ю ее к воротам. А потом я падаю и попадаю под копыта... Никто не обращал на него внимания, и бормотание Майлза стыдливо заглохло. - Тебе придется иметь дело со множеством люден, которые его знали, прежде чем все будет кончено, - резко ответил Гален изображению дубль-Майлза. - Но если тебе удастся обмануть Форпатрила, ты сможешь продержаться где угодно... - Можно обманывать всех некоторое время или некоторых все время, - прочирикал Майлз, - но Айвена можно обманывать всегда, везде и повсюду. Он ни на что не обращает внимания. Гален бросил на него раздраженный взгляд. - Посольство - идеальный испытательный микрокосм, - продолжил он, обращаясь к комм-пульту, - перед твоим выходом на большую арену Барраяра. Присутствие Форпатрила дает тебе великолепную возможность практиковаться. Если он тебя раскусит, что ж, мы найдем способ убрать его. - Угу. - Похоже, клона это мало успокоило. - Пока мы не начали, мне казалось, ты набил мне голову всем, что только можно знать о Майлзе Форкосигане. А потом, причем в последнюю минуту, ты выяснишь, что все это время он вел двойную жизнь... Что еще ты пропустил? - Майлз, мы уже все это обговорили... Майлз с изумлением понял, что Гален называет клона его именем. Неужели он настолько слился со своим персонажем, что собственное имя отбросил за ненадобностью? Странно... - Ты всегда знал, что будут существовать пробелы и тебе придется импровизировать на ходу. Но лучшей возможности, чем его случайный визит на Землю, у нас не будет. Бессмысленно ждать еще полгода, а потом пытаться устроить подмену на Барраяре. Нет. Сейчас или никогда. - Гален сделал глубокий вдох, успокаиваясь. - Так. Ночь ты провел нормально. Клон фыркнул: - Угу, если не считать того, что меня чуть не задушила проклятая черная шуба. - Что? А, живой мех. Разве он не подарил его своей бабе? - Оказывается, нет. Я чуть не обделался, прежде чем до меня дошло, что это такое. Разбудил даже кузена. - Он что-нибудь заподозрил? - стремительно бросил лже-Майлзу Гален. - Я сказал ему, что увидел страшный сон. Похоже, с Форкосиганом такое частенько случается. Майлз рассудительно кивнул: - И я вам говорил то же самое. Оторванные головы... сломанные кости... изуродованные родственники... необычные изменения важных частей моего тела... Похоже, суперпентотал оказывал странное воздействие на его память: именно это, вероятно, и делает его таким эффективным допросным средством. Недавние сны вспоминались Майлзу сейчас гораздо отчетливее, чем сразу после пробуждения. Хотя это было великим утешением - что они имели свойство забываться. - Форпатрил говорил что-нибудь об этом утром? - спросил Гален. - Нет. Я с ним почти не разговариваю. - Это на меня непохоже, - услужливо вставил Майлз. - Делаю вид, что у меня небольшой приступ депрессии, которые описаны в докладе о его психоукладе... А это кто? - клон вытянул шею, пытаясь разглядеть Майлза. - Сам Форкосиган. Мы ввели ему суперпентотал. - А, хорошо. А то меня все утро домогаются по шифрованному комм-каналу его наемники - ждут указаний. - Мы договорились, что ты будешь избегать их. - Прекрасно, только скажи им об этом сам. - Когда ты сможешь получить приказ о возвращении из посольства на Барраяр? - В любом случае не так скоро, чтобы удалось избегать контактов с дендарийцами. Я заговорил об отъезде с послом, но оказалось, Форкосиган возглавляет поиски капитана Галени. Посол очень удивился, что это мне вздумалось уехать в такой момент, и я пошел на попятную. Капитан Галени еще не передумал относительно сотрудничества снами? Если нет, тебе самому придется устроить мне приказ о возвращении, подсунув его курьеру. Гален замялся: - Я посмотрю, что тут можно предпринять. И ты не теряй времени даром - пытайся все устроить сам. "Разве Гален не знает, что нам известно о предательстве курьера?" - подумал Майлз с почти нормальной четкостью. Ему удалось удержаться и только чуть слышно пробормотать эту мысль. - Ладно. Ты обещал, что оставишь Форкосигана в живых, пока я не улечу. Без него мне не ответить на кой-какие вопросы. И вот первый, кстати. Кто такая лейтенант Боун и что она должна делать с избытком от "Триумфа"? Она не сказала, избыток