то он хорошо понимал. Шимпы плохо умеют скрывать свои чувства, особенно зависть. А многие начнут откровенно ненавидеть ее. - Железная Хватка прав, - сказала Гайлет. - Для шенов все по-другому. Белая карта для самца - сплошное удовольствие. Но для шимми? Особенно такой, которая хотела бы добиться чего-то самостоятельно. Она отвела взгляд. - Я... - Фибен пытался найти слова, но в данный момент мог только тупо молчать. Может быть, когда-нибудь его пра-в-девятой-степени-внук будет знать нужные слова, сможет утешить того, кто испытывает такую горечь. Этот возвышенный шимп, на несколько десятков поколений в будущем, родится достаточно умным. Но Фибен подозревал, что сам он таких слов не знает. Он всего лишь обезьяна. - Хм. - Он кашлянул. - Я помню время на острове Гилмор, должно быть, еще до того, как ты вернулась на Гарт. Лет десять назад? Ифни! Я был тогда первокурсником... - Он вздохнул. - Ну, весь остров ходил ходуном, в тот год, когда Игорь Паттерсон выступал с лекцией и давал концерт в университете. Гайлет чуть подняла голову. - Игорь Паттерсон? Барабанщик? Фибен кивнул. - Значит, ты о нем слышала? Она саркастически усмехнулась. - А кто о нем не слышал? Он... - Гайлет развела руки и опустила их ладонями вниз. - Он удивительный. В десятку попала. Игорь Паттерсон лучший из лучших. Танец грома - только одно из проявлений любви неошимпанзе к ритму. Повсюду - от ферм Гермеса до изысканных небоскребов Земли - их любимые музыкальные инструменты - ударные. Даже в самые ранние времена, когда шимпы еще таскали на груди дисплей с клавиатурой, чтобы говорить, уже тогда новая раса любила ритм. И тем не менее все великие барабанщики на Земле и во всех ее колониях люди. Пока не появился Игорь Паттерсон. Он стал первым. Первым шимпом с превосходной координацией движений, с чувством времени и ритма, которое вывело его в число лучших. Его исполнение "Громов керамической молнии" доставляло не просто удовольствие шимпам; их распирало от гордости. Само его существование для многих означало, что шимпы не просто приближаются к мечте, идеалу Совета возвышения. Нет, они становятся такими, какими хотят быть сами. - Фонд Картера организовал его гастроли в колониях, - продолжал Фибен. - Отчасти это выглядело поездкой доброй воли по всем отдаленным общинам шимпов. Ну и соответственно, в целях... э-э-э... оздоровления клана. Гайлет фыркнула: это-то очевидно. Конечно, у Паттерсона белая карта. И шимпы - члены Совета возвышения настояли на этой поездке, хотя Паттерсон не самый очаровательный и умный представитель неошимпанзе. Фибен понимал, о чем думает Гайлет. Для самца с белой картой никаких проблем вообще не будет, вся поездка - одно сплошное развлечение. - Еще бы, - сказала Гайлет. И Фибену слышалась в ее голосе зависть. - Да, тебе следовало находиться здесь, когда он давал концерт. Мне посчастливилось. Я сидел далеко, и так случилось, что в тот вечер у меня был сильный насморк. И в этом мне чертовски повезло. - Что? - Гайлет свела брови. - Какое отношение это имеет к... О! - Она нахмурилась и поджала губы. - Понимаю. - Еще бы. Кондиционеры работали на пределе, но мне говорили, что дух стоял непереносимый. Я сидел под вентилятором и дрожал. Чуть не помер... - Когда ты перейдешь к сути? - Гайлет сжала губы в тонкую линию. - Ну, как ты, несомненно, догадалась, все шимми на острове с зелеными картами, у которых была течка, раздобыли билеты. Никто из них не воспользовался дезодорантом альфа. Все пришли с одобрения групповых мужей, все выкрасили яркой помадой губы... А вдруг... - Я поняла, - сказала Гайлет. На мгновение Фибену показалось, что он увидел на ее лице слабую улыбку, которая тут же сменилась сердитым выражением. - И что же произошло? Фибен потянулся и зевнул. - А как ты думаешь? Бунт, конечно. У нее отвисла челюсть. - Правда? В университете? - Точно, как то, что я сижу здесь. - Но... - Первые несколько минут все шло нормально. Говорю тебе, старина Игорь оправдал свою репутацию. Толпа приходила во все большее и большее возбуждение. Даже оркестр его ощутил. А потом положение вышло из-под контроля. - Но... - Помнишь старого профессора Ольфинга с факультета земных традиций? Тот самый пожилой шимп, который еще носил монокль? Он много времени отдавал попыткам протащить законопроект о моногамии шимпов. - Да, я его знаю. - Гайлет кивнула, широко раскрыв глаза. Фибен сделал жест двумя руками. - Не может быть! При всех? Профессор _О_л_ь_ф_и_н_г_? - И не с кем иным, как с деканом факультета питания. Гайлет издала резкий звук. Она отвернулась, прижав руку к груди. Казалось, ее охватил неожиданный приступ икоты. - Конечно, позже парная жена Ольфинга простила его. Иначе ей пришлось бы с ним распрощаться: некая группа из десяти членов пригласила