а кресло посадить. Бабушка: Я тебе что сказала? Чтобы ты уходил вон. А ты чего не уходишь! Ну, чего же ты не уходишь? Ты слышишь? Уходи вон! Ну? Убирайся вон! (Бобров уходит) Бабушка: Вон! Вон! Вон! Убирайся вон! Скажите, какой мерзавец! (Поднимается с пола и садится в кресло) А жена его просто неприличная дама. Дома ходит совершенно голой и даже меня, старуху, не стесняется. Прикроет неприличное место ладонью, так и ходит. А потом этой рукой за обедом хлеб трогает. Просто смотреть противно. Думает, что уж если она молодая да красивая, так уж ей всё можно. А сама, неряха, у себя, где полагается, никогда, как следует, не вымоет. Я, говорит, люблю, чтобы от женщины женщиной пахло! Я, как она придет, так сразу баночку с одеколоном к носу. Может быть, мужчинам это приятно, а меня, уж извините, увольте от этого. Такая бесстыдница! Ходит голой без малейшего стеснения. А когда сидит, то даже ноги, как следует, не сожмет вместе, так что всё напоказ. А там у нее, ну, просто всегда мокро. Так, другой раз, и течет. Скажешь ей: ты бы хоть пошла да вымылась, а она говорит: ну, там не надо часто мыть, и возьмет, платочком просто вытерет. Это ещё хорошо, если платочком, а то и просто рукой. Только еще хуже размажет. Я никогда ей руки не подаю, у нее вечно от рук неприлично пахнет. И грудь у нее неприличная. Правда, очень красивая и упругая, но такая большая, что, по-моему, просто неприлично. Вот уж Фома жену нашел себе! Чем она его окрутила, не понимаю! <1933> -------- x x x П<етр> М<ихайлович>: Вот этот цветок красиво поставить сюда. Или, может быть, лучше так? Нет, так, пожалуй, уж очень пёстро. А если потушить эту лампу, а зажечь ту? Так уж лучше. Теперь сюда положим дорожку, сюда поставим бу тылку, тут рюмки, тут вазочка, тут судочек, тут баночка, а тут хлеб. Очень красиво. Она любит покушать. Теперь надо рассчитать так, чтобы только одно место было удобно. Она туда и сядет. А я сяду как можно ближе. Вот поставлю себе тут вот этот стул. Выйдет, что мне больше некуда сесть, и я окажусь рядом с ней. Я встречу её, будто накрываю на стол и не успел расставить стулья. Все выйдет очень естественно. А потом, когда я окажусь рядом с ней, я скажу: "Как хорошо сидеть с вами". Она скажет: "Ну чего же тут хорошего?" Я скажу: "Знаете, мне просто с вами лучше всего. Я, кажется, немножко влюбился в вас". Она скажет... Или нет, она просто смутится и покраснеет или опустит голову. А я, с этого места, наклонюсь к ней и скажу: "Вы знаете, я просто влюбился в вас. Простите меня". Если она опять промолчит, я склонюсь к ней ещё ближе... Лучше бы конечно пересесть к ней на диванчик. Но это может её испугать. Придется со стула. Вот не знаю, дотянусь ли? Если она будет сидеть прямо, то, пожалуй, дотянусь, но если она отклонится к стенке, то, пожалуй, не дотянуться. Я ей скажу: "Мария Ивановна, вы разрешаете мне влюбиться в вас?" -- нет, это глупо! Я лучше так скажу: "Мария Ивановна! Хорошо ли, что наша дружба перешла вон во что!" Нет, так тоже не годится! Вообще надо её поцеловать, но сделать это надо постепенно. Неожиданно нельзя. (Входит Илья Семёнович) Ил. Сем.: Петя, к тебе сегодня никто не придет? Петр Михайлович: Нет, придет, дядя. Ил.Сем.: Кто? П. М.: Одна знакомая дама. Ил.Сем.: А я шел сейчас по улице и думал, что бы если у людей на голове вместо волос росла бы медная проволока? П. М.: А зачем, дядя? Ил.Сем.: А здорово было бы! Ты представь себе, на голове вместо волос яркая медная проволока! Ты знаешь, тебе это было бы очень к лицу. Только не тонкая проволока, а толстая. Толще звонковой. А ещё лучше не проволока, а гвозди. Медные гвозди! даже с шапочками. А знаешь что? Лучше не медные, это похоже на рыжие волосы, а лучше платиновые. Давай закажем себе такие парики! П. М.: Нет, мне это не нравится. Ил.Сем.: Напрасно. Ты не вошел во вкус. Ах! (опрокидывает вазочку с цветком) П. М.: Ну смотри, сейчас ко мне придут гости, а ты всё тут перебил. И скатерть вся мокрая. Ил.Сем.: Скорей Петя, снимай всё со стола. Мы повернем скатерть тем концом сюда, а тут поставим поднос. П. М.: Подожди, не надо снимать. Ил. Сем.: Нет нет, надо повернуть скатерть. Куда это поставить? (Ставит блюдо с салатом на пол) П. М.: Что ты хочешь делать? Ил. Сем.: Сейчас. Сейчас! (Снимает все со стола) П. М.: Дядя. Дядя! Оставьте это! (Звонок) Это она. Ил. Сем.: Скорей поворачивай скатерть. (Попадает ногой в салат) Ох, Боже мой! Я попал в салат! П. М.: Ну зачем вы всё это выдумали! Ил. Сем.: Тряпку! Все в порядке. Неси тряпку и иди отпирай дверь. (роняет стул) П. М.: Смотрите, вы рассыпали сахар! Ил.