Фердинанд, перейдем к делу. -- Не прерывая разговора, Дор снова повернулся к своему игровому автомату -- это был электронный пинг-понг, -- нажал красную кнопку, и по экрану от одного края к другому поползла белая точка. Дор ухватился руками за обе рукоятки -- и справа, и слева -- и, время от времени бросая косой взгляд на экран, начал манипулировать рычагами. По обоим краям экрана вверх-вниз, повинуясь движениям рук Дора, двигались короткие вертикальные линии. Белая точка, все ускоряя движение, ударялась об эти линии и отскакивала к противоположному краю экрана. Хант как завороженный следил за ней. Дор продолжал говорить, не слишком внимательно следя за игрой. -- Так вот, к делу, -- повторил он. -- Во вторник вечером я собираюсь устроить тут одну грандиозную штуку, а два каких-то типа путаются под ногами. Они были в моем дворце в Патне -- это наш Пентагон в Индии -- и устроили там жуткий разгром. Разогнали моих телохранителей и забрали с собой одну из моих телок. -- А кто они? -- спросил Хант, все еще не понимая, при чем тут он. -- Сейчас дойду и до них. "Бип-бип-бип!". -- Примерно неделю назад был убит один предатель. Потом был убит один из моих людей. А потом еще один. Прямо здесь -- в Соединенных Штатах этой вашей Америки, и это меня просто выводит из себя. "Бип-бип-бип!". -- И всех их не просто убили, а переломали шеи, и мои старики с кальсонами на голове заныли и заскулили что-то насчет древнего проклятия. "Бип-бип-бип!". -- И все это дело рук двух человек, и сдается мне, они где-то тут, неподалеку. Вот почему я прячусь в горах, вместо того чтобы жить в городе. -- А зачем тебе я? -- Слушай, я не хочу, чтобы эти два типа испортили грандиозное событие, которое я назначил на стадионе "Кезар". Это будет мой триумфальный въезд в вашу Америку -- с флагами и фанфарами, -- и мне не нужны помехи. -- Что я должен сделать? -- спросил Хант. Дор развернулся вместе со стулом. Он отпустил рычаги, и белая точка, не встретив на пути препятствия, стукнулась о край экрана. Раздался писк, и табло высветило счет 10. Дор пристально воззрился на Ханта. -- Уж конечно, не встречать их хлебом-солью. Я хочу, чтобы ты их убрал. Хант посмотрел на экран. Белая точка снова поползла справа налево и, не встретив препятствия, стукнулась о левый край экрана. Раздался писк. Счет стал 2:0. Хант нюхом ощутил, как нагрелся автомат. -- Убрал? -- переспросил он. -- Ну да. Прокомпостировал им билеты! -- Билеты?.. -- Черт тебя раздери, ты что -- полный придурок? Убей их, болван! Хант улыбнулся. Так, значит, вот что такое янычар. А тем временем машина, предоставленная самой себе, уже довела счет до 5:0. -- Кстати, какой у тебя опыт? -- поинтересовался Дор. -- Сколько засечек у тебя на прикладе? -- Насколько я понимаю, ты спрашиваешь, сколько человек я убил? -- Точно, Ферди. Сколько? -- Ни одного. Дор опять воззрился на Ханта. На его гладком, лоснящемся лице отразилось раздражение. -- Погоди-ка, -- недоумевающе произнес он. -- Это еще что за фигня? Хант пожал плечами. -- Черт побери, я прошу найти мне классного убийцу, а мне приводят джентльмена-южанина, который торчит тут, как шишка на сучке, и скалится. Что тут происходит, черт вас всех побери? -- Я могу их убить, -- с удивлением услышал Хант собственный голос. -- Конечно, малыш, конечно. У меня в Патне было девяносто восемь телохранителей -- служба безопасности, какой нет у этого вашего крестоносца в Риме, и знаешь, где они теперь? Все девяносто восемь! Они наклали в штаны и вернулись к себе в горы -- и все из-за этих двух мерзавцев. А ты хочешь в одиночку с ними справиться. Не смеши меня. "Бип-бип-бип!". Счет стал 11:0, и обе вертикальные линии по краям экрана исчезли. Игра окончилась, и белая точка