вила эту мысль -- она
тоже боялась одна  оставаться  в джунглях. Но совсем  недавно  она  пришла к
выводу,  что белый вряд ли сможет ее защитить в случае нужды.  При первой же
опасности Миранда моментально бросался к ближайшему дереву, забыв о девочке.
Он мог  в  любой момент, спасая свою шкуру, бросить  Ухху, и тогда ее судьба
оказалась бы незавидной.
     Так что,  несомненно, одной ей хуже не будет. Но прежде чем она покинет
его, она  должна сполна отплатить за жестокость и грубость. Кроме  того, она
понимала,  что надо как-то умилостивить и своих соплеменников и  Обебе, ведь
это она помогла белому бежать. Ухха была почти уверена, что ей удастся найти
дорогу в родное селение, хотя путь предстоит трудный и долгий. Она не станет
убивать  белого, бог  этого не простит,  она лишь сыграет с ним злую  шутку,
которую тот запомнит до конца своих дней.
     Итак,  маленькая  туземка  лежала  на  своей подстилке  и  наблюдала за
испанцем, задремавшим у огня. Рядом с ним находился мешочек, который Эстебан
Миранда  никогда не выпускал из  рук. Маленькая Ухха  знала, как  дорожил он
содержимым  этого мешка. В нем хранились красивые камни. Девочка  не ведала,
что это были алмазы, она только понимала, что белый готов скорее  расстаться
с  жизнью,   чем   с  ними.  Миранда  мог  часами  любоваться   их  блеском.
Налюбовавшись, он прятал камни в мешок и очень берег его, боясь потерять. Да
и сейчас, во сне, он не расставался с мешком и не выпускал его из рук.
     От маленького костра разбегались  фантастические тени. Испанец  спал, а
Ухха осторожно за ним наблюдала.
     Вдруг  в  кустах мелькнула  голова огромного  льва.  Его  зеленые глаза
уставились на огонь. Нума был голоден. Он знал толк в человеческом мясе и не
имел  ничего  против того, чтобы отведать его и  сейчас, но  не любил  огня.
Поэтому он исчез так же внезапно, как и появился.  Нума  не боялся огня,  но
ему было  неприятно  смотреть  на  него,  как на полуденное  солнце, которое
слепило глаза и мешало охотиться. А пляшущие тени действовали ему на нервы.
     Ухха не обращала внимания на  эти тени. Она лежала тихо, не подозревая,
что только что здесь был голодный Нума. Ухха прислушивалась  к потрескиванию
костра и обдумывала план действий.
     Равномерное дыхание испанца  говорило  о  том,  что  он  спит.  Девочка
выждала  некоторое время,  потом подкралась к нему и привстала на колени.  В
руке она сжимала дубинку. Резко замахнувшись,  она опустила дубинку прямо на
голову спящего. Одного раза,  пожалуй, хватит. Ухха вскочила  на  ноги.  Она
надеялась, что  испанец, слегка оглушенный, скоро  очнется  и обнаружит, что
его драгоценные камни похищены.
     В  этом и  состояла месть Уххи! Она перерезала ножом веревку и, схватив
мешок, исчезла в джунглях.
     Долгое время скитаясь с испанцем,  Ухха потеряла ориентиры  и теперь не
имела  ни  малейшего представления о  том,  где  искать дорогу  к дому.  Она
наткнулась  на тропу, протоптанную слонами. Путь освещала луна.  Было как-то
жутко. Ухха  усилием  воли заставила  себя идти вперед,  стремясь как  можно
дальше уйти от Миранды, пока тот не пришел в сознание.
     В  сотне  ярдов  от  девочки  голодный  Нума  почуял  запах человека  и
насторожился. Теперь  ничто не  отвлекало его внимания: ни пляшущие тени, ни
огонь  --  был только  запах  человека.  Щелкнув  огромными  челюстями, Нума
затаился.
     Ухха торопливо шла по тропе. Она была уже рядом с Нумой, но тот медлил.
В запахе  приближающегося человека почудилось что-то странное. Впрочем, нет,
это всего-навсего беспомощное слабое существо.
     Ухха  остановилась,  не  подозревая, что в  нескольких шагах  притаился
огромный,  голодный и потому вдвойне  опасный зверь. Когда девочка двинулась
дальше,  Нума неслышно прыгнул на тропу сзади.  Так они и шли в ночи леса --
кровожадный  лев  и  маленькая темнокожая  девочка, не ведающая,  что смерть
крадется за ней по пятам.
     Шаг за шагом Нума постепенно сокращал расстояние, и наступил миг, когда
он решил поужинать.
     <b>ГЛАВА ДЕВЯТАЯ</b>
     Очнувшись, Тарзан  обнаружил,  что лежит  на  земляном полу в  огромной
комнате. Еще не понимая, что с ним произошло, он заметил, что помещение ярко
освещено, и, лишь окончательно придя в  себя, увидел  источник  света -- две
большие  свечи, футов  по  пять каждая. Эти свечи заинтересовали  его.  Чуть
позже он разглядел  человек пятьдесят мужчин  ростом с него самого. Кто  эти
люди? Где он?
     Он чувствовал боль во всем теле, особенно в скрученных за спиной руках.
Он  попробовал пошевелить пальцами, но безрезультатно. Ноги были свободны от
пут, и, с усилием приподнявшись, Тарзан сел.
     Как ни странно, но воины, находившиеся в комнате,  своей военной формой
и внешностью очень  напоминали солдат  Велтописмакасианса, но  были таких же
размеров,  что  и сам Тарзан.  Многие  из  них расположились на скамейках за
столами.  Кое-кто  был  ранен.  Между  столами  сновали  несколько  человек,
оказывая нуждающимся  необходимую помощь. Эти санитары были облачены в белые
туники, как и привилегированные рабы Троханадалмакуса. Один из них, заметив,
что Тарзан пришел в себя, приблизился к нему вплотную и воскликнул:
     -- Хо!  Наконец-то гигант очнулся. Твой рост мало  помог тебе, и теперь
мы такие же большие, как и ты! Мы тоже великаны!
