ности которого можно было сразу узнать его профессию. - Расскажите мистеру Тарлингу то, что вы рассказывали мне. - Вы говорите о телеграмме? - спросил Кооль. - Я боюсь, что допустил ошибку, но меня настолько вывели из равновесия все эти ужасные события, что я тогда потерял голову. - Как же обстоит дело с телеграммой? - спросил Тарлинг. - Я принес эту телеграмму через день после убийства мистеру Уайтсайду, но я при этом сделал неверные показания. Этого никогда раньше со мной не случалось. Но я говорю вам, что эти бесчисленные вопросы в полиции меня совершенно сбили с толку. - Какого обстоятельства касалось ваше неправильное показание? - Видите ли, сэр, - сказал швейцар, нервно теребя в руках свою шляпу, - я тогда показал, что мистер Лайн открыл телеграмму, но в действительности телеграмма была получена через четверть часа после отъезда мистера Лайна. Я, видите ли тогда сам вскрыл ее, когда услышал об убийстве. Но я боялся иметь неприятности за вмешательство в дела, которые меня не касаются, и таким образом рассказал мистеру Уайтсайду, что мистер Лайн сам открыл телеграмму. - Следовательно, он не успел получить этой телеграммы? - спросил Тарлинг. - Нет, сэр. Оба сыщика изумленно переглянулись. - Что вы думаете об этом, Уайтсайд? - Я был бы счастлив иметь возможность объяснить это; ведь эта телеграмма была самой тяжкой уликой против Одетты Райдер. Это новое открытие в значительной степени снимает с нее подозрения. - Но с другой стороны у нас больше нет никаких объяснений, почему Лайн в тот вечер отправился в квартиру мисс Райдер. Вы вполне уверены Кооль, что мистер Лайн в тот вечер не получил телеграммы? - Вполне, сэр. - ответил Кооль, - я сам принял ее. Когда мистер Лайн уехал, я вышел на крыльцо, чтобы немного подышать свежим воздухом, и стоял как раз на лестнице, когда рассыльный принес телеграмму. Если вы точно посмотрите на формуляр, вы найдете, что телеграмма принята в девять часов двадцать минут. В это время как раз она поступила на наш почтамт. Почта находится от нас приблизительно в двух милях, и было бы совершенно невероятно, если бы телеграмма могла прибыть к нам в то время, когда мистер Лайн был дома. Меня очень удивляет, что вы до сих пор прошли мимо этого факта. - В этом случае вы правы, - улыбаясь согласился Тарлинг. - Благодарю вас, Кооль, ваши показания совершенно достаточны. Когда Кооль ушел, он сел напротив Уайтсайда, засунув руки в карман. - Я больше не разбираюсь ни в чем, - сказал он. - Я вам набросаю вкратце всю ситуацию, Уайтсайд. Этот случай настолько усложнился, что я начинаю забывать о самых простых вещах. Вечером 14 числа Торнтон Лайн был убит одной или несколькими, до сих пор неизвестными личностями, по всей вероятности, в квартире Одетты Райдер, своей бывшей кассирши. На ковре была найдена большая лужа крови; пистолет и пуля были также найдены в квартире. Никто не видал, как мистер Лайн вошел в дом и как он оттуда вышел. На следующее утро мистер Лайн был найден в Гайд-парке без сюртука и жилета. Вокруг его груди была обмотана дамская шелковая ночная рубашка, в открытой ране нашлись два платочка Одетты Райдер, ему на грудь был положен букет желтых нарциссов, а сюртук, жилет и ботинки нашлись в его автомобиле. Этот автомобиль стоял на расстоянии около ста метров от места находки трупа. Я правильно изложил все? Уайтсайд кивнул головой. - У вас все очень хорошо осталось в памяти. - При обыске спальни, в которой было совершено это преступление, на белом ящике комода был найден кровавый оттиск большого пальца. Маленький чемоданчик наполовину упакованный лежит на кровати. Удается установить, что он принадлежит Одетте Райдер. Потом также находят пистолет в корзинке для шитья этой молодой дамы, спрятанный под всякого рода лоскутами. Пистолет оказывается моей собственностью. Сперва накапливается подозрение в таком духе, что можно предположить, что убийца мисс Райдер. Но обвинения не выдерживают критики, потому что, во-первых, в то время, когда было совершено убийство, она лежала в бесчувственном состоянии в госпитале в Эшфорде, затем швейцар Лайна нашел телеграмму, которая якобы была отправлена ею и в которой она приглашает Лайна прийти к ней на дом, но эта телеграмма не была передана лично убитому. Тарлинг поднялся. - Пойдемте, надо зайти к Кресвелю. Эта история еще сведет меня с ума! Главный инспектор выслушал от них эту историю совершенно спокойно. На его лице нельзя было заметить ни малейшего изумления. - Дело принимает такой оборот, что это убийство еще станет знаменитым в истории криминалистики. Понятно, против мисс Райдер не следует больше ничего предпринимать. И это очень умно с вашей стороны, что вы не произвели ареста. Несмотря на это, она все же должна остаться под наблюдением, так как она, очевидно, знает убийцу или думает, что знает его. Она должна оставаться под надзором день и ночь - рано или