ыл крошечным, рассчитанным на одну-две машины. Майлза протащили к лифту. Они поднялись на один этаж и оказались в коротком коридоре. Один из громил стащил с него сапоги и ремень со сканер-щитом. Действие парализатора заканчивалось. Ноги у Майлза были ватными, ступни покалывало, но по крайней мере он уже держался на них. Руки ему развязали, ион попытался растереть затекшие запястья. Потом изо рта извлекли кляп, и Майлз немедленно издал какой-то странный звук, больше похожий на хрип. Еще через секунду перед ним отперли дверь и впихнули его в комнату без окон. Послышался щелчок замка - наверное так захлопывается капкан. Майлз едва не рухнул, но сумел удержаться на ногах, пошатываясь и тяжело дыша. Световая панель на потолке освещала узкую комнату, в которой не было ничего, кроме двух скамеек вдоль стен. Слева находился закуток туалета - без окон, со снятой с петель дверью. На одной из скамеек лицом к стене лежал мужчина в зеленых брюках и кремовой рубашке. На ногах у него были носки. Мужчина как-то замедленно повернулся и сел. Одну руку он автоматически вскинул вверх, прикрывая от яркого света красные, слезящиеся глаза. Другая уперлась в скамейку, не давая ему упасть. Взлохмаченные темные волосы, четырехдневная щетина. Ворот рубашки расстегнут, и в нем белеет шея, такая беззащитная сейчас, когда ее не стискивает панцирь высокой, наглухо застегнутой стойки барраярского мундира. Лицо мужчины, изборожденное морщинами, было Майлзу знакомо. Безупречный капитан Галени. Правда, чуточку потрепанный. 8 Галени, сощурившись, смотрел на Майлза. - Дьявольщина, - без всякого выражения проговорил он. - И вам того же, - прохрипел в ответ Майлз. Галени выпрямился, сощурив заплывшие глаза: - Или... это вправду вы? - Не знаю. - Майлз задумался. - А которого меня вы ждете? - Он проковылял к скамье напротив и уселся, вернее, упал на нее. Ступни его немного не доставали до пола. Несколько минут оба молча разглядывали друг друга. - Бессмысленно сводить нас в одной комнате, если она не прослушивается, - наконец сказал Майлз. Вместо ответа Галени ткнул указательным пальцем в потолок. - О! И просматривается? - Да. Майлз оскалил зубы и улыбнулся потолку Галени продолжал рассматривать его с недоверчивой, почти болезненной гримасой. Майлз откашлялся. Во рту был горький привкус. - Насколько я понимаю, вы встречались с моим двойником? - Вчера. Да, по-моему, это было вчера. - Галени взглянул на световую панель на потолке. Похитители отобрали часы и у Майлза. - Сейчас примерно час ночи начала пятого дня с момента вашего исчезновения из посольства, - сказал Майлз, отвечая на невысказанный вопрос Галени. - Что, свет здесь не гасят? - Нет. - О! Майлз подавил тошнотворную ассоциацию. Постоянное освещение было цетагандийской тюремной практикой и способствовало временной дезориентации заключенных. Адмирал Нейсмит уже имел возможность с ней познакомиться. - Я видел его всего несколько секунд, - продолжил Майлз, - когда они нас поменяли. - Его пальцы машинально потянулись к месту исчезнувшего кинжала, потом начали растирать шею. - Я... действительно так выгляжу? - Я думал, что это вы, до самого конца. Он сказал, что практиковался на мне. Проверял себя. - И как прошла проверка? - Он был здесь четыре или пять часов, и я ничего не заподозрил. Майлз поморщился: - Плохо дело. Хуже некуда. - Я тоже так думаю. - Ясно. - Комнату наполнила липкая тишина. - Ну что ж, ведь вы историк. Как отличить подделку от оригинала? Галени покачал головой и тут же поднес руку к виску, словно пожалев об этом движении: видимо, его мучила мигрень. Майлз тоже страдал ею. - Не знаю. Я уже ничего не понимаю. - Галени задумчиво добавил: - Он отдал честь. Уголок рта Майлза искривился в сухой усмешке. - Конечно, существую один я, а весь этот кошмар - уловка, чтобы свести вас с ума... - Прекратите! - крикнул Галени. Тем не менее его лицо но мгновение осветилось ответной мертвенной улыбкой. Майлз взглянул на световую панель: - Ну, кто бы ни был я, вы, вы-то, наверное, знаете, кто они. Надеюсь, не цетагандийцы? Это было бы не слишком весело, особенно при наличии моего... дубликата. Видимо, это какой-нибудь хирургический конструкт. "Только не клон - пожалуйста, пусть он не будет моим клоном..." - Он сказал, что он ваш клон, - тут же ответил Галени. - Хотя, половина из того, что он мне наговорил, - ложь, кем бы он ни был. - О! Почему-то более сильные восклицания казались сейчас неуместными. - Да. И это заставило меня несколько усомниться в вас. То есть в вашем оригинальном издании. - А-хм! Да. Теперь я понимаю, почему из меня выскочила Эта... эта сказка о клонах, когда журналистка прижала меня к стене. Я уже видел его однажды. В подземке, когда ехал с командором Куин. Дней восемь-десять назад. Наверное, они уже тогда пытались осуществить подмену. Я решил, что вижу себя в зеркале. Но одет он был по-другому, не так, как