смыслом, необходимо переступить через примат аристотелевской логики, дробящей мир на жестко расчлененные факты и феномены, которые находятся в строго зафиксированном соотношении друг с другом. Подчеркиваю, что мы не отказываемся от такой логики навсегда, мы подвергаем сомнению лишь ее возможности в данном конкретном вопросе, для того чтобы снять ложную оппозицию бытия и небытия. У человечества есть и иная модель познания. Рассмотрим ее на примере представления о Дао, представления о неком переливчатом Целом, единым ритмом охватывающем бытие и небытие. "В мире все вещи рождаются в бытии, а бытие рождается в небытие" (Дао-дэ-цзин, 40, ст. 127). "И вот называют его формой без форм, образом без существа. Поэтому называют его неясным и туманным. Встречаюсь с ним и не вижу лица его, следую за ним и не вижу спины его. Придерживаясь древнего дао, чтобы овладеть существующими вещами, можно познать древнее начало. Это называется принципом дао"( 14, ст. 118-119). Итак, бытие несет "внутри" себя небытие в качестве того, что пребывает вечно и вечно преодолевается через актуализацию творческой воли. Но и небытие несет "внутри" себя бытие как некое ядро творческой активности, через вечную актуализацию которой неставшее становится ставшим. Становление "неставшего" - это процесс самопознания творческой воли, ибо основа всего сущего - это не мертвая тождественность без движения и становления, это воля к оживлению замысла - живое творчество. Это живое творчество и есть Бог Живой. Очень важно не путать "неставшее" небытие с небытием смерти. Последнее, по сути, является не познаваемой для человека в его нынешнем состоянии областью реальности. 184 "Неставшее" познается по мере его становления, его самоактуализации. Итак, есть бытие, которому не противостоит небытие, напротив, они образуют двуединую Божественную силу мира. Этой силе, однако, противостоит антибожественная, демоническая сила. Что же она представляет из себя и какова ее роль в истории мира и человечества? Природа Бога Живого - это вечное преодоление небытия через самоактуализацию творческой воли. Сила Бога - сила Творчества, сила оживления замысла. Вечность - это неиссякаемость творческой потенции и неисчерпаемость небытия. Согласно библейской мифологии, Люцифер был прекраснейшим творением Бога, а значит, был подобен по природе своей Богу. Подобное творит подобное. Бунт Люцифера стал бунтом против подобия своей природы, а именно против продолжения движения от небытия путем творческого акта к максимальному раскрытию бытия в самом себе, - он отверг необходимость вечного творчества такого рода. Процесс творения не заканчивается после того, как некая сущность, вместившая в себя некий заряд Сущего, призвана из лона небытия в бытие. Заряд Сущего - это вечно длящееся творчество. Сущность не должна ограни- чиваться существованием исключительно за счет той энергии, которую получила при рождении. Сущность должна научиться аккумулировать энергию через творческое преодоление небытия внутри самой себя. Сущность должна развиваться через творческую динамику. Бунт Сатаны - это отказ от творческой динамики. Бунт Сатаны - это выбор ограниченного существования, в котором нет места творчеству преодоления небытия, а есть самодовольство, нет развития, а есть лишь самозащита, настаивание на своих границах, на границах своего существа. Как только Сатана взбунтовался, он, согласно библейской мифологии, был низвергнут с небес. И это вполне закономерно, так как он своим бунтом выключил себя из 185 вечности и включил во временное существование - жизнь до момента окончательного исчерпывания энергии, данной при рождении. Сатану интерпретируют как дух, ворующий энергию. Он действительно ворует ее у других сущностей, соблазняя их присоединиться к такому же существованию, в каком он сам пребывает, он соблазняет собой ("Я же могу, и ты сможешь") отказаться от творческого развития, отпасть от Бога и вечности. Это действительно весьма лукавый дух - дух ограниченного существования. Именно этот дух является провокатором всякого зла в мире, то есть различных форм ограниченного существования. Основной признак этого духа - страх. Страх - это нежелание преодолеть установленные самим собой границы. Этот дух открыл дорогу греху, ибо грех - это ущемление Божественной сути. Сатана отделил свое существо- вание от Бога, ущемил Божественную целостность, низвел Бога до отдельной функции, а именно - функции, дающей энергию жизни. Сатана не отказывается от энергии жизни, это единственное, что его связывает с жизнью, но он не принимает закон жизни, Божественный закон необходимости творческого преобразования небытия в бытие, он хочет жить, не творя жизнь, он не хочет быть, он хочет иметь жизнь, иметь жизненную энергию, чтобы ею манипулировать по своему ограниченному усмотрению. Это дух накопления силы, это дух власти и обладания. Дух власти могущественнее духа творчества, именно потому Бог на земле не имеет власти. Дух "иметь" всегда воинственен, дух "быть" - беззащитен. Дух "иметь" стремится к неизменности, дух "быть" - к вечной динамике. Дух "иметь" сопровождает страх, дух "быть" - бесстрашие и мужество. Природа