чего. Охранник ткнул Майлза в бок: - Отвечай! Майлз постарался мыслить и говорить четко: - Боун - бухгалтер флота. Надо думать, она должна поместить остаток на инвестиционный счет и, как обычно, поиграть с ним. Остаток - это избыток денег, - Майлз чувствовал необходимость в этом разъяснении. И вдруг он горько рассмеялся: - Но им хватит его ненадолго, уверен. - Этого достаточно? - спросил Гален, обращаясь к лже-Майлзу. - Пока что - да. Я сказал Боун, что она опытный офицер и должна сама проявлять инициативу, но мне интересно, что именно я приказал ей сделать. Ладно, с этим все. Теперь следующий вопрос. Кто такая Розали Крю и почему она подала в суд на адмирала Нейсмита о возмещении убытков в размере полумиллиона федеральных кредиток? - Кто? - разинул рот Майлз, искренне изумившись. Охранник снова ткнул его. - Что? Майлз пытался в своем одурманенном уме перевести кредитки в барраярские марки с большей точностью, нежели просто "жуткое количество деньжищ!". На мгновение ассоциации, связанные с именем Розали Крю, оказались заблокированы, но потом исправно ожили. - Боги, да это же бедная служащая из винного магазина! Я спас ее от верной гибели в огне. Почему она подала на меня в суд? Почему не подать на Данио, ведь это он спалил магазин... Ну конечно, у него нет денег... - Но мне-то что с этим делать? - спросил клон. - Ты хотел быть мной, - огрызнулся Майлз, - вот и соображай. - Но мысли все равно заработали. - Подай на нее ответный иск за ущерб здоровью. По-моему, я надорвал себе спину, когда взваливал ее на закорки. До сих пор ломит... Тут вмешался Гален: - Игнорируй это дело, - приказал он. - Ты выберешься отсюда раньше, чем оно получит ход. - Ладно, - с сомнением отозвался Майлз-клон. - И оставишь дендарийцев расхлебывать кашу? - возмутился Майлз. Он зажмурился, пытаясь соображать, вопреки ужасному головокружению. - Хотя, что тебе дендарийцы. Но если ты не полный идиот, тебе должно быть до них дело! Они рискуют жизнью ради тебя... меня... А ты готов предать их, даже не поинтересовавшись, кто они, что они такое... - Вот именно, - вздохнул клон. - Кстати, кто или что такое эта командор Куин? Ты выяснил или нет? Может, это его баба? - Мы просто добрые друзья, - фальшиво пропел Майлз и не менее фальшиво рассмеялся. Он кинулся к пульту (охранники бросились навстречу, но опоздали) и, перебираясь через стол, зарычал в экран: - Не прикасайся к ней, ты, дерьмецо! Она моя, слышишь? Моя, только моя. Куин, Куин, прекрасная Куин, вечерняя звездочка, милая Куин! - распевал он во все горло, пока охранники оттаскивали его обратно. И только удары кулаков заставили Майлза замолчать. - Я думал, он у тебя на суперпентотале, - удивился клон. - Да. Так оно и есть. - Непохоже! - Мне тоже все это не нравится. У него вроде бы не должно быть искусственной реакции... А если мы с ним промахнулись, на кой нам черт сохранять ему жизнь в качестве банка данных? Чего стоит такой банк? - Великолепная мысль! - нахмурился клон. Он оглянулся через плечо. - Мне пора. Выйду на связь вечером. Если буду жив. И он исчез в сопровождении раздраженного гудка. Гален снова вернулся к Майлзу со списком вопросов: о барраярской штаб-квартире, об императоре Грегоре, о том, чем обычно занимается Майлз в столице Барраяра - Форбарр-Султане... И бесконечные вопросы о дендарийских наемниках. Содрогаясь, Майлз отвечал, отвечал и отвечал, не в силах управиться со стремительным потоком собственной речи. Но где-то на середине допроса он вдруг припомнил некую стихотворную строчку и закончил тем, что прочитал весь сонет целиком. Пощечины Галена не могли его сбить: цепочка ассоциаций оказалась настолько сильной, что разорвать ее было невозможно. После этого Майлз уже с большим или меньшим успехом мог игнорировать допрос. Лучше всего воспроизводились произведения с четким ритмом и размером: плохие эпические поэмы, непристойные застольные песни дендарийцев - словом, все, что вспыхивало в мозгу от случайного слова или фразы допрашивающих. Память его оказалась феноменальной. Лицо Галена мрачнело. - С такой скоростью допроса мы просидим с ним вечность. Не знаю, как быть... - высказался наконец один из охранников. Кровоточащие