я, и, видимо, поэтому они прервали операцию. Галени внимательно рассматривал собственный рукав. - И вас это не встревожило? - У меня в тот момент были другие заботы. - Вы об этом не доложили! - Я принял перед этим болеутоляющее и решил, что это просто небольшая галлюцинация. К тому моменту, как я вернулся в посольство, у меня уже все вылетело из головы. Кроме того, - Майлз ухмыльнулся, - я не хотел, чтобы вы усомнились в моей дееспособности. Это не пошло бы на пользу нашим взаимоотношениям. Галени поджал губы, но через секунду лицо его исказилось гримасой отчаяния. - Скорее всего вы правы. Майлза испугало лицо Галени, и он поспешно продолжил: - Короче, я рад, что не сделался ясновидящим Боюсь, мое подсознание намного сообразительнее рассудка. Я просто не воспринял его сигнал. - И Майлз снова ткнул пальцем вверх. - Не цетагандийцы? - Нет. - Галени с каменным лицом прислонился к стене. - Комаррцы. - А! - Майлз прикусил губу. - Комаррский заговор. Но это чревато... Губы Галени изогнулись: - Вот именно. - Ну что ж! - пронзительно вскрикнул Майлз. - Они нас еще не прикончили. Должна быть причина, по которой мы нужны им живыми. Галени мрачно, с вызовом усмехнулся: - Абсолютно никакой причины! Слова вырвались вместе с хриплым смешком, который резко оборвался. Видимо, какая-то шутка, понятная только Галени и осветительной панели. - Он воображает, что у него есть причина, - объяснил Галени, - но он глубоко ошибается. Горькая фраза тоже была обращена к потолку. О чем это он? О ком? Майлз сделал глубокий вдох. - Ладно, Галени, выкладывайте. Что случилось тем утром, когда вы исчезли из посольства? Галени вздохнул, пытаясь взять себя в руки: - В то утро мне позвонили. Старый знакомый, комаррец. С просьбой о встрече. - Звонок не был зарегистрирован. Айвен проверил ваш комм. - Я его стер. Это было ошибкой, но тогда я этого не знал. Какие-то его слова заставили меня подумать, что встреча может прояснить тайну того странного приказа относительно вашего пребывания в посольстве. - Так мне удалось убедить вас, что с моим приказом не все в порядке? - О да. Я понимал, что если это так, значит, безопасность посольства взорвана изнутри. Вероятно, через курьера. Но я не осмелился обвинить его, не имея доказательств. - Курьер, да, - кивнул Майлз. - Это было моим вторым предположением. Галени приподнял брови: - А первым? - Боюсь, что вы. Улыбка Галени была более чем выразительной. Майлз смущенно пожал плечами: - Я решил, что вы взяли да прикарманили мои восемнадцать миллионов марок. Но если вы действительно это сделали, почему вы не сбежали, думал я. И тут вы сбежали. - О! - в свою очередь выдохнул Галени. - Так все сошлось, - продолжал Майлз, - и я уверился в том, что вы растратчик, дезертир, вор и вообще комаррский сукин сын. - И что вам помешало обвинить меня в этом официально? - К сожалению, ничего. - Майлз откашлялся. - Простите. Галени позеленел. Он был слишком расстроен, чтобы притворяться возмущенным. - Простите, - повторил Майлз. - Но если мы отсюда не выберемся, ваше имя будет смешано с грязью. - Значит, все было напрасно... Галени облокотился о стену, запрокинул голову и закрыл глаза, словно от сильной боли. Майлз представил себе политические последствия бесследного исчезновения Галени. Следователи наверняка сочтут его мошенником, плюс к тому замешанным в киднеппинге, и убийстве, и побеге, и Бог весть в чем еще. Можно не сомневаться, что скандал потрясет до основания систему интеграции Комарры, а может, вообще уничтожит ее. Майлз взглянул на сидящего напротив человека - его отец, лорд Форкосиган, когда-то решил положиться на него. "Некое искупление..." Одного этого достаточно, чтобы комаррское подполье уничтожило их обоих. Но существование - Господи, только неклена! - дубль-Майлза свидетельствовало, что тень, брошенная Майлзом на Галени, была на руку комаррцам. Интересно, какова будет их благодарность. - Так вы пошли на встречу с этим человеком, - напомнил Майлз. - Не захватив с собой ни комм-устройство, ни охранника. - Да. - И быстренько были похищены. А еще критиковали мое легкомыслие! - Да. - Галени открыл глаза. - Вернее, нет. Сначала мы вместе поели. - Вы сели с этим типом за ленч? Или... Она была хорошенькая? Тут Майлз вспомнил, какое местоимение Галени употребил, обращаясь к осветительной панели. - Ничуть. Но он действительно попытался меня распропагандировать. - И ему это удалось? В ответ на испепеляющий взгляд Галени Майлз объяснил: - Видите ли, наш разговор напоминает мне пьесу... для моего развлечения. Галени поморщился, наполовину раздраженно, наполовину соглашаясь. Подделки и оригиналы, правда и ложь. Как их проверить здесь? Чем? - Я послал его подальше. - Галени произнес это достаточно громко, чтобы панель не пропустила мимо ушей. - Мне следовало догадаться, что за время нашей беседы он сказал слишком много, и меня просто опасно