ртански - и время завтрака как раз подступало - но после такой ночи ему не хотелось есть. Он встал, разминая мускулы. Данкан Айдахо сидел на низенькой подушке возле двери. Он постарался подавить зевок. Он только что осознал, что за их разговорами промелькнула целая ночь. - Прости меня, Стил, - сказал он. - Я продержал тебя всю ночь. - Прободрствовать целую ночь значит прибавить день к своей жизни, - ответил Стилгар, принимал переданный из-за двери поднос с кофе. Он пододвинул к Айдахо низенькую скамеечку, поставил на нее поднос и уселся напротив гостя. На обоих были желтые одеяния траура, но Айдахо носил одолженную одежду, потому что его зеленый официального цвета мундир Атридесов вызвал резкую неприязнь обитателей Табра. Стилгар разлил горячую темную жидкость из пузатого медного кувшинчика и, пригубив первым, поднял свою чашку, делая знак Айдахо. Старинный обычай свободных: "Это безопасно - я это отведал". Кофе готовила Харах, и приготовлен он был как раз так, как Стилгар больше всего любил: зерна прожарены до розовато-коричневого, еще горячими растерты в тончайший порошок в каменной ступке и сразу же сварены - и добавить щепотку меланжа. Айдахо, вдыхая густой аромат спайса, прихлебывал осторожно, но шумно. Он так и не знал, удалось ли ему убедить Стилгара. Его способности ментата застопорились к началу утра, любые его выкладки заходили в тупик, не увязываясь с неопровержимыми данными, содержавшимися в сообщении Гурни Хэллека. Алия знала про Лито! Знала! И Джавид не мог не быть здесь замешан. - Я должен быть освобожден от наложенных тобой ограничений, - сказал наконец Айдахо, еще раз изложив все доводы. Но Стилгар стоял на своем: - Соглашение о нейтралитете требует от меня вынесения тяжких приговоров. Ганима здесь в безопасности. Ты и Ирулэн здесь в безопасности. Но тебе нельзя отправлять посланий. Получать послания - пожалуйста, но не отправлять их. Я дал свое слово. - Это вообще-то не обращение, подобающее для гостя и старого друга, пережившего вместе с тобой немало опасностей, - сказал Айдахо, отлично помня, что он уже прибегал к этому доводу. Стилгар поставил чашку, аккуратно установив ее на ее место на подносе и не отводя от нее взгляда, заговорил. - Мы, Свободные, не чувствуем вины за те вещи, которые обычно возбуждают подобное чувство в других, - сказал он. И поднял взгляд на лицо Айдахо. "Его нужно заставлять забрать Ганиму и бежать отсюда", - думая Айдахо. Вслух он сказал: - Совсем не в моих намерениях раздувать в тебе бурю вины. - Понимаю, - ответил Стилгар. - Я поднял этот вопрос лишь для того, чтобы подчеркнуть подход к этому нас, Свободных - поскольку именно с этим мы и имеем дело: со Свободными. Даже Алия мыслит как Свободная. - А жрецы? - Они - другое дело, - сказал Стилгар. Они хотят, чтобы люди проглатывали серый ветер греха, и чтобы он безысходно пребывал внутри них. Они хотят, чтобы на фоне грязных пятен была лучше различима их набожность, - говорил ровным голосом, но Айдахо уловил оттенок горечи и подивился, почему эта горечь не может поколебать Стилгара. - Есть старый-престарый трюк автократического правления, - сказал Айдахо. Алии он отлично известен. Хорошие должны чувствовать вину. С вины начинается ощущение неудачи. Хороший автократ создает много возможностей, чтобы население чувствовало себя неудачниками. - Я это заметил, - сухо проговорил Стилгар. - Но ты должен простить меня, если я еще раз тебе напомню, что та, о которой ты говоришь - твоя жена, и сестра Муад Диба. - Она одержима, говорю тебе! - Многие это говорят. Однажды она должна будет подвергнуться испытанию. Тем временем, есть другие соображения, более важные. Айдахо печально покачал головой: - Все, что я рассказал тебе, можно доказать. Связь с Джакуруту всегда проходила через Храм Алии. Там были сообщники для заговора против близнецов. Деньги за межпланетную торговлю червями поступают туда. Все ниточки ведут в палаты Алии, к Регентству. Стилгар покачал головой, глубоко вдохнул: - Это нейтральная территория. Я дал слово. - Так просто не может идти дальше! - запротестовал Айдахо. - Согласен, - Стилгар кивнул. - Алия поймана внутрь круга, и каждый день круг сужается. Это как наш старый обычай иметь много жен. Сразу говорит о мужском бесплодии, - он кивнул на Айдахо вопросительный взгляд. - Ты говоришь, она обманывала тебя с другими мужчинами - "использовала свой секс как оружие", как ты, по-моему, выразился. Тогда тебе открыта совершенно законная и прямая дорога. Джавид здесь, в Табре, с посланиями от Алии. Тебе надо только... - На твоей нейтральной территории? - Нет, вне ее, и пустыне. - А если я воспользуюсь этим как возможностью для побега? - Тебе не предоставится такой возможности. - Стил, я клянусь тебе, Алия