ож, подсунула его под раму сетки и пытается открыть вход в эту чертову штуку. - Ох... Внезапно Фуонг подпрыгнула, а Уоллса шатнуло от неожиданности, нога его соскользнула со скобы, и он, сразу забыв о Фуонг, почувствовал, что летит вниз; он понял, что это смерть... и все же в последнюю долю секунды той рукой, которой поддерживал Фуонг, он успел ухватиться за скобу. В мгновенной панике Уоллс нащупал скобу и ногами. И только после этого он все-таки увидел: женщина не упала вниз, а по-обезьяньи повисла на раме с сеткой, которая тихонько раскачивалась на слабеньких петлях взад и вперед. - Боже, осторожнее! - закричал Уоллс. Маленькая рама под непомерным грузом повернулась почти на 180 градусов к самой стенке. Фуонг, вытянув ногу, носком тапочки начала нащупывать отверстие в стене. Это ей удалось и, зацепившись носком за трубу, она подтянула себя ближе к отверстию, потом еще ближе и еще. Наконец, изловчилась и сунула одну руку в трубу, ухватившись там за что-то, а затем другой рукой каким-то немыслимым образом втянула в трубу все тело. Боже, подумал Уоллс, ей удалось. Фуонг отдыхала. Уоллсу показалось, что уже через секунду она высунулась из трубы и принялась настойчиво тыкать пальцем в направлении талии. Черт побери, леди, что ты хочешь? Но, конечно, он понял, что она имела в виду, - веревку, скрученную восьмеркой и пристегнутую к ремню. Уоллс отстегнул карабин, которым была приторочена веревка, распутал ее и швырнул конец Фуонг. Она очень ловко поймала его - черт побери, она все делала очень ловко - и через несколько секунд конец веревки был уже закреплен за чем-то внутри трубы. Свой конец веревки Уоллс привязал к скобе, сделав при этом чуть ли не сотню узлов. Фуонг знаком приказала ему подниматься. Ох, черт, подумал он, надеюсь, это дерьмо выдержит меня. Подниматься надо было всего футов шесть, но это расстояние казалось ему просто огромным. Забраться по веревке Уоллс мог только уподобившись обезьяне. Он зажал веревку ботинками, закрыл глаза и подтянулся на руках. Боже, как растягивается веревка - под его весом, под весом обреза на плече, всяких подсумков на ремне, под весом патронов к обрезу, которыми набиты карманы. Продвигаясь вверх, Уоллс лихорадочно молился, Господь наверняка должен был услышать его молитвы. И тут он почувствовал, как руки Фуонг подхватили его и потащили вверх. Его охватила паника, что было хуже всего в данный момент, и все же каким-то образом он сумел забраться в трубу. Внутри трубы он сел, тяжело дыша, и тут же почувствовал боль во всем теле. Ладони кровоточили - так крепко сжимал он ими веревку, саднило плечо оказывается, он оцарапал его о край трубы. Да не только плечо. Бедро и рука тоже давали о себе знать. Но сейчас не хотелось даже думать об этом, только бы вдохнуть побольше воздуха. С удовольствием выкурил бы сейчас сигарету. Фуонг что-то говорила. Отдышавшись, Уоллс сказал ей: - Эй, не тарахти, милая. Извини, но я не понимаю, что ты стрекочешь. Но жесты он понимал, а Фуонг призывала его куда-то посмотреть. Теперь и ему пришло в голову посмотреть, куда же они все-таки попали. Да, а ведь попали они в никуда, примерно через шесть футов труба заканчивалась шлакобетонной стеной. Так для чего тогда нужна эта чертова труба? - с горечью подумал Уоллс, понимая, что попал в очередную ловушку. И тут он увидел, для чего она была нужна: возле стены стоял металлический ящик, а в него и из него из разных мест в стене шли металлические трубки. Уоллс подполз ближе. Ящик был закрыт на висячий замок, чтобы в него нельзя было забраться, но сам по себе ящик выглядел довольно хлипким, так что его можно было просто разбить. На ящике было написано: "Панель предохранителей входной двери, ВВС США LСА-8566033". Снова это слово, знакомое по тюрьме: "дверь" ДВЕРЬ. ДВЕРЬ. Вот через нее мы и попадем внутрь, подумал Уоллс и принялся ломать ящик. Дилл слышал стрельбу впереди, она все усиливалась, превращаясь в невероятный грохот. - Ох, Господи! - воскликнул он, обращаясь к сержанту. И в этот момент в нескольких сотнях футов впереди второй вертолет вспыхнул, словно гигантский костер, пламя осветило небо и деревья. Дилл пошатнулся и упал. В приборе ночного видения все слилось в сплошное пятно, лейтенант заморгал, чтобы избавиться от мелькавших в глазах искр. Нельзя ведь смотреть на взрыв, вспомнил он. Оглянувшись назад, Дилл увидел, что большинство его людей, пожалуй, даже половина, все еще пробирались по льду русла, подталкивая друг друга, проваливаясь в ямы, цепляясь за камни. Вся рота, наверное, поднимется на холм только через час. Но уже сейчас в его распоряжении двадцать пять человек, вооруженных автоматами, винтовками М-16 Дилл слышал отчаянную стрельбу впереди, так что нельзя было терять времени. - Мы почти на месте, - сказал он. - Боб, да они нас тут всех перебьют, - заметил один из