ладонью, вытирая испарину. - Ты скоро придешь в себя, Риард, - сообщила она, посмотрев на влажные пальцы. - Ты потеешь... Это хорошо! Она снова склонилась над ним, всматриваясь в глаза. - Как ты попал сюда? Один, голый? Откуда ты взялся? - Риард... - повторил Блейд, рассчитывая, что голос его, хриплый и едва слышный, подскажет женщине, что у него нет сил для объяснений; пусть думает, что спасенный потерял память. Когда он узнает больше об этом мире, не составит труда сочинить подходящую к случаю легенду. Но сил у него действительно почти не осталось, а вот что касается памяти... Даже если рассказать правду, она в нее все равно не поверит. Внезапно женщина откинула голову и на лице ее мелькнуло изумление. Казалось, она прочитала его мысли - но в это уже не мог поверить сам Блейд. Впрочем, ему было уже не до того: он почувствовал, как внутри словно взорвалась огненная бомба и пот брызнул из пор чуть ли не фонтанчиками. Он исходил испариной минуты полторы, после чего наступило облегчение; внутри разливалось приятное тепло, голова пошла кругом. Аквия довольно кивнула и отдала собакам какую-то команду. Животные зашевелились, полезли на ложе, прижимаясь к бокам разведчика; одна взгромоздилась на его ноги, другая - грудь. Их шерсть была неожиданно сухой и теплой, и сейчас они походили на длинные пушистые меховые валики. Когда движение мохнатых тел прекратилось, разведчик почувствовал, что кожа его тоже стала теплой и сухой. Ему, решил было, что стоит расспросить прекрасную спасительницу об этой реальности - сейчас он ощущал явный прилив сил; однако смутные образы вдруг закружились у него в голове, становясь все яснее и яснее. Казалось, с каждой секундой он все глубже постигает новый мир, в который его занесла судьба, все полнее впитывает его формы и запахи, вкус и цвет. Он не мог объяснить, каким образом это произошло - может быть, Аквия умела говорить без слов? Правда, новые его знания еще находились в некотором беспорядке. Единственное, что он твердо помнил и понимал, касалось его назначения в этом заснеженном ледяном мире. Он был Риардом, призванным сопровождать и охранять; не бездомным странником, неведомым никому, а стражем, спутником, покровителем и бойцом... И ему предстоял далекий путь - на север, сквозь льды и снега, в древний замок, где под искусными пальцами мастеров расцветают сказочные великолепные картины... По кого же он должен охранять? Блейд задумался на миг в своем полусне, и вдруг в сознании его всплыло имя женщины, снежной красавицы, спасительницы. Аквия... Аквилания... колдунья, чародейка, принадлежащая к Дому Властителей... Возможно, она сама навеяла эти грезы, подумал разведчик, иначе откуда он знает такие подробности? Все идет так, как должно, вдруг решил Блейд с непререкаемой уверенностью и без всякого перехода погрузился в крепчайший сон. * * * Он находился в беспамятстве минут десять и очнулся свежим и отдохнувшим - ощущение тела было каким-то странным, но явно вызывающим положительные эмоции. Жар, как разволновавшийся теплый ветерок, пробегал от пяток до макушки, а затем прокатывался обратно еще более горячей волной. Чувство это было непривычным еще и потому, что Блейд не мог пошевелить ни рукой, ни ногой, но внутренний огонь, опалявший его плоть, будил желание - неистовое, страстное. Аквия стояла на коленях рядом с постелью, наблюдая за его реакцией. Видимо, возбуждение гостя не укрылось от ее глаз; судя по улыбке и блеску зрачков, в которых заиграли серебристые искорки, она ожидала именно этого. - Я вижу, Риард ожил... Что ж, я спасла тебя, а теперь ты поможешь мне, - она снова улыбнулась и с милой откровенностью сообщила: - Уже много дней у меня не было мужчины... Поднявшись, женщина неожиданно легким движением скинула верхнюю одежду и осталась в тонком, плотно облегавшем тело халатике из серебристого меха. Затем она неторопливо подошла к лежавшим у печки объемистым мешкам и, пошарив в одном из них, достала небольшой сосуд. Острый аромат коснулся ноздрей Блейда; он молча следил за ней, надеясь, что на этот раз ему предложат нечто более приятное, чем прежний мерзкий отвар. Но Аквия не собиралась давать ему питье; она капнула на ладонь янтарный шарик жидкой мази, резким окриком согнала псов и шагнула к ложу, внимательно разглядывая своего пациента. - Я вижу, ты еще слаб... Значит, мне придется выполнить всю работу за двоих, но я не возражаю. А ты? Блейд в ответ опустил веки. - Договорились. Но завтра ты поможешь мне - в любом деле, о котором бы я не попросила? Блейд хотел сказать, что когда наберется сил, готов помогать своей спасительнице хоть ежечасно, но язык плохо повиновался ему. Неожиданно его затрясло, как в лихорадке, на лбу снова выступила испарина; сознание разведчика поплыло, стены шатра заколебались, тело вновь вспыхнуло огнем, как после погружения в обжигающую ледяную воду, но