и ты его заставишь притворить ее? Обдумай, что я говорю: тебе она не отворится более никогда. Суд и приговор в его руке: вверься Ему. Ты заслужила его гнев: берегись, чтобы он не наказал тебя своим бичом. Никакой выкуп не спасет тебя: ибо ценит ли он твое богатство? О нет, не надо ему золота, ни всю силу твою. Он себе уготовал престол для суда, ибо он придет с огнем, в колесницах, как вихрь, и явит гнев свой с яростью, а непокорность накажет пылающим огнем. И потому, о Душа, остерегайся, чтобы, исполнив то, что осуждено в злых, ты бы сама не подпала под его достойный гнев и приговор". Во время его речи некоторые присутствующие заметили, что Диаволос затрепетал. Но вождь продолжал: "О злосчастная Душа, ужели ты и теперь не отворишь свои ворота посланникам твоего Царя, которые возрадуются твоей новой жизни? Вынесет ли твое сердце и будут ли тверды твои руки в день исполнения приговора над тобой? Скажи, можешь ли ты пить, как сладкое вино, море гнева, уготованное Диаволосу и ангелам его? Одумайся вовремя, опомнись!" Наконец явился и четвертый вождь -- Казнь (Казнь. -- Последний посланный и самый грозный начинает свою речь. При казни стоит всегда правосудие, указывающее на сухое бесплодное дерево, у корня которого лежит секира. Время, данное для обращения, коротко между прикладыванием секиры к корню и ударом по нему. Господь долготерпелив, но постоянно твердит: хочешь ли обратиться, или я должен срубить тебя секирой) и сказал: "О Душа, ты была вначале славным, а ныне стала бесплодным древом; сперва -- радость Высших, теперь -- вертеп Диаволоса; выслушай и меня, внимай словам, которые передаю тебе от самого Царя Шаддая. Вот и секира лежит у корня дерев; всякое дерево, не приносящее доброго плода, будет срублено и брошено в огонь. Доныне ты, о Душа, была бесплодным деревом, ты ничего не производила, кроме терновника и колючих трав. Злые плоды твои свидетельствуют, что ты дерево недоброе: твои гроздья горьки, как полынь, твои ягоды -- как желчь. Ты возмутилась против твоего Царя, и вот мы -- власть и сила его, мы секира, лежащая у корня твоего. Что ты решишь? К кому ты обратишься? Повторяю, скажи мне, прежде чем тебе нанесен удар, хочешь ли покаяться? Наша секира сперва должна лежать у твоего корня, но она будет приложена к корню в виде угрозы, прежде чем она исполнит над корнем свое назначение. Между этими движениями ты должна решиться -- обратишься или нет, это последние минуты, дарованные тебе на обдумывание. Что же ты избираешь? Хочешь ли вернуться к своему Царю, или же буду вынужден нанести тебе последний удар? Если я нанесу удар, о Душа, ты провалишься низко, ибо мне поручено приложить секиру и к корню и на корень, и ничто не помешает исполнению казни, если ты не покоришься Царю. Чего ты еще заслуживаешь, о Душа, если ты все-таки не тронута Его милосердием, как не быть срубленной и вверженной в пламенный костер? О, жалкая Душа! Знай, что сожаление и долготерпение Царя вечно длиться не могут: год, два, три, быть может, но если ты три года станешь продолжать свое возмущение, что из этого выйдет? "В следующий год срубишь ее". И не думай, что это были одни угрозы и что наш Царь не имеет власти исполнить это. О Душа, ты вскоре убедишься, что когда слова Царя оставлены без внимания, не угрозы будут даны непокорным, но горящие уголья. Ты достаточное время бесполезно отягощала почву, ужели ты намерена так продолжать? Твой грех привел наше воинство к твоим стенам, должны ли мы исполнить приговор? Ты слышала все, что говорили мои собратья, и все-таки не отворяешь ворота. Произнеси свое решение, Душа, хочешь ли оставаться во грехе или принять условия мира?" Город отказался внимать речам мудрых вождей, однако кое-что из слов их все-таки проскользнуло чрез Ворота Слуха, хотя не имело достаточно силы, чтобы распахнуть ворота. Между тем население города просило себе времени на обсуждение вопроса. Вожди объявили, что если оно будет согласно выбросить к ним Зловещее Колебание, то получит награду по делам своим и ему дано будет время обсуждения; в противном случае решение его должно быть объявлено тотчас, "ибо, говорили они, пока Зловещее Колебание будет дышать воздухом города, всякое доброе намерение будет заражено злом и ничего кроме дурного ожидать нельзя". Диаволос, присутствовавший при этом, нимало не желая лишиться своего витии, решился было ответить сам, но, одумавшись, обратился к городскому голове, князю Неверие (Неверие. -- Неверие человека отвечает на милостивые воззвания к нам Бога. Одно из главных орудий сатаны -- щит Неверие насмехается над словом Божиим, над его посланными, над самим вмешательством Бога в наши действия и наконец удаляется от Ворот Слуха, т. е. не желает более и слушать благую весть, не заботясь о будущем, не надеясь ни на что, не веря ни во что и не страшась ничего), со словами: "Прошу вас, князь, ответить этим бродягам так, чтобы весь город мог вас слушать". И