ас. Почему бы нам всем не поехать к ней? Нора полностью была поглощена тем, что наливала себе в чашку кофе. - Зачем? - спросил я. - Что это вам взбрело в голову? При всем желании было трудно найти два более невинных лица, чем лица Дороти и Норы. - Да ничего, Ник, - сказала Дороти. - Мы просто подумали, что это будет мило. Еще рано, и... - И мы все любим Мими. - Не-ет, однако... - Еще слишком рано, чтобы ехать домой, - сказала Нора. - Можно поехать в какой-нибудь бар, - предложил я, - или ночной клуб, или же в Гарлем. Нора скорчила гримасу. - Все твои предложения сводятся к одному. - Хотите, поедем в заведение Барри и попытаем счастья в фараон? Дороти хотела было сказать "да", однако, увидев, что Нора опять скорчила гримасу, промолчала. - Все дело в том, что мне совсем не хочется опять видеть Мими, - сказал я. - Для одного дня я общался с ней более чем предостаточно. Нора вздохнула, демонстрируя свое безграничное терпение. - Ну ладно, раз уж мы, как обычно, обречены провести остаток вечера в каком-нибудь питейном заведении, то я предпочла бы поехать к твоему дружку Стад си, если только ты не позволишь ему поить нас тем омерзительным шампанским. Стадси очень мил. - Я постараюсь, - пообещал я и спросил Дороти: - Гилберт сообщил тебе, что застал меня и Мими в двусмысленном положении? Она попыталась перехватить взгляд Норы, однако Нора была занята тем, что рассматривала свою тарелку. - Он... он не совсем так об этом рассказывал. - А он рассказал тебе о письме? - От жены Криса? Да. - Голубые глаза ее заблестели. - Мама просто в ярость придет, когда узнает! - Тебе, похоже, эта мысль нравится. - Вы так думаете? А разве она когда-нибудь пыталась вызвать во мне... Нора сказала: - Ник, прекрати издеваться над ребенком. Я прекратил. XXII В "Пигирон Клаб" дела шли прекрасно. Там было полно народу, в воздухе стояли дым и гвалт. Стадси вышел из-за кассы, чтобы нас поприветствовать. - Я не зря надеялся, что вы заглянете. - Он пожал руку мне и Норе и широко улыбнулся Дороти. - Есть что-нибудь интересное? - спросил я. Он поклонился. - Когда находишься рядом с такими дамами, все интересно. Я представил его Дороти. Он отвесил ей поклон, проговорил что-то витиеватое насчет "любого, кто приходится другом Нику", и остановил официанта. - Пит, поставь сюда столик для мистера Чарльза. - Ты каждый вечер устраиваешь здесь такую давку? - спросил я. - Я тут ни при чем, - ответил он. - Попав сюда один раз, они обязательно приходят снова. Может, у меня и нет черных мраморных плевательниц, зато у посетителей не возникает желания сразу же выплюнуть то, что они здесь покупают. Хотите, присядем к стойке, пока нам ставят столик? Мы сказали, что хотим и заказали напитки. - Ты уже слышал про Нанхейма? - спросил я. Прежде чем решить, какой дать ответ, он некоторое время смотрел на меня, а затем сказал: - Ага, слышал. Его девушка сегодня здесь, - он мотнул головой, указывая на противоположную сторону помещения, - наверное, отмечает это событие. Поверх головы Стадси я осмотрел другую сторону помещения и, наконец, обнаружил крупную рыжеволосую Мириам, сидевшую за столиком в компании пяти-шести мужчин и женщин. - Слышал, кто это сделал? - Она говорит, что полиция - он слишком много знал. - Это просто смешно, - сказал я. - Смешно, - согласился он. - А вот и ваш столик. Усаживайтесь. Я сейчас вернусь. Мы перенесли свои стаканы за столик, который официанты втиснули между двумя другими столами, занимавшими место, коего вполне хватило бы лишь для одного из них, и устроились настолько удобно, насколько это было возможно. Нора отхлебнула из своего стакана; ее передернуло. - Как ты думаешь, может, сюда добавили той самой "горькой вики", которую так любят вставлять в кроссворды? - Ой, смотрите! - произнесла Дороти. Мы посмотрели и увидели направлявшегося к нам Шепа Морелли. Внимание Дороти привлекло его лицо. В тех местах, где не было шрамов, лицо сильно опухло, а цвет его варьировался от насыщенно-пурпурного под одним глазом до нежно-розового, в каковой был окрашен кусочек пластыря, приютившийся у него на подбородке. Морелли подошел к нашему столику и наклонился над ним, опершись о столешницу обоими кулаками. - Послушайте, - сказал он. - Стадси говорит, что я должен принести извинения. Нора пробормотала: "Надо же, каков наш старина Стадси", а я спросил: - Да? Морелли покрутил головой, на которой не было живого места. - Я не привык извиняться за свои поступки - меня либо принимают таким, каков я есть, либо не принимают вовсе, - однако, не скрою, я сожалею, что потерял голову и выпалил в вас; надеюсь, рана не слишком вас беспокоит, и если я могу что-либо сделать, то... - Забудем. Присядьте и выпейте чего-нибудь. Мистер Морелли - мисс Уайнант. Глаза Дороти расширились; она была явно заинтересована. Морелли