ме того, был приятным попутчиком. Что ты на это скажешь? - Я скажу, Джонатан, - проговорил Профессор, - что я действительно участвовал в этом путешествии ради выгоды. Да, ради выгоды, которая состоит в том, что я напишу книги, и получу деньги за свои научные труды, и стану весьма известен. Я не возьму сейчас твои деньги, Джонатан, только потому, что знаю, что ты не возьмешь моих денег полгода спустя. В конце концов, я незваный гость на твоем плоту. Так что об этом не может быть и речи. Никакой речи. Джонатан пожал Профессору руку, и они не спеша двинулись к гостинице "Луна и Шляпа". - Позволь в таком случае угостить тебя кружкой эля, - сказал Джонатан. - Лучше двумя, - улыбнулся Профессор. - Заметано! Некоторое время спустя Профессор решил немного вздремнуть, Джонатан же сидел в кресле, ничего не делая, и щурился на послеполуденное солнце. Дули и Ахав ненадолго появились в гостинице, и Дули продемонстрировал неизвестно где добытую магическую жабу - хотя что магического было в этой жабе, он не мог сказать - и бумажный мешок, набитый зернами, которые, если их положить в воду, превратятся в удивительные цветы. Сыровар разрешил Дули с Ахавом поэкспериментировать с этими чудесными семенами. Кроме того, как ему показалось, Дули подал хорошую идею - было бы весьма прискорбно вернуться с побережья и не привезти с собой сувениров, а он прекрасно знал, какие сувениры ему нужны. В лавке стеклодува Джонатан отыскал "небесную сферу" - ту самую, которая так увлекла его два дня назад. Стоила она довольно дорого, что казалось вполне справедливым, учитывая, насколько удивительной была эта вещь. Гном положил ее в маленький бархатный мешочек, а мешочек - в деревянную коробку с крышкой на петлях. После этой покупки у Джонатана осталось еще достаточно монет, и он подумал, что было бы весьма глупо возвращаться вверх по реке, имея с собой слишком большую сумму денег. Не исключено, что на них нападут гоблины или какие-нибудь разбойники и ограбят их. Следовательно, учитывая все это, было бы очень разумно потратить большую часть оставшихся денег на книги. Воры, если хорошенько рассудить, вряд ли позарятся на книги. Во-первых, скорее всего они не слишком увлекаются чтением, а во-вторых, вряд ли они захотят заниматься перевозкой книг. Поэтому он направился в один их тех магазинчиков, в которых намеревался порыться, и нашел его открытым. Внутри на табуретке восседал гном, сам с собой играл в шахматы и, по-видимому, был весьма увлечен ходом игры. Но когда в лавку вошел Джонатан, гном оторвался от доски и вежливо предложил помочь. Книги были везде - они забивали накренившиеся стеллажи и были сложены высокими стопками, тянущимися до самого потолка, и на каждой лежал толстый слой пыли. Книги, лежавшие на самом верху, казались совершенно серыми - настолько давно их никто не трогал. И Джонатан подумал, что каким-то непостижимым образом от пыли эти книги кажутся более привлекательными, словно они, как вино, в некоторой степени с годами лишь улучшаются. - Все за полцены, - сказал гном, подняв руку над ладьей, - кроме альманахов. - Неужели альманахи столь уж популярны и быстро раскупаются? - спросил Джонатан. - Да нет, - пояснил гном, - альманахи бесплатны. Они никого не интересуют, кроме мышей. - Он указал на кипу альманахов в бумажных переплетах, лежащую на полу возле прилавка. Три мыши - одна белая, а две с коричневыми пятнами - методично отгрызали полоски бумаги и утаскивали их к себе в дырку в стене. Еще несколько мышей можно было увидеть в дверном проеме, ведущем во вторую комнату с книгами. - Самая лучшая мышиная библиотека на всем побережье собрана внутри вот этой стены, - сказал гном. - Правда, я никак не могу понять, зачем этим маленьким бестиям столько читать. - У них много свободного времени, - предположил Джонатан, которому нравилось представлять, что мыши могут любить книги так же, как и люди. Он оставил гнома за его игрой и начал пробираться среди стеллажей. И почти сразу понял, что здесь бесконечное множество интересной литературы. Первый стеллаж был забит пиратскими приключенческими романами - то, от чего Джонатан никогда не был в состоянии отказаться. Когда он бывал в городке Твомбли, то накупал их целую кучу. Но здесь ему следовало быть разборчивее. Чем больше книг он купит, тем больше их потеряет, если плот опрокинется и все полетит в реку. С другой стороны, какая разница, сколько книг может оказаться в воде - пятьдесят или сто? В любом случае, если случится беда, он вообще окажется без книг. Поэтому лучше всего купить то, что хочется, а волноваться уже позже. Он подержал в руке темный том книги под названием "Пиратские Острова" писателя с нелепым именем Многонос и спросил у гнома о цене. - Цена указана на внутренней стороне обложки,- сказал гном, передвигая королеву на несколько клеток вперед, а затем через две клетки. Джонатан не считал себя корифеем