городской голова начал так: "Господа! Вы поселились около города нашего к великому беспокойству нашего царя и народа. Откуда вы -- мы знать не хотим, и что вы -- мы не верим. Вы нас уверяете, что вы здесь по приказанию Шаддая, но по какому праву он вам это приказывает, нам пока неизвестно. Вы уговариваете город оставить своего избранного царя и перейти к вашему, прибавляя с хитрой лестью, что за такой его поступок ваш царь не вспомянет их оскорбления. После того вы употребляли угрозы, если город наш не повинуется вашим увещеваниям. Теперь отвечу вам на это, господа вожди, что ни великий царь Диаволос, ни я, его слуга Неверие, ни честный город Душа не считаем ваши речи за истину, и нам нет дела до ваших особ, вашего поручения и даже до Царя, пославшего вас. Мы не боимся ни его власти, ни его величия, ни его мщения и не согласимся на ваши предложения. Вы угрожаете нам войной, а мы станем защищаться, насколько можем: а сил у нас достаточна. Не желая с вами долго разговаривать, скажу только, что мы считаем вас за шатающихся бродяг самого низкого сословия, которые, вероятно, оставили своего царя, чтобы странствовать по Вселенной, ища страну или город, который испугался бы ваших угроз или поверил вашим льстивым обещаниям и покорился вам; но знайте, что не таков наш город. Итак, мы вас не боимся, вам не верим и не покоримся. Ворота наши мы вам не отворим и это место для вас не покинем. Мы даже не дозволим вам долго оставаться у наших стен -- народ наш любит спокойствие, и ваше присутствие всех раздражает. Поэтому соберите-ка ваши пожитки и отправляйтесь отсюда, не то мы станем стрелять по вас со стен". Тут князь Свободная Воля (Свободная воля человека -- то, что внушает Неверие, непременно одобрено нашей природной волей. Воля неверующего восстает против всех воззваний и увещеваний Божиих, и человек при безверии не желает изменения в своем положении) стал вторить Неверию: "Господа! Мы слышали ваши предложения и ваши угрозы, но мы их не боимся и желаем остаться на прежнем положении. И потому повелеваем вам в три дня исчезнуть из нашего округа, или вы узнаете, что значит беспокоить сильного льва, каков царь наш Диаволос, когда он покоится в замке своего города". Летописец Забвение Добра (Летописец Забвение Добра. -- Забвение милосердия и любви к нам Бога внушают нам безверие и собственная воля. Когда такое забвение заменяет нам совесть, ничто не шевелит наше сердце, оно мертво и потому спокойно, но это спокойствие ложное, и страшно будет пробуждение) присовокупил к этому: "Господа! Вы слышали, как кротко вам ответили наши начальники на ваши дерзкие речи. Они вам даже добродушно предложили покинуть наши края; так отправляйтесь отсюда по добру-no здорову; мы бы давно дали вам почувствовать силу нашего оружия, но мы народ мирный и себя беспокоить не любим". Весь город зашумел от восторга, когда услышал ответы своих начальников: они зазвонили в колокола, громко запели и пустились плясать. Диаволос вернулся в крепость, и все знатные к себе, но князь Свободная Воля позаботился поставить сильную стражу у ворот, особенно у ворот Слуха, которые он запер двойным замком, и назначил к ним сторожем многолетнего Предубеждение: (Многолетнее Предубеждение. -- Предубеждение заграждает Слух. Вот хитрая выдумка сатаны. Сколько ушей, сердец, чувств заграждает предубеждение! Слово Божие не доходит до слуха духовного, и так как "вера приходит через слушание", пред-убеждение делает глухим и равнодушным к единому важному вопросу вечности. Предубеждение одних лет с грехом.) ворчливого, всегда недовольного старика, который порицал без рассуждения всякую добрую мысль; ему даны были под команду несколько глухих людей. Когда Царские вожди услыхали ответы главных лиц города и убедились, что никто из жителей не услышал их предложений, то они приказали своему воинству готовиться к битве. Главные силы были сосредоточены у ворот Слуха, потому что только оттуда могли доходить их слова до центра города. Другую часть войска они разместили по разным местам и дали им всем пароль: "Вы должны родиться свыше" (Пароль "Вы должны родиться свыше" -- вот громкое воззвание Бога к душе человека; на это ответом служит дерзкое восстание нашей природной испорченности. Она вооружается против требований Божиих и отказывается исполнить их). Тогда трубачи затрубили, им ответили городские трубачи, и битва началась. Между тем город поставил на башне ворот Слуха две пушки огромной величины, одну звали Гордость Ума, а другую Упрямство (Гордость ума и Упрямство. -- Гордость ума -- яростный враг милосердия Божия: она оскорбляется помилованием, отвергает его и не признает возможным, она внушает желание заслужить вечное блаженство своими собственными делами, она во вражде с благой вестью, она ее критикует и восстает против "прощения втуне". Упрямство ей помогает, и, таким образом, ветхий человек в постоянной борьбе с новым, который рожден