естранцы. Вместо того чтобы стать опорой государства, они ослабляли его военную мощь. - Удалось ли пану Мрозовицкому выяснить что-нибудь в Мазовше? - спросил непонятно зачем Потоцкий, который уже знал о положении дел из письменного донесения Мрозовицкого. - Правда, я затратил много времени, ваша милость, но зато мне удалось досконально изучить положение военных дел у магнатов. И прямо скажу - для Речи Посполитой нет никакой пользы от воеводских войск. Да, каким-то чудом там вдруг оказался еще и пан Самойло Лащ... - Не чудом оказался, а послан мной, пан полковник. Я вынужден был выслать его туда после досадной неудачи с Хмельницким в Чигирине. Пан Самойло Лащ, к сожалению, нарушил военную дисциплину, настолько обесславил себя, что держать его там больше нельзя. До тех пор покуда не поручат ему настоящее военное дело, он будет пьянствовать, развратничать, умножая и дальше свои позорные баниции и инфамии. - Как досадно... Satur na twarz Rzeczypospolitej. - К сожалению, Satur еще пригодится королевским войскам. Но я вызвал вас, пан Мрозовицкий, по весьма неотложному делу. - Снова неотложное дело? Неужели война в Европе угрожает и нашей стране? - Да, угрожает, пан полковник. Нам на Украине сейчас нужны именно такие полковники, как вы. Кажется, вы когда-то стремились туда, не так ли? Сейчас мы должны направить Корсуньский полк в Кодацкую крепость, чтобы сменить там казаков Черкасского полка. Часть корсуньских казаков поведет полковник в Кодак, а вас я назначаю наказным атаманом оставшихся в Корсуне реестровых казаков. В Чигирин для усиления гарнизона жолнеров я направил ротмистра Ежи Скшетуского. Вы, пан Станислав, должны завтра же выехать в Корсунь. Дело неотложное! И прошу пана полковника... - Прибыл полковник Станислав Хмелевский! - вдруг доложил маршалок дома, заставив коронного гетмана вздрогнуть от неожиданности. 4 Хмелевский уже успел прийти в себя после тяжелой и спешной поездки на Запорожье. Возвращаясь, он имел возможность проанализировать обстановку, сложившуюся после бегства Хмельницкого. Хмелевский уважал Хмельницкого, как друга своей юности. И хорошо знал его свободолюбивую, упрямую натуру. Но только ли для самозащиты он так охотно принимает на днепровские острова свободных воинов с Украины? Во время дружеской беседы с Хмелевским Богдан сообщил ему о том, что "их собралось уже, пожалуй, на два полка". Почему именно на два, а не просто полк с пятью или несколькими сотнями? В большом кабинете коронного гетмана Хмелевский увидел задумавшегося полковника Мрозовицкого. Он знал, что не только королевские гусарские полки стараются заполучить себе Мрозовицкого. Представители четырех казачьих полков приезжали к коронному гетману с просьбой назначить его в их полк. Среди них были и корсуньские казаки. - Привет и уважение полковнику-рубаке Мрозовицкому, как называют вас украинские казаки, - дружески поздоровался Хмелевский. - Морозом-Морозенком уже окрестили пана приднепровские казаки... Коронный гетман Николай Потоцкий, услышав приветствие Хмелевского, улыбнулся и одобрительно кивнул головой. У Хмелевского тотчас поднялось настроение. Значит, коронный гетман в хорошем расположении духа и с ним можно говорить откровенно. - Пану Хмелевскому придется сегодня же доложить его величеству королю о своем разговоре с Хмельницким, - начал Потоцкий. - Король собирается выехать как будто бы в Белоруссию. Пан полковник должен успеть встретиться с ним до отъезда. Его величество король, возможно, и не пригласит меня, коронного гетмана, на эту аудиенцию. Поэтому прошу пана Хмелевского доложить мне о положении дел на Украине, чтобы нам вместе подумать, как разумнее, так сказать, изложить королю о развертывающихся там грозных событиях. Подчеркиваю - грозных, ибо, как я понимаю, они для шляхты не предвещают ничего хорошего. - А стоит ли, ваша милость пан коронный гетман, так преувеличивать? - спросил Станислав Хмелевский, удивленно пожимая плечами. - Пан считает наши дела блестящими? - Не совсем блестящими, уважаемый пан гетман. Ведь обеспечение мира на границах и безопасность нашего государства являются делом первостепенной важности для нашего правительства. А полковник Хмельницкий прежде всего, надо думать, заботится о своей собственной безопасности. - Заботится о собственной безопасности или угрожает государственной? Ведь это он подстрекает казаков реестровых полков к неповиновению... - Казаки, возглавляемые преследуемым полковником, конечно, собираются вокруг него не для забав. Об этом нам, воинам, следует хорошо помнить! Хмельницкий, очевидно, будет опираться на них, если мы станем настаивать на его казни. К счастью, пока что все зависит от нас самих... Мне также ясно, что Хмельницкий не ради шутки уговаривает реестровых казаков отказаться от государственной службы. Да, действительно подстрекает. Если мы попытаемся схватить его на островах, он будет защищаться изо