теперь, кажется, для этого имелись гораздо более приятные причины. Он видел, как силуэт Аквии, его красавицы, его Снежной Королевы, словно раздвоился; потом обе женщины одинаковым движением протянули к нему руки, что-то нашептывая розовыми губами. Плавными круговыми движениями Аквия начала втирать в кожу Блейда янтарную мазь, и ему казалось, что над ним усердно трудятся четыре нежные ладони. - Тебе не больно? - спросила одна из Аквий. Ричард Блейд осторожно повернул голову и с невероятным усилием прошептал: - Мне хорошо ... очень хорошо... - Скоро тебе станет еще лучше... - она улыбнулась; бледно - алые губы дрогнули на чуть порозовевшем лице. Она действовала умело и быстро: лицо, шея, руки, грудь, живот... затем, когда разведчик с усилием перевернулся, - спина, ягодицы, ноги... Тело его покрывалось мазью, чудодейственным бальзамом, снимавшем жжение и усталость. Блейд плыл по волнам блаженства, улыбаясь женщине. Он вес еще находился в странном полусне, лишь иногда испытывая краткие всплески удивления. Неужели пробежка но морозу и купание в ледяной ванне отняли у него столько сил? Нет, не может быть... он слишком крепок, чтобы серьезно пострадать из-за таких мелочей... Или адаптация к новой реальности, негостеприимной и суровой, лишила его последних запасов энергии? Он понимал, что ему едва удалось избегнуть смерти, но не мог сказать, откуда пришло к нему это знание. От Аквии? Но как? Каким образом? Может быть, она... Закончив с массажем, женщина сбросила свое одеяние, небрежно швырнув его на мешки, Теперь она втирала терпкую мазь в собственную кожу, и в слабом свете подмигивающего очага, в полусне-полубреду Блейд отметил, как прекрасно ее нежное бледно-голубоватое тело. Оно казалось разведчику гибким, хрупким, но в то же время на удивление мягким, округлым и таинственно притягательным; и он вдруг понял, что давно уже не ощущал такого страстного, такого необузданного желания. Аквия склонилась над ним; тонкие пальцы коснулись его воспрявшей к жизни плоти; груди ее, словно чаши, наполненные прозрачно-голубым соком, слегка покачивались и обжигали живот случайными прикосновениями; их соски заметно набухали и твердели. - Я нравлюсь тебе? - вдруг спросила она, глубоко вздохнув и приподнявшись над его телом; ее колени стиснули ребра Блейда. - Да... моя королева... моя Снежная Королева... - разведчик едва слышал свой голос; он плыл в океане блаженного тепла, покачиваясь на волнах сладостного предвкушения. Аквия оседлала его. Он хотел прижать женщину к себе, положить ладони на талию, затем наполнить их голубоватыми плодами ее грудей, ласкать темные соски, коснуться нежной кожи плеч, спины, шеи... Он обнаружил, что не может шевельнуться. Наклонившись, Аквия впилась губами в его губы; он чувствовал нежную влажную податливость ее плоти. Поцелуй прервался, она застонала, изнемогая, и вскрикнула; потом затихла, прижавшись к Блейду. Он тихо позвал: - Снежная Королева... - Риард... - долетел откуда-то издалека полустон-полушепот Аквии, и Блейд почувствовал, что она продолжила прерванную на миг игру, свое неторопливое влажное скольжение, ритмичное и восхитительно плавное... В какой-то момент их стоны слились, и вечный поединок, который ведут мужчина и женщина во всех мирах и любых измерениях, подошел к экстазу финала; тело Аквии конвульсивно выгнулось, потом она тонко вскрикнула - словно серебряный колокольчик победы прозвенел над ухом Блейда, - и рухнула на его грудь. * * * Ричард Блейд не запомнил, часто ли он слышал этот вскрик; но, судя по загадочной улыбке, которой расцвело лицо спящей Аквии, можно было сказать, что колокольчик звенел не один раз. Фиолетовая ночь - первая, которую он провел в этом мире, в пока еще безымянной реальности - плыла над снежной равниной; спящему Блейду чудилось, он снова тонет в ледяной купели, задыхается, бьется, пытаясь глотнуть воздух. Тело его опять обдавало то жаром, то холодом, странные покалывания сверлили кожу в тысяче, в миллионе мест, будто он, нагой и беззащитный, был выброшен на мороз, и миллионы снежных пиявок терзали его миллионами ледяных игл. Он стонал и ворочался, не в силах разорвать цепи сонного забытья, но звуки эти, казалось, не тревожили спавшую рядом женщину; ее спокойная поза и улыбка говорили только о блаженной усталости. Под утро Блейд успокоился и крепко уснул. Кожа у него слегка зудела, и мнилось ему, что целая армия муравьев странствует по его плечам и груди и, переползая то на живот, то на спину, щекочет тело бесчисленными лапками. Но он больше не ощущал холодных укусов снега и ледяной воды; наоборот, ему было тепло, очень тепло, почти жарко. Наступило морозное утро, прогнав сонную одурь ночи; закончилось действие снадобий, и Ричард Блейд, живой и здоровый, вновь вернулся к привычному состоянию умеренного оптимизма и трезвой рассудительности. Он чувствовал себя превосходно - разве