солдат. - Да, Боб, похоже, у нас совсем мало шансов, - поддержал его другой. - Я думаю, русские не знают, что мы здесь, - ответил Дилл, - а ребята, которые сейчас атакуют, рассчитывают на нас. Им сейчас очень трудно. Дилл знал, что не обладает красноречием, и даже по его понятиям, эта маленькая речь прозвучала не слишком убедительно, но он, по крайней мере, не мямлил и не порол чушь. Поэтому Дилл просто повернулся и пошел вперед по снегу между деревьями, задаваясь вопросом, туда ли он движется. Лейтенант надеялся, что его люди пошли за ним, но не хотел оглядываться и проверять, потому что это могло смутить их. Он быстро добрался до поляны, и его взору открылся сплошной фейерверк, смысл которого он не мог понять. Что-то здесь было не так, во всяком случае, он не ожидал увидеть такую картину. Похоже, они вышли не туда. Да и ощущение у него было какое-то странное, этакое безумное чувство, что он попал на фестиваль. Отдельных звуков Дилл не различал, все они слились в сплошной грохот. Лейтенант толком ничего не видел, он был смущен, пытаясь разобраться в том, что же здесь происходит. - Боб, нам сюда надо было выйти? - Не знаю, - честно признался Дилл, - не уверен. Остается только надеяться, что это именно тот холм. - А на другой мы и не могли попасть. Здесь только един холм. - Гм... И вдруг кто-то мелькнул перед Диплом. Он улыбнулся, намереваясь вступить в разговор, но в ту же секунду понял, что смотрит на советского десантника в камуфлированном комбинезоне, черном берете и с автоматом АК-47 на груди. Этот человек являл собой самое ужасное зрелище в его жизни, и Дилл выстрелил ему в лицо. - Господи, Боб, да ты убил этого парня! - Готов поспорить на твою задницу, что именно это я и сделал. А теперь вперед, черт побери! И тут его люди, не задумываясь, без всяких указаний и приказов открыли огонь. Они с колена поливали очередями позиции спецназовцев, удивляясь тому, как быстро падают фигуры перед ними, как долго не могли опомниться русские, чтобы открыть ответный огонь, да и вообще тому, как все это просто. Ясотый остолбенел от изумления и в ту же секунду понял, что надо оставлять позицию. Наверное, это группа Дельта ведет огонь справа, тогда и вертолеты, и атака пехоты - просто военная хитрость. Этому сообразительному американскому командиру удалось каким-то образом в темноте поднять группу Дельта на крутую отвесную скалу справа и бросить ее в бой. Но это же невозможно, просто невозможно! Теперь уже все решали секунды. Он увидел, как разваливается вся оборона, невозможно было отбивать атаку с двух направлений. Его обошли с фланга, рухнула его схема отражения лобовой атаки с помощью системы траншей и перекрестного огня. Теперь оставалось только спуститься с людьми вниз для обороны шахты, а там будь что будет. Ясотый выпустил очередь по приближающимся справа фигурам. Он увидел их уже в дальнем конце траншеи, стреляя от пояса из М-16, они стреляли вдоль траншеи, поливая его людей длинными очередями. Другие врывались в траншею сбоку. Их становилось все больше и больше. Ясотому стало плохо при виде того, как быстро умирают его лучшие люди. Он вытащил свисток и подал сигнал: два коротких свистка, пауза и снова два коротких. Майор увидел, что его люди стали поспешно оставлять позиции, прикрывая друг друга огнем, - сначала Красный взвод, потом Синий. Десантники из группы Дельта подошли совсем близко справа, пехота с фронта ворвалась уже в главную траншею. Ясотый увидел, как приземлились вертолеты, оттуда высыпались десантники и стали пробиваться в его направлении. Пора было и самому сматываться. Повернувшись, он быстро пополз под огнем к разрушенному зданию, где находилась дверь, ведущая в шахту. Времени было очень мало. Небо светилось от ракет, повсюду носились трассеры. Натыкаясь на препятствия, они вздымали тучи пыли. Майор видел, как его люди беспорядочно отступают к руинам здания, падая под пулями. Все, он добрался. - Группа обороны шахты, ко мне! - крикнул Ясотый. Он мог взять с собой только пятнадцать человек, больше не выдержал бы лифт. Вместе с пятнадцатью спецназовцами, которые уже находились внизу, в его распоряжении будет тридцать человек. - А пулемет? - крикнул старший сержант. Пулемет? Ах, да, Ясотому предстояло принять сложное решение, ведь у него остался всего один пулемет. Он вспомнил того сумасшедшего американца, который стоял в полный рост на снегу поляны под пулями и поливал их огнем из пулемета М-60, держа его в руках. Но перед тем как его убили, черт бы его подрал, он своей стрельбой вывел из строя их второй пулемет "хеклер энд кох-21". И теперь у него остался всего один пулемет М-60. Если взять его с собой, то люди наверху не смогут сдержать американцев. Ну а если американцы все-таки попадут в шахту, то ему не обойтись без этого чертова пулемета. - Майор Ясотый! - снова крикнул