информации. Две недели назад юноша напрямик спросил бы отца, как Церковь осмелилась стереть биографию человека, создавшего последнего представителя святого Петра на Земле, но теперь придется действовать осмотрительно. Халдан-3 мог догадаться по его вопросам, что сын поддерживает нелегальное знакомство с их недавней гостьей. Такие подозрения могли оказаться роковыми для планов Халдана. Если в воскресенье на мосту его коснулась своим крылом истина, то место отца - во вражеском лагере. По дороге домой Халдан зашел в спортивный магазин и вернулся позже отца. Во время обеда он предложил старику сыграть в шахматы. - Чтобы оправдать трату времени, предлагаю удвоить ставки. Он чуть не совершил тактическую ошибку. Отец с радостью ухватился за это предложение, и Халдан выиграл первую партию. Двойной джин оказался таким крепким, что ему с трудом удалось проиграть вторую. Третью партию старик выиграл с таким преимуществом, что счел возможным заметить: - За шахматами сразу видно, кто настоящий математик, а кто заурядный счетовод. После двух очередных побед Халдан-3 с воодушевлением критиковал всю систему игры сына: - Нападай! Вся игра основана на агрессивности, а королева - ключевая фигура. Шахматы - это матриархат, опирающийся на ее власть, и тот, кто не способен справиться с королевой - шахматный кастрат, а не игрок! Халдан от чистого сердца был благодарен отцу за его замечания и подсказки. Без этой помощи ему было намного трудней проиграть. Тем временем юноша набирался смелости, чтобы направить разговор в нужное русло и разрешить загадку засекреченной биографии Файрватера. Чтобы сохранить видимость сопротивления, Халдан выиграл и зачерпнул отваги из той же бутылки, из которой лилась шахматная мудрость отца. Неожиданно ему пришло в голову, что все его дипломатические подходы излишни. Утром старик не вспомнит ни единого слова из сегодняшнего разговора. - Папа, а почему официальная биография Файрватера попала под запрет? - Может, потому, что он проводил эксперименты с антиматерией? - Но он умер еще до того, как проведение этих исследований было запрещено. - Действительно. Твой ход. Халдан передвинул короля, оставляя его без защиты. Отец уперся взглядом в доску. - Так почему ее запретили? - Файрватер вступил в борьбу с Папой Леоном-35. Леон даже пытался отлучить его от церкви, но Файрватера поддержали социологи. Не потому, конечно, что они его любили, просто опасались, что Леон захватит больше власти. Он был весьма популярен. За ним шли верующие, так что кто знает... Халдан ждал несколько мучительно долгих минут, однако старик так и не сделал шах его королю. - У Папы имелись серьезные причины, если он хотел отлучить от церкви национального героя? - Дорогой мой, ты совершенно прав. Твой ход. Халдан поставил короля под шах от королевы отца, но тот сам защитил его, передвинув пешку по диагонали. Халдан убрал свою ладью на одно поле назад и на две клетки в сторону. - Тогда почему Файрватеру изволили создать Папу? - В те времена внутри правящего Триумвирата шла борьба за власть. Социология и Психология объединились против Церкви. Они с радостью приняли изобретение Файрватера. Генрих-13, возглавлявший социологов, прекрасно сознавал, что со стороны компьютера ему не будут угрожать политические амбиции... Шах! Халдан в третий раз сделал рокировку. - За что Леон хотел наказать Файрватера? - Государственная тайна, сынок. Твой ход. - Я только что ходил. Делал рокировку. Если это так секретно, почему его биография только запрещена? - Для начала ее всю вычистили. Запрет - это только откупная Церкви. Юноше пришлось призвать на помощь изрядную долю мастерства и мошенничества, чтобы в конце-концов добиться позиции, при которой любой ход отца грозил сыну матом. По мере изучения положения на доске, на лице старика рождалась язвительная усмешка, а из груди рвался торжествующий клич. Поэтому просьба Халдана гладко влилась в поток плотоядных мыслей отца: - А ты не мог бы раздобыть для меня эту биографию? Любопытно взглянуть. - Возьми сам. - Старик нетерпеливо махнул рукой в сторону кабинета. - Она там, на верхней полке... Шах и мат! Халдан пришел на квартиру Малькольмов пораньше, чтобы еще раз удостовериться в отсутствии подслушивающих устройств и поставить в вазу дюжину роз. Покончив с этим, он присел на диван и принялся листать биографию, которую закончил читать только под утро. По звуку знакомых шагов он догадался, что Хиликс, войдя, остановилась около роз, но сделал вид, что поглощен книгой и ничего не замечает. Подняв взгляд, он увидел, что Хиликс поправляет цветы в вазе. - Их надо расставить попышнее, а эта царственная красавица должна стоять посередине. Несколькими движениями она превратила бесформенный букет в гармоничную композицию. Халдан приблизился и поцеловал ее в шею. - Снова метафора, а между тем - это всего лишь обычный стилистический прием. - Я смотрю, ты