губы Майлза раздвинулись в маниакальной улыбке. - Быть иль не быть? Вот в чем вопрос, - прочирикал он. - Что благородней духом - покоряться пращам и стрелам яростной судьбы... Он знал эту древнюю пьесу с детства и сейчас живой, ритмичный стих неумолимо вел его за собой. Похоже, Гален заставит его замолчать, только избив до потери сознания. Майлз еще не дошел до конца акта, как двое рассвирепевших охранников поволокли его вниз и швырнули в камеру. Но там скорострельные нейроны продолжали бросать его от стены к стене: Майлз расхаживал и декламировал, усаживался, вскакивал со скамейки. За женщин он читал высоким фальцетом, почти что пел. Добравшись до последней строки, он упал на пол и лежал, жадно ловя ртом воздух. Капитан Галени, который забился на край скамьи и последний час сидел, зажав ладонями уши, рискнул поднять голову. - Вы закончили? - мягко спросил он. Майлз перекатился на спину и тупо уставился на осветительную панель. - Гип гип ура грамотности... Меня тошнит. - Неудивительно. - Галени и сам казался совсем больным. Он еще не пришел в себя после парализатора. - Что это было? - Вы о чем - о пьесе или химсредстве? - Пьесу я узнал, спасибо. Что за средство? - Суперпентотал. - Вы шутите. - Какие шутки! У меня часто бывает странная реакция на лекарства. Есть целый класс успокоительных, к которым мне нельзя прикасаться. Видимо, суперпентотал из этой компании. - Вот так везение! "...На кой нам черт сохранять ему жизнь в качестве банка данных..." - Не думаю, - сухо заметил Майлз. Он с трудом поднялся на ноги и бросился в туалет. Там его вывернуло наизнанку, и он потерял сознание. Майлз пришел в себя и сразу почувствовал, как немигающий свет над головой колет глаза. Он прикрыл лицо рукой, стараясь спрятаться от него. Кто-то (Галени?) положил его на скамью. Сам Галени спал напротив, тяжело дыша. На краю скамейки Майлза стояла тарелка с остывшим обедом. Видимо, была глубокая ночь. Майлз с отвращением взглянул на еду и убрал ее с глаз долой, под скамейку. Время ползло адски медленно - медленней не бывает. Он ворочался, метался, садился, снова ложился... Все тело болело, к горлу то и дело подступала тошнота. Даже сон не шел. На следующее утро, после завтрака, охранники взяли не Майлза, а Галени. Во взгляде уходящего капитана отразилось суровое отвращение. Из коридора тут же донесся шум жестокой потасовки: Галени старался заставить применить против себя парализатор - зверский, но эффективный способ избежать допроса. Ему это не удалось. После марафонского промежутка времени тюремщики вернули его глупо хихикающим. Галени бессильно лежал на скамье еще около часа, время от времени идиотски смеясь, а потом провалился в забытье. Майлз мужественно преодолел соблазн воспользоваться остаточным действием суперпентотала и задать Галени свои собственные вопросы. Увы, после применения препарата допрашиваемые прекрасно помнили, что с ними происходило. Когда к Галени вернулось сознание, он казался полумертвым. Похмелье после суперпентотала - на редкость неприятное ощущение; в этом реакция Майлза не была индивидуальной. Он сочувственно поморщился, когда Галени совершил неизбежный визит в туалет. Вернувшись, Галени тяжело опустился но скамью. Его взгляд упал на тарелку с холодным обедом и Галени с сомнением ковырнул его пальцем. - Хотите? - спросил он Майлза. - Нет, спасибо. - Угу. Галени запрятал тарелку подальше и бессильно сгорбился на своей лавке. - Чего они от вас добивались? - поинтересовался Майлз. - На этот раз их интересовала моя личная жизнь. - Галени рассматривал свои носки, заскорузлые от грязи, но Майлзу показалось, что Галени не видит их. А что он видит? - Похоже, он почему-то не в состоянии поверить в мою искренность. Видимо, убедил себя, что ему стоит только объявиться, свистнуть - и я брошусь к нему, как бросался четырнадцатилетним подростком. Словно все мои прожитые годы ничего не значат. Словно я надел этот мундир шутки ради или от отчаяния, или от растерянности - только не вследствие добровольного и сознательного выбора. Не было нужды спрашивать, кто такой "он". Майлз только улыбнулся: - Неужели не из-за шикарных сапог? - Я просто "ослеплен