дьявола - это ограниченное существование и непреодоленный страх. Непреодоленный страх - это настаивание на своем ограниченном существовании, ограниченном 186 изнутри, а не вовне, настаивание на своем волеизъявлении, на самоутверждении в форме "иметь" во времени, а не в форме "быть" и творчески развиваться в вечности. Непреодоленный страх - это отказ от преодоления, настаивание на своих внутренних границах, границах своей воли, той формы, которую она приняла. Страх- это результат опыта единичного в познании своей малости, бытийственной ограниченности. Страх вызывает состояние напряженного окоченения, замирания. В результате единичное настаивает как раз на том, что вызвало именно этот страх, - на своей малости и бытийственной ограниченности. Это проявляется следующим образом; - в страхе поглощенности: я-идентичность - маленькая, но автономная сущность, которой угрожает быть поглощенной любовью, растворенной до полного исчезновения; - в страхе проникновения или покушения на я-идентичность, которая живет в маленьком замкнутом пространстве и для которой угроза обновления и дополнения весомее, чем угроза смерти в безвоздушном пространстве; я-идентичность - вакуум, который утверждает себя через пустоту; - в страхе деперсонализации - овеществления яидентичности; - в страхе как крайней степени напряжения - воли к самоубийству. Жизнь в страхе - это создание ложной личности, раздвоенное существование между подлинной и ложной ипостасями личности, создание псевдобезопасности. Преодоление страха заключается в расслаблении - освобождении от напряжения, а также в открытости - освобождении от ограниченности: культурной, этнической, политической, религиозной, социальной, возрастной, половой, пространственной, физической. Жизнь, преодолевающая страх, - это победа над смертью. Почему человека так ранит смерть, почему он ее боится, почему от нее отталкивается? 187 По существу, что такое смерть близких людей? Это ограничение сферы существования. Ведь мы живем не только в своей судьбе, но и в судьбах других людей. И чем более мы вкладываем в другого своей души, тем больнее утрата этого другого, часть нас умирает вместе с этим человеком. Собственная же смерть более всего пугает разрушением нашей личности, утратой нашей индивидуальности, исчезновением неповторимого. Человек любой ценой жаждет вечной жизни, продолжения уникального "я". Существуют разные культурно-религиозные интерпретации вечной жизни - чисто духовные (растворение личного в сверхличном), духовно-материальные (искупленная жизнь в раю), материальные (продолжение жизни в собственном творении - произведении искусства, или мысли, или просто в детях). Мне трудно представить человека, кроме литературного персонажа Тургенева с его "лопушком" на могиле, который последовательно, сознательно, а не в состоянии аффекта настаивал бы на фрагментарности жизни. В наши времена выбор той или иной интерпретации вечной жизни находится не в такой уж прямой зависимости от географии рождения и воспитания человека. Для современного человека это более вопрос внутреннего волевого выбора в зависимости от уровня его интеллектуального, душевного и духовного развития. Но одно несомненно: если человек осознанно будет выбирать между фрагментарностью жизни и ее вечностью, он непременно выберет вечность в той или иной интерпретации. Выбор в пользу фрагментарности опровергает самую ценность жизни и значимость человека. Выбравший фрагментарность не является в полном смысле человеком. Итак, вечность означает значимость и ценность жизни, а смерть есть покушение или признак покушения на значимость и ценность жизни. Ценность и значимость жизни важна для человека и на абстрактном, и на конкретном уровне. Уровень конкретного - это 188 форма, тело, индивидуальная объективизация, внешняя оболочка. Уровень абстрактного - это незримая суть, личность духа. Сознание, не укорененное в духовном опыте, не принимает абстрактный уровень или вовсе его отвергает и конструирует представление о значимости жизни, опираясь лишь на конкретный уровень зримого. Это ведет к следующим последствиям. Первое - это преувеличение значимости конкретного и вследствие этого искаженное развитие - гипертрофированное конкретное и ущемленное абстрактное, акцент на внешнем в ущерб внутреннему, предпочтение индивидуального, а не личностного. Ибо личность - это дух человека, его высшая форма свободы и творчества, а индивидуальность - это форма, сосуд или тело, которое должно вместить этот дух. Способ мыслить - это тело человеческого интеллекта, способ чувствовать, видеть, слышать - это тело человеческой души; все это - индивидуальность человека, все это - внешнее по отношению к его воле, свободе, способности к творчеству. Предпочтение формы содержанию неизбежно ведет к оскудению содержимого. Но, к сожалению, чаще всего человек в себе и в других любит более внешнее, индивидуальное, конкретное. Мужчина говорит любимой: "Я так люблю тебя, поворот твоей головы, форму твоих рук... Мне кажется, не будь всего этого, ты уже будешь не ты". Художник, раз уловив веяние Духа, пользуется только одним, использованным в тот конкретный момент, набором красок. Мыслитель пытается все мироздание закабалить фрагментом открывшейся истины... Второе последствие - это своего рода монументализация конкретного, когда категория вечного приобретает свойства неизменности. Преувеличение конкретного, статичного в ущерб абстрактному, внутреннему, незримому и динамичному. Отсюда и предпочтение в вечном не эволюционирующего и динамичного, а неизменного и статичного. 