Сем.: Это ничего. Скорей давай тряпку! П. М.: Это ужасно. (Поднимает с пола тарелки) Что вы делаете? Ил. Сем.: Я пролил тут немного вина, но сейчас вытру диван своим носовым платком. П. М.: Вы лучше оставьте это всё. (Звонок) Оставьте всё в покое! (Убегает) Ил.Сем.: Ты скажи ей, что я твой дядя, или лучше скажи, что я твой двоюродный брат... (снимает со стола тарелки и ставит их на диван) Скатерть долой! Теперь можно всё поставить. (Бросает скатерть на пол и ставит на стол блюда с пола) Чорт возьми весь пол в салате! (Входит Мария Ивановна в пальто, а за ней Петр Михайлович) П. М.: Входите, Мария Ивановна. Это мой дядя. Познакомьтесь. Ил. Сем.: Я Петин дядя. Очень рад. Мы с Петей не успели накрыть на стол... Тише, тут на пол попал салат! М. И.: Благодарю вас. П. М.: Снимите пальто. Ил.Сем.: Разрешите я помогу вам. П. М.: Да вы, дядя. не беспокойтесь, я уже помогаю Марии Ивановне. Ил.Сем.: Простите, тут у нас не накрыт ещё стол. (Запутывается ногами в скатерти) М. И.: Вы упадёте! (Смеётся) Ил.Сем.: Простите, тут, я думал, ничего нет, а тут эта скатерть упала со стола. Петя, подними стул. М. И.: Подождите, я сама сниму ботинки. Ил. Сем.: Разрешите мне. Я уж это умею. П. М.: Дядя, вы лучше стул поставьте на место! Ил. Сем.: Хорошо хорошо! (ставит стул к стене) (Молчание. Все стоят на месте. Проходит минута) Ил.Сем.: Мне нравится причёска на пробор. Мне хочется иметь на голове забор Мне очень хочется иметь на голове забор. который делит волосы в серёдке на пробор. П.М.: Ну вы просто дядя выдумали что-то очень странное! М. И.: Можно мне сесть сюда? П. М.: Конечно. Конечно. Садитесь! Ил.Сем.: Садитесь конечно! Конечно! П.М.: Дядя! Ил.Сем.: Да да да. (М.И. садится на диван. Дядя достает из рта молоток) П. М.: Что это? Ил.Сем.: Молоток. М.И.: Что вы сделали? Вы достали его изо рта? Ил.Сем.: Нет нет, это пустяки! М. И.: Это фокус? (Молчание) М. И.: Стало как-то неуютно. П. М.: Сейчас я накрою на стол и будет лучше. М. И.: Нет, Петр Михайлович, вы ужасны! П.М.: Я! Почему я ужасен? М. И.: Ужасно! Ужасно! (Дядя на цыпочках выходит из комнаты). М. И.: Почему он ушёл на цыпочках? П.М.: Я очень рад, что он ушел. (Накрывавет на стол.) Вы простите меня за беспорядок. М.И.: Я когда шла к вам, то подумала, что лучше не ходить. Надо слушаться таких подсказок. П. М.: Наоборот, очень хорошо, что вы пришли. М.И.: Не знаю, не знаю. (П. М. накрывает на стол) П. М.: Весь стол в салате! и сахар просыпан! Слышите как скрипит под ногами? Это очень противно! Вы завтра станете всем рассказывать, как у меня было. М. И.: Ну, может быть кому-нибудь и расскажу. П. М.: Хотите выпить рюмку вина? М.И.: Нет спасибо я вино не пить не буду. Сделайте мне бутерброд с сыром. П. М.: Хотите чай? М. И.: Нет, лучше не стоит. Я хочу скоро уходить. Только вы меня не провожайте. П.М.: Я сам не знаю, как надо поступить. На меня напал столбняк. М.И.: Да да, мне лучше уйти. П. М.: Нет, по-моему лучше вам не уходить сразу. Вы должны меня великодушно простить... М. И.: Зачем вы так говорите со мной? П. М.: Да уж нарочно говорю так. М. И.: Нет это просто ужасно всё. П. М.: Ужасно! Ужасно! Ужасно! (Молчание) П. М.: Мне всё это страшно нравится! Мне нравится именно так сидеть с вами. М. И.: И мне тоже. П. М.: Вы шутите, а я правду говорю. Мне честное слово всё это нравится! М.И.: У вас довольно прохладно (вынимает изо рта молоток). П. М.: Что это? М. И.: Молоток. П. М.: Что вы сделали? Вы достали его изо рта! М.И.: Он мне сегодня весь день мешал вот тут (показывает на горло) П. М.: Вы видите в моих глазах продолговатые лучи. они струятся как бы косы и целый сад шумит в моих ушах и ветви трутся друг о друга. и ветром движутся вершины и ваши светлые глаза как непонятные кувшины мне снятся ночью. Боже мой! М.И.: К чему вы это говорите? Мне непонятна ваша речь. Вы просто надо мной смеетесь. вы коршун я снегирь вы на меня глядите слишком яростно и слишком часто дышите Ах не глядите так! Оставьте! Вы слышите? П.