     Он  повернулся  к  своим  товарищам, заливаясь смехом. Понимая, что  он
находился в  плену и окружен врагами, Тарзан решил  не произносить ни слова.
Поэтому он ничего не ответил.
     --  Он нем,  как  огромная грудастая женщина-алали,  -- съязвил один из
воинов.
     -- Наверняка, он пещерный житель, -- предположил другой.
     -- А может, он из Зерталаколос, -- сказал третий.
     --  Но  их  мужчины трусливы,  -- снова  вмешался  первый,  --  а  этот
сражался, как настоящий боец.
     -- Да, он и безоружный дрался до последнего.
     -- А ты видел, как он расшвыривал солдат в стороны?
     -- Он ведь не отступил ни на шаг и все время улыбался.
     -- Нет, он не похож на мужчину Зерталаколос. Спроси, какого он племени?
     Тот, кто первым обратил внимание на очнувшегося Тарзана, задал ему этот
вопрос, но ответом ему было молчание.
     --  Он  не понимает  нас,  --  произнес  воин.  -- Но не думаю, что  он
Зерталаколос. А вот кто -- ума не приложу.
     Он подошел к Тарзану и осмотрел его раны.
     -- Ничего страшного. Дней через шесть, а то и меньше, он будет здоров.
     Они промыли раны, наложили  какую-то мазь и  поставили  перед ним  еду,
воду и молоко  антилопы. Затем  освободили его руки, но стянули талию цепью,
прикрепив один конец к кольцу в полу.
     Поскольку  они  уверились,  что  Тарзан  не   понимает  их  языка,  они
заговорили  свободнее.   Но  этот  язык   оказался  весьма  похож  на   язык
Троханадалмакуса, и Тарзан понимал все. Из разговоров  он  уяснил, что битва
закончилась  не  в пользу короля Адендрохакиса.  Его  армия понесла  тяжелые
потери.  Было много  убитых и взятых в  плен, тогда как  противник  потерпел
гораздо меньший урон. Сражение завершилось молниеносно.
     Но как  они  сумели превратиться в людей  нормальных  размеров?  Тарзан
ломал голову, однако не находил объяснения. Чудеса, да и только!
     Раны  быстро затягивались. О  пленнике  тщательно  заботились, выполняя
особый королевский указ на этот счет.
     Наконец неделю спустя, полдюжины  конвоиров пришли за ним, сняли цепь и
куда-то повели. Они долго пытались втолковать ему, что от него требуется, но
Тарзан по-прежнему делал вид, что не понимает их языка. Однако из  разговора
конвоиров  он  уловил, что его ведут к  королю, пожелавшему  познакомиться с
необыкновенным пленником.
     Длинный   коридор,  по  которому  они  шли,  слабо  освещался  свечами.
Навстречу то и дело попадались рабы  и солдаты.  Рабы были облачены  в белые
туники с красными эмблемами, либо в зеленые, но тоже с красными эмблемами.
     Через  равные  промежутки  попадались  лестницы, ведущие вверх.  Тарзан
подумал, что  по конструкции здание напоминает те,  что  он  видел  в городе
Адендрохакиса, но, прикинув сообразно своему росту его пропорции  и размеры,
пришел в замешательство: здание должно было быть колоссальным.
     Наконец,  свернув  направо,  они остановились перед  входом  в  большое
помещение,   озаряемое   светом  множества  свечей.   На  полках   виднелись
рассортированные туники, сандалии, оружие и еще множество предметов.
     Сопровождающий подозвал раба в белой тунике и приказал:
     -- Зеленую тунику для парня из Троханадалмакуса!
     -- Кто его хозяин? -- поинтересовался раб.
     --  Он  принадлежит  Зоантрохаго,  --  ответил  конвоир.  Раб  проворно
засуетился  и  вскоре  принес зеленую тунику.  Достав  две  эмблемы и быстро
начертав на них  чернилами девиз,  он  прикрепил  их  на  спину  и на  грудь
Тарзану. Тот  не  мог прочитать, что  написано,  так как  не успел  овладеть
письменной речью.  Раб  подал  пару  сандалий,  и Тарзан, облачившись в этот
наряд, двинулся дальше, сопровождаемый своими конвоирами.
     Теперь  они  шли по  хорошо освещенным  коридорам,  стены  которых были
расписаны орнаментами, изображениями сцен охоты, сражений. Воинов попадалось
великое множество, больше стало и рабов в белых туниках, тогда как в зеленых
-- не встречалось совсем.
     Коридор  упирался  в  дверь, отделанную золотом.  Сопровождающий сделал
знак остановиться.
     -- По приказу короля мы привели раба Зоантрохаго, -- сказал он часовым.
-- Это великан, которого мы пленили в битве.
     Один из часовых повернулся к своему напарнику.
     -- Передай это королю!
     После долгих расспросов и досмотра часовые распахнули тяжелые двери,  и
Тарзан   очутился  в  тронном   зале.  Потолок,  украшенный  восхитительными
арабесками, поддерживали массивные деревянные колонны. На стенах, наполовину
скрытых панелями, виднелись узоры орнамента  и сцены  героических  походов и
битв.
     Кроме двух часовых в зале никого не было. Один из них приоткрыл дверь в
следующую  комнату, и  Тарзан увидел нескольких  воинов,  которые  в  богато
разукрашенных  нарядах  восседали  на  невысоких  скамейках.  Посередине  на
высоком  стуле возвышался воин,  внимательно слушавший говорящих.  Но  когда
начинал  говорить  он,  все замолкали.  Когда  он раздвигал  губы  в  легкой
усмешке,  все  начинали  громко  хохотать.  Их  глаза неотрывно  следили  за
выражением его лица, с тем, чтобы вовремя среагировать на малейшее изменение
его настроения.