189 Для такого сознания очень важно сохранение, а в случае утраты обязательно восстановление того, что было раньше. Все это относится не только к личной судьбе человека, но и к сверхличной судьбе его рода или нации. В национальной судьбе для людей, как правило, важнее индивидуальное, внешнее, нежели внутренняя личностность духа. Посягательства явные или мнимые на неизменность индивидуального в национальном делают людей агрессивными. Даже духовное в национальном пытаются увнешневить, приравнять к индивидуальному, то есть поверхностному образу. Насущной потребностью современности является поиск духовного единства. И вопрос рождения духовной Федерации является вопросом будущего. Но для того, чтобы этот эмбрион не стал выкидышем, человечеству нужен новый язык - язык экзистенциальный, когда добрая воля не превращается в игры доброй воли, когда мир достигается не за столом переговоров, когда каждое слово или понятие обозначает не теоретическую реальность, а практическую, живую, явственную. Одним словом, для осуществления экуменизма необходима личностно-экзистенциальная позиция, в противном случае это будет дом, построенный на песке. Он не устоит. И личностно-экзистенциальная позиция - это вопрос свободы, совести, образованности каждого конкретного человека. Это и есть подлинное самоутверждение, выраженное в самопознании и самореализации в творчестве, преобразующем небытие в бытие, то есть богоподобии. В Боге больше небытия, чем бытия, в творении бытия больше, чем небытия. Человек тем уникален, что в нем бытие с небытием уравнены, но бытие человека уязвлено полубытием Сатаны и "иже с ним". Задачей человека является соблюдение равновесия трансцендентно-имманентного бытия. Имманентность бытия - это пребывание в границах чего-либо: физические 190 границы (тело и вытекающие из его особенностей доминанты существования), психологические границы (врожденные и приобретенные способы распределения энергии, мир эмоций, этических норм, интеллектуальных навыков), духовные границы (область сознания и представлений). Трансцендентность бытия - это способность выходить за пределы установленных границ. Это не разрушение границ, а проникновение из внутренней тюрьмы детерминизма в Божественную реальность, в которой Единое стремится к воплощению через единичное, осуществляемое путем самопознания - акта утверждения свободы и реализации любви. Если верно то, что человек сотворен по образу и подобию Божьему, это означает, что человек несет в себе зерно определенного духа, он наделен определенной силой, определенной возможностью. Дух, который является печатью Божественного родства в человеке, - это неслиянное и нераздельное триединство любви, познания и свободы. Это такая укорененность в добре, такая углубленность в истине, когда сознание человека не разорвано, когда осознание мира не фрагментарно, когда действия последовательно обоснованы не хаосом, а гармонией. Январь 1996 г. 191  * Н. Б. Аверьянова. ПОСЛЕДНИЕ ЧАСЫ И ДНИ ПРЕБЫВАНИЯ МАРИНЫ НА ЗЕМЛЕ *   I. День, проведенный в Греции, за четыре месяца до оставления земных пределов  Мы отдыхали в Ханиоти, под Салониками, - Эгейское море, апельсиновые рощицы, на рынках оливки домашнего посола, маринованные осьминоги, медовые пирожные. Марина назвала этот городок "Рахат-Лукум" - сладкое местечко. Мы купили себе длинные белые блузки с греческим "золотым" орнаментом - Марина сразу стала похожа на Афину Палладу - богиню мудрости, я так и стала звать ее: Афина - дочь Зевса. Под Зевсом я подразумевала Григория Померанца, потому что в определенном смысле Марина действительно родилась из его головы, из его мыслей, подобно мифической непобедимой воительнице Афине, родившейся из головы Зевса. В нашем номере отеля "Дафна" висела картина, на которой Афина спорит с Посейдоном за власть над Аттикой: Афина в шлеме, с щитом и в эгиде, очень похожая на Марину, вонзает копье в землю, из которой вырастает священная олива. На улицах, в магазинчиках, в ресторанчиках мужчины-греки с каким-то уважением смотрели на Марину, - вероятно, она 265 напоминала их светлое прошлое, когда по земле древней Эллады бродили философы и поэты. Но для большинства греков самой значимой фигурой является личность Александра Македонского. Он для них как народная песня, которую всегда поют с удовольствием. О философе Аристотеле, чей родной город Стагира также находится в этих местах, в Македонии, простые люди знают лишь потому, что он был воспитателем великого Александра. И если профиль Македонского отчеканен на монете в сто драхм, то профиль Аристотеля - всего лишь на пятидрахмовой монете. Известно, что здесь, в Салониках, апостол Павел заложил основание христианской общины, проповедуя македонским братьям. В тот день, о котором