Мы служили вместе последние четыре года, со времени моего разжалования. Я считал, что он хороший кадровый офицер. Хотя совершенно аполитичный. У него семья. -- Как думаете, вы могли бы... вернуть его, потом? -- Простить и забыть? Я уже давал ему такую возможность. Он отрекся от меня. Дважды, если вы не ошиблись в выборе направления. -- Они начали взбираться на очередной подъем. -- Сторожевой пост находится там, наверху. Кто бы там ни был, он мгновенно засечет нас. Оставайтесь тут и прикройте меня. Если услышите выстрелы... -- он замялся на мгновение, -- действуйте по своему усмотрению. Корделия подавила смешок. Форкосиган расстегнул кобуру нейробластера открыто пошел по тропе, стараясь производить побольше шума. -- Часовой, докладывайте, -- услышала она его спокойный голос. -- Ничего нового с... Господи, да это ж капитан! И до Корделии донесся такой искренний и радостный смех, какого она не слышала, кажется, уже много столетий. Она прислонилась к дереву, внезапно почувствовав слабость. "И когда же, -- спросила она себя, -- ты перестала бояться его и стала бояться за него? И почему новый страх настолько мучительнее прежнего? Похоже, ты от этой перемены ничего не выиграла, а?" -- Можете выходить, командор Нейсмит, -- долетел до нее голос Форкосигана. Она обогнула последнее скопление кустов и поднялась на заросший травой пригорок. На нем расположились двое молодых людей, которые выглядели весьма подтянуто в своей аккуратной камуфляжной форме. Одного из парней она узнала -- того, что был на голову выше Форкосигана, с мальчишеским лицом, не соответствующим могучему телу: это был тот самый Куделка, которого она видела ранее в бинокль. Он с неуемным энтузиазмом жал руку своего командира, словно желая удостовериться, что перед ним не призрак. Второй часовой, разглядев ее униформу, потянулся за бластером. -- Нам сказали, что бетанцы убили вас, сэр, -- произнес он с подозрением. -- Да, мне с трудом удается опровергнуть этот слух, -- ответил Форкосиган. -- Как видите, это не правда. -- А похороны были просто великолепные, -- сказал Куделка. -- Жаль, что вас не было. -- Может, в следующий раз, -- усмехнулся Форкосиган. -- Ох, извините, сэр! Вы же знаете, я не это имел в виду. Лейтенант Раднов произнес самую лучшую речь. -- Разумеется. Наверное, несколько месяцев ее сочинял. Куделка, более сообразительный, чем его спутник, ахнул в ужасе. Его приятель выглядел слегка озадаченным. Форкосиган продолжал: -- Позвольте мне представить вам командора Корделию Нейсмит из Бетанской Астроэкспедиции. Она... -- он помедлил, и Корделия с интересом ждала, какой же статус ей присвоят, -- Э-э... -- О, так она?.. -- услужливо пробормотала Корделия. Форкосиган сжал губы, пытаясь скрыть улыбку. -- Моя пленная, -- решил он наконец. -- Под честное слово. С правом свободного передвижения, за исключением секретных районов. Оба молодых человека были потрясены таким оборотом дела, и явно сгорали от любопытства. -- Она вооружена, -- указал спутник Куделки. -- Да, к счастью. -- Форкосиган не стал распространяться на эту тему, перейдя к более важным вопросам. -- Кто входит в десантный отряд? Куделка воспроизвел по памяти список имен, изредка прибегая к подсказкам своего приятеля. -- Ладно, -- вздохнул Форкосиган. -- Раднова, Дэробея, Сенса и Тейфаса необходимо обезоружить -- как можно тише, без эксцессов -- и посадить под арест по обвинению в мятеже. Позже к ним присоединятся и другие. Пока они не будут арестованы, никакой связи с "Генералом Форкрафтом". Вы знаете, где сейчас лейтенант Буффа? -- В пещерах. Сэр? -- У Куделки был несчастный вид: он начал понимать, что происходит. -- Да? -- А вы уверены насчет Тейфаса? -- Почти, -- ответил Форкосиган, и продолжил уже мягче: -- Их будут судить. Суд для того и существует, чтобы отделить виновных от невиновных. -- Да, сэр. -- Куделка кивнул, удовлетворившись этой слабой гарантией относительно будущего человека, который, как догадалась Корделия, был ему другом. -- Теперь ты понимаешь, почему я говорил, что статистика гражданских войн утаивает реальное положение дел? -- спросил Форкосиган. -- Да, сэр. -- Куделка прямо встретил его взгляд, и Форкосиган, уверенный в своем человеке, кивнул. -- Хорошо. Вы двое пойдете со мной. Они тронулись в путь. Форкосиган снова взял ее под руку и почти не хромал, ловко скрывая, насколько тяжело он на нее опирается. Они проследовали по другой тропке, вившейся через подлесок, преодолели один подъем и снова спуск, и наконец вышли к замаскированному входу в пещерный склад. Струившийся рядом водопад впадал в небольшой водоем, из которого изливался живописный ручей, убегавший в лесную чащу. У берега собралась странная компания. Поначалу Корделия даже не сумела понять, что они делают. Двое барраярцев стояли, наблюдая за двумя другими, опустившимися на колени у