что очень хотел есть. Потянувшись, Блейд выпростал руки из-под мехового покрывала, и вдруг резко отбросил его в сторону. Он глядел на свою кисть, и его глаза раскрывались все шире и шире. Дьявольщина! То была совсем не его рука! ГЛАВА 3 Ошеломленный, Блейд уставился на мускулистую конечность, покрытую длинной, неимоверно густой шерстью бурого цвета. Эта страшная лапа не могла принадлежать даже горилле, ибо свисавшая с нее на добрых полфута растительность не уступала толщиной и плотностью меху белого медведя. Разведчик привстал, с лихорадочной поспешностью ощупывая лицо, плечи, грудь, поясницу. Везде то же самое - бурые отвратительные лохмы! С копчика и паха они спускались почти до колен, словно шерстяная юбка или борода выросшая совсем в неположенном месте. Впрочем, положенное место также не было обойдено - со щек и подбородка на грудь струились густые заросли, подпертые охватившим шею плотным валиком шерсти. Блейд был очень темным шатеном, почти брюнетом, но волосяные джунгли, украсившие за ночь его лицо, имели такой же мерзкий грязновато-бурый цвет, как и буйная поросль на руках, груди и прочих частях тела. С похолодевшим сердцем он потянулся к затылку, коснулся ушей. О, великий Создатель! Космами, которые стекали с них к лопаткам, можно было два раза обернуть кулак! Но почему?.. Какая-то странная болезнь? Блейд покосился на чистое белое личико спящей рядом Аквии. Нет, ее не поразила эта необъяснимая инфекция... Так в чем же дело? Он постепенно приходил в себя, и страх, отвращение, ужас - вполне естественная реакция всякого нормального человека - уступала место холодному гневу. Воспоминания еще медленно ворочались в его голове, словно мозги тоже заросли волосами, и их спутанная пряжа не позволяла мысли двигаться с привычной стремительностью. Однако в памяти уже начали всплывать кое-какие эпизоды вчерашнего вечера: руки Аквии, втирающие в кожу янтарную мазь, отвратительный вкус бальзама потом - слова и понятия, которые будто сами собой просачивались в его мозг... странный предутренний сон и мучившая его чесотка... Его опоили? Аквия! Это она! Колдунья, телепатка проклятая! Ведьма, шлюха, дьяволица? Опоила! Из этого чертова котла, что валяется рядом! Взревев, словно раненый мамонт, Блейд подскочил на постели и одним ударом огромного кулака вогнал в лед по самое дно перевернутый бронзовый котелок. Потом пальцы его сомкнулись на вороте мехового одеяния Аквии; подняв ее в воздух, он налитыми кровью глазами стал искать столб, камень, бревно - любой твердый предмет, о который можно было бы разбить ее череп. На миг он потерял не только самообладание, но и всякую способность рассуждать: он словно забыл о сотне способов убийства, которыми владел в совершенстве. Столб, камень! Разве не достаточно чуть-чуть сжать пальцы на хрупком горле женщины или переломить ей позвоночник о колено... - Не буйствуй, странник, - раздался вдруг негромкий серебристый голосок, и он непроизвольно ослабил хватку. - С тобой не случилось ничего ужасного. Склонив голову к плечу, Блейд уставился в зеленоватые льдистые глаза, взиравшие на него с несокрушимым спокойствием. С минуту длился этот безмолвный поединок, и внезапно ярость, гнев, обида покинули его - будто бурлящая и обжигающая влага ненависти просочилась сквозь холодный песок рассудка и ушла. В следующий момент разведчик представил весь комизм ситуации: огромное волосатое чудище - Кинг Конг, да и только! - готовится свернуть шею красавице-блондинке... Не хватает только героя-любовника, спешащего на выручку с шестизарядным "смит-и-вессоном"... Невольно он глянул на полог шатра, словно ожидая, что сильная рука вдруг отбросит его в сторону и, вместе с клубами морозного воздуха, появится избавитель. Кто именно? Конечно, сам Ричард Блейд, бронзовокожий герой, гроза врагов! Ричард Блейд, высокий обаятельный мужчина тридцати четырех лет от роду, умеренно волосатый, любимец женщин, усмиритель монстров! Он невольно усмехнулся. Нет, в этом голливудском боевике ему, похоже, предстоит сыграть обе роли - и героя, и чудовища! Аквия не двигалась. Он швырнул ее на ложе и ступил на ледяной пол, механически отметив, что подошвы совсем не чувствуют холода. Меховой халатик женщины распахнулся; голубоватые налитые груди с вишенками сосков чуть подрагивали в такт дыханию, тонкий изгиб талии переходил в соблазнительную округлость бедра, длинные ноги были плотно сжаты, словно она боялась, что волосатый великан сейчас набросится на нее. Но хризолитовые зрачки смотрели уверенно и спокойно, а очертания бледнорозовых губ были тверды. - Затем ты сделала это? - пробормотал Блейд, смущенно отводя взгляд. Зря он сорвался: если надо, стоит убить, но при этом вовсе не обязательно давать волю эмоциям. - Ты предпочел бы замерзнуть без одежды? - голос Аквии был ровен и тих. - Предпочел бы превратиться в ледяную статую? - Я предпочел