я хочу вспомнить, мы с Мариной на небольшом корабле под смешным названием "Герасим" отправились в морское путешествие к святой горе Афон, в монашескую республику, как ее здесь называют. Из страны "скифов" дул северный ветер Борей. Я запомнила Марину стоящей у самого носа корабля в "лазурном одиночестве", ее белая блузка просто рвалась от ветра. Солнце палило нещадно, и при сильном ветре легко было обгореть, поэтому основная масса туристов находилась в баре, в ресторане, в небольшом бассейне, предпочитая оттуда созерцать приближающуюся гору, которая постепенно являлась из морской дымки. Гора словно возлежала в море, синяя как небо. Вершина ее таяла в небесной вышине и золотых лучах солнца. Казалось, что небо и земля сливались, будто символизируя переход в инобытие, где человеку нечего больше видеть земными очами и нечего хватать руками, там, на вершине, лился вечный свет - Эфир - и, по философии Платона, происходил переход "из пещеры теней в царство идей". По мере приближения к этому христианскому Олимпу становились видны многочисленные монастыри, монашеские скиты и пещеры, разбросанные по всей горе, издали 266 похожие на птичьи гнезда, а сама гора из синей превращалась в изумрудно-зеленую, потому что вся была покрыта деревьями и виноградниками, и из объекта созерцания она постепенно становилась объектом для рассматривания. Корабль развернулся, ветер утих, и наш "челн" стал медленно плыть вдоль горы. Можно было разглядеть оливы, лимонные и апельсиновые деревья, узенькие скалистые тропинки. Когда мы подплыли еще ближе, солнце внезапно рассыпало "золото" на морских волнах у самого подножия горы, и мы с Мариной попали под "эллинские чары" - нам легче было представить, что это пещеры нимф, а не монахов, и по каменистым тропинкам бегают златорогие серны. Я невольно вспомнила строчки из стихотворения: "В чаще дикой и глухой нимфа юная отстала...". А Марина, словно прочитав мои мысли, произнесла уже вслух строки из Гомера: Возле оливы - пещера чудесная, полная мрака, - В ней святилище нимф; наядами их называют... ...В пещере журчит вода ключевая, в пещере два входа... Когда эта солнечная золотая россыпь исчезла, стали очень хорошо видны строения монастырей и это эллинское наваждение нас оставило, тем более что по радио на нескольких языках стали рассказывать историю Афона и, в частности, сказали, что по постановлению монашеского Протата более тысячи лет на эту гору не ступала нога женщины, что сюда даже коз не пускают, - все это вызвало некоторое оживление в публике, и послышался смех. Потом начался "парад" монастырей, стоящих вдоль горы, по радио представляли каждый из них. Когда объявили, что мы проплываем мимо русского монастыря Святого Пантелеймона, нас с Мариной охватило какое-то одушевление и радость, а трое новых русских, обладателей мобильной сотовой связи, которые сидели в баре, закричали: "Ура! 267 Слава Пантелею! Бабай Коляныч победил!" Они пили пиво с сушеной каракатицей и дурачились. Но мы в их возгласе услышали радостную весть: Бабай Коляныч в переводе с новорусского означает Борис Николаевич, и мы поняли, что второй тур выиграл Ельцин. Мы с Мариной захлопали в ладоши и обнялись. Когда мы уже почти проплыли зеленые купола русского монастыря, за бортом корабля увидели в стае белых чаек большую темную птицу, парящую на прямых крыльях, она была очень похожа на горного орла. Мы решили, что это старец Силуан приветствует нас, ведь он так долго жил в этом монастыре. Мы проплыли еще несколько строений, гора стала постепенно снижаться, и наш "Герасим" причалил в небольшом городке у самого подножия Афона для двухчасового отдыха. "Здесь уже разрешается ступать грешным женским ножкам", - сказал по-английски матрос, помогавший дамам спускаться с трапа на землю. Отдыхающие сошли на берег из своего туристического ковчега и разбрелись кто куда: кто в ресторан, кто на пляж, а кто по магазинчикам за афонскими сувенирами. Мы с Мариной зашли в один из таких, где купили гравюры со старомакедонским письмом, которое очень напоминало славянское, из чего стало понятно, откуда Кирилл и Мефодий, жившие в Салониках, взяли славянскую азбуку. После этого мы пошли на дикий пляж "Аристотель" искупаться и набрать ракушек на память об Афоне. Был жаркий день, и мы сразу бросились в изумрудные воды Эгейского моря. Марина, как всегда, заплыла далеко-далеко, и я почти не видела ее лица, но чувствовала, что она улыбается мне. Морские "божества" - стаи нереид, тритонов и океанид - легко принимали Марину в свой хоровод, для нее это была родная стихия, ведь недаром она носит морское имя - Марина. Я вышла из воды довольно быстро, потому что плохо плавала, а все прибрежное дно было усеяно морскими 268 ежами, и я поцарапала ногу их черными иголками. Пока Марина плавала, я бродила вдоль берега, собирала ракушки и думала, что, вполне возможно, здесь прохаживался когда-то Аристотель, до Стагиры отсюда было рукой подать. Среди обломков перламутровых ракушек я нашла одну со следом моллюска в виде креста. В этот момент Марина, вся в сверкающих брызгах, вышла на берег вместе с белым гребнем волны. Она обвила свое стройное тело какими-то желтыми водорослями, которые сорвала, когда ныряла. Она сильно наколола ногу черной иглой мореного ежа. - Наверно, монахи специально разводят ежей, боятся, что женщины к ним проберутся со стороны моря, - сказала она, пытаясь вытащить занозу. - Ты знаешь, я сейчас спасла крабика от осьминога, он меня увидел и разжал свои щупальца. Когда Марина наконец вытащила занозу, мы стали есть сочные персики, купленные в порту. На ярком солнце Древней Греции наши белые блузки просто сияли белизной. - Что за ткачихи, Афина, покровы нам эти соткали? - спросила я, глядя на них. - Они прямо-таки живая иллюстрация к стихам Рильке: ...