способный! На лету схватываешь! - Способный, хитрый и коварный. Он подвел девушку к дивану и указал на книгу. Хиликс взяла ее в руки почти с ужасом. - Биография! - Одолжил у папочки. - Ты что, говорил с ним о файрватере? - Он ничего не помнит. Доктор посоветовал ему принимать на ночь стаканчик-другой джина. Вчера отец изрядно хлебнул этого лекарства. На ее лице отразилось беспокойство. - Если бы он на самом деле был так прост, его никогда не назначили бы членом Министерства. - Старик остерегался говорить о государственных тайнах, и все равно чуть не проговорился, но вовремя опомнился. - Он сказал, почему на биографию наложен запрет? - Это была откупная Церкви. Папа Леон-35 хотел отлучить Файрватера, но Социология и Психология помешали ему. - Это ты узнал из биографии? Халдан отвел глаза. Неделю назад Хиликс ужаснулась при мысли, что в лучшем из миров практикуется цензура, и ему пришлось солгать, чтобы защитить ее веру в идеалы добра. Всю жизнь Хиликс убеждали в справедливости государственной политики, и теперь настала пора решать, вправе ли он развеять эти иллюзии, подвергнув девушку страшному потрясению. И тем не менее она была специалистом, а не подопытной собакой в лаборатории Павлова, жизнь ее была посвящена поискам истины. Имел ли он право утаивать от нее этот печальный факт? Если он промолчит, то станет соучастником той преступной системы, против которой собирался бороться, и предаст волшебство, связывающее его с Хиликс. - Этот инцидент описан в очень общих чертах, - осторожно начал Халдан. - Видишь ли, перед тем, как запретить биографию Файрватера, ее всю вычистили. - Так ты знал, что цензура существует? - Да, еще с прошлого воскресенья, - признался он. Юноше показалось, что в глазах Хиликс вспыхнуло удовлетворение, но через минуту в них отражалось только беспокойство о нем. - Тогда ты знаешь, кто эти Три Сестры? - спросила девушка равнодушным, невыразительным тоном. - Да. - А я боялась за тебя. Потрясение от развенчанных иллюзий бывает ужасно сильным! Значит, девушка всерьез беспокоилась за него. Вдруг поведение Хиляке переменилось. Откуда-то появились оживление и решительность. - Значит, из биографии невозможно узнать, за что Папа Леон собирался отлучить Файрватера? - Там даже не упоминается слово "отлучение". Говорится только о том, что ему грозило наказание. Семантически это верно. Отлучение - тоже наказание, причем одно из самых серьезных. Зато здесь указана причина - "за моральное разложение". - Еще одна лживая фраза, - нетерпеливо бросила Хиликс. - А ты не помнишь, когда после расследования он создал Папу? - Процесс был в тысяча восемьсот пятидесятом, а Папа воссел на престол в новой Апостольской Столице в тысяча восемьсот восемьдесят первом. - Тридцать лет он гнул спину на Господних виноградниках в то время, как Папа хотел проклясть его! - И вот еще один интересный факт. Файрватер женился на простолюдинке. - Когда? - спросила Хиликс. - В тысяча восемьсот двадцать втором. У них был сын. В биографии написано, что он стал специалистом и получил пост в Министерстве математики. Скорее всего, династия на нем закончилась. - Гораздо больше меня интересуют те тридцать лет, что Файрватер провел на службе у Церкви, хотя женитьба на простолюдинке свидетельствует о большой независимости, которая могла привести к лишению гражданских прав. - Ничего подобного, - возразил Халдан. - Социология и Психология никогда не поддержали бы ренегата в борьбе с Церковью. - Но почему он работал именно на то Министерство, которое собиралось его раздавить? - Папа хотел покончить с ученым, тогда ученый решил покончить с Папой. Разумеется, с Папой - человеком. - У ненависти не хватит сил, чтобы питать человека тридцать лет. Файрватер должен был руководствоваться любовью или милосердием. Дай-ка мне почитать биографию. Вдвоем мы скорее узнаем правду. - Если правда окажется горькой - конец нашему проекту. По телефону ты что-то говорила о свежей идее. Что там у тебя? - Теперь, когда у нас биография - это неважно. Собственно, я думала написать эссе о технических приемах и эмоциональных реакциях влюбленных восемнадцатого века. Раз ты в меня влюблен, из тебя получился бы идеальный подопытный кролик. - Ты хочешь сказать, что я должен играть роль пылкого любовника? - Что-то в этом роде... Мне хотелось проверить некоторые приемы из арсенала кокеток - они называли это "флиртом". Прекрасное средство для возбуждения поклонников. Халдан чертыхнулся в душе. Знай он о ее проекте, ни за что не принес бы биографию! - Твой план как нельзя кстати, - внешне спокойно возразил юноша. - Моя помощь в создании поэмы ограничилась бы сбором данных. Впрочем, может быть, вообще придется отказаться от стихов, потому что, просто переводя метафоры, мы не сможем раскрыть государственную тайну без возбуждения подозрений Триумвирата. Зато в области приемов и чувств любовников восемнадцатого