поздно, мы найдем человека, против которого она питает подозрение. - Пусть лучше Уайтсайд в следующий раз побеседует с ней, -∙ обратился он к Тарлингу, - быть может, он сумеет больше выпытать у нее. А, впрочем, я не думаю, чтобы это имело большой смысл. Заметьте мимоходом, Тарлинг, что все торговые книги фирмы Лайн переданы для ревизии известной фирме Бешвуд и Саломон в Сент-Мэри-Эксе. Бели вы имеете подозрение, что служащие фирмы совершили растраты, и что это имело что-нибудь общее с убийством, то вам результат ревизии может во всяком случае пригодиться. Сколько времени продолжится ревизия? - Ревизоры назначили недельный срок. Книги переданы фирме сегодня утром. Это заставляет меня, впрочем, вспомнить о вашем друге -∙ мистере Мильбурге. Он охотно дал полиции все сведения, так что она имеет ясную картину финансового положения фирмы. Кресвель откинулся в кресле и посмотрел на Тарлинга. - Следовательно, при помощи вашего оружия было совершено убийство, - спросил он, чуть улыбаясь. - Мне кажется, что это весьма неприятно. - Я тоже не знаю, что делать с этим. - ответил Тар-линг, смеясь. - Я сейчас пойду домой и немедленно расследую, каким путем мой пистолет мог попасть туда. Я отчетливо помню, что 14 дней тому назад я отправил его к оружейному мастеру, чтобы он вычистил и смазал его. - Где вы обычно храните пистолет? - В ящике комода вместе со всеми прочими сувенирами о Шанхае. Никто, кроме Линг-Чу, не имеет доступа в мою комнату, а китаец всегда остается в квартире, когда я ухожу. - Вы говорите о вашем слуге-китайце? - Он не вполне мой слуга, - улыбаясь, сказал Тар-линг. - Он один из лучших китайских сыщиков и изловил уже немало преступников. Он человек абсолютно надежный, и я могу при всех обстоятельствах абсолютно доверять ему. - Следовательно, мистер Лайн убит из вашего пистолета? - снова спросил Кресвель. Наступила небольшая пауза. - По-видимому, все состояние Лайна переходит в казну, - продолжал Кресвель. - Насколько я знаю, после него не осталось ни родных, ни наследников. - Это не так, - спокойно сказал Тарлинг. Кресвель изумленно посмотрел на него. - У него имеется кузен, - улыбаясь, ответил Тарлинг, который, к несчастью, находится в таком близком родстве с ним, что вынужден предъявить права на миллионное наследство Лайна. Почему к несчастью? - спросил Кресвель. Потому что этот наследник - я. XVII Тарлииг покинул главную полицию и пошел вдоль залитого солнцем берега Темзы. Он был возбужден и сказал самому себе, что выяснение этого случая превышает все его силы. Главный инспектор очень странно посмотрел на него, когда узнал, что наследником состояния убитого был сыщик, который собирался раскрыть это убийство. Кроме того, его револьвер был найден в той комнате, в которой было совершено убийство. Он усмехнулся по поводу этого совпадения. Теперь наступала его очередь совершенно несправедливо попасть под подозрение. И он вдруг вспомнил о том, сколько людей он заподозрил неправильно в течение всей своей деятельности. Он поднялся по лестнице к своей квартире и застал Линг-Чу занятого чисткой серебра. Линг-Чу, в сущности говоря, был ловцом жуликов и в своем роде великим сыщиком, но заодно взял на себя и задачу заботиться о личном благополучии Тарлинга. Тарлинг, не говоря ни слова, прямо прошел в свою комнату и открыл комод. В отдельном ящике лежали тщательно выглаженные его белые тропические костюмы. Его тропический шлем висел тут же на крюке, а рядом с ним кожаная сумка из-под револьвера. Он снял ее и увидел, что сумка была пуста. Он, впрочем, ничего иного и не ожидал. - Линг-Чу, - сказал он спокойно. - Я слушаю тебя, Ли-Иен, - сказал китаец и отложил в сторону ложки и тряпочки. - Где мой револьвер? - Его нет, Ли-Иен. - Как долго его уже нет? - Уже четыре дня, - равнодушно сказал Линг-Чу. - Кто взял его? - Я не вижу его уже четыре дня. Наступила пауза. Потом Тарлинг медленно кивнул. - Хорошо, Линг-Чу, не будем больше говорить об этом. Несмотря на свое внешнее спокойствие, он был весьма поражен. Как же это было возможно, чтобы кто-нибудь в отсутствие Линг-Чу попал в комнату? Они только один раз вышли вместе, в тот вечер, когда он в первый раз посетил Одетту Райдер, а Линг-Чу шел позади него. Линг-Чу сам? Но он сейчас же отбросил эту мысль, как совершенно-бессмысленную и абсурдную. Какую пользу Линг-Чу мог иметь от смерти Лайна, которого он видел только один раз тогда, когда Торнтон Лайн позвал их к себе. Это было невозможное подозрение, но тем не менее он не мог отделаться от этой мысли. Наконец он отправил Линг-Чу с каким-то неважным известим в Скотлэнд-Ярд. Он решился сам последовать этой невероятной теории и проверить ее, насколько это возможно. Квартира Тарлинга состояла из четырех комнат и кухни. Его спальня соединялась со столовой и жилым помещением. Кроме того было еще одно помещение, в котором он хранил свои ящики и