его к себе. Заявила, что им нравится его стиль. Гайлет закашлялась, ударила себя по груди и затрясла головой. - Бедный Игорь Паттерсон, - продолжал Фибен. - У него тоже не обошлось без проблем. Парней из местной футбольной команды пригласили на концерт в качестве охранников. Когда положение стало критическим, они попытались воспользоваться огнетушителями. Все скользили, но это не уменьшило пыла. Гайлет еще громче закашлялась. - Фибен... - Да, тяжело пришлось, - вспоминал он вслух. - Игорь выбивал дробь сопровождения блюза, он так колотил по барабану, не поверишь. И тут сорокалетняя шимми, совершенно нагая и скользкая, как дельфин, прыгнула на него прямо с потолочной балки. Гайлет согнулась, держась за живот. Она подняла руку, умоляя сжалиться над ней. - Перестань, пожалуйста, - слабо попросила она. - Слава небу, она упала на барабан и застряла в нем. И пока ее вытаскивали, бедный Игорь сбежал через запасной выход. Едва успел опередить толпу. Гайлет склонилась набок. Фибен даже встревожился, так покраснело ее лицо. Она хохотала, колотила руками по полу, и слезы потоком лились у нее из глаз. Потом перевернулась на спину, продолжая хохотать. Фибен пожал плечами. - И все это во время первого номера. Паттерсон исполнял свою оригинальную версию проклятого национального гимна. Какая жалость! Мне так и не довелось послушать его вариации "Инагадда Да Вита". - Но теперь, когда я об этом вспоминаю, - снова вздохнул он, - может, оно и к лучшему. В 20.00 начинался комендантский час. Отключали электричество, и для пленников не делали исключения. Незадолго до заката поднялся ветер и колотил ставнями их маленького окна. Ветер дул с океана и приносил запах соленой воды. Где-то далеко слышался глухой рокот ранней летней грозы. Спали они, завернувшись в одеяла, так близко друг к другу, насколько позволяли цепи, голова к голове, так что в темноте слышали дыхание друг друга. Засыпали, вдыхая испарения мокрого камня и соломы. Руки Гайлет судорожно дергались, словно во сне она следовала ритму иллюзорного спасения. Ее цепи слабо позвякивали. Фибен лежал неподвижно, время от времени глаза его закрывались и открывались, но в них не было сознания. Иногда у него перехватывало дыхание. Они не слышали негромкого гудения в коридоре, не видели слабого света, пробивающегося сквозь щели деревянной двери. Ноги шаркали, когти стучали о каменные полы. Когда зазвенели ключи, Фибен дернулся, повернулся набок и сел. Когда заскрипели петли, он принялся протирать глаза. Гайлет подняла голову и заслонила глаза рукой от яркого света двух ламп на высоких стержнях. Фибен чихнул, почувствовал запах оперения и лаванды. Несколько проби в ярких комбинезонах поставили его и Гайлет на ноги. Он узнал голос их предводителя Железной Хватки. - Ведите себя прилично. У вас важные посетители. Фибен мигнул, пытаясь привыкнуть к свету. Наконец ему удалось разглядеть небольшую группу птицеподобных - большие шары белого пуха, в лентах и шарфах. Двое из них держали высокие стержни, с которых свисали лампы. Остальные толпились вокруг чего-то, напоминающего столб. Он заканчивался небольшой платформой, на которой стояла необычная птица. Она тоже затянута в яркие ленты. Большой двуногий губру нервно переступал с ноги на ногу. Возможно, это просто случайный эффект света, но плюмаж птицы казался ярче, многоцветнее, он светился, как не светятся обычно их белые гребни. Фибену показалось, что он уже видел этого захватчика или другого такого же. "Какого дьявола он пришел сюда ночью? - удивился Фибен. - Мне казалось, они не терпят ночных путешествий". - Окажи должное уважение почтенным старшим, членам высокого клана гуксу-губру! - резко сказал Железная Хватка, пихая Фибена. - Я покажу этой проклятой птице свое уважение. - Фибен откашлялся и набрал в рот слюны. - Нет! - закричала Гайлет. Она схватила его за руку и настойчиво зашептала: - Фибен, не надо! Пожалуйста! Ради меня. Поступай точно, как я! Ее карие глаза умоляли. Фибен глотнул. - Какого дьявола, Гайлет! Она повернулась к губру, сложила руки на груди и низко поклонилась. Фибен повторил. Галакт смотрел на них - сначала одним немигающим глазом, потом другим. Подошел к краю платформы, носильщики переместились, удерживая равновесие. Наконец губру принялся испускать серию резких скрипучих звуков. Четвероногие сопровождали его речь странным аккомпанементом, чем-то вроде "Зуууннн". Вперед вышел один из помощников-кваку. У него на шее висел блестящий металлический диск. Переводчик говорил на ломаном англике: Было решено... решено в чести, решено в праведности... Что вы двое не преступили... не нарушили... Правила поведения... правила войны. Зууууун. Мы решили, что это возможно... допустимо... соответствует статусу детей... Мы милосердно