одержима. Что мне сделать, чтобы убедить тебя в... - Трудненько такое доказать, - сказал Стилгар. Этим доводом он уже неоднократно пользовался в течение ночи. Айдахо, припомнив слова Джессики, сказал: - Но у тебя есть способы доказать это. - Способ, да, - Стилгар опять покачал головой. - Болезненный, но обратимый. Вот почему я напомнил тебе о нашем отношении к вине. Мы можем освободиться от любой войны, которая могла бы нас погубить - от любой, кроме Суда Одержимости. В этом случае, трибунал, целиком состоящий из наших людей, принимает полную ответственность. - Вы делали это раньше, верно? - Уверен, Достопочтенная Мать не избегала в своих повествованиях историю Свободных, - сказал Стилгар. - Ты хорошо знаешь, что мы делали это раньше. - Я не стараюсь запутать тебя ложью, - откликнулся Айдахо, заметив раздражение в голосе Стилгара. - Это просто... - Ночь была долгой, и вопросы остались без ответов, - сказал Стилгар. - А теперь утро. - Мне должно быть дозволено послать весточку Джессике, - сказал Айдахо. - Это было бы весточкой на Салузу, - ответил Стилгар. - Я не даю вечерних обещаний. Если я даю слово - то буду его держать, вот почему Табр - нейтральная территория. Я не дам тебе заговорить отсюда. Я поклялся в этом всей своей родней. - Алия должна предстать перед вашим Трибуналом! - Возможно. Во-первых, мы должны выяснить, нет ли извиняющих обстоятельство. Неудачи власти, может быть. Или просто невезения. Это может быть делом естественных дурных склонностей, которым подвержены все люди, и даже не одержимые. - Ты хочешь быть уверен, что я не просто оскорбленный муж, ищущий в других исполнителей своей мести, - сказал Айдахо. - Такая мысль приходит в голову другим, но не мне, - ответил Стилгар, улыбнувшись, чтобы убрать заключенное в этих словах жало. - У нас, Свободных, есть своя наука традиции, наш Хадит. Когда мы боимся ментата или Достопочтенную мать, мы обращаемся к хадит. Сказано, что единственный непоправимый страх - эго страх перед своими ошибками. - Леди Джессика должна быть извещена, - сказал Айдахо. - Гурни говорит... - Может, послание пришло и не от Гурни Хэллека. - Ни от кого другого оно не пришло. У нас, Атридесов, есть свои способы проверки достоверности посланий. Стил, не исследуешь ли ты по крайней мере некоторые из... - Джакуруту больше нет, - сказал Стилгар. - Оно было разрушено много веков назад, - он коснулся рукава Айдахо. Да и в любом случае я не могу выделить вооруженных бойцов. Неспокойные времена, угроза кванату... Понимаешь? - он откинулся назад. - Нет, когда Алия... - Алии больше нет, - сказал Айдахо. - Ты так говоришь, - Стилгар отпил еще глоточек кофе, поставил чашку на место. - Оставим это в покое, друг Айдахо. Частенько не бывает нужды отрывать руку, чтобы удалить занозу. "Нельзя ему быть таким наивным", - подумал Айдахо. Но Стилгар вставал на ноги, показывая, что беседа закончена. Айдахо встал на ноги, почувствовал, как у него затекли колени. И ляжки онемели. Когда Айдахо встал, вошел слуга и остановился сбоку. В комнату вслед за ним вошел Джавид. Айдахо одним быстрым движением выхватил свой нож и вонзил его в грудь ничего не ожидающего Джавида. Тот покачнулся назад, лезвие вышло у него из груди. Он повернулся и рухнул ничком. Ноги его взбрыкнули - и он был мертв. - Это чтобы унять сплетни, - сказал Айдахо. Слуга стоял с обнаженным ножом, не зная, как реагировать. Айдахо уже убрал в ножны свой нож, оставив кровавый след на краю своей желтой робы. - Ты опозорил мою честь! - вскричал Стилгар. - Это нейтральная... - Заткнись! - Айдахо бросил разъяренный взгляд на потрясенного наиба. - Ты носишь ошейник, Стилгар! Для Свободного это было одним из трех самых смертельных оскорблений. Стил побледнел. - Ты слуга, - сказал Айдахо. - Ты продаешь Свободных за воду. Это было второе смертное оскорбление, то самое, что разрушило первоначальный Джакуруту. Стилгар заскрежетал зубами, положил руку на криснож. Слуга отшагнул назад от лежащего в дверях тела. Повернувшись спиной к наибу, Айдахо шагнул в дверь, в узкий проход рядом с телом Джавида, и, не оборачиваясь, изверг третье смертное оскорбление: - У тебя нет бессмертия, Стилгар. Ни в одном из твоих потомков нет твоей крови. - Куда ты теперь идешь, ментат? - окликнул Стилгар, когда Айдахо снова двинулся из комнаты. Голос Стилгара был холоден, как ветер с полюсов. - Искать Джакуруту, - все так же, не оборачиваясь, ответил Айдахо. Стилгар выхватил свой нож: - Может быть, я тебе помогу! Айдахо был теперь на выходе из коридора. Не оборачиваясь, он сказал: - Если ты хочешь помочь мне своим ножом, водяной вор, то бей мне пожалуйста в спину. Только так и подобает носящему ошейник демона. Двумя прыжками Стилгар пересек комнату, перемахнул