старший сержант. - Как быть с пулеметом? Майор просто ненавидел себя в этот момент. - В шахту, - приказал он, - заберем с собой. - Пулемет сюда! - скомандовал сержант, и оружие передали через толпу к дверям лифта. - Благослови вас Господь, ребята! - крикнул Ясотый. - Задержите их, пока они не провалятся в преисподнюю. Вы сделаете это ради вашей Родины, и дети ваши будут любить вас за это. - Мы будем держать этих ублюдков, пока они не запросят пощады у Горбачева, - раздался бодрый голос из темноты. Но Ясотому было уже не до речей, он торопился. Майор быстро нагнулся к терминалу компьютера, расположенному сбоку от двери лифта. И набрал на клавиатуре "вход". На экране высветилась команда: "Введите код". Ясотый набрал двенадцать цифр, которые его заставил запомнить генерал, нажал кнопку ввода, и дверь лифта открылась. Порядок. Он вошел в лифт. А потом пневматическая дверь с шипением закрылась, и лифт повез его вниз, подальше от ночного боя. 23.00 - И где же ты был, дорогой товарищ Арбатов? - поинтересовался комитетчик Горшенин. - Сигнал о твоем возможном бегстве поступил в семь вечера, когда ты не явился на дежурство. - Я задержался, товарищ Горшенин, - ответил Григорий, моргая и удивляясь в душе, почему Магда никого не предупредила. Обстановка была, как в какой-нибудь идиотской шпионской мелодраме. Лампа в комнате охраны КГБ на втором этаже была развернута так, что своим мощным светом нестерпимо слепила Григорию глаза. Вот идиотство! - Я выполнял задание и сообщил об этом Магде Гошгарьян, которая согласилась подежурить за меня. - Предупреждение о твоем возможном бегстве поступило от твоего непосредственного начальника, товарища Климова. - Товарищ Климов ошибся. - Гм, товарищ Климов не из тех, кто ошибается. - Да, конечно, но на этот раз он ошибся. Послушай, неужели бы я вернулся закончить ночное дежурство, если бы собирался улизнуть? Разве я не сидел бы уже на какой-нибудь конспиративной квартире ФБР, лакомясь бифштексом и развлекаясь с девками? Горшенин, молодой человек тридцати двух лет, без чувства юмора, со сверкающей лысиной и маленькими близорукими глазками "технаря", спрятанными за очками, посмотрел на Григория без всякого выражения. Теперешние молодые никогда не проявляли чувств, они были просто машинами. - Так объясни, пожалуйста, где ты был сегодня. - Ох, товарищ, ты же знаешь, что операции ГРУ закрыты для КГБ, так ведь? Я ничего не могу сообщить тебе, таковы инструкции. Обе наши организации действуют по строго установленным, жестким правилам. Или ты предпочитаешь, чтобы вся вашингтонская резидентура была укомплектована сотрудниками ГРУ, а вы, ребята из КГБ, отправились бы в более интересные города, вроде Джакарты или Кабула? - Шутки тут неуместны, товарищ. Дело серьезное. - Но в данном-то случае, товарищ, нет ничего серьезного. - Григорий пытался пустить в ход все свое обаяние, озорно, стрелял глазами в Горшенина, задумчиво улыбался. - Честно говоря, мы не очень ладим с молодым Климовым. Я представитель старой школы, ортодокс, трудяга, веду игру исключительно по правилам. А Климов молодой, хочет действовать современными методами, поэтому мы и цапаемся с ним, понимаешь? Так что он просто в очередной раз придирается ко мне. Горшенин холодно посмотрел на него и провел пальцами по губам. - Гм, да, конечно, я знаю, как это бывает - Так что это вопрос личных отношений. А не профессиональных. Вот и все. Отсутствие взаимопонимания между разными поколениями. Горшенин лизнул приманку, отошел, вернулся, лизнул еще раз. И заглотнул. - Похоже, в ГРУ возникли некоторые моральные проблемы? - поинтересовался он. - Ох, ничего страшного. Мы это уладим между собой. Большинство наших хорошие парни, но иногда бывает, что одна паршивая овца... ну, ты знаешь эту поговорку. Только вчера Магда говорила мне... Но Горшенин уже больше не слушал его. Глаза его закрылись, казалось, он производит в уме какие-то подсчеты. Потом сказал: - Послушай, старая лиса, а ты знаешь, как чудесным образом можно решить все твои проблемы? - Да как их решишь, единственное, что мне остается, так это просто ждать. - А ты не торопись, Григорий Иванович. Ты же знаешь, какой Климов вспыльчивый. А если он действительно захочет подставить тебя? Ты же знаешь, чем это кончится, не так ли? Арбатов вздрогнул. - Так что давай, Григорий Иванович, решайся. Переходи в КГБ! - Что? Да ведь... - Подожди. Подумай хорошенько и решайся. Я устрою тебе у нас такую же должность. Человек с твоим опытом и связями, да тебе у нас цены не будет. Григорий сделал вид, что задумался над предложением. - Этот шаг может принести тебе большие выгоды. И спокойствие. Никто не будет тебя дергать, придираться, а то грызетесь с Климовым, как кошка с собакой. Арбатов кивнул, на его опухшем лице появилось такое выражение, словно он уже готов был поддаться соблазну. - Да, это