века я истинный кладезь мудрости. Сведения из первых рук! - А ну, продемонстрируй! - Начнем с романтического поцелуя. Халдан заключил девушку в объятия и слова увлек на диван. Заведомо отвергнув обыденный поцелуй в губы, он нежно касался губами чистой кожи от ключицы к подбородку, словно саксофонист, готовящий инструмент к выступлению. Ухватив Халдана за волосы, Хиликс отвернула его лицо и куснула за ухо. Юношу разозлило то, с какой легкостью она вырвалась. Мгновение спустя он сам намеревался это сделать. Он встал, спокойный и бесстрастный, подошел к своей блузе, достал сигареты. - Куришь? - Он неловко ухватил губами кончик сигареты и протянул пачку девушке. - Вообще-то нет, а вот тебе будет непросто прикурить со стороны фильтра! Она смеялась над ним! И, хотя сегодняшний эксперимент был для Халдана только первым шагом, он понял, что немного достигнет, если Хиликс будет продолжать в том же духе. Чтобы обратить внимание девушки на свою невозмутимость, требующую немалых усилий, он пояснил: - Древние романтики пользовались самоконтролем, который назывался у них "йогой". Это что-то вроде религии. Я немного обучился ей, проводя исследования. Он глубоко затянулся, потушил сигарету и, присев рядом с Хиликс, словно бы ненароком обнял ее. - Эта "йога" довольно любопытная религия. - А в восемнадцатом веке влюбленные тоже обнимали свою девушку и говорили о религии? - Конечно. Это называлось "искусством беседы". Иногда темой разговора была внутренняя политика, иногда международная обстановка, но чаще всего говорили о религии. - Твои данные не соответствуют моим. - Выпрями, пожалуйста, ноги, чтобы я мог оценить ямочки на твоих коленях. - Об этом я тоже не читала. - У тебя очень красивые колени. Сбрось туфли, чтобы я мог видеть твои пальчики... Прекрасно. Пять и пять, десять маленьких розовых пальчиков... То, что я сейчас говорю, называлось "делать комплименты". Его рука легла на колено девушки. - Надо проверить, "все ли у тебя свое..." - так тогда говорили, чтобы коснуться эрогенных зон партнерши... - Я смотрю, ты отлично освоил искусство "вести беседу", - подытожила Хиликс. Он осторожно погладил ее выше колена. - Это навевает мысли о готическом своде. Перспектива твоих ножек уводит взгляд вверх... - Ножек? - переспросила она. - Так говорилось когда-то... Но позволь мне развить свою мысль: смыслом этой конструкции было привлечь внимание к небу. - Это комплимент или уже начало лекции по готической архитектуре? - Хиликс! - Он укоризненно похлопал девушку по коленке. - Ты же поэтесса! Это всего лишь метафора. В старинном стиле я пытаюсь дать тебе понять, что тазобедренный у тебя божественно прекрасен! Она покачала головой. - Или ты плохой поэт, или я настолько глупа, что не понимаю твоих метафор. А ну, давай попробуем еще разок. - Прекрасно. Пока остановимся на твоих ногах. Они у тебя действительно очень стройные и сильные. Наверное, приходится много бегать. - Это тоже следует понимать как комплимент? - В некотором роде. Так называемый "завуалированный комплимент". Здесь подразумевается, что если девушке приходится много бегать, то за ней бегает много парней. Напряжение руки Хиликс, лежавшей на плече Халдана, ослабло, она улыбнулась. - Какой-то древний инстинкт говорит мне, что ты начинаешь настоящее ухаживание. Ободренный этими словами, Халдан погладил пальцами внутреннюю сторону ее ноги, уловив мимолетную дрожь. - Кожа твоя атласна, как шелк. - А что, шелк бывает атласным? - не преминула она подпустить шпильку. Однако от юноши не укрылось ее учащенное дыхание, и он с воодушевлением принялся за новые импровизации. - А ну, убери свои атласно-шелковые ручки из под моей юбки! - вскрикнула она и тут же добавила: - Нет! Подальше! Ее последние слова привели его в замешательство. Было непонятно: требует ли она убрать руки подальше, или смелее продвигаться вперед. Между тем девушка все сильнее прижималась к нему, почти в истерике. - О, Халдан, не надо, прошу тебя, пожалуйста, не надо! По лицу Хиликс текли слезы, а юноша вовсе не собирался доводить ее до слез. Кроме того, ома в самом деле просила его остановиться. Отпустив девушку, Халдан поднялся, достал новую сигарету, припоминая, с какой стороны надо прикуривать. Рука немного дрожала, и, отложив сигарету, он сунул руку в карман, словно в поисках носового платка. Смешно, но эта попытка древнего ухаживания наделила его новым взглядом на историю. Теперь он понимал, как возникали демографические взрывы. Наклонившись, чтобы вытереть слезы на лице девушки, он подумал, что, не останови она его вовремя, пустыми оказались бы клятвы, которые он давал себе. Она подняла веки и зло посмотрела на него. - Сюда ты пришел, наверное, прямо из дома свиданий? Ошеломленный этим странным вопросом, Халдан откровенно признался: - После Пойнт-Со не был там ни разу. Похоже, она поверила. - Нас спасла йога. Я бросила ей вызов и чуть было