на ветру дубравушки зеленые,
                  Дубравушки зеленые, дубы столетние...

     Подхватил и  Болотников  казачью  песню,  подхватили  есаулы.   И
загремела,   распахнулась  Волга!  И  полетела  удалая  былинушка  над
голубыми  водами,  над  золотыми  плесами  да  над  крутыми  берегами,
устремляясь к соколиным утесам.
     Прощай, Жигули!
     Прощай, богатырские кручи!
     А левым берегом бежала конница.  Мелькали копья,  лохматые  гривы
ногайских коней, черные и серые бараньи шапки.
     - Степью пахнет,  батька,  - завистливо поглядывая на  вершников,
блаженно крякнул Нечайка.
     - А не сменить ли нам казаков? - ступил к атаману Васюта Шестак.
     Болотникова и самого подмывало в степное приволье.
     - Сменим... Гребцы, примай к берегу!
     - Любо, батька! - возрадовались есаулы.
     Струг ткнулся о берег; спустили якоря, кинули дощатые сходни.
     - Тебе, Нагиба, оставаться на струге. Поведешь караван, - повелел
Болотников.
     Высыпали на  берег,  замахали  шапками наездникам,  державшимся в
полуверсте.  Каждый был одвуконь,  имея в запасе проворную  горбоносую
басурманскую лошадь.
     С атаманом и есаулами  очутился  и  Первушка.  Ему  не  терпелось
взмахнуть на коня: только в степи и можно почувствовать себя настоящим
казаком.
     Сменили вершников  и  легким  наметом  поскакали  вдоль крутояра.
Первушка держался молодцом, сидел в седле крепко, глаза его сияли.
     - Эге, да ты и впрямь удалец, - похвалил парня Болотников.
     Первушка раскраснелся,  огрел  плеткой  коня  и  полетел  впереди
станицы.
     Есаулы рассмеялись:
     - Ишь, как Гаруня наловчил сына.
     - Славный детина.
     - Вот и еще Дону казак!
     А далеко влево простиралась степь.  Серебрились  длинные  макушки
ковыля,  тонули  в  буйных  зарослях  чернобыла и табун-травы буераки,
увалы и лощины,  маячили в лиловой мгле холмы и курганы, высоко парили
в ясном бирюзовом небе коршуны.
     Болотников полной грудью вдыхал запахи  трав,  любовался  степной
ширью,  и  на  душе  его  становилось  все светлей и радостней.  Степь
оживила,  влила новые силы.  Он бодро  и  весело  глянул  на  есаулов,
молвил:
     - Пригоже в степи, други.
     - Пригоже, батько. Скоро будем в станице.
     - Скоро, други!
     Версты через  три  донеслись  запахи  гари.  Затем увидели казаки
черные дымы пожарищ.
     - Деревенька  горит.  А  ну  поспешим,  донцы!  -  пришпорил коня
Болотников.
     Догорали курные срубы. Из лопухов выполз древний немощный старец.
Скорбно и тихо, тряся головой, молвил:
     - Беда,   православные.   Татаре  набежали...  Стариков  в  огонь
покидали, молодых в полон свели.
     - Велика  ли  орда,  старче?  -  переменившись  в  лице,  спросил
Болотников.
     - Да, почитай, с сотню.
     - Куда снялись ордынцы?
     - В степь,  сынок.  Никак к холмам подались,  - обессилено махнул
рукой старец.
     Иван обратился к станице:
     - А не настичь ли поганых,  други?  Ужель татарве по степи гулять
дозволим? Вызволим сестер и братьев из полона!
     - Вызволим, батька!
     - Гайда на ордынцев!
     - Гайда, други!
     Казаки ринулись  в степь.  Лихо летели кони!  Развевались длинные
гривы, сверкали сабли.
     Приближалась гряда холмов. Болотников остановил повольницу.
     - Разобьемся на два крыла.  Ежели татары за холмами -  возьмем  в
кольцо. Скачи, други!
     И вновь,  как на  крыльях,  полетели  кони,  и  вновь  заполыхали
серебром острые сабли.
     А татары и в самом деле  оказались  за  холмами.  Делили  добычу.
Заметив  казаков,  переполошились.  Откуда  взялись эти руситы?!  Там,
позади, выжженная деревня да река Итиль.
     Появление урусов было настолько стремительным и неожиданным,  что
ордынцы едва успели вскочить на коней.  Бросив полон и набитые  добром
чувалы, они помчались в глубь степи.
     - Достанем,  злыдня!  - разгоряченный преследованием,  воскликнул
Болотников.
     Около получаса  продолжалась  бешеная  скачка.  Татары  почему-то
вдруг  свернули  к  лощине,  а  казаки уже висели на хвостах ордынских
коней; еще миг - и полетят басурманские головы.
     Иван, скакавший  впереди,  настиг  кочевника  и  взмахнул  мечом.
Татарин свалился с коня,  но Болотников вдруг в замешательстве  осадил
вздыбившегося  Гнедка:  в  лощине  затаилось  многотысячное  ордынское
войско.  То был тумен мурзы Давлета, набежавшего за добычей в волжское
понизовье.
     - Вспять, вспять, донцы! - гаркнул Иван.
     Но было  уже поздно:  казаки врезались в самую гущу врагов.  Сеча
была короткой, но лютой. Донцы бились дерзко и отважно.
     Неистовствовал Болотников,  его  богатырский  меч вырубал улицы в
татарском войске.
     - Взять  в  полон!  -  изумленный  силой могучего уруса,  свирепо
закричал мурза.
     Свистнул крученый аркан, захлестнул горло.
     К поверженному Болотникову кинулись ордынцы...

1970-1983 гг.
г. Ростов Великий