огда в чем же дело? Ты любишь меня, но хочешь от меня избавиться?
-- Я не хотел влюбляться. Я...
-- Есть не так уж много причин, почему мужчина уходит от женщины,
которую он, по его словам, любит. И сейчас я не могу придумать ничего
другого, кроме того, что он не считает ее достойной себя.
-- Послушай меня...
-- Это потому, что я латиноамериканка.
-- Нет. Совсем не потому. Не глупи. Прошу тебя. Послушай же.
-- Это ты послушай. Может быть, я -- это самое хорошее, что у тебя
вообще было. Не теряй меня.
-- Но завтра придется...
-- Придется? Почему? Это из-за тех, на кого мы работаем? К черту их
всех! Они ждут, что я снова подпишу контракт. Но я не собираюсь этого
делать.
-- К ним это не имеет никакого отношения, -- возразил Бьюкенен. -- Все
дело во мне самом. В том, что я делаю. После этого между нами ничего не
может быть, потому что я буду уже не тем, кого ты знаешь. Я буду совсем
другим, незнакомым.
-- Что ты говоришь?
-- Я буду не таким, как сейчас.
Она пристально посмотрела на него, так как в этот момент до нее дошел
смысл того, что он говорил.
-- Значит, ты выбираешь свою работу...
-- Работа -- это все, что у меня есть.
-- Нет. У тебя могла бы быть я.
Бьюкенен молча смотрел на нее. Опустил глаза. Снова их поднял. Закусил
губу. Медленно покачал головой:
-- Ты не знаешь меня. Ты знаешь только того, чью роль я играю.
Она смотрела на него, потрясенная услышанным.
-- Я всегда буду твоим другом, -- сказал Бьюкенен. -- Помни об этом.
Клянусь тебе. Если тебе когда-нибудь понадобится помощь, если ты
когда-нибудь попадешь в беду, тебе надо только позвать. И сколько бы ни
прошло времени, как далеко бы я ни был, я...
Хуана встала, и ножки ее стула с резким звуком царапнули по цементному
полу. На них начали обращать внимание.
-- Если ты мне когда-нибудь будешь нужен, я пришлю тебе открытку, будь
ты проклят!
Сдерживая слезы, она почти выбежала из ресторана.
И это был последний его разговор с ней. Когда он вернулся домой, она
уже собрала свои вещи и ушла. Ощущая пустоту внутри, он не спал всю ночь и
сидел в темноте на их общей кровати, уставившись на противоположную стену.
Точно так же, как сейчас смотрел в темноту за окном купе мчащегося
поезда.
3
Бьюкенен понял, что это снова с ним случилось.
Он опять впал в кататонию. Потирая болевшую голову, он чувствовал,
будто возвращается откуда-то издалека. В купе было темно. За окном была
ночь, и лишь время от времени мимо мелькали огоньки форм. Сколько же времени
он так просидел?
Он взглянул на светящийся циферблат пилотских часов, часов Питера
Лэнга, и с чувством смятения увидел, что было восемь минут одиннадцатого. Из
Вашингтона он выехал незадолго до полудня. Поезд давно уже должен был
проехать всю Вирджинию. Сейчас он, наверное, далеко в Северной Каролине, а
может быть, даже и в Джорджии. Вся вторая половина дня и весь вечер? -- в
тревоге подумал он. Что со мной происходит?
Голова болела ужасно. Он встал, включил свет в запертом купе, но
испугался своего отражения в освещенном окне и быстро задернул шторки.
Отразившееся в стекле худое лицо показалось ему незнакомым. Он открыл
дорожную сумку, взял из несессера три таблетки аспирина и проглотил их,
запив водой из умывальника в крошечном туалете. Отправляя свою естественную
надобность, он почувствовал, что его сознание опять плывет, соскальзывает на
шесть лет назад, и сосредоточился на том, чтобы остаться в настоящем
времени.
Надо было входить в роль. Надо было снова становиться Питером Лэнгом.
Но в то же время надо было и действовать, функционировать. Нельзя было
больше сидеть, уставившись в пространство. Ведь весь смысл поездки в Новый
Орлеан и попытки узнать, почему Хуана послала эту открытку, и состоял в том,
чтобы получить какую-то цель, какое-то чувство направления.
Хуана. Он не мог снова воплотиться в Питера Лэнга, не вспомнив все о
Хуане. Ей сейчас сколько? Тридцать один. Интересно, подумал он, держит ли
она себя по-прежнему в форме? Она была невысокого роста, тоненькая, но ее
натренированное военной подготовкой тело компенсировало эти
"недостатки". Это было гибкое, сильное, великолепное тело. Интересно,
она все так же коротко стрижет свои густые темные волосы? Тогда ему все
время хотелось запустить в них пальцы, ухватиться и тихонько потянуть.
Сверкают ли, как прежде, огнем ее темные глаза? Сохраняют ли ее губы тот
прежний чувственный изгиб? У нее была привычка от усердия сжимать их и
чуть-чуть выпячивать, и ему всегда хотелось погладить их, хотелось так же
сильно, как и прикоснуться к ее волосам.
Что же было истинным мотивом этого возвращения в прошлое? -- спрашивал
он себя. Только ли желание выйти из оцепенения?
Или эта открытка что-то в нем пробудила? Он подавлял воспоминания о
ней, как подавлял в себе и многое другое. И вот теперь...