через тело Джавида и настиг Айдахо во внешнем коридоре. Жилистая рука рывком повернула и остановила Айдахо. Стилгар стоял перед ним с обнаженными зубами и с ножом наготове. Его ярость была такова, что он даже не заметил защитную улыбку на лице Айдахо. - Вытаскивай свой нож, погань ментатская! - взревел Стилгар. Айдахо рассмеялся, и резко отвесил Стилгару - сначала левой рукой, потом правой - две жгучие пощечины. С бессвязным скрежетом, Стилгар ударил Айдахо ножом в живот, и направленный внизу вверх нож проник сквозь диафрагму в сердце. Айдахо осел на лезвие и улыбнулся Стилгару, ярость которого растаяла во внезапном шоке. - Две смерти за Атридесов, - просипел Айдахо. - И причина второй не лучше, чем у первой. Он скривился набок, и рухнул лицом на каменный пол. Из его раны растекалась кровь. Стилгар поглядел на свой капающий кровью нож, на тело Айдахо и глубоко и с дрожью вздохнул. Джавид лежал мертвый рядом с ним. И супруг Алии, Чрева Небесного, пал от собственной руки Стилгара. Можно было доказывать, что наиб лишь защищал свою честь, отомстив за поругание своего нейтралитета. Но этим мертвецом был Данкан Айдахо. Ни любые доступные доводы, ни "извиняющие обстоятельства", ничто не могло стереть такого поступка. Даже если в душе Алия это и одобрит, публично она должна будет ответить местью. В конце концов, она - Свободная. Для того, чтобы править Свободными, она должна была ни на йоту от них не отличаться. Только тогда Стилгару пришло в голову, что своей "второй смертью" Айдахо добился именно той ситуации, которой хотел. Стилгар поднял взгляд, увидел потрясенное лицо Харахи, своей второй жены, смотрящей на него из сгрудившейся вокруг толпы. Куда Стилгар ни бросал взгляд - везде налицо было одно и то же выражение: шок и понимание последствий. Стилгар медленно выпрямился, вытер нож о рукав и убрал его в ножны. Обратился к этим лицам, небрежным тоном, сказав: - Идущие со мной должны немедленно укладываться. Поищите людей пригнать червей. - Куда ты уходишь, Стилгар? - спросила Харах. - В пустыню. - Я пойду с тобой. - Конечно, ты пойдешь со мной. И все мои жены пойдут со мной. И Ганима. Достать ее, Харах. Немедля. - Да, Стилгар... немедля, - она заколебалась. - А Ирулэн? - Если пожелает. - Да, мой муж, - она все еще колебалась. - Ты берешь Гани в заложницы? - В заложницы? - он был неподдельно удивлен этой мыслью. - Женщина... - он мягко коснулся носком ноги тела Айдахо. - Если этот ментат прав, я - единственная надежда Гани, - и припомнил затем предостережение Лито: "Остерегайся Алии. Ты должен взять Ганиму и бежать". 56 Вслед за Свободными, все планетологи видят жизнь выражением энергии и ищут основополагающие взаимосвязи. В маленьких кусочках, крохах и частичках, врастающих в общее понимание, расовая мудрость Свободных переводится в новую несомненность. То, что есть у Свободных как народа, может быть у любого народа. Нужно лишь развить чувство энергии взаимосвязей. Нужно лишь наблюдать, как эта энергия пропитывает структуру вещей и строит из этих структур. Харк ал-Ада. Катастрофа Дюны. Это был съетч Тьюка на внутренней губе Ложной Стены. Хэллек стоял в тени каменного столпа, защищавшего высокий вход съетча, дожидаясь, пока находящиеся в съетче решат, дать ли ему убежище. Он поглядел вдаль, на северную пустыню, а затем вверх, на серо-голубое утреннее небо. Здешние контрабандисты были изумлены, узнав, что он, рожденный другой планетой, поймал червя и приехал на нем. Но и Хэллека их реакция изумила не меньше. Так это просто для проворного мужчины, несколько раз видевшего, как это делается. Хэллек опять поглядел на пустыню, серебряную пустыню со сверкающими складами и серо-зелеными полями, где вершила свое чудо вода. Все это внезапно представилось ему необычайно хрупким вместилищем энергии, жизни - всего, чему угрожает резкая перетасовка извечных перемен. Он понял, откуда такая реакция. Контейнеры с мертвой песчаной форелью тащили в съетч для перегонки и извлечения ее воды. Их были тысячи, этих созданий. Они пришли на вытекавшую воду. Вот эта утечка и дала первоначальный толчок мыслям Хэллека. Хэллек поглядел вниз, на поля съетча и границу кваната, более не наполненного драгоценной водой. Он видел дыры в каменных стенах кваната, ободранную каменную облицовку, откуда вода выплеснулась в песок. Кто же проделал эти дыры? Некоторые тянулись метров на тридцать вдоль самых уязвимых секций кваната, в местах, где мягкий песок нисходил к поглощающим воду углубленьицам. В этих-то углубленьицах и кишела форель. Дети съетча убивали ее и собирали. Ремонтные бригады трудились над разбитыми стенами кваната. Другие поливали самые нужные растения минимальным количество оросительной воды. Водный источник гигантского резервуара