дела делались на английском. Консуэло зарезервировала катер. - Даже если вы его найдете, - сказал Римо, - с чего вы взяли, что он станет говорить? - Я пообещаю ему никогда больше его не преследовать, если он скажет, кто ему заплатил. У нас с вами общая цель, - ответила она. - Нет, у нас разные цели, - возразил Римо. - Какая же цель у вас? - Честно говоря, я и сам не знаю. Я просто делаю свое дело и надеюсь когда-нибудь понять, во имя чего я его делаю. - А я уже понял, во имя чего, - вмешался Чиун. - Цель твоей жизни - отравить мою. - Тебя никто не заставляет ехать со мной; Можешь оставаться. - Всегда приятно сознавать, что тебе рады, - парировал Чиун. Южная Америка Мастеру Синанджу не понравилась. Она не только не походила на рекламу в современных буклетах для туристов, но и никак не соответствовала тому, как ее рисовали летописи Синанджу. Мастера Синанджу бывали здесь и раньше. Они служили обеим великим империям Южной Америки - майя и инкам, и им хорошо платили. Но с тех пор, как сюда заявились испанцы и португальцы, все переменилось. Там, где когда-то стояли великие города, теперь были развалины либо джунгли, поглотившие величественные террасы и роскошные парапеты. Где шествовали когда-то облаченные в золотые одежды императоры - мартышки резвились в кронах деревьев, выросших на месте бывших аллеи для монарших прогулок. Они шли на катере вверх по течению, и Чиун с грустью констатировал, что все здесь превратилось в джунгли. Консуэло, в жилах которой текла и испанская кровь, попросила рассказать ей историю Южной Америки. Ее мать была родом из Чили. - Хроники, составленные Мастерами, интересны только таким же, как они, Мастерам, - ответил Чиун. - Вам повезло, - буркнул Римо. - Что делать с сыном, который с таким пренебрежением относится к семейной истории? - Он ваш сын? - изумилась Консуэло. - Но он не похож на корейца. Катер медленно продвигался сквозь тучи мошкары, висевшей в воздухе над коричневой от ила рекой, которая, казалось, не имеет конца. Однако мошки садились только на проводника, Консуэло и матросов. Римо и Чиуна они почему-то не трогали. - Он и слышать не хочет ни о какой азиатской крови, - с горечью посетовал Чиун. - Вот с чем мне приходится мириться. - Это ужасно, - отозвалась Консуэло. - Но вам не следует стыдиться своего происхождения. - Я и не стыжусь, - ответил Римо. - Тогда почему вы скрываете свое корейское происхождение? Я ведь не скрываю, что во мне есть испанская кровь. Никто не должен стыдиться своих предков. - Да нет, если хотите знать, все совсем наоборот - это он стыдится, что я белый, - сказал Римо. - О, - протянула Консуэло. - О, - поддакнул Римо. - Простите, - сказала она. Катер свернул в приток, и команда стала нервничать. Проводник же хранил спокойствие. Римо услышал, как в разговоре то и дело замелькало слово джири. - Что такое джири? - спросила Консуэло у одного матроса, когда проводник ненадолго удалился в каюту, ища спасения от мошки. На Амазонке и ее притоках любые репелленты для мошкары - излюбленное лакомство. - Ничего хорошего, - сказал матрос. - А что в нем плохого? - В них, - поправил матрос. Затем, понизив голос, словно опасаясь, что его могут услышать сами боги, он испуганно зашептал, стараясь поменьше произносить вслух слово, внушавшее ему такой ужас. - Джири везде, вокруг нас. Беда. Беда. - Он сделал руками движение, очертив в воздухе фигуру, похожую на большую дыню, потом свел руки ближе, до размера лимона. - Головы. Они охотятся за головами. Маленькими головами. - Охотники за головами? Значит, джири охотятся за головами, - уяснила наконец Консуэло. - Ш-ш, - зашептал парень. Он посмотрел на густые заросли по берегам и перекрестился. Консуэло направилась прямиком к Римо и Чиуну, чтобы их предупредить. - Не джири, а анкситл-джири, - поправил Чиун. - Вы о них слышали? - спросила Консуэло. - Тот, кто чтит свое прошлое, уважительно относится и к прошлому других народов, - изрек Чиун. Теплый ветер колыхал бледно-желтые складки его кимоно. Он взглянул на Римо. Тот и глазом не повел. Он смотрел на мошку. Все равно какую. И очень пристально. - Он о них знает, - сказала Консуэло. - Не хотите его послушать? - Вы не понимаете, - вздохнул Римо. - Он их не знает. В Синанджу принято помнить только то, кто и когда заплатил по счету. Вероятно, мы оказали им какую-то услугу - веков шесть назад. Так что не вздумайте спрашивать. Он ничего не знает. - И это мой сын, - с горечью сказал Чиун. - Бедняжка, как мне вас жаль. Он просто скотина. - Ничего, ничего, - сказал Чиун. - Я прошу у вас извинения. Я сначала судила о вас превратно, потому что вы сделали какое-то замечание, унизительное для меня как женщины. Теперь я понимаю, что вы просто замечательный человек. А вот сын ваш, по-моему, из породы неблагодарных. - Они и остались охотниками за