считаем... верим... что вы боролись ради своих патронов. Зууууун. До нашего внимания дошло... нас достигло... знание, что ваш статус - Руководители вашего генного потока... течения расы... вашего вида во времени и в пространстве. Зууууун. Поэтому мы предлагаем... представляем... снисходим до предложения вам Приглашения... благословения... возможности стать представителями своего вида. Зуууун. Это честь... благодеяние... слава, быть избранным... Создавать... искать... строить будущее своей расы. Зуун! Закончил он так же внезапно, как начал. - Снова кланяйся! - настойчиво прошептала Гайлет. Фибен вслед за ней поклонился, сложив перед собой руки. Когда он вновь поднял глаза, группа птиц уже направилась к выходу. Насест опустили, но высокому губру все равно пришлось нагнуться, расставив оперенные руки для равновесия, чтобы пройти в дверь. Сзади шел Железная Хватка. На прощание он бросил на них полный ненависти взгляд. В голове у Фибена звенело. После первой фразы он перестал пытаться следовать за странным протокольным произношением на галактическом-три. Даже перевод на англик он понимал с трудом. Резкий свет исчез. Процессия с непрерывным гоготом и бормотанием удалилась по коридору. Фибен и Гайлет переглянулись. - А это что за дьявольщина? - спросил Фибен. Гайлет нахмурилась. - Это был сюзерен. Один из трех руководителей. Если не ошибаюсь - а я легко могу ошибиться, - сюзерен Праведности. - Ну, тогда мне все понятно, конечно. А кто такой, во имя колеса рулетки Ифни, сюзерен Праведности? Гайлет отмахнулась от его вопроса. Наморщив лоб, она глубоко задумалась. - Почему он пришел к нам, вместо того чтобы приказать привести нас к нему? - спросила она вслух, явно риторически. - И почему ночью? Ты заметил, он даже не задержался, чтобы выслушать наш ответ? Вероятно, праведность требует, чтобы он лично сделал предложение. А ответ могут позже получить его помощники. - Ответ на что? На какое предложение? Гайлет, я даже не мог... Но она нервно махнула обеими руками. - Не сейчас. Я должна подумать, Фибен. Дай мне несколько минут. Она отошла и села на солому лицом к стене. Фибен подозревал, что ей потребуется гораздо больше времени. "Ты этого заслужил, - подумал он. - Заслужил то, что имеешь, потому что влюбился в гения..." Он моргнул, покачал головой. "Что я сказал?" Но шаги в коридоре помешали ему додумать свою неожиданную мысль. Вошел шимп с охапкой соломы и несколькими одеялами. Этот груз закрывал лицо низкорослого неошимпанзе, но минуту спустя Фибен узнал ту самую шимми, которая смотрела на него раньше и показалась ему странно знакомой. - Я принесла вам свежей соломы и одеяла. Ночи теперь холодные. Он кивнул. - Спасибо. Она не смотрела ему в глаза. Повернулась и пошла к двери с таким изяществом, которого не скрывал даже просторный комбинезон. - Подожди! - вдруг сказал Фибен. Она остановилась, по-прежнему не глядя в глаза Фибену, который подошел к ней, насколько позволяла тяжелая цепь. - Как тебя зовут? - спросил он негромко, чтобы не помешать Гайлет. Плечи ее опустились, глаз она так и не подняла. - Я... - говорила она очень тихо. - Некоторые зовут меня Сильвия... Даже проходя в дверь, она двигалась как танцовщица. Послышался звон ключей и торопливые шаги в коридоре. Фибен смотрел на дверь. - Да будь я обезьяньим внуком! Он повернулся и направился к стене, у которой сидела Гайлет. Наклонился и набросил ей на плечи одеяло. Потом вернулся в свой угол и упал на кучу свежей соломы. 55. УТАКАЛТИНГ Водоросли пенились на мелководье, где туземные птицы на ногах-ходулях клевали насекомых. Группами росли кусты, сдерживая наступление степей. Следы вели от берега маленького озера на соседний поросший кустами склон холма. Взглянув на отпечатки, Утакалтинг решил, что тут прошел обладатель голубиной походки, опирался он, по-видимому, на три конечности. Он быстро оглянулся, уловив краем глаза голубой блеск, тот самый, что привел его сюда. Попытался разглядеть слабое мерцание, но оно уже исчезло. Утакалтинг наклонился, разглядывая отпечатки в грязи. Измерил длину следа рукой. На лице его появилась улыбка. Какие прекрасные очертания! Третья нога в стороне от первых двух, и отпечаток ее гораздо меньше. Похоже на двуногое существо, опирающееся на посох. Утакалтинг подобрал упавшую ветвь, но остановился в раздумье. "Оставить их? - подумал он. - Нужно ли теперь их скрывать?" Он покачал головой. "Нет. Как говорят люди, коней на переправе не меняют". Следы исчезали под взмахами его ветки. Едва успев закончить, он услышал тяжелые шаги и треск ломающихся кустов. Повернулся и увидел Каулта, который по узкой звериной тропе приближался к берегу маленького степного озера. Над большой, увенчанной гребнем головой теннанинца повис, как раздраженное