шахмат, но все же иногда он в них играл и знал, что так ходить нельзя. Гном ударил рукой по дубовому прилавку, и его воображаемый противник подпрыгнул и заплясал маленьким облачком поднятой пыли. - Вы видели это? - спросил гном. - Мне кажется, - заметил Джонатан, - что это довольно странный ход. - Мошенничество, вот как я называю это! Как же я могу выиграть, если он мошенничает? - Никак, - согласился Джонатан. - А он - это кто? - Мой противник, - пояснил гном, показывая жестом на книгу, лежащую перед ним на прилавке. Книга эта называлась "Необычные шахматные ходы", а толщиной была около трех дюймов. Вид у нее был несколько потрепанный. - Я бы предпочел что-нибудь другое, - произнес Джонатан. - Найдите себе другого противника. - Но у меня только одна книга по шахматам, - ответил гном. - Это страшная редкость. За нее заплачено целое состояние. - А, - сказал Джонатан, увидев наконец во всем этом своеобразную логику, - в этом случае вам тоже приходится мошенничать. Что ж, справедливо. - Я так не делаю, - серьезно сказал гном. - Конечно нет. Да, кстати, здесь нет цены, - заметил Джонатан, указывая на книгу. - Ну а вы как полагаете, сколько она стоит? Шесть пенсов? - Да, наверное. - Следовательно, вам нужно заплатить половину. Здесь все отдается за полцены. Разве я не сказал этого? А мне казалось, что сказал. Альманахи - бесплатно, но за них вам придется побороться с мышами. - Отлично, - произнес Джонатан, доставая пустой картонный ящик и кладя на дно книгу, а сверху еще несколько других того же автора. Затем он подошел к полке, заставленной книгами Глаба Бумпа, эльфа, живущего в Белых Скалах, который писал в основном о разных дальних странах, об Очарованных Островах, о стране, расположенной далеко за морем, под названием Бэламния, в которой жили человекорыбы. Недолго думая, Джонатан сгреб его книги и тоже положил в свою корзинку. Но по-настоящему он задрожал от радостного возбуждения тогда, когда обнаружил целое собрание книг Дж. Смитерса из Бромптона. Дома у Джонатана хранилось около дюжины его книг, большинство из которых были весьма потрепаны, потому что без конца перечитывались, и не только самим Джонатаном. Но здесь было полное собрание сочинений Дж. Смитерса, все сто двадцать девять томов, один другого лучше. Он начал просматривать книги, и только через два часа вышел наконец из магазина, согнувшись под тяжестью своих приобретений. И чтобы довести все это до "Луны и Шляпы", ему пришлось нанять извозчика. Это был чудесный вечер, и, в частности, оттого, что в той части лавки, где были собраны иллюстрированные издания классиков науки и философии, Джонатан нашел великолепную "Большую Книгу Лимпуса" в нескольких томах, очень старых, с тончайшими пергаментными страницами, полных научных тайн, - издание, за которое Профессор - и Джонатан это знал - с радостью отдал бы свое необычное оружие. Это будет для него замечательным подарком, таким, от которого Профессор не сможет отказаться. В тот вечер, когда все, включая четырех коротышек, сидели в гостинице у камина, разделываясь с жарким из гуся, устричным пирогом и клюквенным желе и запивая все это элем, пришел пекарь Экройд. Позже Джонатан забрался в свою кровать (Ахав свернулся рядом на коврике) и погрузился в истории Дж. Смитерса, те, что он не читал раньше, - книгу о запрятанных сокровищах, войне гоблинов и тому подобных вещах. Но не успел он прочесть и двадцати страниц, как задремал, а затем и крепко заснул, не потушив свечей, которые ночью превратились в маленькие лужицы воска. Ему приснился сон - сон, который Джонатан, казалось, видел несколько часов кряду. Как они с Профессором Вурцлом и Лунным Человеком гуляли по просторным лугам, поросшим клевером и лавандой. Это был солнечный весенний день, и тропинка привела их к тяжелой дубовой двери, установленной в крутом склоне небольшого травянистого холма. Дверь была заперта на огромный замок, и Лунный Человек вертел в руках связку ключей, ища подходящий. Когда дверь отворилась, за ней не оказалось ничего, кроме темного коридора, ведущего вниз и оканчивающегося, вероятно, далеко за лугами. С полки, прибитой к внутренней стороне двери, Лунный Человек снял фонарь, зажег фитиль и зашел внутрь, а следом за ним - Джонатан и Профессор. Их шаги громким эхом отдавались в темной каменной галерее. И тут Джонатан начал чувствовать странный, затхлый и весьма острый запах, который окружил их, - чем-то напоминающий запах, который присутствовал в его сыроварне. - Пахнет, как будто здесь где-то рядом сыроварня, - заметил он вслух. - Точно! - сказал Профессор. - Запах очень похож. Но я бы сказал, он довольно приятный. - Ступайте осторожно, - предупредил Лунный Человек, когда все трое начали спускаться по длинной каменной лестнице в огромную подземную галерею. Лунный Человек поднял фонарь, и желтый свет озарил всю пещеру. На стенах, осыпавшихся и потрескавшихся, были