головами, - подал голос Римо, вглядываясь в заросли на берегу. Он уже видел их. Они двигались вслед за лодкой. Он приготовился к первой стреле, когда Чиун стал расписывать, какой это счастливый, порядочный, честный и дружелюбный народ - джири, только некоторые племенные обычаи могут показаться белым странными. Для Франциско Брауна они были просто джири. Ему и раньше случалось покупать у них головы. Это были бессовестные и лживые дикари, к тому же жестокие. Но золото они любили. Им нравилось его расплавлять, а потом обливать им свои любимые вещи для красоты. Иногда такими любимыми вещами оказывались пленники, которых они обращали в рабство. Джири были всегда рады миссионерам. Им нравился вкус их печени. Однажды бригаде Дорожных строителей пришлось тянуть шоссе по земле джири. Для охраны им было придано подразделение бразильской армии. Кончилось все тем, что из их отбеленных косточек женщины племени наделали себе украшений в волосы. Франциско Браун не сомневался, что придет день, когда ему понадобится помощь этого злобного и вероломного племени. Он вспомнил о нем в тот день в калифорнийском местечке Ла-Джолле, когда обнаружил, что людей, за которыми он охотился, нельзя застать врасплох, даже ведя за ними наблюдение из далекой точки в океане. Франциско понимал, что необходим отвлекающий маневр. А в этом смысле лучшего, чем воин джири, и придумать было нельзя. Пока парочка будет отражать отравленные стрелы и копья джири, он сумеет с ними разделаться. Весь вопрос состоял в том, как заманить этих двоих и дамочку в глубь джунглей. Наживкой стал Джеймс Брустер - Франциско знал, что за ним они последуют непременно. А средством передвижения будет гоняющаяся за ним женщина - Консуэло Боннер. Она поверила Франциско. А если бы даже и не поверила, Франциско было достаточно знать, что желание, которое он в ней возбудил, сильней всякой осмотрительности. Именно таким образом он обычно и использовал женщин. Итак, ни в малейшей степени не сомневаясь, что троица клюнет на приманку, он приехал сюда днем раньше и проделал тошнотворную процедуру подкупа джири. От мошки его прекрасная белая кожа покрылась красными волдырями. Теперь даже репеллент вызывал у него жжение. Он осторожно выложил на опушке тропического леса небольшую кучку золота и сел рядом. Это означало, что джири легко могут его убить. Это также было знаком того, что золото предназначено им в подарок. На первый взгляд, ничто не помешало бы низкорослым уродцам с прическами под горшок убить его с легкостью необычайной. Но Браун хорошо знал их строй мыслей. Не прошло и получаса, как дикари с луками в руках и костяными украшениями в носу стали вынюхивать вокруг поляны, на которой он сидел. Первый взял золото, но у него отобрал его второй, у второго - третий, у третьего - четвертый. Прежде чем кто-нибудь из них решился заговорить с Франциско, все четверо лежали замертво. Он заговорил по-португальски и сказал, что они получат очень много золота. Гораздо больше, чем небольшая горстка, которую он принес сегодня. Он сказал, что очень скоро вверх по ручью поедут три человека и за все их имущество воины получат столько золота, сколько они смогут унести. Они прибудут на лодке. Это будут азиат, белый и белая женщина. На ломаном португальском его спросили, кому же достанется печень и головы этих троих. Он сказал, что и это они смогут взять себе. Его интересует только их поклажа, а наградой будет в десять раз большее количество золота, чем он принес им сегодня. Франциско знал ход их рассуждений. Сначала они решат, что он круглый дурак, раз готов отдать лучшую часть добычи. Потом - что у тройки с собой будет гораздо больше золота, чем обещает им этот беловолосый человек, иначе зачем вообще платить? И наконец они примут решение убить этих троих, оставить себе лучшие части, забрать их золото, после чего взять и то золото, что принесет Франциско. С точки зрения джири это была самая беспроигрышная схема. С точки зрения Франциско это был верный способ устранить парочку, обладающую невероятными способностями. В то время как сто дикарей будут осыпать их градом отравленных стрел, Франциско сделает три прицельных выстрела. И тогда он с чистой совестью уберется из этой подмышечной впадины планеты и с триумфом вернется к Харрисону Колдуэллу. И вот Франциско услышал кашляющий рокот мотора. Через несколько минут все будет решено. Лес зашевелился и, как тараканами, закишел коричневыми телами дикарей. Все племя было в курсе обещанной награды, а также неплохой поживы, которая прибудет по воде. Воины затаились в узкой полоске джунглей, примыкающей к реке, которая в этом месте делала изгиб. Кое-кто из женщин явился с горшками для приготовления пищи - старинными железными горшками, которые когда-то в незапамятные времена были захвачены у португальских купцов, давно уже пропущенных