Здесь и Там едино. Ты в объятье двух миров. Так просто! - Белизна нераздельна с белой тканью платья, - ответила Марина и тихо добавила: - Это стихи о вечности, о смерти. - Стихи красивые, но давай не будем о грустном, здесь так красиво, и персики такие вкусные, - сказала я. - А я не считаю смерть грустной, - спокойно произнесла Марина, ложась на махровое полотенце. - Смерть - это освобождение. Через нее человек обретает беспрепятственное 269 выражение своего существа. Рождение и смерть - это своего рода условия жизни, как вход и выход. - Как в пещере нимфы? - спросила я. - Может, и так... Смерть - это рубеж, а не наказание. Я думаю, что познание не затрагивается ни рождением, ни смертью. Возникновение относится только к форме, но не к духу. По форме мы уже пойманы смертью, как кошка поймала мышь, и она только играет, чтобы в конце концов поглотить. Загоревшая и златокудрая, с сияющими глазами и белым персиком в руках, и при этом размышляющая о смерти, Марина мне казалась какой-то "метареальной". - Смерть - это сомнение жизни, а не опровержение, - продолжала она свои размышления, - а сомнение - это тень набегающая. Как эта тень от облака, что плывет сейчас по горе, под ее темнотой кажется, что все исчезает, но она пробежала, и опять все видно... В созидающей мысли нет смертоносного сомнения. Созидающего человека убить нельзя, можно только разрушить форму и причинить страдания... - А странно, почему человек не хочет входить в этот мир и не хочет уходить? - спросила я, беря в руки еще один персик. - Очевидно, здесь и привыкание срабатывает, и вот такие вкусные персики. Еще, я думаю, красота мира. Гора Афон имеет вид неприступной красоты, потому монахи ее облюбовали. Они уходили в красоту и там... оплакивали мир. - А в "Лас-Вегасе" обсмеивают, - сказала я, имея в виду развлекательную часть Ханиоти, которую мы с Мариной так прозвали. - Судя по нашей экскурсии, монашеские проблемы уже никого не колышут. Все смотрят на это как на своеобразный заповедник. - Да, это так. И оплакивание, и обсмеивание нерезультативно, если не вмешивается духовный смысл, если это не 270 развитие, потому что внешнее - это скорлупа, форма. И в монастыри могли уходить какие-нибудь кровопийцы или просто слабые люди, чтобы водить свои хороводы. Им это помогает уйти, но не жить. И если в Древней Греции была поэтизация жизни человека, то в христианстве - отсечение жизни, - сказала Марина, и мне показалось, что в ней самой каким-то таинственным образом переплелись эллинизм и христианство, давая что-то совершенно новое - "блеск духовных сил в гармонии телесной". Морской ветерок ласково играл ее золотистыми кудряшками, рождая золотые мечты. Мы лежали на пляже "Аристотель" и под тихий плеск набегавших на берег волн вели вполне соответствующий названию пляжа разговор. - А ты видела, что издали вершина горы сливается с небом и кажется, что нет грани? - спросила я Марину. - Если бы люди точно знали, что там, за гранью, на земле бы никого не осталось, - ответила Марина. Казалось, она думала о чем-то своем, ее глаза были в какой-то небесной глубине. Пытаясь вернуть ее к себе, я показала найденную раковину со следом моллюска в виде креста. Марина улыбнулась и сказала: - Это след моего первого воплощения на Земле. Я засмеялась и поддержала ее шутку: - А что, ничего, хорошенькая была. - Да, симпатичная. Но я очень надеюсь, что мое сегодняшнее воплощение - последнее. - А ты веришь в перерождение? - спросила я уже вполне серьезно. - Когда смотришь на морские волны, кажется, что оно есть. - Я не знаю, как трансформируется энергия. Но вера в перерождение мешает воспринимать жизнь как уникальную. И в то же время человеку явно не хватает времени, чтобы совершить значимые вещи. Сознание у большинства людей - как типовые дачные домики... Волна, бьющаяся о 271 берег - это не скучно, смотри, как здорово. Это тайный ритм движения, идущего от центра. Если бы прибивался новый мусор, было бы скучно. А у человека в основном болтается "мусор" - засоренность психологическими субстанциями. - Да, действительно, - сказала я, - слушаешь людей и кажется, что они "гоняют" одну и ту же мысль, только в разной упаковке в зависимости от ситуации. - Человек не отрекается от своих наработок, созданных в детстве и юности, - этим он отказывается от динамики. Поэтому, если хочешь быть рядом с человеком, надо ползти с ним по жизни, подстраиваясь под его ритм... И часто только за пять минут до агонии он совершает волевую подвижку и с этим импульсом уходит в потусторонний