Может, мне не надо было ее отпускать. Может, я должен был...
Нет, подумал он. Прошлое -- это западня. Не тронь его. Оно явно не
сулит тебе ничего хорошего, если от него ты впадаешь в кататонию. То, что ты
сейчас чувствуешь, просто дурацкая ошибка. В своих прошлых жизнях ты оставил
немало неоконченных дел и многих людей, которые тебе нравились, или, вернее,
нравились твоим персонажам. Но раньше ты никогда туда не возвращался. Будь
осторожен.
Но я не любил тех других людей. Почему она прислала открытку? В какую
беду она попала?
С твоими кураторами случился бы нервный припадок, знай они, о чем ты
думаешь.
Беда в том, что я так живо ее помню.
Кроме того, я обещал.
Нет, сказал ему предостерегающий внутренний голос. Обещал не ты, а
Питер Лонг.
Вот именно. А в данный момент я и есть он.
Я сказал именно то, что думал. Я обещал.
4
Радуясь отвлекающему воздействию голода и чувствуя облегчение оттого,
что находится в движении, Бьюкенен-Лонг отпер купе, выглянул в
покачивающийся коридор, никого не увидел и совсем собрался было выйти, как
вдруг решил, что купе запирается на слишком простой замок. Прихватив свою
небольшую дорожную сумку, где лежали паспорт и револьвер, он закрыл купе и
пошел искать вагон-ресторан.
Ресторан оказался через три вагона, и когда Бьюкенен вошел, то увидел,
что он почти пуст, лишь несколько пассажиров допивали кофе да официанты
убирали со столов грязную посуду. Свет верхних светильников вагона-ресторана
отражался в оконных стеклах, и от этого помещение казалось освещенным
непомерно ярко, так что в темноте за окнами ничего нельзя было разглядеть.
Потирая больную голову, Бьюкенен подошел к ближайшему официанту.
Официант, у которого был усталый вид, предвосхитил его вопрос.
-- Сожалею, сэр. Мы уже закрылись. Завтрак начинается с шести утра.
-- Боюсь, что я прилег отдохнуть и проспал все на свете. И сейчас
умираю от голода. Не найдется ли у вас чего-нибудь, чтобы мой желудок не
бурчал всю ночь? -- Бьюкенен ненавязчиво протянул десятидолларовую бумажку.
-- Да, сэр. Я понимаю вашу проблему. Посмотрим, что можно сделать.
Возможно, найдется парочка сандвичей с холодным ростбифом, которые вы
сможете взять с собой в купе.
-- Звучит неплохо.
-- И может, еще бутылка содовой.
-- Лучше бы пива.
-- Ну, -- произнес чей-то голос у Бьюкенена за спиной, -- пива у меня
нет. Но на всякий случай я предусмотрительно запаслась сандвичами.
Не желая показать, что удивлен, Бьюкенен заставил себя выждать
несколько секунд, потом медленно повернулся и оказался лицом к лицу с
женщиной, которой принадлежал голос. Когда он увидел ее, ему пришлось
собрать все свои силы, чтобы не выдать удивления. Потому что он
действительно был удивлен.
У женщины были длинные потрясающие огненно-рыжие волосы. Высокая. Лет
двадцати пяти. Спортивная фигура. Крутой лоб. Отличной лепки скулы. Черты
лица, как у манекенщицы.
Он знает эту женщину. Во всяком случае, видел ее раньше. В первый раз
на ней были бежевые брюки и желтая блузка. Это было в Мексике. Она его
фотографировала перед зданием тюрьмы в Мериде.
Во второй раз на ней были джинсы и рубашка из джинсовой ткани. Это было
в Форт-Лодердейле. Она его фотографировала, когда он остановил свою моторку
возле лодки Большого Боба Бейли на канале.
В этот раз на ней были коричневые поплиновые брюки и куртка-сафари
цвета хаки со множеством карманов, причем в нескольких из них были какие-то
предметы. Она походила на рекламную картинку из каталога для туристов.
Футляр для фотоаппарата висел у нее на левом плече. Сам фотоаппарат болтался
на ремешке через шею. Единственной деталью, которая не гармонировала с таким
рекламным имиджем, был объемистый бумажный пакет, который она держала в
правой руке.
Левой рукой она добавила свои десять долларов к тем десяти, которые
Бьюкенен уже вручил официанту.
-- Благодарю вас. -- Она улыбнулась. -- Я уже не надеялась, что мой
друг вообще появится. Спасибо за ваше терпение.
-- Ничего страшного, мэм. -- Официант сунул деньги в карман. -- Если
нужно что-нибудь еще, то...
-- Нет, спасибо, больше ничего не нужно.
Когда официант вернулся к своей грязной посуде, которую убирал со
стола, женщина вновь перенесла внимание на Бьюкенена.
-- Надеюсь, вы не сильно расстроились из-за тех сандвичей с ростбифом,
о которых он говорил. Мои с курятиной и салатом.
-- Простите?
-- С курятиной...
-- Я не это имел в виду. Мы с вами разве знакомы?
-- Вы еще спрашиваете -- после всего, что нам пришлось пережить вместе?
-- В зеленых глазах женщины заплясали огоньки.
-- Леди, я не в том настроении. Уверен, что в поезде много других
парней, которые...
-- Ладно, поиграем, если вы настаиваете. Знакомы ли мы с вами? -- Она
задала этот вопрос и сама на него ответила: -- Да. Можно и так сказать.