свыше. Плоть и дух не могут ужиться: то тот, то другой берет верх, но дух в конце концов возьмет верх, ибо он имеет свое начало в Боге). Жители очень рассчитывали на эти две пушки, которые были вылиты в замке Диаволоса его инженером по имени Напыщенность, и в самом деле они были грозны. Но вожди так были осторожны, что хотя бомбы со свистом пролетали мимо их ушей, но никого из них не задели. Этими пушками народ надеялся напугать царских вождей и отдалить их от ворот Слуха, но мы скоро увидим, как мало пользы было от них. Душа имела также и меньшие орудия, чтобы сопротивляться воинству Царя Шаддая. Между тем вожди со своими воинами сражались храбро: главные их усилия были направлены на ворота Слуха, полагая, что пока они силой не растворят их, всякая другая попытка бесполезна. Они привезли с собой несколько пращей и таранов: первыми они избивали дома и народ, другими старались разгромить ворота Слуха. Обе партии имели немало жарких стычек, а вожди старались своими орудиями свалить башню над воротами Слуха. Но город не сдавался, и благодаря отчаянной, яростной силе Диаволоса, неустрашимости князя Свободная Воля, действиям Неверия и летописца Забвение Добра оказалось, все усилия в течение лета со стороны вождей Шаддая чуть ли не совершенно были тщетны, и успех остался на стороне Души. Тогда царские вожди, заметив это, вовремя удалились на зимние квартиры. Во время борьбы, само собой разумеется, было немало потерь с той и другой стороны; но вот какой был особенный случай, достойный внимания. Вожди Шаддая, подходя к стенам города, встретили в поле троих юношей (Трое юношей. -- Этот эпизод войны чрезвычайно кстати вставлен автором: они представляют три главных земных принципа, которые, смотря по обстоятельствам, могут служить тому или другому, т. е. Богу или сатане, как увидим из следующего), отправлявшихся к ним для зачисления себя в воины. Их имена были: Предание, Человеческая Мудрость и Выдумки Людей. Они подошли к полководцам, предлагая свои услуги. По наружности они казались храбрыми, искусными воинами, но в ответ на их просьбу царские вожди объяснили свои воззрения, советуя им не поступать необдуманно. На это молодые люди ответили, что решение их непоколебимо и потому убедительно просят быть принятыми в войско. Воанаргес изъявил свое согласие и записал их в ряды воинов. Когда битва началась, войско князя Свободная Воля бросилось на людей Воанаргеса, в числе которых были эти трое юношей; их взяли в плен и повели, как добычу, в город. Весть о том сейчас облетела весь город и дошла до Диаволоса. Самозванец послал за ними и стал их расспрашивать, кто они, откуда и что делали в армии Шаддая. Дав ему все нужные ответы, они получили приказание вернуться под караул. Однако спустя несколько времени Диаволос велел снова призвать их к себе и спросил их, желают ли они поступить к нему на службу, чтобы воевать против прежнего своего Царя. Они на это ему ответили, что они не столько живут по вере и убеждению, сколько согласуясь с обстоятельствами и случаем, и если он желает принять их на службу, то они охотно поступят к нему. В городе жил некий полководец Равнодушие (Равнодушие. -- Этот полководец и теперь жив и принимает многих на службу. Под знаменем "индифферентизма" более душ погибло, чем от какой-либо систематической формы заблуждения), которого Диаволос очень жаловал; к нему послал он этих трех юношей со следующей запиской: "Дорогой мой Равнодушие, податели сего также желают поступить в наше войско. Я считаю тебя наилучшим для них начальником. Прими же их и употреби как знаешь против воинства Шаддая. Прощай!" Равнодушие принял их, определил, а одного, именно Выдумки Людей, назначил при своей особе. Но вернемся на поле сражения. Войско Царя Шаддая имело также некоторые успехи (Некоторый успех. -- Эти духовные стычки не бесплодны. Неверие трепещет, самые нахальные грехи оставлены, и гордость ума унижена. При слушании слова Божия душе грешника становится неловко. Тревожные звуки так часты и громки, что лишают ее спокойствия! Основание ее поколеблено, и в ней подымается духовная борьба. Дух и плоть враждуют, и Дух Божий действует на человека. Гром Воанаргеса достигает своей цели. Душа в ужасе и, вероятно, сдалась бы на повторенные увещевания, если бы противодействие Неверия и непостоянство Воли не мешали ей). Оно разгромило верхнюю часть башни городского головы, в которой был заперт Разумение, и тем уменьшили мрак в его помещении и дали ему более света; камнем из пращи чуть было не убили наповал князя Свободная Воля, но тот ловко уклонился и спасся. Зато много из старшин было убито, а именно разом шесть: Божба, Распутство, Ярость, Лживость, Пьянство и Мошенничество. Царское воинство сбросило со стен в грязь обе пушки; но так как приближалась зимняя пора, то они решили поселиться на холодное время в зимних квартирах вблизи города, и, к великому неудовольствию - врага, но к славе своего