чемоданы. Здесь он хранил свой револьвер. Четвертую комнату занимал Линг-Чу. Тарлинг обождал, пока китаец не ушел из дома, потом встал и начал свои розыски. Комната Линг-Чу была небольшая, но была прибрана очень чисто и аккуратно. Кроме кровати, стола, стула и простого черного ящика под кроватью, в комнате не было больше никакой мебели. Чисто вымытый пол был покрыт красивой китайской циновкой. Единственным украшением комнаты была маленькая красивая ваза, стоявшая у камина. Тарлинг направился к входной двери квартиры и запер ее раньше, чем приступить к своим розыскам. Если вообще можно было найти что-нибудь, что могло бы раскрыть тайну украденного револьвера, то следовало искать в этом черном ящике. Ящик был крепко заперт, и пришлось потратить 10 минут, пока нашелся ключ, подходивший к обоим замкам. В ящике было не особенно много вещей. Линг-Чу не обладал большим гардеробом. Его одежда занимала едва половину ящика. Тарлинг очень осторожно поднял костюмы, шелковые платки, туфли и все те маленькие туалетные принадлежности, которыми пользовался китаец. Он быстро дошел до нижнего отделения, где нашел два незапертых лаковых ящичка. Первый ящик содержал принадлежности для шитья, а во втором он нашел маленький пакетик, тщательно упакованный в китайскую бумагу и перевязанный ленточкой. Тарлинг развязал узел, открыл пакетик и, к своему изумлению, увидел массу газетных вырезок. Это были, главным образом, вырезки из китайских газет, но несколько вырезок были из одной английской газеты, выходившей в Шанхае. Он сперва подумал, что это отчеты о делах, в которых участвовал Линг-Чу, и хотя удивился тому, что китаец дал себе столько труда собирать сувениры, в особенности вырезки на английском языке, но все же не думал, чтобы эти бумажки имели какое-либо значение. Но он хотел найти хоть какую-нибудь точку опоры, которая дала бы ему хоть какое-нибудь объяснение о причинах исчезновения пистолета. Он сперва поверхностно разглядывал английские вырезки, но вдруг заинтересовался ими. "Вчера вечером произошел скандал в чайном домике Хо-Хана. Один из посетителей - англичанин - стал выказывать большой интерес к танцовщице "Маленькому нарциссу", как ее называют иностранцы". "Маленький нарцисс", Тарлинг выпустил газетную вырезку из рук и старался вспомнить подробности этого случая. Он хорошо знал Шанхай и его таинственное подполье, а также хорошо знал чайный домик Хо-Хана, который в действительности был притоном курильщиков опиума. Незадолго до своего отъезда ему удалось выяснить характер этого заведения, и оно было закрыто. Он еще хорошо помнил эту красивую танцовщицу. Он никогда не интересовался ею, когда ему приходилось бывать в этом заведении, потому что у него тогда были более важные дела. Но вдруг он вспомнил обо всем. Он слышал в английском клубе, как джентльмены беседовали о красоте и грации этой маленькой китаянки. Когда она дебютировала в последний раз, ее танцы вызвали сенсацию среди англичан, которые чувствовали себя в Шанхае, как в ссылке. Следующая вырезка была также взята из английской газеты. "Сегодня утром произошел печальный случай. Молодая девушка китаянка 0-Линг, сестра полицейского инспектора Линг-Чу, вчера была поднята умирающей на заднем дворе чайного домика Хо-Хана. Девушка выступала там в качестве танцовщицы против воли своего брата. Она послужила косвенной причиной одного весьма неприятного скандала, о котором мы сообщали на прошлой неделе. Предполагают, что этот трагический случай - одно из тех самоубийств, которые, к сожалению, очень часто случаются среди китаянок и являются средством спасения чести. Тарлинг присвистнул. Маленький нарцисс! Значит, она была сестрой Линг-Чу! Он знал немного китайцев и знал их бесконечную терпеливость и ненависть, которая никогда не в состоянии прощать. Убитый Торнтон Лайн смертельно оскорбил не только ее, но и всю ее семью: в Китае оскорбляют не одно лицо, а все его общество. И эта девушка в сознании позора, который падал также на ее брата, выбрала единственный исход оставшийся ей, как китаянке. Но какого рода могло быть это оскорбление? Тарлинг стал рыться в вырезках из китайских газет и нашел еще несколько рассказов, написанных цветистым языком. Все рассказы сходились в одном, что какой-то англичанин-турист открыто стал ухаживать за этой девушкой. Впрочем', с точки зрения европейца, это не было особенным оскорбленим, но в дело вмешался китаец, и в результате вышел большой скандал. Тарлинг прочел все газетные вырезки с начала до конца, заботливо упаковал их и сунул пакет в лаковый ящичек. Он запаковал все как можно осторожней. Сложил все в том же порядке, в каком все находилось, запер черный ящик на ключ и поставил его под кровать. Он попытался представить себе ясную картину всех событий. Линг-Чу увидал Торнтона Лайна и поклялся отомстить ему. Похитить револьвер Тарлинга было нетрудным делом. Но