сверкающей мишурой неонацизма", - флегматично сообщил ему Галени. - Вот как? Вообще-то у нас феодализм, а не фашизм, если, конечно, не считать попытки централизации, предпринятой покойным императором Эзаром Форбаррой. На "сверкающую мишуру неофеодализма" я бы согласился. - Мне знакомы принципы барраярского правления, благодарю вас, - любезно заметил доктор исторических наук Галени. - Если это можно назвать принципами, - пробормотал Майлз. - Все получилось в результате импровизации, знаете ли. - Да, знаю. А еще меня радует, что вы сведущи в истории, в отличие от большинства молодых офицеров, выпускников академии. - Так... - неопределенно протянул Майлз. - А если не из-за золотых эполет и начищенных сапог, из-за чего вы все-таки с нами? - О, ну конечно, - Галени закатил глаза к осветительной панели, - я "получаю садистское психосексуальное удовлетворение, реализуя себя, как громила и головорез". Это просто "способ самоутверждения". - Эй! - Майлз помахал ему рукой, не вставая с места. - Говорите со мной, а не с ним, ладно? Сейчас моя очередь, его уже прошла. - Угу. - Галени мрачно скрестил руки на груди. - В некотором смысле это правда. Я действительно хочу самоутвердиться. Или хотел. - Если уж на то пошло, для барраярского высшего командования это не секрет. - Как и для всех барраярцев, хотя люди, не принадлежащие к вашей культуре, этого не видят. Как, по их мнению, такому закоснелому кастовому обществу, как ваше, удалось пережить столетие невероятных стрессов - я имею в виду время после Периода Изоляции - и не взорваться? В некотором роде имперская служба взяла на себя функцию, сходную с ролью средневековой церкви здесь, на Земле, - функцию предохранительного клапана. С ее помощью любой талант может отмыть свое кастовое происхождение. Двадцать лет на имперской службе - и ты выходишь из нее почетным фором. Может, имена и не меняются со времен Дорки Форбарры, когда форы были замкнутой кастой твердолобых громил-всадников... Майлз с улыбкой отметил эту характеристику поколения своего деда. - ...но изменилось самое главное. Изменилось мироощущение. Все это время форам удавалось, пусть с великим трудом, сохранять некие основополагающие принципы - служения и самопожертвования. Человек может не сгибаться в три погибели, чтобы взять, но бежит туда, где он может дать, одарить... - Галени резко остановился и покраснел. - Моя докторская диссертация, знаете ли, называлась "Барраярская имперская служба: столетие перемен". - Я понимаю. - Я хотел служить Комарре. - Как ваш отец до вас, - договорил Майлз. Галени быстро взглянул напето, заподозрив сарказм, но нашел, как и надеялся Майлз, только сочувственную иронию. Галени понимающе кивнул. - Да. И нет. Никто из кадетов, поступивших на службу одновременно со мной не видел настоящей войны. А я видел. - Я подозревал, что вы знакомы с комаррским восстанием ближе, чем это значилось в докладах, - заметил Майлз. - Я помогал отцу, - продолжал Галени. - Несколько ночных вылазок, диверсии... Я был не по возрасту низкорослым. Есть места, куда может попасть только заигравшийся ребенок - взрослого схватят и пристукнут. Мне еще не было четырнадцати, а я уже помогал убивать... У меня нет иллюзий относительно того, как вели себя великолепные имперские войска во время комаррского восстания. Я видел, как люди вот в этих мундирах, - (он махнул рукой на свои зеленые брюки с лампасами), - творят зло. Страшное зло. В гневе, от страха, досады или отчаяния, а иногда просто от скуки. Но разве для мертвых, для обычных людей, попавших под перекрестный огонь, имело значение, сожгли ли их плазменным огнем оккупанты или разнесли гравиколлапсами добрые патриоты? Свобода? Что толку притворяться, что на Комарре до появления барраярцев была демократия. Мой отец кричал, что Барраяр уничтожил Комарру, но когда я смотрел вокруг - Комарра оставалась прежней Комаррой. - Нельзя обложить налогом пустыню, - пробормотал Майлз. - Я видел одну маленькую девочку... - Галени замолчал, закусил губу и почти выкрикнул: - Единственное, что имеет значение, - это отсутствие войны. Всякой. Я хочу... хотел... чтобы мои поступки приближали это время. Карьера на имперской