принялась беспорядочно двигаться по экрану -- бесцельно и безрезультатно. -- Я могу их убить, -- спокойно повторил Хант, на этот раз слова его прозвучали куда естественнее для него самого -- так, будто именно эти слова ему следовало произносить всю жизнь. Дор вернулся к игре, презрительно отмахнувшись от Ханта -- вали отсюда, убирайся в задницу. Хант сидел и наблюдал за тем, как Дор играет -- мрачно, сосредоточенно, дергая за оба рычага -- правая рука против левой. Светящаяся точка бешено металась по экрану. Один -- ноль, один -- один, два -- один, три -- один. Розыгрыш каждого очка шел долго, и у Ханта было время поразмыслить. А почему бы и нет? Его предки занимались этим несколько столетий. Его боссы, Долтон и Харроу, говорили, что это принесет ему много денег. Так почему бы и нет? Почему бы и нет? Почему бы нет? Итак, блудный сын Фердинанд Де Шеф Хант решил вернуться в лоно семьи и стать профессиональным убийцей. И черт побери, он не позволит этому жирному поросенку помешать ему. -- Что за игра? -- спросил он громко. -- Электронный пинг-понг, -- отозвался Дор. -- Играл когда-нибудь? -- Нет. Но я тебя побью. Дор язвительно расхохотался. -- Ты не побьешь меня, даже если я буду играть с завязанными глазами, -- сказал он. -- Я побью тебя, даже если я буду играть с завязанными глазами, -- заявил Хант. -- Уйди отсюда, прошу тебя, -- отмахнулся Дор. -- Давай сыграем, -- предложил Хант. -- Уходи. -- Моя жизнь против работы. Игра решит. Дор обернулся и пристально посмотрел на Ханта. Тот встал и подошел к автомату. -- Ты это серьезно? -- спросил Дор. -- Я ставлю свою жизнь, -- ответил Хант. -- Я не привык этим шутить. Дор хлопнул в ладоши. Точка продолжала скакать по экрану. Теперь, когда ей никто не мешал, очки набирала та сторона, за которой было право подачи. Открылась дверь, и в комнату вошли четыре человека -- те самые, которые привели Ханта в дом. -- Мы будем играть в пинг-понг, -- сказал им Дор. -- Если он проиграет -- в расход. -- И обернулся к Ханту: -- Ты не возражаешь? -- Ничуть. А если я выиграю? -- Тогда мы с тобой поговорим. -- Мы поговорим в шестизначных цифрах? -- Хорошо, но насчет этого не волнуйся: через три минуты ты будешь одним из незабвенных, ушедших в мир иной. Дор потянулся к красной кнопке, чтобы начать новую игру. -- Не надо, -- остановил его Хант. -- Как так? -- Давай доиграем эту. -- А, ну конечно. Я так и знал! Так я и знал, что тут какая-то хитрость. Ты хочешь фору? Так вот, я не дам тебе семь очков форы. Счет восемь -- один. Ага, уже девять -- один. -- Мое -- одно очко, твои -- девять. Играй, -- сказал Хант и взялся за левую рукоятку. Точка мягко отскочила от правого нижнего угла экрана и полетела в его сторону. -- Заказывай гроб, -- сказал Шрила. -- Похороны я тебе обеспечу. Хант не спеша нажал на рычаг. Вертикальная линия поползла вверх. Он поменял направление движения рычага, и линия поползла вниз. Ханту было наплевать, что светящаяся точка полетела беспрепятственно по экрану и ударилась о левый край. -- Десять -- один, -- сказал Дор. -- Осталось одно очко. -- Ты его не получишь, -- заявил Хант. Он уже ощущал рычаг как часть себя самого. Он держал черную пластмассовую рукоятку, охватив ее пальцами так, будто и рукоятка и весь рычаг были изготовлены на заказ специально для него. Кончиками пальцев он ощущал движение вертикальной линии, малейшие изменения ее скорости. Он чувствовал, как и когда ее надо послать верх, когда -- вниз. Без мыслей, с полностью отключенным сознанием, он знал, что надо делать. Подача опять перешла к Дору, и точка полетела в левый нижний угол экрана. Дор улыбнулся. Хант медленно повел вертикальную черту вниз, точка ударилась о нижний край экрана и отскочила вверх, и