М.: <1933> -------- Объяснение в любви Водевиль Он: Тут никого нет. Посижу-ка я тут. Она: А, кажется, я одна. Никто меня не видит и не слышит. Он: Вот хорошо, что я один. Я влюблён и хочу об этом подумать. Она: Любит ли он меня? Мне так хочется, чтобы он сказал мне это. А он молчит, всё молчит. Он: Как бы мне объясниться ей в любви. Я боюсь, что она испугается и я не смогу её больше видеть. Вот бы узнать, любит она меня или нет. Она: Как я его люблю! Неужели он это не видит. А вдруг заметит и не захочет больше со мной встречаться. <1933> -------- x x x В Америке жили два американца, мистер Пик и мистер Пак. Мистер Пик служил в конторе, а мистер Пак служил в банке. Но вот однажды мистер Пик пришел в свою контору, а ему говорят: "вы у нас больше не служите". А на другой день мистеру Паку то же самое сказали в банке. И вот мистер Пик и мистер Пак остались без места. Мистер Пик пришел к мистеру Паку и сказал: -- Мистер Пак! -- Что? Что? что? что? Ты спрашиваешь: что нам делать? что нам делать! Ты спрашиваешь: что нам делать? -- Да,-- сказал мистер Пик. -- Ну вот, ну вот, ну вот, ну вот! Ну вот видишь, что получилось? Вот видишь? Вот видишь, какая наша история! -- Да,-- сказал мистер Пик и сел на стул, а мистер Пак принялся бегать по комнате. -- Сейчас у нас, сейчас тут у нас... Я говорю у нас тут в Соединенных штатах. Американских Соединенных штатах. В Соединенных штатах Америки, тут, у нас... ты понимаешь где? <1933> -------- x x x Леонидов: Я утверждаю, что когда мы к нему подошли, он от нас отошёл и потом ушёл. Григорьев: Да он ушёл, но не потом. Л: Он ушел именно потом. Сначала отошёл, а потом ушёл. Г: Ну зачем так говорить, когда он ушёл вовсе не потом. Л: Мы к нему подошли? Г: Да. Л: Он отошёл? Г: Да. Л: А потом ушёл! Г: Ну вот опять! Не потом он ушёл! Честное слово, не потом! Л: Клянитесь, сколько вам угодно! А он именно отошёл, а потом ушёл. Г: Не потом. Л: Именно потом! Г: Не потом, потому что потом он отошёл, а сначала не ушёл. Л: Это ваше мнение! А моё, что он ушёл. Г: <1934-1936> -------- x x x Нина: Вы знаете! А? Вы знаете? Нет, вы слышали? А? Вар.Мих.: Что такое? А? Что такое? Нина: Нет, вы только подумайте! Варвара Михайловна! Вы только подумайте! Вар.Мих.: Что такое? А? Что такое? Нина: Да вы представте себе. Варвара Михайловна! Вы представте себе! Вар.Мих.: Да что такое, в конце концов! Что такое? Нина: Нет, вы послушайте, Варвара Михайловна! Ха-ха-ха. Вар.Мих.: Да я слушаю, слушаю! Что такое? Нина: Ха-ха-ха! Ну и королева! Вар.Мих.: Глупость какую-то несешь! Нина: Действительно королева! Вар.Мих.: Глупость какую-то несешь! Нина: Наш-то! Столбовой! Старый хрен! Тоже туда! Вар. Мих. Куда туда? Нина: Да, всё туда же! За Елизаветой поволокся! Вар.Мих.: Как поволокся? Нина: Да влюбился! Вар. Мих.: Да кто влюбился? Нина: Да наш столбовой дворянин! Старый хрыч Обернибесов! Вар.Мих.: Обернибесов?! Нина: В том-то и шутка, что Обернибесов! Вар.Мих.: Аполлон Васильевич! Нина: Ну да! Ведь вы подумайте! Вар.Мих.: Просто не понимаю, что в ней хорошего! Почему все мужчины с ума сошли? Нина: Вы смотрите: Володя Кнутиков с ума сошел! Сергей Иванович с ума сошел!.. Вар.Мих.: Ничего в ней нет интересного! Нина: Елдыгин с ума сошел!.. Вар.Мих.: Ничего в ней нет интересного! Нина: В том-то и шутка! Ничего в ней нет интересного! Вар.Мих.: Просто не понимаю, почему все мужчины с ума сошли! Нина: Не такая уж она красавица! Вар.Мих.: По-моему, просто некрасива! Нина: Ничего в ней нет интересного! Вар. Мих.: Совершенно не интересна! <1934-1936> -------- x x x Антон Антонович Бобров: Я вам сейчас спою куплеты про смерть, любовь и про рожденье На все вопросы дам ответы. Гасите в зале освещенье. Алексей Кузмич Фингер (из-за кулис): Антон Антонович! Вы не то поёте. Ант. Ант. Бобров: В день восторга общих масс рассмешить хочу я вас Но для этих разных штук мне не хватит ног и рук вот я сев на стул верхом крикну в рупор петухом вызвать смех на ваших рожах очень трудно. Те, кто в ложах с небольшой в руках коробкой шоколадных бонбоньер озарясь улыбкой робкой рожу прячет за барьер. <1934-1936> -------- x x x Мария и Аня обращали на себя внимание. Обе такие хорошенькие в своих красных шапочках. -- Я видела женщину-милиционера,-- сказала Аня,-- она была в шароварах и металлическом шлеме. -- Ах,-- сказала Мария,-- это очень смешно. Я видела вчера, как по каналу шёл милиционер и нёс на руках красный свёрток. Когда я подошла ближе, я увидела, что это он несёт ребёнка в красном одеяле. А через несколько шагов я встретила опять милиционера с ребёнком в красном одеяле. Немного погодя я встретила опять милиционера с ребёнком и опять в красном одеяле. Это было очень смешное шествие милиционеров с детьми на руках, завёрнутых в красные одеяла. Оказалось, что женщины милиционеры идут из "Охраны материнства и младенчества", где их детям выдали стандартные красные одеяла. -- Они были в шлемах? -- спросила Аня. -- Да,-- сказала Мария.