     Конвоир,  приведший  Тарзана,  сделал знак  остановиться и, дождавшись,
когда наступит тишина и  сидящий в  центре  обратит на него  свое  внимание,
опустился на колено,  воздел вверх руки со сложенными ладонями и  выгнулся в
приветственном "поклоне".
     --  О,  Элкомолхаго,  король Велтописмакуса, владыка и  повелитель всех
людей!  Наимудрейший и  наихрабрейший! По  твоему  приказу  раб  Зоантрохаго
доставлен!
     -- Встань и подведи его поближе, -- приказал человек, сидящий  на стуле
с высокой спинкой, и, обратившись к свите, спросил:
     -- Это тот великан, которого мы захватили под Троханадалмакусом?
     -- Мы слышали о нем, о Наиглавнейший, -- ответили приближенные хором.
     -- И о храбрости?
     -- И о храбрости, Наимудрейший.
     -- Ну и что вы обо всем этом думаете? -- спросил король.
     -- То же, что и вы, о Великий Вождь!
     -- А что я думаю? -- снова спросил король, разглядывая окружающих.
     Приближенные в замешательстве обменялись быстрыми взглядами.
     -- Что он об этом думает? -- зашептались они. Наконец  один, с надеждой
взглянув на соседа, громко спросил:
     -- Что думаешь об этом ты, Гофолосо?
     --   Позволю   себе  заметить,  что   Зоантрохаго  прежде   должен  был
посоветоваться со Всемогущим и Всемудрейшим.
     -- Правильно! -- воскликнул король. -- А Зоантрохаго не  посоветовался.
А ведь именно я первым сформулировал вопрос и решил проблему.
     Раздались громкие крики восхищения.
     -- Ничто не может сравниться с нашими успехами, -- продолжал король, --
которых  вы  достигаете,  следуя  моим  указаниям.  Правда, пока  результаты
диаметрально  противоположны  тому, чего мы ожидали,  но мы  еще поработаем.
Через несколько дней я дам Зоантрохаго  формулу, которая совершит  революцию
среди Минуни. Таким образом мы перевернем мир!
     Тут  Эколомолхаго сделал паузу и обратил  внимание на  раба  в  зеленой
тунике, молча стоявшего перед ним  и слушающего всю эту ахинею. Он подошел к
Тарзану, постоял без слов, разглядывая его, затем спросил:
     -- Из какого города ты пришел?
     --  О,  Всезнаменитейший!  -- молвил один из  сопровождавших.  --  Увы,
бедное существо бессловесно.
     -- И не произнес ни единого слова? -- поинтересовался король.
     -- С тех пор, как был пойман, -- ни единого.
     -- Он из  Зерталоколос, -- убежденно произнес король.  -- Так стоит  ли
волноваться из-за какого-то низшего бессловесного существа?
     -- Вы только взгляните, -- вскричал Гофолосо, -- как быстро наш корифей
науки ухватил смысл происходящего и  разрешил все сомнения. Просто блестяще!
Какие же мы все глупцы!
     -- Что  было бы с нами  без нашего  великого  вождя! --  защебетали все
вокруг.
     Король   продолжал   рассматривать   Тарзана,   казалось,   не    слыша
восторженного щебетания. Наконец сказал:
     -- Нет, пожалуй, он не из Зерталоколос. Вы только взгляните на его уши!
Взгляните,  взгляните! Разве  такие  уши бывают у  бессловесного существа? А
волосы? А форма черепа? В нем должна быть мысль! Нет, он не из Зерталоколос!
     -- Просто  блестяще!  --  подхватил  Гофолосо. --  Я  же  вам  говорил!
Эколомолхаго, наш король, всегда  прав! Даже самый глупый из нас, видит, что
это -- не Зерталоколос. Да чего же все просто и мудро у нашего повелителя!
     В этот момент распахнулась дверь и появился часовой.
     -- О, Эколомолхаго, король Велтописмакуса! Пришла  ваша дочь, принцесса
Жанзара. Она желает видеть странного раба!
     Король утвердительно кивнул.
     -- Пусть войдет.
     Принцесса, видимо, ждавшая за дверью и все слышавшая,  немедленно вошла
в  зал  в сопровождении  двух  женщин и  полудюжины воинов  охраны.  При  ее
появлении все, кроме короля, встали.
     -- Входи, Жанзара, -- пригласил он. -- Вот полюбуйся на этого странного
великана, о котором говорят больше, чем о короле.
     Принцесса пересекла зал и остановилась  перед Тарзаном, который  застыл
на месте с  тех пор, как  его  ввели в  комнату. Он  стоял, скрестив руки на
груди,  безмолвный и абсолютно равнодушный к происходящему  вокруг. Взглянув
на принцессу, Тарзан отметил ее красоту. Она была первой женщиной Минанианс,
которую  ему довелось увидеть с  момента  своего пленения.  Тарзана поразили
прекрасные серые глаза  принцессы. Эта  была та самая девушка,  которую  его
друг Комодофлоренсал надеялся сделать королевой Троханадалмакуса. Вот почему
красавица вызвала  у  Тарзана такое  внимание. Вдруг он  заметил,  что глаза
принцессы потемнели.
     --  Что  случилось  с  этим  животным?  --  вскричала  она. --  Он что,
деревянный?
     -- Он  не знает  нашего языка, --  пояснил король. -- С тех пор, как он
попал сюда, он не произнес ни звука.
     -- Бессловесная тупая скотина! -- разъярилась принцесса. -- Я  заставлю
его сделать это.