воды. При их приближении те, что стоял на коленях, выпрямились и подняли на ноги мокрую фигуру в бежевой одежде и со связанными за спиной руками. Человек кашлял и задыхался, судорожно хватая ртом воздух. -- Это Дюбауэр! -- воскликнула Корделия. -- Что они с ним делают? Форкосиган, который, видимо, сразу понял смысл происходящего, чертыхнулся и, прихрамывая, побежал вниз. -- Это мой пленный! -- взревел он, приближаясь к необычной группе. -- Руки прочь от него! Барраярцы мгновенно вытянулись в струнку, словно для них это был спинной рефлекс. Отпущенный Дюбауэр упал на колени, по-прежнему болезненно всхлипывая. А его мучители прямо-таки остолбенели: Корделия, кинувшаяся к Дюбауэру, мимоходом отметила, что никогда прежде не видела более ошарашенных людей. Волосы, опухшее лицо, реденькая борода и воротник мичмана были совершенно мокрыми, его глаза покраснели, и он продолжал кашлять и чихать. В конце концов Корделия с ужасом поняла, что барраярцы пытали его, окуная в воду. -- Что здесь происходит, лейтенант Буффа? -- рявкнул Форкосиган, пришпиливая грозным взглядом старшего из четверых. -- Я думал, бетанцы убили вас, сэр! -- вырвалось у Буффы. -- Выходит, нет, -- коротко отозвался Форкосиган. -- Что вы делаете с этим бетанцем? -- Тейфас поймал его в лесу, сэр. Мы пытались допросить его, узнать, есть ли тут другие, -- при этих словах он глянул на Корделию, -- но он отказался говорить. Не вымолвил ни слова. А я-то считал бетанцев слабаками. Форкосиган устало потер лицо рукой: "Боже, дай мне силы!" -- Буффа, -- терпеливо проговорил он, -- этот человек пять дней назад попал под огонь нейробластера. Он не может говорить, а если бы и мог, то все равно бы ничего не знал. -- Изверги! -- воскликнула Корделия, упав на колени рядом с мичманом. Узнав ее, Дюбауэр тут же вцепился в нее мертвой хваткой. -- Вы, барраярцы, просто изверги, варвары и убийцы! -- И идиоты. Не забудьте про идиотов, -- напомнил Форкосиган, испепеляя Буффу взглядом. Двоим из его подчиненных хватило такта выглядеть виноватыми, или по крайней мере смущенными. Форкосиган тяжело вздохнул. -- Как он, очухался? -- Да вроде, -- признала она неохотно. -- Но он глубоко потрясен происшедшим. -- Ее саму трясло от возмущения. -- Командор Нейсмит, я приношу вам извинения за действия моих людей, -- официальным тоном заявил Форкосиган, повысив голос и давая понять своим подчиненным, что именно из-за них капитану приходится унижаться перед пленной. -- Нечего тут щелкать каблуками, -- яростно прошипела в ответ Корделия. Форкосиган как-то сразу приуныл, и она слегка смягчилась, добавив уже в полный голос: -- Имело место неверное истолкование событий. -- Ее взгляд упал на лейтенанта Буффу, тщетно пытающегося провалиться сквозь землю. -- Даже слепой мог бы сообразить. -- Тут она осеклась и пробормотала: -- О, ч-черт. -- У Дюбауэра из-за пережитого страха и мучений начался очередной припадок. Большинство барраярцев смущенно отвели глаза. Форкосиган, уже привыкший к этому, опустился на колени, чтобы помочь ей. Как только припадок утих, он снова поднялся на ноги. -- Тейфас, отдай свое оружие Куделке, -- приказал он. Тейфас помедлил, затравленно озираясь, затем медленно подчинился. -- Я не хотел участвовать в этом, сэр, -- отчаянно взмолился он. -- Но лейтенант Раднов сказал, что уже поздно отступать. -- У тебя еще будет возможность оправдаться, -- устало ответил Форкосиган. -- Что происходит? -- спросил заинтригованный Буффа. -- Вы уже виделись с командором Готтианом, сэр? -- Я дал командору Готтиану... отдельное поручение. Буффа, теперь командование группой переходит к тебе. -- Форкосиган повторил свой приказ относительно ареста и отрядил нескольких человек на его выполнение. -- Мичман Куделка, отведите моих пленных в пещеру, и позаботьтесь о том, чтобы их как следует накормили и предоставили им все, что потребует командор Нейсмит. Затем проследите за подготовкой катера к вылету. Как только остальные... арестованные будут в сборе, возвращаемся на корабль. -- Он избегал слова "мятежники", видимо, считая его чересчур сильным выражением, почти богохульством. -- Куда вы сейчас? -- спросила Корделия. -- Мне нужно поговорить с командором Готтианом. Наедине. -- Хм. Что ж, не заставьте меня пожалеть о моем совете. -- В данных обстоятельствах она не могла более явно выразить словами вертевшееся на языке: "Будь осторожен". Махнув рукой в знак того, что понял ее, Форкосиган направился обратно к лесу. Его хромота стала заметнее. Она помогла Дюбауэру подняться на ноги, и Куделка повел их ко входу в пещеру. Молодой человек был так похож на Дюбауэра, что ей трудно было сохранять враждебность. -- Что это у старика с ногой? -- спросил ее Куделка, оглядываясь через плечо. -- Царапина воспалилась, -- беззаботно отозвалась она, сознательно умаляя серьезность недомогания Форкосигана, поскольку