-- Вот сейчас мы взойдем на мост и там я покажу вам, откуда Андрей Михайлович увидел в Фонтанке утопленника. -- Андрей Михайлович говорили, что первый увидел утопленника Шагун,-- сказала Аня. -- А нет, Аня, вы все перепутали. <1934-1937> -------- x x x Швельпин: Удивительная история! Жена Ивана Ивановича Никифорова искусала жену Кораблёва! Если бы жена Кораблёва искусала бы жену Ивана Ивановича Никифорова, то всё было бы понятно. Но то, что жена Ивана Ивановича Никифорова искусала жену Кораблёва, это поистине удивительно! Смухов: А я вот нисколько не удивлён. Ремарка. Варвара Семёновна кидается и кусает Антонину Антоновну. <1934-1937> -------- Воспитание Один матрос купил себе дом с крышей. Вот поселился матрос в этом доме и расплодил детей. Столько расплодил детей, что деваться от них стало некуда. Тогда матрос купил няньку и говорит ей: "Вот тебе, нянька, мои дети. Няньчи их и угождай им во всём, но только смотри, чтобы они друг друга не перекусали. Если же они очень шалить будут, ты их полей скипидаром или уксусной эссенцией. Они тогда замолкнут. А потом ещё вот что, нянька, ты конечно любишь есть. Так вот уж с этим тебе придётся проститься. Я тебе есть давать не буду". -- Постойте, да как же так? -- испугалась нянька.-- Ведь всякому человеку есть нужно. "Ну, как знаешь, но только пока ты моих детей няньчишь,-- есть не смей!" Нянька было на дыбы, но матрос стегнул её палкой и нянька стихла. -- Ну а теперь,-- сказал матрос,-- валяй моих сопляков! И вот таким образом началось воспитание матросских детей. <1935-1938> -------- x x x Косков потерял свои часы. Утром Косков сел пить кофе и выпил четыре стакана. Пятый стакан Косков не допил и поставил в буфет, чтобы потом выпить в холодном виде. До этого времени Косков был в одном халате, так что часов не нём не было, и они лежали, по всей вероятности, на письменном столе. <1936-1938> -------- x x x -- Н-да-а! -- сказал я ещё раз дрожащим голосом. Крыса наклонила голову в другую сторону и всё так же продолжала смотреть на меня. -- Ну что тебе нужно? -- сказал я в отчаянье. -- Ничего! -- сказала вдруг крыса громко и отчётливо. Это было так неожиданно, что у меня прошел даже всякий страх. А крыса отошла в сторону и села на пол около самой печки. -- Я люблю тепло.-- сказала крыса,-- а у нас в подвале ужасно холодно. <До января 1937> -------- Мальтониус Ольбрен Сюжет: Ч. желает подняться на три фута над землей. Он стоит часами против шкапа. Над шкапом висит картина, но ее не видно: мешает шкап. Проходит много дней, недель и месяцев. Человек каждый день стоит перед шкапом и старается подняться на воздух. Подняться ему не удаётся, но зато ему начинает являться видение, всё одно и тоже. Каждый раз он различает всё большие и большие подробности. Ч. забывает, что он хотел подняться над землей, и целиком отдаётся изучению видения. И вот однажды, когда прислуга убирала комнату, она попросила его снять картину, чтобы вытереть с неё пыль. Когда Ч. встал на стул и взглянул на картину, то он увидел, что на картине изображено то, что он видел в своём видении. Тут он понял, что он давно уже поднимается на воздух и висит перед шкапом и видит эту картину. Разработка. 16 ноября 1937 -------- x x x 1. Семья Апраксиных состояла из четырёх членов: глава семейства Фёдор Игнатьевич Апраксин, его жена Серафима Петровна Апраксина, сестра жены Антонина Петровна Кутенина и дальний родственник Фёдора Игнатьевича Семён Семёнович Кокс... 2. Жили они в небольшой квартирке из двух комнат. Одна комната называлась спальней, а другая столовой. Жена, муж и Антонина Петровна жили в спальне, а в столовой жил Семён Семёнович Кэкс. Главным героем нашего небольшого рассказа будет именно этот Семён Семёнович, в потому разрешите описать его наружность и характер. 3. Семён Семёнович был франт. Он был всегда и гладко выбрит и хорошо подстрижен. Галстук был всегда выглажен и хорошо завязан. Семён Семёнович не носил длинных брюк, а ходил всегда в "гольфах", потому что, как уверял Семён Семёнович, гольфы не так мнутся и их не надо часто утюжить. Для стиля к гольфам Семён Семёнович курил трубку и потому на улицах его звали американцем. <1937> -------- x x x 1. Не маши колесом, не стругай колесо, не смотри в воду, не грози камнем. 2. Колесом не бей, не крути колесо, не ложись в воду, не дроби камни. 3. Не дружи с колесом, не дразни колесо, спусти его в воду, привяжи к нему камень. 