как раз в этот момент Хант перехватил ее и послал вправо вдоль нижнего края. Дор встретил точку и послал ее назад по той же траектории. Хант не сдвинул с места вертикальную черту -- она была все в той же позиции, и точка должна была бы отскочить под прямым углом. Но в тот самый момент, когда точка должна была стукнуться о черту, Хант сделал резкое движение вверх, и точка полетела через экран по диагонали в правый верхний угол. Дор крутанул свой рычаг, и его вертикальная черта подскочила вверх, упершись в верхний край экрана под прямым углом, но точка перелетела через черту, и автомат запищал. -- Десять -- два, -- улыбнулся Хант. Он понял, что в верхней части экрана есть "мертвая зона", где вертикальная черта не может перехватить точку. Теперь надо выснить, есть ли такая зона в нижней части. Игра продолжалась. Опять подавал Дор. В нижней части экрана тоже оказалась "мертвая зона". Десять-три, десять -- четыре, десять -- пять. Раздражение Дора росло. Он то и дело орал на игровой автомат и на светящуюся точку. Хант молча, как бы невзначай, двигал свой рычаг. Когда счет стал десять -- десять, Дор со всего размаха хлопнул по автомату своей пухлой короткопалой рукой. На экране возникла надпись "Игра окончена", и вертикальные линии исчезли. -- Ладно, -- махнул Шрила стоявшей в дверях четверке. -- Все ушлепывайте отсюда. Они ушли, а Хант сказал: -- Я играл правой рукой. Хочешь, я сыграю левой? -- Не хочу. -- А если левой рукой и с завязанными глазами? -- В эту игру с завязанными глазами не сыграешь. Как ты можешь играть, если ничего не видишь? -- А ничего и не надо видеть, -- объяснил Хант. -- Ты этого до сих пор не заметил? Звук совершенно разный при движении точки по верхнему и по нижнему краю. И кроме того, можно определить по свисту -- быстро она летит или медленно. -- Знаешь, по-моему, ты мне не нравишься, -- задумчиво проговорил Дор. -- Я бы обыграл тебя даже по телефону, -- заявил Хант. Дор внимательно посмотрел на него и прочитал в его глазах дерзкий вызов. А ведь, переступая порог комнаты, он выглядел таким неуверенным. Шрила решил, что лучше не отвечать на этот вызов, а с толком использовать талант Ханта. -- Сто тысяч долларов, -- сказал он. -- Убей их обоих. -- Имена? -- Все, что нам удалось узнать, это -- Римо и Чиун. Они, по всей вероятности, в Сан-Франциско. -- Тем хуже для них, -- сказал Хант, и эти слова доставили ему удовольствие. ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ Сегодня, решил Римо, Джоулин похожа на человека. Весь предыдущий вечер она тихонько сидела и напряженно вслушивалась в слова лекции, которую читал Чиун девушкам из сан-францисского отделения Миссии Небесного Блаженства. Затем, поздно ночью, она попыталась составить Чиуну компанию на его циновке в огромной спальне, отведенной для него и для Римо. Но Чиун отогнал ее легким движением руки, и, вынужденная довольствоваться Римо, она забралась в его постель, а он так устал за день и так хотел спать, что пришлось обслужить ее -- хотя бы затем, чтобы не слушать ее болтовню. Похоже, вчерашний пятиминутный эпизод в такси несколько ослабил ее безумную тягу к Шриле Гупте Махешу Дору, решил Римо, а ночное соитие, видимо, еще больше остудило ее пыл, потому что сегодня она говорила как достаточно разумное существо, а не как заезженная пластинка. Чиун все утро стонал и жаловался, что насекомые всю ночь не давали ему спать, а когда Римо заметил, что лично его никакие насекомые не беспокоили, Чиун высказал предположение, что себе подобных они не трогают. И вот теперь они втроем сидели на переднем сиденье взятого напрокат автомобиля -- Джоулин как кусок мяса в гамбургере между Чиуном и Римо. -- Не понимаю, -- сказала девушка. -- Слушайте, слушайте! -- возгласил Римо. -- Если вы -- истинный Великий Владыка, -- продолжала Джоулин, -- то кто же тогда Шрила? -- Маленьким людям нужны вещи маленького размера, -- изрек Чиун. -- Людям большим нужны вещи побольше. То же относится и к величию. Джоулин ничего не сказала. Она крепко сжала губы и о чем-то крепко задумалась. Чиун глянул через нее на Римо. -- Куда мы едем? -- спросил он.