звучит очень заманчиво. - Конечно, но мне надо кое-что передать в Москву Ты же знаешь, я не могу просто сказать начальству, что нам нужен этот человек и мы должны взять его к нам. У меня должны быть какие-то козыри, понимаешь? Какой же ты идиот, Горшенин. Настоящий вербовщик не идет напролом, он действует изящно, использует обаяние, настойчиво, но ненавязчиво загоняет своего агента в ад. Арбатов знал это, потому что сам загнал в ад несколько человек. - Подарок? - спросил Григорий, прикидываясь дурачком. - Да, ну ты же понимаешь. Что-нибудь небольшое, чтобы продемонстрировать твое желание работать на нас. Что-нибудь маленькое, но удаленькое. - Гм-м, - промычал Григорий в глубокой задумчивости, - ты имеешь в виду что-нибудь от американцев? - Да! Это было бы здорово, что-нибудь от американцев. - Понимаешь, сейчас на самом деле трудные времена. Ты же знаешь нашу работу, товарищ Горшенин. Сеешь тысячу семян, а собираешь одну-две картофелины. Горшенин изобразил на лице разочарование. - Черт побери. Ты же понимаешь, мне ужасно не хочется отправлять тебя к Климову и составлять при этом плохой отчет о нашем разговоре. Он же не поймет наших шуток. - Гм-м, - Григорий снова изобразил глубокую задумчивость. - У КГБ ведь наверняка имеются шифровальные книги ГРУ? Идиот Горшенин заглотил это, и глаза его засветились, как экраны телевизоров. Шифровальные книги держались в строгом секрете, это было настоящее сокровище. Если КГБ удастся заполучить хоть. одну шифровальную книгу всего на один час, то можно будет в будущем читать шифрованные телеграммы ГРУ. А человек, который сумеет достать шифр! - Да уверен, что они у нас наверняка имеются, - ответил Горшенин, неумело изображая равнодушие. - Да они по всем посольствам валяются. Это была жуткая, прозрачная и неубедительная ложь. Эти книги охранялись точно так, как компьютерные коды для запуска ракет S3-18. - Да, черт побери, жалко. Понимаешь, эти книги Все время держат под замком, за исключением тех случаев, когда начальнику связи требуется зашифровать или расшифровать телеграммы особой срочности. А начальник связи мой старый приятель, и однажды ночью он позвонил мне, вспомнив, что оставил в сейфе кое-какие деликатные лекарства. Барбитураты. Представляешь, как бедный парень перепугался? И он назвал мне комбинацию сейфа, чтобы я вытащил оттуда лекарства. А я запомнил комбинацию. - Да ее уже наверняка поменяли, - слишком поспешно вставил Горшенин, Возможно, но когда я последний раз дежурил, еще не поменяли. Они посмотрели друг на друга. Через стол к Арбатову полетел какой-то предмет. Это был миниатюрный фотоаппарат. - По-моему, тебе давно уже пора находиться на дежурстве в "Винном погребе", товарищ? Арбатов бросил взгляд на часы. - Давно пора, - согласился он, - уже почти полночь. Дыра блестела, расширяясь по мере того, как металл плавился по ее краям. Из этого жерла родится новый мир, подумал Джек. Черная дыра будет расширяться, расширяться, расширяться и, в конце концов, поглотит все. Ему стало ужасно грустно. - Давай, давай, - подгонял его генерал. - Ты уже почти закончил, давай, быстрее! Пламя пожирало металл, испаряя его. Внезапно зашумели двери лифта и раздался топот тяжелых ботинок. По коридору бежали люди, слышались встревоженные крики. На мгновение Джеку подумалось, что это американские военные, но это кричали русские сержанты, отдавая приказания. Джек услышал, как вскрывают ящики с боеприпасами, спешно набивают патронами магазины, стаскивают в коридор какую-то мебель, возводя баррикады. Повеяло воинственным духом, Джеку показалось, что он попал в самый центр площадки, на которой снимают фильм о войне. Генерал говорил по-русски с суровым офицером, приходившим утром домой к Джеку, - офицер что-то объяснял, генерал слушал. Потом оба вышли из комнаты. Джек выпрямился, сейчас в комнате остался только охранник, который ранил его. Онемевшая нога ужасно болела, да и голова просто раскалывалась от боли. - Ты ведь говоришь по-английски, да? - обратился Джек к парню, не сводившему с него васильковых глаз. Молодой, крепко сбитый юноша, довольно симпатичный, вполне мог бы играть свободным защитником или нападающим. - Ты знаешь, что они собираются сделать? Что они тебе сказали9 Ты знаешь, что произойдет? Нет, вы, наверное, даже не подозреваете, что может случиться Охранник спокойно смотрел на него. - Продолжай работать. - Они собираются запустить ракету. Там, внутри, ключ для ее запуска Парень, они собираются взорвать весь мир, убить мил. Охранник резко ударил его прикладом автомата АК-47. Хорошая реакция бывшего спортсмена позволила Джеку слегка уклониться, и удар пришелся в подбородок, а не в зубы. Ужасная боль, разорвавшаяся в голове, подсказала Джеку, что у него, по всей видимости, сломана челюсть, хорошо еще, что он не позволил выбить себе зубы. Он со стоном