нашел стул и сел за столик. - Надеюсь, вы тоже не станете держать зло против меня, - сказал он Норе. Она ответила: - Ну что вы, это было так интересно. Он подозрительно посмотрел на нее. - Выпустили под залог? - спросил я. - Ага, сегодня после обеда. - Он осторожно потрогал лицо рукой. - Вот так и появляются новые шрамы. Мне пришлось еще в течение некоторого времени оказывать сопротивление при аресте, прежде чем они отпустили меня на все четыре стороны. Нора возмущенно произнесла: - Это ужасно. Вы хотите сказать, что они и в самом деле... Я похлопал ее по руке. Морелли сказал: - От них трудно ожидать чего-либо другого. - Он растянул распухшую нижнюю губу, изображая, должно быть, скорбную улыбку. - Все не так страшно, когда этим занимаются двое или трое из них. Нора повернулась ко мне. - Ты тоже принимал участие в подобных вещах? - Кто? Я? Держа в руках стул, к нам подошел Стадси. - Здорово они его разукрасили, а? - сказал он, кивнув в сторону Морелли. Мы подвинулись, и он уселся. Затем Стадси снисходительно ухмыльнулся, бросив взгляд на Нору и на ее стакан. - Думаю, в забегаловках на вашей хваленой Парк Авеню вряд ли подают лучшие напитки - зато здесь вы платите всего пятьдесят центов за маленькую порцию. Улыбка Норы выглядела довольно жалко, но все же это была улыбка. Под столом она наступила мне на ногу. Я спросил Морелли: - Вы знали Джулию Вулф, когда она жила в Кливленде? Он искоса посмотрел на Стадси, который, откинувшись на спинку стула, обозревал помещение, где прямо на глазах росли его доходы. - И когда ее звали Рода Стюарт? - добавил я. Он посмотрел на Дороти. - Можете говорить спокойно, - сказал я. - Она - Дочь Клайда Уайнанта. Стадси прекратил обозревать помещение и во весь рот улыбнулся Дороти. - Правда? А как поживает ваш папочка? - Но я же его не видела с тех пор, когда была маленькой девочкой, - сказала она. Морелли смочил кончик сигареты и вставил ее между распухшими губами. - Я сам из Кливленда. - Он зажег спичку. Глаза его были тусклыми - он изо всех сил старался, чтобы они казались тусклыми. - Тогда ее звали совсем не Рода Стюарт, а Нэнси Кейн. - Он опять взглянул на Дороти. - Ваш отец об этом знал. - А вы знаете моего отца? - Мы однажды с ним беседовали. - О чем? - спросил я. - О ней. - Спичка в его руке догорела до самых пальцев. Морелли бросил ее, зажег новую, прикурил и вопросительно посмотрел на меня, подняв брови и наморщив лоб. - Думаете, можно? - Конечно. Здесь нет никого, перед кем бы вы не могли говорить. - О'кей. Он страшно ревновал. Я хотел набить ему морду, но она не позволила. Она была права: ведь Уайнант был источником ее доходов. - Как давно это было? - Шесть-восемь месяцев назад. - А вы видели его после того, как ее убили? Он покачал головой. - Я вообще видел его всего пару раз, и та встреча, о которой я вам рассказываю, была последней. - Она утаивала от него деньги? - Мне она об этом не рассказывала. Думаю, что утаивала. - Почему? - У нее была голова на плечах - и совсем не глупая притом. Где-то же она доставала деньги. Однажды мне понадобилось пять тысяч. - Он щелкнул пальцами. - Наличными. Я решил не спрашивать, вернул ли он ей эти пять тысяч. - Быть может, он сам их ей дал. - Конечно - быть может. - Вы рассказали об этом полиции? - спросил я. Он презрительно усмехнулся. - Они надеялись, что смогут выбить из меня информацию. Спросите их, что они сейчас по этому поводу думают. Вы - нормальный парень, а не... - Он оборвал фразу и взял пальцами сигарету, до того зажатую между губами. - Опять этот мальчик уши развесил, - проговорил Морелли и, протянув руку, дотронулся до уха мужчины, который, сидя за одним из столиков, между коими мы приютились, все дальше и дальше откидывался назад, приближаясь к нам. Мужчина подскочил и повернул испуганное, бледное, помятое лицо в сторону Морелли. - Втяни-ка свое ушко - хватит полоскать его в наших стаканах. Заикаясь, мужчина пробормотал: - Я не-не имел в виду н-ничего дурного, Шеп. - Он вдавил живот в край стола, стараясь как, можно дальше отодвинуться от нас, что, однако, не помогло ему удалиться за пределы слышимости. Морелли сказал: - Многие люди никогда не имеют в виду ничего дурного, но это не мешает им делать всякие гадости. - Он вновь обратился ко мне. - Я готов рассказать вам все - малышки нет в живых, и ей ничто уж не повредит, - но этим костоломам из полиции не удастся вытянуть из меня ни слова. - Отлично, - сказал я. - Расскажите мне о ней: где вы познакомились, чем она занималась до того, как связалась с Уайнантом и где он ее нашел. - Мне нужно выпить. - Он, не вставая со стула, повернулся и позвал: - Эй, гарсон - ты, с брюшком на спине! Официант, которого Стадси назвал Питом - на спине у него было нечто вроде горба, - протолкался сквозь толпу и, улыбаясь и с