насекомое-паразит, ищущее уязвимое место, глиф л_у_р_р_у_н_а_н_у_. Корона Утакалтинга заныла, как перенапряженная мышца. Он еще с минуту позволил _л_у_р_р_у_н_а_н_у_ висеть над головой теннанинца, прежде чем признал свое поражение. Отозвал потерпевший поражение глиф и бросил ветвь на землю. Теннанинец вообще не смотрел под ноги. Он сосредоточился на небольшом приборе, лежащем на его широкой ладони. - У меня возникают подозрения, друг мой, - сказал Каулт, подходя к тимбрими. Утакалтинг почувствовал, как в жилах его заиграла кровь. "Неужели конец?" - подумал он. - Подозрения в чем, коллега? Каулт выключил прибор и сунул в один из своих многочисленных карманов. - Есть признаки... - Его гребень хлопнул. - Я слушал незакодированные передачи губру, и мне кажется, что происходит нечто странное. Утакалтинг вздохнул. Нет, ограниченный мозг Каулта сейчас занят совершенно другим. Нет смысла отвлекать его тонкими намеками. - Чем сейчас заняты захватчики? - спросил он. - Ну, во-первых, гораздо меньше панических военных сообщений. Неожиданно сократились небольшие схватки в горах, которым они незадолго до этого придавали большое значение. Помнишь, мы оба удивлялись, почему они прилагают столько усилий, чтобы подавить незначительное партизанское движение. Вообще-то Утакалтинг был уверен, что знает причину лихорадочной активности губру. Насколько он мог судить, захватчики пытались найти что-то в Мулунских горах. Они с безрассудной энергией бросали туда солдат и ученых и, по-видимому, дорогой ценой заплатили за свое любопытство. - Ты можешь понять, почему стычки неожиданно прекратились? - спросил он Каулта. - Я не уверен, что расшифровал верно. Возможно, губру нашли и захватили то, что так отчаянно искали... "Сомнительно, - убежденно подумал Утакалтинг. - Трудно поймать призрак". - Или отказались от поисков... "Более вероятно", - согласился Утакалтинг. Рано или поздно губру должны понять, что они выставляют себя на посмешище и гоняются за выдумкой. - А может быть, - закончил Каулт, - губру подавили сопротивление и уничтожили всех, кто им сопротивлялся. Утакалтинг молился, чтобы последнее предположение не оказалось правдой. Конечно, рискованно так дразнить врага. Он только надеялся, что его дочь и сын Меган Онигл не заплатили жизнью за участие в его хитроумном розыгрыше злобных птиц. - Гм, - заметил он. - Ты говоришь, что тебя еще что-то удивляет? - Вот что, - продолжал Каулт. - После пяти двенадцатидневок, в течение которых они ничего не делали ради этой планеты, губру вдруг объявляют амнистию и предлагают работу всем бывшим специалистам службы восстановления экологии. - Да? Может, просто закончили развертывание и вспомнили про ответственность. Каулт фыркнул. - Вероятно. Но губру бухгалтеры. Они все расходы подсчитывают. Эгоистичные, напрочь лишенные юмора фанатики. Они стараются чопорно придерживаться тех аспектов галактических традиций, которые их устраивают, но совсем не думают о сохранении планет класса детская. Их интересует только статус собственного клана. Хотя Утакалтинг соглашался с этим суждением, он не считал Каулта беспристрастным наблюдателем. И теннанинец вряд ли имеет право обвинять кого-то в отсутствии чувства юмора. Но одно очевидно. Пока Каулт думает о губру, бесполезно отвлекать его внимание тонкими намеками и следами на почве. Утакалтинг чувствовал движение в прерии. Маленькие хищники и добыча прятались в трещинах и норах, чтобы переждать летний полдень, когда жар пригибает к земле и слишком много энергии отнимает преследование или бегство. И в этом отношении галакты не исключение. - Пошли, - сказал Утакалтинг. - Солнце высоко. Нам нужно найти место для отдыха. На другом берегу я вижу деревья. Каулт молча пошел за ним. Он не замечал небольших отклонений от направления, пока горы с каждым днем приближались. Пики с белыми вершинами перестали уже казаться просто слабой линией на горизонте, хотя потребуются еще недели, чтобы добраться до них, и еще больше времени, чтобы найти проход в Синд. Но теннанинцы терпеливы, когда это соответствует их намерениям. Утакалтинг нашел убежище в тени согнутых деревьев. Синего сияния не было, хотя он продолжал следить. С помощью короны он кеннировал свирепую радость какого-то скрывающегося в степи создания, чего-то большого, умного и знакомого. - Я действительно считаюсь специалистом по землянам, - говорил Каулт немного позже, когда они отдыхали под балдахином изогнутых ветвей. Мелкие насекомые жужжали над дыхательными щелями теннанинца, но каждый раз он сдувал их. - Это плюс мой опыт в экологии и предопределили мое назначение на эту планету. - Прибавь и свое чувство юмора, - с улыбкой добавил Утакалтинг. - Да. - Каулт раздул гребень: у теннанинцев это аналогично земному кивку согласия. - Дома