Б.И.Николаевский. Тайные страницы истории --------------------------------------------------------------- © Copyright Б.И.Николаевский From: y.felshtinsky@verizon.net Date: 29 Dec 2003 --------------------------------------------------------------- ЛЕНИН И ДЕНЬГИ БОЛЬШЕВИСТСКОЙ ОРГАНИЗАЦИИ БИОГРАФИЯ МАЛЕНКОВА ГЕРМАНИЯ И РУССКИЕ РЕВОЛЮЦИОНЕРЫ В ГОДЫ ПЕРВОЙ МИРОВОЙ ВОЙНЫ ПРОТОКОЛЫ ПОЛИТБЮРО И ДОКУМЕНТЫ ОСОБОГО ОТДЕЛА НКИД СССР, 1934 Москва Издательство гуманитарной литературы 1995 Редактор-составитель доктор исторических наук Ю. Г. ФЕЛЬШТИНСКИЙ ББК 63(2)7 Н63 Николаевский Б. И. Н63 Тайные страницы истории / Ред. -сост. Ю. Г. Фельштинский. -- М.: Издательство гуманитарной литературы, 1995. -- 512 с. ISBN 5-87121-007-4 В книгу вошли не публиковавшиеся ранее документы и материалы из архива известного русского историка Б. И. Николаевского, хранящиеся в Гуверовском институте (Стенфорд, США). В ней рассматриваются такие сюжеты, как история "Большевистского центра", Ленин и деньги большевистской организации, Германия и русские революционеры в годы первой мировой войны, биография Маленкова, постановления Политбюро ЦК ВКП(б) 1934 г. Для научных сотрудников, преподавателей, студентов и всех, интересующихся историей России. ISBN 5-87121-007-4 ╘ Ю. Г. Фельштинский, 1995 Несколько слов об авторе этой книги Сын священника, Борис Иванович Николаевский (1887--1966) учился в гимназии в Самаре и в Уфе. В 1903---1906 гг. -- большевик, затем меньшевик. В 1904 г., будучи гимназистом, был впервые арестован за принадлежность к молодежному революционному кружку, судим за хранение и распространение нелегальной социал-демократической литературы. В тюрьме провел около шести месяцев. В общей сложности до революции арестовывался восемь раз, на короткие сроки. Дважды отпускался по амнистии 1905 г. За участие в первой русской революции приговорен к двум годам. Бегал из тюрем, три раза ссылался. Революционной деятельностью занимался в Уфе, Самаре, Омске, Баку, Петербурге, Екатеринославе. В 1913--1914 гг. работал в легальной меньшевистской "Рабочей газете" в Петербурге. После революции, в 1918--1920 гг. как представитель ЦК меньшевиков ездил с поручениями от партии по всей России. С 1920 г. -- член ЦК партии меньшевиков. В феврале 1921 г. вместе с другими членами ЦК меньшевистской партии арестован и после одиннадцатимесячного заключения выслан из РСФСР за границу. В эмиграции (в Германии, Франции и США) продолжал принимать активное участие в политической деятельности партии меньшевиков. 20 февраля 1932 г. лишен, вместе с семьей Троцкого и рядом других эмигрантов, советского гражданства. Однако политическая деятельность Николаевского, как бы к ней ни относиться, не была в его жизни главным. Б. И. Николаевский был прежде всего историк, и его заслуга перед Россией и русской историей состоит в том, что начиная с 1917 г. он собирал, хранил (и сохранил для потомков) бесценнейшую коллекцию архивных материалов. После февральской революции, когда революционеры по всей стране громили центральные и местные архивы (особенно полицейские), Николаевский, как представитель ЦИКа Советов, вошел в комиссию по изучению Архива департамента полиции. В 1918 г. вместе с П. Е. Щеголевым он составил проект организации Главного управления по архивным делам. И именно Николаевский убедил тогда большевика Д. Б. Рязанова взяться за спасение архивов. В 1919--1921 гг. Николаевский стоял во главе историко-революционного архива в Москве, выпустил ряд книг по истории революционного движения в России и на Западе. Как социал-демократа Николаевского в первую очередь интересовала история революционного движения в России и в Европе. Но его интересы как историка шли далеко за пределы спектра, ограниченного узкими рамками социал-демократии. Он был чуть ли ни единственным меньшевиком, пытавшимся понять трагедию власовского движения и оправдать его (чем обрушил на свою голову многочисленную критику однопартийцев). Его способность списываться с людьми самых разных политических взглядов, от монархистов до коммунистов, заставлять их относиться к нему как к историку с полным доверием, убеждать их в необходимости написания мемуаров или же составить подробные ответы на многочисленные и конкретные вопросы -- не может не поразить каждого, кто сегодня работает с собранными Б. И. Николаевским архивами. Настолько, насколько это было возможно в те годы, он располагал информацией, которая позволяла ему знать все, всех и все обо всех. За справками к нему обращались писатели, историки и публицисты из разных уголков мира. И почти всегда получали от него толковые и конкретные сведения. Он обладал уникальной, почти фотографической памятью и был "ходячей энциклопедией" русской революции. Но меньшевик Б. И. Николаевский не смог бы завоевать столь безусловного доверия