вырезаны странные геометрические фигуры, которые, казалось, светились бледным желто-зеленым светом. И здесь запах сыра был особенно сильным. Лунный Человек широко улыбнулся. Своим перочинным ножом он вырезал из стены кусок и разрезал его на три части. Все положили себе в рот по куску, и Джонатан был приятно удивлен, обнаружив, что у него приятный вкус и мягкая однородная консистенция. Джонатану стало смешно, когда он посмотрел на Профессора, который стоял, широко раскрыв глаза и медленно жуя свой кусок. Очевидно, он думал, что у него не будет другой возможности как следует распробовать угощение, и поэтому смаковал и старался изучить его. Джонатан не смог сдержать себя и начал хохотать как безумный. К нему присоединился Лунный Человек, и наконец Профессор тоже начал смеяться. Все трое продолжали смеяться и на обратном пути. Что удивительно, хотя во сне Джонатану это казалось вполне естественным: когда они оказались на воздухе, было темно, как ночью, и раскинувшиеся вокруг луга освещались не бледным светом Луны, а сине-зеленым светом, исходившим от Земли, которая висела в ночном небе, напоминая один из мраморных шариков Сквайра. Этот загадочный сон был довольно приятен, но он внезапно оборвался, когда Джонатан почувствовал, что кто-то стучит к нему в дверь. Он открыл глаза, сел и громко крикнул: "Зеленый сыр!" - и только потом сообразил, что он уже не в стране снов, а сидит на кровати в гостинице "Луна и Шляпа" и что, если верить его карманным часам, уже девять часов утра. В дверь опять постучали, и Ахав запрыгал по комнате, мечась между дверью и кроватью. - Джонатан! - крикнул за дверью Профессор Вурцл. - Проснись! У нас встреча с твоим Лунным Человеком. Джонатан спрыгнул на пол и пошел открывать дверь. - А я уж было подумал, что что-то случилось, - сказал он. - Должно быть, - ответил Профессор. - Наше путешествие домой, как видно, важно не только с точки зрения подарков и пряников. Это уж точно. Не прошло и часа, как они нашли Лунного Человека в городской сыроварне, расположенной в миле от побережья. На нем был твидовый пиджак, и он тяжело опирался на трость, украшенную резьбой. Но окружающая обстановка и суета, царившая на сыроварне, казалось, поддерживала его силы, и он чувствовал себя там как дома. На самом же деле он не имел никакого отношения к делам сыроварни, но ему нравилось подчеркивать, что он и Ходжсон, главный городской сыровар, были закадычными друзьями, особенно когда разговор касался производства сыра. Джонатану понравилось, что гном Ходжсон с розовыми, как у херувима, щечками и остроконечной бородой заявил Профессору, что тот является свидетелем встречи трех самых лучших сыроваров на всем Западном побережье. За сыр, который делают эльфы, добавил он, никто не дал бы и шиллинга. Мол, они всегда добавляют магические кристаллы или какие-то невероятные специи и тем самым портят весь сыр. Они утверждают, что он только для гурманов, но если говорить по правде, то они даже сами не едят свой сыр. Они продают его на побережье, и местные жители используют его в качестве приманки для рыб. Сыроварня гнома была довольно большой и во многом похожа на сыроварню Джонатана, только намного просторнее. Огромные круги сыра свисали с длинных балок, одни были обернуты специальной марлей, другие - покрыты слоем воска и обвиты веревкой, третьи - обсыпаны толстым слоем поваренной соли. Вдоль одной стены стояли печи, сырорезки и прессы, и дюжина гномов сосредоточенно накладывала в кадки свернувшееся молоко и сыворотку. Прессы для сыра были большими, почти таких же размеров, как вся сыроварня у Джонатана, и выглядели настоящим чудом техники со всеми этими коленчатыми рычагами, зубчатыми передачами и ситами. Сыворотка стекала в длинный желоб, вделанный в пол, и поток воды, подаваемой из канала, каждые десять минут сливался из трубы в стене и промывал желоб. Рабочие сыроварни смотрели на Джонатана как на принца и сказали, что его имя хорошо известно на много миль вокруг всем сыроварам побережья. Джонатан засомневался, что такое возможно, и сильно покраснел, убеждая их, что его сыр и в подметки не годился сыру, который изготавливают гномы. Но гномы лишь хлопали его по спине и восторженно говорили, что Джонатан отличается скромностью так же, как и любой гном. Ходжсон повел их в молокодоильни - длинные комнаты с лабиринтом стойл и рядами коров в них, стоящих возле неких механических устройств. Коровы, очевидно, были гибридными. Они казались в два раза крупнее, чем те, которых Джонатан видел возле городка Твомбли, но, возможно, это была всего лишь иллюзия - казалось, что животные просто вздымаются над гномами, спешившими подоить их. Это были тяжеловесные, мычащие создания с круглыми бугорчатыми копытами и мощными ногами, больше напоминавшими древесные стволы. У них были маленькие глаза, такие маленькие, что придавали их мордам выражение, которое трудно