--Я не знал, что до Синанджу можно добраться на автомобиле. -- Мы едем не в Синанджу. И прекрати это. -- По-моему, он очень жестокий человек, -- сказала Джоулин Чиуну, кивнув головой в сторону Римо. -- Ага, как хорошо ты его поняла! Видишь, Римо? Она тебя раскусила. Ты жестокий. -- Не забудь -- самонадеянный, -- сказал Римо. -- Да, дитя мое, -- сказал Чиун, обращаясь к Джоулин. -- Не забудь -- самонадеянный. А кроме того -- неповоротливый, неспособный, ленивый и глупый. -- Но он ведь ваш ученик... -- недоумевала девушка. -- Сделать прекрасным необработанный алмаз могут многие, -- объяснил Чиун. -- Но сделать что-то маломальски приличное из бледного куска свиного уха -- совсем другое. Туг требуется Великий Мастер. Пока еще я просто пытаюсь сделать из него нечто похожее на человека. Красота и сияние придут позже. -- И он сложил руки. -- А вы могли бы сделать меня прекрасной и сияющей? -- спросила Джоулин. -- Легче, чем его. У тебя нет его дурных привычек. Он -- расист. -- Ненавижу расистов, -- заявила Джоулин. -- Мой отец расист. -- Спроси расиста, куда мы едем, -- сказал Чиун. -- Куда мы едем, расист? -- Просто на прогулку -- подышать свежим воздухом. Благовония, поклоны и суета ужасно действуют мне на нервы, -- ответил Римо. -- Вот видишь, -- гнул свое Чиун. -- Он еще и неблагодарен. Люди с открытой душой распахивают перед ним двери своей обители, а он нос воротит и не ценит их гостеприимства. Истинный американец. Если он станет говорить, что отвезет тебя назад в Патну, не верь ему. Белые никогда не держат своих обещаний. -- Слушай, Чиун. Она такая же белая, как и я. Она из Джорджии, черт побери. -- Мне кажется, я больше не хочу возвращаться в Патну, -- вдруг объявила Джоулин. -- Вот видишь, -- сказал Чиун. -- Она не такая, как ты. Она умнеет на глазах, а ты за последние десять лет жизни сумел усвоить меньше чем ничего. Римо съехал на обочину и остановил машину. -- Ладно, все выгружайтесь. Пойдем прогуляемся. -- Вот видишь, -- не унимался Чиун. -- Смотри, как он нами командует. Охо-хо, какое вероломство! Чиун вышел из машины и огляделся по сторонам. -- Это Диснейленд? -- громко спросил он. Римо в удивлении посмотрел по сторонам. Примерно в полуквартале от них, на автостоянке был устроен парк аттракционов для сбора средств в пользу римско-католического храма Св. Алоизия. -- Да, -- солгал Римо. -- Это Диснейленд. -- Я прощаю тебе, Римо, твой расизм. Я всю жизнь мечтал побывать в Диснейленде. Забудь о том, что я говорил тебе, -- сказал он Джоулин. -- Человек, который ведет своего Мастера в Диснейленд, -- еще не совсем пропащий. -- Но... -- начала было Джоулин, но Римо оборвал ее. -- Тише, детка, -- прошептал он, крепко стиснув ей локоть. -- Вот тебе Диснейленд, так что забудь все заботы и радуйся жизни. -- И нажал посильнее. Она поняла. А Чиун тем временем дрожал всем телом -- он словно подпрыгивал от восторга, хотя ноги его крепко стояли на тротуаре. Его необъятных размеров шафранное кимоно было похоже на наволочку, надуваемую порывами ветра, -- оно то наполнялось воздухом и взлетало вверх, то плавно опускалось, то взлетало, то опускалось. -- Обожаю Диснейленд, -- в восторге воскликнул Чиун. -- Сколько раз я могу прокатиться? -- Четыре, -- сказал Римо. -- Шесть, -- сказал Чиун. -- Пять, -- сказал Римо. -- По рукам. У тебя есть