теперь полностью разделяла его стремление скрыть любую слабость от ненадежных подчиненных. -- Хотя эта рана потребует внимания хорошего медика -- если только вам удастся заставить его остановиться и заняться собой. -- Типично для старика. Никогда еще не видел столько энергии у человека его возраста. -- Какого возраста? -- изогнула бровь Корделия. -- Ну, вам он, конечно, не кажется старым, -- уступил Куделка и был весьма озадачен тем, что Корделия закатилась смехом. -- Хотя "энергия" -- не совсем верное слово... -- Как насчет "силы"? -- предложила она, странно обрадованная тем, что у Форкосигана нашелся хотя бы один обожатель. -- Энергии, приложенной к работе. -- Вот-вот, самое оно, -- одобрил довольный Куделка. Корделия решила не упоминать голубую таблетку. -- Он кажется интересным человеком, -- сказала она, надеясь выудить из собеседника еще что-нибудь о Форкосигане. -- Как его угораздило влипнуть в такую историю? -- Вы об этой стычке с Радновым? Она кивнула. -- Ну, не хочу критиковать старика, но... -- Тут Куделка перешел на благоговейный шепот: -- Кому еще могло прийти в голову сказать политофицеру, едва поднявшемуся на борт, чтобы тот не показывался на глаза, если хочет дожить до конца путешествия! Следуя за свои провожатым, Корделия завернула за очередной угол пещерного коридора; открывшаяся ее взору картина тут же заставила ее насторожиться. "Все это довольно необычно, -- подумала она. -- Похоже, Форкосиган ввел меня в заблуждение". Прохладный, сырой и тускло освещенный лабиринт пещер отчасти имел естественное происхождение, но в основном был вырублен плазмотроном. Огромные пространства были загромождены разнообразными припасами. Нет, на скромный тайник продовольствия это совсем не похоже -- здесь явно разместился полномасштабный военный склад, способный обеспечить целый флот. Она беззвучно присвистнула, представив себе множество самых неприятных вариантов развития событий. В одном из закоулков пещеры приткнулась стандартное барраярское полевое укрытие -- полукруглый ребристый свод, обтянутый такой же тканью, что и бетанские палатки. Здесь расположилась унылая полевая кухня и примитивная столовая, где хозяйничал одинокий старшина, прибирая после обеда. -- Старик только что объявился -- живехонек! -- приветствовал его Куделка. -- Ха! А я думал, бетанцы перерезали ему глотку, -- отозвался удивленный старшина. -- А мы-то устроили такие роскошные поминки... -- Эти двое -- личные пленники старика, -- представил их Куделка повару, которому, как заподозрила Корделия, гораздо привычнее было держать в руках оружие, чем поварешку, -- а ты ведь знаешь, для него это больная тема. У этого парня -- повреждение от нейробластера. Бетанцев велено как следует накормить, так что не пытайся отравить их своими обычными помоями. -- Критиковать все горазды, -- пробормотал себе под нос старшина-повар, когда Куделка исчез, помчавшись выполнять остальные поручения. -- Что есть будете? -- Что угодно. Все что угодно, кроме овсянки и рокфора, -- поспешно поправилась Корделия. Старшина скрылся в заднем помещении и вернулся несколько минут спустя с двумя дымящимися мисками какого-то рагу и настоящим хлебом, намазанным самым настоящим маргарином. Корделия жадно набросилась на еду. -- Ну как? -- без особого энтузиазма осведомился старшина, заранее втягивая голову в плечи. -- Потрсающе, -- ответила она с набитым ртом. -- Объеденье. -- Правда? -- Он расправил плечи. -- Вам правда нравится? -- Правда. -- Она перестала есть, чтобы впихнуть несколько ложек рагу в задремавшего Дюбауэра. Вкус горячей пищи тут же разогнал вызванную припадком сонливость, и он принялся жевать почти с таким же энтузиазмом, что и она. -- Слушайте, может, я помогу вам его покормить? -- предложил старшина. Корделия просияла от радости. -- Конечно! Менее чем за час она успела узнать, что старшину зовут Нилеза, выслушать всю историю его жизни, а также отведать весь -- хоть и небогатый -- ассортимент деликатесов барраярской полевой кухни. Старшина явно так же изголодался по похвалам, как и его товарищи -- по домашней стряпне, поскольку он таскался за ней по пятам и все ломал голову, чем бы еще ей услужить. Форкосиган пришел без сопровождающих и устало сел рядом с Корделией. -- Добро пожаловать назад, сэр, -- приветствовал его старшина. -- Мы думали, бетанцы убили вас. -- Да, я знаю, -- отмахнулся Форкосиган от уже привычного приветствия. -- Как насчет еды? -- Что пожелаете, сэр? -- Все что угодно, только бы не овсянку. Ему тоже выдали хлеба и рагу. Ел он без особого энтузиазма -- похоже, лихорадка в сочетании со стимулятором заглушала аппетит. -- Как прошло с командором Готтианом? -- тихо спросила Корделия. -- Неплохо. Он снова в строю. -- Как вы этого добились? -- Развязал его и дал ему свой плазмотрон. Сказал ему, что не могу работать с