обожанием глядя на Морелли склонился над нашим столиком. - Что угодно? - Он громко цыкнул зубом. Мы заказали напитки, и официант удалился. Морелли сказал: - Мы с Нэнси жили по соседству. Старый Кейн владел кондитерской лавкой на углу улицы. Время от времени она приворовывала для меня сигареты. - Он рассмеялся. - Однажды ее папаша чуть дух из меня не вышиб за то, что я научил ее при помощи куска проволоки доставать из телефона-автомата монетки. Он был, что называется, старой закалки. А мы, пожалуй, еще только в третий класс ходили. - Он опять засмеялся хриплым басом. - За углом строили жилые дома, и чтобы отплатить ему, я хотел стащить со стройки кое-какие материалы, подбросить их в его подвал, а затем сообщить о материалах постовому полицейскому Шульцу, однако она не позволила мне этого сделать. Нора сказала: - Похоже, в детстве вы были просто лапонькой. - Точно, - с умилением проговорил он. - Послушайте, однажды, когда мне было не больше пяти... Женский голос над нашими головами произнес: - Я так и знала, что это вы. Я поднял глаза и увидел рыжеволосую Мириам, которая явно обращалась ко мне. Я сказал: - Привет. Подбоченившись, она мрачно смотрела на меня. - Итак, вы решили, что он слишком много знает. - Может, Нанхейм и правда много знал, однако он удрал по пожарной лестнице, зажав ботинки под мышкой, прежде чем успел нам хоть что-нибудь рассказать. - Чушь! - Ну хорошо. Какие же из тех сведений, которыми он располагал, по-вашему, нас больше всего не устраивали? - Он знал, где находится Уайнант. - Правда? И где же он находится? - Я не знаю. Об этом знал Артур. - Жаль, что он нам не сказал. Мы... - Чушь! - опять сказала она. - Вы знаете, и полиция тоже знает. Кого вы хотите одурачить? - Я никого не пытаюсь одурачить. Я не знаю, где находится Уайнант. - Вы работаете на него, а полиция работает с вами. Не надо делать из меня дурочку. Бедняга Артур думал, что эти сведения принесут ему много денег. Он и не представлял, к чему все это приведет. - Он говорил вам, что знает? - спросил я. - Я не настолько тупа, как вы думаете. Он сказал мне, что располагает кое-какими сведениями, которые принесут ему большие деньги, и я видела, чем все это обернулось. По-моему, не так уж трудно угадать, что получится, если сложить два и два. - Иногда получается четыре, - сказал я, - а иногда двадцать два. Я не работаю на Уайнанта. И не надо опять говорить "чушь". Вы хотите помочь... - Нет. Он был стукачом и пытался провести людей, которым сам же стучал. Он получил по заслугам, однако, не думайте, будто я забуду, что оставила его наедине с вами и Гилдом, и вскоре после того его нашли мертвым. - Я наоборот хочу, чтобы вы ничего не забывали. Постарайтесь, пожалуйста, вспомнить, не было ли... - Мне надо идти, - сказала она и удалилась. Походка ее была в высшей степени грациозна. - Не хотел бы я иметь дело с этой дамочкой, - задумчиво сказал Стадси. - Она горше самого горького лекарства. Морелли подмигнул мне. Дороти коснулась моей руки. - Я не понимаю, Ник. - Ничего, - сказал я и обратился к Морелли: - Вы рассказывали о Джулии Вулф. - Ага. В общем, старый Кейн выгнал Нэнси из дома после того, как в возрасте лет пятнадцати-шестнадцати она попала в какую-то историю с учителем колледжа. Нэнси сошлась с парнишкой по имени Фэйс Пепплер - он был бы умницей, если бы не болтал так много. Помнится, однажды мы с Фэйсом... - Он оборвал фразу и откашлялся. - В общем, Фэйс и Нэнси держались вместе - с ума сойти! - лет пять или шесть, не считая того времени, когда он служил в армии, а она жила с другим парнем, имени которого я не припомню - он приходился двоюродным братом Дику О'Брайэну, был костлявым, темноволосым и любил выпить. Но как только Фэйс пришел из армии, Нэнси вернулась к нему, и они опять были неразлучны, пока их не сцапали за то, что они пытались шантажировать какого-то чудака из Торонто. Фэйс взял все на себя и помог ей отделаться шестью месяцами - основной срок впаяли ему. Не так давно я слышал, что он до сих пор в тюрьме. Я виделся с Нэнси после того, как она вышла - она взяла у меня взаймы пару сотен, чтобы уехать из города. Затем я получил от нее весточку, когда она вернула те две сотни: Нэнси писала, что теперь ее зовут Джулия Вулф, и ей нравится жить в большом городе: а Фэйсу, я знаю, она писала постоянно. И вот, в двадцать восьмом году, перебравшись сюда, я решил ее навестить. Она... Мириам вернулась и встала рядом с нашим столиком, подбоченившись так же, как и в прошлый раз. - Я поразмыслила над вашими словами. Вы, наверное, думаете, что я совсем тупая. - Нет, - сказал я, но получилось это не очень правдиво. - У меня есть подозрение, что я не настолько тупа, чтобы поверить тем побасенкам, которыми вы меня пытались тут накормить. Я пока еще вижу то, что находится У меня