не проиграла. Теперь уже Халдан был близок к истерике. - Но, Хиликс, никакой йоги не было! - Он безвольно опустился на диван. - Просто сегодня на мне борцовский пояс, а это держит в рамках. Он сделал попытку обнять ее, но она снова взорвалась плачем и принялась бить его кулаками в грудь. - Ты чудовище! Тупое, коварное чудовище! Я все время думала, что это моя вина, а ты знал и не говорил! А я-то все пыталась сломить эту твою йогу... Не переставая плакать, она спрятала лицо в ладонях. Халдан нежно обнял девушку и ласково шепнул: - Хиликс, ты совершенно разгромила ее! Она оттолкнула его, вскочила с дивана и пересела в кресло, бросая в сторону юноши свирепые взгляды. - Больше не прикасайся ко мне, чудовище! Халдан совершенно запутался. Хиликс была на него по-настоящему зла за то, что он послушался ее, а когда он объяснил, почему это сделал, разозлилась еще больше. Он в отчаянии развел руками. - Хиликс, давай успокоимся и оставим в покое восемнадцатый век. Иди сюда, дай руку. Я прошу прощения за свое коварство и недостойное поведение. Есть еще некоторые тонкости в ухаживании, которые тебе необходимо знать перед написанием эссе... Она упрямо покачала головой. - Нет. То, что случилось однажды, может случиться и во второй раз. Не забывай, дурачок, ты же - влюбленный. На вот, - она взяла биографию Файрватера и кинула ему, - почитай лучше о своем божестве, ханжествующий математик! - У меня нет богов. Все боги - победоносцы, а я - закоренелый неудачник. Иисус, Файрватер, Иегова - все они одержали победу. Единственная отрада для меня - "Балтиморские скворцы". Раз в жизни я осмелился взглянуть в лицо истинной красоте, но и она отвернулась от меня. Слова падали в пустоту. Хиликс продолжала злиться и не глядела на него. Ее скромно сомкнутые колени были повернуты в сторону. Халдан молчал, забыв о книге, которую прижимал к груди. Наконец девушка поднялась, окинула его надменным, холодным взглядом и, пройдя мимо на безопасном расстоянии, прямая как струна, вышла в прихожую. При этом ее бедра ни на полдюйма не отклонялись от вертикали. Проходя мимо вазы с розами, она нежно коснулась цветов. Хиликс вернулась в комнату с гитарой и так же осторожно обошла диван, на котором сидел Халдан. Села в кресло, и мягкие линии ее тела словно обволокли инструмент. Тихо мурлыкая мелодию и легко пощипывая струны, девушка напомнила Халдану Мадонну с младенцем. Это ощущение рассеялось, когда она бросила взгляд в его сторону и чуть слышно произнесла: - Чудовище! Она настраивала гитару, а Халдан любовался стремительно бегающими по грифу пальцами и сосредоточенно прислушивался к звукам. Он упивался красотой Хиликс, а она была прекрасна, даже когда обижалась и злилась. Наконец девушка обратилась к нему: - Я хочу спеть тебе несколько старинных английских и шотландских баллад, чтобы продемонстрировать довольно простой размер, применяемый в эпических произведениях. Изначально стихи и писались для того, чтобы их петь. Мне хотелось познакомить тебя с предромантической поэзией, но теперь я делаю это для того, чтобы дать тебе остыть. В чем Халдан сейчас меньше всего нуждался, так это в балладах, но из опасения снова вызвать гнев этой полуведьмы-полубогини он притворился сильно заинтересованным. Скоро ему не требовалось притворяться. Тихий голос Хиликс не имел широкого диапазона, но зато был очень выразительным и с непривычно низким тембром. Нежный, с хрипотцой, он представлял собой единство противоположностей, как и все в этой девушке. Она неплохо играла ни гитаре, а голоса вполне хватало для таких песенок. Да они и писались не для оперной сцены. Баллады были сентиментальными и тоскливыми - даже неприлично сентиментальными, а в их тоске чувствовалась чуть ли не болезненность. Чаще других встречался сюжет о разлуке и смерти. В одной из них, "Барби Аллен", повествовалось о двух влюбленных, которые умерли от любви; и розовые кусты, росшие на их могилах, протянули свои ветви над крышей часовни и сплелись в сердечном объятии - история малоправдоподобная, но не лишенная прелести. Другая баллада рассказывала о джентльмене по имени Том Доули, который убил любимую и был приговорен к казни. Толпа, собравшаяся у виселицы, с редким чувством юмора увещевала его склонить голову и покаяться. Глядя на Хиликс и слушая ее голос, Халдан с трудом мог поверить, что эта девушка всего несколько минут назад в запале и бешенстве била его кулаками в грудь. Ее муж будет жить среди постоянных контрастов, но, измученный волнами обаяния и блистательного ума, всегда сможет свернуть к тихой пристани ее ласковой поэтической души. В тот же миг перед Халданом забрезжила идея, которая, как он понимал, могла стать концом для них обоих и их династий. Но, поскольку эта идея проторила дорожку в его сознании, он не мог просто так отбросить ее. Пока он размышлял, идея переросла в решение. Он станет легальным претендентом на ее сердце, Даже если придется обмануть социологов, сбить с толку генетиков и выступить против государства. Халдан найдет способ, как законно жениться на Хиликс. Он торжественно поднес к губам биографию Файрватера и поцеловал картонный переплет. 