под ветроловушкой был наглухо закрыт, чтобы вода не текла в разоренный кванат. Работающие на солнечной энергии насосы были отключены. Оросительную воду брали из тающих луж на дне кваната и усердно носили из резервуара съетча. Металлическая рама непроницаемой двери позади Хэллека щелкнула в возрастающей дневной жаре. Словно этот звук направил его глаза, Хэллек посмотрел на самый дальний извив кваната, туда, где бессовестней всего вода источалась в пустыню. Полные надежд на сад, планировщики съетча посадили там особое дерево, которое обречено, если только водный поток не удастся быстро восстановить. Хэллек поглядел на глупый свешивающийся плюмаж ивы, обдираемой песком и ветром. Для него это дерево символизировало новую реальность и его самого, и Арракиса в целом. "Мы оба здесь чужаки". Они уже совещаются в съетче, какое решение им принять, но им могут пригодиться хорошие бойцы. Хорошие мужчины контрабандистам всегда нужны. Хотя Хэллек не питал особых иллюзий. Контрабандисты этого века совсем не те, что приютили его много лет назад, когда он бежал из павших владений своего Герцога. Нет, это была новая поросль, быстро соображающая, как нажиться. Он опять сосредоточил свой взгляд на глупой иве. И подумалось ему, что бури новой реальности могут снести этих контрабандистов и всех их друзей. Могут снести Стилгара с его хрупким нейтралитетом, а вместе с ним и все племена, сохраняющие верность Алии. Все они стали колониалистами. Хэллек видел, как это происходило раньше, отведал горький вкус этого в своем родном мире. Он видел это ясно, припоминая манерность городских Свободных, структуру пригородов, и то, насколько даже в этом закутке контрабандистов стираются безошибочно узнававшиеся черты деревенских съетчей. Деревенские съетчи становились колониями крупных городов. Они научились носить ярмо с мягкой прокладкой, загнанные в него своей жадностью, если не своими суевериями. Даже здесь, особенно здесь, в людях узнавались повадки покоренного населения, а не действительно Свободных. Они были насторожены, скрытны, уклончивы. Любая демонстрация власти становилась предметом ненависти - любая власть: Регентства, Стилгара, их Собственного Совета... "Мне нельзя им доверять", - подумал Хэллек. Печально. Ушли прежние взаимные уступки свободных людей. Старые обычаи свелись к ритуальным словам, их истоки утрачены памятью. Алия хорошо сделала свою работу, карая оппозицию и награждая за помощь, наугад тасуя силы Империи, скрывая главные элементы ее имперской власти. Шпионы! Великие боги, у нее наверняка есть шпионы! "Если Свободные останутся в спячке, она победит", - подумал он. Дверь позади него скрипнула и открылась. Вышел служитель съетча, по имени Мелидес: коротышка, с телом, похожим на тыкву и переходившим в тоненькие ножки, уродство которых лишь подчеркивал стилсьют. - Ты пришли, - сообщил ему Мелидес. И что-то хитрое и лицемерное послышалось Хэллеку в интонациях этого голоса - вполне достаточно, что Хэллек понял: убежище ему здесь - только на короткий срок. "Только до тех пор, пока я не угоню один из их топтеров", - подумал он. - Моя благодарность Совету, - произнес он. И подумал о Эзмаре Тьюке, в честь которого был назван этот съетч. Эзмар, давно павший в результате предательства, перерезал бы горло этому Мелидесу, едва взглянув на него. 57 Любая тропа, сужающая будущие возможности, может стать смертельной ловушкой. У людей нет ниточки для дороги через лабиринт - они видят лишь безбрежный горизонт, наполненный уникальными возможностями. Узкой точке зрения лабиринта следует быть привлекательной лишь для тех созданий, у которых нос засунут в песок. Сексуально производимые уникальности и различия - защита жизни пространств. Руководство Космического Союза. - Почему я не испытываю скорби? - Алия адресовала этот вопрос в потолок своего маленького приемного покоя, помещения, которое она могла пересечь за десять шагов в одном направлении и за пятнадцать шагов в другом. В нем были два высоких и узких вида, смотревшие за крыши Арракина на Защитную Стену. Был уже почти полдень, солнце так и выжигало плато, на котором был построен город. Алия опустила взгляд на Бура Агарвиса, бывшего Табрита, а теперь служителя Зии, руководившей Храмовой стражей. Агарвис принес известия о том, что Джавид и Айдахо мертвы. Вместе с ним вошла толпа лизоблюдов, служителей и стражей, и еще больше их толпилось снаружи, показывая, что им уже известно сообщение Агарвиса. Дурные новости быстро доходят на Арракисе. Невысок он был, этот Агарвис, с лицом, слишком круглым для Свободного, почти инфантильным в своей округленности. Он был из той новой поросли, что достигла упитанности водой. Алии он виделся словно бы расщепленным на два облика: один - с