рухнул на пол, а охранник заколотил его по ребрам. - Нет, Господи, прошу, не надо! - взмолился Джек. - Американская свинья, дерьмо поганое, да вы сами собираетесь убить наших детей своей проклятой ракетой! - Лицо парня, как и у Джека, исказила гримаса неподдельной боли. Джек подумал, что ему пришел конец, но удары прекратились. Вошедший суровый майор приказал охраннику идти в коридор, а сам поднял Джека на ноги - Думайте, что говорите, мистер Хаммел, - предупредил майор. - У этих ребят наверху остались друзья, которых сейчас убивают. У них не то настроение, чтобы миндальничать с вами. - Пошел к черту! - закричал Джек сквозь слезы. - Наши придут сюда и поубивают вас раньше, нем вы достанете этот проклятый ключ, и... - Нет, мистер Хаммел, - раздался голос генерала, - они не скоро попадут сюда. А вам работы осталось на несколько минут. Майор поднял пистолет и прижал его к голове Джека. - Может быть, опять хотите послать меня к черту, мистер Хаммел? - спросил он. Если бы ему хватило храбрости сделать это, но Джек понимал, что не осмелится. Одно дело, абстрактная храбрость, а другое дело, когда к твоей голове приставлен пистолет и ты понимаешь, что этот русский не моргнув глазом нажмет на спусковой крючок. Черт возьми, ведь осталось так мало, они смогут закончить работу и с помощью зажигалки. Генерал наклонился, поднял горелку и сунул ее в оцепеневшую руку Джека. - Мы победили, мистер Хаммел. Нам удалось это, разве вы не понимаете? Генерал повернулся, подошел к радиостанции, которая стояла между телетайпами, нажал несколько кнопок, повернул какие-то ручки и оглянулся на Джека. - Все уже в прошлом, мистер Хаммел. Мы победили. Дик Пуллер покинул командный пункт и теперь наблюдал за ходом боя из вертолета, отдавая приказы по рации. - Кобра-3, вам надо активнее использовать автоматическое оружие, я вижу, огонь противника ослабевает, как поняли? - Дельта-6, черт побери, у нас четверо убитых и девять раненых! - Сделайте все возможное, Кобра-3. Браво, я Дельта-6, как дела? - Дельта-6, огонь противника ничуть не ослабевает. К ним еще подходят люди. - Встречайте их огнем. Это сейчас самое главное, от этого зависит победа. Интересно, что больше сейчас раздражало атакующих - то, что спецназовцы засели в развалинах пункта управления пуском и отчаянно отстреливались, или его сухой, ровный голос по рации? Вертолет, как надоедливая муха, кружился над местом сражения, нахально сверкая в ночи огнями. Спецназовцы то и дело пускали осветительные ракеты. Зависая на парашютах, они вырывали из темноты картину боя и заодно придавали ей фантастическое сходство с полотнами битвы прошлых веков: мерцающие огоньки, дымы, груды трупов, вспышки выстрелов, вздыбленная земля. И все это голубое в свете луны, белое от дыма и темное в тех местах, где смешались грязь и кровь. Нападающие и защитники проявляли чудеса героизма. Советский десантник прополз вперед, вскочил и бросился в гущу атакующих. На поясе у него было девять гранат, пока он бежал, в него попали три пули, но он все равно рвался вперед, а потом взорвал себя, убив при этом одиннадцать рейнджеров, задержав огонь американцев на долгих три минуты. Трое спецназовцев-автоматчиков, отрезанные от своих, залегли справа, и когда у них осталось по последнему магазину, они примкнули к автоматам штыки, выскочили из окопа и с жутким криком бросились на американцев, стреляя с бедра. Одного моментально свалила меткая очередь винтовки МР-5, выпущенная десантником из группы Дельта. Но двое других, словно лоси, неслись вперед. Они стреляли на ходу, стреляли и по ним, и, в конце концов, они рухнули под пулями. Но один из них сумел дотянуться до десантника и убил его штыком, прежде чем в грудь ему выпустили целый магазин пуль калибра 5,56 мм. Другим героем оказался Дилл, преподаватель физкультуры. С обязанностями командира он справился прекрасно, провел три атаки слева, откуда пришел со своими людьми, убил девять спецназовцев, сам получил две раны. Но люди его продолжали вести огонь, благо, на этот раз они получили подкрепление. Джеймс Акли, отставший от группы Дельта, с которой прилетел, занял позицию справа. Вооружен он был штурмовой винтовкой "Кар-15". Лежа в глубоком окопе вблизи позиции спецназовцев и не особо заботясь о собственной жизни, он расстреливал магазин за магазином. Он ничего не видел, за исключением вспышек ответного огня, и не знал толком, есть ли какая-то польза от его стрельбы. Он просто стрелял и стрелял, видя, как чернеет кожа от пороха. Над головой свистели пули, три из них ударили прицельно, прямо перед ним, взметнув фонтаны снега и пыли. И все-таки пока все они летели мимо. Слева от него залегли двое полицейских из штата и двое из полиции Хейгерстауна, у них были полицейские ружья, и они тоже вели огонь. Теперь становилось ясно, что побеждают американцы, несмотря