почему же он оставил оружие на месте преступления, если он уже убил Лайна? На Линг-Чу это не было похоже. Так мог поступить только неопытный человек. Но как же ему удалось заманить Торнтона Лайна в ту квартиру? И как же он мог ее знать? Вдруг ему в голову пришла мысль. Еще незадолго до убийства Линг-Чу говорил с ним о той беседе в частном бюро Лайна. Он тогда ясно понял всю ситуацию. Линг-Чу знал, что Торптон Лайн влюблен в Одетту и хотел обладать ею; ничего удивительного в том, если он эти сведения использовал для себя. Но телеграмма, которая вызывала Лайна в квартиру Одетты, была написана по-английски, а Лин-Чу едва понимал этот язык. Здесь Тарлинг снова очутился на мертвой точке. Хотя он мог вполне доверить этому китайцу свою собственную жизнь, ему все же было совершенно ясно, что Линг-Чу рассказывал ему далеко не все, что знал. Вполне возможно, что Линг-Чу и владел английским языком, - Я отказываюсь от этого, - с отчаянием сказал Тарлинг. обращаясь к самому себе. Он никак не мог решить, обождать ли ему возвращения своего ассистента и бросить ему его преступление в лицо. или же в течение нескольких дней предоставить дело своему ходу, а сначала посетить Одетту Райдер. Он решился на последнее, оставил записку и уже четверть часа спустя был в маленькой гостинице. Одетта Райдер ожидала его. Она была бледна и выглядела усталой. Похоже было на то, что она прошлой ночью мало спала, но она встретила его приветливой улыбкой. - Могу вам принести приятную новость, что вы не должны отправляться в Скотлэнд-Ярд, и что вы избавлены от допроса. Он прочел в ее глазах насколько ее обрадовало это сообщение. - Вы успели погулять в это прекрасное утро? - с невинным видом спросил он. Но она громко рассмеялась в ответ на этот вопрос. - Ведь вы же прекрасно знаете, что я не выходила гулять, и три сыщика из Скотлэнд-Ярда охраняют гостиницу. Эти люди сейчас же последовали бы за мной по пятам, если бы я вышла из гостиницы. - Откуда вы узнали об этом? - спросил он, не отрицая самого факта. - Потому что я вышла погулять, - наивно сказала она и рассмеялась. - Вы вовсе не такой хитрый, как я предполагала. Я ожидала, что когда я вам сказала, что не выходила, вы мне точно расскажете, куда я пошла, как далеко и что я купила. - Если вы непременно желаете знать это - вы купили зеленого шелка, шесть платочков и зубную щетку, -- точно ответил Тарлинг. - Я все-таки должна была лучше знать вас, - сказала она. - Скажите, вы приставили ко мне шпионов? - Ну, как сказать? - ответил он, улыбаясь, - я только что поговорил в вестибюле со старшим из них, который мне все рассказал. Он, может быть, следовал за вами? - Нет, я никого не видала, - созналась она, - хотя я очень внимательно оглядывалась. Но скажите мне, пожалуйста, что вы сейчас собираетесь делать? Вместо ответа Тарлинг вынул из кармана плоский продолговатый ящичек. Она с удивлением увидела, что, когда он открыл крышку, там оказалась фарфоровая чашка, покрытая тонким слоем черной краски, и две белые карточки. Его рука дрожала, когда он положил их на стол, и она вдруг поняла в чем дело. - Вы желаете снять оттиски с моих пальцев? - Мне очень жаль, что я должен попросить вас об этом, но... - Покажите мне только, как я должна это сделать? - прервала она его, и он дал ей краткие указания. Он чувствовал себя не особенно хорошо при этом. Он сам себе казался предателем. Возможно, что она догадалась об этом, потому что рассмеялась, вытирая свои грязные пальцы. - Долг остается долгом, - сказала она немного насмешливо. - Но скажите мне, пожалуйста, вы собираетесь все время держать меня под наблюдением? - Только очень короткое время, - серьезно ответил Тарлинг. - Так долго, пока мы не соберем нужной нам информации. - Он сунул ящичек снова в карман. - Неужели же вы не хотите в самом деле дать нам ключа к разгадке? По моему мнению вы совершаете крупную ошибку Но, в конце концов, я ведь тоже не нахожусь в зависимости от ваших показаний, я, по всей вероятности, раскрою все без того, чтоб вы сказали мне хоть одно слово. Это зависит от... - От чего? - спросила она с любопытством, после того, как он замялся. - От того, что мне рассказывают другие. - Другие? О ком же вы говорите? Она посмотрела ему прямо в лицо. - Был когда-то знаменитый политик, пустивший в ход выражение "обожди и присматривайся!", - ответил Тарлинг. Я хотел бы попросить вас последовать этому совету. Но теперь я хочу кое-что сказать вам, мисс Райдер. Завтра же я удалю наблюдателей, но прошу вас еще немного времени пробыть в этой гостинице. Само собой разумеется, что вы не можете вернуться на свою квартиру. - Не говорите, пожалуйста, об этом, - тихим голосом попросила она, - Но разве это необходимо, чтобы я осталась здесь? - Я мог бы найти еще другой исход, - медленно сказал он, пытливо глядя на нее. Она быстро взглянула на него. - Это совершенно невозможно. Он