через кишечник предков джири. - Анкситл-джири - невинное племя, - заявил Чиун, когда пароходик с пыхтением подошел по грязной протоке к такой глухой чаще, что сюда не проникал ни один луч света. - Сами они не знают зла, но легко поддаются на льстивые речи более испорченных людей. Империи древности знали джири как охотников и проводников. Трудно сказать, что сталось с ними теперь, но когда-то они были прекрасными охотниками. - Ага, должно быть, охотились за грудными младенцами, - хмыкнул Римо. - Вы когда-нибудь прекратите? - возмутилась Консуэло. - Я знаю его дольше, чем вы, - ответил Римо. - Вы никогда не слышали о таком царе - Иване Благостном? Матросы не могли разглядеть листву, но Римо видел, что ветки совсем не колышутся на ветру, а листья движутся как-то странно. Он учуял впереди большое скопление людей. Что-то назревало. Он подумал, что Консуэло надо бы спрятаться за каютой и оставаться лицом к дальнему берегу. Но у Чиуна был свой план. Он поднял палец и жестом приказал направить катер прямо к берегу. - Папочка, что ты делаешь? - по-корейски воскликнул Римо. - Ш-ш, - зашипел Чиун. Суденышко скользило к тому месту, где засели в чаще дикари. Чиун прошествовал на нос, и его желтое кимоно развевалось на ветру, так что весь он был похож на флаг на поле брани. На берегу джири не могли поверить в свою удачу. Порой лодкам случалось прорываться сквозь град стрел, и тогда им приходилось преследовать их на каноэ и брать на абордаж. Иногда это оборачивалось для них немалыми потерями. Но эта лодка сама подрулила к берегу. Кое-кто из женщин уже спрашивал, не пора ли разводить костер. Джири видели, как на ветру развеваются седые волосы и парусом вздымается красивая желтая материя. Мужчины уже стали мечтать о том, как разрежут эту материю на набедренные повязки, но тут желтолицый человек на корме поднял руки. И тогда джири услышали странные звуки, древние звуки, звуки, которые они слышали только у большого костра во время великих ритуалов. Это был древний язык их предков. Маленький желтолицый человечек называл их не джири, он называл их полным, гордым именем анкситл-джири. На их древнем языке он стыдил их. Стыдил мужчин и женщин, стыдил их детей. - Вы движетесь по лесу как чурбаны, как белые. Что случилось с охотниками, служившими великим империям? Что случилось с мужчинами анкситл-джири, которые умели передвигаться по лесу с легкостью ветра, целующего листву? И с женщинами, такими нежными и чистыми, что они прятали свои лица от солнца? Где они все? Я вижу только глупых увальней. Услышав обращенные к ним слова на их древнем наречии, анкситл-джири пришли в такое изумление, что повылезали из укрытия и выступили вперед. Было слышно, как на траву мягко упали несколько горшков. - Кто ты такой? - спросил старейшина. - Я - человек, который помнит, какими были праотцы анкситл-джири. - Нам теперь нет надобности делать черную работу, как нашим предкам. Теперь у нас достаточно людей, на которых охотиться, и выращенного белыми жирного скота, который мы легко можем красть. Нам не нужны больше прежние навыки, - сказал молодой охотник. - История наших предков - это только сказки, - сказал другой. Чиун по-корейски велел Римо слушать, о чем идет разговор. Римо ответил, что не может слушать, потому что не знает языка. Тогда Чиун сказал, что если бы Римо учил хроники Мастеров, тогда он знал бы язык анкситл-джири. Римо ответил, что единственное, что ему надо сейчас знать, это направление ветра. Консуэло, напуганная вылезшими из леса во множестве низкорослыми людьми с темной кожей и с человеческими косточками в носу, спросила у Римо, что происходит. Римо пожал плечами. Команда в полном составе заперлась в каюте и зарядила пистолеты. Лоцман с перепугу дал задний ход. Чиун велел ему заглушить машину. Он хотел, чтобы его было слышно всем. Он предложил анкситл-джири выслать вперед своего лучшего стрелка, а сам встал с поднятой ладонью. - Ну, давай, - сказал он на древнем наречии. - Попади в эту мишень. И он выставил вперед правую ладонь, широко растопырив пальцы, как бы давая понять, что надо поразить середину ладони. Но лучник хотел побыстрей заполучить золото и все остальное. Он прицелился в середину желтого одеяния, которое было на старике, стоявшем на носу лодки и бросившем вызов чести целого племени. Короткая стрела зазвенела в воздухе. И оказалась в левой руке старика, прямо у него перед грудью. - Не очень-то ты меток, червяк! - брезгливо произнес Чиун на древнем наречии. От стыда охотник потупился и зарядил еще одну стрелу. Он аккуратно оттянул тетиву и послал стрелу в ладонь старика. Из этого лука он с первого раза сбивал птиц в полете. Стрела пропела и остановилась в воздухе, зажатая в руке незнакомца. Этот человек поймал выпущенную из лука стрелу! Женщины принялись на старинный манер восхвалять