серьезным лицом и непроницаемыми глазами цвета индиго, озабоченная складка у рта, а другой - чувственный и уязвимый, возбуждающе уязвимый. Ей особенно нравилась пухлость его губ. Хотя еще и полдня не наступило, Алия в потрясенном молчании вокруг ощутила нечто, говорившее о закате. "Айдахо бы следовало умереть на закате", - сказала она себе. - Как же так вышло, Бур, что ты приносишь мне эти новости? - спросила она, и отметила, как бдительное и живое выражение появилось на его лице. Агарвис постарался сглотнуть и заговорил хриплым голосом, более напоминающим шепот. - Я поехал с Джавидом, вы помните? И когда... Стилгар отослал меня к вам, он велел мне передать вам, что я несу вам его конечное повиновение. - "Конечное повиновение"? - окликнула она. - Что бы это значило? - Не знаю, леди Алия, - взмолился он. - Объясни мне еще раз, что ты видел, - приказала она, и подивилась, какой же холод пробирает ее кожу. - Я видел... - он нервно качнул головой, поглядел в пол перед Алией. - Я видел Святого Супруга мертвым на полу центрального прохода, а Джавид лежал неподалеку в боковом проходе. Женщины уже готовили их для Хуануи. - И Стилгар вызвал тебя туда? - Верно, миледи. Стилгар послал Модибо, Склоненного, своего рассыльного в съетче. Модибо меня ни о чем не предупредил. Он просто сказал, что Стилгар хочет меня видеть. - И ты видел тело моего мужа там на полу? Он стрельнул взглядом в ее глаза и опять посмотрел в пол перед тем, как кивнуть: - Да, миледи. И Джавид, мертвый, рядом. Стилгар сказал мне... сказал мне, что Святой Супруг убил Джавида. - А моего мужа, ты говоришь, Стилгар... - Он собственным устами мне это сказал, миледи. Стилгар сказал, что он сделал это. Он сказал, Святой Супруг искушал его ярость. - Ярость, - повторила Алия. - А как? - Он не сказал. И никто не сказал. Я спрашивал, но никто не сказал. - И вот тогда тебя отправили ко мне с этими новостями? - Да, миледи. - Ты там ничего не мог сделать? Агарвис облизнул тубы перед тем, как ответить: - Стилгар приказал, миледи. Это его съетч. - Понимаю. И ты во всем подчинялся Стилгару. - Во всем, миледи, пока он не освободил меня от моих обязательств. - Ты имеешь в виду, когда ты был отправлен со своим поручением? - Теперь я подчиняюсь лишь вам, миледи? - Да, правда? Скажи мне, Бур, если я прикажу тебе убить Стилгара, твоего старого Наиба, ты это сделаешь? Он встретил ее взгляд с крепнущей твердостью: - Если ты прикажешь, миледи. - И я приказываю. Ты не имеешь представления, куда он направился? - В пустыню, это все, что я знаю, миледи. - Скольких людей он взял с собой? - Может быть, с половину боеспособных. - И Ганима и Ирулэн с ним! - Да, миледи. Остались обремененные своими женщинами, своими детьми и своими пожитками. Стилгар предоставил каждому свободный выбор - идти с ним или быть освобожденным от крепости. Многие предпочли быть освобожденными. Они будут выбирать нового наиба. - Я им выберу их нового наиба! И им станешь ты, Бур Агарвис, в тот день, когда ты принесешь мне голову Стилгара. Агарвис мог принять выбор поединком. Такое в обычаях Свободных. Он сказал: - Как прикажешь, миледи. Какие силы я могу... - Поговори с Зией. Я не могу дать тебе много топтеров, они нужны повсюду. Но бойцов ты получишь достаточно. Стилгар опозорил свою честь. Многие с радостью пойдут вместе с тобой. - Тогда, я этим займусь, миледи. - Погоди! - она с секунду его изучала, размышляя, кого бы послать для надзора за этим уязвимым младенцем. За ним следует как следует следить, пока он не докажет свою благонадежность. Зия сообразит, кого послать. - Мне можно идти, миледи? - Нет, еще не уходи. Я должна обсудить с тобой лично и в подробностях твой план по захвату Стилгара, - она подняла руку к лицу. - Я не буду скорбеть, пока ты не осуществишь мою месть. Дай мне несколько минут прийти в себя, - она опустила руку. Одна из моих служительниц тебя проведет, - она подала незаметный знак рукой одной из служительниц и шепнула Шалусе, своей новой камер-даме. - Вымойте его и надушите, прежде, чем привести. Он пахнет червем. - Да, госпожа. Затем Алия отвернулась, изображая печаль, которой не чувствовала, и выбежала в свои личные апартаменты. Там, в спальне, она с грохотом захлопнула дверь, выругалась и топнула ногой. - Проклятье этому Данкану! Почему? Почему? Почему? Она ощущала, что это была осознанная провокация Айдахо. Он убил Джавида и раздразнил Стилгара. Это свидетельствовало, что он знал о Джавиде. И все вместе выглядело посланием от Данкана, его прощальным жестом. Она топала ногой опять и опять, в ярости кружа по спальне: - Проклятье ему! Проклятье ему! Проклятье ему! Стилгар перешел к мятежникам, и Ганима с ним. И Ирулэн тоже. "Проклятье им всем!" Ее топнувшая нога наткнулась на