человеком, которому не могу доверять, и что собираюсь дать ему последний шанс мгновенно получить повышение. Затем я сел к нему спиной. Мы просидели так минут десять. Не произнесли ни слова. Затем он отдал мне плазмотрон, и мы вернулись в лагерь. -- Я тоже думала, сработает ли что-нибудь в этом духе. Хотя я не уверена, что смогла бы сделать это, будь я на вашем месте. -- Я тоже не думал, что мог бы сделать это, не будь я столь измотан. До чего ж хорошо наконец дать отдых ногам. -- Он немного оживился. -- Как только арестуют остальных, мы вылетим на "Генерал". Это прекрасный корабль. Я отведу вам офицерскую каюту -- ее почему-то называют адмиральскими апартаментами, хотя она ничем не отличается от остальных. -- Форкосиган размазал остатки рагу по дну миски. -- Как вам еда? -- Чудесная еда. -- Большинство отзывается иначе. -- Старшина Нилеза был очень добр и внимателен. -- Мы говорим об одном и том же человеке? -- По-моему, ему просто хочется, чтобы его старания ценили. Попробуйте как-нибудь. Форкосиган, оперевшись локтями на стол, положил подбородок на ладони и улыбнулся. -- Мы рассмотрим ваше предложение. Они умолкли и просто сидели, усталые и разморенные сытным обедом, за простым металлическим столиком. Форкосиган откинулся на спинку стула и закрыл глаза. Корделия прикорнула за столом, положив руку под голову. Примерно через полчаса вошел Куделка. -- Мы взяли Сенса, сэр, -- доложил он. -- Но у нас были... у нас остаются кое-какие проблемы с Радновым и Дэробеем. Уж не знаю как, но они о чем-то догадались и скрылись в лесу. Я выслал за ними отряд. Форкосиган явно хотелось выругаться. -- Надо было пойти самому, -- пробормотал он. -- Они вооружены? -- У обоих остались их нейродестукторы. Плазмотроны мы успели забрать. -- Хорошо. Я не хочу больше тратить время здесь, внизу. Отзовите людей и заблокируйте все входы в пещеры. Пускай узнают, каково ночевать в здешних лесах. -- Представив себе эту картину, он весело сверкнул глазами. -- Мы подберем их позднее. Никуда они от нас не денутся. Корделия помогла Дюбауэру забраться в катер, простой и довольно обшарпанный войсковой транспорт, и пристроила его на свободном сидении. С прибытием последней группы катер показался прямо-таки переполненным барраярцами; были среди них и связанные арестанты -- съежившиеся и понурые, несчастные подчиненные сбежавших главарей. Все солдаты оказались рослыми и мускулистыми молодыми людьми. Форкосиган пока оставался самым невысоким из всех, кого она видела. Они с любопытством глазели на нее, и она уловила обрывки разговора на двух или трех языках. Догадаться о предмете разговора было нетрудно, и Корделия мрачно усмехнулась. Похоже, молодежь была полна иллюзий насчет того, сколько желания и сил заниматься сексом остается после сорокакилометрового дневного перехода у двоих людей -- контуженных, больных, голодных и невыспавшихся, чередующих заботу о раненом со стараниями не попасть на ужин очередному хищнику, да вдобавок озабоченных проблемой мятежа, с которой им придется иметь дело в конце пути. К тому же совсем немолодых: тридцати трех и сорока с лишним лет. Она рассмеялась про себя, и закрыла глаза, чтобы не видеть их любопытных физиономий. Форкосиган вернулся из кабины пилота и скользнул на сиденье рядом с ней. -- У вас все в порядке? Она кивнула. -- Да. Немного ошарашена этими стадами мальчишек. Кажется, вы, барраярцы -- единственные, у кого нет смешанных экипажей. Интересно, почему? -- Отчасти -- по традиции, отчасти -- для того, чтобы поддерживать агрессивный настрой. Они вас не раздражают? -- Нет, скорее смешат. Интересно, а они догадываются, как ими манипулируют? -- Ни в малейшей степени. Они воображают себя венцами творения. -- Бедные ягнятки. -- Ну, я бы не сказал. -- Я имела в виду жертвенных животных. -- А. Это уже ближе. Двигатели катера взвыли, и они поднялись в воздух. Облетев изрытую кратерами гору, катер взял курс на восток, набирая высоту. Корделия наблюдала из окна, как внизу за считанные минуты пронеслась вся местность, которую они с таким трудом преодолели за несколько дней. Катер промчался над исполинской горой, на склоне которой был похоронен Роузмонт, достаточно близко, чтобы можно было разглядеть снежную шапку и ледники, рдеющие в лучах заходящего солнца. Они летели на восток -- через сумерки, через непроглядную ночь, потом горизонт ушел вниз, и они ворвались в вечный мрак космического пространства. Как только ни вышли на промежуточную орбиту "Генерала Форкрафта", Форкосиган снова ушел к пилотам, чтобы проследить за стыковкой. Казалось, он отдалялся от нее, возвращаясь к своим обычным обязанностям и все больше втягиваясь в привычную среду, из которой он был вырван. Ну, у них, конечно, еще будет время побыть наедине -- впереди еще много месяцев путешествия, судя по тому, что говорил Готтиан. "Представь