бы убраться отсюда, - заявил Блейд; уверенность начала возвращаться к нему. - До края Великих Льдов много дней пути, и никто не может попасть туда быстрее, чем бегут его псы... - Откуда ты знаешь что я могу, а чего - нет? - Блейд ощерил зубы в угрюмой усмешке. - Кажется, твоя магическая сила позволяет шарить в чужой голове? Ну, так загляни в мою! Протекла еще минута странного единоборства, их взгляды скрестились, словно клинки рапир - темнобронзовый и зеленовато-серебристый. На сей раз сталь уступила бронзе - Аквия, опустив веки, медленно кивнула. - Да, ты можешь уйти... уйти в любой момент. Не знаю, куда и каким образом, но это в твоих силах... - сделав паузу, она добавила: - Я поняла это еще вчера. - Тогда оставим сказки насчет того, что тебя снедает беспокойство о моем здоровье, - разведчик сгреб свисавшую с уха прядь и стал сердито наматывать на кулак. - Тебе что-то от меня надо, ведь так? - Она молчала. - Что же? По-моему, все, что ты хотела, ты получила ночью... Или мало? Но в таком виде, - он рванул бурый клок волос, непроизвольно дернув головой, - я буду тебе не слишком-то приятен! Она по-прежнему не говорила ни слова, и Блейд начал испытывать раздражение. Конечно, он не был телепатом, но разбирался и в жизни, и в женщинах. Чем дольше она молчит, тем неприятней окажется просьба или невыгодней - сделка, ибо он был сейчас заинтересованной стороной. Да, он может уйти в любой момент - и что потом? Обосноваться в лондонском зоопарке до скончания веков? В клетке с надписью: "Гималайский йети - бывший сотрудник МИ6А Ричард Блейд"? Ударом ноги он выбил изо льда котел, и тот, задребезжав, покатился в угол. Блейд поймал его, перевернул и сел. - Так что же тебе надо от меня? - его глаза снова встретились с зеленоватыми зрачками Аквии. Внезапно она приподнялась, встав на колени, и меховое одеяние распахнулось еще сильнее; теперь Блейд видел ее всю - от нежного овала лица и полных грудей до светлого треугольника лобка меж слегка раздвинутых бедер. Он почувствовал, как его охватывает возбуждение. Неужели она собирается соблазнить его? Позолотить пилюлю? Нет, не выйдет! Пока не определится цена сделки, никаких игр, никаких постельных забав и развлечений. Но Аквия, как оказалось, думала совсем о другом. - Я - в пути, - произнесла она тихо, полузакрыв глаза и стиснув маленькие руки, - и путь этот труден и опасен... - Почему же тебе не сиделось дома? - поинтересовался Блейд. - Это - мое дело, - ее лицо вдруг стало замкнутым и суровым. - А твое - охранять меня. Блейд приподнял бровь, похожую сейчас на птичье гнездо; он старался не думать, как выглядит при этом его физиономия. - Вот как? Раньше ты вроде бы обходилась без охраны... - Я могу остановить человека или зверя, даже двух... но только не дайра, снежного ящера. Если он погонится за упряжкой... или стая волков, мне конец, Риард! - она с отчаянием взглянула в лицо разведчику. - Понимаешь, мне везло до сих нор, и ты - самое большое мое везение. Ты силен, очень силен! Проводи меня и получишь эликсир, который снимет все это, ее рука потянулась к волосатому плечу разведчика, - за одну ночь. - Куда же? - На север, в Берглион... в замок Помнящих... - Там намечается очередной шабаш? - с иронией спросил Блейд, но женщина ответила непонимающим взглядом. - Ладно... - пробормотал он. - Где этот твой замок? - Где? - она неопределенно попела белоснежным плечиком. - Я знаю дорогу... - Велико ли расстояние? Зябко поежившись, Аквия запахнула одежду и покачала головой. - Нет, не очень. Мы пройдем его за двадцать дней... может быть, за двадцать пять... Блейд поднялся, подошел к пологу и отдернул его. Огромное багровое солнце висело низко над горизонтом, словно тускнеющее око неумолимого божества. Этот мир, подумал разведчик, на миллион лет старше самого Творца... и, вероятно, потому Вседержитель забыл о нем, отдав в лапы ледяного дьявола. Он постоял, вглядываясь в сверкание снежной равнины и почти подсознательно отмечая, что не чувствует ни холода, ни ветра, потом вернулся к своему сиденью. Аквия, уже одетая, натягивала сапожки, потом принялась растапливать крохотную печурку, подбрасывая в огонь ломтики желтого застывшего жира. Блейд посмотрел на согбенную фигурку женщины и произнес, словно про себя: - Двадцать дней... немного, конечно... Но и за эти дни нас могут сожрать двадцать раз. Смотря кто встретится по дороге... Аквия пристроила над огнем ломоть мяса и подняла взгляд на разведчика; лицо ее оживилось. - О, это может быть дайр, быстрый, как смерть... стая катрабов, сатлов или ледяных волков... дикари, голодные и потому - жестокие... звери, которые выходят из моря... птицы с железными когтями... Во имя Святой Пурги, тут больше опасностей, чем снежинок в сугробе! Некоторое время Блейд сидел неподвижно, уставившись на свои колени, походившие на две волосяные подушки; потом поднял угрюмый