что-то металлическое - очень болезненно. Вскрикнув от боли, она поглядела вниз, ища, обо что ушибла ногу, и обнаружила металлическую пряжку. Она схватила пряжку - и окаменела, от одного вида ее на своей ладони. Это была старая пряжка, одна из тех, из платины и серебра, настоящих изделий Келадана, которыми некогда Герцог Лито Атридес I наградил своего мечевластителя, Данкана Айдахо. Она много раз видела ее на Данкане. А теперь Данкан бросил ее здесь. Пальцы Алии судорожно стиснули пряжку. Данкан бросил - ее здесь, когда... когда... Слезы брызнули у нее из глаз, пересилив все ее воспитание Свободной. Рот ей свела окоченелая гримаса, и она почувствовала начало прежней битвы внутри ее черепа, битвы, распространившейся по телу вплоть до кончиков пальцев рук и ног. Она стала двумя людьми в одном теле, и один из обитателей смотрел на эти телесные корчи с изумлением, а другая - охотно уступила огромной боли, разлившейся в нее в груди. Слезы теперь свободно текли у нее из глаз, а Тот, Изумленный, внутри нее брюзгливо вопрошал: "Кто плачет? Кто это плачет? Кто сейчас плачет?" Но ничто не останавливало слез, и она, рухнув на кровать и свернувшись на ней, ощутила, как боль словно прожигает ее грудь. А нечто так и продолжало вопрошать в полном изумлении: "Кто плачет? Кто это..." 58 Этими деяниями Лито II устранил себя из эволюционной последовательности. Он сознательно себя отсек, утверждая: "Быть независимым есть быть устранившимся". Близнецы смотрели на память шире, чем на измерительный процесс, то есть, на способ определения своего расстояния от человеческих истоков. Это оставлено было Лито II совершить эту дерзость постижения, что подлинное творение независимо от своего творца. Он отказался заново включиться в эволюционную последовательность, утверждая: "И это тоже уводит меня все дальше и дальше от человечества". Он видел сложности этого: в жизни не может быть действительно замкнутых систем. Харк ал-Ада. Святая метаморфоза. Птицы жадно охотились за насекомыми, кишмя кишевшими в сыром песке за разломанным каналом: попугаи, сороки, сойки. Прежде здесь был джедида, последний из новых городов, построенный на фундаменте обнажившегося базальта. Теперь он был покинут. Ганима, пользовавшаяся утренними часами для того, чтобы изучать местность за естественной растительностью заброшенного съетча, уловила движение и увидела пеструю ящерку гекко. До того пролетел дятел джила, гнездившийся в глинобитной стене джедиды. Она-то думала об этом как о съетче, но на самом деле это оказалось собранием низких стен, сделанных из закаленного глинобитного кирпича и окруженных посадками, сдерживающими дюны. Находилось это внутри Танцеруфта, шестьюстами километрами южнее Хребта Сихайя. Без человеческих рук, поддерживавших съетч в порядке, он уже начал таять в пустыне, его стены разрушались песчаными ветрами, секущими как наждак, его растения умирали, его плантация потрескалась под палящим солнцем. И все же песок за разрушенным каналом оставался влажным, свидетельствуя, что приземистая глыба ветроловушки все еще работают. За месяцы после бегства из Табра, беглецы обращались за защитой к нескольким таким местам, которые Демон Пустыни сделал необитаемыми. Ганима не верила в Демона Пустыни, хотя нельзя было отрицать наглядного доказательства канала, кем-то разрушенного. Случайно до них дошла весточка из северных поселений, переданная через встречавшихся им мятежных охотников за спайсом: несколько топтеров - некоторые говорили, более шести - совершают разведывательные полеты, ища Стилгара, но Арракис велик и пустыня дружелюбна к беглецам. По сообщениям, существовала группа поиска и уничтожения, которой поручено было найти отряд Стилгара, но эти силы, возглавляемые бывшим Табритом Буром Агарвисом, имели и другие обязанности и часто отзывались в Арракин. Мятежники рассказывали, что между ними и отрядами Алии происходит мало сражений. Беспорядочные погромы Демона Пустыни сделали первой заботой Алии и наибов охрану населенных мест. Даже контрабандисты пострадали, но о них рассказывали, что они рыщут по пустыне в поисках Стилгара, ради цены, назначенной за его голову. Стилгар привел свой отряд в джедиду накануне, как раз перед наступлением тьмы, пользуясь своим старым носом Свободного, безошибочно чующим влагу. Он пообещал, что скоро они двинутся на юг, к пальмам, но отказался назначить дату выхода. И, хотя за его голову была назначена такая цена, на которую можно купить целую планету, Стилгар казался счастливейшим и беззаботнейшим из людей. - Это хорошее место для нас, - сказал он, указывая на все еще функционирующую ветроловушку. - Наши друзья оставили нам немного воды. Их отряд был теперь маленьким, всех вместе шестьдесят человек. Старики, больные