всех сил. Поэтому я думаю, что ваша милость всесторонне обсудит с королем, как поступить с ним. - А более конкретно? - Не понял, ваша милость... - Хочу услышать мнение полковника о том, следует ли Короле вести переговоры с банитованным или поручить нашим вооруженным силам языком оружия вести этот принципиальный разговор с изменником? - В момент ссоры с полковником Хмельницким, ваша милость, разговаривать с ним языком оружия было бы большой ошибкой. Ведь так называемая измена его - это не что иное, как досужий домысел пана Пшиемского, который лопнул, как мыльный пузырь. Хмельницкий категорически отбрасывает какое бы то ни было обвинение в измене, а значит, он со всей решительностью будет защищать свою честь. Да и король, кажется, не верит в виновность своего протеже. - О, вижу, пан полковник вернулся с Украины совсем перепуганным. Ну что же, придется нам с вами поспорить у короля... - Нет, у короля, ваша милость пан коронный гетман, я, воин, спорить не буду! Королю виднее, он верховный хранитель наших законов. - Так пан полковник сводит роль коронного гетмана к простому исполнителю воли короля? - Ваша милость, прошу прощения, тоже жолнер Короны в короля... - Позволите ли вы мне высказать свое мнение по поводу вашего спора? - спросил Мрозовицкий, поднявшийся с кресла. Он видел, что следует ему вмешаться в этот горячий спор двух воинов, переходящий в ссору! Ему нравилась принципиальность Хмелевского, и его удивляла заносчивость коронного гетмана. Потоцкий оглянулся так, словно ждал удара, готовый дать достойный ответ. Но что ответишь? Полковник лишь просит разрешить ему высказать свое мнение. - Прошу пана, - процедил сквозь зубы Потоцкий. - В воеводствах распространяются упорные слухи о восстании хлопов на Подольщине. Около трех тысяч вооруженных людей объединились вокруг Кривоноса. А его сын, недавно возвратившийся из Франции, собрал в Европе целый полк казаков и, говорят, намеревается объединиться с Иваном Богуном. В лесах вокруг Роси, что за Белой Церковью, группируются воины Вовгура. Поговаривают и о черкасских казаках, взбунтовавшихся на Запорожье. Сумеет ли справиться с ними полковник Вадовский, опираясь лишь на сотню поляков, служащих в его полку?.. На все это не следует закрывать глаза, оценивая силы Хмельницкого. Ведь именно Хмельницкий сделал атаманом этого загадочного сына Кривоноса. А действующие на Подольщине Кривонос и Богун - его побратимы! Мне кажется, что, докладывая королю, надо учитывать это обстоятельство. Осмотрительность воина - это то же оружие, уважаемые панове! В такой сложной обстановке пренебрегать ею было бы безумием... 5 До сих пор личное счастье обходило стороной подстаросту Чаплинского. Но на шестом году своего безнадежного вдовства он похитил в разрушенном гнезде Хмельницкого в Субботове девушку. Такую прекрасную, что все соседи завидуют! - Что же ты сидишь взаперти, моя голубка? - с упреком говорил он Гелене. - Подумаешь, какое диво замкнутая дверь! Пан Богдан рассказывал, что молодые файные турчанки всю жизнь сидят в своих сералях, не показываясь на бесстыжие глаза мужчин... - Дразнишь меня, Геленка? А вон соседи уже говорят, что ты живешь со мной невенчанная... - Пусть привыкают, уважаемый пан Данило. После венца перестанут удивляться. Гелена теперь не столько радовала вдовца своим согласием на брак с ним, сколько поражала ежедневной отсрочкой их свадьбы. Побег Хмельницкого являлся для нее интересным приключением, и разговор об этом она сводила к шутке. - Теперь пану Данилу и впрямь нечего спешить. Сколько времени уже живу в его доме, согласилась обвенчаться с ним, соседи об этом знают... Но дверь в свою комнату Гелена всегда держала на замке. Однажды во время такого разговора Чаплинского со своей невестой приехал к нему молодой гусарский ротмистр Ежи Скшетуский. На просторном подворье подстаросты стояло около десятка оседланных коней. От разгоряченных быстрой ездой лошадей поднимался пар, гусары, разминаясь, ходили по двору, размахивая руками, чтобы согреться. Молодой ротмистр передал своего коня джуре, черкасскому казаку Дорошу, и, разминаясь, направился к дому подстаросты. Дворовый казак едва успел опередить ротмистра Скшетуского, чтобы предупредить хозяина. - К пану подстаросте прибыл пан гусарский ротмистр!.. - сообщил казак хозяину дома. В другое время Чаплинский поспешил бы во двор, встречать непрощеного, но желанного гостя. Ежи Скшетуский был его сообщником в ловле Хмельницкого и обещал, ссылаясь на коронного гетмана, всяческую поддержку в укреплении его положения в Чигирине. Но такой ранний гость, именно в тот момент, когда Чаплинский разговаривал сквозь запертую дверь со своей будущей женой, помешал ему. Вот уж, право, непрошеный гость хуже татарина. - Иду! - сердито ответил Чаплинский дворовому казаку. - Рад видеть пана уже хлопочущим в такую рань по хозяйству! - воскликнул бойкий ротмистр, ступив на