я слыву настоящим дьяволом. Именно таким нужно иметь дело с волчатами и эльфами-тимбрими. - Он закончил несколькими быстрыми резкими вздохами. Очевидно, сознательное движение, потому что у теннанинцев совсем нет рефлекторной реакции смеха. "Неважно, - подумал Утакалтинг. - Для теннанинца он весьма остроумен". - А у тебя есть личный опыт общения с землянами? - О да, - сказал Каулт. - Я был на Земле. Имел счастье ходить по ее тропическим лесам и видеть необыкновенное разнообразие жизненных форм. Встречался с неодельфинами и китами. И хоть мой народ считает, что землян преждевременно возвели в ранг патронов - им принесли бы большую пользу несколько тысячелетий пребывания клиентами под соответствующим руководством, я признаю, что их планета прекрасна, а они в качестве клиентов были бы очень перспективны. Одна из причин участия теннанинцев в войне - желание привлечь все три земные расы в свой клан, навязать им опекунство - "для блага самих землян", разумеется. Но если быть честным, то по этому поводу среди самих теннанинцев не было единогласия. Партия Каулта, например, настаивала на десятитысячелетней кампании _у_б_е_ж_д_е_н_и_я_, чтобы земляне отдались под опеку добровольно, "с любовью". Но партия Каулта не владеет большинством голосов в нынешнем правительстве. - И, конечно, я встречался с землянами, когда работал в Институте Миграции и во время экспедиции для переговоров с фах'фах'н*фах. Корона Утакалтинга взорвалась пучком серебряных щупалец - открытое проявление удивления. Он знал, что его ошеломление понятно даже теннанинцу, но теперь ему все равно. - Ты... ты встречался с дышащими водородом? - Он даже не смог бы произнести их название, для этого нет звуков ни в одном галактическом языке. Каулт снова удивил его! - Фах'фах'н*фах, - повторил Каулт. Его дыхательные щели запульсировали, изображая смех. На этот раз получилось естественнее. - Переговоры проходили в субквадранте Пол-Крен, недалеко от того места, которое земляне называют сектором Ориона. - Это рядом с колонией Земли Ханааном. - Да. Их пригласили участвовать еще и по этой причине. Хотя редкие встречи кислородо- и водорододышащих существ считаются самыми критическими и важными в наше время, сочли приличным пригласить и землян, показать им некоторые тонкости дипломатии высшего уровня. Должно быть, он смущен и удивлен, но кроме того, Утакалтингу вдруг показалось, что он что-то кеннирует от Каулта... след чего-то глубокого и тревожащего теннанинца. "Он умалчивает, - понял Утакалтинг. - Есть и другие причины привлечения землян". Миллиарды лет непрочный мир сохранялся между двумя параллельными, совершенно независимыми культурами. Как будто на самом деле существуют не пять галактик, а десять, потому что устойчивых планет с водородной атмосферой не меньше чем планет типа Земли, Гарта или Тимбрима. Две ветви жизни, каждая представленная обширным разнообразием видов и форм, не имели почти ничего общего. Фах'фах'н*фах не нужны камни, а их планеты слишком велики, тяжелы и холодны, чтобы их пожелал кто-то из галактов. К тому же они, по-видимому, оперировали на разных уровнях времени. Дышащие водородом предпочитали медленные маршруты гиперпространства уровня Д и вообще нормальное пространство между звездами, царство, которым правит относительность, оставляя более быстрые межзвездные линии недолговечным потомкам сказочных Прародителей. Иногда возникали конфликты. Умирали целые системы и кланы. Для таких войн не существовало правил. Временами заключались торговые договоры, металлы обменивались на газы, механизмы на странные предметы, упоминания о которых нет даже в Великой Библиотеке. Бывали периоды, когда целые галактические рукава переходили от одной цивилизации к другой. Примерно раз в сто миллионов лет галактический Институт Миграции организовывал такие перемещения кислорододышащих. Официальная причина заключалась в том, что требовалось на целую эпоху оставить звезды "невозделанными", чтобы на их планетах могли развиться новые формы предразумной жизни. Но широко известна и другая причина - оставить как можно больше пространства между жизнью на кислороде и водороде, там, где игнорировать друг друга уже невозможно. И вот Каулт сообщает, что недавно велись переговоры в секторе Пол-Крен? И в них участвовали люди? "Почему я об этом никогда не слышал?" - думал Утакалтинг. Он хотел продолжить эту тему, но не было возможности. Каулт явно избегал этого и вернулся к прежнему разговору. - Мне кажется, в передачах губру есть нечто странное, Утакалтинг. Из передач ясно, что они прочесывают Порт-Хелению и острова в поисках специалистов по экологии и возвышению. Утакалтинг решил, что не время удовлетворять любопытство - трудное решение для тимбрими. - Ну, как я уже