5 В этом году то ли Рождество наступило раньше, то ли так показалось студенту, изыскивающему пути претворения в жизнь своего проекта. Он очень удивился, узнав, что соседи украдкой уже заготовили приличный запас спиртного, для конспирации приправленного яичным желтком. Чтобы не выделяться из общей массы Халдан время от времени рассеянно напевал себе под нос рождественские песенки, но сознание его было всецело поглощено проблемой, к которой юноша испытывал уважение осьминога, наблюдающего приближение кита-убийцы. Преодоление генетического барьера было немыслимым подвигом. Перескочить его и приземлиться в заранее намеченной точке, единственной из пятисот миллионов на североамериканском континенте, казалось трижды невозможным. Простая попытка обмана государства и личных целях могла закончиться Стерилизацией по Государственному Указу или, в лучшем случае, ссылкой на планету Ад. Безумство наступает незаметно, однако Халдан отдавал себе отчет, что сходит с ума. Правда кое-что говорило в его пользу: сведения отца и собственная растущая уверенность, что всеведущее государство было не абстракцией, а определенным конгломератом социологов, психологов и священников, уровень которых значительно ниже уровня математика-теоретика по Шкале Интеллекта Крафта и Стэнфорда. Озарение пришло к нему во время очередной пирушки с сокурсниками в последний день сочельника. Целый день кто-то приходил и уходил: студенты пили грог, сыпали анекдотами и пускались в азартные дискуссии. Халдан, замкнувшись в себе, листал "Жития Пап", только что подаренные Малькольму, в то время как сам получил в подарок купальный халат. Его внимание привлекли строки, где говорилось, что именно Папа Леон, последний человек, занимавший этот пост, основал орден монахов-пролетариев "Серые братья", в который можно было вступать без университетского теологического образования. Это был чисто человеческий поступок, трудно совместимый с попыткой отлучения Файрватера от Церкви. Заинтересовавшись этим фактом, Халдан попросил: - Старик, одолжи книжку на каникулы! - Бери, только не забудь вернуть, все-таки рождественский подарок! Запасы бренди кончились, и почти в тот же момент куда-то пропали все гости. Малькольм пригласил Халдана на каникулы в Сьерра-Неваду покататься на нартах. - Отличное развлечение! Холодный ветер в лицо, скрип снега под полозьями, и вдруг хруст сломанной ноги! Мы найдем лачугу в Бишопе. А если будет скучно, слетаем в Апостольскую Столицу. Раз ты решил пребывать в воздержании, тебе легко будет найти общий язык с монахами. Может, тебе даже позволят покопаться в контурах Папы. Халдану стало любопытно, приглашает Малькольм просто по-дружески или, памятуя антигосударственные взгляды товарища, беспокоится о его душевном состоянии. - Спасибо за приглашение, но у меня много работы. - Да, конечно... твоя эстетика математики... или, скорее, математика эстетики? У меня все время путается исходное и конечное. Бреясь перед возвращением домой, Халдан вспомнил, как Хиликс еще раньше советовала поменять в его изобретении вход и выход, и понял, что работает над проектом, который переведет его в совершенно новую категорию - класс, где Хиликс будет незаменима, как шестерня в зубчатой передаче. Он спроектирует и создаст электронного Шекспира, а это в свою очередь вызовет необходимость развития кибер-литературы. Хиликс придется факультативно изучать кибернетику. Добриваясь, он принялся напевать под нос. Слова песенки долетали до Малькольма, и тот поинтересовался: - Что за чушь ты поешь? - Это песня наших предков. - Хороши были наши предки! Юноша пел вот такой незатейливый куплетик: Лиза Борден, взяв топор, Мать на сорок частей порубила, А, увидев свой позор, На сорок одну отца раскроила. Его пение было неосознанным отражением внутренней тревоги. Халдан боялся субботней встречи и ответа Хиликс. Как можно без содрогания вручить девушке топор, которым она должна убить своих духовных предков? Вечером того же дня за шахматами Халдан, пытаясь вытянуть из отца нужную информацию, вместо притворства использовал искренность. - В "Биографии Файрватера" меня больше всего удивило, как ему разрешили жениться на простолюдинке? - Любое положение имеет свои привилегии. - А ты - скольких кандидаток прослушал, когда собрался жениться? - Шесть. Это нормально для математика моей области. Мне всегда нравились женщины с Востока, и будь у меня средства на полет до Пекина, ты был бы евроазиатом. - А почему ты выбрал маму? - Она сказала, что умеет играть в шахматы... Не пытайся меня бесить. Все равно получишь мат! Суббота принесла в Сан-Франциско неистовство шторма. Рашн Хилл, Ноб Хилл