оставлять на свободе. Но мы обменялись гарантиями. Я повернулся к нему спиной... позволил чувству взять верх над разумом. И очутился здесь. - Галени оглядел узкую камеру. - Но это ненадолго. Пока у него не пройдет внезапная вспышка сентиментальности. Галени явно бросил это осветительной панели как вызов. Майлз втянул сквозь зубы холодный воздух. - Видно, ваше знакомство очень давнее и очень серьезное. - О да. Галени снова закрыл глаза, словно хотел уйти от Майлза и всего мира в благодатный сон. Замедленные, осторожные движения Галени говорили о пытках... - Они пытались убедить вас? Или допрашивали старым добрым способом? Галени чуть прикоснулся к лиловому кровоподтеку под левым глазом. - Нет, для допросов у них существует суперпентотал. Меня обрабатывали им уже три-четыре раза. Сейчас они должны знать о службе безопасности посольства практически все. - Тогда почему вы в синяках? - Я пытался вырваться... Кажется, вчера. Могу вас заверить: та троица, что меня задерживала, выглядит гораздо хуже. Наверное, они еще надеются, что я передумаю. - А вы не могли бы прикинуться, что согласны? Ненадолго, только чтобы выбраться отсюда? - спросил Майлз. Галени гневно воззрился на него. - Ни за что! - проскрежетал он. Но припадок ярости миновал почти мгновенно, и он с усталым вздохом кивнул головой: - Наверное, мне следовало это сделать. Но теперь уже поздно. Не повредили ли они капитану мозги своими химическими средствами? Если холодный логик Галени позволяет чувствам до такой степени владеть им и его рассудком... Да, это должны быть мощные эмоции. - Вряд ли они примут мое предложение о сотрудничестве, - уныло предположил Майлз. К Галени вернулась его обычная ленивая растяжечка: - Конечно, нет. Через несколько минут Майлз заметил: - Это не может быть клон, знаете ли. - Почему? - осведомился Галени. - Любой клон, выращенный из клеток моего тела, должен выглядеть... ну, как Айвен. Шести футов ростом и не такой искривленный. С хорошими костями, а не моими палочками. Если только... - (ужасная мысль!) - ...медики не лгали мне всю жизнь относительно моих генов. - Его должны были искривить в соответствии с вами, - задумчиво предположил Галени. - Химически или хирургически, или и так, и эдак. С вашим клоном это сделать не труднее, чем с любым другим хирургическим конструктом. Может, даже легче. - Но то, что произошло со мной, - такой странный случай... Даже лечение было экспериментом. Мои собственные врачи не знали, что у них получится, пока все не закончилось. - Наверное, было нелегко заполучить ваш дубликат. Тем не менее его заполучили. Может... индивидуум, которого мы видели, являет собой последнюю из таких попыток. - А как они поступали с неудачными? - в ужасе воскликнул Майлз. Перед его мысленным взором предстала шеренга клонов, похожих на иллюстрацию эволюционного процесса, только в обратном порядке: прямоходящий айвеноподобный кроманьонец, регрессирующий через потерянные звенья до обезьяноподобного Майлза. - Полагаю, их устранили. Голос Галени был мягким и высоким: он не столько отрицал, сколько бросал вызов ужасу. Майлза затошнило: - Какая жестокость! - О да, - все так же мягко согласился Галени. Но Майлз пытался рассуждать, несмотря ни на что. - Значит, он... клон... - "мой брат-близнец", - Майлз заставил себя додумать эту мысль до конца. - Но тогда он должен быть много моложе меня. - На несколько лет, - согласился Галени. - По моим подсчетам, на шесть. - Почему на шесть? - Арифметика. Вам было около шести, когда закончилось комаррское восстание. Примерно тогда эта группа должна была переключить свое внимание на какой-то другой, менее вызывающий план мести Барраяру. Раньше эта идея не могла интересовать их. А если бы они занялись ею позже, клон был бы сейчас слишком молод, чтобы заменить вас. Слишком молод, чтобы успешно сыграть свою роль. Сдается мне, он должен не только выглядеть, но и действовать как вы. - Но зачем вообще нужен клон? И почему именно мой? - Полагаю, он должен стать детонатором крупной провокации, которая совпадет с восстанием на Комарре. - Барраяр никогда не отдаст Комарры. Никогда. Вы - наша дверь в мир. - Я знаю, - устало сказал Галени. - Но кое-кто готов скорее утопить наши города в крови, чем учиться у истории. Или вообще чему-то учиться. И Галени невольно поднял глаза на осветительную панель. Майлз сглотнул, собрал остатки воли и проговорил в пустоту: - Когда вы узнали, что ваш отец не подорвался на той мине? Взгляд Галени метнулся к нему, тело окаменело, но тут же обмякло. И он сказал: - Пять дней назад. - Спустя некоторое время добавил: - А как узнали вы? - Мы вскрыли ваше личное дело. Он ваш единственный близкий родственник, чья смерть не подтверждена документально. - Мы считали, что он погиб. - Голос Галени звучал безжизненно и ровно, глаза были неживыми - Мой брат определенно погиб. Барраярская служба безопасности явилась и заставила мать и меня опознать то, что осталось. А осталось немного. Было так легко поверить, что от отца не осталось и такой малости: по сообщениям, он находился гораздо ближе к эпицентру взрыва. Галени превращался в мертвеца прямо на глазах. И Майлз понял, что должен предотвратить эту смерть. Бессмысленнейшая с точки зрения империи гибель офицера. Вроде убийства. Или аборта. - Мой отец все твердил о свободе Комарры... - тихо продолжал Галени (кому он это рассказывал: Майлзу, осветительной панели или себе самому?) - ...