мир. Поэтому мне кажется, что вера в перерождение освобождает от сочувствия к человеку и от ответственности. - Да, человек действительно слаб и ненадежен, - сказала я, глядя на огромную гору. - Поэтому Христос и не акцентировал на перерождении, чтобы не убить и ту хрупкую устремленность, которая есть в людях. Но в индуизме, где так сильна в это вера, мне очень нравится, что людей сжигают. Я бы очень хотела, чтобы меня сожгли, а пепел развеяли бы над морем, все равно над каким, но над морем. Не хочу, чтобы меня засыпали землей работники кладбища - эти пьяные ангелы смерти... Обещай, что ты это сделаешь. - Что у тебя за мысли сегодня! - стала я слегка возмущаться, - и потом я старше, я умру раньше. - Нет, я раньше, - тихо произнесла Марина. - Ну все, пойдем куда-нибудь перекусим, становится очень жарко, - сказала я, поднимаясь с белого песка, - наверно, мысли о Николае производят в тебе такое на- строение. (Николай - это художник из Благовещенска, с которым Марина познакомилась, когда с группой психологов 272 участвовала в предвыборной кампании в Амурском крае.) Он обязательно тебе напишет, вот увидишь. Приедем в Москву, и тебя будет ждать письмо, полное любви и нежности. Солнца становилось слишком много, и мы с пляжа пошли в уютный крошечный ресторанчик, заказали греческое блюдо "Рулет из фигового листа" (это типа наших голубцов, только вместо капустных используют виноградные маринованные листья). На десерт у нас был кофе и "ту- рецкий мед" - это такое засахаренное лакомство, напоминающее лукум, - "сладкий" след Османской империи. Когда мы пришли к "Герасиму", бог Солнца Гелиос уже начал клониться к водам бога Океана, чтобы сесть в свой золотой челн и плыть на запад, - так об этом явлении говорит мифология. Дневной мир постепенно превращался в благоуханный вечер, когда нас на автобусе привезли в отель "Дафна". При входе на территорию отеля рос столетний дуб, мы с Мариной называли его "жилищем дриады" - нимфы, которая рождается и умирает вместе с деревом. Когда мы шли мимо, легкий шелест листьев был совершенно удивительньм, - наверно, дриада нахо- дилась в листве. В этот вечер хозяин отеля устраивал "барбекю" - ужин с печеным мясом и греческой народной музыкой - древней музыкой струн, наподобие сельских празднеств Дионисий. По мере приближения к ресторану все более ощущалась Эпикурова воля, запах цветов и трав смешивался с пряным запахом печеного мяса, табачного дыма и парфюма. От немцев, которых было большинство в отеле, пахло особо сильно, казалось, что у них какой-то культ чистоты, будто они не просто соблюдают гигиену, а все дезинфицируют. За столиками вокруг голубого подсвеченного бассейна, залитые сиреневым светом заходящего солнца, сидели загорелые люди, одетые в основном во все белое, пили коктейли, пиво, вино, курили сигары. 273 Мы сели за свободный столик и заказали нашему официанту Афанасию ананасовый коктейль, орехов и черешни. За печеным мясом - "лакомой амброзией" - надо было идти самим, его сегодня раздавал сам хозяин. Марина была с ним в дружеских отношениях, мы довольно часто пили кофе в его прохладном кабинете и разговаривали по-английски на политические темы. Он хотел приехать в Москву, мы обещали показать ему столицу, а мне, как художнице, очень хотелось написать его портрет - у него были густые черные брови и грустные глаза, как у оленя, ну и, конечно же, настоящий греческий профиль, что встречается довольно редко в нынешней Греции. Его звали господин Федул, и мы с Мариной не могли удержаться, чтобы про себя не добавить: "...чего губы надул?" Сегодня, помимо раздатчика мяса, он исполнял роль виночерпия. Рядом с ним на подставке стояла амфора с вином - "красным нектаром", - на которой был изображен рельеф с грифоном. Рядом стоял еще один сосуд для воды, который назывался "гидрия". Виночерпий Федул, подобно мифическому Зевсу, черпал из двух сосудов "добро и зло". Рядом с ним стояла его жена, похожая на турчанку, на луноликую гурию с широкими бедрами. Мы обменялись с ними приветствиями, поделились радостью о победе Ельцина. Федул предложил нам возлечь на клинэ, это специальная высокая кровать для трапез, на одной из них уже была парочка подвыпивших немцев, очень громко выражавших свои эмоции. Но мы взяли печеное мясо "ассорти", вино, разбавленное водой, сказали "евхаристос", по-гречески "спасибо", и пошли за свой столик, чтобы поесть и понаблюдать за происходящим. Небольшой хор, в легких одеждах, имитирующих козьи шкуры, исполнял какие-то шуточные песни. Афанасий перевел на английский одну из них: "Травка зеленеет, солнышко блестит, палач поцеловал жену и пошел на работу". Одна из танцовщиц изображала Божественную козу Амалфею, вскормившую Зевса. 