и Телеграф Хилл вонзались в брюхо тяжелых туч, словно лемехи в чернозем. Резкие струи дождя секли воды залива, а Алькатраз совсем скрылся за пеленой влаги. Хиликс вплыла в комнату как воплощение гимна красоте человеческой мысли, с книгами под мышкой и блеском в глазах. - Судебный процесс по делу Файрватера прошел в ноябре тысяча восемьсот пятидесятого, его жена умерла в феврале того же года. Согласно гало-метрике браков, ей тогда было за сорок, так что она умерла не по причине естественной старости. Вполне возможно, и даже весьма вероятно, то, что вызвало ее смерть, явилось также и причиной процесса. Если она выбросилась из окна, Файрватер совершил нечто ужасное. Ты же не станешь отрицать, что самоубийство могло иметь место? - Возможно, если исходить из логики. Она была женой человека, идеи которою могла не разделять, поскольку даже сейчас в мире не наберется и десятка людей, до конца понимающих его теорию. - Отлично! Теперь остается личность Файрватера-2, их сына. Есть только справка, что он появился на свет и впоследствии стал математиком. Больше ни слова. Зато мы знаем, что до двадцати четырех лет он дожил вне всяких сомнений, потому что получил статус специалиста. К тому времени его родители состояли в браке двадцать восемь лет. Статистика утверждает, что большинство покончивших с собой женщин совершали этот шаг в возрасте от тридцати до тридцати шести лет, если причиной самоубийства являлось расторжение брака. Следовательно, маловероятно, что здесь виноваты идеи мужа. Какое это имело значение, если работы Файрватера принесли ему, а следовательно и ей, всемирную славу? Остается предположить, что она покончила с собой из-за чего-то другого. Что мог такого совершить Файрватер, чтобы его жена выбросилась из окна, а Папа попытался отлучить от Церкви? Какой проступок мог склонить лизать ударявшую его руку? Чем могло быть вызвано такое раскаяние, что Папа Леон поверил в его покорность и принял раскаявшегося грешника в лоно Церкви? Хиликс встала с дивана, в волнении прошлась по комнате и обернулась к Халдану. - Существует горько одно логичное объяснение: убийство. Файрватер убил собственного сына. Вспомни: Теперь тебя не мне беречь по праву, Я приготовлю сладкую отраву. - Но, Хиликс! - возмутился юноша. - Ты обвиняешь в извлечении личной сиюминутной выгоды самый беспристрастный и гениальный ум Земля! Девушка покачала головой. - Для тебя, он - бог. Ты считаешь его святым. Я допускаю существование у нас цензуры. Наберись и ты смелости и прислушайся к голосу разума! - В подтверждение твоей версии могу сообщить, что Папа Леон был истинным филантропом, но именно здесь логика и подставляет ножку. Если бы Файрватер убил собственного сына, он наверняка был бы отлучен. - Но не в случае возникновения официальных сомнений, - Хиликс сделала ударение на слове "официальных", - которые обеспечили бы Файрватеру поддержку Социологии и Психологии. Юрисдикция - их удел, так же, как мораль - дело Церкви. Вот если бы, например, он напустил в бассейн пираний, не предупредив об этом сына... Улавливаешь мысль? - Да, - согласился юноша. - Но Социология и Психология не выступили бы против Церкви из одной защиты законности! - Нет? Как бы не так! - вскипела девушка. - Что для них жизнь одного полукровки-работяги? Ничего! А для Церкви его смерть дело принципиальное! Теперь предположим, что Социология и Психология выступили не столько в защиту Файрватера, сколько для того, чтобы сокрушить Церковь! И что, если они выступили против осуждения, как против дела, сфабрикованного Церковью, а остальное нужно было, как предлог? Какие выгоды они из этого извлекали? На то же самое намекал и отец, знавший значительно больше Хиликс. Любопытство Халдана достигло апогея, когда Хиликс подошла к дивану и взяла в руки книгу. - Я отметила здесь один абзац. Вот послушай: "Конклавом в феврале тысяча восемьсот пятьдесят второго года произведено следующее разделение власти: Церковь обретает полную духовную власть над иноверцами..." Ты, наверное, знаешь, что в первой половине девятнадцатого века еще оставалась маленькая кучка буддистов и фарисеев?.. "Полицейская власть отходит к Министерству Психологии, а судопроизводство будет в ведении Министерства Социологии." Эта перестановка скорее всего была прямым следствием процесса Файрватера. Юноша откинулся на спинку дивана. Хиликс все разложила по полочкам, но интуитивно, по-женски. Она сначала выдвинула версию, и только потом искала аргументы в ее защиту, вместе того чтобы собрать факты и тогда делать выводы. - Все созданное Файрватером говорит о том, что он был величайшим гуманистом, - настаивал юноша. - Такой человек не способен убить! - Гуманистом?! Хиликс присела на край стола против Халдана, словно уговаривая прислушаться к смыслу ее слов. - Когда мы были детьми, нас заставляли смотреть приземления и отлеты кораблей на Ад. Ты помнишь те серые