себе, что ты -- антрополог, -- сказала она себе, -- изучаешь диких барраярцев. Считай это каникулами -- ты ведь все равно хотела взять длительный отпуск после этой экспедиции, ну так вот он, пожалуйста". Ее пальцы машинально теребили обивку обшарпанного сиденья. Нахмурившись, она заставила их успокоиться. Стыковка прошла очень гладко, и солдаты, поднявшись с мест и собрав снаряжение, шумной толпой повалили к шлюзу. Рядом с Корделией возник Куделка и сообщил, что назначен ее проводником. Скорее, охранником -- а может, и нянькой: в данный момент она не чувствовала себя особо опасной. Она подхватила Дюбауэра и последовала за своим провожатым на борт корабля Форкосигана. Здесь пахло совсем иначе, чем на ее экспедиционном корабле, было слегка холоднее, повсюду масса голого некрашеного металла, сплошная экономия на удобствах и отделке -- словом, та же разница, что между уютной жилой комнатой и гаражом. Прежде всего они отправились в лазарет -- пристроить Дюбауэра. Это был длинный ряд аккуратных, строгих помещений, гораздо более обширных -- даже в пропорциональных масштабах, -- чем палаты изолятора ее экспедиционного корабля, поскольку они были предназначены для размещения гораздо большего числа пострадавших. Сейчас здесь было довольно пустынно -- один только главный хирург и пара рядовых, коротавших время за инвентаризацией оборудования, да скучающий солдат со сломанной рукой, который от нечего делать совал нос в их дела. Дюбауэра осмотрел доктор, который, как вскоре уяснила Корделия, был гораздо более сведущ в нейробластерных повреждениях, чем ее корабельный хирург. Затем он передал мичмана санитарам, чтобы те вымыли его и устроили на ночь. -- У вас скоро появится еще один пациент, -- сообщила Корделия хирургу, который, очевидно, был одним из четверых сорокалетних в экипаже Форкосигана. -- У вашего капитана на голени отвратительная инфицированная рана. Началось общее заражение. И еще... не знаю, что за голубые таблетки у вас в аптечках, но, судя по его словам, та, которую он принял сегодня утром, вот-вот перестанет действовать. -- Чертова отрава, -- выругался врач. -- Не спорю, они эффективны, но можно было бы подобрать что-нибудь менее изматывающее. Не говоря уже о побочных эффектах. "Наверное, в них-то все и дело", -- подумала Корделия. Доктор принялся устанавливать синтезатор антибиотиков и готовить его к программированию. Корделия меж тем наблюдала, как безучастного Дюбауэра укладывают в постель, и представила себе ожидавшую его бесконечную вереницу однообразных больничных дней -- словно прямой туннель, ведущий к концу жизни. Оказала ли она ему услугу? Холодный шепот сомнения теперь будет вечно преследовать ее, пополнив собрание терзающих ее по ночам мыслей. Она еще немного послонялась вокруг него, втайне ожидая прихода своего второго подопечного. Наконец объявился Форкосиган, пришедший в сопровождении -- а если точнее, при помощи -- двоих офицеров, с которыми она еще не встречалась. Он на ходу раздавал поручения. По всей видимости, он слегка не рассчитал время, потому что смотреть на него было просто страшно. Он был бледен, дрожал, по лицу струился пот, и Корделия подумала, что сейчас можно различить морщины, которые пролягут на его лице к семидесяти годам. -- О вас еще не позаботились? -- спросил он, увидев ее. -- Где Куделка? Я думал, что сказал ему... А, вот ты где. Размести ее в адмиральской каюте. Я это говорил? И зайди на склад, найди ей какую-нибудь одежду. И ужин. И заряди ее парализатор. -- Да у меня все в порядке. Не лучше ли вам лечь? -- обеспокоенно спросила Корделия. Но Форкосиган продолжал кружить по комнате, словно разладившаяся игрушка со сломанным моторчиком. -- Надо выпустить Ботари, -- пробормотал он. -- А то у него, наверное, уже начались галлюцинации. -- Вы только что сделали это, сэр, -- напомнил один из офицеров. Хирург переглянулся с ним и многозначительно кивнул в сторону диагностического стола. Вдвоем они перехватили Форкосигана с его орбиты, почти силой подтащили его к столу и заставили улечься. -- Все эти чертовы таблетки, -- объяснил хирург, заметив тревогу Корделии. -- К утру он придет в себя, если не считать слабости и адской головной боли. Хирург склонился над своим пациентом, разрезал натянутую распухшей ногой штанину, и тихо выругался при виде того, что обнаружилось под ней. Куделка заглянул ему через плечо и обернулся к Корделии с фальшивой улыбкой, приклеенной к позеленевшей физиономии. Корделия кивнула и неохотно удалилась, оставляя Форкосигана в руках профессионалов. Куделка -- похоже, наслаждавшийся ролью мальчика на побегушках, несмотря на то, что эти обязанности заставили его пропустить эффектную сцену возвращения капитана на борт корабля, -- отвел Корделию к складу одежды, потом исчез с ее парализатором, и покорно вернул его ей полностью заряженным. По его