службе, почетная отставка, пост в министерстве - затем вверх по гражданской лестнице, а потом... - Вице-король Комарры? - предположил Майлз. - Так высоко я не метил, - чуть смутился Галени. - Но наверняка - один из его советников. - Майлз почти воочию увидел, как меркнет ослепительная надежда, когда Галени оглядел камеру и губы его растянулись в презрительной усмешке. - Но мой отец зациклился на мщении. "Иностранное правление не только ведет к злоупотреблениям властью, но по сути своей порочно..." "Попытка вернуть ему прежний статус путем интеграции - это не компромисс, а коллаборационизм, капитуляция..." "За твои грехи комаррские революционеры расплатились своими жизнями..." И так далее и тому подобное. - Значит, он все еще пытается уговорить вас перейти на его сторону? - О да. Мне кажется, он будет убеждать меня, даже спуская курок. - Не то чтобы я просил... э-э... поступиться принципами или что-то в этом роде, но я пойму вас, если вы, скажем, попросите сохранить вам жизнь, - робко сказал Майлз. - "Отступивший выживает для следующего боя" и все такое прочее. Галени покачал головой: - Именно поэтому я не могу отступить. Не "не хочу", а "не могу". Отец так устроен, что не способен доверять. Если я переменю свои позиции, он тоже их переменит - и так же сильно захочет убить меня, как сейчас убеждает себя сохранить мне жизнь. Он уже пожертвовал моим братом. В определенном смысле смерть матери тоже связана с этой потерей - и другими потерями, на которые отец шел без колебаний ради своего Дела. - Галени добавил, внезапно смутившись: - Наверно, звучит все ужасно по-эдиповски. Но... это так романтично - выбирать самый трудный жребий. В этом весь отец. Майлз покачал головой: - Готов признать, что вы знаете его лучше меня. И тем не менее... Ну ладно, людей гипнотизирует трудный выбор. И они перестают искать альтернативу. Воля к безмыслию - великая сила... Это замечание заставило Галени удивленно поднять брови. - ...но альтернатива тем не менее существует. Всегда. Право же, важнее сохранять верность человечности, а не принципу. Галени улыбнулся: - Полагаю, я не должен удивляться, слыша такое от барраярца. От члена общества, которое традиционно связано цепью присяг, а не стройной законодательной системой... Это дает себя знать политика вашего отца? Майлз подумал немного: - Если честно - теология моей матери. Исходя из совершенно разных предпосылок, мать и отец пришли к странному на первый взгляд единству. Ее теория заключается в том, что принципы приходят и уходят, а человеческая душа бессмертна. Стало быть, человек и его душа - прежде всего. Мать бывает чрезвычайно логичной. Она ведь бетанка. Галени с интересом подался вперед, зажав ладони между колен. - Меня гораздо больше удивляет, что ваша мать вообще имела отношение к вашему воспитанию. Насколько я знаю, барраярское общество имеет тенденцию к... э-э... агрессивной патриархальности. А графиня Форкосиган славится тем, что она - самая невидимая из жен политиков. - Угу, невидимая, - просияв, согласился Майлз. - Как воздух. Если бы он вдруг исчез, вы бы не заметили. До той минуты, когда придется делать следующий вдох. Он подавил острую боль, представив лицо матери, и еще более острый страх: "Если я на этот раз не вернусь..." Галени вежливо-недоверчиво улыбнулся: - Трудно себе представить, чтобы великий адмирал уступал... э-э... супруге. Майлз пожал плечами: - Он уступает не супруге, а логике. Мать - одна из немногих известных мне людей, кто полностью победил волю к безмыслию. - Майлз задумчиво нахмурился. - Ваш отец - человек неглупый. Он скрылся от службы безопасности, он смог разработать план действий, оказавшихся успешными, - по крайней мере на этот час, он имел запасной вариант, он энергичен, настойчив... - Да, наверное, - согласился Галени. - Гм. - Майлз нахмурился. - Что? - Один фактор этого заговора не дает мне покоя... - А я думал, их немало! Майлз медленно продолжал: - Я пытаюсь рассуждать логически. Абстрактно. В заговоре как таковом есть нечто такое, что даже с точки зрения вашего отца невозможно понять. Конечно, идет политическая возня; приходится идти на риск. Так всегда бывает, когда пытаешься