помолчал немного. - Почему же вы не удостаиваете меня доверия, мисс Райдер? Я не буду злоупотреблять им. Почему вы не рассказываете мне ничего о вашем отце? -- О моем отце? - Она дико посмотрела на него. Он кивнул головой. - Но ведь у меня больше нет отца. - Вы имеете, - ему стало трудно подыскивать слова, и он соображал, как именно спросить ее об этом. - Вы имеете поклонника? - Что вы хотите сказать этим? По тону ее голоса он заметил, что она недовольна. - Я хочу сказать этим, каковы ваши отношения с мистером Мильбургом, и что он вам? Она посмотрела на него, совершенно расстроенная и пораженная. - Ничего, ∙- сказала она хрипло. - Ничего? Ничего? XVIII Тарлинг по дороге домой медленно шел по широкой Эджвард Роод. Он шел сутулясь и низко опустив голову. Ему не хотелось думать о том, что при создавшихся обстоятельствах на него самого падает подозрение. Ведь он был сравнительно мало известный сыщик, недавно прибывший из Китая. Его родство с Торнтоном Лайном и факт, что он оказался единственным наследником, навлекли на него подозрение. И кроме того факт, что на месте преступления найден его револьвер. Высшие чины полиции не откажутся от этого подозрения уже потому, что ему было поручено расследование этого дела. Он слишком хорошо знал, что вся огромная машина Скотлэнд-Ярда пущена в ход и работала энергично над тем, чтобы втянуть его в эту трагедию. Хотя это происходило почти незаметно, но он нисколько не сомневался в этом. Он улыбнулся и, пожав плечами" отделался от этой мысли. Самое сильное подозрение падало на Одетту Райдер. Тарлинг ни минуты не думал, что Торнтон Лайн действительно любил ее. Лайн был не способен на искреннюю любовь, его богатство делало ему задачу любви достаточно легкой, и только немногие женщины сопротивлялись его желанию. Одетта Райдер была исключением. Только один Тарлинг догадывался о сцене, разыгравшейся между Одеттой Райдер и Лунном в тот день, когда он зашел в депо. Но, по всей вероятности, уже раньше бывали сцены, весьма щекотливые для девушки и не делавшие чести покойному. Во всяком случае, он был благодарен судьбе за уверенность в том, что Одетту больше не считали убийцей. Уже в течение некоторого времени он привык называть ее мысленно только Одеттой - открытие, над которым он при других обстоятельствах посмеялся бы. Но, во всяком случае, он мог считать ее совершенно невинной, так как невозможно, чтоб она одновременно могла быть сразу в двух местах. Когда Торнтон Лайн был найден в Гайд-парке, в тот момент она лежала в госпитале в Эшфорде, в пятидесяти милях от места убийства, в бесчувственном состоянии. Но что же следовало ему думать о Мильбурге, этом ползучем и скользком создании? Тарлинг вспомнил о том, что покойный Лайн дал ему задачу осведомиться об образе жизни Мильбурга. Мильбург упорно подозревался в том, что совершал по службе крупные растраты. Если бы Мильбург был только убийцей? Разве не было возможно, что он застрелил своего шефа в целях покрытия растрат? Но это было ошибочным заключением, потому что смерть Лайна только ускорила бы расследование и раскрытие его растрат. Было ясно, как на ладони, что после, смерти владельца фирмы будет произведена ревизия книг, и тогда все могло выплыть наружу. А Мильбург это хорошо знал. Но с другой стороны часто бывали случаи, что преступники совершали самые безрассудные действия. Они часто вовсе не думали о последствиях своих поступков, а такой человек, как Мильбург, может быть, и не был в состоянии предвидеть все возможности, которые могли получиться в результате подобного преступления. Когда Тарлинг дошел уже до конца Эджвард-Роод, он услышал, как его окликнули. Он обернулся и увидел автомобиль, ехавший возле тротуара. Из автомобиля выпрыгнул инспектор Уайтсайд. - Я только что хотел заехать к вам поговорить немного. Ваша беседа с молодой дамой уже кончена. Я только расплачусь с шофером. В полиции я видел вашего китайца. Вы, по-видимому, отослали его, чтобы некоторое время побыть одному. Я знаю, о чем вы задумались, - продолжал Уайтсайд. - Но, поверьте мне, шеф считает всю эту историю лишь странным совпадением. Вы расследовали пропажу револьвера? Тарлинг кивнул головой. - Вам удалось установить, как он попал в руки, - он сделал паузу, -∙ убийцы Торнтона Лайна? - У меня есть только предположение, но оно еще не вполне обосновано. Тарлинг рассказал ему об открытии, сделанном им в ящике Линг-Чу, о газетных вырезках, в которых сообщалось о похождениях мистера Лайна в Шанхае и трагических последствиях этого. Уайтсайд слушал молча. -- Тут, наверное, что-нибудь да есть, - сказал он наконец, когда Тарлинг кончил рассказывать. - Я слыхал очень много о вашем Линг-Чу. Он очень дельный полицейский. - Лучший китаец, которого я когда-либо видел на службе, - ответил Тарлинг. - Но я не в состоянии утверждать, что разбираюсь в его мыслях. Разберемся еще раз в фактах. Револьвер