порог. - Хозяйствуем! - в тон ему ответил Чаплинский. - Матка боска, в такую стужу пан ротмистр отважился в дальнюю дорогу верхом! Не татары ли снова напали, пан Ежи? - Почти татары, уважаемый пан! Весть о побеге Хмельницкого привела в ярость коронного гетмана, и он срочно послал меня разведать, что здесь у вас происходит. Что у вас слышно об этом проклятом беглеце? Здесь на Приднепровье находится и мой отец в качестве посла его величества короля. Удивляюсь, пан подстароста: как это могло случиться, где была стража?.. - Все из-за несогласованности, уважаемый пан ротмистр. Да, из-за несогласованности и многоначалия в решении таких важных государственных дел. Как вам уже известно, наш полковник Кричевский тоже в этом посольстве, хотя было бы лучше, если бы там вместе с полковником Хмельницким находился пан Пешта. Такая неразбериха произошла, уважаемый пан Ежи!.. Как хорошо, что вы приехали сейчас. А то уж и я собирался немедленно выехать к его милости пану Николаю... - Пан коронный гетман почти в отчаянии отправился в Варшаву. Он хочет перехватить королевского посла пана Хмелевского. А здесь такое смятение... - Говорят, будто бы пан Владислав... его величество король упорно защищает здрайца [изменника (польск.)] Хмельницкого. Не понимаю, уважаемый пан, зачем тратить столько энергии на одного ненадежного человека! Бездельники в хуторах надеются, что его величество король сам переселится на южную границу, чтобы добиться единства народов Речи Посполитой. - Пан подстароста лучше бы не прислушивался ко всякой болтовне хлопов. Кроме короля в стране есть еще и урожденная шляхта, пользующаяся правом вето в сейме, и войско во главе с... А в это время поспешно вбежал дворовый казак. - Какое счастье, уважаемый пан подстароста! К нам во двор въехал целый отряд варшавских гусар! Сам пан Кричевский сопровождает полковника Тобиаша Скшетуского! - О, прекрасно, наконец настиг меня отец! Подстароста Чаплинский так был встревожен этим сообщением, что не мог и слова вымолвить. Да и было отчего! Коронный гетман посылает полковника Скшетуского только по особо важным делам. Правда, он чуть было не упустил Хмельницкого в приднепровских лесах. Если бы не упорство его сына, Хмельницкий давно уже морочил бы головы московским боярам, а возможно, и царю. Засуетился подстароста. Он еще не успел принять в своем доме гусарского ротмистра, своего верного и надежного союзника, а во двор уже въехал его отец - не менее настойчивый поборник более лояльных действий, направленных на подчинение украинских хлопов. Следом за сыном полковника Чаплинский выбежал во двор. 6 В столовую, где за столом сидели важные гости, вошла и Гелена. В праздничном наряде, который носила еще на хуторе в Субботове, и в расшитых сафьяновых сапожках. Она была бледна, как после перенесенной болезни, но когда увидела гостей, покраснела, и ее далеко не детские голубые глаза заблестели. Ее появление было неожиданным даже для самого хозяина дома. Ведь на его просьбу открыть дверь своей комнаты ответила отказом. Неожиданная девичья выходка встревожила Чаплинского. - Доброго вам здоровья и приятного аппетита, уважаемые панове, - подчеркнуто просто поздоровалась она с гостями. Отец и сын Скшетуские поднялись из-за стола, их примеру последовал и Чаплинский. Гелена заметила, что он нисколько не обрадовался ее приходу, а, наоборот, был удивлен и даже расстроен. Из вежливости он заставил себя улыбнуться и пошел ей навстречу. Однако хозяина дома опередил молодой Скшетуский. Он сразу понял, что это и есть та невеста, которой гордился Чаплинский и о которой так много говорят жители Чигирина. Ежи Скшетуский не ожидал, что сиротка, приемная дочь Хмельницкого, может оказаться такой красивой девушкой. Избалованный варшавскими женщинами, молодой человек на какое-то мгновение оторопел. Красота девушки поразила его, как удар молнии. И только слова Гелены отрезвили его. Вспомнив об обязанностях гостя и кавалера, ротмистр галантно поклонился ей. Гелена не торопилась протянуть ему руку, однако и не протестовала, когда Ежи Скшетуский нежно взял ее под руку и подвел к свободному креслу, стоявшему рядом с креслом Чаплинского. Встреча юной девушки и молодого ротмистра длилась не больше минуты. Но в жизни двух молодых людей она стала роковым рубежом, наложив свой отпечаток на весь завтрак у подстаросты. Данило Чаплинский, как и во всяком деле, и здесь оказался недальновидным человеком. Великосветский жест ротмистра воспринял, как проявление уважения ко вкусу хозяина. И на лице у него заиграла довольная улыбка. Зато Скшетуский понял, какие чувства пробудил у девушки ротмистр. Не ускользнуло от него и то, какое впечатление произвела она на его сына, и это встревожило полковника. Какая-то оказаченная девушка, пусть и шляхетского рода, так пленила избалованного столичными любовными приключениями молодого человека! Не потому ли зарделась и Гелена, когда садилась