Можно сказать, что знакомы, хотя, конечно, нас никто не знакомил. --
Казалось, ее все это забавляло.
-- Я не хочу быть с вами грубым.
-- Ничего. Я к этому привыкла.
-- Вы слишком много выпили.
-- Ни капли. Но лучше бы я действительно пила. Мне ужасно надоело ждать
здесь столько времени. Хотя, постойте... -- Она повернулась к официанту. --
Парочку бутылок пива было бы неплохо. Как вы думаете, мы еще можем их
получить?
-- Конечно, мэм. Что-нибудь еще?
-- Пусть будут четыре бутылки, а к ним можно приложить и те сандвичи с
ростбифом. Я чувствую, что ночь предстоит длинная.
-- Тогда, может быть, кофе?
-- Нет. Пива будет достаточно.
Когда официант отошел от них, она снова повернулась к Бьюкенену.
-- Но, может быть, вы предпочитаете кофе?
-- Что я действительно предпочел бы, так это узнать, какого дьявола вам
от меня нужно?
-- Получить у вас интервью.
-- Что?
-- Я репортер.
-- Поздравляю. А какое отношение это имеет ко мне?
-- Предлагаю вам пари. Бьюкенен покачал головой.
-- Полнейший абсурд. -- Он собирался повернуться и уйти.
-- Нет, правда. Спорим, что я отгадаю, как вас зовут.
-- Пари предполагает: или что-то выигрываешь, или что-то проигрываешь.
Я не вижу, что я выигрываю или...
-- Если я неправильно назову ваше имя, то оставлю вас в покое.
Бьюкенен подумал немного.
-- Идет, -- ответил он. -- Я готов на все, лишь бы избавиться от вас. И
как же меня зовут?
-- Бьюкенен.
-- Неправильно. Меня зовут Питер Лэнг. -- Он опять повернулся, чтобы
уйти.
-- Докажите это.
-- Я ничего не должен доказывать. Мое терпение кончилось. -- Он
направился к выходу.
Она пошла за ним.
-- Послушайте, я надеялась уладить все без шума, но если вам нужны
неприятности, то вы их получите. Вас зовут не Питер Лэнг, и не Джим
Кроуфорд, и не Эд Поттер, и не Виктор Грант, и не Дон Колтон. Разумеется, вы
пользовались этими именами. И многими другими. Но ваша настоящая фамилия --
Бьюкенен. Имя -- Брсндан. Прозвище -- Брен.
Чувствуя судорожную дрожь в мышцах, Бьюкенен остановился в дверях
вагона-ресторана. Не показывая своего напряжения, он повернулся и с
облегчением увидел, что за столиками в этом конце вагона не было ни одного
человека. Он сделал вид, что просто раздосадован.
-- Что же мне сделать, чтобы избавиться от вас?
-- Избавиться от меня?
-- Не понимаю, чего вы добиваетесь?
Она подняла повыше большой бумажный пакет. -- Мне хочется есть. Я не
смогла найти вас в поезде, поэтому все время ждала, когда вы придете в
ресторан. Потом я заволновалась: а вдруг еду вы захватили с собой? Каждые
полчаса мне приходилось совать официанту десять долларов, чтобы он позволил
мне занимать стол, ничего не заказывая. Еще десять минут, и здесь никого бы
уже не осталось, а мне пришлось бы уйти. Слава Богу, вы все-таки явились.
-- Вот именно, -- согласился Бьюкенен. -- Слава Богу. -- Он увидел, что
по проходу к ним приближается официант.
-- Ваши сандвичи и пиво. -- Официант вручил ей еще один бумажный пакет.
-- Спасибо. Сколько я вам должна? -- Она заплатила, добавив сверх того
и чаевые.
Потом они снова остались одни.
-- Итак, что скажете? -- В зеленых глазах женщины по-прежнему плясали
огоньки. -- Можно будет хотя бы поесть. Поскольку я не смогла найти вас на
сидячих местах, то полагаю, что у нас купе. Почему бы нам не...
-- Если, как вы утверждаете, я пользуюсь всеми этими именами, то должен
быть наверняка замешан в каких-то весьма темных делах.
-- Я стараюсь воздержаться от поспешных суждений.
-- Так кто же я такой? Мафиозо? Секретный агент? И вам не страшно быть
со мной наедине?
-- А кто говорит, что я здесь одна? Не думаете же вы, в самом деле, что
я отправилась на такое задание в одиночку?
-- Только не рассказывайте мне, что с вами вон те двое, которые как раз
допили свой кофе в другом конце вагона, -- сказал Бьюкенен. -- Они уходят в
противоположном от нас направлении. На мой взгляд, не похоже, что с вами
кто-то есть.
-- Кто бы это ни был, он не обнаружит себя.
-- А-а, ну да, конечно.
-- Полагаю, что и тот, кто следил бы за вами, тоже не стал бы бросаться
в глаза.
-- А зачем кому-то следить за мной? -- Бьюкенен вдруг подумал, не
следят ли за ним и в самом деле. -- Это определенно, самое странное...
Ладно. Мне тоже хочется есть. И я чувствую, что вы от меня не отстанете.
Давайте поедим.
Он открыл дверь в тамбур вагона-ресторана. Стук колес стал громче.
-- Но предупреждаю вас...
-- О чем?
Она выпрямилась.
-- Со мной нелегко иметь дело.