находился в моем комоде, и единственный, кто мог его взять, был Линг-Чу. В связи с этим находится другой более важный факт, именно, что Линг-Чу имел достаточно оснований ненавидеть Торнтона Лайна, который косвенно был виновен в смерти его сестры. Я все это обдумал и в состоянии теперь вспомнить, что Линг-Чу стал необыкновенно молчаливым после того, как увидел Лайна. Он рассказал мне также, что пошел в торговый дом Лайна наводить справки. Мы обсуждали с ним. возможно ли то, что мисс Райдер убила Лайна, и Линг-Чу упомянул, что она не в состоянии управлять автомобилем. Когда я спросил, откуда он это знает, он рассказал мне, что производил расследование в самой фирме. Должен вам сообщить еще один интересный факт. - продолжал Тарлинг, - у меня всегда было подозрение, что Линг-Чу не говорит по-английски. В лучшем случае он знает пару слов на попугайно-английском языке, на том жаргоне, на котором китайцы объясняются в портовых городах Но он наводил справки в торговом доме Лайна у служащих, и могу держать пари на миллион против одного, что он не нашел там ни одной продавщицы, говорящей на кантонском наречия. - Я велю двум сыщикам наблюдать за ним, - сказал Уайтсайд, но Тарлинг отрицательно покачал головой. - Это было бы лишней тратой времени, потому что Линг-Чу лучше любого европейца умеет водить таких людей за нос. Он гораздо лучшая ищейка, чем любой сыщик из Скотлэнд-Ярда, и он обладает особенным искусством исчезать или становиться невидимым, когда за ним следят. Предоставьте Линг-Чу мне. Я знаю, как обращаться с ним! - гневно добавил он. - Маленький нарцисс, - сказал задумчиво Уайтсайд, - ведь это же было имя маленькой китаянки. Неужели же это больше, чем простой случай? Каково ваше мнение, Тарлинг? - Да или нет, - осторожно сказал Тарлинг. - Китайский язык не имеет особого обозначения для этого цветка, и я не знаю, является ли желтый нарцисс туземным растением в Китае, но Китай - страна обширная, и все это возможно. Конечно, это могло быть более чем простым случаем, что человек, так тяжко обидевший эту девушку, был убит как раз в это время, когда ее брат находился в Лондоне, Беседуя таким образом, они пересекли широкую улицу и вошли в Гайд-парк. Странным образом на Тарлинга это место имело ту же притягательную силу, как на мистера Мильбурга. - Зачем вы меня, собственно говоря, хотели видеть? - вдруг спросил он, вспомнив, что Уайтсайд направлялся к _ гостинице в тот момент, когда они встретились. - Я хочу дать вам последний отчет о Мильбурге. Значит, снова Мильбург? Все разговоры, все мысли, все указания приводили к этому таинственному человеку. Но то, что Уайтсайд мог рассказать, было не особенно волнующего свойства. Мильбург находился под наблюдением день и ночь, и отчет вышел очень обыденным. Но это уже факт, проверенный на опыте, что из совершенно незаметных вещей можно иной раз сделать очень обширные выводы. - Я право не знаю, чего Мильбург ожидает от результата проверки торговых книг, - сказал Уайтсайд, - но, очевидно, он очень заинтересован в этом, или же ожидает, что это навлечет на него подозрение. - Каким образом это пришло вам в голову? - спросил Тарлинг. - Он купил торговые книги большого формата. Тарлинг рассмеялся. - Но ведь это, кажется, отнюдь не наказуемое действие, - сказал он. - Что это были за торговые книги? - Это были огромные тяжелые книги, какие употребляются только в очень крупных фирмах. Они настолько тяжелы, что один человек едва в состоянии унести их. И странное дело: он купил как раз три таких фолианта на Сити-Роод и потом на такси доставил их в свою частную квартиру. Я теперь предполагаю, - серьезно сказал Уайтсайд, - что этот человек не совсем обыкновенный преступник, если только его вообще можно уличить в преступлении. Вполне возможно, что он дома ведет двойные книги. - Это не особенно вероятно, - прервал его Тарлинг. - Говорю вам это, хотя я очень уважаю вас за вашу наблюдательность. Для того, чтобы удержать в памяти все подробности такого огромного дела, нужны сверхчеловеческие силы. Скорее можно предположить, что он имеет намерение перейти служить в другую фирму, или иметь свое собственное дело. Во всяком случае, это еще не преступление - имеет одну или даже три такие толстые торговые книги. Когда он приобрел их? - Вчера рано утром, до того, как фирма Лайн открыла свои двери. А вы узнали какие-нибудь новости во время разговора с мисс Райдер? Тарлинг пожал плечами. Ему очень неприятно было разговаривать с этим человеком об Одетте. Но в тот же момент ему стало ясно, что с его стороны непростительно и глупо позволить красоте этой девушки оказывать на себя влияние. - Я убежден в том, что она сама ничего не знает об убийстве, кого бы она ни подозревала в этом. - Она, стало быть, подозревает кого-нибудь? Тарлинг кивнул головой. - Кого? Тарлинг снова запнулся. - Предполагаю, что это Мильбург. Он