взгляд на женщину. - Значит, хочешь, чтобы я охранял тебя, - он стиснул кулаки и мотнул головой в сторону отброшенного полога, за которым простиралась бело-фиолетовая даль. - Хорошо, я согласен. Мы доберемся до Берглиона, и ты избавишь меня от этого украшения, - разведчик провел ладонью по мохнатой груди, и Аквия радостно закивала. - Иначе... иначе я избавлю тебя от головы. - Быстрым движением он показал, как сделает это. Аквия поджала губы. - Когда мы увидим скалу, на которой возносится замок, ты получишь зелье! Я не лгу! - Хорошо, колдунья, - повторил Блейд, - но помни о своей голове. Я тоже не лгу. - Взяв протянутый женщиной кусок мяса, он впился в него зубами и начал медленно жевать, о чем-то размышляя. Мясо было похоже на тюленье и сильно отдавало рыбой; волосы лезли в рот, и разведчик раздраженно дернул клок на нижней губе. - Мне нужно оружие, - наконец заявил он. - Оружие? - казалось, Аквия была озадачена. - Да, оружие. Меч, копье или секира... хорошо бы еще лук или самострел. Ты думаешь, я могу голыми руками справиться со снежным ящером? С катрабами, сатлами и стаями волков? С людоедами-дикарями, черт бы их побрал? - Н-нет конечно. Но я... я как-то не подумала об этом... Блейд мрачно покачал головой. Типично женский подход к делу! Представительницы слабого пола умеют обольщать, обманывать, добиваться своего, играя на жалости или спекулируя страстью; они могут достичь многого, используя универсальную отмычку - постель, изменой и низким коварством они способны заполучить власть над мужчиной. И что же дальше? Как они используют эту власть? Без смысла и пользы, ибо им не дано предвидеть последствий своих поступков! Возмущенно хмыкнув, он уставился тяжелым взглядом в лицо женщины и произнес: - Мне нужно оружие, понимаешь? И я не верю, что ты отправилась в далекий путь, не прихватив с собой чего-нибудь этакого... - он неопределенно пошевелил пальцами, выглядевшими как связка толстых волосатых сосисок. - Ну-ка, развязывай мешки! Покажи, что там у тебя! Аквия, отложив недоеденный кусок, покорно подошла к тючку, покопалась в нем и вытащила цилиндрическую плетеную корзинку. В ней лежала стопка потемневших металлических дисков полуфутового диаметра, очень тонких, с острыми, как бритва, краями. Блейд осторожно взял один, щелкнул по нему ногтем - металл отозвался долгим протяжным звоном. Бериллиевая бронза? Похоже, очень похоже... - Откуда? - отрывисто спросил он, продолжая разглядывать диск. Ему показалось, что в темном металле запрессована какая-то серебристая нить - она шла от центра постепенно разворачивающейся спиралью. - Из старых городов, - Аквия махнула рукой на юг, в сторону солнца. - Там много странных вещей... Говорят, - добавила она помолчав, - такие кружки служила предкам книгами... только мы давно разучились их читать... - в голосе женщины звучала грусть. Древние города? В этом ледяном мире? Пожалуй, решил Блейд, он направляется совсем не в ту сторону; надо бы идти к югу, в места, где обитают сородичи его пленительницы, и пошарить в этих самых городах... Он понимал, однако, что его желание сейчас невыполнимо, ибо мерзостный зверообразный облик приковывал его к Аквии надежней стальных цепей. Ладно, он проводит ведьму на шабаш, получит расчет и двинется в теплые края... - Как пользоваться этой штукой? - разведчик взвесил на ладони легкий диск. - Ватаром? - Аквия взяла из корзинки еще один кружок и сделала вид, что прицеливается - прямо в негреющее светило. Блейд кивнул; как он уже догадался, памятные диски древних компьютеров служили теперь метательным оружием. - Это мне не годится, - решительно заявил он, оглядывая юрту в поисках чего-то более весомого и смертоносного. - Скажи-ка, чем ты колешь лед? Аквия хлопнула себя по лбу и торопливо выскочила наружу. Разведчик слышал, как она возится рядом, за пологом из шкур, там, где стояли сани. Что-то гулко звякнуло, раздался визг потревоженной собаки и, наконец, женщина появилась в шатре, волоча тяжелую пешню и топорик. Блейд дожевал последний кусок и осмотрел свое рыцарское вооружение. Пешня, насаженная на толстую пятифутовую рукоять, была грозным оружием; топор показался ему легковатым, но выбирать не приходилось. Он одобрительно кивнул, потребовал у Аквии точильный камень и стал приводить в порядок изрядно затупившееся лезвие. * * * Спустя час, сложив нехитрый скарб и разобрав шатер, они отправились в дорогу. Блейд был мрачен; он молчаливо восседал рядом с Аквией на передке широких, длинных и низких нарт, которые тащила дюжина псов. Его обманом подцепили на крючок, это было совершенно ясно! Мысль, что женщина - пусть даже колдунья и телепатка! - сумела его обойти, терзала самолюбие разведчика не меньше, чем жуткая медвежья шуба, покрывшая тело. Тем не менее постепенно он успокоился, и здравый смысл - главное его оружие и главная надежда - вновь снизошел к