охотников и колотить в горшки. Юноши издавали радостные возгласы. Старики плакали. Они снова испытали гордость за то, что принадлежат к племени анкситл-джири. Они не могут убивать людей, они должны охотиться на зверей! У анкситл-джири собственная гордость. И все племя, как один человек, запело славу доблестным охотникам. Франциско Браун направил визир телескопа на фигуру азиата на носу катера. Он чувствовал, как земля в джунглях колышется от громкоголосого пения. Старик-азиат повернулся к нему лицом и победно улыбнулся прямо в перекрестие прицела. Глава восьмая Команда не выходила из каюты. Консуэло отказывалась сойти с палубы. Римо стоял на корме, а Чиун торжествующе поднял руки, приветствуя массу людей, высыпавших из чащи джунглей. Одна женщина поднесла к нему своего малыша, дабы он мог коснуться ручонкой края одежды Мастера Синанджу, который заставил их вспомнить своих предков. Один великий охотник упал на колени и, приподняв подол бледно-желтого кимоно, стал целовать сандалии. - Смотри, как надо оказывать почтение, - сказал Чиун. - Не собираюсь целовать тебе ноги. Ну, ладно, поехали отсюда. Римо постучал в каюту. Он сказал команде, что все в порядке. Но проводник наотрез отказывался плыть дальше. - Сколько бы вы мне ни заплатили, я не пойду дальше по этой протоке. - Мы разыскиваем одного человека, - сказал Римо. - Если он поднялся выше по течению, значит, и мы пойдем вверх. Проводник украдкой выглянул из иллюминатора и сейчас же зарылся в подушки. - Выше по течению никто не ходил. Нет никакого смысла идти дальше. - А как же Брустер? Ведь ваше агентство отвезло Брус-тера вверх по реке. Если ему это удалось, значит, и нам удастся. - Это не совсем так, - сказал проводник. - Мы в некотором роде способствовали вашему путешествию. - Как это вы способствовали нашему путешествию, если мы сами стремились его совершить? - спросила Консуэло. - Мы вас ввели в заблуждение, хотя и помимо своей воли, - ответил проводник. - Никакого Джеймса Брус-тера не было в помине. Один охотник из анкситл-джири проник в каюту и теперь со знанием дела осматривал зубы гида. Потом он удалился, прихватив в качестве сувенира подушку. - А я знаю, что Джеймс Брустер все же есть, - упорствовала Консуэло. - Может быть, и тот человек знает этого Брустера, но он никогда не плавал по Амазонке, во всяком случае на наших катерах. Мы получили щедрое вознаграждение за то, что расширим ваш кругозор. - Что вы хотите этим сказать - вознаграждение за то, что расширите наш кругозор? - спросил Римо. - Нас подкупили, чтобы мы отвезли вас сюда. - Кто подкупил? - спросила Консуэло. - Какой-то человек, который хотел, чтобы вы насладились радостью общения с джири. А теперь давайте уедем отсюда. Этот индеец уже присматривается к моей печенке. Чиун, который слышал весь разговор, прокричал: - В моем присутствии он не сделает вам ничего дурного! Это хороший человек. И хорошее племя - анкситл-джири. - Ты готов хвалить любого, кто поцеловал твои пятки, папочка, - съязвил Римо. - Не самый плохой способ выразить почтение, - сказал Чиун и выставил вперед правую ногу в сандалии: левая уже получила достаточно почестей. Римо счел своим долгом предупредить проводника, что ничто не помешает индейцу сделать с ним что угодно, стоит только ему на это намекнуть. - Кто вас подкупил? - спросил он. - Имени его я не знаю, но он был весьма убедителен в том, что вам следует сказать, будто Джеймс Брустер отплыл вверх по Амазонке. Это был красивый человек. Уберите, пожалуйста, от меня этого индейца. - Блондин? - спросила Консуэло. - Очень светлый, - подтвердил проводник. Консуэло отвернулась от кабины и закрыла лицо руками. - Это я втравила вас в авантюру. Я привела вас сюда - как безмозглая девчонка. Глупая, доверчивая, влюбчивая девчонка. Это я во всем виновата. - Ш-ш-ш, - призвал ее к тишине Чиун. Он собирался принародно благословить склоненные головы старейшин племени. - Он был такой красивый, Римо! Красивее мужчины я в жизни не встречала. Я ему поверила. - Бывает, - сказал Римо. - Он сказал, что он из НААН - Национального агентства по атомнадзору, которое контролирует все ядерные объекты и станции в стране. Документы у него были в порядке. И он все время спрашивал о вас. - Я его где-то видел, - сказал Римо. - Но я сама проверила список пассажиров. Брустер был среди пассажиров, летевших в Рио. Я дважды сверила паспортные данные. Он точно был на борту. Я убеждена, что он улетел в Рио. - Охотно верю, что он улетел в Рио. Только не в это болото. Давайте поищем в Рио. - Но это огромный город. Мы ведь там никого не знаем. - Можем попросить, и нам помогут. Надо только вести себя как можно более любезно, - сказал Римо. Ниже по течению от берега со скоростью пули отделилась моторная лодка с очень светлым блондином за рулем. Взметнув фонтан брызг высотой в