-- Надо же, какое совпадение. Она пошла за ним.
5
Притворившись, что не заметил ее тревоги, когда запирал дверь в купе,
Бьюкенен откинул от стенки маленький столик и закрепил его на опоре. Потом
раскрыл бумажные пакеты и выложил их содержимое, проследив за тем, чтобы ему
достались именно сандвичи с ростбифом, поскольку не был уверен, что она
ничем не сдобрила сандвичи с курятиной и салатом, пока ждала его. Открыл две
бутылки пива.
Все это время она стояла. В узком пространстве купе Бьюкенен остро
ощущал ее близость.
Он вручил ей бутылку пива, откусил кусок сандвича и уселся по одну
сторону от столика.
-- Вы думаете, что знаете мое имя. Более того, по-вашему, их у меня
несколько. А как насчет вашего?
Она села напротив, откинув назад прядь рыжих волос. Ее губная помада
была того же цвета.
-- Холли Маккой.
-- И вы говорите, что работаете репортером? -- Бьюкенен отпил из своей
бутылки, заметив, что она к своей не прикоснулась, и подумал: "Может,
она ждет, что я выпью все четыре бутылки и от пива у меня развяжется язык".
-- В какой газете?
-- "Вашингтон пост".
-- Я часто читаю эту газету. Но что-то не припомню, чтобы мне
попадались статьи за вашей подписью.
-- Я там недавно.
-- Вот как.
-- Это будет мой первый крупный материал.
-- Понятно.
-- Я имею в виду для "Пост". До этого писала очерки для
"Лос-Анджелес таймс".
-- Ах так. -- Бьюкенен проглотил кусок сандвича. Ростбиф был ничего;
суховат немного, но с майонезом и латуком было в самый раз. От отпил еще
пива. -- Вы ведь, кажется, хотели есть. Но не едите.
Когда она заставила себя откусить микроскопический кусочек от своего
куриного сандвича, он продолжал:
-- Так что там такое насчет какого-то интервью? И всех этих имен,
которые якобы мои... Я сказал вам, что меня зовут Питер Лэнг.
Бьюкенен теперь жалел об этом. Он допустил ошибку. Когда эта женщина
появилась перед ним в вагоне-ресторане, он выдал имя персонажа, на роли
которого был в тот момент сосредоточен. Произошло смешение личностей. У него
не было документов на имя Питера Лэнга. Надо было исправлять этот промах.
-- Я должен кое в чем признаться, -- сказал он. -- Я солгал. Вы
сказали, что оставите меня в покое, если не отгадаете, как меня зовут.
Поэтому, когда вы назвали меня правильно, я решил притвориться, что я -- это
не я, и надеялся, что вы отстанете от меня.
-- Но я не отстала.
-- Тогда надо, наверно, говорить все начистоту. -- Он оставил бутылку,
полез в задний карман, достал бумажник и показал ей свои водительские права.
-- Моя фамилия действительно Бьюкенен. Брендан. Прозвище -- Брен. Только уже
очень давно никто не называл меня Бреном. Как вы узнали?
-- Вы военный.
-- Опять попали. И я повторяю: как вы узнали? Хотя это вас и не
касается, но я капитан войск особого назначения. Место базирования --
Форт-Брэгг. Нахожусь в отпуске, направляюсь в Новый Орлеан. Что дальше?
Если сомневаешься, то самый лучший обман получается, когда говоришь
правду, -- разумеется, при условии, что это не повредит операции.
-- Вы что, неравнодушны к солдатикам? -- продолжал он. -- В этом все
дело?
Она наклонила голову, и это движение подчеркнуло красоту и изящество ее
шеи.
-- Можно сказать и так.
-- Ну, раз уж вы говорите, то почему бы вам не высказаться прямо? С
меня довольно. Вы все еще не сказали мне, как узнали мое имя. Я был с вами
терпелив. Что все это значит?
-- Потерпите меня еще немного. Мне хотелось бы перечислить вам
несколько кодовых названий.
-- Кодовых названий? Да о чем, в конце концов, вы говорите? -- Бьюкенен
сделал раздраженный жест.
-- И вы мне скажете, что они для вас значат. Оперативная тактическая
группа 160. "Морские брызги". Группа разведывательной поддержки.
"Желтый плод".
Это черт знает что, подумал Бьюкенен, не показывая, как это его
ошеломило.
-- Никогда их не слышал.
-- Я почему-то вам не верю.
-- Послушайте, леди...
-- Расслабьтесь. Ешьте ваши сандвичи. Я расскажу вам одну историю.
6
Операция "Орлиный коготь". 24 апреля 1980 года американское
военное подразделение по борьбе с терроризмом, известное как "Дельта",
было отправлено в Иран для спасения пятидесяти двух американцев, которых в
качестве заложников держали в Тегеране с ноября 1979 года. Предполагалось,
что восемь вертолетов, три транспортных самолета С-130 и три заправщика
ЕС-130 совершат посадку в одном из отдаленных районов с кодовым названием
"Пустыня-1". После дозаправки вертолеты полетят дальше и приземлятся
на посадочной площадке под Тегераном. Штурмовая группа в составе ста
восемнадцати человек под покровом ночи проникнет в город и сосредоточится в
зоне, где расположен объект.