     С такими словами она выхватила из ножен  кинжал  и что было  сил плашмя
ударила  Тарзана по руке.  Никто не ожидал подобной выходки, и все замерли в
удивлении. Однако Тарзан был готов к удару  -- перед тем, как вынуть оружие,
принцесса пробормотала под нос несколько бранных слов, смысл которых Владыка
джунглей быстро раскусил. Он не мог избежать удара, зато сумел удержаться от
вскрика,   который   принес   бы    коварной   злобной   принцессе   чувство
удовлетворения. Она хотела повторить удар, так как рассердилась не на шутку,
но тут вмешался король.
     -- Достаточно, Жанзара!  Не стоит обижать этого раба. Он  еще  сгодится
нам для экспериментов.
     --  Он  позволил себе  взглянуть  мне  в  глаза!  Да  еще  отказывается
разговаривать, зная, что я так хочу! Его надо казнить!
     -- Он не твой раб. Он принадлежит Зоантрохаго.
     -- Я куплю его!
     И, повернувшись к солдатам охраны, приказала:
     -- Приведите Зоантрохаго!
     <b>ГЛАВА ДЕСЯТАЯ</b>
     Когда  Эстебан  Миранда  очнулся,  костер  уже  догорел. Было  темно  и
холодно.  Трещала голова, по  всему телу  разлилась  слабость.  Дотронувшись
рукой до темени, он нащупал сгустки  запекшейся  крови и обнаружил  довольно
обширную рану. И  вновь впал в беспамятство. Когда же он окончательно пришел
в себя, был уже полдень. Миранда с трудом огляделся по сторонам. Где он? Что
с  ним? Он позвал по-испански женщину  с музыкальным именем, но Флора  Хакес
вряд ли могла его услышать.
     Приподнявшись,  он с удивлением обнаружил,  что  почти  голый.  Миранда
пощупал  жалкие  остатки  одежды, едва  прикрывавшие  его тело, и  обвел все
вокруг  бессмысленным  вопросительным  взглядом.  Заметив  свое  оружие,  он
подобрал  его и  принялся внимательно изучать. Долго не мог  он  понять, что
это. Нож, лук и стрелы. Он без конца трогал их, перебирал, рассматривал.
     Наконец он поднял голову, встал и, собрав оружие, направился в джунгли.
В  сотне  ярдов от своей стоянки Миранда набрел на льва,  доедающего останки
очередной жертвы, чуть в стороне от  слоновьей тропы. Лев угрожающе зарычал.
Человек  остановился,   прислушиваясь.  Замерев,   он  наблюдал   за  Нумой,
пожиравшим какое-то животное. Какое -- он не рассмотрел.
     Миранда бесшумно обошел  это место и двинулся дальше. Он был почти наг,
но не осознавал этого, драгоценности  его исчезли, но он  не помнил, что они
когда-то у  него были, Ухха покинула его, но он не хватился ее, ибо  начисто
забыл о ее существовании.
     Маленькая Ухха,  желавшая  проучить  испанца,  проиграла.  Ее удар  был
настолько силен, что Миранда лишился рассудка. Теперь этот жалкий труп молча
пробирался  сквозь  джунгли,  лишь  изредка  хихикая  или всхлипывая  словно
ребенок.
     Если бы Ухха могла увидеть его сейчас, то  пришла бы в ужас. Но она уже
ничего не могла увидеть, и  несчастное существо продолжало свой путь, убивая
мелкую живность и питаясь, чем придется.
     <b>***</b>
     Принцессе  Жанзаре так и  не  удалось купить строптивого раба. Ее отец,
король, не позволил  сделать  этого. Придя  в  полное бешенство, она ушла  в
соседний  зал.  Проходя мимо трона, она,  отвернувшись в сторону,  процедила
сквозь зубы:
     -- Дурак! Я все равно куплю его и убью! Я так решила!
     Приближенные покачивали головами, но хранили молчание. Король поднялся.
     -- Отведите его в каменоломни.  Но передайте офицеру, что их величество
не желает чтобы пленника перегружали работой.
     Тарзана увели. Король тоже покинул зал, лишь свита осталась на месте.
     Когда  за  королем затворилась  дверь, один из приближенных подкрался к
ней на цыпочках и, прислонив ухо, прислушался.
     --  Кажется, старый  маразматик ушел, -- шепотом сообщил он  остальным,
поскольку все прекрасно знали, что и у стен есть уши.
     -- Нет, ты видел когда-нибудь такого идиота? -- спросил другой.
     -- Он всерьез  поверил, что он -- гений!  Иногда мне  кажется, что я не
вынесу подобного бреда.
     --   Вынесешь,    куда    ты   денешься!   --   воскликнул    Гофолосо,
главнокомандующий войсками королевства.
     --   Какая  откровенная   наглость!   --  воскликнул  Макахаго,   глава
строительства.  -- Он приписывает все наши  успехи себе,  а  в ошибках винит
других!
     -- Он собрал всех  нас, представителей разных наук, здесь, -- подхватил
главный зодчий, -- и хочет использовать наши знания, выдавая их за свои. Что
скажет наш народ?
     --  Легко представить, -- хмыкнул  Гофолосо.  -- Народ скажет,  что нас
взяли не за то, что мы  что-то  знаем, а за то, что мы ничего  не знаем. Что
тут возразишь?  Все это  может  когда-нибудь  обернуться бедой.  Я советовал
королю  избегать  насилия,  иначе  скоро  мы  станем  свидетелями революции.
Необходимо ослабить его влияние, нейтрализовать,  а я подниму армию и возьму
власть в свои руки.
     -- Смело, Гофолосо,  --  сказал Торндали. -- Тем более, солдаты уважают
тебя. Мы предпочли  бы иметь такого короля, за которым войска пойдут в бой и
победят.
     -- Смело, смело, Гофолосо! -- зашумели все вокруг. -- Смело и мудро!
     Начальник   королевской  канцелярии,  хранивший  до  поры   до  времени
молчание, покачал головой.
     --  Я бы не сказал, что  говорить о  государственной измене  -- смело и
мудро, -- тихо произнес он. Все разом обернулись к нему.
     -- Кто говорит о государственной измене, Вестако? -- спросил Гофолосо.