три метра, она направилась вниз по протоке в сторону Рио. Чиун видел, что Римо провожает лодку взглядом. - Мы еще не едем, - сказал Чиун. Вожди племени готовили танец восхваления, за которым должны были последовать песнопения во славу того, кто явился в желтых одеждах. - Очень достойные люди, - сказал Чиун. - Конечно, если вы знаете летописи Синанджу. - Да, достойные, если тебе нравится, чтобы тебе в джунглях лизали пятки, - сказал Римо. На сей раз они оба говорили по-английски. Консуэло слушала как завороженная. От нее не укрылась суть происходящего, она видела эту массу восторженных лиц. Кто они такие, эти двое? И почему оказались с нею заодно? - Из хроник ты узнаешь о разных народах. Ты узнаешь о том, кто они и кто ты. Ты постигаешь науку выживания. Консуэло спросила у Римо, о каких хрониках идет речь. - Да так, сказки, - отмахнулся Римо. - Но я видела, что случилось с джири. Это больше, чем сказки. - Внешне там все правильно - имена, конкретные события. Но все это - чистая пропаганда. Хорошие - это те, кто платит своим наемникам. Вот и все. - Так значит, вы - наемники? Но ведь это незаконно! - Только если вы не на той стороне. - А вы на кого работаете? - Вы не поняли, - Римо решил не продолжать. Он опять обратился к Чиуну: - Эти насекомые сейчас сожрут Консуэло живьем, а тебе дикари ноги сотрут до мозолей. У тебя кожа не привыкла к такому почету. Не пора ли начинать представление? - Ты прав, - сказал Чиун. Он дважды хлопнул в ладоши. - Пусть начинают ритуальные танцы. Харрисон Колдуэлл уехал из Нью-Йорка, хотя контора его оставалась на прежнем месте. Связь со служащими фирмы он поддерживал по телефону. Он купил в Нью-Джерси двести пятьдесят акров земли, осушил болото, засеял газон и обнес территорию высокой металлической оградой. Денно и нощно участок патрулировали его собственные охранники, у которых на мундирах красовалась эмблема с изображением аптечной колбы и клинка. В Нью-Йорке отвечать за свою контору по торговле драгоценными металлами он оставил доверенных лиц. Много разговоров, естественно, вызывало сейчас то обстоятельство, что золото почему-то не поднималось в цене. Это был любимый металл мировых бедствий. Всякий раз, когда возникала угроза военного конфликта или разражалась настоящая война, либо когда непредсказуемым образом начинали вести себя фондовые рынки, люди во всем мире принимались вкладывать свои сбережения в золото. Оно оставалось единственным товаром, который принимался везде. Деньги - это бумага, золото же - всегда состояние. И тем не менее, несмотря на многочисленные вооруженные конфликты местного значения и бессчетные предостережения относительно фондового рынка, золото оставалось стабильным в цене. Создавалось впечатление, будто кто-то неустанно подпитывает мировой рынок золота и таким образом лихорадочный спрос на него все время гасится. Всякий раз на торгах оказывалось, что золота больше, чем наличных денег, и таким образом цена на него оставалась стабильной как никогда. Для торгующей золотом в слитках компании, каковой являлась фирма Колдуэлл и сыновья, было естественным иметь весьма скромные прибыли. Невозможно купить золото, потом продать его по практически той же цене и сделать на этом большие деньги. И все же фирма получала сейчас такие доходы, каких не было за всю ее историю. Все больше находилось желающих вкладывать деньги в золото Колдуэлла. Все больше людей открывали, новые счета. Банковские балансы по всему миру возрастали. Казалось, чего бы ни захотелось Харрисону Колдуэллу, он сможет это купить. На самом же деле единственную вещь, о которой он мечтал больше всего, купить он не мог. Как не мог захватить силой. Колдуэлл ждал одного-единственного телефонного звонка, но его все не было. Он даже велел своему камердинеру разбудить его, если такой звонок последует посреди ночи. Звонить должны были из Южной Америки. Когда долгожданный звонок наконец раздался, Колдуэлл велел всем выйти. Он хотел говорить один на один. - Ну что? - спросил Колдуэлл. - Они оказались чересчур живучими. - Я сделал тебя своим клинком не для того, чтобы так быстро обнаружить, что есть люди посильней тебя. - Очень скоро все будет улажено. - В славные дни Короны за право называться телохранителем короля - его клинком - дрались на шпагах. - Я незамедлительно позабочусь об этой парочке. Теперь им некуда деться. Проблем больше не будет. - Мы ценим ваши уверения, - изрек Колдуэлл, - но мы не можем не вспомнить грандиозные турниры королевской Испании. Это не означает, что мы разуверились в тебе, Франциско. Просто воспоминания о подобного рода турнирах доставляют нам удовольствие. Можешь ты себе представить, чтобы сегодня вдруг нашелся для короля другой телохранитель? - На том конце провода воцарилось молчание. - Что тебя смущает в этом деле, Франциско? Нам хорошо