Царя, они могли давать оттуда увещевания несчастной Душе. Эти увещевания так метко были пущены, что население города почти что не имело спокойной минуты. Нельзя было предаваться разврату так беспрепятственно, как прежде, потому что лишь только обыватели намеревались наслаждаться разгулом и весельем, вдруг раздавались такие тревожные звуки то из одних ворот, то из других, то из всех разом, что все приходили в смятение и ужас и страшились совершить что-либо дурное. Эта тревога чаще всего повторялась в ночное время, в самые длинные зимние ночи; то затрубят трубы, то пращи начнут кидать камни на жителей, и вдруг тысяч десять войска Царя Шаддая пустятся в бег вокруг стен города с криком и шумом, вызывая на битву. Иногда кто-нибудь из жителей бывал ранен, и стон и вопль раненых раздавались среди ночной тиши по всему городу. Словом, они так были измучены осаждающими, что, вероятно, Диаволос, царь их, лишился всякого сна. В это время, как мне рассказывали, новые мысли стали пробегать в головах жителей, мысли, которые противоречили одна другой. Некоторые говорили: "Так жить невозможно". Другие отвечали на это: "Но ведь скоро все это прекратится". Третий прибавлял: "Обратимся к Царю Шаддаю и положим конец всей этой тревоге!" Четвертый возражал на это: "Сомневаюсь, чтобы он теперь согласился нас принять". Старый летописец Совесть стал также громко увещевать, и его слова звучали, как сильный треск громовых ударов; его шум при шуме воинства Шаддая потрясал весь город. Душа стала чувствовать также недостаток во многом, все ее прежние стремления к веселью исчезли, лучшие ее наслаждения потеряли всю свою прелесть и жгли ее жгучим огнем. Признаки утомления и лени показались на лицах жителей. А между тем Душа жаждала мира и довольства, если б даже пришлось ей причислить себя к самому низкому сословию. Среди зимы вожди Царя Шаддая послали к Душе через трубача Воанаргеса три воззвания (Три воззвания. Слово Божие -- воззвание к душе -- увещевает ее покориться единому Богу. Но это воззвание вносит тревожные чувства и сознание своего падения, и первая уступка ее состоит в том, что она предлагает условия. Воля предпочитает спокойствие постоянной тревоге и потому соглашается на некоторые уступки. Но природная наша испорченность желала бы служить разом двум господам -- Богу и маммоне. Пусть Бог будет признан Богом, но пусть остаются и плотские принципы; пусть царствует в душе грех и чтобы никакой новый закон не связывал волю и ее стремления. Как часто мы предлагаем подобные кондиции Господу: желаем служить и Ему, и плоти нашей! Но этого быть не должно. Новое вино надо влить в новые сосуды, и лоскут нового сукна нельзя вшить в ветхое платье. Дом нельзя строить частью на камне, частью на песке. "Все или ничего", -- говорит Христос. Неверие против этого возмущается и возмущает душу против Бога. Неверие -- верный слуга сатаны: оно всегда между Христом и душой, и когда страх заставляет грешника одуматься и искать спасения, неверие является и снова ввергает в оковы и рабство), чтобы она покорилась Царю их, надеясь, что это убедит их. Увы, насколько мне известно, Душа, пожалуй, и сдалась давно, если бы не препятствовали этому упрямый старик Неверие и непостоянный князь Свободная Воля! Диаволос рычал от ярости, потому что не весь город был одного с ним мнения... И ужас продолжал царствовать в городе. В первый раз, когда появился трубач, он произнес слова мира, говоря, что все воинство Шаддая сожалеет о жителях города и оплакивает неминуемую его погибель в случае непокорности. Если, прибавил он, город покается и обратится ныне же, все злое, содеянное им, будет прощено милосердным Царем. И потому они убедительно просят Душу не противодействовать им и не готовить себе вечного укора. После того он удалился. Второй раз трубач стал увещевать немного резче: он объявил, что постоянный отказ отворить ворота посланным Царя только восстановляет их против города и что они решили либо покорить его, либо лечь костьми пред стенами его. В третий раз он говорил еще резче и объявил им, что так как они так нахально действуют, он сомневается, что городу оказано будет помилование, но, прибавил он, я прислан к вам с требованием немедленно отворить ворота. После этого он отправился обратно в стан. Эти три воззвания так устрашили город, что жители решились собрать совет, следствием чего было то, что князь Свободная Воля должен был отправиться к Воротам Слуха и звуком трубы испросить у вождей аудиенцию. Так и было сделано. Царские вестники, каждый с десятью тысячами воинов, подъехали к стенам. Им объявил князь, что жители города услышали их воззвания и желают войти с ними в соглашение и потому предлагают на их обсуждение следующие кондиции: -е. Чтобы главы их -- Летописец Забвение Добра и городской глава Неверие остались на своих местах. 2-е. Чтобы никто из должностных великого Диаволоса не был отставлен со своего места и занятия. 