Однако с самого начала эту миссию преследовали неудачи. Взлетев с
американского авианосца "Нимиц" в Персидском заливе, один из
вертолетов был вынужден вернуться из-за неполадок с лопастями ротора. Вскоре
еще одному пришлось повернуть назад из-за отказа аэронавигационной системы.
Следующий вышел из строя в месте посадки "Пустыня-1" -- на этот раз
протекла гидравлическая система. Поскольку для выполнения этого задания
требовалось не меньше шести вертолетов, операцию "Орлиный коготь"
пришлось свернуть. Но при выводе подразделения один из оставшихся вертолетов
врезался в сопровождающий заправщик ЕС-130. При взрыве погибли восемь
американских солдат и еще пятеро получили сильнейшие ожоги. Огонь не дал
вынести тела погибших. Пришлось бросить часть секретных документов и
секретного же снаряжения.
Вне себя от унижения, Пентагон преисполнился решимости докопаться до
причины провала. Было ясно, что дело не просто в отказе техники. После
тщательного расследования пришли к выводу, что из-за дикой конкуренции между
различными военными службами США за право участвовать в спасении заложников
их усилия начали приводить к обратным результатам. Неэффективность,
неготовность, недостаточная специальная подготовка людей, не отвечающий всем
требованиям транспорт, неполная и недостоверная информация... Перечислению
проблем не было конца. Очень скоро стало очевидно, что если Соединенные
Штаты собираются иметь эффективное военное подразделение по борьбе с
терроризмом, то оно должно быть способно действовать самостоятельно, не
нуждаясь в помощи из внешних источников, ни военных, ни гражданских.
"Дельта", группа десантников, которые должны были осуществить спасение
заложников, получила постоянную базу подготовки в закрытом секторе
Форт-Брэгга в Северной Каролине. Такая же группа, "тюленья" команда No
6, была дислоцирована на территории военно-морской базы в Литтл-Крик в
Вирджинии. Было создано Объединенное командование особыми операциями,
которому поручалось курировать нетрадиционные подразделения всех родов войск
в вооруженных силах США. В виде отдельной группы был создан Отдел особых
операций -- для координации операций такого рода исключительно внутри
сухопутных войск.
7
Слушая то, что говорила эта женщина, Бьюкенен допил одну бутылку пива и
откупорил вторую. Собрал обертки от своих сандвичей и сложил их в бумажный
пакет. Подавил зевок.
-- Это больше похоже на лекцию по истории, чем на рассказ. Не
забывайте, я ведь служу в Форт-Брэгге. Мне известно все до мельчайших
подробностей о неудачной попытке спасения заложников и о создании
"Дельты".
-- Я уверена, что вам известно и гораздо больше, -- заметила Холли
Маккой. -- Но давайте не будем торопить события и пока поговорим об этом.
Бьюкенен пожал плечами. Слушая перестук колес покачивающегося поезда,
он жестом показал ей, что она может продолжать.
-- Одной из первых проблем, которыми решил заняться Отдел особых
операций, был транспорт, -- сказала Холли. -- "Дельте" потребовалось
слишком много времени, чтобы попасть в Иран. Самолеты не справились с
задачей. Слишком много военных инстанций нужно было информировать о том,
куда и когда направляется "Дельта". Все дело явно следовало
организовать на более современной основе. "Дельта" должна выходить на
цель как можно скорее, как можно более скрытно и с помощью самых лучших
средств. Вот для чего были сформированы Оперативная тактическая группа 160 и
"Морские брызги".
И опять Бьюкенену потребовалась вся его дисциплинированность, чтобы не
показать, как поразило его упоминание этих кодовых названий. Мышцы живота у
него напряглись, и ему пришлось сымитировать еще один зевок.
-- Извините. Не подумайте, пожалуйста, что мне скучно вас слушать.
Продолжайте ваш рассказ и допивайте пиво.
Холли откинула назад еще одну прядь рыжих волос, кинула на него
раздраженный взгляд и продолжала.
-- Оперативная тактическая группа 160 -- это секретное армейское
подразделение, предоставлявшее авиацию "Дельте", а также войскам
особого назначения и "рейнджерам". У нее были большие грузовые
вертолеты "Чинук", различные универсальные вертолеты. Что касается
"Морских брызг", то это было абсолютно нигде не фигурировавшее,
абсолютно засекреченное армейское авиационное подразделение, которое
покупало самолеты через гражданских посредников, негласно их переоборудовало
по последнему слову спецтехники (глушители моторов, инфракрасные радары,
ракетные пусковые установки и тому подобное) и использовало в секретных
операциях небольшого масштаба. Посредников, через которых группа
"Морские брызги" заключала сделки, поставляло ей ЦРУ, а часть
выполняемой работы делалась еще для одной гражданской организации,
Управления по борьбе с наркотиками. Думаю, что именно здесь и начались
неприятности. Гражданские и военные работают в тесном сотрудничестве, но
скрывают этот факт и от Пентагона, и от конгресса.
Бьюкенен еще раз приложился к своей второй бутылке пива и посмотрел на
часы.
-- Уже почти полночь. Если вы к чему-то клоните, то предлагаю вам
переходить прямо к этому -- пока я не заснул.
-- Мне не кажется, что риск здесь так уж велик. Я даже думаю, что все
это интересует вас гораздо больше, чем вы хотите показать.
-- Меня интересуете вы. Правда, я предпочитаю, чтобы мои партнерши были
не столь разговорчивы.