предположил, возможно, губру решили наконец выполнить свой долг перед Гартом. Каулт издал звук, который, как знал Утакалтинг, выражает сомнение. - Даже если это так, им потребовались бы экологи. А к чему специалисты по возвышению? Я интуитивно чувствую, что здесь происходит нечто любопытное, - закончил Каулт. - Уже в течение нескольких мегасекунд губру находятся в большом возбуждении. Даже без их небольшого приемника и вообще без всяких волн Утакалтинг знал бы это. И все это связано с мигающим синим светом, за которым он следует неделями. Это свечение означает, что дипломатический сейф тимбрими вскрыт. Приманка, которую он оставил в сейфе вместе с многочисленными другими следами и намеками, должна привести разумное существо только к одному заключению. Очевидно, его розыгрыш оказался дорогостоящим для губру. Но все хорошее быстро кончается. Сейчас даже губру, наверное, уже понятно, что это всего лишь шутка тимбрими. Птицеподобные ведь не глупы. Рано или поздно они должны догадаться, что никаких гартлингов не существует. "Мудрецы говорят: слишком затягивать шутку - ошибка. Неужели я повторяю ошибку, разыгрывая то же самое с Каултом?" Да, но в этом случае процедура совершенно иная, медленная, трудная и личная. "Но что же еще мне делать, чтобы провести время?" - Расскажи мне о своих подозрениях, - вслух сказал Утакалтинг спутнику. - Я очень, очень заинтересовался. 56. ГАЛАКТЫ Вопреки всем ожиданиям, новый сюзерен Стоимости и Бережливости набирал очки. Его плюмаж только начал проявлять многоцветие кандидатства, и он сильно отставал от соперников. Тем не менее, когда он танцевал, остальные сюзерены внимательно наблюдали и прислушивались к его хорошо сформулированным аргументам. - Усилия были слишком дорогими, неразумными, неверно направленными, - чирикал он, поворачиваясь в сложном ритме. - Мы потеряли драгоценное время и поступились честью, ища, отыскивая, преследуя химеру! Новый главный чиновник, в сущности, обладал несколькими преимуществами. Его учил предшественник, покойный сюзерен Стоимости и Бережливости. На встречу новый ее член принес поразительное количество фактов. Кубы данных были разбросаны повсюду. Их представление главой гражданской службы производило ошеломляющее впечатление. - Нет никакого способа, никакой возможности, никакой вероятности, что на этой планете могли выжить предразумные существа и пережить катастрофу буруралли. Это розыгрыш, насмешка, заговор дьявольского тимбрими и волчат, чтобы мы потратили, выбросили, извели зря наше богатство! Для сюзерена Праведности это было равносильно катастрофе. Во время безвластия, пока не был избран новый сюзерен, верховный священник и адмирал правили безраздельно, никто их не сдерживал. Они хорошо знали, что так действовать неразумно, что должен существовать голос третьего сюзерена, но возможность казалась такой соблазнительной. Адмирал лично участвовал в поисках и уничтожении горных партизан, хотел добавить доблести своему честному имени. Со своей стороны, священник начал новые дорогостоящие сооружения и торопил с доставкой новой планетарной Библиотеки. Царил замечательный дуэт-консенсус. Сюзерен Луча и Когтя одобрял все траты, а сюзерен Праведности благословлял все операции солдат Когтя. В горы уходили экспедиция за экспедицией, группы тщательно охраняемых ученых искали бесценный приз. Однако допустили ряд ошибок. Волчата оказались дьявольски хитры и неуловимы в своих засадах. Но если бы специалисты нашли то, что искали, никто и не вспомнил бы о цене. Дело того стоило, конечно, если... "Но нас обманули, провели, выставили на посмешище", - с горечью думал священник. Сокровище оказалось выдумкой. И вот теперь новый сюзерен Стоимости и Бережливости умело пользуется таким положением. Чиновник исполнил великолепный танец наказания за излишние траты. Он уже превалирует в консенсусе - например, больше не будет бесполезных экспедиций в горы, пока не удастся отыскать способ справиться с противником подешевле. Плюмаж сюзерена Луча и Когтя жалко обвис. Священник знал, как вся эта история тревожит адмирала. Но их обоих заворожила праведная верность танца наказания. Даже двое не смогут одержать победу при голосовании против одного, когда совершенно очевидно, что он прав. Чиновник приступил к новому танцу. Он предложил отказаться от строительных проектов, которые не имеют отношения к защите Гарта. К ним приступили, надеясь на гартлингов. Но теперь просто бессмысленно продолжать строительство гиперпространственного шунта и Церемониального Холма! Танец был мощным, убедительным, подкрепленным множеством карт, формул и статистических таблиц. Сюзерен Праведности понял, что необходимо что-то предпринять, и немедленно, иначе этот выскочка обгонит всех. Немыслимо, чтобы так изменилось