нему. Итак, его натерли мазью и напоили какой-то дрянью, стимулирующей рост волосяного покрова... Дрянью? Да за такое средство фармацевтические фирмы выложат миллионы! Миллиарды! И ведь, если верить Аквии, существует эликсир, который приведет его в прежнее состояние... Внезапно Блейд повеселел, сообразив, что в сети к нему попалась золотая рыбка удачи. Люди изобрели множество полезных вещей - радиосвязь и пластики, двигатели внутреннего сгорания и атомные реакторы, компьютеры и станки-автоматы, антибиотики и искусственное сердце, зубные протезы и противозачаточные пилюли, точнейшие приборы и сложнейшие механизмы... Однако никто и никогда не смог справиться с проблемой облысения! Да, забавная ситуация! Гении от физики подбираются к тайнам мироздания, гении от биологии препарируют клетку, гении от кибернетики - вроде его светлости лорда Лейтона - способны связать с компьютером человеческий мозг... И, тем не менее, ни один из них не сможет вырастить даже волос на черепе лысого! Видно, эта задача посложней теории относительности и расшифровки строения ДНК... Нет, ему определенно повезло! И лучше не мечтать о поисках в древних городах, а как следует покопаться в том бесценном источнике информации, что сидит рядом с ним. Аквия, вероятно, ощутила смену его настроения и повернула к Блейду разрумянившееся на морозе лицо. Разведчик прочистил горло, подергал клок волос, свисавших с левого уха, и приступил к допросу. - Ты говорила о целой куче чудовищ, обитающих тут, - он обвел мохнатой рукой расстилавшуюся впереди снежную пустыню, монотонность которой нарушали только торчавшие кое-где ледяные надолбы торосов. - Чем они питаются? - Друг другом, - Аквия пожала плечами. - Так не бывает. Должен быть еще какой-то источник пищи. Понимаешь, хищники жрут тех, кто ест траву и листья, а те, в свою очередь... - вдруг он остановился, пораженный внезапной мыслью, и спросил: - Слушай, а ты знаешь, что такое трава? Женщина усмехнулась. - На юге, на моей родине, не так холодно, как здесь. Там растет трава и даже есть деревья, не очень высокие, правда, зато много. Ты же видишь, мои сани сделаны из дерева Блейд кивнул, укорив себя за невнимательность. Похоже, эта история с превращением в пушного зверя здорово выбила его из колеи! Он же видел, что сани - деревянные, деревянными были и древки топора и пешни. Любой идиот догадался бы, что эта ведьма прибыла из краев, где есть хоть какая-то растительность! Он нахмурился, прислушиваясь к серебристому голоску спутницы. - Там, - она показала в сторону багрового солнечного диска, - есть звери, которые пасутся в поле и в лесу, так что я понимаю, о чем ты говоришь. Тут, - Аквия обвела широким жестом белую безмолвную равнину, - таких зверей нет. Зато под нами - море, и в нем много всякой живности. Стоит только пробить лед... - Погоди, - остановил ее озадаченный Блейд, - значит, мы двигаемся по замерзшей морской поверхности? - Аквия молча кивнула. - Но этот твой Берглион... замок или город... он построен прямо на льду? - Нет, конечно. Мы минуем Дарсолан - Великие Льды - и доберемся до большого гористого острова на севере. Берглион стоит на его берегу... если то место можно называть берегом - ведь лед на море никогда не тает... Несколько минут Блейд пытался осмыслить новую информацию. Все правильно; эта бесконечная ровная поверхность могла быть только тундрой или замерзшим океаном. Но в тундре встречаются возвышенности и скалы, а здесь - только ледяные торосы. Значит, этот Дарсолан - море, местный Ледовитый океан! Теперь понятно, откуда взялась полынья, из которой его вытащили собаки! Разведчик задумчиво погладил дремучую бороду, водопадом жестких волос спускавшуюся на грудь, потом кивнул на заснеженную поверхность, по которой скользили нарты, и поинтересовался: - Видимо, лед очень прочный? Сколько тут до воды? - Два-три твоих роста Но есть места, где корка толщиной лишь в рост человека или еще меньше. Звери разрывают ее, процарапывают полыньи, охотятся. Блейд кивнул. Он не обратил особого внимания на деревянные сани, но заметил, какие мощные и широкие лапы у собак - почти с его ладонь. И когти на них были соответствующего размера. Они мчались в снежном безмолвии час за часом, неслись по плотному слежавшемуся снегу, мимо бело-голубоватых нолей или сверкающих ледяных глыб, скользили ровно и плавно, словно летели во сне над беспредельным холодным и непроницаемым щитом, сковавшим океан. День кончался; на западе багровый диск начал погружаться за синюю черту горизонта, но был он так огромен, что до того, как фиолетовый закат разбросал крылья по небу, путники успели выбрать подходящее для ночлега место и разбить шатер. Блейда мучил голод. Аквия, покачав головой, сказала, что так и будет несколько дней, ибо всякий взошедший посев - даже волосяной - требует питания. Они молча поели, потом разведчик подошел к откинутому