виду было ясно, что это действие шло вразрез с его убеждениями. -- Да я вовсе не собираюсь пускать его в дело, -- проговорила Корделия, уловив сомнение в его взгляде. -- Нет, нет, старик велел, чтобы он у вас был. Я не собираюсь спорить с ним по поводу пленных. Для него это больной вопрос. -- Я так и поняла. Кстати, если это поможет вам разобраться в данном вопросе, то наши правительства, насколько мне известно, не находятся в состоянии войны. Следовательно, мое задержание незаконно. Куделка нахмурился, пытаясь переварить новую информацию -- но чуждые мысли безвредно отскочили от его твердокаменных взглядов, ни на йоту не поколебав их. Прихватив сверток, он препроводил Корделию в ее апартаменты. ГЛАВА 5 Выйдя из каюты на следующее утро, Корделия обнаружила у дверей часового. Ее макушка едва доставала ему до плеча, а лицо охранника напоминало морду борзой-переростка -- узкое, с крючковатым носом и близко посаженными глазами. Она сразу поняла, где видела его прежде -- издали, в пестрых лесных зарослях -- и на мгновение ее пронзил запоздалый страх. -- Сержант Ботари? -- набравшись храбрости, спросила она. Он козырнул ей -- первый барраярец, приветствовавший ее таким образом. -- Мэм, -- произнес он и умолк. -- Я хочу пройти в лазарет, -- неуверенно проговорила она. -- Да, мэм, -- ответил он низким монотонным басом, четко развернулся и зашагал по коридору. Догадавшись, что сержант сменил Куделку в качестве ее охранника и гида, она засеменила следом. По пути они не разговаривали: сержант помалкивал, а Корделия еще недостаточно осмелела, чтобы приставать к нему с расспросами. Наблюдая за ним, она вдруг сообразила, что охрана могла быть приставлена к ее дверям не только для того, чтобы не выпускать ее, но и для того, чтобы не впускать других. Парализатор, висящий у нее на бедре, неожиданно показался удивительно тяжелым. В лазарете она обнаружила сидящего на койке Дюбауэра: он был подстрижен, чисто выбрит и одет в черную полевую форму без знаков отличия -- такую же выдали и ей. Похоже, за ним тут хорошо ухаживали. Она разговаривала с ним до тех пор, пока ее собственная речь не начала казаться ей бессмыслицей. Он никак не реагировал, просто сидел и глядел на нее. Тут в проеме двери, ведущей в отдельную палату, она заметила Форкосигана; он сделал ей знак войти. Сидя на кровати в зеленой пижаме стандартного образца, он тыкал световым карандашом в интерфейс компьютера. Интересно, что даже сейчас, когда он был в штатском, без оружия и даже без ботинок, он производил на нее все то же впечатление. Он казался человеком, который может оставаться хоть голым -- и заставить всех окружающих почувствовать себя нелепо расфранченными. Она слегка улыбнулась, представив себе эту картину, и приветствовала Форкосигана небрежным взмахом руки. У постели стоял один из двоих офицеров, что накануне вечером привели его в лазарет. -- Командор Нейсмит, позвольте представить вам командор-лейтенанта Форкалоннера, моего второго помощника. Подождите минутку, пожалуйста: капитаны приходят и уходят, а отчетность вечна. -- Аминь. Форкалоннер выглядел настоящим барраярским офицером -- он точно сошел с рекламного плаката в призывном пункте. Но сквозь лощеный облик поглядывал юмор, и Корделии пришло на ум, что примерно вот так будет выглядеть мичман Куделка лет через десять-двенадцать. -- Капитан Форкосиган очень лестно отзывается о вас, -- произнес Форкалоннер, начиная светскую беседу. Его капитан слегка нахмурился при таком вступлении, но офицер не заметил этого. -- Полагаю, раз уж нам удалось захватить только одного бетанца, то вы -- несомненно лучший вариант. Форкосиган поморщился. Корделия слегка качнула головой, призывая не обращать внимания на вздорную болтовню. Он пожал плечами и принялся печатать что-то на клавиатуре. -- Поскольку мои люди благополучно летят домой, я тоже считаю это честным обменом. По крайней мере, большинство из них. -- Призрак Роузмонта дохнул холодком над ее ухом, и Форкалоннер вдруг показался совсем не таким уж забавным. -- И вообще, отчего вы так рьяно стремились поймать нас? -- Ну, так было приказано, -- просто ответил Форкалоннер, подобно древнему фанатику, отвечавшему на любой вопрос: "Потому что так угодно Богу". Тут его по лицу скользнуло легкое еретическое сомнение. -- Хотя я тут подумал, может, нас послали патрулировать этот район в качестве наказания, -- сострил он. Этот комментарий развеселил Форкосигана. -- За твои грехи? Твои представления о мироздании чересчур эгоцентричны, Аристид. -- Оставив Форкалоннера расшифровывать сие замечание, он повернулся к Корделии: -- Ваше задержание должно было пройти без кровопролития. Так бы оно и произошло, если бы не помешали наши внутренние проблемы. В определенных случаях извинения просто бесполезны, -- и она знала, что ему тоже пришли на память похороны