прямо перед носом. - Ну хорошо. - Ничего хорошего! Вы убили Артура и... - Не так громко, девочка. - Стадси поднялся и взял ее за руку. Голос его звучал успокаивающе. - Пошли. Я хочу с тобой поговорить. - Он повел ее к стойке бара. Морелли опять подмигнул. - Ему такие нравятся. Итак, я навестил ее, когда перебрался сюда, и она рассказала, что работает с Уайнантом, что он без ума от нее, и, что она вообще недурно устроилась. Судя по всему, за те шесть месяцев, которые она сидела в Огайо ее обучили стенографии, и Джулия решила, что это, возможно, открывает перед ней кое-какие перспективы - ну, понимаете, вдруг ей удастся устроиться на работу в таком месте, где однажды все выйдут, оставив ее наедине с открытым сейфом. Одно агентство направило ее поработать пару дней на Уайнанта, и она сочла, что, по всей видимости, выжмет из него больше, если останется с ним и будет тянуть помаленьку, нежели чем, прихватив все, подвернувшееся под руку, тут же улизнет, и потому она постаралась сделать все как надо и прочно охомутала Уайнанта. У нее хватило ума сказать ему, что она отсидела и теперь пытается завязать и все такое прочее, чтобы не испортить себе малину в случае, если он вдруг узнает о судимости, поскольку, по словам Джулии, адвокат Уайнанта косо на нее поглядывал и в любой момент мог покопаться в ее прошлом. Не знаю точно, чем она там занималась, вы понимаете, так как это было ее дело, и она не нуждалась в моей помощи, и потом, хоть мы и были в какой-то степени дружками-приятелями, она бы вряд ли стала рассказывать мне что-нибудь такое, о чем я мог бы однажды захотеть побеседовать с ее боссом. Поймите, она не была моей девушкой или чем-нибудь еще в этом роде - мы просто были старыми друзьями, которые еще в детстве играли вместе. В общем, я встречался с ней время от времени - мы нередко заглядывали сюда, - пока Уайнант не поднял из-за этого страшный шум, и тогда она сказала, что собирается наши встречи прекратить, так как не желает терять теплое местечко из-за нескольких коктейлей, выпитых в моем обществе. Вот так оно и было. Это произошло, кажется, в октябре, и Джулия сдержала свое слово. С тех пор я ее ни разу не видел. - С кем еще она встречалась? - спросил я. Морелли покачал головой. - Не знаю. Она не очень любила рассказывать о своих отношениях с людьми. - На руке у нее было обручальное кольцо с бриллиантом. Вам что-нибудь о нем известно? - Ничего кроме того, что получила она его не от меня. Джулия не надевала кольцо, когда мы с ней встречались. - Как вы думаете, не собиралась ли она опять сойтись с Пепплером после его выхода из тюрьмы? - Возможно. Похоже, она не очень страдала от того, что он сидит, однако ей нравилось работать с ним, и думаю, они вполне могли бы опять объединиться. - А как насчет двоюродного брата Дика О'Брайана - ну, того долговязого черноволосого пьянчужки? Что с ним стало? Морелли удивленно воззрился на меня. - Откуда я знаю? Стадси вернулся один. - Может, я ошибаюсь, - усаживаясь, сказал он, - но мне кажется, что из этой гусыни можно еще что-нибудь сделать, если взяться как следует. - Особенно если взяться за горло, - сказал Морелли. Стадси добродушно ухмыльнулся. - Нет. Она хочет чего-нибудь добиться: например, усердно посещает уроки пения. Морелли взглянул на свой пустой стакан и сказал: - Должно быть, твои адские напитки оказывают благотворное воздействие на ее голосовые связки. - Он обернулся и крикнул Питу: - Эй, ты, с рюкзаком на спине, принеси еще одну. Завтра нам надо петь в хоре. Пит сказал: - Сию минуту, Шеппи. - Когда Морелли к нему обращался, выражение апатии и скуки исчезало с морщинистого сероватого лица официанта. Невероятно толстый светлый мужчина - до такой степени светлый, что казался альбиносом, - сидевший за одним столиком с Мириам, подошел и тонким, дрожащим, почти женским голосом обратился ко мне: - Значит, вы и есть тот самый парень, кто провернул это дело с малышом Артуром Нанхей... Морелли ударил толстяка в жирный живот настолько сильно, насколько способен был ударить, не вставая при этом места. Неожиданно вскочив на ноги, Стадси перегнулся через Морелли и заехал своим огромным кулачищем толстяку в лицо. Горбатый Пит зашел толстяку за спину и изо всех сил стукнул его по голове пустым подносом. Толстяк упал на спину, повалив троих посетителей и столик. К этому моменту оба бармена были уже рядом с нами. Когда толстяк попытался подняться, один из барменов ударил его дубинкой, после чего толстяк повалился лицом вперед и плюхнулся на четвереньки, а другой бармен, засунув ладонь сзади ему за воротник, принялся душить его, накручивая воротник на руку. С помощью Морелли они подняли толстяка на ноги и выставили его из бара. Пит посмотрел им вслед и поцыкал зубом. - Ох уж этот треклятый Спэрроу! - воскликнул он, обращаясь