4... <1937> -------- x x x Я залез на забор, но тотчас же свалился. -- Эх,-- сказал я и опять полез на забор. Но только я уселся верхом на заборе, как вдруг подул ветер и сорвал с моей головы шляпу. Шляпа перелетела через курятник и упала в лопухи. <1937> -------- x x x Осень прошлого года я провёл необычно. Мне надоело из года в год каждое лето проводить на даче у Рыбаковых, а осенью ехать в Крым к Чёрному морю, пить крымские вина, ухаживать за ошалевшими от южного солнца северянками и, с наступлением зимы, опять возвращаться в свою холодную городскую квартиру и приступать к своим священным обязанностям. Мне надоело это однообразие. И вот в прошлом году я решил поступить иначе. Лето я провёл как всегда у Рыбаковых, а осенью, не сказав никому о своём намерении, я купил себе ружье -- двустволку, заплечный мешок, подзорную трубу, компас и непромокаемый резиновый плащ: в заплечный мешок я положил смену белья, две пары носок, иголку и катушку с нитками, пачку табаку, две французские булки и пол головки сыра; на правое плечо повесил двухстволку, на левое бросил резиновый плащ и, выйдя из города, пошел пешком, куда глаза глядят. Я шёл полем. Утро было прохладное, осеннее. Начинался дождь, так что мне пришлось надеть резиновый плащ. <1937-1938> -------- x x x В кабинет, озаряемый темной лампой, ввалился человек на длинных ногах, в фетровой шляпе и с маленьким пуделем под мышкой. Посадив пуделя на письменный стол, длинноногий человек подошёл к узенькому книжному шкапику, открыл его и, заглянув внутрь этого шкапика, что-то быстро сказал. Расслышать можно было только одно слово "лимон". Потом, закрыв этот шкапик, человек подбежал к письменному Столу, схватил пуделя и убежал, хлопнув за собой дверью. Тогда дверцы шкапика открылись сами собой и оттуда вышла маленькая девочка. Она оглянулась по сторонам и, как бы убедившись, что её никто не услышит, вдруг громко чихнула. Потом, постояв некоторое время молча, девочка открыла рот и сказала: -- Весь мир будет смотреть на него неодобрительно, если он выйдет в грязной шляпе. Но <...> <Август 1938> -------- x x x -- Так,-- сказал Ершешев, проснувшись утром несколько ранее обыкновенного. -- Так,-- сказал он.-- Где мои шашки? Ершешев вылез из кровати и подошёл к столу. -- Вот твои шашки! -- сказал чей-то голос. -- Кто со мной говорит? -- крикнул Ершешев. -- Я,-- сказал голос. -- Кто ты? -- спросил Ершешев. <14 августа 1940> -------- x x x Один графолог, чрезвычайно любящий водку, сидел в саду на скамейке и думал о том, как было бы хорошо придти сейчас в большую просторную квартиру, в которой жила бы большая милая семья с молоденькими дочерьми, играющими на рояле. Графолога бы встретили очень ласково, провели бы в столовую, посадили бы в кресло около камина и поставили бы перед ним маленький столик. А на столике бы стоял графин с водкой и тарелка с горячими мясными пирожками. Графолог бы сидел и пил бы водку, закусывая её горячими пирожками, а хорошенькие хозяйские дочери играли бы в соседней комнате на рояле и пели бы красивые арии из итальянских опер. <1940> -------- x x x На улицах становилось тише. На перекрёстках стояли люди, дожидаясь трамвая. Некоторые, потеряв надежду, уходили пешком. И вот на одном из перекрёстков Петроградской Стороны осталось всего два человека. Один из них был очень небольшого роста, с круглым лицом и оттопыренными ушами. Второй был чуточку повыше и, как видно, хромал на левую ногу. Они не были знакомы друг с другом, но общий интерес к трамваю заставил их разговориться. Разговор начал хромой. -- Уж не знаю,-- сказал он, как бы ни к кому не обращаясь.-- Пожалуй, не стоит и дожидаться. Круглолицый повернулся к хромому и сказал: -- Нет, я думаю, ещё может придти. <1940> -------- x x x А мы всегда немного в стороне, всегда по ту сторону окна. Мы не хотим смешиваться с другими. Нам наше положение, по ту сторону окна,-- очень нравится. Тут же по этому поводу мы напишем небольшой рассказик. Вот он: Жил был человек, у которого не было чемодана, поэтому наш герой держал свои некоторые вещи в большом глиняном горшке. Но вот однажды случилась с ним такая история: купил он себе подвязки и положил их в горшок, подумав при этом: "пусть полежат себе там, а к пасхе я их надену". Несколько дней спустя герой наш полез в горшок, кажется, за карандашом. Смотрит, а в горшке лежат подвязки. Удивился наш герой и подумал про себя так: "Откуда эти подвязки? Ведь не я же положит их туда! Каким образом они там? Вот ведь история! Пойду-ка я, спрошу соседа". И вот пошёл он к соседу, а сосед в это время ломал подсвечником свою кровать. Петр Иванович (это... <сер. 1930-х> -------- x x x Четыре немца ели свинину и пили зелёное пиво. Немец по имени Клаус подавился куском свинины и встал из-за стола. Тогда три других немца принялись свистеть в кулаки и громко издеваться над пострадавшим. Но немец Клаус быстро