Роузмонта в холодном черном тумане, -- но это единственное объяснение, которое я могу предложить вам. Что отнюдь не снимает с меня ответственности за происшедшее. И я уверен, что кто-нибудь в высшем командовании непременно ткнет меня в это носом. -- Он кисло улыбнулся и снова забарабанил по клавишам. -- В таком случае, и я тоже не стану извиняться за то, что подпортила планы вторжения, -- дерзко заявила она. Вот так, а теперь посмотрим, что будет... -- Какого вторжения? -- встрепенулся Форкалоннер. -- Именно этого я и опасался. Так и думал, что вы догадаетесь обо всем, едва увидев пещерный склад, -- сказал ей Форкосиган. -- Когда мы покидали Барраяр, этот вопрос все еще горячо обсуждался, и экспансионисты размахивали идеей преимущества внезапности: для них этот аргумент -- дубинка, способная побить партию мира. Говоря как частное лицо... впрочем, я не имею такого права, пока на мне военная форма. Оставим это. -- Какое вторжение? -- вновь с надеждой спросил Форкалоннер. -- Если повезет -- никакое, -- ответил Форкосиган, наконец позволив себе некоторую откровенность. -- Мне и одного до конца жизни хватит. -- Похоже, он погрузился в какие-то неприятные воспоминания. Форкалоннера явно озадачило подобное заявление из уст Героя Комарра. -- Это была великая победа, сэр. С очень малыми потерями. -- С нашей стороны. -- Форкосиган допечатал свой доклад, подписал его, затем ввел запрос на следующий бланк и принялся тыкать в него световым карандашом. -- А разве остальное так уж важно? -- Это зависит от того, планируешь ли ты оставаться на завоеванной территории или же просто пересечь ее. После Комарра осталось грязное политическое наследство -- совсем не то, что мне хотелось бы передать следующему поколению. И вообще, с чего вдруг мы заговорили об этом? -- Он закончил заполнять последний бланк. -- Куда вы намерены вторгнуться? -- упрямо гнула свое Корделия. -- Почему я об этом не слышал? -- вторил ей Форкалоннер. -- Отвечаю по порядку -- это секретная информация, которая обсуждается на уровне Генштаба, центрального комитета обоих Советов и императора. Это означает, что разговор окончен, Аристид. Форкалоннер многозначительно глянул на Корделию: -- Но она-то не из Генерального штаба. Если уж на то пошло... -- И я тоже уже в него не вхожу, -- признал Форкосиган. -- Нашей гостье я не сообщил ничего такого, о чем бы она не догадалась сама. Что же касается моей осведомленности, то меня просили высказать свое мнение... по определенным аспектам данного вопроса. Правда, им не понравился мой ответ, но они сами напросились, -- добавил он с недоброй улыбкой. -- Так вот почему вас отослали подальше? -- сообразила Корделия, чувствуя, что начинает понимать, как делаются дела на Барраяре. -- Значит, командор-лейтенант Форкалоннер был прав относительно того, почему вас послали в патрулирование. А вашим мнением интересовался... один, хм, старый друг вашего отца? -- Да уж конечно не Совет Министров, -- ответил Форкосиган, но отказался продолжать этот разговор и решительно сменил тему. -- Мои люди обращаются с вами как подобает? -- Очень хорошо, да. -- Хирург пообещал отпустить меня уже после обеда, если я все утро буду хорошо себя вести и не встану с постели. Могу я сегодня заглянуть в вашу каюту и поговорить с вами наедине? Мне необходимо кое-что прояснить. -- Конечно, -- ответила она, подумав про себя, что эта его просьба прозвучала довольно зловеще. В палату вошел возмущенный хирург. -- Вам полагается отдыхать, сэр. -- Он многозначительно глянул на Корделию и Форкалоннера. -- Ох, ну ладно. Отошлите это со следующим курьером, Аристид, -- указал он на экран, -- вместе с аудиодокладом и официальным обвинением. Доктор выпроводил их из палаты, а Форкосиган снова принялся стучать по клавиатуре. Остаток утра Корделия бродила по кораблю, исследуя границы предоставленной ей свободы. Корабль Форкосигана оказался запутанным лабиринтом коридоров, разноуровневых отсеков, переходов и узких дверей, предназначенных, как в конце концов догадалась она, для обороны от абордажного десанта. Сержант Ботари не отставал от нее ни на шаг, нависая на ее плечом, словно тень смерти; когда же она сворачивала в какую-нибудь запрещенную дверь или коридор, он резко останавливался и произносил: "Нет, мэм". Кроме того, ей было запрещено дотрагиваться до чего бы то ни было -- она выяснила это, когда небрежно провела рукой по пульту управления, заработав очередное монотонное "нет, мэм" от Ботари. Корделия почувствовала себя двухлетним малышом, которого вывели на прогулку. Она попыталась разговорить его. -- Вы давно служите капитану Форкосигану? -- жизнерадостно поинтересовалась она. -- Да, мэм. Молчание. Она попыталась снова. -- Он вам нравится? -- Нет, мэм. Молчание. -- Почему? -- По крайней мере, на этот вопрос он не сумеет ответить односложно. Корделия уж