-- Слушайте внимательно, -- оборвала его Холли. -- Следующей проблемой
для Отдела особых операций было получение разведданных. Когда в семьдесят
девятом году иранский шах лишился власти, ЦРУ потеряло там почти все свои
позиции. Во время кризисной ситуации с заложниками оно оказалось не в
состоянии дать достаточно надежную информацию о том, где содержались
заложники и как охранялись. Ясно, что группе "Дельта" нужна была
подробная информация о тех ситуациях, с которыми ей пришлось бы столкнуться.
Поэтому была сформирована ГРП. Группа разведывательной поддержки.
Бьюкенен опять ощутил, как у него судорожно сократились мышцы.
Проклятье, подумал он. Откуда эта чертова баба берет свою информацию?
-- Это было еще одно секретное военное подразделение, -- продолжала
Холли. -- В ее задачи входило засылать военнослужащих под видом гражданских
лиц на территорию иностранных государств в случае возникновения там
чрезвычайных ситуаций -- например, действия террористов в аэропорту. Там они
вели разведку возможных объектов для "Дельты", но не только поставляли
ей разведданные, а в случае необходимости могли оказать и тактическую
поддержку. Это было уже нечто новенькое. Оперативное военное подразделение,
работающее под гражданским прикрытием и поставляющее информацию такого
сорта, какую обычно поставляет ЦРУ. Десантники, которые одновременно и
разведчики. ГРП была настолько нетрадиционной и сверхсекретной, что о ней
знали лишь считанные единицы в верхнем эшелоне Пентагона. Теоретически ее
вообще не существовало.
Бьюкенен открыл свою третью бутылку пива. Он собирался скоро закрыть
глаза и притвориться, будто алкоголь усыпил его.
-- Слушайте внимательно, -- напомнила Холли.
-- Я слушаю, слушаю.
-- Эта часть вам понравится. Отдел особых операций обнаружил, что стоит
перед проблемой. Как сохранить в тайне все эти секретные подразделения, в
том числе и от Пентагона, который никогда не одобрял нетрадиционных
действий? Ответ: надо создать опять-таки секретное подразделение
безопасности. Его название -- "Желтый плод". И вновь военный персонал
использует гражданское прикрытие. Эти люди одеваются в штатское. Делают вид,
что занимаются гражданским бизнесом. На самом же деле они обеспечивают
безопасность "Морских брызг", ГРП и еще нескольких секретных военных
подразделений. Задача "Желтого плода": сделать так, чтобы тайное
оставалось тайным.
Холли внимательно смотрела на него, ожидая реакции.
Бьюкенен поставил бутылку на столик и придал своему лицу самое
рассудительное выражение, на которое был способен.
-- Захватывающе.
-- Это все, что вы можете сказать?
-- Ну, по всей видимости, эта операция была успешной, -- предположил
Бьюкенен, -- если принять, что все рассказанное вами -- не фантазия. А думаю
я так потому, что в жизни не слышал ни о "Желтом плоде", ни о Группе
разведывательной поддержки, ни об Оперативной тактической группе 160.
-- Знаете, мне впервые кажется, что вы, может быть, говорите правду.
-- Вы полагаете, что я мог бы и солгать?
-- В данном случае, может быть, и нет. Эти подразделения были
разгорожены и перегорожены. Часто члены одной группы не знали о
существовании других. Что касается ГРП, то она была разгорожена даже внутри
самой
себя. Ее члены не знали, кто их коллеги. К тому же "Морские
брызги" и "Желтый плод" были в конечном счете раскрыты и распущены.
Они больше не существуют. По крайней мере, под этими названиями. Я знаю, что
позднее "Морские брызги" были временно воссозданы под кодовым
названием "Квазаровый талант".
-- Но если они не существуют...
-- Некоторые из них, -- сказала Холли. -- Другие же вес еще
функционируют, как обычно. Но были созданы и новые группы, гораздо более
секретные, в еще большей степени разгороженные, с еще большими претензиями.
Например, "Виски с содовой".
8
-- "Виски с содовой"? -- У Бьюкенена по шее поползли
мурашки.
-- Таково кодовое название еще одной засекреченной военной группы, --
пояснила Холли. -- Она сотрудничает с ЦРУ и Управлением по борьбе с
наркобизнесом, добиваясь внедрения своих людей в сеть торговли наркотиками,
существующую в Центральной и Южной Америке, чтобы взорвать ее изнутри. Но
поскольку правительства стран этого региона не санкционировали присутствие
на своей территории американских военнослужащих, переодетых в штатское,
вооруженных и снабженных фальшивыми документами, то эта операция является
абсолютно противозаконной.
-- Либо у вас чертовски богатое воображение, либо источники вашей
информации находятся, должно быть, в палате для душевнобольных, -- сказал
Бьюкенен. -- Но, так или иначе, меня это не касается. Мне ничего об этом
неизвестно, так для чего же...
-- Вы работали в ГРП, но полгода назад вас перевели
в "Виски с содовой".
У Бьюкенена перехватило дыхание.
-- Вы один из многочисленных военнослужащих Отдела особых операций,
которым поручено выполнять секретные задания, которые одеты в штатское, но
вооружены и снабжены фальшивыми документами и функционируют, по существу,
как военное подразделение УБН и ЦРУ за границей.
Бьюкенен медленно выпрямился.