расколотой русской эмиграции и даже командированных за границу советских коммунистов, если бы его личные этические принципы как историка и собирателя архивов обычно не стояли над политикой и над потребностями момента. Посвященный во многие человеческие и политические тайны своего времени, он ни разу не позволил себе погнаться за сенсацией и опубликовать ставший ему доступным материал в ущерб интересам своего информатора. Как собиратель архивов Николаевский оставил восемьсот с лишним коробок архивных материалов. Сегодня они хранятся в Гуверовском институте (Стенфорд, США). Как историк и публицист, он опубликовал большое количество статей на русском и основных европейских языках. Уделяя много времени архивам, переписке с людьми и политической деятельности, Николаевский был менее продуктивен как автор собственных книг. Его самая известная книга -- об Азефе, написанная в 1932 г. с традиционной точки зрения, сегодня не кажется очень ценной. Много позже Николаевский пришел к новым, очень важным, сенсационным выводам: Азеф провокатором не был, а был полицейским агентом и аккуратно передавал информацию о готовившихся террористических актах директору департамента полиции Лопухину. Именно Лопухин (чуть ли не с согласия Витте) клал эту информацию под сукно и тем самым умышленно допустил несколько террорис- тических актов. Об этом Николаевскому сообщила вдова Лопухина, с которой он беседовал уже в эмиграции. Эти данные Николаевский собирался использовать в новом издании книги. "У меня подобрались неизданные материалы о Лопухине и его отношениях с Витте (в связи с большой борьбой между Витте и Плеве) [... ] много нового и важного материала, который я охотно дал бы в качестве" особого введения и добавления", -- писал Николаевский. [ГА, кол. Николаевского, ящик 500, папка 8. Письма Б. И. Николаевского проф. П. Шейберту от 28 декабря и 14 марта 1962 г. ] Однако разработать эту тему Николаевский не успел. Нового издания не было. Борис Иванович Николаевский скончался в 1966 г., оставив незавершенными многочисленные свои проекты по изданию книг и исторических сборников. Его бесценное архивное собрание -- лучший памятник умершему историку. Идея выпуска исторического сборника, основанного на материалах собственного архива, принадлежала Б. И. Николаевскому. С тех пор прошло несколько десятилетий. Ушел из жизни историк. Из-за финансовых затруднений так никогда и не вышел задуманный им сборник- Ряд материалов был опубликован в периодической печати. Другие -- похоронены в папках архива. В настоящее издание вошли два не публиковавшихся ранее текста историка: <К истории "Большевистского центр а" > и <К биографии Маленкова и истории компартии СССР>. Первая работа является предисловием к незаконченному фундаментальному труду Б. И. -Николаевского -- многотомному сборнику документов по истории "Большевистского центра". Вторая работа, название которой принадлежит редактору этой книги, -- незаконченная биография Маленкова, ставшего на короткий срок руководителем советского государства. По отрывочным фразам переписки, которую Николаевский вел в то время, можно легко понять, чем должна была закончиться работа о Маленкове. Николаевский пришел к выводу, что Сталин был убит. "Жизнь всегда требует компенсации и если и дарит таким хорошим подарком, как удар у Сталина (или удар по Сталину?), то отплачивает на другом, -- писал Николаевский бывшему руководителю французской компартии, известному историку и публицисту Борису Суварину 23 марта 1953 г. -- [.. ] Я все более и более прихожу к выводу, что Сталин умер в результате большой борьбы, которая заполнила первые месяцы этого года и смысл которой состоял в разгроме личного секретариата Сталина блоком Маленкова с Берией" [Международный институт социальной истории в Амстердаме. Архив Б. К. Суварина, папка 1. ] "Похоже, что Сталину помогли умереть и что на этой почве теперь начинается борьба", -- писал он Т. И. Вулих через две недели, 6 апреля [ГА, кол. Николаевского, ящик 207, папка 16-] "[... ] Пытаюсь расшифровать значение событий, предшествовавших смерти Сталина (теперь я убежден, что было что-то вроде дворцового переворота и что Сталину "помогли умереть")", -- заключает Николаевский в другом своем письме Суварину. [Архив Б. К. Суварина, папка 1. Письмо Николаевского Суварину от 14 апреля 1953 г. ] Однако после расстрела Берии и снятия Маленкова окончание работы над биографией Маленкова потеряло для Николаевского всякий смысл, и книга осталась незавершенной. Во второй части сборника публикуются документы, представляющие интерес и для историков, и для широкого круга читателей. Материалы Гуверовского института публикуются с любезного разрешения администрации. Ю. ФЕЛЬШТИНСКИЙ Бостон Б. И. НИКОЛАЕВСКИЙ К истории "Большевистского центра" Большевистский центр" (БЦ) -- так