274 - Ее бы точно на Афон не пустили, - сказала я Марине по-русски. Она рассмеялась и поведала, что когда-то давно, когда она была еще студенткой, она со своим гражданским мужем по фамилии Денисов снимала квартиру на Арбате, и как-то после встречи Нового года они с ним решили похулиганить. Вывернули дубленки наизнанку, накинули на себя и, согнувшись, пошли на автобусную остановку, где стали блеять как козы, пытаясь рассмешить прохожих. - Вы так весело смеетесь! - к нам подошел наш сосед по этажу, "новый русский", -Бориска-то победил! Давайте после "барбекю" посидим немного на террасе у нашего номера, моя Татьяна все приготовит, так, немножко, чисто символически, такое дело нельзя не отметить. Сергей, так звали этого "нового русского", раньше работал в Институте марксизма-ленинизма, а теперь помогал в бизнесе своей жене, в этот день они вместе ездили в Касторью, на фабрику по производству шуб. Сергей с Мариной вел иногда философские беседы и по приезде в Москву обещал помочь в издании книги вместе со своими статьями, он что-то писал о России как наследнице эллинской культуры. - Мариночка, глядя на вас, я всегда вспоминаю слова Ницше о том, что мир соскучился по эллинизму, - сказал Сергей, с восхищением глядя на Марину. - А вы, наверное, не любите Ницше за его атеизм? - Мысль, как и дух, дышит, где хочет. Но мне кажется, у Ницше больше желания разрушить, чем прояснить, у него пафос борьбы с обидой. Но мир действительно соскучился по диалогу и познанию. - Точно! И именно поэтому он никогда не отречется от Сократа, который, кстати, отлично танцевал, - весело сказал Сергей, глядя на танцующих. - Но согласитесь, Ницше верно сказал, что кровь теологов испортила философию. 275 - Ницше нужно было читать Евангелие, а не смотреть на пресных ксендзов, - ответила Марина. - А вечеринка не затихает, даже наоборот - разворачивается, - сказал Сергей, очевидно не найдя что ответить. И действительно народные танцы сменились интернациональной музыкой, артисты начали выводить подвыпивших гостей в хоровод, который растягивали вокруг горевшего, как сапфир, бассейна. К нам подбежал грек в красной блузе и стал вытягивать нас из-за стола. Я упиралась, а Марина пошла с радостью, потому что любила танцевать так же, как и плавать, она отдавалась музыкальному ритму, как морским волнам. В этот вечер Марина танцевала с каким-то особым воодушевлением. Когда хоровод разделился на пары, она стала ловко отплясывать танец с греком в бело-синем костюме, напоминавшем морскую волну с белым гребнем. Рядом с ними так же здорово танцевала другая пара: светловолосая немка - "белокурая бестия" - и грек, очевидно изображавший пьяного Диониса, который потерял свою многозвучную кифару. Кажется, Платон сказал, что присутствие богов на празднествах исправляет недостатки воспитания смертных. Но в данном случае немка и Марина выглядели гораздо более эстетично, чем переодетые боги. Они явно отличались от других танцующих, и греки, подняв их обеих на руки, поставили на клинэ, где они уже вдвоем стали отплясывать танец - смесь казачка с сиртаки. Было такое странное освещение, что клинэ почти не было видно и создавалось впечатление, что Марина и ее партнерша танцуют в воздухе и вот-вот в танце взлетят в звездное небо. Когда Марина вернулась к столу, подошла жена Сергея и сказала, что уже все готово на террасе и можно идти чисто символически отметить победу Ельцина. - Мы посидим буквально часочек - и вы устали, и мы устали, - сказала Татьяна, глядя на Марину, которая 276 никак не могла отдышаться после бурных танцев. - Мы сегодня ездили в Касторью, я купила себе шубу. Это "что-то"... Когда мы пришли к ним в номер, то под гравюрой с изображением Дафны, убегающей от влюбленного Аполлона, увидели баулы с шубами, а также огромную сувенирную бутыль коньяка "Метакса", похожую на памятник. Татьяна - жена философа - стала демонстрировать купленную лично для себя шубу с "брильянтовым" блеском, она стоила несколько тысяч долларов. - Ну прямо золотое руно, - сказала я, глядя на переливающийся мех шубы. Сергей подтвердил это определение: - Да, дорога в Касторью, на шубную фабрику, была не менее трудной, чем у Ясона, - в жару, по горному серпантину, на самой фабрике так шерстью надышались, что даже сейчас в горле першит. Татьяна меня ни на минуту не отпускала, а в этом городке более всего древних византийских церквей, я ни одну не успел посмотреть. - По музеям ты и в Москве находишься, - сказала Татьяна, одевая свое сокровище, - ну, посмотрите, блестит, как иконостас! Шуба явно "убивала" свою хозяйку, простое, хотя и симпатичное лицо Татьяны меркло в золотых лучах этой дорогой вещи. А когда Марина надела ее примерить, то было впечатление, что к нам в гости пришла миллионерша. Татьяне это явно не понравилось, и она быстро свернула эту "примерочную", тем более что пришла еще одна пара "новых русских", чтобы отметить победу Ельцина. У них был такой вид, что, казалось, у них не только зубы золотые, но и внутренности. Мы все вышли на террасу, увитую виноградными лозами, и сели за стол, на котором было немного морских деликатесов, сухое вино, анисовая водка и фрукты. Сергей предложил тост: - Ну что, за победу, за Бориску! - Он быстро выпил рюмку анисовой водки и продолжил: - Ой, как 277 вспомню эти советские чистые и унылые улицы с кумачовыми флагами, жуть берет. Только вперед! Пусть трудно, но, как говорил философ Карлейль: "Жизнь - это не прогулка по апельсиновой роще, а битва и поход". - Это точно! - отозвалась Татьяна, поглощая кусочек осьминога. - Меня Сергей в дороге разбудил, когда в автобусе по