глыбы металла, падающие с неба? Помнишь пилотов, шагающих прямо на кинокамеры, угрюмых и подавленных, похожих на доисторических ящеров? Помнишь прячущих под капюшонами лица Серых Братьев, которые, голося литургии, провожали живые трупы по длинному трапу корабля? Помнишь тот глухой стук, с которым, словно могильная плита, закрывался люк? Помнишь те счастливые минуты нашего детства? Маленькие прививки страха, телевизионные программы, которые нас заставляли смотреть, хотя потом мы с криком просыпались среди ночи. Эти корабли с их экипажами - все это придумал Файрватер. И ты называешь его гуманистом? - Хиликс, - примирительно возразил Халдан. - Ты смотришь исключительно с точки зрения маленькой напуганной девочки. Даже ребенком я никогда не боялся смотреть на корабли, потому что для меня это были не корабли на Ад, а корабли к звездам. Файрватер создавал их не для ссылки узников. Он подарил их человечеству, как трамплин к звездам. Однако Три Сестры - Социология, Психология и Церковь - запретили полеты. Файрватер сделал единственно возможное: спас корабли и остатки команд. Эти отвратительные для тебя астронавты - духовные братья поэтов-романтиков. Корабли "Харон" и "Стикс", проходящие сквозь волну времени между Землей и Арктуром - вот наследство Файрватера. Если когда-нибудь мы отважимся на то, на что отважились наши предки, эти корабли вознесут нас к звездам! - Халдан, ты чудесный и удивительный парень, но ты не можешь объективно судить о Файрватере. - Предположим, пусть так... Я принимаю твою версию, что Файрватер убил сына. А ты можешь тоже быть объективной? - Конечно. Он медленно заманивал ее в ловушку. - И ты способна трезво мыслить о собственной смерти? - Не хуже любого мужчины! - Со всем своим знанием романтической любви, ты поверишь мне, если я скажу, что люблю тебя и готов за тебя умереть? - Это одна из доктрин любовного культа. Я, конечно, верю тебе, но не хочу, чтобы ты доказывал это. - И ты способна на самопожертвование? - Думаю - да, и честно призналась бы, будь это не так. Своими ответами она сама загнала себя в ловушку софистики, и Халдан захлопнул дверцу. - В таком случае, я прошу тебя о таком же самопожертвовании. Призови в свидетели объективность, которой так гордишься, и выслушай меня. Холодным и бесстрастным голосом он представил ей свой план, как связать их категории и пожениться. Юноша впервые детально излагал Хиликс свою математическую теорию эстетики применительно к литературе. В самом начале, заметив беспокойство и грусть в глазах девушки, он сообразил, что Хиликс отлично понимает смысл теории. Несмотря на обилие математических терминов, девушка слушала внимательно и сосредоточенно. Только однажды, когда он объяснял математические эквиваленты частей речи, она прервала его, спросив глухим, придушенным голосом: - Какие понятия ты отводишь для независимых знаменателей? Халдан ответил и тут же перечислил дисциплины, необходимые ей для степени магистра, а затем и доктора, чтобы связать категории и создать принципиально новую. Его монолог длился полтора часа. Хиликс отвернулась и глядела в окно на залив, купающийся в сиянии солнца, омытого дождем. - "Темно, темно, хоть яркий полдень". Она с печальной отрешенностью обернулась к Халдану. - Я хотела распахнуть перед нами двери. Хотела подарить этой старой, измученной планете последнюю светлую любовь. Думала, что хоть ненадолго любовь зацветет в пустыне. Но в оазисе прятался тигр... Для нас, поэтов, на Земле давно слишком холодно. Ничего удивительного, что угас огонь, согревавший нас. Я сама виновата. Разожгла в тебе пламень, ища вдохновения, а теперь чувствую, как сама сгораю в нем. Могу ли я отречься от праха моих предков и храма моих богов? Да, потому что не собираюсь ради удовлетворения гордости попирать чувства. А ты... Если твой план провалится, будешь сослан на Ад. А если удастся, машины заменят очередную группу людей. - Но если он удастся, мы с тобой будем вместе до самой смерти. - Я люблю тебя всем сердцем и душой и не могу руководствоваться одним холодным рассудком. Это вопрос моей жизни. Я согласна. Обошлось без церемониального поцелуя. Халдан с облегчением откинулся на спинку дивана. Свершилось! Система сработала, однако к чувству облегчения примешивалась грусть. То же самое, вероятно, чувствовал Колумб, пройдя Геркулесовы Столбы, или Иванова, когда смотрела на уменьшающуюся родную планету - неотвратимость, приправленную страхом. Он решительно взглянул Хиликс в глаза. - Я должен кое-что разузнать. Имеет ли право основатель новой категории сам устанавливать генетические критерии? Теоретически так должно быть, но если это не так, нам остается только проклясть Бога и умереть. - Как ты узнаешь? - Спрошу отца. - Если раскроется наш план, он запретит тебе со мной встречаться, - предупредила девушка. - И тогда последние влюбленные в мире так и не познают любовной услады. В