3-е. Чтобы им, жителям города, дозволено было сохранить те права и привилегии, которыми они наслаждались в царствование Диаволоса, столько уже времени господствующего над ними. 4-е. Чтобы никакой закон или блюститель закона не имел над ними власти без личного их на то согласия. "Вот наши условия, и ежели они будут приняты вами, мы покоримся Царю Шаддаю". Когда вожди услыхали такие наглые требования, они избрали Воанаргеса парламентером, и он обратился к ним так "О жители злосчастного города Душа! Я было возрадовался, когда услыхал ваш трубный звук. Но когда я прочел ваши безумные условия и лукавые предложения, моя радость превратилась в скорбь, и вместо надежды на ваше обращение я томлюсь страхом о вашей погибели. Я полагаю, что старик Зловещее Колебание, древний враг Души, сам придумал условия ваши, которые недостойны доходить до слуха верного слуги Царя Шаддая. Мы все сообща отвергаем их с презрением. Но, о Душа, если ты отдашь себя в наши руки или, вернее, во власть нашего Царя, мы уверены, что он дарует вам такие права и привилегии, которыми вы останетесь довольны, и он будет с вами в мире. Но если на это не согласны, положение ваше не изменилось, и мы теперь знаем, как нам действовать". Тогда Неверие воскликнул: "Какой же дурак, пока еще не побежденный своим врагом, как мы теперь, согласится отдать свой меч в руки неизвестного противника? С моей стороны не будет на это согласия. Разве мы знаем характер Царя? Некоторые говорят, что он гневается против своих подданных, лишь только они на волос отшатнутся от его повелений. Другие прибавляют, что он требует от них более, чем они могут ему дать. И потому, о Душа, остерегайся потерять то, что имеешь, и если ты однажды уступишь и отдашься другому, никогда более не вернешь себе свободу. Было бы безумием с твоей стороны отдать себя во власть неизвестного тебе лица. Кто скажет тебе наверное, кого из вас Царь велит убить, а быть может, даже поголовно перерезать, и пришлет, пожалуй, новый народ для населения вашего города". Эта речь Неверия положила конец всем колебаниям. Вожди вернулись в свои зимние квартиры, а Неверие -- в замок к своему начальнику. Диаволос заставил его передать ему слово в слово все случившееся и, наконец, обняв верного своего слугу, сказал ему: "Обещаю тебе, если мы только счастливо выйдем из этого замешательства, возвести тебя на гораздо высшее достоинство. Я тебя назначу моим всемирным депутатом, и ты, подобно мне, будешь иметь в руках все племена вселенной, и ни один из моих подданных не станет действовать своевольно, но исключительно по воле твоей". Городской Голова вышел от Диаволоса в сильной радости и направился к своему жилищу, лаская себя надеждами на исполнение обещанных ему благ. Между тем, хотя городской голова Неверие был в тесных дружеских отношениях с самим Диаволосом, отказ его от имени граждан покориться вождям Царя Шаддая произвел в городе возмущение. Пока Неверие беседовал с Самозванцем, прежний городской глава Разумение и летописец Совесть, узнав случайно о происшедшем, стали уговаривать жителей принять предложение царских посланников, объяснив им ужасные последствия отказа их и вред, который им делает Неверие. "Какое большее пренебрежение мог он доказать к словам Царя Шаддая, как не обращая внимания на его милостивые условия и уверяя вас, что он грозит разорением города, тогда как сначала он предлагал вам полное помилование?" Народ, убедившись наконец, какое зло причинил им глава их Неверие, стал толпами бегать взад и вперед по всем улицам, сперва ворча вполголоса, а потом громче и громче, и наконец закричал во всеуслышание: "О славные полководцы Шаддая, как бы нам попасть под ваше управление и под власть Царя Шаддая!" Когда весть о том дошла до Неверия, он явился в надежде успокоить и усмирить бунт одним своим громадным ростом; но лишь только они его увидели, тотчас накинулись на него, и ему пришлось бы от них жутко, если б он поспешно не скрылся и не заперся в своем доме. Но они окружили и дом его, стараясь его разгромить: (Восстание в городе. -- Эти волнения и тревоги в душе имеют часто такое последствие, что Разумение и Совесть просыпаются, и тогда эти две способности нашей души громко порицают действия плоти. Одно лишь отемнение разума и развращение совести мешают им выражать свои мнения; но как только им дана малая доля света, они тотчас берут сторону истины. Вот и происходит бунт в душе. Плоть с ее греховными стремлениями и глава ее Неверие кричат одно, Совесть и Разумение требуют другого. Вот картина души, начинающей просыпаться от греховного сна. Мысли и чувства человека разделяются на партии и безумно переходят от одного намерения к другому, сперва шумят словами, потом кончают ударами. Автор талантливо представляет здесь бурю сомнений в грешной душе. Она вначале оказывает сопротивление, пока возможно. После предлагает условия, по которым думает угодить Богу, не покидая зла. Условия