рядом со своим женихом? - Пана Данила, кажется, можно поздравить с невестой! - произнес полковник. Скшетуский поднял кубок, наполненный гостеприимным хозяином Чаплинским. Он думал, что девушка по своей скромности не одарила его таким же пылким взглядом, каким она окидывала то полковника, то его сына. "Взгляд засватанной", - убеждал себя Чаплинский. - Дзенькую бардзо, уважаемые панове. Мы бы уже обвенчались на праздники, если бы не эти страшные события у нас. - Вам не следовало откладывать, ибо события только разворачиваются, - посоветовал полковник Скшетуский. - Очевидно, пану подстаросте лучше было бы выехать в Луцк или Гродно для этой брачной мессы. Такое событие в жизни молодой паненки бывает только раз. - А я, уважаемые панове, не советовал бы спешить, - возразил молодой Скшетуский. - Венчаться молодой паненке надо бы в более спокойное время, чем нынче. К тому же сейчас зима, морозы, путь дальний... Гелена вдруг вскочила из-за стола и почти убежала из столовой, окинув молниеносным благодарным взглядом Ежи Скшетуского. Вместе с хозяином он поднялся с кресла. А дверь за Геленой уже закрылась, затихли и ее шаги. Они снова должны были сесть за стол, не взглянув друг другу в глаза. Завтрак продолжался так же принужденно, как и начался. - Такие поступки свойственны невестам, - оправдывал неожиданный уход Гелены Чаплинский. - Вся вина за ее поступок ложится на меня, уж слишком я настаивал на немедленном венчании, - успокаивающе промолвил полковник Скшетуский. - Молодые паненки, по давней традиции, не особенно радуются этому событию, когда они расстаются со своей цветущей юностью!.. Во всем виноват я, пан Данило... - Стоит ли обращать внимание, уважаемые панове, на девичьи капризы? Гелена воспитывалась в казачьей семье... - Воспитывалась в семье одного из образованнейших в наше время казачьих полковников, уважаемый паи Чаплинский! - решительно возразил Тобиаш Скшетуский. - Кстати, я только что возвращаюсь от него, куда ездил по поручению короля и коронного гетмана. Его не только полностью реабилитируют, отбросив поспешные, надо сказать, наветы полковника Пшиемского, но и предложили ему возглавить Белоцерковский казацкий полк! Чаплинский, услышав это, только раскрыл рот, втягивая воздух, словно его не хватало в комнате. Слова полковника приоткрыли перед ним страшную действительность: простит ли ему обласканный королем полковник разбойное нападение на его усадьбу, в которой к тому же умерла его жена? А он, зная об этом, еще настойчивее торопил своих поджигателей. Но молодой Скшетуский горячо возразил: - Это позор для польской шляхты! Одно дело - реабилитировать хлопского полковника, а другое - награждать его за предательские деяния. - Уже точно установлено, что никакого предательства с его стороны не было. Ежи, опомнись, - прервал его отец. - Нет, было! Я лично разговаривал с полковником Пшиемским, который собственными ушами слышал о сговоре Хмельницкого с графом Конде. Разумеется, родственники французских королей, пребывающие в нашем королевстве, всячески будут выгораживать Хмельницкого. Говорят, что король Владислав направил королю Франции письмо с извинениями. Хорошего короля выбрала себе шляхта, может гордиться им... - Ежи, о таких вещах не говорят в гостях!.. Мне стыдно за сына, за его невоспитанность и неуважение к Короне. Довольно, Ежи, оставим этот разговор... Так когда же пан Чаплинский приглашает нас на свое свадебное торжество? - спросил полковник Скшетуский, стараясь переменить тему разговора. Чаплинский смутился. Теперь, когда весть о реабилитации Хмельницкого пронизала его холодом от головы до пят, он и сам не знал, состоится ли это желанное событие. Пойдут прахом все его старания обесславить Хмельницкого. Теперь он жестоко будет мстить за это. А ведь известно, каким бывает в гневе этот хлопский полковник... - Не следует торопить пана Данила, уважаемые панове. Известно ведь, как утверждает кто-то из мудрецов, что замужество для молодой паненки - это глубокая пропасть, в которую мало кто из них бросался по собственной воле. Надо подождать до весны, когда распустятся цветы и у невесты будет другое настроение. Да и этот искусственно поднятый шум утихнет... - посоветовал Ежи Скшетуский. Чаплинский даже не все понял из того, что говорил ротмистр. Только отец уловил в словах Ежи какие-то его личные расчеты и надежды. Очевидно, у него были свои тайные намерения в отношении молодой невесты хозяина дома. 7 Уходит, уплывает зимняя пора, приободряются воины. На днепровские острова слетаются ранние птицы, сходятся казаки. - Состоится ли поход на море или от моря? Кто поведет казаков? - раздаются вокруг голоса. - Долго ли, батя, будем жить на этих островах?.. - Уже недолго, Тимоша. Видишь, уж птицы прилетают с юга... Снова, в который раз, утром выходил задумавшийся Богдан из зимовья. "Кто поведет? На море или от моря?" - терзали его сомнения. Одному Тимоше