пологу и начал всматриваться в быстро густевшую тьму. За весь день - за девять или десять часов - они не встретили ни одного живого существа. Где же те чудища, стаи хищников и орды дикарей, о которых рассказывала колдунья? Не стал ли он жертвой новой хитрости? И что ждет его в Берглионе? Услышав шорох, он обернулся. Аквия, сбросив верхнюю одежду и свой меховой халатик, натирала грудь и живот мазью. Потом она принялась за ноги - длинные, стройные, изогнувшись, достала до лопаток Блейд смотрел, не чувствуя даже возбуждения, только обиду, он стал зверем, и теперь медведица или самка орангутанга подошла бы ему больше, чем эта женщина. Когда Аквия подцепила кончиком пальца еще одну капельку янтарного бальзама и стала втирать мазь в ягодицы, он сказал, резко и грубо: - Зря стараешься! Я не собираюсь спать с тобой. Женщина рассмеялась - словно зазвенел серебряный колокольчик. Медленными движениями ладоней она продолжала оглаживать поясницу; Блейд видел, как начала розоветь ее снежно-белая, с отливом голубизны, кожа. - Ты думаешь, что сат-па - любовное средство? - она снова рассмеялась. - Нет, Риард, это всего лишь согревающая мазь. Сейчас я могу гулять босиком по снегу... не хуже тебя! - Меня ты согрела другим способом, - буркнул Блейд, отворачиваясь. На темном небе вспыхнули ледяные звезды, бросая слабый свет на вершины торосов, сторожевым кольцом окруживших юрту, и на застывшую в вечном сне поверхность моря. Разведчик склонил голову, прислушиваясь. Где-то далеко-далеко зародился звук - слабый, но отчетливо слышимый вопль, полный безысходной тоски, такой земной и мучительно знакомый. Вздрогнув, Блейд резко задернул полог. Под чужими звездами, в чуждом мире, летел, ширился, звенел в ушах и бился о ледяные глыбы торосов заунывный вой голодной волчьей стаи. ГЛАВА 4 На следующий день Блейд убил своего первого снежного ящера. Как и вчера, их нарты мчались по торосистой равнине; собаки сами выбирали дорогу в ледяном хаосе, и Аквия лишь изредка ободряла их возгласом, похожим на звон соприкоснувшихся хрустальных бокалов. Она выглядела довольной и оживленной, и несколько раз пыталась втянуть Блейда в разговор, однако он мрачно молчал. Из головы его не выходило видение бледного нагого женского тела, розовеющего от жара сат-па, согревающего снадобья. Для него она пожалела лишнюю каплю, наградив мерзкой звериной шкурой! Конечно, все эти чудодейственные зелья произвели бы переворот в земной фармакопее, но где гарантия, что питье, предложенное в конце пути, вернет ему прежний облик? Может быть, волосы у него и выпадут, но как бы не отросли рога - или чего похуже! Смущенная его угрюмым видим, Аквия тоже замолчала, лишь изредка поглядывая на спутника огромными зеленоватыми глазами. Лицо ее посуровело, у губ и век залегли тонкие стрелочки морщинок, светлые пушистые брови сошлись у переносья; казалось. Снежная Королева, грозная и прекрасная, несется на север в леденящей тишине и безмолвии вечных снегов, торосов и стылого недвижного воздуха, озирая по пути свои владения. Внезапно зрачки Аквии потемнели. Резким окриком придержав псов, она повернулась к разведчику и положила руку в меховой варежке на его предплечье. - Будь готов, Риард. Нас выследил дайр. Блейд вышел из своего мрачного раздумья и огляделся. Их упряжка неторопливо двигалась к полосе торосов, протянувшихся в полумиле впереди и похожих на огромные призмы и конуса, в беспорядке сваленные на снежное покрывало. На фоне бледно-фиолетового послеполуденного неба их вершины, то плоские, то напоминающие шпили готического собора, играли кроваво-алыми отблесками под лучами клонившегося к закату солнца. Эти ледяные скалы были сравнительно невысоки - от десяти до тридцати футов - и не являлись серьезным препятствием для путников, меж ними оставалось достаточно места для нарт, и собаки как раз трусили к одному из таких проходов. Видно, он был сквозным - псы обладали непогрешимым чутьем но части выбора дороги. - Мы можем уйти от него? - спросил разведчик, рассматривая нагромождение льдов впереди; он не слышал ни звука и не замечал ничего угрожающего. - Нет, - Аквия огорченно покачала головой в островерхом капюшоне. - Это очень быстрый зверь, Риард. Он почуял нас, обошел и спрятался где-то слева, за теми глыбами льда, - женщина вытянула руку, указывая на хаос проросших друг сквозь друга ледяных кубов и пирамид. - Если мы выберем другой путь, дайр снова будет подстерегать нас, пока не возьмет свое - собаку или двух... - Она помолчала и добавила: - Или меня... - Тебя? - Блейд покосился на спокойное лицо спутницы. - Ты слишком велик и силен - даже для дайра. Для одинокого дайра, хочу я сказать, а они редко охотится парами. - Какой он? - спросил Блейд. Аквия бросила на него испытующий взгляд. - Закрой глаза, я покажу. Разведчик зажмурился, и перед ним вспыхнул неясный размытый образ мощного зверя - с