и жертвах, на которые все мы должны идти ради свободы. Особенно о жертвах: либо жертвовать жизнью, либо все бесполезно. Но отца нисколько не волновала свобода тех, кто жил на Комарре. Я стал свободен только в тот день, когда восстание на Комарре угасло. В тот день, когда не стало отца. Я стал свободен смотреть на вещи по-своему, делать собственные выводы, выбирать свою жизнь... Или так я думал. Жизнь, - интонации Галени были до жути саркастическими, - полна сюрпризов. И он одарил осветительную панель мертвой улыбкой. Майлз зажмурил глаза, стараясь мыслить связно, что было нелегко: Галени сидел в двух метрах от него, буквально исходя горечью. У Майлза возникло неприятное ощущение, что его формальный начальник махнул рукой на все, кроме собственной схватки с призраками прошлого. Или не призраками. Так что действовать придется самому. Действовать - но как? Майлз встал и начал пошатываясь расхаживать по камере. Галени молча наблюдал за ним. Выход только один. Майлз поскреб стены ногтями. Никакого результата. Швы у пола и потолка (несмотря на страшное головокружение, он забрался на скамейку и протянул руку вверх) были крепкими. Майлз прошел в санузел, облегчился, вымыл руки и лицо, прополоскал рот, чтобы избавиться от неприятного вкуса (в умывальнике оказалась только холодная вода), попил из ладоней. Стакана нет, нет даже пластмассовой кружки. Вода тошнотворно заплескалась в желудке, руки задергались: последствия парализации. А что, если заткнуть слив рубашкой и пустить воду? Похоже, это единственная акция протеста, которая тут возможна. Майлз вернулся к своей скамье, вытирая руки о брючины, и поскорее плюхнулся на нее, чтобы не рухнуть на пол. - Вас хоть кормят? - поинтересовался он. - Два или три раза в день, - ответил Галени. - Тем, что готовят наверху. Похоже, в этом доме живет несколько человек. - Видимо, это единственный момент, когда можно попытаться бежать. - Был единственный, - вяло откликнулся Галени. Был. Стало быть, теперь, после попытки Галени, их охрана будет усилена. Кроме того, Майлз не осмелился бы повторить ее вслед за Галени - побои, перенесенные тем, сделали бы Майлза инвалидом. Галени уставился на запертую дверь. - Все-таки небольшое развлечение. Когда дверь открывается, никогда не знаешь, обед это или смерть. Неужели Галени свыкся с мыслью о смерти? Похоже, что так. Камикадзе чертов! Майлзу прекрасно знакомо такое настроение. Можно даже полюбить кладбищенский настрой; но это злейший враг воли к жизни. Да нет, просто враг, и точка. Но решимость Майлза не помогла ему найти выход, хотя он все прокручивал и прокручивал в уме разные варианты. Конечно же, Айвен сразу распознает самозванца. Хотя он может отнести любую ошибку клона на то, что Майлз сегодня не в форме. Такие случаи бывали. А если комаррцы четыре дня выкачивали из Галени сведения о посольских процедурах, вполне вероятно, что клон сможет безошибочно выполнять повседневные обязанности Майлза. В конце концов, если это существо действительно клон, оно должно быть не менее сообразительным, чем сам Майлз. Или не менее глупым... Майлз ухватился за эту спасительную мысль. Если он в своем отчаянном беге по жизни делает ошибку за ошибкой, его клон делает их не меньше. Вопрос только в том, сможет ли кто-то отличить ошибки одного от ошибок другого. А как насчет дендарийцев? Дендарийцы попали в руки... кого? Каковы планы комаррцев? Что они знают о дендарийцах? И каким образом клон может стать дублем и лорда Форкосигана, и адмирала Нейсмита, когда самому Майлзу с таким трудом дается проход из образа в образ? А Элли... Если Элли не заметила разницы между ними в заброшенном доме, сможет ли она увидеть ее в постели? Осмелится ли этот грязный человечишка коснуться Куин? Но разве можно представить себе человеческое существо, к какому бы из трех полов оно ни принадлежало, которое отказалось бы порезвиться в постели со столь блестящей и прекрасной женщиной... У Майлза все внутри заледенело, когда он представил себе в деталях, как клон "занимается этим с его Куин" (причем "это" было такое, чего сам Майлз даже не успел попробовать). Он заметил, что мертвой хваткой впился в край скамьи, так что побелели фаланги. Майлз медленно разжал пальцы. Нет, клон должен избегать контакта с теми, кто хорошо знает Майлза, с кем легче всего нарваться на скандал. Если, конечно, он не