телевизору новости Си-эн-эн показывали. - А мы на корабле узнали, - сказала Марина, - у меня тоже от сердца отлегло, а то я до второго тура чувствовала себя как "зэк" перед второй посадкой, боялась, что коммунисты придут и оставят страну на вечный второй год. - Ой, Мариночка, - засмеялась Татьяна, - как вы всегда можете в нескольких словах выразить так много. У меня было точно такое же чувство. Страшно вспомнить, как мне по роду моей деятельности приходилось заискивать перед каждой дурой в райкоме. - И которая вела себя как падишах при этом, - добавила Марина. - Да пусть они там, за Уральским хребтом, ходят со своими флагами, но только не у меня на глазах, - сказал Сергей, - надоело мне на философию смотреть сквозь их призму. -Ужас! - воскликнула Татьяна, наливая сама себе бокал сухого вина. - Только вперед! - Она выпила его залпом, как водку, и потом обратилась к Марине: - Мариночка, вы же участвовали в предвыборной кампании, в Благовещенске кажется? Что же это такое за мероприятие? - Это как гаревая дорожка, - ответила Марина, делая себе коктейль из анисовой водки, - с призами, болельщиками. Нужно доказать избирателю, что тот, за кого он голосует, - умный, добрый, честный, порядочный... даже не доказать, а продемонстрировать, тут даже цвет лица играет определенную роль. К избирателю нужно относиться как к женщине, его надо соблазнять. 278 - Вот это правильно, - оживился уже подвыпивший другой "новый русский", - женщина на то и создана. - Что, по-твоему, женщина не может быть у власти? - откликнулась его жена. - Да кто? Хакамада, что ли, твоя, кукла фарфоровая?! - сказал ее муж, поблескивая золотыми зубами. - Были же в России царицы? - не унималась жена. - Вы, мужики, бесчувственные; мне кажется, Ельцин ваш вообще ничего не чувствует! - Ну и хорошо, что не чувствует,- сказала Марина, - потому что с эмоций и начинается тоталитаризм. Человеку свойственно тиражировать свои эмоции, он требует разделения своих эмоций, на митингах это особо заметно. Если у власти будет эмоциональный человек, всю страну будет трясти как в лихорадке. - Но ведь и женщины бывают крепкие, - сказала Татьяна. - Да, - ответила Марина, отпивая через соломинку коктейль, - со временем в России может прийти к власти женщина, типа Екатерины Второй, с бешеной мужской хваткой и волей, типа матери-одиночки, которая и баба, и мужик одновременно. - Ну вот, договорились, нам только баб у власти не хватает, - начал явно раздражаться "новый русский", потирая золотую "гайку", так он называл свое кольцо. Сергей пересел поближе к нему и перевел разговор на автомобильную тему. Мужчины стали хвастаться друг перед другом, кто сколько разбил автомобилей и какие у них были интересные встречи с гаишниками. - Ну вот, любимая тема, - раздраженно заметила "новорусская" жена и, пожелав всем спокойной ночи, ушла. - Да ладно, пусть мужички покуражатся, - сказала Татьяна. - Мариночка, расскажите, как Афон? Действительно туда женщин не пускают? Я вообще-то этим монахам не верю, мне кажется, они все злые и импотенты. Мариночка, что же это такое - монастырь? 279 - Чтобы вам было понятно, - ответила Марина, - можно провести некоторую аналогию с бизнесом. Я, как психолог, много общалась с клиентами-бизнесменами и пришла к выводу, что бизнес по форме, не по содержанию, - это тот же монастырь: во-первых, послушание делу, концентрация на деле; во-вторых, в определенном смысле даже бедность, как самоущемление, и третье составляющее - вынужденное целомудрие, потому что ни на что другое не остается сил. - Вы знаете, Мариночка, все так и есть, совершенно точно описали! - Но вы поймите правильно, это именно по форме, но не по содержанию, цели - разные. И потом бизнес, судя по моим клиентам, это еще и удовольствие, нет ни праздников, ни выходных, это для них как страсть, похожая на страсть к бутылке, как состояние невесомости, но при этом, к сожалению, как при алкоголизме, разрушается тело. Мамона - это такой суперпризрак, который забирает энергию. - Не знаю я никаких Мамоновых, - сказала Татьяна, - я пока, тьфу - тьфу, никакого разрушения тела не чувствую. Я также не знаю, какие там цели у монахов, у меня сейчас одна цель - вырваться из бедности. Я вам так скажу, девоньки, когда зарабатываешь деньги сама, ни на какого другого дядю уже работать не хочется. У меня такое чувство, будто крылья выросли, будто проснулись органы, которые тридцать пять лет спали, как у Ильи Муромца. - Меня, на самом деле, - сказала Марина, - бизнес тоже привлекает, но не только как делание денег, а как делание нового общества, новых отношений, как способ борьбы с совдепией, с которой хочется навсегда расторгнуть отношения. Ну а в материальном смысле, покой и уважение к частной жизни за деньги можно купить только здесь, в Греции, у нас даже за деньги этого не купишь. 280 - За большие деньги можно, - ответила Татьяна. - Я вот сейчас ров делаю вокруг дома, с колючей проволокой. - И вы это называете покоем? - улыбнулась Марина. - А кто меня там будет беспокоить, кроме комаров? - удивилась Татьяна. - Если только бомбу сверху сбросят, так ее и здесь, в Греции, сбросят. Я вам так скажу - я всего своим го