пастью, усаженной двухдюймовыми клыками, сильным мускулистым телом и толстым драконьим хвостом. Его спина, грудь и бока поблескивали, словно изнанка перламутровой раковины, окутывая чудище зыбким сиянием. Как показалось Блейду, размерами и массой дайр немногим уступал йоркширскому быку. Он открыл глаза, и видение исчезло. Аквия вытерла покрытые испариной виски и глубоко вздохнула. На верхней ее губе тоже выступили росинки пота, быстро превращаясь в крохотные ледяные шарики. - Как ты учуяла его? - поинтересовался Блейд, поглядывая на собак. Упряжка вела себя спокойно; нарты неторопливо катились к гряде торосов, до которой оставалось ярдов двести. - Он думает о нас... думает о добыче, о теплом кровавом мясе... Я слышу. - А собаки что ж? - Снежный ящер почти не имеет запаха и прячется за торосами... Псам не вынюхать его. Они узнают про дайра только когда зверь кинется на упряжку. - Они будут сражаться? Аквия усмехнулась - Они боятся дайра больше смерти... - Лицо ее вдруг поблекло, постарело, словно от смертельной усталости. - Очень свирепый зверь, - сказала она. - Голодный. Много зубов, мало мозгов. Мне с ним не справиться, Риард. - Хорошо, - Блейд кивнул головой. - Останови сани, дай мне какой-нибудь ремень и сиди тихо. Он ступил на снег, пошаркал по нему ступнями - вроде не очень скользко... Аквия уже протягивала ему кожаную полоску, запасную упряжь. Обвязав топорище и сделав петлю, Блейд повесил свою секиру за спину. Пешню он сунул под мышку; ее древко, окованное на фут железом, с наточенным блестящим острием, торчало перед ним подобно рыцарскому копью. Он выбрал пса помельче, вывел его из упряжки и взял на сворку. - Так ты говоришь, этот дайр сидит где-то слева от прохода? - Блейд кивнул на ущелье, рассекавшее ледяную баррикаду. - Я думаю... думаю, он за теми глыбами, - Акция говорила шепотом, лишь взглядом показывая на хаотическое нагромождение ледяных многогранников. Разведчик свистнул псу и дернул поводок. Они медленно потрусили к торосам - мохнатая ездовая собака, похожая на небольшого медведя, и еще более мохнатый человек, выглядевший пришельцем из доисторических времен, древним охотником каменного века. Лишь блеск топора за спиной да зловещее сверкание острия пешни разрушали эту иллюзию; но схватка, которая должна была сейчас состояться, ничем не отличалась от битв кроманьонцев с пещерными медведями в эпоху великого оледенения Земли. Блейд следил, чтобы собака бежала ярдах в трех от него и слева. Его приманка вела себя спокойно; видимо, снежный ящер отлично умел маскироваться. Они миновали горловину прохода, пройдя рядом с пирамидальным ледяным утесом, потом пошли вдоль поваленной на ребро шестигранной призмы. Эта полупрозрачная блистающая колонна тянулась футов на сорок, и конец ее приходился как раз напротив подозрительного места. Разведчик сделал шаг, другой, придерживая поводок кончиками пальцев. Вдруг слева, над плоской вершиной ледяного куба, взметнулось белесое облако; собака панически взвизгнула и бросилась назад, вырвав ремень из руки Блейда. Пес чуть-чуть не успел, мощная лапа обрушившегося сверху чудовища вдавила в лед пушистый собачий хвост, и клыкастая голова на длинной гибкой шее стремительно метнулась к позвоночнику. Пронзительно взвыв, пес дернулся из всех сил и вдруг заскользил по насту к выходу на равнину. Но это прошло мимо сознания Блейда. Он видел перед собой только бледно-розовую разверстую пасть, крокодильи челюсти, способные враз перекусить его ногу, и длинный узкий змеиный язык, с которого капала слюна. Пешня, словно живой таран, метнулась в капкан чудовищного зева - точно между огромных передних клыков; стальное острие ударило в небо, пробило неподатливую кость и вышло, обагренное бледной кровью, из загривка. Разведчик не пытался извлечь ее обратно; отпустив древко, он сорвал с плеча топор и рубанул зверя по шее. Потом отскочил в сторону - тварь могла оказаться живучей, и он не собирался подставлять ребра под сокрушительный выпад шестифутового хвоста. Удар его секиры, похоже, был лишним. Зверь бился на снегу, и с каждой секундой его судорожные движения становились все слабее, а хриплое шипенье, вырывавшееся из распоротого горла, все тише. Сжимая обеими руками топор, Блейд медленно двинулся к голове монстра, и вдруг замер, услышав позади слабый скрип полозьев по снегу. Нарты стремительно влетели в проход, псы, жутко взвыв, остановились в десяти ярдах от поверженного чудовища, и Аквия, соскочив на снег, бросилась к нему, сжимая в обеих руках по метательному диску. - Ты... ты... цел? - она задыхалась. Блейд молча кивнул, наблюдая за дайром; тело его вытянулось и замерло. - Я чуть с ума не сошла, когда пес выскочил из торосов, - она робко протянула руку к неподвижной туше ящера, разглядывая его; потом брови женщины взлетели вверх. - Ты уложил дайра с одного удара? Не получив ни царапины? Бле