     --  Вы готовы на нее, чтобы спасти свою шкуру, -- продолжал Вестако. Он
говорил отчетливо и громко, не боясь, что  его могут подслушать, а, может, и
надеясь  на  это. -- Король так добр  ко  всем нам.  Он  честен  и заботлив.
Политика его мудра. Кто может оспорить это?
     Присутствующие замялись. Гофолосо нервно хихикнул.
     -- Ты смеешься, мой друг, --  пробормотал  он. -- Неужели  ты не понял,
что мы разыграли тебя? Это просто шутка.
     -- Э,  нет, -- заупрямился  Вестако,  -- может я чего и не понял,  но у
короля прекрасное  чувство юмора.  Я  передам  ему  вашу  шутку,  и если она
рассмешит его, я посмеюсь вместе с  ним и соглашусь,  что это  действительно
шутка.
     --  О, Вестако,  не стоит  этого делать.  Король  может неправильно все
понять. Мы ведь добрые друзья, и  сказанное здесь предназначалось только для
друзей, --  торопливо заговорил Гофолосо. -- И,  кстати,  мой добрый друг, я
только  что  вспомнил,  что тебе  понравился один мой  раб. Я как  раз хотел
подарить его тебе. Хочешь -- бери.
     -- Мне понравились десять твоих рабов, -- невозмутимо ответил Вестако.
     -- Они твои, -- воскликнул Гофолосо. -- Пойдем, ты сам их выберешь. Так
приятно сделать другу подарок.
     Начальник канцелярии пристально  взглянул на  остальных. Все напряженно
молчали. Наконец Троулдо, главный специалист по сельскому хозяйству, сказал:
     -- Если Вестако примет от меня в дар десять рабов, я буду очень рад.
     -- Надеюсь, они будут в белых туниках? -- произнес Вестако.
     -- Разумеется, -- прозвучало в ответ.
     -- Сочту за честь, если десять и моих рабов пополнят коллекцию Вестако,
-- добавил Торндали.
     -- И моих! -- воскликнул Макахаго, главный строитель.
     -- Ладно. Если ваши рабы появятся перед  моим управляющим в каменоломне
до восхода  солнца, я буду удовлетворен, --  ответил Вестако, потирая руки и
многозначительно улыбаясь.
     Тут его взгляд упал  на  молчавшего  до сих  пор Гефасто,  командующего
войсками города.
     --  Наилучшим  образом,  каким  я  могу  доказать свое  расположение  к
Вестако, -- откликнулся тот на немой  вопрос,  -- сообщить ему,  что приложу
все силы, чтобы предотвратить нападение на него моих воинов. Правда,  боюсь,
что  даже мой авторитет может оказаться бессильным. Хотя солдаты любят меня,
всякого можно ожидать.
     Он взглянул прямо в глаза Вестако, круто повернулся и вышел.
     Гофолосо  и Гефасто  были  самыми  независимыми и бесстрашными в  свите
короля.  Только  они  не  боялись  его  тиранической власти.  Природный  ум,
хитрость и знатное  происхождение  позволили им сосредоточить в своих  руках
большую власть.
     Торндали,  Макахаго   и   Троулдо  были  выбраны  королем   за  рабскую
преданность и готовность выполнить  любой  приказ.  Гефасто  не доверял  им,
зная, что они могут предать в любой момент.
     Что  касается  Вестако,  то  это  был   самонадеянный   и  бессовестный
взяточник, который не верил в честные намерения людей.
     Гефасто, идя вместе с Гофолосо по коридору, сказал:
     -- Думаю, Велтописмакусу явно не повезло с Вестако.
     -- Почему? -- вопросительно глянул на него Гофолосо.
     -- Он слишком подл как по  отношению  к  королю, так  и по отношению  к
другим  людям. Тут для него нет  разницы.  За  деньги  он  готов родную мать
продать. Понятия "честь", "дружба" ему не знакомы.
     -- А тебе не кажется, -- сказал Гофолосо, -- что  Вестако не лучше и не
хуже  других? Суть  в том, что король и наша  знать живут в особых условиях.
Бездеятельность и лень породили в их душах  подлость и прочие  пороки.  Надо
ограничить  свободное  время. Надо  заняться  делом,  которое  приносило  бы
удовлетворение и радость.  Мы пресыщены роскошью  и  удовольствием,  которые
получали вчера, получаем сегодня и будем получать завтра.
     -- Ты прав, друг мой. Повсюду царствует  расточительность. Мы расточаем
наше  время,  наше  баснословное  богатство.  Этот  порок  поразил  всю нашу
верхушку во  главе с королем.  Следует отобрать у них богатство, им оно ни к
чему. Масса людей нуждается, и надо раздать его по справедливости.
     -- К сожалению,  все это  -- теории, старина. Формально, основной налог
берется с  самых  богатых и поступает  в казну.  Фактически же будучи самыми
богатыми, причем,  очень  богатыми,  получая  с народа огромные  доходы,  мы
отдаем в виде налога  лишь  незначительную, мизерную часть. Что же  касается
раздачи этих богатств, то кто согласится поделиться с ближним по-братски?
     Ни ты, ни я, ни кто другой. Твои предложения не решат проблемы.
     --  Да,  но  надо  кончать с  подлостью и беспрерывным  пьянством. Ведь
королевство приходит в упадок.
     -- Королевству нужны войны. Небольшие, без особого кровопролития. Таким
образом  мы   займем   себя.  Как  бы  сезонные  войны,  позволяющие   снять
накопившиеся  за  определенное время  проблемы.  Другими  словами, не  успев
чем-либо пресытиться, мы это теряем. Война и труд  --  вот двигатель  бытия.
Мир  порождает  лень,  война  ее отрицает.  Война  из  каждого может сделать
человека.
     --  Думаешь,  война может сделать человека  и из короля?  Да еще  вино,
которое он обожает.