не приняты, неверие возмущает снова душу. Но страх не позволяет ей начать бунт против Бога, притом Совесть и Разумение сильно увещевают ее покориться Богу и верить Его обетованиям прощения и мира. Но в этой борьбе много ран получает греховная сторона души. Она делается обдуманнее; предубеждение, столь склонное на зло, затоптано ногами в грязь. Равнодушие сильно потрясено, и Воля, дотоле решительная в действиях, стоит неподвижна, в недоумении) здание было так укреплено, что все старания их остались тщетными. Вот, собравшись с духом, Неверие появился у отворенного окна и обратился к бунтовавшему народу со следующими словами: "Господа, что значит и к чему весь этот гвалт?" "Потому, -- отвечал ему князь Разумение, - что ты и твой начальник действовали неправо и не обошлись с вождями Царя Шаддая как бы следовало, и потому вы провинились троекратно. Во-первых, вы не допустили ни меня, ни Совесть присутствовать в совете; во-вторых, ты сочинил и изложил такие условия посланникам, что им не было возможности принять их, разве только признав Шаддая за Царя лишь по имени, ибо если город может продолжать жить в своеволии и разврате, то настоящий его царь будет, без сомнения, Диаволос; в-третьих, после того, что царские вожди предложили нам свои условия, под которыми мы можем получить помилование, ты своими безбожными, грубыми речами все уничтожил и их отдалил от нас". Когда Неверие услыхал эти слова, он вскричал: "Измена, измена! К оружию, к оружию! О вы, верные друзья Диаволоса!" Разумение. -- Ты можешь перетолковать мои слова, как хочешь, но повторяю, что посланники такого великого Царя, как Шаддай, вправе требовать лучшего приема от города. Неверие. -- Послушайте, милостивый государь, мой ответ был в угоду моему царю и его правительству и для успокоения народа, который вы беззаконными действиями снова взбунтовали. Тут летописец Совесть вмешался в разговор и обратился к Неверию так: "То, что наш уважаемый глава, Разумение, сказал вам, сущая правда. Вы враг души. Вы легко можете понять, какой вред вы причинили городу неуместной вашей речью, как вы огорчили вестников нашего Царя Шаддая и какое зло от всего происходит для всех нас. Если б вы приняли условия, все тревожные трубные звуки прекратились бы, но теперь грозит нам беда, и именно по вашей милости". Неверие. -- Клянусь жизнью, что сейчас отправлюсь к Диаволосу и передам ему ваши слова, а пока мы позаботимся о благосостоянии города, не спрашивая ваших советов. Разумение. -- И царь, и ты сам -- иноземцы для Души, а не природные ее жители, и кто знает, в то время, когда мы из-за вас будем еще в худшем положении, вы оба, ради личной своей безопасности, оставите нас одних выбираться из затруднений или, пожалуй, еще подожжете нас, а сами улетучитесь среди дыма, при свете нашего пылающего костра, и оставите нас погибать как знаем. Неверие. -- Господа, вы забываете, что вы под властью и должны вести себя смиренно, как подданные царя, и вы можете быть уверены, что когда он узнает ваши о нем мнения, он вас не поблагодарит. Во время этой словесной распри прибежали со стен князь Свободная Воля, Предубеждение, Зловещее Колебание и многие другие старшины и спросили причину спора; всякий начал передавать по-своему, так что было невозможно что-либо понять. Но приказано было всем замолчать, и старая лиса Неверие объявил следующее: "Князь и господа, вот двое желчных людей, которые по совету, вероятно, некоего Недовольного и по своему дурному характеру взбунтовали против меня всю эту толпу народа, увещевая их возмутиться против нашего царя". Присутствовавшие тут диавольцы встали с мест и подтвердили сказанное. Единомышленники Разумения и Совести, догадываясь, что дело будет плохо, прибежали к ним на помощь, а диавольцы стали на сторону Неверия и Свободной Воли. Последние требовали, чтобы отвели в тюрьму Разумение и Совесть; другие кричали, что они этого не дозволят, что признают своим Царем Шаддая и покоряются его законам; им возражали, что Диаволос выше всех царей. Эта сумятица, крик и шум продолжались некоторое время и кончились дракой и кулачным боем. Старик Совесть два раза свалился с ног от ударов одного диавольца по имени Онемелость, а Разумение чуть было не лишился жизни от выстрела из пищали, но, к счастью, державший ее не сумел ее направить. Между диавольцами некоторые также пострадали сильно. Безрассудность получил в голову от руки Мнения, секретаря князя Свободная Воля, выстрел, от которого вылетел его мозг. Старика Предубеждение повалили в грязь и затоптали ногами до смерти. Равнодушие, любимец Диаволоса, вдруг сделался живым и находчивым участником драки; но обе партии были против него, потому что он не был верен ни одной из них, и кто-то сильным ударом сломал ему ногу, сожалея, что это была не шея его. Много вреда было причинено обеим сторонам, но замечательно то, что князь Свободная Воля хладнокровно смотрел на все, не принимая