называлась организация, которая в 1906-- --1909 гг. стояла во главе большевистской фракции тогда формально еще единой РСДРП. История этого Центра до сих пор остается совершенно неизученной. Во всей огромной литературе по истории большевистского движения нет ни одной работы, которая содержала бы попытку дать обзор деятельности этой организации, хотя исключительная важность последней для общей истории большевизма очевидна. В первые годы революции советские историки большевизма, правда, пытались затрагивать вопрос об этом Центре, хотя и с большой сдержанностью. О нем, например, упоминал Г. Е. Зиновьев в своей "Истории Российской коммунистической партии (большевиков)" (ГИЗ. Петроград, 1923). Но чем прочнее становилась диктатура, тем реже делались такие упоминания, а за последние годы само название "Большевистский центр" исчезло из официальных курсов истории большевизма; в частности, полностью молчат о нем "Краткий курс истории ВКП (б)", отредактированный Сталиным, и обзор той же истории, напечатанный во втором издании Большой советской энциклопедии. Знакомство с материалами о БЦ позволяет понять причины замалчивания: в его истории было слишком много таких сторон, привлекать внимание к которым советские историки считают нежелательным. В истории БЦ следует различать три главных периода: от мая 1906 г. до мая 1907 г. (т. е. между Стокгольмским и Лондонским съездами РСДРП), с мая до конца 1907 г. (до выезда за границу Ленина и Богданова, а затем Красина и ряда других членов БЦ) и, наконец, с начала 1908 г. до официального роспуска БЦ, который состоялся после пленума ЦК в январе 1910 г. Относительно первого из этих периодов вопрос о формах функционирования тогда БЦ нельзя считать выясненным. А. Богданов в воззвании "К товарищам большевикам", которое было выпущено группой "Вперед" по поводу официального роспуска БЦ на пленуме ЦК РСДРП в январе 1910 г., создание БЦ относит ко времени Лондонского съезда (май 1907 г. ). Только об этом Центре говорят и официальные комментаторы Института Маркса-- Энгельса--Ленина2. О том, что особый Центр большевистской фракции был создан уже в Стокгольме пишет только Зиновьев. Рассказав, что на этом этапе съезда победили меньшевики (большинством 62 против 46 голосов), он прибавляет: "Большевикам ничего не осталось, как подчиниться, т. к. они были в меньшинстве, а рабочие требовали единства. Но на деле Объединительный съезд нисколько не объединил большевиков с меньшевиками, и на деле мы уехали из Стокгольма двумя отдельными фракциями. В ЦК взяли несколько наших товарищей, как мы тогда говорили, -- заложниками. Но в то же время, на самом съезде, большевики составили свой внутренний и нелегальный в партийном отношении Центральный комитет. Этот период в истории нашей партии, когда мы были в меньшинстве и в ЦК, и в Петроградском комитете и должны были скрывать свою сепаратную работу, был для нас очень тяжелым и мучительным... Положение было такое, словно две партии действовали в рамках одной"3. Зиновьев, который был членом Центра, созданного в мае 1907 г., а в 1906--1907 гг. был одним из наиболее крупных представителей большевиков в Петербургском комитете, конечно, был осведомлен о творившемся тогда на верхушке большевистской фракции. Какой-то свой центр она имела и в 1906--1907 гг. -- и скрывать его существование было "очень тяжело и мучительно". Но и Зиновьев не относит к нему название "Большевистский центр". С другой стороны, Богданов, который в тот период был вообще одной из центральных фигур большевистской фракции, отнюдь не говорит, что в 1906--1907 гг. вообще не существовало никакого центрального органа фракции. Он только говорит, что центр, получивший название "Большевистского центра", был создан в Лондоне. Противоречия между этими свидетельствами нет; и правильнее всего будет считать, что большевистская фракция Стокгольмского съезда, выпустившая тогда особое "Обращение к партии"4, одновременно создала свою особую внутреннюю организацию с каким-то центром, но этот центр, хотя он фактически выполнял все те функции, которые позднее легли на БЦ, еще не носил такого официального названия. Кто именно входил в БЦ первого состава, точно неизвестно: в печати имена членов ни в то время, ни позднее названы не были. Несомненно, чю стержнем БЦ была тройка в составе Ленина, Богданова и Красина, которая в письмах Богданова фигурирует под названием "финансовой группы", а в заявлении Камо-Петросяна -- под названием "коллегии трех"- Именно она фигурирует и в документах Лондонского съезда в качестве полномочной представительницы большевистской фракции, которой были переданы 60 тыс. руб. из наследства Саввы Морозова, "лицом, имевшим формальное и моральное право распорядиться деньгами по своему усмотрению"5. Добывание средств и расходование их на дела, которые вела