     -- Что за смутьяном ты стал с тех пор, как занял пост командующего.
     -- Ты меня не понял, -- возразил Гефасто нетерпеливо. --  Сама  по себе
война приведет город к гибели. Я  не против мира, но  я против  мысли, будто
мир или добродетель сами по себе укрепят нашу нацию. Они должны чередоваться
с войнами,  вином, развратом  и трудом,  особенно с упорным трудом, которому
обязательно нужен  мир и благоденствие. Ладно, поторопись. До восхода солнца
тебе надо успеть передать десяток рабов Вестако.
     Гофолосо горько улыбнулся.
     -- Когда-нибудь он дорого заплатит  за это, и я уж позабочусь, чтобы он
расплатился сполна.
     -- При условии, что его повелитель падет, -- произнес Гефасто.
     -- Да, когда его повелитель падет, -- отозвался Гофолосо.
     Командующий  пожал  плечами и улыбнулся.  Он еще  продолжал  улыбаться,
когда его друг свернул в соседний коридор и скрылся из виду.
     <b>ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ</b>
     Тарзана вели из королевского  зала прямо к каменоломням Велтописмакуса,
расположенным в  четверти  мили от восьмого отсека. Девятый отсек еще только
строился, и вереница  тяжело нагруженных рабов исчезла  в  каменоломне, куда
вели  и Тарзана.  У  входа  они  остановились,  и дежурный  офицер  спросил,
открывая большую книгу, лежащую на столе:
     -- Как твое имя?
     -- У него нет имени, -- ответил  сопровождающий,  получивший от  короля
соответствующие указания.
     --  Что  ж, в таком случае будем  звать  его  Гигантом,  как  звали  до
пленения, -- решил офицер и сделал пометку в книге.
     Затем он повернулся к стоящему рядом солдату.
     -- Отведи его в туннель No 13  на 36-й уровень и передай приказ короля:
пусть подыщут ему  работу полегче. Проследи,  чтобы Гигант не  перетрудился.
Ступай. Впрочем, погоди. Сейчас его очередь, пускай поработает.
     Солдат выбрал кусок породы, взвалил на плечо Тарзана и приказал идти.
     Пройдя по узкому темному коридору, они попали в другой, более широкий и
лучше  освещенный.  По  нему  двигались  изнуренные  рабы.   Тарзан  обратил
внимание, что все время идет вниз и постоянно поворачивает направо, двигаясь
как  бы по спирали. Пол  был каменный, исшарканный и сбитый миллионами  ног.
Тоннель освещался горящими факелами, и время от времени попадались отверстия
пересекавших его других  коридоров. Были видны и ходы сообщения, соединяющие
различные  уровни.  Тарзан  внимательно  приглядывался,  стараясь  запомнить
хитроумные переплетения этого  лабиринта.  Но понять весь  сложный  механизм
было не так-то просто.  Когда они наконец достигли нужного им  36-го уровня,
Тарзан предположил, что они находятся футах в пятидесяти от поверхности.
     Выбравшись  из основного коридора, они попали  в другой,  по которому в
обоих направлениях сновали рабы. Наконец  они добрались до рабочего участка,
и  Тарзана  представили  Венталу,  который,  согласно   иерархии  Минанианс,
командовал  десятью рабами.  Когда  ему объяснили, что этого гиганта  нельзя
перегружать работой, десятник саркастически воскликнул:
     -- Ну что за  гигант?  Он  ничуть  не  выше меня! И почему  его  нельзя
использовать на тяжелых работах?
     Однако, подозвав помощника, Вентал тихо предупредил:
     -- Ты  должен следовать  указу короля. Об  этом немом рабе говорит  все
королевство.  Будь  с  ним  настороже.  Он  принадлежит Зоантрохаго,  а  ему
завидуют многие. Помни, если Зоантрохаго -- мозг короля-придурка, то Гефасто
-- его меч.
     Дав новому рабу задание,  Вентал отвел его в средний туннель и вернулся
назад. Тарзан должен был подтаскивать  куски породы ко входу в  туннель, где
их забирали другие рабы.  Работа не утомляла Тарзана,  и он мог наблюдать за
происходящим  вокруг,  присматриваясь к людям, трудившимся с ним бок  о бок.
Они были  примерно  одного  роста с Тарзаном, и  хотя он был все-таки  самым
высоким, разница составляла  лишь несколько дюймов.  Он понял, что среди них
есть немало  тех, кто участвовал в битве,  в которой он был пленен. Они-то и
рассказали  Тарзану  обстоятельства  его  пленения,  называя  его  при  этом
Зуантролом (гигантом). И они были почти такие же крупные, как  и сам Тарзан.
Это  вызывало  у Тарзана  недоумение,  но  как  он  не ломал  голову,  найти
объяснение никак не удавалось.
     Он по крохам собирал подробности битвы, запоминал расположение рабочего
отсека, входов  и выходов, постоянно  думая, как бы в  один  прекрасный день
выбраться из этого лабиринта.
     Как  только  надзиратель  куда-нибудь   отлучался,  тут  же  вспыхивали
разговоры,  выражающие  недовольство  королевской  властью.  В них принимали
участие и рабы, и солдаты, и офицеры. Тарзан решил, что этим тоже надо будет
воспользоваться при побеге, который рано или поздно обязательно произойдет.
     Наконец  долгий и  трудный  день закончился, и рабов  развели по  своим
отсекам, располагавшимся на тех же уровнях, на которых они работали. Тарзана
и нескольких других рабов отвели  в дальний конец туннеля,  заканчивающегося
небольшим входом в огромное помещение. Вход охранялся двумя стражниками.