деньги? -- Есть. -- Достаточно? --Да. -- И для нее тоже? --Да. -- Идем, дитя мое. Римо ведет нас в Диснейленд. -- Сначала мне надо позвонить. Фердинанд Де Шеф Хант медленно вел машину назад в Сан-Франциско. Город приводил его в смятение лабиринтами улиц, которые сбегали с одного холма, взбегали на другой, а потом, казалось, бесследно исчезали. Не без труда он нашел Юнион-стрит и с еще большим трудом -- здание, в котором разместилось сан-францисское отделение Миссии Небесного Блаженства. Если эти двое -- Римо и Чиун -- искали Дора в районе Сан-Франциско, то, по всей вероятности, должны были сюда заглянуть. Он не ошибся. -- Они были здесь. Были, -- сказал старший гуру Кришна. -- У него был значок, -- добавил он. -- И где они теперь? -- Они только что звонили. Они в парке аттракционов у Рыбацкой Пристани. -- А они знают, где Дор? -- Послушай, да откуда им знать? Даже я этого не знаю. -- Если они вернутся сегодня вечером, не говори им обо мне, -- сказал Хант. -- Если мне повезет, то они не вернутся. -- Кто ты такой, чтобы отдавать приказы? -- спросил Кришна. Хант достал из бумажника сложенный листок бумаги. Кришна развернул его и прочитал нацарапанные Дором строчки, в которых тот рекомендовал Ханта как своего личного представителя. -- Круто, -- сказал Кришна, возвращая письмо. -- А ты видел Его? --Да. -- О, да святится его Всеблагое Совершенство! -- Да, да, святится. Когда они ушли? -- Час назад. Если снова увидишь Всеблагого Владыку, скажи ему, что наша Миссия с восторгом ожидает, когда он пожалует в наш город. -- Ладно. Это произведет на него неизгладимое впечатление, -- сказал Хант. Хант сошел с высокого каменного крыльца здания Миссии. В машине, припаркованной на противоположной стороне улицы, сидел Элтон Сноуи и внимательно следил за ним. -- Ну, и что скажешь, Элтон? -- спросил его один из двух мужчин, сидевших на заднем сиденье. -- Не знаю, Пьюлинг, но, по-моему, надо ехать за ним. Хант забрался в свой старый рыдван и мягко отъехал от обочины. -- Ну что ж, поехали за ним, -- сказал Пьюлинг. -- Если окажется, что он ни при чем, это здание никуда не убежит. -- Тогда -- вперед, -- сказал Сноуи, завел мотор и отчалил. -- Следуйте за ним! -- со смехом произнес Пьюлинг. Его сосед издал боевой клич армии южан. -- Сейчас мы этого похитителя разделаем! -- сказал человек, сидевший на переднем сиденье рядом со Сноуи. Сноуи вздохнул и поехал вперед. Хант увидел в зеркальце заднего вида большой черный автомобиль, но не придал этому никакого значения. Мысли его были заняты тем, что ждало его впереди, и он испытывал приятное покалывание по всему телу. Он ехал по направлению к парку аттракционов, где должен был исполнить то, что его семья так мастерски исполняла в течение столетий, и заранее ликовал. Казалось, вся его жизнь представляла лишь прелюдию к тому, что должно случиться сегодня. -- Я хочу покататься на лодке. -- Нельзя. Лодки -- для маленьких детей. -- Покажи, где это написано, -- обиделся Чиун. -- Покажи мне, где? -- Вот тут. -- Римо вытянул палец. -- Вот тут, на табличке, написано: "Город малышей". Как, по-твоему, что это означает? -- По-моему, это не означает, что мне нельзя прокатиться на лодке. -- Ты не боишься, что будешь выглядеть глупо? -- спросил Римо, рассмотрев лодки -- их было четыре, все размером не больше ванны, и плавали они в круглой канавке с водой, шириной два фута и глубиной шесть дюймов. Металлические трубы соединяли лодки с мотором в центре канавы. Служитель в грязной драной тенниске и с кожаным ремешком на правом запястье стоял у калитки в четырех футах от водоема, совмещая в одном лице должности карусельщика, кассира и контролера. -- Только глупец выглядит глупо, -- возразил Чиун -- И только дважды