на отчаянное сопротивление русских. Американцы были лучше вооружены, с каждой минутой боя они получали пополнение. Подтянулись роты 3-го пехотного батальона, находившегося в резерве, их тяжелые винтовки М-14 усилили мощь огня. Выбрались из леса и отставшие национальные гвардейцы, вступили в бой местные полицейские и полиция штата, несколько агентов ФБР, ходячие раненые, офицеры разведки и штаба группы Дельта. Все они стягивались к линии огня, находили небольшое укрытие и стреляли. Не стрелял только один человек - Питер Тиокол. Он лежал в окопе лицом вниз, примерно в двухстах метрах от поля боя, чувствовал свою бесполезность и был основательно напуган. Происходившее не укладывалось ни в одно из его представлений о войне, которую он видел на экране. Там все было ясно: эти вот наши, а эти - враги. Тут же творилось что-то странное и непонятное. В какой-то момент в голову ему пришла бредовая идея: это напоминает древний религиозный обряд, когда священнослужители, принося в жертву молодых людей, жестоко убивали их бронзовыми мечами. И молодые люди подчинялись им, обеспечивая себе место в раю. Древние ацтеки и друиды верили в это, но Питер-то знал, что за плечами жрецов с бронзовыми мечами стоял дьявол, смеялся, подгонял их, поздравлял себя с удачным днем, слушал идиотскую болтовню у жертвенного алтаря и улыбался во весь рот. Повсюду летали трассеры, Питер слышал их удары, иногда довольно близко, и вздрагивал. Потом встал и выглянул из окопа. - Оставайтесь лучше внизу, доктор, - посоветовал кто-то, - если вас убьют, то все наши усилия полетят к чертям. Питер содрогнулся, осознав всю мудрость совета, и снова залег в окопе. Как хотелось, чтобы быстрее прекратился весь этот шум. Наконец ответный огонь русских начал ослабевать. Заметив это, Скейзи взял с собой шестерых десантников из группы Дельта и ворвался с ними в последнюю траншею справа. Это был отчаянный бросок под огнем, Скейзи спрыгнул в траншею и обнаружил там только трупы. Установив пулемет М-60, он почти в упор поливал позиции русских, не оставляя им ни единого шанса уцелеть. Это был уже не бой, а самая настоящая бойня. И вдруг огонь стих. Дым затянул поле боя, погруженное в жуткую тишину. Переводчик из группы Дельта взял мегафон и обратился к обороняющимся, предложив им сдаться и воспользоваться медицинской помощью. В ответ несколько спецназовцев открыли огонь. - Дельта-6, я Кобра, они ответили огнем на предложение. - Их там много? - Нет, большинство уже готовы. - Повторите предложение о сдаче. Скейзи кивнул переводчику. Тот снова заговорил по-русски, но тут же умолк: автоматная очередь разорвала ему грудь и горло. - Господи, - промолвил Скейзи в микрофон, - они только что убили нашего переводчика. - Все понятно, майор, тогда добей их. И Скейзи выполнил этот приказ Пуллера. Уоллс колотил по крышке ящика прикладом "моссберга", разнеся при этом дерево приклада чуть ли не в щепки, но не тот момент был сейчас, чтобы беспокоиться об этом. Крышка отлетела, и взору Уоллса предстала жуткая мешанина проводов и соединений. Они не имели для него никакого смысла, разве что слишком напоминали жизнь - все переплетено, все скреплено, все смешно и сложно. И все не для него. Не хватало в этом ящике все той же старой надписи: "Трахай ниггеров". Уоллс смотрел на содержимое ящика, чувствуя, что входит в раж. Так иногда бывало с ним на улицах. Эй, да ведь он герой, черт побери, он воевал в катакомбах по приказу чертова дядюшки Сэма, убивал желтолицых людей и вообще занимался таким дерьмом, которым нормальный человек не должен заниматься. Три раза был ранен, сотню раз его чуть не убили, а потом сказали: "Пока, желаем удачи". Черномазые нам не требуются - вот что это означало. Нам не нужны черномазые тоннельные крысы. Нам не нужны кавалеры "Серебряной звезды". Нам ненужны трижды награжденные медалью "Пурпурное сердце". Трахай ниггеров. Вот что это все означало. Вьетнамка начала что-то говорить, и это взвинтило его еще больше. Она щебетала на своем птичьем языке, который вообще невозможно понимать. Наверное, думает, что он все знает, знает, что дальше делать. Как будто он какой-нибудь белый, который знает все ответы на эти гребаные вопросы. Да для меня все это просто дерьмо! Белые накрутили эти провода, так что только они и могут в них разобраться. Ему захотелось заплакать, Уоллс чувствовал себя в тесной ловушке. Проделать такой путь - и все впустую. Ладно, черт с ним, надо хоть что-то делать. Он вытащил нож, которым собирался убивать людей, а не резать какие-то провода. Ну и черт с ним, сейчас он их порежет и посмотрим, что получится. И тут он вспомнил, что прочел на ящике надпись, в которой было слово "дверь". Уоллс внимательно оглядел провода, идущие в ящик, большинство из них выходили из узких труб в стене. Так, посмотрим, а не ведут ли какие-нибудь