большевистская фракция, действительно, составляли важную часть функций "тройки". Но ими она не ограничивалась: она вела также все конспиративные предприятия большевистской фракции, а эти предприятия были и многообразны и разносторонни. Красин был исключительно талантливым организатором-инженером. "Во все стороны умен", -- так, по рассказу Горького6, охарактеризовал Красина Савва Морозов; и Красин действительно создал вокруг БЦ даже не трест, а целый сложный комбинат всевозможных тайных лабораторий, мастерских, типографий и пр., обслуживавших не только большевистские, но и иные, совсем не социал-демократические "боевые предприятия". Достаточно сказать, что и дача Столыпина была взорвана бомбами, изготовленными в лабораториях БЦ, и при экспроприации в Фонарном переулке в ход были пущены снаряды того же происхождения. Выработка политической линии большевизма в тот период происходила в более широкой коллегии, чем эта "тройка". К участию в обсуждении вопросов бывали привлекаемы также крупнейшие партийные литераторы и практики движения, но очень похоже, что они не составляли прочно закрепленного коллектива, состав участников которого был бы точно определен в организационном порядке. Вернее всего это были организационно неоформленные совещания центральных работников фракции, которые "тройка" созывала по мере необходимости. Поскольку "тройка" была едина в своих настроениях, постольку принятие ее предложений было обеспечено... Весьма возможно, что в этот период весь центр большевистской фракции, поскольку он был как-то закреплен организационно, состоял из одной этой "тройки". * * * Лондонский съезд (май 1907 г. ), внеся существенное изменение во внутрипартийную обстановку, принес большие изменения и в структуру большевистской фракционной организации. Большевиков на нем оказалось лишь немногим больше, чем меньшевиков: 105 большевикам противостояло 197 меньшевиков плюс 4 тяготевших к последним "нефракционных". Но в ряде вопросов вновь вошедшие в РСДРП национальные социал-демократические группы (особенно польская) были ближе к большевикам, и в союзе с ними большевики получили большинство в ЦК. Это большинство было весьма непрочным: распространялось оно далеко не на все вопросы, но меньшинством в ЦК большевики во всяком случае быть перестали. Тем не менее о роспуске своего фракционного центра большевики и теперь не думали. Наоборот, они расширили этот центр, подвели под него строго оформленную организацион- ную базу и официально дали ему название "Большевистский центр". В новый Центр теперь было введено 15 человек, а именно: А. А. Богданов, И. П. Гольденберг (Мешковский), И. Ф. Дубро-винский, Г. Е. Зиновьев, Л. Б. Каменев, Л. Б. Красин, В. И. Ленин, Г- Д. Линдов, В. П. Ногин, М. Н. Покровский, Н. А. Рожков, А. И. Рыков, В. К- Таратута, И. А. Теодорович и В. Л. Шан-цер7. Г. Зиновьев был единственным из ближайших сотрудников Ленина последующих лет, который позднее сделал попытку объяснить мотивы этого решения большевиков: по его словам, они не верили в возможность длительной совместной работы с меньшевиками в новом общепартийном ЦК, где все зависело от голосования "националов", в надежности которых большевики не были уверены, а потому решили продолжать свою работу по подготовке к расколу. "Мы решили, -- пишет Зиновьев, -- что в ЦК мы будем работать и страдать по долгу службы, но настоящую работу мы будем делать в своем БЦ, ибо было ясно, что этот "брак поневоле" с меньшевиками будет непродолжительным"8. Есть все основания полагать, что именно такими соображениями на тогдашних совещаниях большевиков было официально обосновано решение об укреплении и оформлении их фракционной организации. Но внимательный анализ списка членов нового состава БЦ на фоне дальнейшей тактики Ленина во внутрифрак-ционных отношениях заставляет думать, что поведение Ленина в этом вопросе определялось также и соображениями иного порядка: он уже в то время предвидел возможность конфликта внутри фракции большевиков и принимал меры для закрепления своих позиций против позиций двух остальных членов старой руководящей большевистской "тройки", -- против Богданова и особенно Красина. * * * Такой конфликт действительно пришел очень скоро, -- и именно он определил всю дальнейшую судьбу БЦ. Полное и всестороннее выяснение действительных причин этого конфликта внутри БЦ возможно только в итоге, с одной стороны, подробного анализа общей эволюции политической и тактической мысли большевизма эпохи революции 1905--1907 гг. и, с другой, выяснения личных отношений между руководящими деятелями большевистской фракции, и прежде всего, конечно, между Лениным, Богдановым и Красиным. Несомненно, что внутри большевистской фракции 1905-- --1907 гг. имелись весьма существенные разногласия как по воп- росам большой политики и тактики, так и по