нахальное дерьмецо, вроде того, что Майлз каждый день видит в зеркале, когда бреется. Майлз и Элли только-только стали близки: заметит она разницу или нет? Если она... Стиснув зубы, Майлз заставил себя вернуться к более важным вещам - стратегическому плану происходящего, например. Клон создан явно не затем, чтобы свести Майлза с ума, - это неизбежно само по себе. Клон выкован как оружие, направленное против Барраяра. Через премьер-министра страны графа Эйрела Форкосигана - против Барраяра, словно они нераздельны, Форкосиган и Барраяр. Майлз тут же представил себе с полдюжины способов использования клона против отца, начиная с относительно мягких и кончая ужасающе жестокими. Он взглянул на Галени, застывшего на скамейке в ожидании минуты, когда его собственный отец покончит с ним. Или, может быть, специально принявшего позу жертвы, чтобы вынудить отца сделать это, доказав... что? И Майлз молча исключил мягкий сценарий из списка возможных. В конце концов усталость взяла свое, и он заснул на жесткой скамье. Спал он скверно, несколько раз выныривая из неприятного сна для того, чтобы столкнуться с неприглядной реальностью: холодная, жесткая скамья, затекшее тело, Галени, ворочающийся на противоположной скамейке и поблескивающий глазами - проснулся или дремлет? И Майлз из самозащиты проваливался обратно в мир сновидений. Чувство времени окончательно покинуло его. Когда он в конце концов сел, одеревеневшее тело и водяные часы мочевого пузыря свидетельствовали, что проспал он немало. После того, как он сходил в туалет, ополоснул заросшее щетиной лицо и выпил воды, мысли снова нахлынули на него, и сон пропал начисто. Майлз жалел, что с ним нет чудного кошачьего одеяла. Щелкнул дверной замок. Галени мгновенна вышел из своего якобы дремотного состояния и сел: ноги вниз, лицо абсолютно непроницаемое. Оказалось, им принесли обед. Или скорее завтрак: теплая яичница, сладкая булочка с изюмом, благословенный кофе в бумажном стаканчике, ложки. Еду доставил один из невыразительных молодых людей, виденных Майлзом накануне. Второй застыл в дверях с парализатором наготове. Не спуская глаз с Галени, человек поставил тарелки на край скамьи и попятился к двери. Майлз недоверчиво осмотрел еду. Но Галени спокойно взял свою порцию и начал есть. Уверен, что продукты не отравлены и не обработаны какими-нибудь психотропными средствами или ему просто уже на все наплевать? Майлз пожал плечами и принялся за яичницу. Проглотив последние капли драгоценного кофе, он обратился к Галени: - Но у вас есть хоть какое-то предположение, в чем смысл всего этого маскарада? Они наверняка затратили уйму времени и средств, чтобы создать... мое второе "я". Тут банальным заговором не пахнет. Галени, который стол чуть менее бледным благодаря завтраку, повертел в руках пустой стаканчик: - Я знаю только то, что они мне сказали. А правда это или нет - я не знаю. - Ясно, продолжайте. - Группа моего отца - это радикальное ответвление от основного комаррского подполья. Два этих течения не общаются друг с другом уже много лет. Еще и поэтому мы, то есть барраярская безопасность, - на губах Галени появилась чуть заметная ироническая улыбка, - прозевали их. Так вот, основная группа в последнее десятилетие начала терять силу. Дети эмигрантов, не помнящие Комарру, вырастали гражданами других планет. А те, что постарше... старели, как водится. Вымирали. Поскольку дома дела шли неплохо, новых сторонников у них не появлялось. Их платформа стала сокращаться, опасно сокращаться. - И радикалам не терпится сделать какой-то отчаянный ход. Пока у них еще остается шанс, - догадался Майлз. - Да. Они в критическом положении. - Галени медленно смял в кулаке стаканчик из-под кофе. - Вынуждены рисковать. - Но такой риск... Вам не кажется это безумием - поставить на шестнадцати- или восемнадцатилетнего паренька? Как им удалось найти медицинские ресурсы? Ваш отец что, был врачом? Галени фыркнул: - Вовсе нет. Похоже, медицинская сторона задачи оказалась нетрудной, после того как им удалось получить с Барраяра украденный образец тканей. Хотя как они сумели это сделать... - Ну, с этим просто. Первые шесть лет жизни я провел в руках врачей: меня щупали, резали, кололи, сканировали и разбирали на части. В лабораториях можно было выбрать образец из целых килограммов всевозможных анализов: настоящее блюдо из тканей. Это-то как раз легко. Но само клонирование... - Было поручено специалистам. Некоей сомнительной медлаборатории на Архипелаге Джексона. Насколько я понял, за деньги там готовы на все. Майлз глупо разинул рот. - О! - Вы знаете об Архипелаге Джексона? - Я... знаком с их деятельностью, только в другом контексте. Будь я проклят, если не знаю лабораторию, которая этим занималась! Они специалисты по клонированию. Помимо всего прочего, они выполняют нелегальные операции по пересадке мозга; нелегальные повсюду, кроме