     Внутри находились примерно пятьдесят  мужчин и женщин. Женщины готовили
еду  над  маленькими  кострами.  Дым  и  чад уходили в небольшие  отверстия,
прорубленные  в потолке.  Вероятно,  помещение  вентилировалось еще  как-то,
иначе пятьдесят человек  попросту  задохнулись  бы.  Здесь были  рабы разных
возрастов,  но стариков Тарзан не  заметил.  Кожа женщин  и детей отличалась
такой бледностью, какой Тарзан никогда не встречал. Позже ему объяснили, что
они  никогда не  видели  белого  света. И  дети,  рождавшиеся  в  лабиринте,
оставались  там навсегда. Женщины, захваченные в плен в других городах, были
обречены жить в подземелье до самой смерти.  Только чудо,  если какой-нибудь
воин выберет себе жену из их числа, могло спасти несчастных. Но обычно воины
женились  на  рабынях  в  белых  туниках,  с  которыми  они  встречались  на
поверхности.
     На лицах этих  женщин  лежала печать грусти и безысходности,  и  Тарзан
проникся  к  ним глубокой симпатией. Никогда в жизни  он  не видел выражения
такой безнадежности на лице живого существа.
     Тарзан как  новичок сразу же оказался в  центре внимания,  но  никто не
двинулся с места, так как слух о его особых привилегиях уже проник и сюда. О
нем уже все знали.
     Девушка,  готовившая пищу,  поймала его взгляд и махнула рукой.  Тарзан
приблизился.  Такой красавицы он  не  встречал никогда в  жизни.  Белизну ее
чистой и нежной кожи оттеняли иссиня-черные волосы, обрамлявшие лицо.
     -- Ты Гигант? -- спросила девушка.
     -- Я Зуантрол, -- ответил Тарзан.
     -- Он говорил мне о тебе, --  продолжала красавица.  -- Я буду готовить
тебе еду. До сих пор я готовила  только для него, но, если у тебя нет другой
девушки, я буду готовить и тебе.
     Казалось, она была немного смущена.
     -- У меня никого нет, кто мог бы позаботиться здесь обо мне, -- ответил
Тарзан. -- Но кто это "он", о котором ты говоришь?
     --  Мое  имя  Таласка,  -- сказала девушка.  -- А  его я знаю только по
номеру.  Пока он раб -- у него  нет имени.  Так  он  мне объяснил. Его номер
Восемьдесят в кубе плюс девятнадцать.  Вижу,  твой  номер восемьдесят в кубе
плюс двадцать один.
     Она  взглянула  на  непонятный  Тарзану иероглиф у него  на плече и  на
рукаве зеленой туники.
     -- А у тебя есть имя?
     -- Они называют меня Зуантрол.
     -- О, ты действительно большой, но тебя вряд ли можно назвать гигантом.
     --  А я думал, что ты Зерталаколол,  -- вдруг услышал  Тарзан  у самого
своего уха и, обернувшись, увидел раба, который и во время работы не спускал
с него глаз. Тот улыбнулся.
     -- Я Зерталаколол по моему хозяину, -- повторил Тарзан.
     Раб удивленно поднял брови.
     -- Я вижу, ты чертовски умен. Но я не  выдам  тебя.  С этими словами он
отошел и занялся своими делами.
     -- Что он хотел сказать? -- спросила девушка.
     -- Дело в  том, что с  момента, когда я  попал в плен,  я молчу,  и все
решили, что я  немой. А раз  немой, значит  я Зерталаколол  --  они ведь  не
говорят.
     -- Я их никогда не видела.
     Девушка с интересом взглянула на Тарзана.
     -- Считай, что тебе повезло. Они не очень-то приятны на вид.
     -- Все равно  интересно. Мне нравится все, что хоть капельку отличается
от моей теперешней жизни, от того, что окружает меня днем и ночью.
     --  Не теряй  надежды, -- подбодрил ее Тарзан. --  Если человек  сильно
захочет, он непременно возвратится на поверхность.
     -- Возвратится? Я никогда и не была там.
     -- Никогда не была  на поверхности? Ты хочешь сказать, с того  момента,
как попала в плен?
     -- Я родилась здесь и никогда не поднималась на поверхность.
     --  Ого!  Значит,  ты рабыня  второго  поколения.  Но у  Минанианс рабы
второго поколения получают белую тунику и свободно живут на поверхности.
     -- Это не для меня. Моя мать  не позволила бы мне этого. Она  предпочла
бы, чтобы я умерла,  чем стала женой  жителя  города или рабыней другого.  Я
должна умереть, как только ступлю на землю.
     -- Но как же тебе удалось избежать этого?
     -- Дело в том, что у  каждого хозяина  множество рабов,  и  он не может
упомнить  всех в лицо.  Что касается переписи,  то  факт моего рождения  был
скрыт, и обо мне просто не знают. Матушка присвоила мне номер умершего в тот
день раба, и мое появление на свет прошло незамеченным.
     -- Но ты очень красива. Твое лицо давно должно  было привлечь внимание,
-- не унимался Тарзан.
     Девушка на  мгновение отвернулась и  провела рукой по лицу  и  волосам.
Затем вновь предстала перед Тарзаном, неузнаваемо изменившись. Он не поверил
своим глазам -- таким уродливым и безобразным стало лицо красавицы.
     -- О, боже! -- вырвалось у него.
     Постепенно морщины разгладились, и лицо девушки вновь засияло красотой,
лишь горькая улыбка напоминала о невероятном превращении.
     --  Всему этому  меня научила моя матушка, -- тихо сказала девушка.  --
Так что, когда они появляются, они даже не глядят в мою сторону.
     -- Но разве не  лучше было бы выйти замуж за какого-нибудь воина и жить
в городе? Ведь воины  Велтописмакуса  вряд  ли  сильно отличаются  от  твоих
соплеменников?
     Она покачала головой.
     -- Это не для меня. Мой отец Манадаламакус. Спустя две луны после того,
как похитили  мою мать, родилась я, уже в этих катакомбах, вдали  от свежего
воздуха и солнечного света.
     -- А твоя мать? -- осторожно спросил Тарзан. -- Она здесь?