вопросам тактики борьбы внутрипартийной, т. е. борьбы против меньшевистского крыла партии. В ходе этих споров Ленин далеко не всегда имел на своей стороне большинство фракции. Было немало случаев, когда он или оставался в меньшинстве, или, как рассказывает один из мемуаристов, бывал вынужден "в полном боевом порядке" переходить на позиции противника, даже не доводя дела до голосования (он очень не любил оставаться в меньшинстве, особенно внутри своей собственной фракции). Так бывало и по крупным политическим вопросам: именно так он поступил в декабре 1905 т. на большевистской конференции в Таммерфорсе, когда он считал правильным участие в выборах в Государственную думу, но из выступлений других делегатов понял, что он останется едва ли не одиноким9. Опытный стратег внутрипартийной борьбы, Ленин понимал значение исторически сложившихся внутрипартийных коллективов-фракций и, как правило, крайне бережно относился к коллективу своей фракции. Поскольку инициатива была в его руках, на расколы в рядах своих сторонников он шел только в случаях крайней необходимости. Если брать вопросы большой политики, такой крайней необходимости в 1908--1909 гг. не было: разногласия между Лениным и так называемыми "отзовистами" и "ультиматистами" (т. е. сторонниками "отзыва" социал-демократических депутатов из Третьей государственной думы или предъявления им "ультиматума" об изменении тактики) были в тот момент несравненно менее крупными и менее актуальными, чем, например, те разногласия, которые отделяли его от большинства большевиков в декабре 1905 г. или в августе 1907 г. 10, -- а тогда Ленин и не думал о расколе, хотя последствия принятых против его мнения решений именно тогда могли иметь несравненно более вредные (с его точки зрения) последствия. Таким образом, приходится считать несомненным, что непримиримое отношение Ленина к Богданову и его группе в 1908-- --1909 гг. вызывалось не остротою расхождения по общеполитическим вопросам. Особенно неправильными являются попытки основную причину этого конфликта искать в несогласии Ленина с философскими взглядами Богданова. Отличительные черты этих взглядов Богданова Ленину были хорошо известны еще с начала 1900-х гг. Если верить его позднейшим рассказам, Ленин уже с того времени считал эти взгляды ошибочными и указывал на это Богданову, но они не помешали Ленину принять политическую помощь Богданова, которая была предложена последним в самый критический период политической биографии Ленина: в 1904 г., когда Ленин, порвавший не только с недавними коллегами по редакции "Искры", но и с руководящей группой "искровских" практиков -- членами ЦК в России (во главе с Носковым, Красиным, Кржижановским и др. ) -- был политически почти одинок. Без помощи ---политической, литературной и материальной -- Богданова и его-друзей Ленин тогда не смог бы поставить свой литературный орган, не смог бы вообще построить свою фракцию11. Богданов, встав на его сторону, политически буквально спас Ленина. Именно Богданов в начале 1905 г. вернул на сторону Ленина Красина, вместе с которым стал главной силой большевизма в России 1905-- --1906 гг. Группа литературно-политических друзей Богданова составляла главные кадры сотрудников всевозможного рода большевистских легальных изданий в 1905--1908 гг. Ленин позднее усиленно подчеркивал, что он уже в 1904 г. оговаривал свое несогласие с философскими взглядами Богданова; документальных подтверждений этого свидетельства не имеется, но если оно правильно, то во всяком случае, несомненно что Ленин тогда так редактировал свои оговорки, что они только подкрепляли основную мысль его заявлений: признание полной возможности самого тесного политического союза, несмотря на наличие философских разногласий. Именно об этом говорило и решение БЦ, принятое в самом конце второго периода его истории, накануне отъезда редакции "Пролетария" (Ленин, Богданов и Дубровинский) за границу (декабрь 1907 г. ). В этих условиях совершенно непонятно, почему буквально через два месяца после принятия последнего решения, уже в начале 1908 г., отношения Ленина с Богдановым "до крайности испортились", а вскоре затем; оказалось необходимым резкое выступление Дубровинского против Богданова, инспирированное и подготовленное Лениным12. Подобное поведение Ленина тем более нуждается в объяснении, что его противники были настроены отнюдь не агрессивно. Наступление вели не они против Ленина, а Ленин против них. Они искали компромисса, были готовы на уступки, обращались к посредникам (эту роль пытался играть Горький) и прилагали все усилия, чтобы избежать разрыва, чтобы не доводить дело до открытой борьбы. Ленин систематически и решительно отвергал их предложения, отказывался от переговоров и посредников и обострял обстановку, возводя в преступление каждую неудачную