вынул из кармана узенький ящичек и вынул оттуда оба картона с оттисками пальцев Одетты Райдер. Ему стоило большого усилия воли сделать это, хотя самому было трудно разобраться в своих чувствах. - Вот оттиски пальцев, которые вы желаете иметь. Уайтсайд был очень взволнован, потому что инспектор Уайтсайд считался в полиции самым большим авторитетом по части дактилоскопии. Исследование продолжалось довольно долго. Тарлинг долгие годы спустя еще вспоминал об этой минуте, об освещенной солнцем дороге, о многих праздношатающихся пешеходах, которые быстрым или медленным шагом шли по дороге, и о прямой фигуре Уайт-сайда, который держал в руках обе карточки, все время внимательно разглядывая их. - Это очень интересно, - начал Уайтсайд. - Вы видите, что оттиски обоих больших пальцев почти одинаковы. Это встречается чрезвычайно редко. - Ну и? - нетерпеливым, почти злым тоном спросил Тарлинг. - Это очень интересно, - повторил Уайтсайд, - но ни один из обоих оттисков не похож на оттиск на ящике комода, - Слава Богу! - радостно воскликнул Тарлинг. - Слава Богу! XIX Бюро фирмы Бешвуд и Саломон находилось в маленьком здании в центре Сити. Эта фирма пользовалась хорошей репутацией, и в числе ее клиентов находились самые уважаемые фирмы Англии. Обоим владельцам было пожаловано дворянское достоинство. Сэр Феликс Саломон принял Тарлинга в своем частном бюро. Это был высокого роста импозантный мужчина в зрелых годах. Его обращение было немного резким, но он обладал добродушным характером. Он посмотрел на вошедшего сыщика поверх очков. - Вы из Скотлэнд-Ярда? - сказал он, еще раз посмотрев на карточку Тарлинга. - У меня всего пять минут времени для разговора с вами. Вы, по всей вероятности, желаете поговорить со мной относительно ревизии книг Лай на. Тарлинг кивнул головой, "-Мы еще не начали заниматься этим делом, но надеемся приняться за книги завтра. У нас теперь очень много дела и нам придется нанять новых служащих для того, чтобы справиться со всеми работами, которые нам переданы правительством - замечу мимоходом. Как вам, вероятно, известно, фирма Лайн не принадлежит к нашим клиентам, а все ревизии своих книг давала производить фирме Пьюрбрек и Стоор, но мы приняли это поручение по просьбе мистера Пьюрбрека, которому очень важно, чтобы ревизия производилась нейтральным лицом. Видите пи, есть предположение, что один из служащих фирмы совершил растрату. Вдобавок мистер Лайн умер так трагически, и оказывается вполне необходимым, чтобы ревизия книг производилась нейтральной фирмой. - Это я вполне понимаю, - ответил Тарлинг. - Наше учреждение вполне умеет ценить все ваши затруднения. Но я пришел сюда для получения личной информации, так как я вдвойне заинтересован в этом случае. Сэр Феликс пытливо взглянул на него. - Мистер Тарлинг, -∙ повторил он, - ну, понятно, я полагаю, что в данном случае вы бы, собственно говоря, должны были предъявить письмо или официальную бумагу вашего учреждения? - Совершенно верно, но мой интерес к состоянию имущества фирмы в данный момент более или менее безличен. Управляющим фирмы является некий Мильбург. Сэр Феликс кивнул головой. - Да, он был весьма любезен и дал нам все указания. И если слухи, что мистер Мильбург обкрадывал фирму, в какой-либо степени основываются на истине, то он нам, очевидно, больше всего помог уличить самого себя. - У вас есть все торговые книги? - Да, все. - с ударением на каждом слове ответил сэр Феликс, - последние три книги были доставлены мистером Мильбургом лично. Вот они, - он указал на большой пакет, завернутый в желтую бумагу и лежавший на маленьком столике близ окна. Он был плотно обвязан шнурком и, кроме того, обернут крепкой красной лентой с сургучной печатью. Сэр Феликс наклонился вперед и позвонил. Сейчас же вошел един из служащих. - Положите эти книги к прочим. Служащий чуть не закачался под тяжестью этой ноши, когда выходил из комнаты. -- Мы храним все книги, счета и оправдательные документы фирмы Лайн в особом помещении, - объяснил сэр Феликс. - Они все были запечатаны, и печати будут сняты в присутствии мистера Мильбурга, как заинтересованной стороны, и, кроме того, одного представителя королевского атторнея. - Когда это случится? - Завтра, после обеда, или, может быть, даже утром. Мы дадим знать Скотлэнд-Ярду о точном времени, так как мы предполагаем, что это учреждение заинтересовано в этом, и пошлет своего представителя. Он тут же поднялся и распрощался с сыщиком. Тарлинг снова попал на мертвую точку, когда он в Сент-Мэри-Эксе сел в автобус, направляясь в западную часть города, Во всех своих расследованиях он постоянно попадал в тупик. Сперва он по ошибке заподозрил Одетту Райдер, а теперь снова могло оказаться, что Мильбург не виновен в этом убийстве, Несмотря на это, он испытывал чувство удовлетворения, что торговые книги фирмы Лайн будут так быстро проверены. Эта проверка