     Девушка грустно покачала головой.
     -- Увы.  Они пришли  за ней  двадцать лун тому назад и увели с собой. С
тех пор я ее не видела и не знаю, что с ней.
     -- А живущие здесь? Они не выдали тебя?
     -- Что  ты! Если  раб предаст  своего товарища, его просто разрывают на
куски. Но мы заболтались. Ты, должно быть, голоден.
     С этими словами  Таласка предложила Тарзану поужинать. Он предпочел  бы
сырое мясо, но,  поблагодарив  девушку, принялся жевать приготовленную пищу,
обдумывая услышанное.
     -- Странно, что не идет Аопонато, -- заметила она. -- Он никогда еще не
опаздывал.
     Смуглый раб, медленно  подходивший к ним, взглянул  на Тарзана,  и  тот
решил, что это и есть Аопонато.
     -- А вот и Аопонато,  -- сказал Тарзан Таласке.  Радостно  улыбнувшись,
она обернулась, но, увидев смуглого раба, отшатнулась и прошептала:
     -- Нет, это не он.
     Подошедший ткнул пальцем в сторону Тарзана и спросил у девушки:
     -- Ты что, готовишь ему? А мне, значит, отказываешься. Да кто он такой!
Чем он лучше меня? Отныне ты будешь готовить для меня постоянно.
     -- Ты легко найдешь  мне замену, Гарафтан. Иди к любой женщине и оставь
меня в  покое.  Мы имеем  право  выбирать, для  кого  нам  готовить, и  я не
собираюсь делать это для тебя.
     --  Имей в виду, тебе же лучше будет, если ты  согласишься, --  зарычал
смуглолицый. -- Ты будешь моей. Я просил тебя стать моей женой, когда этих и
в  помине  не  было. Если не  образумишься, завтра же расскажу  Венталу  всю
правду, и тебя заберут отсюда. Ты когда-нибудь видела Калфастобана?
     Девушка молчала.
     -- Ну так увидишь и станешь его наложницей. Они заберут тебя отсюда!
     --  Я  предпочту этого Калфастобана  тебе,  но знай,  никто  никогда не
коснется меня без моего согласия, -- презрительно сказала девушка.
     -- Ах  так!  --  зарычал раб  и шагнул вперед.  Схватив ее  за руки, он
притянул  девушку  к  себе.  Таласка  не  успела  увернуться,  и смуглолицый
склонился над ней, желая поцеловать, но тут сильные  пальцы сжали его плечо.
Раб выпустил жертву и отшатнулся. В тот  же миг могучий удар сбил его с ног.
Между ним и девушкой стоял сероглазый незнакомец с копной  черных волос. Раб
вскочил  на  ноги  и,  словно  бык с  налитыми  кровью глазами,  бросился на
Тарзана.
     -- Сейчас ты умрешь! -- прорычал он.
     <b>ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ</b>
     Юноша-алали  гордо шел по  лесу. В руках  он  нес лук  и стрелы. За ним
следом двигались десять мужчин с таким же оружием.
     Навстречу им по тропе бесшумно и осторожно  пробиралась  женщина-алали.
Вдруг  она остановилась как вкопанная. Глаза ее сузились, уши насторожились,
ноздри нервно задвигались, нюхая воздух. Мужчины... И не один --  несколько.
Если  внезапно появиться перед  ними, нет сомнения,  они растеряются,  и  уж
одного-то можно будет  схватить,  прежде чем они разбегутся. Иначе она вновь
останется в одиночестве...
     С некоторых  пор  начали твориться  странные  вещи. Женщина ее племени,
отправившаяся  за мужчинами в  лес, не вернулась назад. Да и другие  тоже. В
джунглях находили трупы женщин, но причину их смерти никто объяснить не мог.
     Но уж  она-то не вернется в пещеру с пустыми руками. Внезапно свернув с
тропы, она  оказалась  прямо перед мужчинами,  хотя довольно далеко. Если ее
заметят, они успеют разбежаться. Она хотела укрыться,  но  было уже  поздно.
Один  из  мужчин  указал на нее  рукой.  Ухватив  дубинку  покрепче, женщина
неуклюже  побежала навстречу. С  удивлением и  радостью она  обнаружила, что
мужчины  и  не  собираются убегать. Вероятно,  от одного ее вида  эти  трусы
остолбенели.
     Но  что  это? Кажется, они  побежали ей навстречу! Вдруг она заметила в
руках у  них какие-то  странные  предметы. На  лицах же не  было  страха,  а
решимость и воодушевление. Но  что  за предметы у них в руках? Вдруг бегущий
впереди приостановился  и  от  него  отделилась  длинная  палка,  которая со
свистом вонзилась в руку женщине, и она поняла, что те, чьи трупы она видела
в  лесу,  погибли от этих палок. Женщина решила, что самое лучшее сейчас  --
спасаться  бегством  от  этих быстроногих  мужчин,  обладающих  смертоносным
оружием.
     Мужчины не преследовали раненую, они были удовлетворены уже тем, что их
боятся и от них убегают.
     Когда соплеменницы увидели свою раненую товарку, влетевшую в  пещеру  и
задыхающуюся  от быстрого бега, они  похватали дубинки и бросились к выходу,
думая, что  за ней гнался лев. Однако к их удивлению, возле пещеры никого не
было.
     -- От кого ты спасалась? -- жестами спросили они.
     -- Мужчины, -- показала она.
     Удивление  и пренебрежение отразились на лицах окружающих. Одна женщина
пнула ее, другая ударила по голове.
     -- Их было много, и они чуть не убили меня летающими палками. Смотрите!
-- Она выдернула стрелу  из кровоточащей раны. -- Они не побежали от меня, а
пошли навстречу. Все женщины, которые не вернулись, убиты ими.
     Этот рассказ  очень удивил  женщин.  Они не могли не верить своей самой
отважной   соплеменнице,