-- Ладно, с меня хватит. Точка. То, что вы мне говорите... в чем меня
обвиняете... это нелепо. Если вы начнете городить подобную чепуху где
попало, то какой-нибудь идиот -- кто-то из политиков, например, -- может,
чего доброго, действительно вам поверить. И тогда я окажусь в дерьме по
самые брови. Мне придется отвечать на вопросы всю оставшуюся жизнь. Из-за
дурацкой фантазии.
-- Какая же здесь фантазия? -- Из своей сумки Холли извлекла копию его
портрета, сделанного канкунской полицией, а также несколько копий тех
фотографий, которые Большой Боб Бейли показывал Бьюкенену в Форт-Лодердейле.
-- Все это не кажется мне фантазией.
У Бьюкенена заболело в груди, пока он рассматривал свой сделанный в
полиции портрет и фотографии, где он в сопровождении Бейли сходит с самолета
во Франкфурте и где стоит перед зданием тюрьмы в Мериде вместе с Гэрсоном
Вудфилдом из американского посольства. Некоторые из снимков не были ему
знакомы. На них он был изображен в моторке на канале возле пирса 66 в
Форт-Лодердейле, рядом с другой лодкой -- когда разговаривал с Бейли. Этот
последний снимок был сделан с берега (Бьюкенен вспомнил, что обернулся и
увидел, как Холли опускает фотоаппарат), причем ракурс был выбран так, чтобы
в кадр вошла и табличка с названием Форт-Лодердейла.
Ради всего святого, подумал Бьюкенен, ведь эти фотографии
предполагалось уничтожить. Что произошло в Форт-Лодердейло после моего
отъезда? Не сработала группа поддержки?
-- Итак? -- спросил он, силясь не выдать своего напряжения. -- Что все
это должно означать?
-- Вы просто удивительный человек.
-- Это почему?
-- Сидите тут, не моргнув глазом, и... Вы будете все отрицать, несмотря
на силу имеющихся против вас улик?
-- Это никакие не улики. О чем вы говорите?
-- Да будет вам. На этих снимках вы -- и в то же время это три разных
человека.
-- На этих снимках я вижу трех немного похожих на меня людей, и, чем бы
они ни занимались, в них определенно нет ничего общего ни с какими
секретными агентами и прочей ерундой.
-- Джим Кроуфорд. Эд Поттер. Виктор Грант.
-- Хьюи, Дьюи и Луи. Кэрли, Лэрри и Мо. Я не понимаю, о чем идет речь.
Кстати, о вопросах -- которые вы очень горазды задавать, но на которые явно
не любите отвечать, -- я повторяю свои вопросы к вам. Откуда вы знаете мое
имя? Откуда вы знаете, что я военный? Откуда вы, черт побери, узнали, что я
еду этим поездом?
Холли покачала головой.
-- Из конфиденциального источника.
-- А все то, что вы тут нагородили обо мне, это не конфиденциальная
информация? Послушайте, есть очень хороший способ удостовериться, что вы
ошибаетесь в отношении меня. И очень простой. Проще пареной репы. Вы знаете,
что моя фамилия Бьюкенен. В доказательство того, что мне нечего скрывать, я
даже предъявил вам свои водительские права. Вам известно и место моей службы
-- Форт-Брэгг. Вот и справьтесь там обо мне. Вы узнаете лишь то, что я
капитан и что моя специальность -- полевая подготовка. И это все. Больше
ничего. Ничего темного и таинственного. Никакой этой чепухи с плащами и
кинжалами.
-- Я уже справлялась. И вы правы в одном. Я узнала только то, что вы
мне сейчас сказали. Там о вас много всяких бумаг. Но вы так много
разъезжаете по этим мифическим курсам подготовки, что я не нашла ни одного
человека, который бы когда-нибудь действительно с вами встречался.
-- Вы не у тех спрашивали.
-- А у кого же, скажите на милость, можно спросить? Хотя вряд ли это
что-то даст. Полагаю, что любой, кого вы мне порекомендуете для расспросов,
определенно окажется участником заговора.
-- Леди, вы знаете, на что все это смахивает? Еще немного, и вы,
наверно, скажете, что я причастен к убийствам обоих Кеннеди, не говоря уж о
Мартине Лютере Кинге.
-- Оставьте вашу иронию при себе.
-- Да я просто зол.
-- Или прикидываетесь. У меня такое впечатление, будто вы весь из дыма
и зеркал, внутри каждого слоя у вас еще один слой. Ваша фамилия. Ваши
документы. Как я могу быть уверена, что Бьюкенен -- не просто очередной
псевдоним?
-- Ради всего святого...
-- Возьмем группу "Дельта", которая засекречена, но о ней знают
все. С точки зрения секретности и работы в тени она намного уступает ГРП или
"Виски с содовой". Члены "Дельты" живут вне базы. У них обычные
квартиры среднего уровня. Они ездят на обычных машинах среднего уровня.
Когда они утром встают, то это выглядит так, будто они собираются на самую
обычную работу, хотя их работа состоит в отработке того, как, например,
лучше ворваться в захваченный угонщиками самолет и освободить заложников.
Они одеваются в штатское. У них гражданские документы. Фальшивые.
Вымышленные имена и биографии. Никто из живущих в округе не имеет ни
малейшего представления о том, кто они такие на самом деле и чем в
действительности занимаются. В сущности, даже большинство живущих в самом
Форт-Брэгге не имеют об этом представления. Если членам "Дельты"
обеспечивается такое прикрытие, то насколько глубже оно будет для человека,
принадлежащего к еще более секретной группе вроде ГРП или "Виски с
содовой"?