известно, что, когда проблемы возникают у королевского клинка, они очень скоро становятся проблемами самого короля. - Эти люди не такие, как все. Но они все равно очень скоро умрут. - Как ты можешь уверять нас в этом, если ты уже дважды сплоховал? - Дело в том. Ваше Величество, что им никуда не деться от того мира, в котором они живут. Я просто уничтожу их мир, а заодно - и их. - Ты радуешь нас, Франциско, - сказал Харрисон Колдуэлл, мысленно пытаясь представить себе, как будет выглядеть этот уничтоженный мир. Еще он подумал, не ошибся ли он в выборе себе клинка, может быть, надо было искать более тщательно? По-португальски Франциско Браун говорил хуже, чем по-испански, но все же достаточно хорошо, чтобы найти именно такого инженера, который был ему нужен. У этого парня были проблемы с алкоголем, но к счастью, не настолько, чтобы от этого страдала его квалификация, зато на нравственных устоях они явно сказались. Он все смотрел на схемы и качал головой. - Почему бы вам их просто не пристрелить? - спросил он, получив деньги. - Почему бы тебе не закончить эту схему? - Застрелить было бы гуманнее, - сказал инженер. Он задумался, каково будет этим людям сознавать, что сейчас умрешь, и не иметь возможности ничего предпринять. Он сделал еще глоток. - Ты уверен, что все получится? - спросил Франциско. - Готов поклясться, - ответил инженер, который участвовал в проектировке некоторых высотных зданий на красивых пляжах Рио. - Ты уже клялся, - уточнил Франциско Браун. Найти Джеймса Брустера в Рио оказалось нелегко. Во-первых, латиноамериканская полиция не больно-то рвалась кому-то помогать. Во-вторых, втроем им было не по силам охватить весь город, да даже если бы это и удалось, то наверняка Джеймс Брустер поселился в Рио под чужим именем. И последнее - но далеко не самое маловажное - было то, что ни Римо, ни Консуэло не говорили по-португальски, а Чиун, когда Консуэло обратилась к нему за помощью и объяснила, кого они ищут, наотрез отказался помочь. Чиун занимался очищением души в роскошном номере отеля, делая записи в свой знаменитый свиток. Сейчас надо было занести в летопись эпизод повторной встречи Синанджу и анкситл-джири. - Не мое дело - гоняться за ворами, - отрезал Чиун и попытался восстановить в памяти каждый такт хвалебных песнопений, с тем чтобы будущие поколения знали, какой достойный прием был опять оказан Синанджу в лице Чиуна. - Но ведь мы, возможно, спасем мир от ядерной катастрофы, - пыталась убедить его Консуэло. На этом Чиун избавил ее от своего присутствия. Консуэло так и не поняла, чем она его обидела. - Почему его так злит перспектива спасения человечества? - Потому что я занимался именно этим, вместо того чтобы помочь ему вернуть сокровища Синанджу. - Неужели это и впрямь такая ценность? - Кое-что из него вообще старая рухлядь. Но за несколько тысячелетий все же поднакопилось кое-что ценное. Золото, драгоценности и тому подобное. - В ваших устах это звучит так обыденно... - Если вы не собираетесь его тратить, зачем оно вообще нужно, это сокровище? Одного золотого слитка хватило бы, чтобы какая-нибудь корейская деревня жила безбедно целых сто лет. Они едят только рис и рыбу. Иногда утку. Утку очень любят. Но они же никогда не тратят своего богатства. Ладно, волноваться не о чем. Брустера мы найдем и без него. - Но вы ведь не говорите по-португальски. - Любезное обхождение позволяет преодолеть любые преграды, - сказал Римо. Римо оказался прав. Чтобы объясниться с полицейским, необязательно иметь с собой переводчика. Достаточно только сгрести первого же фараона за грудки и выкрутить ему руки, а потом спокойно и ясно произнести по-английски: Отведи меня к своему начальству. Нет такого языкового барьера, которого нельзя было бы преодолеть столь элементарным приемом. Вскоре они были уже на вилле у полицейского начальника. Любая более или менее удачная карьера полицейского в Латинской Америке обязательно увенчивалась по меньшей мере виллой. И ни одному добропорядочному гражданину и в голову не могло прийти заявиться на эту виллу с просьбой о торжестве правосудия и не прихватить с собой в достаточном количестве наличных денет. К несчастью. денег у нас с собой нет, - с грустью признался Римо. Полицейский начальник вслух выразил сожаление, но сообщил, что Римо все же придется взять под арест за нападение на полицейского. Тот стоял у Римо за спиной. Негоже являться в какую бы то ни было страну Южной Америки и грубо избивать полицейского, не имея ни гроша в кармане. Начальник позвонил конвойным. Римо отобрал у них пистолеты и аккуратненько раскрошил их в руках, высыпав обломки прямо начальнику на колени. Потом он показал ему очень интересные приемы североамериканского массажа. От этого массажа возникало такое ощущение, словно лопатки у вас выдраны из тела. Целью процедуры было