ко мне. - Когда он пьян, лучше держать с ним ухо востро. У соседнего столика - того, что перевернулся, - Стадси помогал посетителям подняться на ноги и собрать их вещи. - Это плохо, - говорил он, - плохо для бизнеса, однако, кто знает, где нужно провести черту? У меня здесь не разбойничий притон, но и не семинария для юных барышень. Дороти была бледна и напугана, а Нора удивленно таращила глаза. - Сумасшедший дом какой-то, - сказала она. - Зачем они это сделали? - Я знаю не больше твоего, - ответил я. Морелли и оба бармена вновь вошли в бар; казалось, они весьма довольны собою. Морелли и Стадси вернулись на свои места за нашим столиком. - А вы, ребята, импульсивны, - сказал я. - Импульсивны, - повторил Стадси и захохотал: - Ха-ха-ха! Морелли оставался серьезным. - Каждый раз, когда этот парень что-нибудь затевает, приходится начинать первым. Когда он разойдется, обычно бывает слишком поздно. Мы уже видели его в таком состоянии, правда, Стадси? - В каком состоянии? - спросил я. - Он ведь ничего не сделал. - Верно, не сделал, - медленно произнес Морелли, - однако, все дело в предчувствии, которое иногда насчет него возникает. Разве нет так, Стадси? - Ага, - сказал Стадси. - Он такой истеричный. XXIII Когда мы, пожелав Стадси и Морелли спокойной ночи, покинули "Пигирон Клаб", было уже около двух часов. Дороти плюхнулась на сиденье в углу и сказала: - Сейчас мне будет плохо. Я чувствую. - Похоже было, что она говорит правду. Нора сказала: - Ну и напитки. - Она положила голову мне на плечо. - Твоя жена пьяна, Ники. Послушай, ты должен объяснить мне, что там произошло. Не сейчас, завтра. Я не поняла ровным счетом ничего из того, что там творилось и о чем говорилось. Они просто очаровательны. Дороти сказала: - Послушайте, я не могу ехать к тетушке Элис в таком состоянии. У нее будет припадок. Нора сказала: - Не надо им было так избивать того толстяка, хотя, наверное, во всем этом и был какой-то особый жестокий юмор. Дороти сказала: - Думаю, мне лучше поехать к маме. Хотя тетушка Элис все же будет иметь счастье видеть меня, поскольку я забыла ключ, и мне придется ее разбудить. Нора сказала: - Я люблю тебя, Ники, потому что от тебя приятно пахнет, и ты знаешь таких замечательных людей. - Для вас ведь будет не очень не по пути, если вы завезете меня к маме? - попросила Дороти. Я сказал: "Нет", и дал водителю адрес Мими. - Поехали к нам, - предложила Нора. - Не-ет, лучше на надо, - отказалась Дороти. - Почему не надо? - спросила Нора, и Дороти ответила: - Ну, мне кажется, что лучше не стоит. - Беседа продолжалась в том же духе, пока наша машина не остановилась перед гостиницей "Кортлэнд". Я вышел и помог Дороти выбраться. Она повисла у меня на руке всем своим весом. - Пожалуйста, давайте поднимемся только на одну минутку. Нора сказала: - Только на одну минутку, - и вылезла из такси. Я попросил водителя подождать. Мы поднялись. Дороти позвонила, и Гилберт, в пижаме и домашнем халате, открыл дверь. Он предупреждающе поднял руку и тихим голосом сказал: - У нас полиция. Из гостиной донесся голос Мими: - Кто там, Гил? - Мистер и Миссис Чарльз и Дороти. Когда мы входили в прихожую, Мими вышла нам навстречу. - Никогда еще не была так рада кого-либо видеть! Я просто не знала, что мне делать. - На ней был розовый сатиновый халат, накинутый поверх ночной рубашки, лицо ее тоже порозовело, и его никак нельзя было назвать несчастным. Она не обратила ни малейшего внимания на Дороти и крепко сжала мою и Норину руки. - Но теперь я больше не буду волноваться и предоставлю все тебе, Ник. Ты подскажешь глупой женщине, что делать. - Бред! - тихо, но с большим чувством пробормотала за моей спиной Дороти. Мими не подала виду, что расслышала ремарку дочери. По-прежнему держа нас за руки, она потащила меня и Нору в гостиную, не переставая щебетать: - Вы ведь знакомы с лейтенантом Гилдом. Он был очень мил, но я, должно быть, слишком долго испытывала его терпение. Я была настолько... ну, в общем... настолько поражена! Однако, теперь вы здесь, и... Мы зашли в гостиную. - Привет, - сказал мне Гилд и добавил, обращаясь к Норе: - Добрый вечер, мэм. - Сопровождавший его человек - тот самый, которого Гилд называл Энди, и который помогал ему обыскивать наши комнаты в день визита Морелли, - кивнул и что-то проворчал в наш адрес. - В чем дело? - спросил я. Гилд искоса посмотрел на Мими, затем взглянул на меня и сообщил: - Бостонская полиция обнаружила Йоргенсена - или Розуотера, или как там его еще - в квартире его первой жены и по нашей просьбе задала ему кое-какие вопросы. В главной своей части ответы сводятся, к тому, что он не имеет никакого отношения к убийству Джулии Вулф, равно как и к ней самой, и что миссис Йоргенсен может это доказать, поскольку она утаивала какие-то улики против