положение как раз тогда, когда их тела начали готовиться к Слиянию! Необходимо также обдумать послание Повелителей Насестов. Царицы и принцы, оставшиеся дома, присылали отчаянные запросы. Выработали трое на Гарте новую смелую политику? Расчеты показывают, что необходимо вскоре получить нечто оригинальное и необычное, иначе инициатива перейдет к какому-нибудь другому клану. Страшно, когда судьба всей расы держится на волоске. И несмотря на прекрасное исполнение и внешность, одно ясно относительно нового главного чиновника: ему не хватает глубины, ясности видения его покойного предшественника. Сюзерен Праведности знал, что новая политика вряд ли зародится в результате мелочного урезания кредитов. Что-то необходимо сделать, и безотлагательно! Священник принял позу предчувствия, распростер свои ярко окрашенные перья. Вежливо, даже чуть снисходительно чиновник прервал танец и опустил клюв, уступая время. Сюзерен Праведности принялся медленно, мелкими шагами переступать по насесту. Он сознательно избрал ритм, использованный соперником. - Хотя гартлингов нет, остается шанс, вероятность, возможность получить церемониальную площадку, которую мы планировали, строили, посвящали с такими большими расходами. - Существует план, проект, концепция, которые еще могут принести честь, славу, праведность нашему клану. - В центре, в фокусе, в сущности этого плана мы поместим осмотр, оценку, исследование клиентов волчат. В противоположной стороне помещения сюзерен Луча и Когтя поднял голову. Свет надежды затеплился в глазах удрученного адмирала, и священник понял, что одержал пусть временную, но победу. Теперь время покажет, сработает ли его новая смелая идея. 57. АТАКЛЕНА - Видишь? За ночь она передвинулась! Атаклене пришлось прикрыть глаза, чтобы посмотреть на своего друга-человека, сидящего на ветке дерева в тридцати футах над землей. Он потянул за зеленый кабель, который спускался сверху под углом в сорок пять градусов. - Ты уверен, что это та самая лиана, которую ты подрезал вчера вечером? - Уверен! Я забрался и налил литр обогащенной хромом воды - лиана поглощает именно хром - на развилину ветки, над собой. Теперь лиана переползла и прикрепилась именно к этому месту. Атаклена кивнула. Он говорит правду. - Вижу, Роберт. А теперь и верю. Ей захотелось улыбнуться. Иногда Роберт ведет себя совсем как юноша-тимбрими, такой же стремительный, импульсивный, озорной. Это слегка приводило ее в замешательство. Чужаки должны вести себя странно и необъяснимо, а не просто как... ну, как парни. "Но Роберт не чужак, - напомнила она себе. - Он мой муж". И вообще, она так давно живет среди землян, что начинает думать, как они. "Когда... если... я вернусь домой, неужели буду озадачивать, удивлять и пугать окружающих метафорами? Странным, как у волчат, отношением? Радует ли меня такая перспектива?" В войне наступила передышка. Губру перестали посылать уязвимые экспедиции в горы. Их передовые посты бездействовали. Даже газовые роботы уже целую неделю не показывались в горных долинах - к величайшему облегчению шимпов, фермеров и жителей поселков. И когда выдался случай, Атаклена и Роберт решили один день посвятить только себе и постараться лучше узнать друг друга. Ведь они не знают, когда возобновятся военные действия. Предоставится ли им еще такая возможность? Обоим необходимо было отвлечься. По-прежнему не было никакого ответа от матери Роберта, неизвестной оставалась судьба Утакалтинга, несмотря на то, что Атаклена уловила посланное отцом изображение. Пусть выполняет свою часть и надеется, что он жив и способен выполнить свою. - Хорошо, - крикнула она Роберту. - Признаю. Лианы можно тренировать в известном смысле. Спускайся. Твоя ветка ненадежна. Но Роберт только улыбнулся. - Спущусь по-своему. Ты меня знаешь, Кленни. Я не могу упустить такую возможность. Атаклена застыла. Вот опять этот каприз на краях эмоциональной ауры. Похоже на _с_и_у_л_ф_ф_-_к_у_о_н_н_, который можно кеннировать у юного тимбрими, когда тот наслаждается в предвкушении шутки. Роберт сильно потянул лозу. Он вдохнул, его грудная клетка расширилась так, как недоступно ни одному тимбрими; и он быстро заколотил себя по груди и издал долгий пронзительный вопль. В лесном коридоре отозвалось эхо. Атаклена вздохнула. "О да. Он должен отдать дань уважения божеству волчат Тарзану". Вцепившись в лиану обеими руками, Роберт спрыгнул с ветки. И по пологой дуге, вытянув и сведя вместе ноги, опустился к лесному лугу, перелетев через низкорослые кусты. При этом он громко кричал. Конечно, именно такие открытия делали люди в темные столетия между появлением разума и приходом науки. Ни одна из галактических рас, воспитанных на Библиотеке, не смогла бы додуматься до такого способа передвижения. Даже