сторону ни той, ни другой партии, однако улыбнулся, увидев затоптанного в грязь Предубеждение, а когда, припрыгивая на одной ноге, приблизился к нему хромой Равнодушие, то он не обратил на него никакого внимания. Когда мятеж успокоился, (Когда мятеж успокоился. -- Всякие стычки имеют конец, всякие бури кончаются тишью; точно так же успокаиваются и душевные волнения. Сатана пользуется этой реакцией, чтобы снова запереть Разумение и Совесть. Пока эти силы живы, они опасны для его власти, и человек не может спокойно жить во грехе: он всегда обратит внимание на их увещевания. И вот сатана опять одного отемняет, а другого развращает. Между тем является опять трубач и объясняет жителям причину долготерпения Царя Шаддая, все его величие и могущество. На это воззвание отвечает сам Диаволос, который снова ободряет расстроенных жителей и восстановляет душу против предложений помилования. Душа опять в рабстве, и в худшем, чем вначале) Диаволос приказал тотчас запереть в тюрьму Разумение и Совесть как главных зачинщиков беспорядка. Город снова принял спокойный вид, но с пленными обращались жестоко. Он даже обдумывал, как бы их совершенно уничтожить; но это не принесло бы ему пользы, так как дрались у всех ворот. Однако вернемся к царским вождям. Когда они возвратились в стан и в свои шатры, то собрали военный совет. Некоторые говорили: "Пойдемте сейчас и атакуем город!" Но большая часть из них находила, что лучше послать к ним еще раз воззвание трубное, так как казалось, что город теперь более склоняется на их предложение, чем прежде. "Притом, говорили они, быть может, некоторые из жителей пожелают сдаться, и если мы их грубо от себя оттолкнем сразу, то отымем у всех охоту покориться". Все приняли это мнение, и трубач был послан к воротам Слуха. Некоторые жители подошли его слушать, и он начал так: "О каменная и жалкая Душа, долго ли останешься ты еще в своей греховной непонятливости? А вы, безумцы, радуйтесь на свое дело! Доколе станешь отвергать предложение мира от Царя Шаддая и доверяться лживым обещаниям Диаволоса? Думаете ли вы, что когда Шаддай покорит вас, ваши действия ныне будут зачтены Им за хорошие, и вы можете дерзкими речами испугать Его? Разве Он из страха к вам увещевает вас обратиться? Думаете ли вы, что вы сильнее Его? Взгляните на небо и посмотрите, как высоки от вас звезды. Можете ли вы остановить солнце на его пути и помешать луне освещать ночью? Можете ли вы счесть звезды и запретить дождю орошать землю? Можете ли вызвать из океана воды и велеть им покрыть землю? Можете ли вы склонить к унижению и заставить пасть лицом к земле горделивых? Однако то дела, совершенные нашим Царем, от имени которого мы пришли к вам, чтобы убедить вас признать власть Его. Именем же Его теперь требуем, чтобы вы сдались Его посланным". При этих словах жители стали в тупик, не зная, на что им решиться. В эту минуту вышел к ним Диаволос и, пользуясь минутной нерешительностью граждан, обратился к ним с ответной речью: "Верные слуги мои, -- начал он, -- если истинны слова в этом воззвании к вам о величии Царя Шаддая, то ужас, который он должен внушать, будет всегда держать вас в рабстве, и вы станете подлыми трусами. Как можете вы даже иметь в мысли, что такое Всемогущее Существо существует в мире? И как же вы вынесете его страшное присутствие меж вами? Я, царь ваш, стою с вами на равной ноге, и вы можете играть со мной, как с кузнечиком. Рассудите же, что более к вашей пользе, и вспомните все, что я даровал вам. Далее, если верно, что говорил этот трубач, каким же образом подданные Шаддая живут в рабстве во всякой стране, куда бы они ни поселялись? Нет во всей вселенной несчастнее их, нет униженнее их никого. Обдумай, о Душа, я желал бы, чтоб тебе так же было горько расстаться со мной, как мне тяжело было бы отказаться от тебя. Но все-таки рассуди, мяч лежит пока у твоих ног: свобода -- ваша, лишь бы вы знали, как употребить ее, и царь у вас есть, только вы умейте любить его и повиноваться ему". После этой речи город снова ожесточился против Царя Шаддая. Мысль о его величии ужасала их, мысль о его святости ввергала их в отчаяние. Поэтому после некоторого совещания меж собой они решились дать ответ трубачу в следующем смысле: что со своей стороны они приняли твердое решение стоять за своего царя и отнюдь не покоряться Шаддаю, и потому было бы совершенно напрасно обращаться к ним еще с воззваниями, так как они скорее умрут на месте, но не примут их предложения. Итак, казалось, дело совсем пропало и уже нет возможности спасти Душу. Однако вожди Шаддая, хорошо знавшие могущество своего Царя, не желали признать себя побежденными. Вскоре они послали в город еще одно воззвание, сильнее и строже прежних; но чем чаще к ним присылали воззвания и увещевания, тем более жители погружались во мрак. "Когда они звали их, то они отдалились от них, хотя их звали к Всевышнему". Осия 11, 2 -- 7. ГЛАВА IV Война