Уайнанта. - Он опять скосил глаза, задержав взгляд на Мими. - А дамочка вроде как не хочет говорить мне ни "да", ни "нет". Честно говоря, мистер Чарльз, ума не приложу, что о ней и думать. Это мне было понятно. Я сказал: - Возможно, она напугана, - и Мими тут же попыталась придать своему лицу выражение испуга. - Он был разведен со своей первой женой? - По словам первой жены, нет. Мими сказала: - Готова поспорить, что она лжет. Я сказал: - Тс-с-с. Он собирается возвращаться в Нью-Йорк? - Похоже, нам придется требовать его выдачи, если мы захотим забрать его к себе. Ребята из Бостона говорят, что он с пеной у рта требует адвоката. - Так ли уж он вам нужен? Гилд передернул большими плечами. - Только в том случае, если его возвращение поможет нам продвинуться в расследовании убийства. Мне мало дела до старых обвинений в двоеженстве, и я совсем не горю желанием преследовать человека за поступки, которые меня совершенно не касаются. Я спросил у Мими: - Итак? - Могу я поговорить с тобой наедине? Я взглянул на Гилда, который сказал: - Все что угодно, если это поможет следствию. Дороти коснулась моей руки. - Ник, выслушайте сначала меня. Я... - Она замолчала. Все внимательно смотрели на нее. - Что? - спросил я. - Я... Я хотела бы первой с вами поговорить. - Говори. - Я имею в виду наедине. Я похлопал ее по руке. - Потом. Мими провела меня в свою спальню и тщательно закрыла дверь. Я сел на кровать и закурил сигарету. Мими оперлась спиной о дверь и улыбнулась мне очень нежной, Доверчивой улыбкой. Прошло с полминуты. Затем она сказала: - Я ведь нравлюсь тебе, Ник, - и когда я ничего не ответил, спросила: - Верно? - Нет. Она рассмеялась и отошла от двери. - Ты хочешь сказать, что не одобряешь моего поведения. - Она уселась на кровати рядом со мной. - Но я ведь нравлюсь тебе по крайней мере настолько, чтобы ты не отказал мне в помощи, да? - Это зависит. - Зависит от че... Открылась дверь, и вошла Дороти. - Ник, мне необходимо... Мими вскочила и вплотную приблизилась к дочери. - Убирайся отсюда, - сквозь зубы процедила она. Дороти вздрогнула, но сказала: - Я не уйду. Тебе не удастся... Мими наотмашь ударила Дороти по губам тыльной стороной ладони. - Убирайся отсюда! Дороти вскрикнула и поднесла руку к губам. Не отнимая руки ото рта и не спуская с лица Мими взгляда расширенных, испуганных глаз, она попятилась и выскользнула из комнаты. Мими опять закрыла дверь. - Было бы здорово, если бы ты как-нибудь приехала к нам в гости и захватила с собой коллекцию твоих милых, очаровательных плеток, - сказал я. Казалось, она не слышит меня. Глаза ее были темны и задумчивы, губы слегка растянуты в полуулыбке. Когда она заговорила вновь, голос ее звучал более глубоко и гортанно, нежели обычно. - Моя дочь влюблена в тебя. - Ерунда! - Она влюблена и страшно ревнует. У нее просто судороги начинаются, когда я приближаюсь к тебе на расстояние десяти футов. - Мими говорила так, словно думала о чем-то другом. - Ерунда. Может, у нее и осталось легкое похмелье от того состояния опьянения мною, в котором она находилась, когда ей было двенадцать, но никак не более. Мими покачала головой. - Ты не прав, ну да ладно. - Она вновь села рядом со мной на кровать. - Ты должен помочь мне выкрутиться из этой истории. Я... - Ну конечно же, - сказал я. - Ты ведь маленький хрупкий цветок, нуждающийся в защите сильного мужчины. - А, ты об этом? - Она махнула рукой в сторону двери, через которую несколько минут назад удалилась Дороти. - Неужели ты хочешь сказать... Но ты ведь отнюдь не впервые такое слышишь... Да и видишь тоже, если уж на то пошло. Не стоит беспокоиться о подобных пустяках. - Она улыбнулась той же полуулыбкой - темные, задумчивые глаза, слегка растянутые губы. - Если тебе нравится Дороти, можешь делать, что хочешь, только не надо разводить по этому поводу сантиментов. Однако, хватит об этом. Конечно же, я вовсе не хрупкий цветок. Ты никогда так не думал. - Не думал, - согласился я. - Ну вот, - как бы ставя точку, сказала она. - Что - "ну вот"? - Перестань кокетничать, - сказала она. - Ты знаешь, что я имею в виду. Ты так же прекрасно понимаешь меня, как я понимаю тебя. - Почти так же, однако кокетничать начала ты, когда... - Я знаю. Это была игра. Теперь я не играю. Йоргенсен выставил меня дурой, Ник, полной дурой, а теперь у него неприятности, и он ждет, что я ему помогу. Я помогу ему. - Она положила руку мне на колено, и ее острые ногти впились в мою ногу. - Полиция мне не верит. Как мне заставить их поверить в то, что он лжет, и что я не знаю об убийстве ничего кроме того, о чем уже рассказала? - Вероятно, у тебя ничего не выйдет, - медленно проговорил я, - особенно если учесть, что Йоргенсен всего лишь повторяет то, о чем ты рассказала мне несколько часов назад. Она задержала