перевести планы в плоскость реальных действий. Но даже учитывая эти обстоятельства, что-то по сути не так. - Конечно, это смелый шаг, - ответил Галени. - Но если отцу он удастся, у него будет все. Если ваш клон захватит империю, он окажется в центре барраярской структуры власти. Он будет управлять всем. Абсолютная власть. - Чушь свинячья, - отрезал Майлз. Брови Галени поползли вверх, о Майлз продолжал: - Пусть на Барраяре нет стройной законодательной системы, но это не значит, что там нет системы как таковой. Вы-то должны знать, что власть императора - не более чем суммарная поддержка военных, графов, министерств и народа в целом. Ужасные вещи происходят с теми императорами, которым не удается выполнить свои обязанности по отношению к вышеуказанным группам. Расчленение императора Ури Безумного произошло совсем недавно. Мой отец мальчишкой присутствовал на этой жуткой, почти средневековой казни. И тем не менее люди удивляются, отчего он не хотел завладеть империей. Что же получается? Вы видите эту картину? Вот поддельный я, захватывающий трон в результате кровавого переворота, за которым следует быстрая передача власти и привилегий Комарре, скажем, даже предоставление ей независимости. А результаты? - Продолжайте, - попросил зачарованный Галени. - Военные будут оскорблены тем, что я отказался от их трудом добытых побед. Графы - что я возвысился над ними. Министерства тоже вознегодуют, поскольку потеря Комарры - источника налогов и крупнейшего торгового узла - резко ограничит их власть. Народ будет оскорблен по всем этим причинам плюс еще потому, что, по мнению большинства, я мутант, то есть нечистое физически, неполноценное существо. Знаете, как это ни дико, но в глубинке до сих пор убивают младенцев с врожденными уродствами, например, заячьей губой, хотя закон уже полвека назад объявил это преступлением. Если вы можете придумать участь, худшую, чем расчленение заживо, то этот бедный клон идет прямо к ней в объятия. Я не уверен, что даже мне удалось бы взнуздать империю и выжить, пусть без комаррских осложнений. А этому мальчишке, сколько ему? Семнадцать, восемнадцать? - И Майлз заключил: - Глупый план. Или... - Или? - Или совсем другой план. - Гм. - Кроме того, - еще медленнее проговорил Майлз, - для чего Серу Галену, который, если я правильно его понял, ненавидит моего отца гораздо сильнее, чем любит... кого-нибудь, идти на такие трудности только для того, чтобы посадить на барраярский трон потомка Форкосигана? В высшей степени незавершенная месть. И как, если ему каким-то чудом удастся дать мальчишке власть над империей, ваш отец собирается его контролировать? - Предварительная обработка? - предположил Галени. - Угрозы разоблачения? - Угу, может быть... Зайдя в тупик, Майлз замолчал, но ненадолго: - По-моему, настоящий план вашего отца гораздо проще и умнее. Он намеревается бросить клона в центр борьбы за власть просто для того, чтобы создать на Барраяре неразбериху. Результат борьбы не имеет значения. Клон - всего лишь пешка. Восстание на Комарре должно вспыхнуть в момент наибольшей сумятицы на Барраяре. А если при этом прольется кровь - еще лучше. Видимо, за спиной у вашего отца прячется некий союзник, который в нужный момент шагнет вперед и перекроет выход из пространства Барраяра. Господи, я надеюсь, он не заключил союз с Цетагандой! Дьявольский союз! - Обмен барраярской оккупации на цетагандийскую кажется мне шагом с нулевым эффектом. Отец не сумасшедший. Но что будет с вашим дорогостоящим клоном? - осведомился Галени, пытаясь распутать клубок интриг. Майлз жестко улыбнулся: - Серу Галену на это наплевать. Клон - не цель, а средство. - Майлз открыл рот. Закрыл. Снова открыл: - Только... я все слышу голос матери. Это от нее у меня великолепный бетанский выговор - тот, которым я пользуюсь в роли адмирала Нейсмита. Я и сейчас ее слышу. - И что же она говорит? - Брови Галени изогнулись. "Майлз, - говорит она, - где брат твой Марк?" - Ну, клона никак нельзя назвать вашим братом! - изумился Галени. - Вы ошибаетесь. По бетанским законам он называется именно так. - Безумие! - Ошеломленный Галени смотрел на Майлза во все глаза. - Ваша мать не могла