глупец беспокоится по этому поводу. Я хочу покататься на лодке. -- Он обернулся к Джоулин: -- Скажи ему, что мне можно покататься на лодке. Вы оба -- белые, может, он тебя лучше поймет. -- Римо, пусть Великий Владыка покатается на лодке. -- Ему жалко двадцати пяти центов, -- заявил Чиун. -- Я не однажды видел, как он тратил впустую целый доллар за раз, а для меня ему жалко двадцати пяти центов. -- Ладно, ладно, ладно, -- сдался Римо. -- Но мы с тобой договорились, что ты покатаешься пять раз. Три раза ты уже покатался. -- Римо, клянусь тебе всем святым. Если ты дашь мне прокатиться на лодке, я не стану больше ни о чем тебя просить. -- О'кей, -- согласился Римо. Римо подошел к служителю и выудил из кармана четверть доллара. -- Один билет, -- сказал он. Служитель ухмыльнулся, выставив напоказ редкие зубы: -- Надеюсь, скорость не покажется тебе слишком большой. -- Это не для меня, дорогой. А теперь давай-ка сюда билет, пока я не сообщил полиции тринадцати штатов, что нашел тебя. -- О'кей, умник. -- Служитель оторвал билет от длинной бумажной ленты и протянул Римо. -- Держи. Римо отдал ему монету. -- И будь добр, окажи себе еще одну услугу, -- напутствовал его Римо. -- Когда этот билет пойдет в дело, не говори ничего. -- Чего-о? -- Не позволяй себе никаких замечаний и не лезь на рожон с дурацкими остротами. Постарайся не причинять вреда самому себе и держи свою широкую пасть на замке. -- Знаешь, ты мне не нравишься. Очень хочется дать тебе по мозгам. -- Понимаю. Ты бы дал, только боишься, как бы я не сообщил тюремной администрации, что зря тебя выпустили под честное слово раньше срока. Делай, как я сказал. Захлопни пасть. Римо вернулся к Чиуну и девушке и протянул старику билет. Чиун был явно разочарован. -- А ей? -- Она не говорила, что хочет прокатиться. -- Хочешь прокатиться, девочка? Не стесняйся, -- сказал Чиун, -- Римо очень богатый. Он может себе это позволить. -- Нет, спасибо, не надо, -- отказалась Джоулин. Чиун кивнул и направился к "лягушатнику". Римо шел рядом. -- Знаешь, я даже рад, что она отказалась, -- признался Чиун. -- Женский визг меня раздражает. Чиун протянул билет контролеру. Тот посмотрел на хлипкого старика-азиата, потом на Римо. Римо прижал указательный палец к губам, давая понять служителю, что комментариев не требуется. -- Не забудь пристегнуть ремни, папаша, -- дал Чиуну наставление служитель. -- Мне бы не хотелось, чтобы ты вывалился и утонул. -- Обязательно, обязательно, -- заверил его Чиун. Он миновал контролера и обошел вокруг водоема. Сначала он сел в голубую лодку, аккуратно расправив свое кимоно на узком сиденье, потом вдруг быстро вылез и направился к красной лодке. Как раз в этот момент к той же самой лодке вприпрыжку приближалась девочка лет пяти -- на лице ее сияла улыбка, золотые кудри развевались вокруг головки, коротенькое платьице подпрыгивало при каждом шаге. Чиун увидел ее и перешел на бег. К лодке они подоспели одновременно. Оба остановились. Чиун показал на небо. -- Смотри! Смотри! -- воскликнул он, изобразив крайнюю степень удивления. -- Смотри, что там такое! Девочка подняла глаза и посмотрела туда, куда указывал палец Чиуна. Чиун, воспользовавшись моментом, проскочил мимо нее и прыгнул в красную лодку. Когда взор девочки вернулся назад, Чиун уже удобно расположился на сиденье. Ее лицо скривилось, она была готова расплакаться. -- Голубая лодка лучше, -- сказал Чиун. -- Я хочу покататься в красной, -- заявила девочка, -- Пойди покатайся в голубой. -- Но я хочу в красной. -- Я тоже, -- заупрямился Чиун. -- И я пришел раньше. Уходи. Девочка топнула ногой. -- Убирайся из моей лодки! Чиун сложил руки на груди. -- Покатайся в голубой, -- сказал он, -- Не хочу, -- стояла на