и совсем юные были тайком доставлены на юг, в пальмы, и рассредоточены там среди семей, которым можно доверять. Остались только самые стойкие, и у них было много друзей и на севере, и на юге. Ганима подивилась, почему Стилгар отказывается обсуждать то, что происходит с планетой. Разве ему не видно? Каналы сокрушаются, Свободные оттесняются назад к тем южным и северным границам, что очерчивали некогда пределы их владений. Движение это - наверняка проявление того, что вершится в самой Империи. Состояние одной зеркально отражало состояние другого. Ганима запустила руку под воротник своего стилсьюта и ослабила его. Несмотря на тревоги, она чувствовала себя здесь замечательно вольной. Внутренние жизни больше ее не преследовали, хотя она ощущала порой, как их памяти проникают в ее сознание. Она знала, из этих воспоминаний, какой пустыня была прежде, до экологического преображения. С того начать, она была суше. Непочиненная ветроловушка функционировала до сих пор, потому что воздух был влажен. Многие создания, некогда чуравшиеся пустыни, теперь рискнули в ней поселиться. Многие в отряде отмечали, как расплодились дневные совы. Да вот, прямо сейчас Ганиме видны муравьеды, подпрыгивающие и пританцовывающие среди линий насекомых, кишащих в сыром песке в конце разрушенного канала. Можно даже найти нескольких барсуков, а вот мышей-кенгуру просто не сосчитать. Новыми Свободными правил суеверный страх, и Стилгар был не лучше остальных. Эта джедида была возвращена пустыне после того, как канал был разрушен в пятый раз за последние одиннадцать месяцев. Четыре раза они отремонтировали его после разрушительных налетов Демона Пустыни, затем у них не осталось излишка воды, чтобы рисковать еще одной ее потерей. То же самое происходило со всеми джедидами, и со многими старыми съетчами. Каждые восемь из девяти новых поселений были покинуты. Многие старые съетчи были перенаселены так, как никогда не бывали. И в то время, как пустыня вступала в эту новую фазу, Свободные обращались на прежнюю стезю. Во всем они видели знаменья. Червей стало очень мало. Кроме как в Танцеруфте? Это суд Шаи-Хулуда. Видели мертвых червей - без всяких признаков, отчего они умерли. Они быстро после смерти превращались в пыль пустыми, но Свободных наполняло ужасом, когда они наталкивались на этих разрушающихся громадин. Отряд Стилгара наткнулся на такую тушу в прошлом месяце, и им понадобилось четыре для, чтобы избавиться от неприятного ощущения. От червя разило прокисшим и ядовитым разложением. Его рассыпающееся тело сидело на огромном спайсовом выбросе, спайс по большей части пропал. Ганима отвернулась от кваната и поглядела назад на джедиду. Прямо перед ней была разрушенная стена, некогда защищавшая муштамалу, небольшой прилегающий садик. Она обследовала все место, подчиняясь собственному неуемному любопытству, и нашла запас плоского и пресного спайсовом хлеба в каменном коробке. Стилгар уничтожил этот хлеб, сказав: "Хорошую еду Свободный никогда не оставит". Ганима заподозрила тогда, что он ошибается, но это не стоило ни споров, ни риска. Свободные менялись. Некогда они свободно перемещались по бледу, влекомые собственными нуждами: вода, спайс, торговля была для них сигналом тревоги. Но жизнь животных. Активация жизни пошла теперь в странных новых ритмах, в то время как большинство Свободных сгрудились в своих старых пещерах-лабиринтах под тенью северной Защитной стены. Редкостью стали в Танцеруфте охотники за спайсом, и только отряд Стилгара продвигался по старым путям. Она доверяла Стилгару и его страху перед Алией. Ирулэн теперь лишь подкрепляла его доводы, обратясь к причудливым размышлениям Бене Джессерит. Но на далекой Салузе до сих пор жил Фарадин. Однажды обязательно наступит день, который станет для и его судным днем. Ганима поглядела на серебристо-серое утреннее небо, мысленно ища ответ. Откуда же найти помощь? Где кто-нибудь, кто будет ее слушать, когда она поведает, что она видела, что происходит вокруг них? Леди Джессика на Салузе, если верить сообщениям. А Алия - она стоит на пьедестале, заботясь только о том, чтобы выглядеть грандиозной, и в то же время все больше и больше теряет связь с реальностью. Гурни Хэллека нигде не найти, хотя отовсюду сообщают, что его видели. Проповедник где-то укрылся, его еретические проповеди - лишь тускнеющая память. И Стилгар. Она поглядела через сломанную стерегу туда, где Стилгар помогал чинить резервуар. Стилгар упивается своей ролью блуждающего огонька пустыни, цена за его голову ежемесячно возрастает. Ничто больше не имеет смысла. Ничто. Кто этот Демон Пустыни, это создание, способное разорять каналы, словно они - лживые идолы, которые должны быть заброшены в песок? Был ли это блуждающий