было не назвать иначе как глупым, а кожа на мордах свисала складками, из-за чего у коров был такой вид, словно они прищуриваются, погрузившись в свои мысли. Ахав не знал, как относиться к этим животным, но чувствовал, что раньше он уже был знаком с существами, весьма похожими на них, и поэтому решил, что они свои. Он с сопеньем расхаживал вокруг, как будто забыл правила хорошего тона, и заглядывал в ведра с молоком, притворяясь, что делает это исключительно из философских и совершенно невинных соображений, хотя на самом деле, как прекрасно знал Джонатан, его единственной целью было залезть в эти ведра и лакать молоко. Джонатан прогнал его прочь, но один из гномов налил псу молока в блюдце и потрепал его по голове. Тут Ходжсон воскликнул, что ему нужно присматривать за гномами, доящими коров, и поэтому оставил путешественников, Ахава и Лунного Человека, предоставив им заниматься своими делами. Джонатан и Профессор последовали за Лунным Человеком на пастбище, а затем все уселись на длинную скамейку, неровную, потемневшую от дождя и берегового тумана. Лунный Человек не стал тратить слова впустую. Он откашлялся и поправил очки, съехавшие на кончик носа, а затем сказал: - Джентльмены, вчера вечером сверху по реке я получил известие - новости, которые, боюсь, вас не обрадуют. Джонатан тут же решил, что бедствие, обрушившееся на холмистую долину, добралось и до городка Твомбли. Но, как оказалось, дело было совсем в другом. - Город У Высокой Башни, джентльмены, покинут жителями. Там осталась лишь горсточка людей - человек двенадцать, не больше. В домах поселились болотные твари. Гоблины, подобная им мерзость и звери ведут себя странно - разгуливают по городу и даже делают покупки у двух-трех торговцев, которые решили не оставлять свои лавки. - Верные люди, - пробормотал Джонатан, вспомнив свою встречу со стариком Хоббсом, который, как выразился Профессор Вурцл, был человеком, "стойко выдерживающим тяжелое время". - Все сходят с ума, - сказал Лунный Человек, грустно покачивая головой. - И все эти жители, которые, боюсь, разбрелись вверх и вниз по реке, не имея с собой ничего, кроме корзинки с едой и одеждой. Печальный исход. Джонатан покачал головой. Между городком Твомбли и Городом-На-Побережье три деревни, и все три разорены. Между Высокой Башней и городком Твомбли не было ничего, что могло бы замедлить распространяющийся ужас, лишь несколько миль леса - леса, захваченного сейчас троллями, волками и, безусловно, гоблинами. - Кажется, пришла пора, сэр, Профессору, Дули, Ахаву и мне заняться своими делами. Мы должны быть дома, а мы - здесь, празднуем и веселимся на побережье. Я убежден, что это нехорошо. - Ничуть не хорошо, - согласился Профессор. - Нет, ну что вы, я так не думаю, - сказал Лунный Человек со вздохом. - Некоторым нравится думать, что неприятности превратятся в пыль и унесутся ветром, но это случается не так уж часто. Джонатан согласился с этим, озабоченный всеми свалившимися на них проблемами и предчувствуя, что возвращение в городок Твомбли будет нелегким делом. - До Рождества осталось немногим больше месяца, - сказал он, - и, независимо от каких-то там неприятностей, мы должны привезти эти пряники и подарки домой еще до Рождества. Мы не можем просто так нарушить традицию. - Должен сказать, - произнес Лунный Человек, - что подобные традиции, конечно, не стоит нарушать. Мы не имеем права так поступать лишь по собственному капризу; они уже глубоко укоренились во всех нас. Да, господин Бинг, вы совершенно правы. Вы отправитесь в нужное время на плоту, и плот этот должен соответствовать всем вашим требованиям. Я очень надеюсь, что вы успеете домой к Рождеству. Вы будете там вовремя, чтобы поставить у себя красивую рождественскую елку и разжечь в камине огонь, чтобы, посмотрев на свою трубку, собаку и веселых приятелей, вы смогли понять, что праздники наступили. Потому что, господин Бинг, эти традиции помогают нам каждую зиму, и я надеюсь, что эта не будет исключением. - Да, сэр, - ответил Джонатан, видя, что Лунный Человек прав. Внезапно он испытал странное и грустное чувство сожаления о том, что дни, проведенные на побережье, уже прошли, и о том, что будущее, каким бы оно ни было, тоже когда-нибудь пройдет. Но, возможно, именно поэтому эти дни показались ему столь удивительными и, в конце концов, надолго останутся в памяти. Поэтому Джонатан заставил себя встряхнуться и утешиться мыслями о предстоящих праздниках, о том, что он опять увидит старого доброго мэра Бэстейбла и в который уже раз, сидя у камина, будет разговаривать с ним на философские темы. - Ну что ж, сэр, - произнес Профессор, всегда жаждущий добраться до сути, - все это чересчур отдает таинственностью, чтобы нравиться. Но я готов протянуть руку помощи, и то же самое могу с уверенностью сказать и про Джонатана, и про Дули. И Ахав не подкачает, когда придет время взяться за