разрешает он бродить с ним по островным дебрям и тальнику. Светлеет кора на осокорях, наливаются почки на лозе и иве. Шумит вскрывшийся Днепр. - Вижу, Тимоша, ты уже поправился, повеселел. - Расту, батя. Бабушка Мелашка говорила, что хлопцы моего возраста растут быстро. Вот Мехметка почему-то не растет. - Тебе развлечение с ним, а ему неволя. Как тут будет расти Мехметка, коль его угнетает подневольная жизнь? Богдан оглядывал юного и стройного, как молодой дуб весной, сына. Даже следы оспы на лице, казалось, сглаживались, придавая ему мужественность. За красным поясом торчал новенький пистоль, привезенный казаками из Франции, а на боку висела сабля. - Кресало и трут в кармане держишь? - поинтересовался Богдан, отвлекаясь от тягостных мыслей, навеянных пробуждающимися предвестниками весны - шелюгами. - А где же быть кресалу и труту, когда оттепель наступает? Здесь, на островах, весна такая обманчивая. А я привык остерегаться каждого. - Вот и хорошо, Тимоша, что сберег себя до нашей встречи. Сейчас, пока мы вместе, Тимоша, ни одна душа не посмеет тронуть тебя даже пальцем... - Теперь и я уже сильным стал, никого не боюсь. Я очень подружился с татарчонком. Ведь можно нам, православным, дружить с ним? - А почему же нельзя? Православие не мешает дружбе, Тимоша, как и мусульманство. Есть похуже дела... Ведь хлопец помогает тебе изучать их язык. Вот на этом языке и будем мы с тобой о своем при посторонних разговаривать... Ничего, говоришь, не боишься? А чего тебе бояться, казаче, когда рядом с тобой отец? Да хорошему воину и Люцифер не страшен. Вот наш Юрко маленький, пускай он боится... - Весной мы их сюда на острова возьмем! Бабушка Мелашка будет нам уху варить, а мы с Мехметкой Юрка научим разговаривать по-татарски. - Посмотрим, как дальше будет с Мехметкой. Вот тебя не знаю, куда пристроить на случай боя. Забирать детей и бабушку сюда не будем. Лучше мы сами к ним вернемся. - А как же быть с богопротивным Чаплинским да с Пештой?.. Богдан хотел что-то объяснить сыну, но лишь махнул рукой, услышав шум, доносившийся из зарослей ивняка. Из-за бугра показались казаки, спешившие за быстрым Петром Дорошенко. - Наконец-то! С самого рассвета выглядываем тебя, - обрадовался Богдан. 8 Было еще раннее утро. Морозное на заре, оно пощипывало за пальцы. А когда на горизонте из-за изломанной стены облаков выглянуло затуманенное изморозью солнце, сразу потеплело. - Ну, батько, насилу переправились мы с ними через залив. - Надо и нам с тобой уходить отсюда на степные просторы к людям. Да вот и они, - показал Дорошенко на группу воинов. - Что, не узнаешь меня, Богдан? Правда, я небритый, но не к теще же в гости приехал, - усмехаясь, промолвил коренастый казак. - Федор Якубович! Вот так обрадовал, Вешняк! Да я тебя, как бога на Иордане, жду здесь, на днепровских кручах. Давай-ка, братец небритый, поцелуемся с тобой, как на Новый год. Вешняк знал со слов Дорошенко о том, что Хмельницкий именно его с нетерпением ждет на здешних островах. Ему теперь недоставало не столько атаманов-помощников, сколько хорошего советчика-друга. - Кажется, и просторно на Низу, но у тебя тут тесновато. - Вешняк окинул взглядом шелюги и осокори. И сколько мог охватить взором - всюду между деревьями слонялись воины. - Мы собираемся уходить отсюда вон в те леса. - Видел я и там людей. Разумно поступаешь, Богдан. Воинам необходим простор. По совету Дорошенко, мы там оставили и новичков. - Чигиринцы или сборные люди? - поинтересовался Богдан. - Большинство наших казаков, с которыми мы воевали под Дюнкерком. А с ними и чигиринские новички, ирклеевские казаки, подброшенные нам Карпом. - А это случаем не Демко из сотни Пушкаренко, который воевал тоже под Дюнкерком? - спрашивал Богдан, присматриваясь к казаку, стоявшему рядом с ним. - А кто же другой, как не он, пан атаман? Демко и есть, - засмеялся казак, поглаживая черные усы. - Да нас тут у Федора Якубовича наберется немало. А там еще ирклеевские добровольцы пристали. Сейчас, с наступлением весны, на обоих берегах Днепра поднялось столько людей. Прослышали от кобзарей, что вы, полковник, к какому-то походу готовились? - Хоть какой-нибудь, лишь бы поход? - поинтересовался Богдан, улыбаясь Вешняку. - Да уж как заведено. Без военных походов казак хиреет, - поддержал Вешняк и оглянулся на своих товарищей. Казаки ответили на слова атамана дружным хохотом. Засмеялся и Тимоша. Ведь он тоже чувствовал себя частицей этого товарищества. Рядом с ним его отец, казацкий полковник, а вокруг сотни вот таких Демко с улыбающимися лицами, с решимостью во взгляде. И вон атамана какого подобрали себе, крепкого, как дубовый комель. Опережая весну, они тянутся на степные просторы, ища свободы и независимости от коронной шляхты. У каждого из них мушкет, привезенный из-под Дюнкерка, длинная, с бронзовой рукояткой драгунская сабля на кожаном ремне. Да и одеты все как один в