улучшить настроение. Преисполнившись братской любовью, полицейский начальник пообещал помощь всего вверенного ему полицейского управления. Не будет ли уважаемый гринго столь любезен, чтобы вправить ему лопатки на место? - Скажи своему начальнику, что его лопатки и так на месте, - бросил Римо фараону, который выполнял роль переводчика. - Это только так кажется, что их выдрали наружу. Римо подождал, пока его слова будут переведены. Полицейский начальник спросил, не мог бы уважаемый гость сделать так, чтобы ему снова казалось, что лопатки находятся на своем месте. - Скажи ему, когда мы отыщем человека по имени Джеймс Брустер, он опять будет чувствовать себя превосходно. Брустер прибыл сюда на самолете несколько дней назад и сейчас, скорее всего, живет под другим именем. У нас есть его фото. Поиски с самого начала велись как-то странно. Полицейское управление получило такой мощный стимул в лице своего скрюченного от боли начальника, что им не требовалось уже ни угроз, ни денег. Кое-кто из детективов бормотал, что их вдохновляет на работу мысль о торжестве правосудия - в точности как знаменитого американского сыщика по кличке Грязный Гарри. Что еще более странно, так это то, что когда уже на следующий день полицейские обнаружили беглеца, никто не протянул им заветного конверта с деньгами. Они решили, что Римо тоже из полиции, и спросили, как платят полицейским в Америке. - Им платит правительство. - Ах, это... Это мы тоже иногда получаем, - протянул один из детективов. - Но разве ж это деньги! По данным полиции, Джеймс Брустер был жив и под именем Арнольда Диаса укрылся в одном, из элегантных высотных жилых зданий, выходящих фасадом на великолепные пляжи Рио-де-Жанейро. Чиун к этому времени завершил свои записи о встрече с анкситл-джири и согласился пойти туда вместе с Консуэло и Римо. Войдя в мраморное парадное, Консуэло нажала кнопку звонка в квартиру Арнольда Диаса. Тот ответил голосом Брустера: - Кто там? - Это мы, дружок, - отозвался Римо. Парадное огласилось таким стоном, что с трудом можно было поверить, что его издал человек, находящийся пятьюдесятью этажами выше. И тут селекторная связь внезапно отключилась. - У меня свой метод ведения дознания, - сказал Римо, - и по-моему, в случае с Брустером он как раз подойдет. Не нравятся мне ребята, которые в открытую торгуют ураном. - После всего, через что нам пришлось пройти, я почти готова уступить, - сказала Консуэло. - Я буду сама любезность, - пообещал Римо. - Он все скажет. Кабина лифта была обшита деревом, отполированным до блеска. В ней было восемь небольших сидений. Подняться на пятидесятый этаж даже на скоростном лифте - дело не быстрое. А люди, которые живут в этом доме, не привыкли мириться с дискомфортом, пусть даже совсем непродолжительным. Лифт взмыл вверх, и у Консуэло заложило уши, как в самолете во время взлета. Где-то в районе тринадцатого этажа она почувствовала, как желудок стал подкатывать к горлу. К пятидесятому этажу ее уже так мутило, что она была вынуждена присесть на одно из сидений. Римо помог ей подняться. Они стали ждать, когда откроется дверь лифта. Она оставалась закрытой. Римо посмотрел на Чиуна. По бокам кабины раздался громкий скрежет металла. Потом до слуха донесся резкий щелчок, за которым последовал стук упавшего на крышу кабины троса. Теперь желудок Консуэло колом встал у нее в горле. Тело стало невесомым, как будто ее кто-то поднял в воздух, но ноги между тем по-прежнему стояли на полу кабины. Она не могла сдвинуться с места. У нее было такое чувство, будто кровь в жилах вдруг потекла в обратном направлении. Она стремительно падала вниз. Римо и Чиун тоже. Падала вся кабина. Свет погас. Всю кабину заполнил скрежет металла. Чтобы закричать, ей пришлось сначала перевести дух. Когда она завизжала в темноту, то едва расслышала голос Римо, который обещал, что она останется жива. Чьи-то руки взяли ее под локти. Потом она ощутила легкое давление и оказалась поднятой над полом кабины. Ее кто-то держал! Потом было такое впечатление, будто весь мир взорвался. Кабина лифта рухнула с высоты пятидесятого этажа, и от удара проломилась крыша, оторвались ножки сидений, и трое пассажиров оказались в полной темноте в груде обломков. И все же Консуэло чувствовала лишь легкий ушиб. Эти двое каким-то образом в момент удара приподняли ее над полом - и себя тоже. Казалось, они упали с высоты в один фут, а не с пятидесятого этажа. Откуда-то сверху, словно из темного туннеля, ведущего во Вселенную, к ним струился луч света; С самого верху шахты лифта Франциско Браун светил фонарем вниз. Там, внизу, в свете его фонаря из разбитой кабины лифта высунулась чья-то рука. Потом показалось лицо. Он стал вглядываться, чтобы рассмотреть получше это изувеченное лицо. Он увидел ряд белых зубов. С такого расстояния он не мог бы