трудное дело. - Профессор потрепал пса по голове. - Вы бы видели, как он гнал гоблинов, там, за Высокой Башней. Он действовал с воодушевлением. Но мы должны быть уверены, сэр, что получим хороший плот, и, что касается нас с Джонатаном, не вижу никаких причин для того, чтобы не отправиться вверх по реке завтра же утром. Мы что-то засиделись здесь, а времени остается все меньше. - Возможно, меньше, чем вы думаете, - загадочным, тоном произнес Лунный Человек. - Именно это я и имел в виду, - сказал Профессор, выходя из терпения. - Только слепой не заметит и не поймет, что на Ориэли творятся какие-то безумства. Бесконечные мародерствующие гоблины и тролли, засилье жаб и прочих тварей - но какое все это имеет отношение к нам? Для нас - я имею в виду Джонатана, Дули и себя - настало время взглянуть на сценарий, если вы не против. Лунный Человек согласно кивнул, и Джонатан тоже. Ахав потопал прочь, собираясь обнюхать двух коров, которые, жуя клевер, прогуливались неподалеку. Ахава нисколько не волновали никакие сценарии. - Не стану говорить, что все очень просто, - произнес Лунный Человек, - потому что очевидно, что это не так. Опасность растет с каждым днем, и будущее во многом зависит от случайностей, которые запутаны в клубок. Но вам отведена несложная роль. Я просто попрошу вас перевезти кое-кого вверх по течению - одного джентльмена, о котором, как я полагаю, вы уже слышали. За это вы получите плот, а также будете знать смысл вашей роли - а она имеет очень важное значение, - равно как и результат ваших действий. Мне бы хотелось говорить и о победе, но я предвижу впереди столько случайных поворотов событий, что сейчас трудно придерживаться оптимистических взглядов. Лунный Человек снял свои очки и протер их круглые линзы клетчатым платком, который достал из кармана пиджака. После чего он водрузил их на нос, но, очевидно, увидел на стеклах оставшиеся пылинки и поэтому опять принялся вытирать их. Затем он громко высморкался, вынул из кармана брюк чистый платок и положил его в карман пиджака, а использованный платок - в карман брюк. Со стороны эта смена платков выглядела довольно странно, но, по-видимому, для Лунного Человека это имело важное значение, поэтому Джонатан воздержался от комментариев. - Ну и кто же этот парень, - спросил Джонатан, - которого мы должны взять с собой? Какой-нибудь воин-эльф или гном, размахивающий топором? - Вовсе нет, - ответил Лунный Человек, - я от всей души надеюсь, что это будет Теофил Эскаргот - джентльмен, с которым вы в некоторой степени уже знакомы. Нельзя сказать, чтобы Джонатан был ошарашен. Эскаргот уже проявил себя в делах холмистой долины, причем не с самой лучшей стороны - и не исключено, что он был виноват в том, что там происходило. Очевидно, именно он и его таинственные часы больше всего беспокоили Лунного Человека. - Вы надеетесь, - спросил Джонатан, - что дедушка Дули отправится вверх по реке вместе с нами? Значит, вы не знаете этого точно? - Разумеется, нет, - ответил Лунный Человек. - Но я почти уверен в том, что мы сможем его убедить. Также нам поможет в этом вопросе сам малыш Дули. Он поедет, джентльмены, независимо от того, нравится ему это или нет. - Но мы же не можем его заставить, - сказал Джонатан. - Мы не может поступить безответственно. Да и что он сам реально в состоянии сделать? - Ну... там есть такие карманные часы. Точнее, я бы сказал, специфические карманные часы... - Которые, - прервал его Джонатан, - могли быть использованы низкими типами вроде Эскаргота с целью украсть яблочный пирог или кусок сыра. - Безусловно могли, - ответил Лунный Человек. - И эти часы могли разрушить галеон эльфов в Стутонской Топи и погубить отличную надежную команду. И с помощью этих часов можно было полностью разорить пристань Ивовый Лес и сделать то же самое, мои дорогие, со Стутоном, Городом-На-Побережье, городком Твомбли, Бромптоном и всеми другими городками и поселениями, которые вам только известны. Теофил Эскаргот, джентльмены, собирается выкрасть эти часы. Он уже украл их однажды, прошу меня простить за то, что я называю вещи своими именами, и он собирается украсть их еще раз, причем, я надеюсь, с помощью странного аппарата Профессора. Профессор Вурцл почесал свою макушку. Его оружие находилось сейчас в гостинице, а он был бы не прочь, чтобы оно оказалось у него с собой, - поскольку Лунный Человек, очевидно, знал, что это такое на самом деле, и мог бы просветить его относительно некоторых особенностей аппарата, в частности, каким образом он летает и описывает круги. Этого Профессор до сих пор не мог понять. - Этот аппарат, - сказал Лунный Человек, - был сделан Лэнгли Снудом. Вы, возможно, слышали о нем. - Слышал ли я о нем? - переспросил Профессор. Джонатан был совершенно уверен, что он о нем не слышал, но кивнул, якобы соглашаясь со стариком Вурцлом. - Снуд и его товарищи, - объяснил Лунный