чертовы провода к двери. Да, один пучок проводов уходил влево, туда, где труба заканчивалась стеной. Уоллс резанул ножом по резиновой оболочке, закрывавшей провода, и маленькими кусками начал сдирать резину, добравшись наконец до каких-то оголенных участков. Черт побери, он действовал так, словно знал, что делает. Женщина сидела близко к нему и внимательно смотрела, как будто тоже понимала, что он делает Уоллс рассмеялся. Потеха просто, сидят вдвоем в тесной трубе рядом с ракетой, которой предназначено разнести весь мир, режут какие-то провода, не понимая, что делают. Ниггер и вьетнамская партизанка - самые низшие существа на этой планете, которая скоро разлетится к чертовой матери, если только они не помешают этому. Фуонг тоже засмеялась, наверное, и она поняла всю комичность ситуации. Они хорошенько посмеялись, пока Уоллс возился с проводами. Затем, чертыхнувшись, Уоллс перерезал несколько проводов, приподнял их лезвием ножа, опустил на другие провода и... Он помотал головой, чтобы снова видеть, и обнаружил, что его отбросило к стене. Чувствовал он себя так, словно папаша только что отлупил его по голове. В носу стоял едкий запах, голова болела, проморгавшись, он увидел голубые шарики и вспышки, болели даже зубы, в голове звучала какая-то музыка Нож валялся на полу, от него шел дым Что за черт . А Фуонг в конце трубы кричала. Уоллс пополз к ней. Боже, да он и сам дымился, с трудом припоминая, кто он такой. Но он все вспомнил, увидев дверь внизу над лестницей. И дверь была открыта. Ни черта себе, значит, у него все-таки получилось. Он справился с секретами белых Уоллс отыскал свой обрез. Добраться до двери будет легко - просто спуститься по веревке до лестницы. Он вытащил из кобуры автоматический пистолет "таурус" калибра 9 мм и протянул его Фуонг. - Ты знаешь, как пользоваться этой штукой? Он показал ей на поднятый вверх флажок предохранителя. - Опускаешь эту штуку вниз, детка, - Уоллс показал, как это делается, - и бах-бах! Поняла? Вниз и бах-бах! Женщина кивнула и улыбнулась. Пистолет был слишком большим для ее худеньких рук, но вид у Фуонг был такой, словно она и родилась с этим пистолетом. Уоллс сжал в руках обрез. Он почувствовал себя уверенным и готовым к схватке, потому что в карманах осталось полно патронов. Женщина смотрела на него. - Пора заканчивать с этим, - сказал ей Уоллс. x x x Стрельба прекратилась. Питер поднял голову. У развалин здания пункта контроля запуска толпились люди, до него доносились их громкие голоса. Послышался шум вертолета - это был командирский вертолет. Машина снизилась, зависла над землей, вздымая снежные вихри, из нее выпрыгнул Дик Пуллер, и вертолет взмыл вверх. Питер услышал, как кто-то зовет его по имени. - Доктор Тиокол, где вы? Где он, черт побери? Кто-нибудь видел доктора Тиокола? Питер поднялся. - Я здесь, - крикнул он, но крик как-то застрял в горле и не получился, и тогда он крикнул снова: - Я здесь! - Теперь крик получился слишком громким и пронзительным для поля боя, полного мертвецов, на котором он был единственным человеком без оружия. - Пожалуйте сюда, доктор Тиокол, - пригласил Дик Пуллер. Питер преодолел небольшой подъем и направился к зданию пункта контроля запуска, вернее, к тому, что от него осталось. Вокруг стонали и корчились люди. Ах, если бы не это ощущение нереальности, не этот резкий запах крови и пороха, если бы не путающий свет ракет и прожекторов вертолетов. Ракеты шипели и рассыпали по сторонам искры, лучи света шатались из стороны в сторону, словно пьяные. Люди впереди были заняты подгонкой снаряжения, мазали лица специальной краской, заряжали оружие. Кто-то закричал: - Так, а теперь все отойдите, остается только штурмовой отряд группы Дельта. Второй штурмовой отряд под командованием капитана Маккензи находится рядом. Остальные, особенно рейнджеры, отойдите подальше, освободите нам место. Питер увидел, что люди из штурмового отряда группы Дельта надевают какое-то сложное снаряжение, в первую секунду ему показалось, что это парашюты. Парашюты? Приглядевшись, он понял, что это веревки с блоками, по которым коммандос из группы Дельта с предстоит спускаться в шахту. Бухты зеленых веревок лежали на земле. - Тиокол, давайте, поторопитесь, - окликнул его Пуллер. Питер поспешил к нему. - Повреждений нет, сэр, - сказал молодой солдат. - Мы старались сюда не стрелять. Питер увидел прочную титановую дверь в раме, тускло поблескивающую среди разрушенных стен и расколотых досок пола. Трудно было представить себе, что эта дверь находилась внутри здания, да и само здание было совершенно цело всего несколько часов назад. На твердой, холодной поверхности титана выделялся компьютерный терминал, похожий на банковскую машину для счета денег. - И электричество есть, - заметил Пуллер. - Да, разумеется, - ответил Питер. - Наверху установлены