сказать наверняка, выбиты они или нет. Нет, вокруг них губы. Точно - губы. Он нагнулся и вгляделся получше в то, что выхватывал из мрака луч его фонарика. Уголки губ приподнялись. Это была улыбка. Франциско Браун выронил фонарь и бросился бежать. Фонарь ударился об обломки кабины в тот момент, когда Римо и Чиун помогали Консуэло выбраться. Она внимательно осмотрела себя - руки и ноги целы. Все кончилось благополучно, если не считать, что придется подниматься на пятидесятый этаж пешком. - Да ладно, поехали на другом лифте, - сказал Римо. - Вы с ума сошли? - воскликнула она. - Нет, - ответил Римо. - А вы? - Но нас только что чуть не убили, а вы хотите опять лезть в лифт! - Вы ведь уже убедились, что даже если лифт упадет, с вами ничего не случится. Чего же вы тогда боитесь? - недоумевал Римо. - Я чуть не умерла. - Чуть-чуть не считается. Вы живы и здоровы. Идемте же! - Я никуда не пойду! И точка. Можете называть меня трусихой. Мне теперь все равно. - Кто это называет вас трусихой? - спросил Римо. - Не трусихой, а неразумной, - сказал Чиун. - Я никуда не пойду, - твердила Консуэло. - Ну, тогда я сам допрошу Брустера, - решил Римо. - Ради бога. Сколько угодно. Отправляйтесь. Я с места не двинусь. Ни за что! Ни за что на свете. Я чуть не погибла. И вы тоже чуть не погибли! - О чем она говорит? Не понимаю, - сказал Римо Чиуну по-корейски, когда они вошли в работающий лифт. Вокруг суетились лифтеры, пытаясь установить, что случилось. Консуэло прислонилась к какой-то красивой скульптуре, силясь вернуть себе самообладание. Римо и Чиун нажали кнопку с цифрой пятьдесят и спокойно поднялись в лифте, решив про себя, что все вокруг сошли с ума. Разве они не продемонстрировали ей, что, когда она с ними, ей не нужен в лифте даже аварийный тормоз? - Может быть, папочка, это я, - начал Римо, - я сам помешался? - Не больше меня. - Так я и думал. Чуть не погибла. Сумасшедшая. Джеймс Брустер видел, как отодвинулись задвижки на его двери. Он смотрел, как вделанный в пол засов полицейского замка - литой стальной брусок - отогнулся назад с легкостью булавки. Дверь отворилась. - Привет, - проговорил Римо. - Я буду с вами крайне любезен. Я хочу быть вам другом. Джеймс Брустер тоже был не прочь подружиться. Чиун остался стоять в дверях. - Будь осторожен, - сказал он. - Чего мне бояться? - удивился Римо. - Это золото проклято, - ответил Чиун и кивнул на подвеску на шее у Брустера. Римо взглянул. Подвеска как подвеска, ничего особенного, обыкновенная золотая пластинка с клеимом, на котором можно было различить аптечную колбу и меч. - Обыкновенная подвеска, - сказал Римо. - Это золото проклято, - повторил Чиун. - Не прикасайся к нему. Если бы ты припомнил хронику Мастера Го... - Что? Да ладно. Я-то подумал, ты и впрямь что-то увидал, - оборвал Римо. Он направился к Джеймсу Брустеру, от которого его отделял стол. Брустер пытался остаться по ту сторону стола, но оказался слишком нерасторопен. При первом же его движении Римо настиг его и пожал руку в знак дружеского расположения. После этого он вывел Брустера на балкон и выразил свое восхищение открывающимся оттуда видом. Он ткнул рукой в роскошный пляж, лежащий пятьюдесятью этажами ниже. Рукой, которая продолжала держать Джеймса Брустера. Ткнул, перенеся ее через балконные перила. Потом он объяснил свои трудности человеку, болтавшемуся у него в руке. Джеймс Брустер нелегально переправлял смертоносный груз. Этот груз мог быть использован для производства атомных бомб - бомб, которые могут унести миллионы жизней. Почему Джеймс Брустер пошел на такой общественно опасный поступок? - Мне были нужны деньги. - Кто вам заплатил? - спросил Римо. - Не знаю. Деньги переводили мне на счет. - Но кто-то же говорил с вами? - Я думал, все законно. - И то, что некие люди переводят на ваш счет большие суммы денег, - тоже законно? - Я думал, что наконец напал на золотую жилу. Мне нужны были деньги. Пожалуйста, не уроните меня. - Кто приказал вам отгрузить уран по такому странному адресу? - Это был просто голос. Из Агентства по контролю за атомной энергетикой. - И вы не спросили, кто это? - Он сказал, что деньги - достаточно исчерпывающий ответ на этот вопрос. Мне были нужны деньги. - Зачем? - У меня машина была на износе. - А вы представляете себе, сколько человек поставили под угрозу смерти? Вы знаете, что такое одна атомная бомба? - Я не знал, что они собираются делать бомбы. - А для чего же еще они воровали уран? - Может, они хотели построить собственную электростанцию, - сказал Брустер. Римо расхотелось с ним дружить и пожимать руки. В тот момент когда тело Джеймса Брустера оторвалось от балкона, Римо сорвал у него с шеи подвеску. Консуэло видела, как рядом со стеной дома упало тело. Оно приземлилось, как бурдюк, - издав один-единственный громкий хлюпающий звук. Через нес