формулировку своих противников и их сторонников в России... Свое наступление на группу Богданова Ленин развертывал, правда, лишь постепенно, но изучение ленинских документов и переписки показывает, что причиной этой постепенности были не колебания Ленина, а исключительно его стремление возможно лучше подготовить каждый новый шаг своего наступления, возможно вернее обеспечить свою полную победу. Решение -- и очень твердое -- провести полный разрыв с Богдановым и всею его группою Лениным было принято уже в самом начале его второй эмиграции. * * * Политические разногласия и разномыслие по философским вопросам между Лениным и Богдановым, несомненно, имелись, и свое влияние на Ленина они, конечно, оказывали. Но и темпы разрыва, и его формы (крайняя личная заостренность), и сам разрыв вообще определялись расхождениями, лежавшими в иной плоскости. О ней Ленин старается молчать. Только крайне редка у него прорываются отрывочные намеки этого рода. Его противники об этой иной плоскости говорят больше, хотя и они стараются говорить о ней крайне сдержанно, тоже намеками. Эта сдержанность понятна: речь шла о крайне щекотливых сторонах их общей деятельности недавнего прошлого, рассказывать о которых открыто было невыгодно им всем. Именно эта щекотливость данной группы вопросов была причиной усиленного старания Ленина перевести спор на политическую и философскую почву. В листовке "К товарищам большевикам", которая была написана Богдановым и издана группою "Вперед" в ответ на заявление Ленина о роспуске БЦ (январь 1910 г. ), Богданов писал: "Большевики, учредившие на Лондонском съезде Большевистский центр, смотрели на него, как на организацию, которая, с одной стороны, выражает основные идеи революционного крыла партии, развивая их печатно, с другой -- объединяет различные большевистские группы, разбросанные по России, и заведует, под их контролем, материальными средствами большевиков. В этих задачах исчерпывалось все назначение Большевистского центра; его права не подлежали спору, пока он выполнял их; его права кончались с того момента, как он переставал служить какой-либо из них. Так понимали смысл Большевистского центра все большевики". Сводя всю политическую роль БЦ к работе по изданию печатных органов для развития "идей революционного крыла партии", Богданов считался с решениями IV общепартийной конференции , (ноябрь 1907 г. ), которая признала недопустимым "существование особых фракционных центров, конкурирующих в своих функциях с ЦК"13. На деле политические функции были значительно более обширными. Но наиболее важным в цитированных выше словах Богданова является подчеркнутое нами заявление Богданова о роли БЦ в качестве органа, который заведует "материальными средствами" всех большевистских организаций. Речь шла, конечно, не о тех средствах, которые поступали в кассы местных организаций в нормальном порядке, путем всевозможных сборов и добровольных пожертвований: этих средств всегда с трудом хватало на текущую работу местных организаций, которые, как правило, даже не имели возможности отправлять в ЦК требуемые уставом отчисления. Речь шла о материальных средствах совсем другого происхождения, которые, по словам Богданова, исчислялись "сотнями тысяч рублей". Вопрос о расходовании этих средств был главной причиной наиболее острой критики, которую Богданов направляет против руководителей БЦ. "Поскольку ему [т. е. БЦ], -- пишет Богданов, -- надо было воздействовать на общественное мнение партии, он старался делать это путем денежной зависимости, в которую он ставил, как отдельных членов партии, так и целые организации, большевистские и не только большевистские. За последние два года не было дано организациям ни одного денежного отчета, а истрачены были сотни тысяч. Попытки некоторых организаций установить постоянный контроль над принадлежащими им суммами встречали со стороны БЦ энергичный отпор и потерпели полное крушение. Таким образом, и в идейном, и в материальном, и в организационном смысле БЦ стал бесконтрольным вершителем большевистских дел, поскольку они зависели от заграницы". Формулировки, которые употребляет Богданов, свидетельствуют о его стремлении быть как можно более осторожным и как можно меньше приподнимать завесу над секретными сторонами жизни БЦ. Он, несомненно, прилагал усилия, чтобы не дать волю своим подлинным настроениям. Но существо его обвинений ясно: он и его единомышленники заявили, что Ленин, прикрываясь фирмой БЦ, который перестал считаться с мнениями создавших его организаций, захватил в распоряжение своей группы "огромные денежные средства" (формулировка той же листовки) всей большевистской фракции, -- и на эти средства вел работу по укреплению положения своего узкого кружка и по коррумпированию остальных частей большевистской фракции, по коррумпированию всей