солнечные элементы, и солнце ежедневно подзаряжает батареи. Дверь в шахту имеет независимый источник питания, он может работать шесть дней даже без солнца, питая и компьютер. -До Питера дошло, что сейчас не время разглагольствовать. Посмотрим-ка защитный экран. Лист прочного плексигласа закрывал клавиатуру и дисплей. Питер наклонился над ним. Если они сообразили и если у них было время, они могли испортить механизм подъема защитного экрана и тогда пришлось бы разбивать его или резать. Это делается запросто, с помощью отвертки. Но Питер тут же подумал, что это не в манере Пашина. Ведь Пашин считает себя умнее его и хочет побить Питера его же оружием. Он нажал на красную пластмассовую кнопку, прямо под терминалом. Слегка дрогнув, лист плексигласа отделился от клавиатуры и поднялся вверх, как взлетевший с травы богомол. Теперь он не мешал работе. На экране дисплея появились два слова: "Введите команду". Два светящихся маленьких зеленых слова в нижнем левом углу дисплея. Питер, быстро набрал на клавиатуре "Вход" и нажал кнопку ввода. "Введите код допуска" - ответил компьютер. Под командой высветились двенадцать черточек. Вот оно. Нужно набрать двенадцать цифр. Не больше и не меньше. Интересно, что между черточками не было предела для размещения целых чисел, код мог состоять и из двенадцати цифр, и из двенадцати миллионов цифр. Просто в нем должно было быть двенадцать позиций. Набрав код, следовало нажать кнопку "ввод". После первого не правильного кода на дисплее высветится "Попытка-1". Если снова код будет не правильным, то высветится "Попытка-2". И если в третий раз набрать неверный код, то компьютер определит, что в шахту пытается проникнуть кто-то чужой. Тогда на экране появится надпись "Вход воспрещен", и компьютер установит новый, известный только ему код из двенадцати цифр, разгадать который сможет только другой компьютер через сто тридцать пять часов работы. - Сможете открыть? - спросил Скейзи. - Питер, я прошел долгий путь до этого момента. Я привел с собой много людей. Сможете? Он, наверное, считает, что все это затеяно ради него, подумал Питер. - Тихо все! - воскликнул Пуллер. - Питер, если надо, мы отойдем в сторону. - Нет. - Питер склонился над клавиатурой и глубоко вздохнул. Надо сосредоточиться. Почему все плывет в глазах? Надо сосредоточиться и сделать это. Питер знал, что в такие минуты ему лучше разговаривать, рассуждать. Тогда он соберется. - Весь фокус заключается в том, что Пашин считает себя мною. Он вынужден был стать мною, чтобы победить меня, вот в чем смысл его игры. От отчества он отказался в ноябре 1982 года, потому что именно тогда я опубликовал свою знаменитую работу о том, что правильное базирование ракет МХ может принести нам значительное преимущество. Вот тогда-то он и начал вынашивать свой план: он изучал мою жизнь, обрабатывал мою информацию, стараясь превратиться в меня и меня уничтожить. Он старался проникнуть в мои мысли, разгадать мой код. Поэтому и начал с такой глупости, как отказался от отчества. Для чего7 Потому что цифры для меня имеют важное значение. Для меня, а значит, и для него. И он оставил в своем имени двенадцать букв, как и в моем. АРКАДИИ ПАШИН становится ПИТЕРОМ ТИОКОЛОМ. Питер оглядел застывшие лица присутствующих. - А двенадцать букв как раз соответствуют количеству цифр кода, это-то и привлекло его. Так что если каждую букву в моем имени заменить цифрой, исходя из того, что А=1 и Z=26, то получим код из двенадцати групп. - Питер усмехнулся, и его пальцы быстро забегали по клавиатуре, набирая цифры. Затем он нажал кнопку "ввод". Отверстие было гигантским или просто казалось таким. Во всяком случае, оно было достаточно большим, чтобы человек мог просунуть туда руку. - Готово! - крикнул генерал. - Все, готово, отойдите в сторону. Джек Хаммел почувствовал, как его оттолкнули. - Да, все, - подтвердил генерал, - теперь мы достанем ключ. И генерал, изогнувшись, сунул руку в отверстие, сделанное Джеком. - Вот, - лицо генерала покраснело от натуги, - вот я чувствую этот чертов ключ, Ясотый, я чувствую его, ох, но я не могу ухватить, Ясотый, есть у нас человек, у которого тонкая рука, как у женщины? Ясотый что-то сказал сержанту, они перекинулись словами, и сержант выкрикнул какое-то имя... И тут завыли сирены, замигали лампы. Джек Хаммел от неожиданности вздрогнул и обернулся. Он увидел, что окружавшие его люди тоже запаниковали. - Спокойно, спокойно, мистер Хаммел, - прозвучал уверенный голос генерала. - Беспокоиться не о чем. Внезапно в комнате зазвучал приятный женский голос: - Внимание, осуществлена неудачная попытка открыть дверь лифта. - Он там, - обратился генерал к Алексу. - Мой старый друг Питер Тиокол там, наверху, он пытается попасть сюда. Питер, друг мой, тебе ни за что не удастся сделать это. На дисплее появилась надпись "Попытка-1". -