Архипелага Джексона. Там выращивают молодой клон и переносят в него старый мозг - старый и богатый мозг, - и... э-э... они выполняли некую генинженерную работу, о которой я не имею права рассказывать. И все это время у них в чулане сидела моя копия! Сукины дети! Они еще убедятся в моем существовании! - Майлз был вне себя от возмущения. Жаль, что личную месть Архипелагу Джексона придется отложить до лучших времен. - Так. Первые пятнадцать лет комаррское подполье никак не участвовало в операции, только деньгами. Неудивительно, что нам не удалось отследить ее. - Да, - кивнул Галени. - Но пару лет назад они решили воспользоваться наконец этим козырем. Они получили выращенный клон - в то время это был подросточек - и начали натаскивать его на вас. - Зачем? - Похоже, они намерены получить империю. - Что?! - завопил Майлз. - Нет! Только не это. - Этот... индивид... стоял вот тут, - Галени ткнул пальцем в сторону двери, - два дня назад. Он заявил мне, что передо мной будущий император Барраяра. - Но им придется убить и императора Грегора, и моего отца, чтобы... - в полном отчаянии начал Майлз. - По-моему, - сухо отозвался Галени, - они готовы к этому. - Он снова улегся на скамейку. Сверкнул глазами, заложил руки за голову и промурлыкал: - Но сначала им понадобится мой труп. - Оба наших трупа. Они не посмеют оставить нас в живых, - пробормотал Майлз в ответ. - Кажется, я вчера об этом упоминал. - И все же, если у них что-то не заладится, - Майлз бросил быстрый взгляд в сторону осветительной панели, - они будут нуждаться в заложниках. Он выговорил эти слова громко и четко, подчеркнув множественное число в слове "заложники". Хотя с точки зрения Барраяра только один из них имеет ценность. Галени не дурак: он тоже знает, кто будет козлом отпущения. Проклятие, проклятие, проклятие! Майлз сам угодил в эту западню, зная, что это западня, и надеясь получить сведения именно такого рода, какие получил. Он в бессильном отчаянии начал растирать себе затылок: если б можно было сотворить чудо и обратить ударную силу дендарийцев на это гнездо заговорщиков... Прямо сейчас... Щелкнул замок. Для ленча рановато. Майлз резко обернулся, на какую-то безумную долю секунды понадеявшись, что увидит Элли, возглавляющую отряд наемников. Нет. Опять те два громилы - а в дверях третий с парализатором. Один из них махнул рукой Майлзу: - Ты! А ну иди сюда. - Куда? - намеренно грубо спросил Майлз. Неужели это конец: отведут в подземные гаражи и там пристрелят или свернут шею? Добровольно идти на собственную казнь - это не для него. Видимо, что-то в этом духе промелькнуло и в голове Галени, потому что, когда парочка бесцеремонно схватила Майлза, Галени кинулся на них. Тот, что держал парализатор, отключил его на полпути. Галени дернулся, оскалив зубы, и замер. Оцепенев, Майлз позволил вытащить себя за дверь. Если смерть близка, он хочет по крайней мере встретить ее в сознании и успеть плюнуть ей в лицо, когда она подойдет к нему вплотную. 9 Когда Майлз понял, что лифт идет не вниз, а наверх, ему ненадолго полегчало. Значит, это случится не в подземном гараже. Вот Галени скорее всего прикончат там, чтобы не перетаскивать труп, но Майлз в этом смысле не представляет собой проблемы. Комната, в которую его втолкнули те двое, оказалась кабинетом, на удивление светлым, несмотря на непрозрачные оконные стекла. На подвесной полке располагались дискеты с базами данных, в углу стоял обычный комм-пульт. Сейчас на его экране светилось изображение камеры. Галени все еще лежал, парализованный, на полу. Старший из тех, кто участвовал в похищении Майлза, сидел у затемненного окна на банкетке с мягким сиденьем и рассматривал инъектор, только что извлеченный из упаковки. Так. Значит, намечается не казнь, а просто допрос. Или по крайней мере допрос перед казнью. Если, конечно, этот тип не намерен попросту отравить его. Майлз оторвал взгляд от сверкающего инъектора. Мужчина пошевелился, повернул голову и изучающе поглядел на него прищуренными синими глазами, потом скосил глаза на экран комма. Благодаря какому-то случайному совпадению позы, Майлз вдруг понял, с кем имеет дело, хотя явного сходства с капитаном Галени не наблюдалось, если не считать необычной бледности. На вид человеку с инъектором было около шестидесяти. Коротко остриженные седеющие волосы, морщинистое лицо, грузное тело, явно не принадлежавшее спортсмену или человеку, поддерживающему форму. На нем была земная одежда, отстающая примерно на одно поколение от исторических мод, которые демонстрировала нынешняя молодежь и которые Майлз вместе с Элли имел удовольствие наблюдать в пассаже. Человека можно было принять за бизнесмена или преподавателя - за кого угодно, только не за террориста. Если не учитывать его убийственной напряженности. Именно в этом - судорожно сжатых руках, раздутых ноздрях и жесткой линии рта - Сер Гален и Дув Галени - члены одной семьи, отец и сын. Гален встал и обошел вокруг Майлза. У него был брезгливый вид человека, рассматривающего не слишком удачную скульптуру. Майлз стоял неподвижно, чувствуя себя совсем коротышкой без сапог. Наконец-то он оказался в самом центре своих напастей, обнаружил их тайный источник. И центром этим был человек, обходивший его кругом и разглядывавший с ненасытной ненавистью. Или, может быть, оба они, отец и сын, были двойным центром, сведенные вместе и наложенные друг на друга, как двойной фокус эллипса, чтобы получился наконец некий дьявольски идеальный круг. Майлз казался себе до жути маленьким и хрупким. С Галена станется переломать ему все кости - с тем же отсутствующим видом, с каким Элли Куин грызет ногти. Просто, чтобы снять напряжение. "Видит ли он меня вообще? Или он видит только предмет, символ, обозначающий врага? Не покончит ли он со мной, как с какой-то аллегорией?" - Так, - заговорил Сер Гален. - Наконец-то передо мной оригинал. Не слишком внушительный вид для того, кто украл у меня преданность сына. И что он в тебе нашел? Но вообще-то ты неплохо представляешь Барраяр. Чудовищный сын чудовища-отца: моральный генотип Эйрела Форкосигана, выставленный во плоти на всеобщее обозрение. Может, есть все-таки в мире справедливость. - Очень поэтично, - с трудом выдавил Майлз. - Но поскольку вы меня клонировали, вы должны знать, что биологически это неверно. Галени угрюмо улыбнулся. - Не стану настаивать. - Он завершил очередной круг и остановился напротив Майлза. - Наверное, ты не виноват в том, что появился на свет. Но почему ты так и не восстал против этого чудовища - твоего отца? Он сделал из тебя то, что ты есть... - Широкий взмах руки Галена словно стер с лица земли нелепую, искореженную, подростковую фигуру, стоящую перед ним. - Какой властью обладает этот диктатор, если может гипнотизировать не только собственного сына, но и чужих сыновей? - Лежащая ничком фигура на комм-экране снова притянула к себе взгляд Галена. - Почему ты идешь за ним? Почему за ним идет Дэвид? Что за извращенное удовольствие получает мой сын, вползая в мундир барраярского громилы и шагая следом за Форкосиганом? Гален очень неубедительно изображал насмешку: в его голосе была неподдельная боль. Вспыхнув, Майлз отрезал: - Но мой отец никогда не бросал меня в беде! Голова Галена дернулась, последний намек на веселье исчез. Он резко отвернулся и двинулся к банкетке за инъектором. А Майлз мысленно проклял свой длинный язык. Если бы не его мальчишество и тщеславное желание оставить за собой последнее слово, этот человек продолжал бы говорить, и он узнал бы что-то полезное. А теперь говорить будет он, а узнавать - Гален. Двое охранников взяли его за локти. Тот, что стоял слева, поднял рукав. Ну вот, начинается. Гален прижал инъектор к вене на локтевом сгибе Майлза, и тот услышал шипение, а потом ощутил легкое жжение. - Что это? - успел спросить Майлз. Он успел заметить, каким детски слабым и неуверенным стал его голос. - Суперпентотал, разумеется, - деловито бросил Галени. Майлз не удивился, хотя внутренне весь сжался, зная, что его ждет. Он изучал фармакологию суперпентотала, его применение и действие в курсе безопасности в Имперской военной академии Барраяра. Средство использовали для допроса не только в имперской службе, но и по всей галактике, поскольку это был почти идеальный препарат - безвредный для допрашиваемого даже при повторных дозах и обладающий сокрушающей эффективностью. Правда, он не представлял опасности вообще, а в частности... Существовало мизерное количество несчастных, у которых была на него естественная или искусственно созданная аллергическая реакция. Майлза никогда не считали нужным подвергнуть операции по созданию искусственной аллергии: он представлял собой гораздо большую ценность, чем любая секретная информация. Другие агенты-шпионы были не столь удачливы. Анафилактический шок - это еще менее красивая смерть, чем дезинтеграционная камера, к которой обычно приговаривают шпионов. Майлз в отчаянии ждал, когда превратится в маразматика. Адмиралу Нейсмиту приходилось присутствовать при многочисленных допросах с применением суперпентотала. Это средство вызывало мощный прилив добродушия и болтливости и уносило всю способность логически мыслить. Наблюдать такое было забавно - человек вел себя как кошка, хлебнувшая валерьянки. Еще несколько секунд - и он сам превратится в такую вот кошку. Отвратительно думать, что капитан Галени был так же постыдно обработан. Да еще четыре раза кряду, судя по его словам. Неудивительно, что он такой дерганый. Майлз почувствовал, как у него колотится сердце, словно от слишком больной дозы кофеина. Его зрение обострилось до почти болезненной четкости. Контуры предметов начали светиться, а сами предметы почти физически стали давить на него. Гален, отступивший к пульсирующему окну, превратился