партии вообще. Обращение это было написано Богдановым в Марте или даже в апреле 1910 г., когда уже выяснилась вся непримиримость конфликта с Лениным и вскрылось все значение тактики Ленина, стремившегося во что бы то ни стало не допустить самостоятельной политической деятельности Богданова и его единомышленников. Равным образом не менее остро должен был воспринимать эти обвинения Ленин 14, -- и именно эти обвинения определяли общую атмосферу их отношений. Роль, сыгранная в этом расколе вопросом об "имуществе всей фракции", объясняет также и причины резкости тогдашних отзывов Ленина о Красине. Последний в философских спорах определенной позиции не занимал, хотя по-видимому, склонялся к взглядам Богданова15. В вопросах политических Красин, видимо, был ближе к бойкотистам, но активно не выступал16. Поэтому, если бы причины разрыва лежали исключительно в плоскости философских и политических споров, то не было бы причин для осо- бенного обострения личных отношений между Лениным и Красиным. Но эти отношения сильно обострились, и Ленин с раздражением писал о Красине как о "мастере посулы давать и очки втирать"17. Этот отзыв совершенно необъясним, если б дело шло о Красине как политическом деятеле, но он больше, чем понятен, если считать, что он относится к Красину как министру финансов БЦ, у которого были сложные счеты с Лениным, принимавшим ответственное участие в решении всех запутанных дел, проводившихся: БЦ для пополнения своей кассы. * * * Правильное решение вопроса о подлинных причинах конфликта внутри БЦ невозможно без выяснения отношений, которые сложились внутри него, и в особенности внутри его основного ядра, так называемой "финансовой группы" Ленин--Богданов--Красин, в результате развития той стороны деятельности, которая официально называлась финансовыми операциями БЦ. Об этих финансовых операциях и вообще о бюджете БЦ известно очень мало. Финансовый отчет БЦ никогда и нигде опубликован не был. Известно, что такой отчет был представлен тому расширенному совещанию БЦ, которое одно только и было созвано за границей в июне 1909 г. под названием "совещания расширенной редакции Пролетария". Но прежде всего это был отчет только за время от 1 декабря 1907 г. до 15 мая 1909 г., т. е. говорил лишь о том периоде, который нами выше определен как последний, третий период деятельности БЦ, когда главные деятели последнего находились уже за границей. Но и за этот период ни сам отчет, ни какие-либо отдельные цифровые его показатели в печати тоже не появлялись. Указанное совещание создало для рассмотрения этого отчета особую ревизионную комиссию в составе А. И. Рыкова, М. П. Томского, Н. А. Скрыпника и В. М. Шулятикова, которая представила совещанию свое заключение относительно рассмотренного отчета; это заключение опубликовано в протоколах совещания, и из него видно, что с отчетностью о расходах для периода до 15 сентября 1908 г., когда значительная часть расходов производилась в России, дело обстояло в высшей степени плохо, ибо тогда "не велось точных и подробных отчетов"; "многие оправдательные документы" по конспиративным соображениям вообще не были взяты, часть других погибла при арестах. В результате, решение ревизионной комиссии довольствуется сухой констатацией, что "указанные в отчетах суммы в кассу поступили и были израсходованы на нужды фракции". Только для периода после 15 сентября 1908 г., когда заведывание кассой перешло за границу, в руки Та- ратуты, ревизионная комиссия смогла установить, что "техническое ведение отчетности стало удовлетворительным и ясным"18. Необходимо отметить, что в условиях подполья действовать тогда приходилось не только БЦ, но и всем другим революционным и социалистическим организациям; тем не менее они всегда старались по мере возможности публиковать свои финансовые отчеты, как в расходной, так и в приходной частях19. БЦ не только не публиковал никакого финансового отчета в тогдашних печатных сообщениях об указанном совещании, но и не включил абсолютно никаких цифровых данных в подробные протоколы этого совещания, составленные для архива, причем это относится к обеим частям отчета, как приходной, так и расходной. Никаких сведений по этому вопросу не дала и редакция "Протоколов совещания расширенной редакции Пролетария", изданных в 1934 г. Институтом Маркса--Энгельса--Ленина, хотя в распоряжении этой редакции находились все материалы архивов -- и личного архива Ленина, и архива ЦК большевистской партии. Полезно добавить, что и в 1910 г., когда БЦ был распущен, никакого денежного отчета или вообще сообщения о его кассе тоже опубликовано не было. Группа "Вперед" указала на это обстоятельство в заметке, посвященной разбору денежного отчета Заграничного бюро ЦК РСДРП с 1 февраля по 30 апреля 1910 г. 20. На эту заметку Ленин ответил очень резкой