дыхание и опять впилась в меня ногтями. - Ты сообщил им об этом? - Пока нет. - Я снял ее руку со своего колена. Она облегченно вздохнула. - И, разумеется, теперь уже не сообщишь, верно? - Почему не сообщу? - Потому что это неправда. И он, и я солгали. Я вовсе ничего не находила в квартире Джулии. Я сказал: - Мы вернулись к тому же, на чем остановились совсем недавно, и я верю тебе так же мало, как верил тогда. А как насчет новых условий, к которым мы пришли? Насчет того, что ты понимаешь меня, я понимаю тебя, никакого кокетства, никакой игры, никаких шуточек? Она беззаботно похлопала меня по руке. - Ну ладно. Я действительно нашла кое-что - ничего особенного, просто кое-что - и не собираюсь показывать это полиции, чтобы помочь Йоргенсену. Ты ведь понимаешь мое состояние. Ник. Ты бы чувствовал себя также... - Может быть, - сказал я, - но в создавшейся ситуации у меня нет причин действовать с тобой заодно. Твой Крис мне не враг. Я ничего не выигрываю, помогая тебе бросить на него тень. Она вздохнула. - Я много думала об этом. Полагаю, те деньги, которые я могла бы тебе дать, вряд ли тебя сильно заинтересуют, - она криво улыбнулась, - равно как и мое прекрасное белое тело. Но неужели тебе не хочется спасти Клайда? - Совсем необязательно. Она рассмеялась. - Не понимаю, что означают твои слова. - Они могут означать и то, что, по моему мнению, он не нуждается в той, чтобы его спасали. У полиции не так много против него улик. Он ненормальный, он был в городе в день убийства Джулии, а она его обкрадывала. Этого недостаточно для того, чтобы арестовать Уайнанта. Она опять рассмеялась. - А если я внесу свою лепту? - Не знаю. В чем она состоит? - спросил я и продолжил, не дожидаясь ответа, на который и не рассчитывал. - Как бы то ни было, ты валяешь дурака, Мими. Крис в твоих руках за двоеженство. Подай на него в суд за это. Не стоит... Она мило улыбнулась и сказала: - Но я хочу оставить это про запас на тот случай, если он... - Если он открутится от обвинения в убийстве, да? Знаешь, ничего не выйдет, девушка. Тебе удастся продержать его в тюрьме дня три. К тому времени районный прокурор снимет с него показания, проверит их и придет к выводу, что Йоргенсен не убивал Джулию, и что ты пыталась выставить районного прокурора посмешищем, а когда ты предъявишь свои жалкие обвинения в двоеженстве, прокурор пошлет тебя ко всем чертям и откажется возбудить дело. - Но он не может так поступить, Ник! - Может и поступит, - заверил я ее, - а если ему удастся раскопать доказательства, что ты скрывала какие-то улики, он осложнит тебе жизнь настолько, насколько это будет возможно. Она пожевала нижнюю губу и спросила: - Ты честно говоришь? - Я в точности излагаю тебе, что произойдет, если только районные прокуроры не изменили своих повадок с тех пор, как я имел с ними дело. Она опять пожевала нижнюю губу. - Я не хочу, чтобы он так просто отделался, - наконец сказала она, - и не хочу создавать никаких неприятностей себе. - Она взглянула на меня. - Если ты обманываешь меня, Ник... - У тебя нет выбора кроме как верить мне или не верить. Мими улыбнулась, коснулась ладонью моей щеки, поцеловала меня в губы и встала. - Ну что ж, придется тебе поверить. - Она прошлась по комнате из конца в конец. Глаза ее сияли, казалось, она находится в состоянии радостного возбуждения. - Я позову Гилда, - сказал я. - Нет, погоди. Я предпочла бы сначала услышать твое мнение об этом. - Хорошо, но только давай без всяких клоунских штучек. - Ты боишься своей собственной тени, - сказала она, - ну да ладно, никаких штучек не будет. Я сказал, что это было бы здорово, и спросил, не хочет ли она, наконец, показать мне, найденную в квартире Джулии улику. - А то остальные совсем уже заждались. Мими обошла кровать, приблизилась к стенному шкафу, открыла дверцу, отодвинула в сторону часть одежды и засунула руку в, лежавшее у задней стенки, белье. - Забавно, - сказала она. - Забавно? - Я встал. - Это же настоящая хохма. Гилд будет по полу кататься, когда узнает об этом. - Я направился к двери. - Не будь таким противным, - сказала она. - Я уже нашла. - Она повернулась ко мне, держа в руке смятый носовой платок. Когда я подошел поближе, Мими развернула платок и показала мне примерно трехдюймовую цепочку от часов, один конец которой был сломан, а другой прикреплен к маленькому золотому ножику. Носовой платок был женский, и на нем виднелись коричневые пятна. - Ну? - спросил я. - Джулия держала эту цепочку в руке. Я заметила ее, когда все, оставив меня одну в комнате, вышли, и я, зная, что цепочка принадлежит Клайду, взяла ее. - Ты уверена, что она принадлежит ему? - Да, - нетерпеливо сказала Мими. - Видишь ли, звенья цепочки изготовлены из золота, серебра и меди. Ее сделали по заказу Клайда из первых образцов, добытых при помощи изобретенного им высокотемпературного способа получения металлов. Любой, кто хорошо знаком с Уайнантом, опознает цепочку - другой такой быть не может. - Она повернула ножик обратной стороной и показала выгравированные на нем инициалы: К.