Эммануила. -- Осада Осаждающие обращаются к Шаддаю. -- Христос -- Ходатай и Заступник. -- Эммануил придет и победит. Царев Сын отправляется в путь. -- Его пять вождей. -- Их знаменосцы и гербы. -- Город осажден. -- Гора Милости и гора Правосудия. -- Белое знамя помилования. -- Красное знамя осуждения. -- Черное знамя вызова. -- Диаволос говорит чрез ворота УСТ. -- Эммануил отвечает чрез ворота Слуха. -- Его притязание на Душу. - Осада с новой силой. -- Предложение Горделивого. -- Оно отвержено Эммануилом. -- Ворота Слуха осаждены и потрясены. -- Ворота Зрения разгромлены. -- Предложения Диаволоса снова отвержены. Царские вожди решились не посылать более воззваний и употребить другой способ для подчинения Души власти Царя Шаддая. Они собрались на совет (Совет вождей -- Постоянное поддерживание тревожного состояния означает угрозы закона Синайского, объявляющие смерть тому, кто преступит закон, и вместе с тем действие Божие на душу грешника чрез увещевание Слова обратиться к Богу для получения прощения и благодати), и всякий из них выражал свое мнение. Наконец вождь Убеждение, поднявшись с места, предложил следующее: "Братия, вот мое мнение. Во-первых, мы должны неустанно пускать в них камни из наших пращей, чтобы держать их в постоянной тревоге день и ночь. Чрез это мы помешаем царствующему лукавому духу еще более укорениться в Душе, ибо даже льва можно сделать ручным, ежели постоянно его беспокоить. Во-вторых, мы по общему соглашению должны отправить донесение нашему Царю Шаддаю, в котором, представив настоящее горькое положение города и прося Его простить нам наши неудачи, мы молим Его о помощи и о даровании нам большей силы убеждения и, кроме того, о назначении нам в главнокомандующие кого Он заблагорассудит, дабы не оказалось напрасным наше доброе начало и совершилось полное завоевание города к славе имени Его!" Все изъявили на это свое согласие, и послано было к Царю Шаддаю следующее прошение: (Прошение к Царю. -- Это означает молитву. Закон признает себя слабым в деле исправления и обращения человека на истинный путь и признает необходимость большей доли силы и главу для управления его действиями. Проповедование Слова Божия само по себе действительным быть не может. Хотя Воанаргес проповедовал Слово как будто с громовыми ударами, как бы Убеждение ни тревожило, суд ни ужасал и казнь ни прикладывала секиру к корню, но лишь только единый Бог во Христе может действительно спасти душу) "Всемилостивый и всеславный Царь, Владыко лучшего из миров и Творец Души. По Твоему повелению мы не пощадили нашей жизни и воевали против славного Твоего создания. Тебе известно, о Царь, все, что мы исполнили, чтобы убедить ее покориться Твоей власти, но ни кроткие слова, ни обещание Твоего помилования, ни угрозы и огнестрельное наше оружие не имели настоящего успеха. Диаволос, Неверие и Свободная Воля -- главные вожаки мятежа и буйства города. О Царь царей! Прости нам нашу неудачу и даруй нам более силы и умения для покорения Души под Твою власть, а нам пошли главу, наставляющего нас, каким образом действовать для славы Твоей, дабы Душа снова полюбила Тебя всем сердцем и страшилась прогневить Твое Милосердие. Аминь". Это прошение было послано к Царю чрез доброго служителя по имени Любовь к Человеку (Любовь к Человеку -- Прошение означает молитву, а лицо, взявшее прошение для передачи Царю, -- дух молитвы, любовь к грешной душе человека. На крыльях любви несется молитва к Богу и принята Царевым Сыном Эммануилом, который взял на себя ходатайство по этому делу). Оно было передано в руки Царева Сына (Царев Сын -- Христос принимает прошения и молитвы наши, прибавляет к ним свои выражения, т. е. свою силу, ходатайствует за человека и подает Богу Отцу не как прошение грешников, а как свое собственное. Сила не в молящемся, но в Ходатае. Молитва чрез Христа имеет силу, потому что Он себя назвал нашим братом, и эта молитва принята Богом, потому что приносящий ее -- Его Сын. Мы часто просим не должное, просим не так, как следует. Он слушает, и если молитва от сердца, с верою, -- Он ее исправляет по-своему и подает как свою. И вот настал день исполнения завета: загрязненная совесть и превратный разум вспомнили о Создателе своем, и Сын отвечает: Се иду исполнить волю Твою, Боже!), который взялся представить его Своему Отцу. Он сперва прочел написанное, прибавил несколько своих выражений и поднес Царю Сам. Добрый Царь возрадовался этому прошению, тем более что оно было подано ему самим Сыном, который стал говорить в пользу Души в самых теплых выражениях любви. Тогда Шаддай воззвал к Эммануилу: "Сын мой возлюбленный!" А он ему ответил: "Се я, Отец!" Царь сказал ему: "Тебе известно, как и мне, низкое состояние, в которое впала Душа, и то, что мы с тобой решили и что ты уже совершил для избавления ее от рабства. Итак, теперь, Сын мой, готовься идти на битву и отправься на поле сражения. Ты возьмешь верх над