было решила, что он совсем не ответит, когда сержант нехотя проронил: -- Он фор. -- Классовый конфликт? -- осмелилась предположить она. -- Не люблю форов. -- Я-то не фор, -- подсказала Корделия. Он угрюмо глядел сквозь нее. -- Вы вроде форов, мэм. Потеряв терпение, она сдалась. x x x После обеда Корделия устроилась поудобнее на узкой койке в своей каюте и принялась изучать каталог компьютерной библиотеки. Она выбрала фильм с не внушающим опасений школьным названием -- "Люди и места Барраяра" -- и открыла его. Текст, как и обещал заголовок, был довольно банален, но зато изображение оказалось просто сказочным. Ее бетанским глазам предстал зеленый, солнечный, цветущий мир. Люди ходили по улице без носовых фильтров, дыхательных аппаратов и даже без летней теплозащиты. Климат и ландшафт планеты были удивительно разнообразны: здесь были даже настоящие океаны с лунными приливами -- разве сравнишь их с плоскими солеными лужами, которые у нее дома принято называть озерами! В дверь постучали. -- Войдите, -- отозвалась она, и появился Форкосиган, приветствовавший ее кивком. "Странное время суток для парадной формы, -- подумала она. -- Но ей-богу, смотрится он в ней отлично. Просто великолепно". Сопровождавший капитана сержант Ботари остался снаружи. Форкосиган обошел каюту, словно что-то выискивая; наконец взгляд его остановился на обеденном подносе. Он снял с него посуду и подпер им дверь, чтобы удержать ее в слегка приоткрытом положении. Корделия удивленно подняла брови. -- Это действительно необходимо? -- Думаю, да. При теперешних темпах распространения сплетен я наверняка очень скоро столкнусь с шуточкой относительно привилегий моего звания, и не смогу сделать вид, что не расслышал. Боюсь, что тогда мне придется наказать несчастного... э-э, юмориста. Да и вообще у меня неприязнь к закрытым дверям. Никогда не знаешь, что происходит по другую сторону. Корделия расхохоталась: -- Это напоминает мне старый анекдот про девушку, которая говорит парню: "Давай не будем, а всем скажем, что было". Форкосиган поморщился в знак согласия и, усевшись на вращающееся кресло у встроенного в стену металлического столика, развернулся к ней. Он откинулся на спинку, вытянув ноги перед собой, и лицо его стало серьезным. Корделия с полуулыбкой склонила голову набок. Решив, видимо, начать с отвлеченной беседы, он кивнул в сторону висящего над кроватью экрана: -- Что вы просматривали? -- Барраярскую географию. Такая красота! Вы когда-нибудь бывали у океана? -- Когда я был маленьким, мать каждое лето возила меня в Бонсаклар. Это был своего рода аристократический курорт на побережье, за которым начинались горы, поросшие девственными лесами. Мой отец, как правило, не бывал там -- он оставался в столице или в войсках. Праздник Середины Лета совпадал с днем рождения старого императора, и там устраивали совершенно фантастический фейерверк над океаном -- по крайней мере, в то время он казался мне фантастическим. Весь город высыпал на эспланаду, и никто не был вооружен. В день рождения императора дуэли были запрещены, и мне разрешали бегать где вздумается. -- Он уставился в пол. -- Я не был там уже много лет. Мне хотелось бы как-нибудь свозить вас туда на Праздник Середины Лета, если представится такая возможность. -- Я с удовольствием приму ваше приглашение. А когда ваш корабль возвращается на Барраяр? -- Боюсь, не скоро. Вам предстоит долгий плен. Но раз вашему кораблю удалось скрыться, то когда мы вернемся, не будет смысла продолжать ваше интернирование. Вас освободят, вы сможете явиться в бетанское посольство и отправиться домой. Если пожелаете. -- Если пожелаю?! -- неуверенно рассмеялась она и откинулась назад на жесткую подушку. -- А почему я могу не пожелать? Он пристально всматривался в ее лицо. Его поза изображала абсолютную непринужденность, но один из каблуков неосознанно выстукивал по полу предательскую дробь. Форкосиган сурово глянул на него, и стук прекратился. -- Я думал, когда мы прибудем на Барраяр и вы получите свободу, вы, возможно, захотите остаться. -- Чтобы побывать в... как бишь его, Бонсакларе и так далее? Не знаю, насколько долгий отпуск мне предоставят, но... конечно, я люблю новые места. Мне очень хотелось бы посмотреть вашу планету. -- Не в гости. Насовсем. В качестве... леди Форкосиган. -- Его лицо осветилось невеселой усмешкой. -- Ну вот, теперь я совсем запутался. Обещаю, что больше никогда не назову бетанцев трусами. Клянусь, ваши обычаи требуют большей храбрости, чем самые самоубийственные соревнования наших мальчишек. Она позволила себе выдохнуть. -- Вы... вы не разыгрываете меня? -- Интересно, подумала она, откуда взялась фраза о сердце, которое готово выскочить из груди. Ощущение было такое, что оно, наоборот, ухнуло прямо в желудок. Она с внезапной четкостью осознала свое тело -- его близость она я