добротную форменную одежду. Из-под смушковых шапок поблескивают бритые затылки, за правым ухом свисают оселедцы. Казаки! И снова заговорил Вешняк, словно продолжал давно начатый разговор с Хмельницким: - Люди на Приднепровье и в степях ждут освобождения. Там такую кашу заварили коронные гетманы... - В эти слова Вешняк хотел вложить все свое неудержимое желание освободиться от панского ярма, от иезуитских ксендзов и даже от власти Польской Короны... - Ведь польские войска подошли уже к Корсуню, заполонили украинские села. - Дышать не дают они нам, пан Богдан, - поспешил дополнить Демко. Дубравы и шелюга на островах кишели вооруженными людьми. От их сдержанного шума, казалось, гудела промерзшая земля. С востока поднимались тучи, наступала оттепель. На острове все дышало военным предгрозьем. - Все ли перебрались на остров? Тесновато становится здесь осокорям да вербам, - промолвил Богдан, по-хозяйски окидывая взглядом оживленных казаков, окружавших его. - Почему все? Разве не видишь по вооружению, что большинство прибывших на это свидание - участники боев под Дюнкерком? А это... - продолжал Федор Вешняк, посмотрев на высокого, в шляхетском бурнусе мужчину. - Это я, Горуховский, уважаемые панове, Янчи-Грегор Горуховский, наконец-то добрался сюда вместе с подолянами. И привел с собой немало польских жолнеров. Они там. - Он наугад указал рукой в сторону заросшего многолетними камышами рукава Днепра. Богдан оживился: - Вот уж кого не ожидал! Рад видеть пана часового мастера воином на наших островах. Только что же это пан без оружия? - И подошел к слуге Радзиевского, корчмарю. "Может быть, он подослан шляхтой" - мелькнула мысль. - Был слугой корчмаря, почему бы не стать еще и шпионом?" Богдан посмотрел на Вешняка. - Оружие мне не по силам, уважаемый пан полковник. Прежде часовым мастером был, а век думал доживать, служа в корчме, - рассудительно промолвил Горуховский. - А теперь еще казаком-нетягой захотел стать? Или, может быть, с каким-нибудь поручением от пана Иеронима прибыл? - Обреченный и я... Пану Иерониму надо было самому как-то выкручиваться, заметать следы своих тайных услуг королю. Если уж и пришел с поручением ваш покорный слуга, только от простых польских жителей из-под Варшавы. Я благодарен пану старшине за то, что он разрешил мне присоединиться к его отряду. Слова Гороховского напомнили Богдану о волнениях поляков, угнетенных шляхтой. Поэтому и острова с каждым днем пополняются людьми, как Днепр водами во время весеннего половодья. Люди идут на эти заброшенные острова, надеясь на что-то лучшее. Неужели только в военных походах на турок будут искать утешения изгнанники из родных, отцовских селений? Точно пчелы за первым весенним взятком, устремляются воины на Запорожье! Богдан и сам не мог разобраться, что больше всего волновало его, заставляло задумываться: или несметное количество воинов, которые шли к нему на острова, или то, что вместе с украинцами к отрядам восставших присоединяются и польские крестьяне и мещане. И до них дошла весть о том, что обиженный субботовский полковник королевской службы ушел на Сечь. Давно уже, еще со времени гибели Ивана Сулимы, у взбунтовавшихся казаков, впитавших с молоком матери дух свободолюбия и товарищества, не было вожака, которому бы так же чувствительно, как и им, шляхта разила душу. Томаковский Рог притягивает их, как тепло весеннего солнца. Идут сюда старшины, сотники, куренные атаманы. Сама судьба надоумила и Вешняка, прислав его на помощь. Их сплачивали жажда мести за поражение у Кумейковских озер и беспросветная жизнь, а победы и угрозы гетмана Потоцкого принуждали объединяться в воинские отряды. - Вижу, Федор Якубович, что вы совсем оголили Корсуньский полк... Вместо Вешняка поспешил ответить Богдану кто-то из прибывших казаков: - Мы не корсунцы, а черкасцы. А вон те из Умани, а за ними, кажется, белоцерковцы. В волостях стали формировать полки, забирая всех поголовно. Даже тех казаков, которые исключены были из реестров. Прошел слух, что коронные полковники поведут их на острова - искать бунтовщиков. Вот люди и воспротивились. Богдану было над чем задуматься. Ведь людей надо было накормить, вооружить, обеспечить порохом. А с кем посоветуешься? Разве что с сыном, который стоит рядом, нервно подергивая саблю в ножнах. Ему тоже досталось: прикидывался татарчонком, подружившись с пленником, лишь бы не пронюхали коронные, чей он сын. - А не побоитесь коронных гончих? - вдруг громко спросил Богдан. Он обращался сразу ко всем - к ирклеевцам, к черкасцам, к уманцам и подолянам, держа свою руку на плече Вешняка, словно впившись в него. - Да что ты говоришь, полковник! - откликнулся белоцерковец. - Нашим людям теперь не страшен сам дьявол из пекла. Они достаточно натерпелись от польских шляхтичей, которые разоряют и уничтожают их! Наши хлопцы советуют громче кликнуть тех, которые в селах и хуторах только и ждут подходящего момента. А такой момент наступил для украинцев. Смогут ли наши кобзари всюду побывать, - ведь край большой, людей вон сколько наплодилось. Ведь многие до сих пор ничего не ведают о твоих, полковник, распрях с Короной. 