Человек, - были страшно поражены и расстроены ужасным штормом, который пронесся над Стутонской Топью, но они были расстроены не только из-за одного шторма. Аппарат Снуда, джентльмены, был сконструирован с целью отыскать те самые часы - которые сейчас находятся в руках у коварного гнома из Гряды У Высокой Башни. И устройство служит с одной-единственной целью. Если часы находятся на небольшом расстоянии от устройства Снуда, то оно приведет вас прямо к ним. Причем безошибочно. Часы нужно найти и украсть, и все должно быть проделано в строжайшем секрете, если, конечно, вора в Стутонской Топи не постигнет та же участь, которая постигла Лэнгли Снуда. Профессора испугали эти слова, но он был страшно доволен. То, что он нашел это устройство - и починил его, оказалось гораздо более важно, чем он думал. - Мы сделаем все, что в наших силах, - сказал он. - Конечно, - согласился Джонатан. - И чем скорее мы отправимся в путь, тем лучше. Чувствую, наше путешествие вверх по реке будет так же насыщено приключениями, как и путешествие сюда. - Поступайте, как вам угодно, - сказал Лунный Человек. - Если вы согласны просто доставить Эскаргота в верховье реки, я буду очень благодарен вам. Вам не нужно больше ничего обещать. Что касается отплытия, мы постараемся, чтобы оно состоялось сегодня же. Возьмите Дули, пообедайте и встретьтесь с Твикенгемом и его командой во дворце. Господин Твикенгем, джентльмены, мой заместитель, а с этого времени он, как говорится, принимает командование на себя. А мне, боюсь, придется отплыть домой. Мне вредно долго находиться вне дома. Это вызывает у меня что-то очень похожее на ревматизм. Если вы не против, конечно. Джонатан совершенно не был против, но он обрадовался, что командовать будет Твикенгем. Хотя сам он не очень любил ни выполнять приказы, ни отдавать их, он предпочел бы подчиняться Твикенгему. - Да, чуть не забыл насчет монет, - сказал Лунный Человек. - Они у вас с собой? Джонатан развязал свой кожаный мешочек. - Конечно, с собой. Вы хотите показать мне, как с ними обращаться? На самом деле он не так уж сильно хотел это знать. Ему очень нравилась мысль, что какие-то предметы обладают интересными свойствами, но в то же время ему казалось, что они зачастую выглядят гораздо более таинственными и удивительными, если об этих свойствах ничего не знать. Также у него возникло ощущение, что чем больше он узнает, тем сильнее будет втянут во всю эту историю с часами. Джонатан высыпал монетки на раскрытую ладонь. - Секрет прост, - сказал Лунный Человек. - Расположите монетки так, чтобы каждая рыбка, изображенная на них, смотрела в одну из сторон света. Джонатан сделал это, и там, на монетках, все четче стало проявляться мерцающее лицо Лунного Человека. Джонатан слегка сдвинул одну монетку, и лицо исчезло. - И все? - пробормотал он. - И никаких заклинаний? Лунный Человек покачал головой: - Никаких магических слов. Никакого колдовства. - Он поднялся и отряхнул брюки. - Вот и все, что я должен был вам сказать. Благодарю также за содействие, которое, надеюсь, вы окажете. - С удовольствием, - сказал Профессор, протягивая руку. Компания разделилась - Джонатан и Профессор Вурцл отправились в гостиницу. Не зная, что еще можно сказать, Джонатан процитировал строку из известного поэта Эшблесса, которого он любил больше всех: Когда же смерть, посланница судьбы, Меня в бою минует, Я буду с трепетом и страхом ждать ее. - Удачно сказано, - проговорил Профессор. - Это Дж. Смитерс? - Эшблесс. - Как же я сразу не догадался? "С трепетом и страхом ждать"? Звучит так, будто эти слова были сказаны птицей. - Человек и в самом деле ведет себя как страус, - сказал Джонатан. Профессор кивнул в ответ и вдруг указал рукой туда, где в полуквартале от них, на другой стороне улицы, возле фонтана стоял Дули. Фонтан имел вид каменного круга с бронзовой рыбкой посередине, изо рта которой била вода. И Дули пускал по водной глади пару десятков миниатюрных бумажных цветов. - Это все хорошо, - мягко сказал Профессор, - но цветы обязательно засорят фонтан, и он будет плохо работать. Они выловили цветы и, прежде чем отправиться в гостиницу, опустили их в воду, весело бегущую по сточной канавке, и Дули тянул их на веревочке. В час дня они были во дворце и встретили там Твикенгема и его команду. И были страшно рады и удивлены, узнав, что им предстоит подняться на борт воздушного корабля эльфов. Глава 14 Гул необычных устройств Идея полетать - пусть даже всего в нескольких футах над землей - показалась Джонатану весьма неудачной. Дули же, очевидно, думал, что эта идея не просто неудачная, а совсем плохая. Он тяжело опустился в мягкое кресло и вжал голову в плечи, словно пытаясь исчезнуть, испариться. Профессор же, казалось, наоборот, был очень рад, и чувствовалось, что он попал в свою стихию. Джонатан уже почти видел, как в его голове крутятся-вертятся шестеренки. Сидящий