проглотил кусок свинины, запил его зелёным пивом и был готов к ответу. Три других немца, поиздевавшись над горлом немца Клауса, перешли теперь к его ногам и стали кричать, что ноги у немца Клауса довольно кривые. Особенно один немец по имени Михель смеялся над кривыми ногами немца Клауса. Тогда немец Клаус показал пальцем на немца Михеля и сказал, что он не видал второго человека, так глупо выговаривающего слова "кривые ноги". Немец Михель посмотрел на всех вопрошающим взглядом, а на немца Клауса посмотрел взглядом, выражающим крайнюю неприязнь. Тут немец Клаус выпил немного зелёного пива с такими мыслями в своей голове: "вот между мной и немцем Михелем начинается ссора". Остальные два немца молча ели свинину. А немец Клаус, отпив немного пива, посмотрел на всех с видом, говорящим следующее: "Я знаю, что' вы от меня хотите, но я для вас запертая шкатулка." июнь 1933 -------- Съезжаются гости Четвёртый гость: Каша подана. Гость с опахалом: Кого поцеловать хозяйку или хозяина? Часоточный гость: Ай батюшки! Я без рукавов! Татьяна Николаевич: Кхэ кхэ, я сегодня утром наболтала муки в рот и чуть-чуть не подавилась. Дядя Воль: Ох молодежь пошла! Хозяин: Идёмте гости на порог есть лепёшки и творог вот вам соль а вот вам грип вот вам гвозди. Я охрип. Гости: Не хотим еды, хотим танцы! Хозяйка: Музыканты! Эть! два! ... три! (Музыканты с размаха прыгают в воду). Хозяйка: Эх, совсем не то вышло. Часоточный гость: Нам что ли выкупаться? Восемь гостей хором: Ну вот тоже в самом деле! Княгиня Манька-Дунька: Я господа вся в веснушках, да, а то была бы красавица... Честное слово! Гость Фёдор: Гхе гхе с удовольствием. Солдат в трусиках: Разрешите вам княгиня Манька-Дунька поднести букет цветов. Гость Фёдор: Или вот этот гребешок. Солдат в трусиках: Или вот эту пылинку. Гости: Тише! тише! слушайте! Сейчас дядя Воль расскажет анегдот. Дядя Воль встав на стул: Прочёл я в одной французской книжке анегдот. Разсказать? Гости: Да -- да! Татьяна Николаевич: Безусловно! Дядя Воль: Одна маленькая девочка несла своей бедной матери пирожок с капустой и с лучком. Пирожок был испечен на чистом сливочном маслице и посыпан тминцем. Гости: Ох хо хо хо хо! Уморил! Дядя Воль: Постойте, это ещё не всё, ещё дальше есть! Подходит к девочке добрый господин и даёт золотую монету и говорит: Вот тебе девочка золотая монета, отнеси её твоей бедной матери. Гости: Ха ха ха! Ловко он её! Дядя Воль: А она представьте и говорит: я прачка. Гости: Ха ха ха! Дядя Воль: А добрый господин достал из кормана рояль. Гости: Ха ха ха ха! Княгиня Манька-Дунька: Ой не могу, зубы даже заболели! Честное слово! Хозяин: Ну пора и по домам. Хозяйка: Досвидание досвидание дорогие гости! Гости: Досвидание досвидание. Вот уйдём и дом подожгём. Хозяйка: Ах ты мать честная! Хозяин: Вот же раз! <1931> -------- x x x Как известно, у Безименского очень тупое рыло. Вот однажды, Безименский стукнулся своим рылом о табурет. После этого рыло поэта Безименского пришло в полную негодность. <август-сентябрь 1934> -------- x x x Как только Иван Яковлевич приблизился к столу, свист прекратился. Иван Яковлевич прислушался и сделал ещё шаг. Нет, свист не повторялся. Иван Яковлевич подошёл к столу и выдвинул ящик. В ящике была только грязная вставочка, которая с гохотом покатилась и стукнулась в стенку ящика. Иван Яковлевич выдвинул другой ящик. В этом ящике ничего не было, и только на дне самого ящика лиловым, чернильным карандашом было написано: "Свиньи". Иван Яковлевич задвинул оба ящика и сел на стул. <сер. 1930-х> -------- x x x Из дыма появляется Кукурузов. Кукурузов: Эй люди! Несите его сюда! Тут, на этом месте произойдёт кровавая расплата. Я ждал этого мгновения без малого четыре года. Час пробил! Играйте трубы! (Вынимает платок и вытирает им вспотевший лоб.) Да, если есть загробная жизнь, то ещё вопрос: всякий ли достоин её. <нач. 1930-х> -------- x x x Миронов завернул в одеяло часы и понёс их в керосинную лавку. По дороге Миронов встретил Головлёва. Головлёв при виде Миронова спрятался за папиросную будку. "Что вы тут стоите?" -- начал приставать к нему папиросник. Чтобы отвязаться, Головлёв купил у папиросника мундштук и коробку зубного порошка. Миронов видел всё это, на чём, собственно говоря, рассказ и заканчивается. ___ Миронов бил Головлёва по морде, приговаривая: "Вот тебе порох, собачий мошенник!" 