своем девочка. -- Что ж, я не заставляю тебя кататься в голубой, -- гнул свое Чиун. -- Можешь стоять здесь до конца жизни, если тебе так хочется. -- Убирайся из моей лодки! -- закричала девочка. -- Эй, старикашка, убирайся из ее лодки! -- заорал и контролер. Римо похлопал его по плечу. -- Ты уже забыл, что я тебе говорил, дружок, -- сказал он. -- Помнишь? Никаких неосторожных высказываний. Сделай себе одолжение, заткнись, пожалуйста. -- Я тут распоряжаюсь. Пусть он освободит красную лодку. -- Хочешь сказать ему лично? -- Пошел ты в задницу! -- огрызнулся контролер, поднимаясь с места. -- Именно это я ему и скажу. -- Куда отправить твои бренные останки? -- поинтересовался Римо. Контролер потопал к девочке и, остановившись рядом, обратился к Чиуну: -- Убирайся из лодки! -- Она может покататься на голубой, -- возразил Чиун. -- А ты -- на желтой. -- Она будет кататься на красной. Чиун сел так, чтобы не видеть лица контролера. -- Запускай карусель, -- сказал он. -- Мне надоело ждать. -- Не запущу, пока ты не уберешься. -- Римо! -- крикнул Чиун. -- Заставь его запустить карусель. Римо отвернулся, чтобы никто не мог подумать, что они с Чиуном знакомы. -- Все вы, белые, заодно, -- проворчал Чиун. -- И нечего распускать язык, -- огрызнулся контролер. -- Если тебе не нравится наша страна, почему бы тебе не вернуться туда, откуда ты взялся? Чиун вздохнул и повернулся к нему лицом. -- Хороший совет. Почему бы тебе самому ему не последовать? -- Я родом из этой страны. -- Вовсе нет, -- возразил Чиун. -- Разве не сказано в вашей книге: "Из праха ты вышел и в прах возвратишься"? Услышав эти слова, Римо обернулся как раз вовремя, чтобы увидеть, как Чиун встал с сиденья. Взметнулось кимоно -- и не успел Римо моргнуть глазом, а контролер уже лежал распластанный поперек маленькой фиберглассовой лодки. Лицо его находилось под водой. -- Чиун, хватит, перестань! -- закричал Римо, направляясь к лодке. -- Правильно, давай, защищай его, -- обиженно сказал Чиун, по-прежнему удерживая под водой голову судорожно дергающегося контролера. -- Отпусти его, Чиун! -- крикнул Римо. -- Не отпущу. -- О'кей, пусть так, -- сказал Римо. -- Больше ты кататься не будешь. -- И отвернулся. -- Погоди, Римо. Погоди. Смотри, я отпустил его. Видишь? С ним все в порядке. Видишь? Скажи ему, что с тобой все в порядке. -- Чиун похлопал контролера по щекам -- Перестань задыхаться, идиот, и скажи ему что с тобой все в порядке! Контролеру наконец удалось перевести дух, и он отодвинулся подальше от Чиуна. Бросил полный ужаса взгляд на Римо, но тот пожал плечами -- я-жетебе-го-ворил. -- Лучше будет, если ты запустишь карусель, -- сказал он. Контролер вернулся на свой стул и нажал кнопку. Мотор закашлял, и лодки поплыли по кругу. Девочка подняла крик. Римо достал из кармана доллар и протянул ей. -- Возьми, -- сказал он. -- Пойди купи себе мороженое, а в следующий раз прокатишься в красной лодке Девочка выхватила бумажку из руки Римо и умчалась. Лодка Чиуна медленно проплыла мимо Римо. -- Я смотрю, тебе удалось избавиться от этой сопливой маленькой негодницы, -- сказал старик. Молодец. -- Пусть покатается подольше, -- сказал Римо, проходя мимо контролера, и присоединился к Джоулин. К тому времени, как Фердинанд Де Шеф Хант добрался до парка аттракционов, он уже был твердо уверен, что большой черный автомобиль его преследует Поэтому он припарковал свою машину на стоянке у входа в какой-то ресторан в одном квартале от парка, проскользнул в боковую дверь, пробежал через зал и черным ходом вышел на соседнюю улицу. Внимательно озираясь по сторонам, Хант прошел по пирсу из дерева и бетона и примерно через полквартала оказался напротив парка аттракционов. Обернулся назад -- преследователей не было видно. Тогда он не спеша двинулся по направлению к парку. -- А теперь надо найти этих двоих -- как их там?.. -- Римо и Чиуна. Чиун перегнулся через деревянный барьер и осторожно кончиками пальцев подбросил пятицентовую монету. Монета полетела вверх и вперед, перевернулась всего один раз и плашмя приземлилась на площадку, чуть приподнятую над уровнем асфальта. Монета попала в самый центр маленького красного кружка -- одного из многих сотен красных кружков на белом линолеуме. Диаметром эти кружки лишь немного превосходили диаметр монеты. Если монета попадала в самый центр кружка и не залезала краем на белое поле, игрок получал приз. -- Я опять выиграл! -- воскликнул Чиун. Служитель аттракциона воздел глаза к небу, как бы моля о снисхождении. -- На этот раз я хочу розового кролика, -- попросил Чиун. За спиной его стояли Римо и Джоулин, держа охапки плюшевых и резиновых зверушек, коробки с настольными играми и много всего прочего. На указательном пальце правой руки Римо небрежно болтался круглый аквариум с золотыми рыбками. Служитель снял с полки маленького розового плюшевого кролика и протянул его Чиуну. -- О'кей, -- сказал он. -- Вот ваш кролик. А почему бы вам не пойти куда-- нибудь еще? -- А потому, что я хочу играть именно в эту игру, -- ответил Чиун. -- Да, но так вы меня разорите, -- взмолился служитель. -- Вы уже выиграли девятнадцать призов! -- Да, и я хочу выиграть еще. -- Только не здесь? -- в гневе возопил служитель. Чиун через плечо обратился к Римо: -- Поговори с ним. Пригрози, что пожалуешься мистеру Диснею. -- Почему бы нам не пойти куда-нибудь еще? -- Римо попытался отвлечь Чиуна. -- Ты тоже не хочешь, чтобы я выиграл, -- заявил Чиун. -- Ты завидуешь. -- Точно. Я завидую. Всю жизнь я мечтал о золотых рыбках, о трех резиновых утках, о семи плюшевых кошках, о карманных шашках и еще о двух охапках сена. Служитель удивленно посмотрел на Римо. "Сено" -- так на профессиональном жаргоне работников увеселительных заведений назывались все эти игрушечные призы. Он повнимательнее присмотрелся к Римо. Римо заговорщически кивнул и подмигнул ему. Служитель понял: этот парень -- вымогатель, собирающийся пощипать перышки старому желтому попугаю. Служитель едва заметно кивнул в ответ. -- Конечно, папаша, -- сказал он Чиуну. -- Валяйте, играйте дальше. -- Следи за мной, Римо, -- сказал Чиун. -- Я сделаю это с закрытыми глазами. -- И он крепко зажмурился. -- Ты следишь, Римо? -- Да, папочка. -- Ты меня видишь? -- Да. Это у тебя глаза закрыты, а не у меня. -- Хорошо. Смотри внимательно. Чиун перегнулся через барьер. Глаза его по-прежнему были закрыты. Он подбросил монетку с ногтя большого пальца правой руки. Монетка взлетела высоко, почти к полотняному потолку палатки, бешено вращаясь, описала дугу, перевернулась еще раз и плашмя приземлилась в самом центре красного кружка. Чиун все еще не открывал глаза. -- Я не смотрю, не смотрю. Я выиграл? Римо глазами показал на монетку. Служитель носком ботинка чуть-чуть сдвинул ее так, что монетка оказалась наполовину на белом. -- Нет, ты проиграл, -- солгал Римо. Потрясенный Чиун открыл глаза. -- Ты лжешь! -- воскликнул он и посмотрел на монетку, лежавшую наполовину на красном, наполовину на белом. -- Ты обманул меня. -- Более того, -- продолжал лгать Римо, -- теперь тебе придется вернуть все призы. -- Никогда. Никогда я не расстанусь со своими золотыми рыбками. -- Все, кроме золотых рыбок, -- уступил Римо и вернул служителю все, что было в руках у него и у Джоулин. Служитель со счастливым видом расставил призы на полках. Аквариум с золотыми рыбками остался у Римо. -- Ты обманул меня, -- повторил Чиун. Голос его был на удивление спокоен. -- Скажи мне правду: ты