репликой, но вопрос о денежном отчете БЦ и в ней был обойден полным молчанием21. Причины столь упорного молчания, конечно, ни в коем случае не могут быть объяснены необходимостью охранять секреты подпольной организации от полиции. Так поступать лидеры БЦ должны были потому, что секреты своего финансового отчета они скрывали не только от полиции, но и от общественного мнения той партии, в состав которой они тогда формально входили, но от которой они прятали целый ряд важных сторон своей деятельности -- в том числе все те, которые так обогащали их кассу. * * * Таким образом, от самого БЦ до нас не дошло никаких указаний о его бюджете: ни о размерах средств, поступивших в его кассу, ни об их происхождении, ни о статьях его расходов. Если мы имеем возможность в известной мере заполнить этот пробел, то этим мы обязаны отдельным разрозненным указаниям, которые проскальзывают в специальной исторической литературе, в мемуарах и т. д. Подчеркиваем, что все основные сведения мы берем из литературы большевистского лагеря и только для проверки и дополнений привлекаем литературу иного происхождения. Касса БЦ имела два основных источника своего пополнения. Это были, с одной стороны, пожертвования, поступавшие от от- дельных лиц или в результате широких сборов, и, с другой стороны, суммы, которые БЦ получал в качестве дохода от экспроприации, производимых большевистскими боевыми дружинами в различных частях страны. Каждый из этих источников приносил в кассу БЦ весьма существенные пополнения, но в то же время каждый из них был и причиной весьма серьезных осложнений и внутри самой большевистской фракции, и за ее пределами -- между большевистской фракцией и центральными общепартийными учреждениями. Из поступлений первой группы наиболее значительными (и в то же время с наибольшими трениями связанные) были два: наследство Н. П. Шмита, принесшее в кассу БЦ около 280 тыс. рублей, и так называемые американские деньги, точные размеры которых неизвестны, но во всяком случае исчисляются в десятках тыс. рублей. Конфликты, развертывавшиеся вокруг этих поступлений, вырастали в результате присвоения большевиками сумм, которые, по мнению их противников, подлежали передаче в центральную общепартийную кассу. В наиболее чистом виде это существо спора вырисовывается в деле с американскими деньгами. Эти деньги были получены от сборов, проведенных в США летом 1906 г. в связи с приездом туда М. Горького. Эта поездка была организована большевиками. Главным ее инициатором был Л. Б. Красин, но уже в период организации этой поездки (март 1906 г. ) действовал Объединенный ЦК РСДРП, в который входили и большевики, и меньшевики; и Горький ехал в Америку, имея письма к Американской социалистической партии, официальное -- от этого ЦК, и личное -- от Ленина, который тогда был одним из двух представителей РСДРП в Интернационале22. Фактическим организатором поездки был большевик Н. Е. Буренин, один из активных работников большевистской центральной Боевой группы, выбранный для этой работы Красиным23- Как совершенно правильно указывает лидер американской социалистической партии М. Хилквит, поездка и с общественной, и с финансовой стороны была организована крайне неудачно -- людьми, которые совсем не понимали американских условий и думали только о том, чтобы сорвать как можно больше денег. Ошибки, сделанные в процессе организации этой поездки, сильно помогли успеху той кампании травли Горького, которая была умело раздута агентами тогдашнего царского посольства. Широкая кампания сборов, проводимых по каналам, не связанным с рабочим движением, была полностью сорвана, и только после того, как организаторы поездки Горького убедились в провале своих планов, они обратились к рабочим организациям. С помощью Американской социалистической рабочей партии, еврейских рабочих организаций и нью-йоркской группы со- действия РСДРП Горькому удалось прорвать ту блокаду, которая была начата против него. Именно этими организациями были проведены и сборы денег. Точное выяснение истории всей этой кампании и финансовых ее результатов требовало бы специального обследования тогдашней американской рабочей печати. Но и поверхностное знакомства с последней убеждает, что кампания эта проводилась как общая кампания всех групп РСДРП, причем особенно важную роль играли, с одной стороны, ежедневная еврейская газета "Фор-вертс" и, с другой, нью-йоркская группа содействия РСДРП. "Фор-вертс" в то время фактически проводила политическую линию Бунда, а группа содействия, хотя и включала в свой состав также и большевиков, возглавлялась определенными меньшевиками (М. Роммом, Д. М. Рубиновым и др. ), которые проводимые в фонд Горького сборы поддерживали и организовывали как сборы в пользу всей партии. Никогда и нигде, ни в печати, ни в процессе внутриорганизационных пер