напротив него эльф относился ко всему сухо и педантично. Как выяснилось, его звали Тримп. Профессор тут же начал задавать ему вопросы об устройстве воздушного корабля, но объяснения Тримпа как будто совсем не устроили его. Тем временем четверо коротышек затеяли перебранку - Буфо и Желтая Шляпа ругались, а Сквайр Меркл щекотал Ветку, засовывая ему в ухо гусиное перо. И прятал его каждый раз, когда Ветка оборачивался. Когда спорщики наконец затихли, Сквайр опять дотронулся пером до Ветки, после чего все вновь принялись махать руками, кричать и спорить, причем один только Сквайр получал от перебранки удовольствие. Джонатан, испытывая смутное волнение от полета на корабле, был очень удивлен, увидев, как луга просто убегали под ними. Не было никакого рева, никакого крена - они просто поднимались вверх, а зеленые луга внизу, казалось, все росли и росли. Вскоре стало видно, как бежала вдаль живая изгородь, а потом и вовсе исчезла. С высоты было заметно, что крыша дворца нуждается в ремонте, многие черепицы отлетели или разломались и все заросли толстым слоем мха. К северу все побережье было покрыто густыми лесами, тянущимися до самого берега моря. На северо-западе виднелись окутанные дымкой холмы, за ними - еще и еще, и так до тех пор, пока они не пропадали из вида. Внутри самого корабля стояла тишина. Сквайр Меркл больше не забавлялся, а с удивлением разглядывал проплывающие мимо пейзажи. Жужжание механизмов, которое Джонатан столь явственно слышал в тот день, когда они встретились с троллями, сейчас было едва слышно. Все, включая эльфа Тримпа, не отрывали глаз от иллюминаторов. В какой-то миг видимость внезапно пропала - все окутала дымка. "Туман!" - подумал Джонатан. Но когда он всмотрелся повнимательнее, то увидел, что прямо под ними плывут маленькие пухлые облачка. Они летели, похожие на воздушные шары странной формы или даже скорее на Сквайра Меркла. Но, несмотря на облака, день был по-настоящему ясный. Вдали Джонатан видел расположившиеся выше по течению реки фермы, амбары и извивающиеся за ними темные ленты каналов, вдоль которых густо росли ивы. На каналах виднелись крошечные лодки, а может, это были каноэ - гномы ловили сомов и лещей. Глядя на проплывающие внизу просторы, трудно было представить, что всего лишь несколькими милями вверх по течению зло уже шарило своими щупальцами по округе, словно усиками странной виноградной лозы, обвивающими разрушенные дома пристани Ивовый Лес. Глядя на дым, поднимающийся из труб домов, в которых сейчас доходили в печах пироги, на здания ферм, Джонатан затосковал по домашнему уюту. Он хотел хотя бы на одну минутку очутиться сейчас в одном из этих коттеджей с парочкой пирогов Экройда и кружкой пунша. Но затем он решил, что и так находится в удивительном месте. Мэр Бэстейбл, подумал Джонатан, продал бы все свои шляпы, которые у него только были, и стал бы работать простым конюхом, если бы на вырученные деньги он смог полетать на воздушном корабле. Вскоре они пролетели над высокой стеной, и Джонатан увидел внизу крышу "Луны и Шляпы" и извилистые улочки, тянущиеся вдоль берега, затем поднимающиеся вверх и ведущие ко дворцу на холме. Прикрывая от вечернего солнца глаза, жители на улицах с изумлением смотрели на проплывающий вверху воздушный корабль. Город-На-Побережье остался позади, и они неторопливо полетели над скалистым берегом. Время от времени Джонатан мельком видел нечто, казавшееся огромной грядой облаков, с ужасающей скоростью летящих прямо на них. Они все чаще проносились мимо и окутывали корабль, пока наконец он с жужжанием не зарылся внутрь облаков. Джонатан испытал чувство разочарования - ведь плыть по небу намного интереснее, если видишь при этом то, что творится внизу. В то же время перед ним как будто открылась реальная возможность увидеть, что там, внутри облаков. Конечно, он был совершенно уверен, что не увидит озер с разноцветными рыбками, как однажды себе представил, но, может быть, тут все равно есть что-то удивительное и чудесное - кто знает? Они плыли среди облаков, перемежающихся прозрачным воздухом, и время от времени был слышен громкий треск грозовых молний - так близко от корабля, что путешественники и коротышки вскакивали, вскрикивали и зажимали руками уши. Дули, бледный от страха, дрожал и закрывал лицо руками и только иногда разжимал пальцы и смотрел сквозь них. Ахав, крепко спавший на коленях у Дули, время от времени громко всхрапывал - обычно это случалось каждый раз перед тем, как вспыхивала молния и раздавался гром, - поэтому Дули начинал дрожать заранее. Профессор как-то рассказал Джонатану, что собака - одно из четырех главных животных, которых приручил человек, и она чувствительна, как он выразился, к "припадкам погоды". Но плавание в облаках продолжалось недолго. Они миновали шквал или бурю, которая, по-видимому, унеслась затем вниз, в сторону города, - так быстро, словно