20 августа <1934> -------- x x x Промокнув от дождя, Сикорский дрожал и стучался в калитку. Ему открыли спустя минут двадцать. Сикорский просился переночевать. Его пустили, но с тем условием, что он уйдёт чуть свет. Чуть свет Сикорский ушёл. И, глядя на восходящее солнце и на траву, Сикорский чувствовал прилив новых сил. <август 1934> -------- x x x В окно влетел маленький кузнечик. Петров стал стаканом ловить этого кузнечика. Петрова салфеткой гнала кузнечика в угол, а сын Ляпунова принёс баночку с клеем и ждал приказания Петровой. <1933> -------- x x x Трактат о красивых женщинах, лежащих на пляже под Петропавловской крепостью, сидящих на Марсовом поле и в Летнем саду и ходящих в столовую Ленкублита писан Даниилом Протопластом. Эпиграф из тигров: "О фы! О фе!" Кра кра краси фаси перекоси. Предмет, предмет, предмет, предмет, предмет, предмет, предмет, предмет, предмет, предмет, предмет, предмет. 1933. Июль -------- x x x Один бывший жандарм после революции стал служить кем-то в редакции в одном из южных городов России. Обыкновенно он был угрюм и молчалив, но иногда он становился в дверях редакции, крестил свои усы и сообщал присутствующим разные интересные вещи. Так например, один раз он сказал: -- В Америке изобрели такую машинку, что её пососёшь, и на едьбу* не тянет. Совсем не тянет. * От слова еда (прим. автора) <июль 1933> -------- x x x Некоторые люди путем эфира могут постигать тайны вышеположенные, но все же в черезвычайно узком аспекте, как например img src=img_11_26.gif Если б вся истина укладывалась бы на линии ав, то человеку дано видеть лишь часть, не далее последней возможности (с). Возможно, путем эфира можно перенести свое восприятие в иную часть мировой истины, например d, но суждение иметь о "виденном" человек вряд ли сможет ибо знать будет лишь две части мира друг с другом не связанные: ас и d. Суждение же может быть лишь путем нароста истины от a к d. В данном же случае возможного (с) охватывая целиком пройденный путь. по поводу нанюхивания Шурки 2 ноября <1926> -------- x x x Прием А. Белого, встречающийся в прозе -- долгождан. Я говорю о том приеме, который не врывается как сквозняк, не треплет скрытый в душе волос милого читателя. О приеме говорю я таком же естественном, как. Достаточно. Уразумение наступит в тот именно момент когда не ждет того читатель. До тех пор он правильно догадывается, но трусит. Он трусит. Об авторе думает он. Автор мог предвидеть все -- как? За этим следует слово, одно (много два) -- и читатель говорит, в пыль забившись скучных метафор, длинных периодов, тупых времен -- пыль. Тут, говорит он себе, так же просто как до начала чтения,-- мысль его прояснилась. Ура скажет читатель. Потом наступает уразумение. То далёко залетает каждый звук, то останавливается прямо в упор -- неожиданно. Можно вздрогнуть. Вышел А. Белый из-под тумана, прояснился и тут же отжил.1 Выражение всего мира -- перекошенной. Ухом вместо рта. Гы над щетиной всхохрилось. Жуть пошла. И в один миг пропало недоверие. Появился тот же Невский, каким знали мы его 25 лет. Дама прошла по Невскому, опять-таки знакомая вся до корней своих. Повернулись мы и трах... нет города. Мысль одна вверх другая под ноги, крест на крест.2 Пустоты да шары, ещё трапеция видна. Жизни нет. Всё. 18 июля 1927. Царское Село 1 Здесь, между двумя абзацами, написано дважды подчеркнутое слово "накрахмален". 2 крест-накрест? -------- x x x Елена Ивановна -- Ну вот, Фадей Иванович все дожди идут. Папаша -- Да не говорите Елена Ивановна, покосы гибнут. Елена Ивановна -- Хорошо нам под крышей сидеть, а вот каково если кто в поле? А? Папаша -- Плохо бездомному страннику, Елена Ивановна -- Вам ещё чаю налить? Папаша -- Плесни ещё полстаканчика. (Пауза). Папаша попил чаю и задремал. Елена Ивановна -- И Ольга чего-то не пишет. Папаша бормочет. Елена Ивановна -- Не пишет и не пишет. Папаша -- Как не пишет? Елена Ивановна -- Ольга, говорю, не пишет. Папаша -- То есть как Ольга? Елена Ивановна -- Да Ольга, что, ты не знаешь Ольгу? Папаша -- Ах, Ольга? Ну и что же она? Елена Ивановна -- Да вот, не пишет, говорю. Папаша -- Ай ай ай. Рахтанов (проходя) -- А Сергей сделал Ольге предложение. (Уходит). Елена Ивановна -- Сергей, да что он! А она? (Папаше). Слышал? Папаша -- Что? Елена Ивановна -- Сергей! Предложение! Папаша -- Ну а он? Елена Ивановна -- Ольге. Папаша -- Что не пишет? Елена Ивановна -- Вступить в брак. Папаша -- Ай ай ай. Елена Ивановна -- Какая пертурбация. Рахтанов -- Коля продавил металлический диван. Вот. Елена Ивановна -- Постой, постой, как же это? Папаша (скоро) -- Ужасно, ужасно, какая катастрофа они продавили металлический диван. Елена Ивановна -- Вот доверь металлический диван, так тотчас и продавить норовят. Рахтанов (проходит и хлопает до и после) -- А Коля во вторник съел дом. Елена Ивановна -- Ну, так и есть. Он 22 мая 1929 -------- x x x Александр Иванович Дудкин: Вот уже 7 часов утра. Петухи давно пропели. Почему я так рано проснулся? Никогда со мной этого не бывало. Но что это с моей головой? Она болит ужасно. Пил я вчера? Нет не пил. Почему же болит голова? Так ни с того ни с сего? Никогда со мной этого не бывало. Попробую скорее встать и умыться. Приятно освежить голову холодной водой. Надо разбудить Пелагею, а то она думает, что я ещё сплю. Ведь надо же было проснуться в этакую рань! Эй Пелагея! (стучит в стену). Пелагея! Пелагея! Чертова баба! Дрыхнет бестолку. Нет возьму что-нибудь тяжелое сапог что ли и буду колотить в стену пока не проснется. Черт возьми! где же сапоги? Как же это понять? Ха ха ха. Пришел, снял их, поставил их тут, а теперь их нет. Ого! Штаны тоже того! Так так так. Да что я в самом деле! огурел что ли? Никогда со мной этого не бывало! Ну ладно, оставим это в покое. Давай мыслить. У меня болит голова. Значит я очень рано встал. То есть у меня болит голова, значит я вчера что-то делал╩ Нет. Я очень рано встал. У меня болит голова. Значит я потерял сапоги. Глупо! Я потерял сапоги -- значит у меня болит голова? Тоже глупо! Ну хорошо: у меня болит голова, значит я сапоги не потерял. Но ведь я же их потерял! Может так: у меня болит голова -- значит я сапоги ни то и не это. Хм. Сложная штука! Стук в дверь. Дудкин -- Кто там? Голос -- Да я, это я. Дудкин -- Кто? Петька? Голос- Ну да, открой скорее! Дудкин -- Сейчас, сейчас. Подожди немного. Голос -- Скорей, скорей, такое расскажу, что ахнешь! Черт подери! такие вещи знаю... Валаамов -- Ты спишь еще? Дудкин -- А час какой, много? Валаамов -- Ссс... много?? К черту время! Ты дурак знаешь... Дудкин -- Что? -- ... ... Ну?.... ...-- Что? Валаамов -- Ты, ты -- вот ты самый богачом стал! Дудкин -- Ну? Валаамов -- Что ну?! Выиграл 200 000! Дудкин -- (стоит молча, глядя на Валаамова). Валаамов -- Что стоишь? Дурак. Одевайся, да бежим в банк. Дудкин -- Мне не во что одеться. Валаамов -- Как не во что одеться? Дудкин -- Я вчера пришел, положил все на стул и нет ничего. Валаамов -- А где же? Дудкин -- Я не знаю. Валаамов -- Вот, черт возьми, выиграл 200 000! Ну идем скорей! Дудкин -- Да во что же я оденусь? Валаамов и Дудкин на авансцене. Валаамов -- Так пойдешь! Дудкин -- Так нехорошо! Валаамов -- Ну мой костюм одевай! Дудкин -- А ты в чем же? Валаамов -- А я в твоем пальто пойду! Дудкин -- Тогда уж лучше мне в пальто идти! Валаамов -- Все равно! Иди ты в твоем пальто. Дудкин -- А ты в своем костюме пойдешь? Валаамов -- А я в своем костюме. Дудкин (заикаясь) <конец 1920-х> -------- x x x портной снял с меня мерку и сшил мне новые синие штаны. Отдел я новые штаны и погнался за бабочкой, но сам попался в рыболовную сеть. сел я на солнышке пообсохнуть, а захотел встать и не могу. стал я кричать и на помощь звать. прибежал портной <1930?> -------- x x x Дорогой мой, купите мне бубенчик. Сейчас посмотрю, хватит ли у меня фиников. А потом купите мне табуретку. Я очень устал. Ну у тогда бегите на станцию и купите мне четырех коней. На которую станцию мне бежать? Лучше всего на правую. Далеко ли до правой станции? Я уже не помню сколько туда шагов. Я пойду туда пешком. Принесите мне люстру и мешок отрубей. Я св <1930 -1933?> -------- x x x Веля -- Меня зовут Веля. Мркоков -- Подожди, это ли надо было сказать? Веля -- Сядем сядем и подумаем. (Мркоков садится и Веля садится). Мроков -- Ну? Веля -- Ты ел сегодня труху? Мркоков -- Я очень обижен. Почему я должен есть труху? Веля -- Я не то хотела сказать. Я хотела сказать: ты видел сегодня паходу? Мркоков -- Как можешь ты так говорить. Ты знаешь ведь, что я редька. Веля -- Редька Мркоков. Вот это странно. Мркоков -- Я был сегодня в магазине там было много огруцов они лежали все в корзине и только восемь на полу Я сосчитал их было восемь и два приказчика Ты веришь или нет? <1930-1931> -------- x x x Сейчас ещё не устоялся наш быт. Еще нет бытового героя. А если он есть, то его ещё не замечает глаз. А если его и замечает глаз, то не узнают его другие. Либо вечно либо невечно. Почти вечно не существует, оно есть простое невечно. Но явление почти невечно возможно, хотя мы отнесем его к вечному. В наших устах оно прозвучит как только могущее совершиться, т.е. вечное, но могущее стать невечным. Как только оно совершится, оно станет нашим уже невечным. Но существует ли несовершившееся? Я думаю в вечном -- да. Приступить хочу к вещи состоящей