9 Нынешняя зима не так морозами и обильными снегами донимала коронного гетмана Потоцкого, как зловещим оживлением простых людей. Даже в Галицию добрались кобзари. Поэтому коронному гетману приходилось посылать в староства своих урядников с грозными приказами: - Повелеваю выловить всех злостных кобзарей, зачинщиков хлопского бунта, и посадить их на колы. Коронному гетману Потоцкому снова надо было готовиться к военному походу на приднепровские степи. Дозорные гетмана доносили о том, что кобзарей в селах не уменьшается, их бунтарские голоса раздаются и на дорогах. С каждым днем их становится все больше. Они в своих думах и песнях призывают людей к неповиновению. Даже в Бродах вдруг услышали кобзарскую думу о коронном гетмане: Та наверны ока, который з Потока, идеш до Славуты, Невыннии души хапаеш за уши, вольности одиймаеш, Короля не знаеш, рады не дбаеш, сам соби сэймуеш... Булавою, як сам хочэш, кэруеш!.. Помимо этого, ежедневно получаемые сообщения с Низа не только вселяли тревогу в душу гетмана, но и пугали его своей угрожающей неотвратимостью. ...Поднимается люд не только на Томаковском Роге. В рвах крепости, построенной накануне Нового года воинами Хмельницкого, в землянках выступила подпочвенная вода. Под лучами весеннего южного солнца быстро таял снег, широко разлился полноводный Днепр. В приднепровских лесах наскоро сооружались новые курени, шатры по татарскому образцу. Низовье Днепра, как река талой водой, заполнялось людьми. На дорогах, в селах кобзари своими думами призывали народ уходить на Низ: Ох, грае-грае морэ веснянои, Козак пить жадае воды днипровои, Ой, маты-маты! Нэ шкодуй голосу сынам, щоб весну оспиваты, Щоб хмэлэм-хмилыною в гаях им проростаты!.. Эти новые думы и песни уже звучали не только в городах и селах, но и на Днепре. Долетали они и на острова, на Запорожье, поднимая воинственный дух не только у молодых, но и у пожилых казаков, воодушевленных идеей вольности, военных походов. Теперь уже не Богдан Хмельницкий искал куренного атамана, а он сам вместе с сечевыми старшинами шел к нему на Томаковский Рог. - Тесновато уже тебе, Хмель, на Томаковском Роге, - старались они завязать разговор с полковником. - Не весна ли вон натягивает шатры и на побережье Днепра, рядом с островами, - отвечал Богдан. - Люди ищут путей для спасения, а приходят к нам. Да разве всех разместишь на острове? Вижу, что мне не усидеть тут. Казаки рвутся в поход. - Как раз пришла пора начать поход против турок. Ведь сам знаешь, татары в друзья напрашиваются. Туган-бей со своей вооруженной саранчой стоит у ворот Крыма. Если и в самом деле собираешься идти войной на турок, то лучше бы двинуться по суше, в обход. Туган-бей снова присылал к нам своего посла, да и сам собирается приехать для переговоров. Мы живем с ним в мире, вот он и набивается к нам в кумовья. - Вижу, живется вам тут несладко, коль уже и крымчаки союз предлагают. Лучше бы уж с Москвой сближаться, чем с татарами, или уйти на поселение... - С Москвой советуешь сближаться? Были уже наши и на поселениях. А как же свой родной край? Оставить на разорение шляхте? Не то советуешь, полковник, - горячился куренной атаман. - Ты прав, одних нас уничтожат. Тебе самому хорошо известно, что шляхтичи начали строить свои фольварки уже далеко за пределами Чигирина. Кажется, они хотят еще потуже затянуть петлю на шее нашего народа. Они преградили запорожцам все пути к родному дому, поставив дозорными над нами таких же, как мы, только реестровых казаков. Думаешь, нам легко вступать в союз с Туган-беем? А все же мы советуем тебе не трогать крымчаков. Сейчас не время нам ссориться с Туган-беем. Именно в интересах мира мы вынуждены дружить с ним. А что он настойчиво добивается союза с казаками, нам на руку. Он сейчас готовится к войне со шляхтой, поднял тысячи воинов, вооруженных только мослаками. - Известно ли об этом коронному гетману или запорожцы помогают татарам скрыть от ляхов их замысел? - Чтобы Потоцкий да не знал!.. - по-заговорщицки улыбнулся Лутай. - Говорил же тебе, что караулят сейчас у нас черкасские казаки, которые все выспрашивают у нас о Туган-бее... Если ты, полковник, собираешься в морской поход, так надо бы тайком готовить чайки. У нас на островах их мало припрятано... Может, кликнуть сюда мастеров да приступить к постройке судов? Мы видим, как люди все идут и идут к тебе. - Горе их гонит сюда, братья казаки. А мастера для стройки чаек найдутся. Мать наша, Украина, вдосталь пришлет их! - Ты словно какую-то мудрую загадку задаешь нам, полковник, - многозначительно улыбались запорожцы. - Зачем нам гадать, словно мы боимся кого-нибудь? Коль надо на турок, так и на них