могла, быть может, привести к поимке убийцы и, во всяком случае, дать новые факты для того, чтобы окончательно снять все подозрения с Одетты Райдер. Он пошел в фирму Бешвуд и Саломон, чтобы иметь возможность ориентироваться лично. После того, как он получил успокоительную информацию об этом деле, он вернулся в свою квартиру, чтобы выяснить случай с Линг-Чу, который сейчас был под наибольшим подозрением в совершении убийства. Он сказал полную правду, когда объявил инспектору Уайтсайду, что знает, как обращаться с Линг-Чу. С китайским преступником --он был готов поверить, что и Линг-Чу, его вернейший ассистент, был таким, - нельзя обращаться по-европейски. И он, известный под именем "охотника на людей", во всем Южном Китае имея репутацию человека, способного выжимать показания методами, не допускаемыми никакими писаными законами. Он вошел в свою квартиру, запер за собою дверь и сунул ключ в карман. Он знал, что Линг-Чу дома. так как он велел ему ждать своего возвращения. Китаец вышел в переднюю, снял с него пальто и шляпу и последовал за ним в комнаты. - Запри дверь, Линг-Чу, - сказал Тарлииг по-китайски. - Я тебе кое-что должен сказать. Последние слова он сказал по-английски, и китаец быстро взглянул на него. Тарлинг никогда раньше не говорил с ним на этом языке. И он сейчас же понял, что это должно означать. Тарлинг сел за стол, подперев рукой подбородок. - Линг-Чу, ты еще никогда'не говорил мне, что умеешь разговаривать по-английски. Он не спускал глаз со своего слуги. -∙ Господин ведь никогда меня об этом не спрашивал, - спокойно ответил китаец. К величайшему изумлению Тарлинга он говорил по-английски без малейшего акцента и вполне правильно. - Это неправда, - строго сказал Тарлинг, - Когда ты мне в тот раз рассказывал, что ты слыхал об убийстве, я сказал, что ты не понимаешь по-английски, и ты не возражал мне. - Это и не годится для слуги - возражать своему господину, - холодно ответил Линг-Чу. - Я очень хорошо изучил английский язык. Я был учеником иезуитского колледжа в Ханькоу. Но для китайца нехорошо говорить по-английски в Китае, и это нехорошо, чтобы другие знали, что он понимает по-английски. Но господин должен был знать, что я говорю и даже читаю по-английски, иначе зачем же мне держать в ящике газетные вырезки, которые господин сегодня утром искал? Тарлинг сдвинул веки. - Ты, следовательно, знаешь, что я открыл твой ящик? Китаец улыбнулся. Это было нечто необычайное, потому что. насколько Тарлинг мог вспомнить. Линг-Чу еще никогда не улыбался. - Газетные вырезки лежали в известном порядке: одна в одном направлении, а следующая в противоположном. Когда я разглядывал их по возвращении из Скотлэнд-Ярда, они были положены совершенно иначе. Не могли же они сами прийти в беспорядок, господин. А кроме вас никто не мог открыть моего ящика. Наступила продолжительная пауза, достаточно неприятная для Тарлинга, потому что благодаря его небрежности Линг-Чу обнаружил факт обыска своих вещей. - Я думал, что положил их в том же порядке, как их вынул. - Тарлинг хорошо знал, что ложью он ничего не выиграет. - Ну, а теперь скажи мне, Линг-Чу, это правда все то, что я вычитал в вырезках? - Да, это правда, господин. "Маленький нарцисс", или, как ее называли чужестранцы, "Маленький желтый нарцисс", была моей сестрой. Она против моей воли стала танцовщицей в чайном домике, потому что наши родители уже умерли. Она была хорошей девушкой" господин, и она была красива, как цветок миндаля, господин. Китаянки в глазах чужестранцев, по большей части, не кажутся красивыми, но "Маленький нарцисс была похожа на фарфоровую фигурку, и она обладала добродетелью тысячи лет. - Она была хорошей девушкой, - повторил Тарлинг, на сей раз говоря по-китайски. Он выбирал слова особого значения, которые выражали почтение к умершей, - Она хорошо жила и хорошо умерла, - спокойно сказал китаец. - Слова одного англичанина оскорбили ее. Он стал называть ее многими нехорошими именами, потому что она не хотела подойти к нему и сесть к нему на колени, и хотя он опозорил ее, обняв ее на глазах у других мужчин, но все-таки она была хорошая и умерла почетной смертью. Снова наступило глубокое молчание. - Это я понимаю, - спокойно сказал Тарлинг. - Когда ты заявил мне, что готов сопровождать меня в Англию, ты ожидал снова встретить этого злого англичанина? Линг-Чу покачал головой. - Нет, это я выбросил из головы до тех пор, пока я' недавно не увидел его в торговом доме; тогда снова нахлынули злые мысли, и ненависть, которую я считал преодоленной, вспыхнула ярким пламенем. - И ты желал его смерти? Линг-Чу ответил на вопрос только коротким кивком. Китаец беспокойно зашагал взад и вперед по комнате, Его возбуждение сказывалось в движениях его рук. - Я очень любил "Маленького Нарцисса" и надеялся, что она скоро выйдет замуж и будет иметь детей. Тогда, согласно вере моего нар