старалась успеть туда прежде, чем растратит весь свой дождь. Когда наконец корабль вынырнул из облаков, они увидели внизу обрывистые утесы и океан, в котором неспокойно перекатывалась вспененная вода. Склоны холмов над утесами были покрыты дремучим лесом, и, насколько Джонатан мог различить, там на многие, многие мили не было видно никаких построек - ни домов, ни. ферм, один только лес, в редких местах прорезанный руслом реки. Дули, казалось, приободрился - после того как гром и молнии остались позади, - и вместе с Веткой он весело болтал о буре, в которой они только что побывали. Профессор и Тримп делились своими теориями относительно природы молний, и ни одна из них не показалась Джонатану знакомой. Каким-то образом беседа на тему молний вылилась в настоящую научную дискуссию - то есть начали они с молний, потом перешли к вопросу о погоде в целом, а затем уже стали обсуждать другие явления, которые происходят в природе. Наконец подошли к теме полетов, и Профессор, как бы между делом, заявил, что полет этого воздушного корабля - дело если не невозможное, то, по крайней мере, чрезвычайно невероятное. - Ха! - сказал Тримп. - Полет - это ерунда. Любой трехлетний ребенок-эльф может объяснить это за минуту. Взгляните на пеликанов, Профессор. Это, как вы знаете, наверное, самые глупые птицы, и тем не менее у них никогда не возникает затруднений с полетами. Полет - это ничто. Джонатан подумал, что довод Тримпа относительно простоты полета, был скорее всего, как говорил один его учитель, логической ошибкой, ложным выводом. Но для Профессора не имело значения, как это называется, - его нельзя было в чем-то убедить, не представив конкретных оснований, иными словами, доказательств. Старик Вурцл на минутку задумался, а затем произнес: - Однажды, господин Тримп, я видел зрелище, которое бы повергло в изумление и вас, и других эльфов. Я говорю о гноме из Малого Беддлингтона, у которого была обезьяна - думаю, орангутанг, - и эта обезьяна читала "Стенания безумца", причем так, как будто она выступала на сцене уже лет десять, не меньше! Тримп поморщился и прочел нараспев: Упился элем пьяница один И в скорби оказался в темноте, Где тварь ползущая расставила тенета. И он страдал, и что-то бормотал, И мучился, и бился, и за это Он существом на четвереньках стал. То песнь его, "Стенания безумца". - Вы видели его! - воскликнул Профессор. - Кого, существо на четвереньках? - вздыхая, спросил Джонатан, который не слышал прежде таких стихов. - Нет, беддлингтонского гнома и его обезьяну, - сказал Профессор. - На ярмарке в Городе Пяти Монолитов, - ответил Тримп. - А смотреть на "существо на четвереньках" у меня нет желания. - Но в науке, мой дорогой Тримп, - произнес Профессор, возвращая дискуссию в прежнее русло, - обезьяне из Беддлингтона есть место. Все дело в излучении, которое исходит от нижнего края глазного яблока. Это называется "сомнамбулизм", как вам, конечно, известно. В то же время воздушному кораблю в науке, вооруженной цифрами и фактами, явно нет места. Нет, господин Тримп, я предпочитаю научное объяснение, и я. хотел бы получить его в отношении работы этого корабля. Тримп кивнул: - Полагаю, Профессор, я в состоянии его предоставить. Конечно, вы абсолютно правы. Я попрошу у Твикенгема разрешение провести вас в аппаратную, где находятся главные движущие механизмы. - Это мне нравится больше, - сказал Профессор Джонатану, когда Тримп скрылся за дверью, ведущей в передний отсек - комнату с изумрудными стенами. - Лично я могу представить лишь гироскопы, устройства и аппараты, воздействующие на силу притяжения, которые и двигают эту машину. - Они должны быть компактными, - произнес Джонатан, не в силах представить, где в таком крошечном корабле можно было бы спрятать подобные вещи. - О, эльфы необыкновенно умны, - заметил Профессор, - в особенности по части изготовления миниатюрных вещей. Вернулся Тримп и знаками пригласил следовать за ним. Они вошли в дверь и оказались в комнате, залитой зеленым светом, в которой сидел Твикенгем и беседовал с другим эльфом. Твикенгем снял шляпу и поклонился. - Профессор, - сказал он, - я испытываю бесконечное уважение к ученым. И совсем не каждому я бы показал, как работает наше судно, которое, как вы узнаете позже, очень обманчиво и невероятно. Но вас и господина Бинга я удостою такой чести и выполню вашу просьбу. Твикенгем опять поклонился, и Профессор, Джонатан и Дули, который испугался, что его оставят, и пошел за своими друзьями, сделали то же самое. Ахав, которого нисколько не волновали ни наука, ни воздушные корабли, остался спать на сиденье Дули. Джонатан заметил в стене небольшую дверцу, которая, как можно было предположить, вела наружу. И в самом деле, через темную зелень изумруда, из которого она была вырезана, виднелись клубы облаков. Тримп подвел их к этой двери, которая, казалось, открылась сама, или же зел