тимбрими. Амплитуда маятника потащила Роберта снова вверх, к густой кроне лесного гиганта. Вопль Роберта оборвался, когда он врезался в листву и с треском исчез. Тишину нарушал только шорох падающих мелких обломков. Атаклена поколебалась, потом позвала: - Роберт? Ни ответа, ни движения в густых зарослях. - Роберт! Что с тобой? Ответь мне! - Слова англика застревали во рту. Она попыталась найти его с помощью короны, нити над ушами напряглись. Он здесь, это она чувствует... и ему больно! Атаклена побежала по лугу, перепрыгивая через препятствия, началась г_и_р_-трансформация: ноздри автоматически расширились, чтобы дать больше воздуха тройному сердцу. К тому времени, как она достигла дерева, кончики пальцев на руках и ногах уже затвердели. Атаклена сбросила мягкую обувь и сразу начала подниматься, легко находя опору в коре лесного патриарха. Вездесущие лианы, как змеи, манили в лиственную трясину, поглотившую Роберта. Атаклена потянула за одну такую веревку и с ее помощью взобралась на следующий уровень. Она понимала, что должна сдерживаться. Несмотря на реакцию и приспособляемость тимбрими, ее мускулатура не так сильна, как у человека, а корона не так быстро отдает лишнее тепло, как потовые железы. Но она не могла отказаться от максимальной скорости. В листве, где исчез Роберт, было сумрачно и тесно. Атаклена заморгала и принюхалась, углубляясь в темноту. Запахи напомнили ей, что это неизученная планета, а она не волчонок, который чувствует себя как дома в этих девственных джунглях. Атаклене пришлось убрать щупальца, чтобы они не запутались в чаще. И потому она вздрогнула, когда что-то спустилось сверху и крепко схватило ее. Гормоны устремились в кровь. Атаклена приготовилась ударить нападающего, но вовремя узнала ауру Роберта, его человеческий мужской запах. Это его руки крепко держат ее. Атаклена испытала мгновенное головокружение, когда резко прекратилась _г_и_р_-трансформация. В таком ошеломленном состоянии, не способная двинуться в оцепенении трансформации, она удивилась вдвойне. Потому что Роберт начал касаться ее рта своим ртом. Вначале его действия показались ей бессмысленными, безумными. Но тут, развернув корону, она снова начала воспринимать чувства... и сразу вспомнила сцены из человеческих видеодрам, сцены совокупления и сексуальной игры. Буря противоречивых эмоций, охватившая Атаклену, заставила ее еще несколько мгновений оставаться неподвижной. Отчасти это объяснялось его сильными объятиями, и только когда Роберт наконец выпустил ее, Атаклена быстро отодвинулась от него, прижалась к стволу, тяжело дыша. - Ан... ан-твиллатбилна! Нага... Ты... ты... бленчук! Как ты смеешь... Клет-тнаб... - У нее перехватило дыхание, пришлось прекратить многоязычные проклятия. Но Роберт не утратил добродушно-веселого настроения. - Я не все понял, Атаклена. Мой гал-семь не очень хорош, но я работаю над ним. Скажи мне, что такое... бленчук? Атаклена сделала жест, дернула головой, что у тимбрими соответствует раздраженному пожатию плечами. - Неважно. Отвечай немедленно! Ты ранен? А если нет, почему ты это сделал? И в-третьих. Почему я не должна наказывать тебя за то, что ты обманул меня и напал? Глаза Роберта распахнулись шире. - О, не реагируй так серьезно, Кленни. Я ценю то, что ты бросилась мне на выручку. Я, наверно, слегка увлекся, обрадовавшись тебе. Ноздри Атаклены расширились. Щупальца ее метались, готовя какой-то необыкновенно ядовитый глиф. Роберт почувствовал это и поднял руку. - Хорошо, хорошо. По порядку... Я не ранен, только чуть поцарапался. На самом деле мне очень весело. Видя ее выражение, он перестал улыбаться. - Гм, что касается второго вопроса... я приветствовал тебя, как принято у людей. Мне очень хотелось испробовать этот человеческий обычай с тобой, хотя признаю, что ты могла этого не оценить. Атаклена нахмурилась. Ее щупальца смятенно опустились. - И наконец, - вздохнул Роберт, - не могу назвать ни одной причины в противовес наказанию за мою самонадеянность. Это твое право. Любая женщина по праву сломает мне руку, если я схвачу ее без разрешения. Не сомневаюсь, кстати, что ты можешь это сделать. В свою защиту могу сказать, что сломанная рука - это профессиональный риск молодого землянина. В половине случаев ухаживание на этом просто заканчивается. Но если парень правильно понял ситуацию, женщине это нравится и она не ставит ему фонари под глазами. Ну, а если ошибся, приходится расплачиваться. Атаклена видела, как лицо Роберта стало задумчивым. - Знаешь, - сказал он, - я раньше никогда об этом не думал, правда. Может, люди в этом отношении как спятившие клет-т-тнабс. Атаклена мигнула. Напряжение медленно проходило, капая с нитей короны; тело приходило в норму. Узлы трансформации под кожей пульсир