пойдем. К тому же по суше легче обойти их, да и дороги нам знакомы. Болгары поддержат, давно нашей помощи ждут. Вот послал недавно Вешняка своим наказным атаманом в прибрежные леса, ибо тесновато стало нам на островах, надо уходить отсюда... Запорожские старшины верили Хмельницкому. Ведь каждый из них знал, какое дело поручил король субботовскому полковнику! Но почему полковник Хмельницкий говорил об этом как бы шутя? Не хлебнул ли он случайно для настроения, чтобы веселей и оживленней беседовать с наказным атаманом и с запорожскими старшинами? Ведь он заранее знал, что они приедут к нему за советом. Однако запорожцы по-своему смотрели на то, что Хмельницкий сосредоточивает полки в лесах на правобережье Украины. - Что и говорить, столько казаков никогда не собиралось на Низу. Старшины черкасских казаков из Кодацкого гарнизона все спрашивают у нас: для чего, мол, полковник Хмельницкий собирает на Запорожье всю украинскую голытьбу? - Только ли поэтому мы мозолили им глаза?.. Скажите им, что и сам полковник стал голытьбой по воле коронного гетмана. Но если мы объединимся, нам не страшны не только Кодацкая крепость, но и сам гетман Потоцкий. Не по душе и мне эти непрошеные хозяева на Низу. Нечего реестровым казакам вмешиваться в жизнь запорожцев. Идут люди в Запорожье - пускай идут, горькая судьба гонит их сюда. - Давно известно, что горе объединяет людей, укрепляя их силу, - добавил один из сечевых полковников. И Богдану Хмельницкому показалось, что запорожцы не зря приехали на Томак на такой большой чайке. - Тут, брат Богдан, такое дело, - наконец начал серьезно запорожский атаман Григорий Лутай. - Вчера мы созывали совет. Казаки, старшины и атаманы пришли к такому единодушному мнению: вооруженных казаков под твоим началом собралось, почитай, в три раза больше, чем в Запорожском гарнизоне. Оружие у нас что надо, пороха достаточно, да и полковники у тебя - Вешняк, Ганджа Иван, Дорошенко - все как на подбор. Так не пора ли тебе завести казацкие порядки на Низу? Наше низовское войсковое товарищество решило передать тебе булаву и старшинские клейноды. Коронные старшины из Кодака слишком уж интересуются тобой. - О том, что коронные старшины интересуются мной, я знаю. Думаю, что казаки Черкасского и Корсуньского реестровых полков скорее поддержат нас, а не ляхских старшин. Но мы уйдем с островов. Не будем мозолить глаза шляхте, вот она и успокоится. Надо заводить казацкие порядки и крепить Запорожскую Сечь, да так, чтобы паны шляхтичи дрожали перед пей да ума-разума набирались. Правильно решил совет. Реестровые казаки, несущие службу в Кодаке, не пойдут супротив сечевиков. А что касается булавы, то, может, вы несколько поспешили. Об этом узнают старшины в Кодаке, немедленно донесут коронному гетману. Это создаст лишние хлопоты и для нас. О черкасских казаках, которые находятся у вас, беспокоимся мы тоже, уверен, что они пойдут вместе с нами... А булава пускай побудет немного у запорожцев. Уйдем с островов, наладим добрые отношения с реестровыми казаками не только из гарнизона Кодацкой крепости, но и с теми, что в волостях. Вот тогда соберем и общий круг, изберем наказного атамана. На мне ведь свет клином не сошелся. Думаю, что хорошим атаманом на Низу был бы Максим Кривонос... В курень, где Богдан Хмельницкий разговаривал с запорожскими старшинами, протиснулся Петр Дорошенко. - Ну что там, Петр, в Чигирине, рассказывай, пусть и запорожские старшины послушают. А где молодые старшины твоих охочекомонных? - спросил Богдан. - Вот я и привел их, но по дороге немного задержал Вешняк. А о Чигирине многое надо рассказать. Там полковник... Да вот и они прибыли... - Дети здоровы? Как пани Мелашка справляется с ними? - С пани Мелашкой и девочками все хорошо. Юрко рвется к отцу. Но тут вот еще напасть... - Какая еще напасть, говори, Петр. Видите, братья запорожцы, мой старшина, по своей же земле, как злодей, пробирался в наш Чигирин. Только что вернулся оттуда, привел с собой людей... Но что за напасть приключилась? - Чуть было до вооруженной стычки не дошло. Тут крымский мурза, сам перекопский бей, разыскивает запорожских старшин. На двух челнах приплыли к нам на остров. Мурза добивается встречи с наказным атаманом. Сказывают, что он со всем своим татарским войском подошел к Перекопу. Намеревается отомстить чигиринскому старосте Конецпольскому за нападение на них. Да остерегается запорожцев. Богдан вопросительно посмотрел на запорожских старшин. - Может, его примете тут? И нам интересно послушать. А ты, Петр, предупреди своих пушкарей, чтобы присмотрели за челнами Туган-бея. Да сообщи Вешняку, что прибыли крымчаки. Запорожцы переглянулись между собой, удивленные такой напористостью задиристого Туган-бея. - Конечно, примем его тут. Еще несколько дней тому назад он прислал к нам своих послов с просьбой встретиться с наказным нашего войска. Да уж принимай его ты, хватит быть