-- Придется остановиться на чем-то одном, Холли. Вы говорите, что
хотите услышать правду, но явно не собираетесь верить ни одному моему слову.
Предположим, я скажу, что являюсь членом этой штуки, которая называется
"Виски с содовой". Вероятно, вы скажете, что я лгу и принадлежу в
действительности к чему-то другому.
-- Вы очень искусны. Честное слово. Поздравляю вас.
-- А что, если вы правы? -- спросил Бьюкенен. -- Не глупо ли с вашей
стороны утверждать, что я нечто вроде шпиона? Вдруг я почувствую для себя
угрозу? Вдруг решу, что надо заставить вас замолчать?
-- Едва ли, -- сказала Холли. -- Вы не станете пытаться что-то сделать
со мной, если не будете уверены, что вам это сойдет с рук. Я позаботилась о
своей безопасности.
-- Похоже, вы уверены в себе. -- Бьюкенен потер лоб. -- Неужели вы
думали, что я посмотрю на эти снимки, впаду в растерянность и сознаюсь? Даже
если бы все так и произошло, я позднее мог бы отказаться от своих слов. Ваше
слово против моего. Разве что...
Бьюкенен протянул руку к ее сумке для фотоаппарата.
-- Эй, что вы делаете?
Он потянул к себе висевшую у нее на плече сумку. Она попыталась
помешать ему, но он левой рукой сжал оба ее запястья, а правой открыл сумку.
В сумке лежал маленький магнитофон. Светился красный глазок, и слышалось
легкое жужжание.
-- Ну и ну. Никак я перед беспристрастным объективом. То есть в данном
случае перед беспристрастной аудиокассетой. Ай-ай-ай, как нехорошо.
Некрасиво обманывать.
-- Кто бы говорил.
Бьюкенен вынул магнитофон из сумки и увидел, что от него идет провод к
маленькому микрофончику, спрятанному в застежке с наружной стороны сумки.
-- Как вы записываете? На сверхмедленной скорости ленты, чтобы не
беспокоиться, как ее перемотать? А если бы вам все-таки нужно было
перевернуть ленту, то вы ведь всегда смогли бы сделать вид, что идете в
туалет, верно?
-- Попытка не пытка. Бьюкенен выключил аппарат
-- И что это вам дало? Я же сказал, что не имею никакого отношения ко
всем этим вещам, о которых вы рассказываете. Именно это и записано на пленке
-- отрицание моей причастности.
Холли пожала плечами. Она казалась уже не такой уверенной в себе.
-- Игры кончились. -- Бьюкенен подошел на шаг ближе. -- Раздевайтесь.
Она резко вскинула голову.
-- Что?
-- Раздевайтесь, или я сам вас раздену.
-- Это что, шутка?
-- Леди, когда пристаешь к мужчинам в поездах, то следует ожидать, что
им захочется и чего-то еще кроме разговора. Раздевайтесь. -- Бьюкенен
стукнул кулаком по столу.
-- Оставьте меня в покое! Снаружи кто-то забарабанил в дверь купе.
-- Впечатляет, -- констатировал Бьюкенен. -- Быстрее, чем я ожидал.
Выражение лица Холли было смесью испуга, облегчения и недоумения.
-- Что вы хотите этим... Быстрее, чем вы... что?
Бьюкенен открыл дверь. Высокий мужчина лет тридцати пяти или около
того, квадратный подбородок, широкие плечи, массивная грудь -- тип бывшего
футболиста -- уже собирался плечом вышибать дверь. Он замигал, удивленный
внезапным появлением Бьюкенена.
-- Кто вы такой? -- спросил Бьюкенен. -- Муж? Громила посмотрел через
плечо Бьюкенена, желая убедиться, что с Холли все в порядке.
-- Или приятель? Ну же, говорите, а то у меня уже кончается запас
категорий для классификации, -- сказал Бьюкенен.
-- Заинтересованная сторона.
-- Тогда вам стоит присоединиться к нам. -- Бьюкенен открыл дверь шире
и жестом пригласил человека войти. -- Нет смысла стоять в коридоре и
беспокоить соседей. Надеюсь, мы все поместимся в этом крошечном купе.
С выражением подозрительности, искажавшим грубые черты его лица,
мужчина медленно вошел внутрь.
Бьюкенен почувствовал, как мимо него протиснулись широкие плечи гостя
Ему удалось закрыть дверь.
-- Хорошо, что с вами больше никто не пришел. А то нам могло бы не
хватить кислорода.
-- Заткнитесь с вашими шутками, -- буркнул мужчина. -- Что значит
"раздевайтесь"? Вы что себе позволяете?
-- Я только позволил себе пригласить вас. Здоровяк открыл рот.
-- У этого магнитофончика слишком уж торчали ушки, -- объяснил Бьюкенен
и повернулся к Холли. -- Я подумал, что вы и хотели, чтобы я его нашел.
Найдя его, я почувствую, что могу говорить без опаски, все равно-де потом от
всего отопрусь, и будет ваше слово против моего, но я не буду знать, что
добротный материальчик будет передаваться через микрофон, который вы прячете
на себе, в соседнее купе вашему партнеру. Единственным способом найти этот
микрофон было произвести личный обыск с раздеванием, поэтому я решил, что
подам такую мысль и посмотрю