червь? Была ли это третья сила в мятеже - много людей? Никто не верил, что это червь. Вода бы убила любого червя, рискнувшего напасть на канал. Многие Свободные считали, что Демон Пустыни был на самом деле революционным отрядом, стремящимся свергнуть Махдинат Алии и вернуть Арракис на прежние пути. Верившие в это говорили, что такое будет во благо. Избавиться от этих жадных апостольских когорт, не занятых почти ничем, кроме созерцания собственной посредственности. Вернуться к истинной религии, которой отдал себя Муад Диб. Глубокий вздох потряс Ганиму. "Ах, Лито", - подумала она. - "Я почти рада, что ты не живешь и не видишь этих дней. Я бы сама к тебе присоединилась, но я - еще неокровавленный нож Алия и Фарадин. Фарадин и Алия. Ее демон - старый Барон, и этого нельзя позволять". Из джедиды вышла Харах, подошла к Ганиме твердо меряющим песок шагом. Остановясь перед Ганимой, она спросила: - Что ты делаешь здесь одна? - Это странное место, Харах. Нам следует его покинуть. - Стилгар дожидается здесь встречи кое с кем. - Да? Он мне не говорил. - А с чего ему все тебе рассказывать? Маку? - она хлопнула по меху с водой; вздувавшемуся у Ганимы на животе. - Ты что, взрослая женщина, чтобы быть беременной? - Я бывала беременной так много раз, что их и не сосчитать, - ответила Ганима. - Не играй со мной в эти игры взрослого с ребенком! От злобы в голосе Ганимы Харах отступила на шпаг. - Вы - компания дураков, - продолжала Ганима, взмахом руки охватывая джедиду и деятельность Стилгара и его людей. - Мне бы никогда не следовало идти с вами. - Ты была бы уже мертва, если б не пошла. - Может быть. Но вы не видите того, что прямо у вас под носом! С кем это Стилгар дожидается встречи? - С Буром Агарвисом. Ганима воззрилась на нее. - Он будет тайно доставлен сюда друзьями из съетча Красное Ущелье, - пояснила Харах. - Игрушечка Алии? - Его повезут с завязанными глазами. - И Стилгар в это верит? - Бур попросил о переговорах. Он согласился на все наши условия. - Почему мне об этом не сказали? - Стилгар знал, что ты выступишь против этого. - Выступлю против... Это безумие! Харах насупилась: - Не забывай, что Бур... - Он - СЕМЬЯ! - огрызнулась Ганима. - Он внук кузины Стилгара. Знаю. И Фарадин, чью кровь я однажды пущу - мой не менее близкий родственник. По-твоему, я оставлю свой нож в ножнах? - Мы получили дистранс. За ними никто не следует. Ганима тихо проговорила: - Ничего хорошего из этого не выйдет, Харах. Нам надо немедля отсюда удалиться. - У тебя было знаменье? - спросила Харах. - Этот мертвый червь, которого мы видели! Был он... - Запихай это в свое чрево, и пусть это родится где-нибудь в другом месте! - рассвирепела Ганима. - Мне не нравятся ни эта встреча, ни это место. Разве этого недостаточно? - Я скажу Стилгару, что ты... - Я сама ему скажу! - и Ганима широким шагом прошла мимо Харах, которая вслед ей сделала "рожки червя", чтобы отогнать зло. Но Стилгар только рассмеялся над страхами Ганимы и велел ей идти собирать песчаную форель, словно она была одной из детей. Она сбежала в один из заброшенных домов джедиды и скорчилась в углу, лелея свой гнев. Хотя, чувство гнева быстро прошло - она ощутила оживление среди внутренних жизней и припомнила чью-то присказку: "Если мы сможем все остановить, то все пойдет как мы планируем". "Что за странная мысль". 59 Но она не могла припомнить, кто же это сказал. Муад Диб был лишен наследства, и говорил он от лица лишенных наследства всех времен. Он возмутился вопиющей несправедливостью, отделяющей личность от того, во что она приучена верить, от того, что по праву должно к ней перейти. Харк ал-Ада. Анализ махдината. Гурни Хэллек сидел на круче Шулоха, его бализет лежал рядом с ним на коврике из спайсового волокна. Замкнутая котловина внизу была полна рабочими, сажающими урожай. Песчаный спуск, по которому Отверженные заманивали червей на спайсовый след, был перегорожен новым кванатом, и новые посадки укрепляли его. Было почти уже время полуденной трапезы, и Хэллек находился на круче больше часа. Он искал уединения, чтобы подумать. Люди внизу усердно трудились, но все, им видимое, было работой меланжа. Личная оценка Лито была такова, что производство спайса скоро упадет и стабилизируется на одной десятой своего пика в годы Харконненов. Пакеты с едой по всей империи вдвое возрастали в цене при каждом новом объединении. Говорили, семье Мегулли было уплачено за половину планеты Новебрунс триста двадцать один литр спайса. Отверженные трудились как понукаемые дьяволом - и, возможно, так оно и было. Перед каждой трапезой они обращались лицом к Танцеруфту и молились воплощению Шаи Хулуда. Так им виделся Лито и, их глазами, Хэллек видел будущее, где их веру разделит почти все ч