тот день, занятый своими мыслями, он не обратил внимания на предупреждения Хиликс. Только много позже, во время рождественской разлуки, он вспомнил все сказанное ею и обнаружил в ее словах страсть и обещание. Хиликс прислала его отцу из Сосолито рождественскую открытку с пожеланиями всего наилучшего, тем самым давая понять юноше, что все время думает о нем. Сам Халдан подарил отцу бутылку джина, и этим закончились его рождественские приобретения. Неделю перед Рождеством и неделю перед Новым годом Халдан провел за чтением. Он перечитал все произведения Милтона, помня язвительное замечание Хиликс: "Этот невозможный Джон Милтон" - и, испытывая интерес к поэту, вызвавшему ее пренебрежение. Халдану доставили удовольствие возвышенные фразы и высокопарный слог той эпохи, а образ Люцифера в "Потерянном рае" просто восхитил. Это был истинный герой! Не вызывало сомнений, что сейчас подобное произведение было бы попросту запрещено, но Милтон писал свой эпос задолго до того, как Линкольн добился политического приоритета Объединенных Наций. Тогда еще было преждевременно применять к поэме такие эпитеты, как "измена" или "идеологические отклонения", и она был причислена к классике, а Сатана сохранил за собой статус Князя Тьмы. В процессе знакомства с Милтоном, Халдан наткнулся на строку "Темно, темно, хоть яркий полдень" и вспомнил, как ее произнесла сраженная его предложением Хиликс. Захотелось позвонить и осведомиться сладким голосом: - Зачем прибегать к помощи поэта, которого терпеть не можешь? С отцом Халдан вел себя очень осмотрительно, был на удивление послушным и кротким, постоянно играл в шахматы и проигрывал десять процентов всех партий. Наконец в воскресный вечер после Нового года, накануне возвращения в Университет, он решил, что настала пора сполна получить по чеку за свое примерное поведение. - Папа, бывают случаи, когда генетики смешивают категории? - спросил он за партией в шахматы. - Если возникнет необходимость. Помню, у нас были серьезные неприятности с межпланетными космонавтами, которые подхватили космическое сумасшествие. Тогда генетики скрестили женщину-математика и бегуна на длинные дистанции, частота пульса которого была вдвое меньше, чем у нормального человека, а нервная система - как у черепахи. В результате селекции должен был получиться некий апатичный математик. Их спаривали трижды, и каждый раз рождалась нервная черепаха. Самка так привязалась к своим отпрыскам, что покончила с собой, когда последнего усыпили, а производитель гак и продолжал заниматься бегом. Халдан на мгновение задумался и походил конем. На доске сложилось такое положение, что он мог дать отцу мат в три хода и, несомненно, отец это видел - он попытается связать коня, когда главную угрозу несет слон, до сих пор стоящий на исходной позиции. Как и предполагал Халдан, отец сделал ход, защищаясь от коня. Халдан выдвинул слона. Старик начал лихорадочно искать способ отразить атаку сына. - А ты ничего не слышал о смешении категорий по личному желанию специалиста? - спросил Халдан, воспользовавшись замешательством отца. - Файрватер - единственный известный мне случай. Старик, оставив сына ни с чем своим ответом, вновь задумался над ситуацией. Халдан подступил с другой стороны. - А если бы два челна одной группы, но разных категорий, для пользы дела должны были быть в тесной спайке... - Социологи знали бы об этом! - ...удовлетворили бы они просьбу этих специалистов? Вопрос прозвучал. Халдан задал его напрямик, но как бы небрежно. Ответа пришлось ждать безумно долго, к тому же он оказался неполным: - Возможно. Все зависит от обстоятельств. Отец защитился от слона. Халдан походил конем. - Шах! Халдан-3 облизнул сухие губы и задумался над следующим ходом. У него был единственный выход. Надо было жертвовать ладью и выводить королеву, делая шах королю сына, тогда тому придется жертвовать коня. Халдан с нетерпением ждал мимолетной полуусмешки, свидетельствующей, что отец нашел решение. Как только она появилась, он задал свой вопрос: - А если бы антрополог наткнулся на что-нибудь из области примитивной культуры, что, по его мнению, могло бы внести существенный вклад в науку? То есть, если бы его исследования затронули область социальной антропологии, мог бы он получить разрешение на брак со специалисткой по социологии? - Если бы! Если бы! Куда ты, черт возьми, клонишь? Внимание Халдана-3 переключилось с шахмат на сына: лицо побледнело, глаза загорелись гневом. - Ради бога, папа, я задаю тебе чисто гипотетический вопрос, а ты сразу приходишь в бешенство! - Ну так я дам тебе чисто гипотетический ответ. Если бы просьба вытекала из настоятельной государственной необходимости, она была бы рассмотрена. Однако, если бы возникла хоть тень сомнения, что причиной просьбы является личная заинтересованность одной из сторон, было бы произведено тщательное расследование, дабы выяснить,