М.У. - Это его инициалы. Ножик я никогда у него не видела, однако, цепочку узнала бы с первого взгляда. Клайд с ней не расставался. - Ты настолько хорошо ее помнила, что могла бы описать цепочку, даже если бы не увидела ее опять? - Конечно. - Это твой платок? - Да. - А пятна на нем - это кровь? - Да. Цепочка была зажата в руке Джулии - я уже говорила тебе, - а на руках ее была кровь. - Мими нахмурилась. - А разве ты... Такое впечатление, что ты мне не веришь. - Не то чтобы не верю, - сказал я, - однако, по-моему, на сей раз ты должна постараться говорить только правду. Мими топнула ногой. - Ах ты... - Она рассмеялась, и выражение гнева сошло с ее лица. - Иногда ты бываешь страшным занудой. На сей раз я говорю правду, Ник. Я описала тебе все, что случилось в точности так, как оно и случилось. - Надеюсь. Давно пора. Ты уверена, что Джулия на минутку не приходила в себя, чтобы сообщить тебе кое-что, пока ты была с ней наедине? - Опять ты пытаешься разозлить меня. Конечно, уверена. - Хорошо, - сказал я. - Жди здесь. Я позову Гилда, однако, если ты скажешь ему, что цепочка была в руке Джулии, а сама Джулия не совсем еще умерла, то он задумается, не пришлось ли тебе слегка потревожить секретаршу, чтобы отнять у нее цепочку. Она широко распахнула глаза. - Так что я должна ему сказать? Я вышел и закрыл за собой дверь. XXIV Нора, казавшаяся чуть сонной, вела в гостиной светскую беседу с Гилдом и Энди. Отпрысков Уайнанта в комнате не было. - Идите, - сказал я Гилду. - Первая дверь налево. По-моему, она для вас созрела. - Удалось ее расколоть? - спросил он. Я кивнул. - И что вы узнали? - Давайте посмотрим, что узнаете вы, а потом сравним вашу информацию с моей и увидим, как все это будет сочетаться, - предложили. - О'кей. Идем, Энди. - Они вышли. - Где Дороти? - спросил я. Нора зевнула. - Я думала, что она с тобой и с Мими. Гилберт где-то здесь. Всего несколько минут назад он был в гостиной. Мы долго еще здесь пробудем? - Уже недолго. - Я вернулся в коридор, прошел мимо двери в комнату Мими, увидел открытую дверь в другую спальню и заглянул туда. Там никого не было. Дверь напротив была заперта. Я постучал. Голос Дороти произнес: - Кто там? - Ник, - сказал я и вошел. Она лежала на краю постели полностью одетая, сбросив лишь тапочки. Рядом с ней на кровати сидел Гилберт. Губы Дороти слегка опухли, однако это могло быть и результатом того, что она плакала: глаза ее покраснели. Она подняла голову и мрачно уставилась на меня. - Ты все еще хочешь со мной поговорить? - спросил я. Гилберт встал с постели. - Где мама? - Беседует с полицией. Он что-то пробормотал - я не уловил, что именно - и вышел из комнаты. Дороти содрогнулась. - Меня от него тошнит, - сказала она, а затем, словно опомнившись, снова мрачно уставилась на меня. - Ты все еще хочешь со мной поговорить? - Почему вы вдруг так против меня настроились? - Не говори глупостей. - Я сел на место, где только что сидел Гилберт. - Тебе известно что-либо о том ножике и цепочке, которые якобы нашла твоя мать? - Нет. Где нашла? - Что ты хотела мне сказать? - Ничего... Теперь ничего, - злорадно сказала она, - кроме того, что вы, по крайней мере, могли бы стереть с ваших губ ее губную помаду. Я стер помаду. Она выхватила у меня носовой платок, затем перекатившись на другую половину кровати, взяла со столика спичечный коробок и зажгла спичку. - От него сейчас такая вонь поднимется, - сказал я. - Наплевать, - сказала Дороти, однако спичку задула. Я взял у нее платок, подошел к окну, открыл его, выбросил платок, закрыл окно и вернулся к кровати. - Вот так, раз уж ты считаешь, что от этого тебе станет легче. - Что мама говорила... обо мне? - Она сказала, что ты в меня влюблена. Дороти рывком уселась на кровати. - А что сказали вы? - Я сказал, что просто-напросто нравился тебе, когда ты была еще ребенком. Нижняя губа ее задрожала. - Вы... Вы полагаете, что все дело в этом? - А в чем же еще? - Не знаю. - Дороти заплакала. - Они все так издевались надо мной из-за этого... И мама, и Гилберт, и Харрисон... Мне... Я обнял ее за плечи. - К черту их всех. Через некоторое время она спросила: - Мама влюблена в вас? - Черт возьми, нет! Она ненавидит меня больше, чем кто-либо другой! - Но она всегда как-то... - Это у нее условный рефлекс. Не обращай на него внимания. Мими просто ненавидит мужчин - всех мужчин. Дороти перестала плакать. Она наморщила лоб и сказала: - Не понимаю. А вы ее ненавидите? - Как правило, нет. - А сейчас? - Не думаю. Она ведет себя глупо, сама же полагает, будто поступа