в обнаженную электросхему, включенную в цепь и полную смертельного напряжения. О нет, на добродушие это не походило. Видимо, наступает естественная кома. Майлз сделал последний вдох. Вот удивятся допрашивающие... Но, к великому изумлению Майлза, он продолжал тяжело дышать. Значит, это не анафилактический шок. Просто еще одна чертова индивидуальная реакция. Он только надеялся, что это не вызовет тех кошмарных галлюцинаций, которые случились после чертова успокоительного, которое ему дал когда-то неопытный доктор. Вдруг Майлзу захотелось кричать. Его зрачки резко дергались в ответ на малейший жест Галена. Охранник пододвинул Майлзу стул и помог усесться. Майлз благодарно упал на сиденье, сотрясаясь от безудержной дрожи. Ему казалось, что сознание разрывается на части, как ветхая ткань, а потом куски складываются обратно, словно на экране кто-то крутит запись фейерверка сначала в одну, потом в другую сторону. Гален хмуро смотрел но него. - Опиши процедуры системы безопасности для входа и выхода из барраярского посольства! Наверняка они уже выжали эту информацию из капитана Галени - значит, просто проверяют действие суперпентотала. - ...действие суперпентотала, - Майлз услышал, как повторяет вслух свои мысли. О дьявол! Он надеялся, что его индивидуальная реакция включает в себя способность не вываливать свои мысли наружу. - ...Что за отвратительная картина... Качая головой, Майлз уставился на пол у своих ног, словно ожидая увидеть там месиво из кровавых кусочков своего мозга. Сер Гален шагнул вперед и рывком приподнял ему голову, прошипев сквозь зубы: - Опиши процедуры системы безопасности для входа и выхода в барраярское посольство! - Этим занимается сержант Барт, - импульсивно начал Майлз. - Несносный болван? Никакого вкуса к жизни, и к тому же честолюбец. Не в силах остановиться, он выдал не только шифры, пароли, места установки сканеров, но и расписание дежурств, свое личное мнение обо всех служащих, впридачу едко раскритиковав недостатки системы безопасности. Одна мысль влекла за собой следующую взрывной цепочкой, наподобие цепочки шутих. И Майлз говорил как заведенный, весело и бессвязно. Он не только не мог остановиться сам - Гален тоже был бессилен остановить его. Обычно допрашиваемые под суперпентоталом, увлекаемые ассоциациями, отклоняются от предмета, и только постоянные подсказки следователя возвращают их к теме. Майлз обнаружил, что проходит через то же самое, только со страшной, небывалой скоростью Обычных допрашиваемых можно остановить словом, но Майлз замолкал только тогда, когда Гален отвешивал ему несколько тяжелых пощечин. Тогда Майлз сидел некоторое время молча и тяжело дышал. Пытка не входила в программу допроса под суперпентоталом, потому что счастливо одурманенные жертвы попросту не чувствовали боли. С Майлзом было иначе - боль то приливала, то уходила; то он испытывал сонливость, то мука обжигала его, как электрический разряд. К собственному ужасу, он вдруг расплакался. Потом так же неожиданно перестал, глупо икая. Галени стоял как зачарованный и рассматривал Майлза с явным отвращением. - Что-то не так, - пробормотал один из охранников. - Он что, нейтрализует действие суперпентотала благодаря какой-то новой обработке? - Да нет, какая там нейтрализация, - возразил Гален и взглянул на часы. - Он не скрывает информацию. Только дает больше, чем надо. В тысячу раз больше. Комм настоятельно засигналил. - Я подойду, - предложил Майлз. - Наверное, это меня. Майлз вскочил со стула, но колени у него подогнулись и он повалился лицом в ковер. Жесткий ворс уколол щеку. Двое охранников тут же подняли его и снова усадили на стул. Комната медленно плыла кругами, то в одну, то в другую сторону. На вызов ответил Гален. - Докладываю. - Из комма раздался собственный решительный голос Майлза в его барраярском воплощении. Лицо клона показалось Майлзу не таким уж знакомым, как то, которое он каждый день видел в зеркале. - У него пробор не на ту сторону, - заметил Майлз, ни к кому не обращаясь. - Ах, нет... Все равно никто его не слушал. Майлз начал размышлять об углах падения и отражения, и его мысли со скоростью света отскакивали от зеркальных стен его пустого черепа. - Ну как? - Гален тревожно подался к пульту. - Я чуть не провалился в первые пять минут. Тот здоровый сержант-водитель в дендарийской форме оказался чертовым кузеном. - Голос клона звучал тихо и напряженно. - К счастью, мне удалось превратить недоразумение в шутку. Но они поселили меня с этим подонком. А он храпит. - Вот уж точно, - подхватил Майлз как ни в чем не бывало. - А чтобы развлечься по-настоящему, подождите, пока он начнет во сне заниматься любовью. Черт, хотел бы я, чтобы мне снились такие сны. У меня бывают только кошмары: например, я играю в поло против команды мертвых цетагандийцев, а мячом служит голова лейтенанта Меки. Она кричит каждый раз, как я ударом гон