требовать, чтобы вы заботились об этом создании! - Еще как могла, - мрачно вздохнул Майлз. К горлу, как тошнота, подступил комок невыразимого ужаса. Как все переплелось, страшно, сложно. - И это - женщина, которая, по вашим словам, олицетворяет барраярскую империю? Я отказываюсь понимать такое. Граф Форкосиган - прагматик. Посмотрите только на план интеграции Комарры! - Да, - сердечно предложил Майлз, - вы только посмотрите на него. Галени кинул на него подозрительный взгляд. - Люди важнее принципов, а? - догадался он наконец. - Угу. Галени устало опустился на скамью. Спустя минуту уголок его рта чуть приподнялся. - А вот мой отец, - пробормотал он, - всегда был человеком глубоко принципиальным. 10 С каждой минутой надежд на освобождение оставалось все меньше. Через некоторое время был доставлен еще один завтрак. Это означало - если можно положиться на такие часы - что пошел третий день заточения Майлза. Судя по всему, клон не совершал грубых ошибок, которые непременно выдали бы его Айвену и Элли. А уж если ему удастся провести Айвена и Элли, он проведет кого угодно. Майлз содрогнулся. Глубоко вздохнув, он соскочил со скамьи и заставил себя проделать несколько физических упражнений, пытаясь освободить мозг от остатков суперпентотала. Галени, олицетворявший малоприятный синдром лекарственного похмелья, депрессии и бессильной ярости, растянулся на скамье, молча глядя на Майлза. Астматически хрипя, потея и с трудом держась на ногах, Майлз принялся расхаживать по камере, чтобы привести мысли в порядок. В камере начинало вонять, что отнюдь не способствовало хорошему самочувствию. Без особой надежды Майлз прошел в туалет и испытал свой трюк с затыканием носком раковины. Как он и подозревал, та же сенсорная система, которая включала воду, когда он подставлял руки под кран, отключила ее прежде, чем жидкость начала переливаться через край. Унитаз работал на таком же безотказном принципе. Но даже если бы Майлзу и удалось принудить тюремщиков открыть дверь, Галени уже продемонстрировал, что они не более чем кролики под дулами парализаторов. Нет. Это все не годится. Единственной связью с противником был поток информации, которую те рассчитывали из него выжать. В конце концов это единственная причина, почему он еще жив. Из всех рычагов, которые можно привести в действие, этот - самый действенный. Если клон ведет себя безупречно, ему надо помочь - научить делать ошибки. Но как этого добиться, если ты накачан суперпентоталом? Можно, конечно, встать посреди комнаты и декламировать фальшивые признания, взирая на осветительную панель а-ля капитан Галени, но вряд ли такое воспримут всерьез. Майлз сидел на скамье, хмуро разглядывая замерзшие ступни (влажные носки он разложил сушиться), когда щелкнул замок. Двое с парализаторами. Один из охранников направил оружие на Галени, который вызывающе улыбался, не двигаясь с места. Палец охранника лежал на спусковом крючке: сегодня колебаний не заметно. Галени в сознании им явно не нужен. Второй сделал Майлзу знак выходить. Если капитана Галени сразу же парализуют, как в прошлый раз, Майлзу нет смысла в одиночестве драться с охранниками. Он вздохнул и подчинился. Оказавшись в коридоре, Майлз изумленно выдохнул: его ждал клон, пожирая своего двойника глазами. Дубль-Майлз был одет в форму адмирала дендарийцев, сидевшую на нем просто идеально. Нервным жестом он приказал охранникам ввести Майлза в кабинет. На сей раз его крепко привязали к стулу посредине комнаты. Как интересно - Галена не было! - Ждите за дверью, - приказал клон. Охранники переглянулись, пожали плечами и послушно удалились, прихватив с собой пару мягких стульев. Когда дверь за ними захлопнулась, воцарилась глубокая тишина. Двойник медленно обошел вокруг Майлза, держась от него на безопасном расстоянии, словно тот был коброй. Остановившись лицом к Майлзу примерно в полутора метрах от него, клон присел на письменный стол, покачивая ногой. Майлз узнал свою любимую позу. Он больше никогда не сможет ее принять, не смутившись: клон украл у него маленький кусочек жизни. Один из кусочков. Майлз вдруг почувствовал себя обворованным, измотанным, потрепанным. И испуганным. - Как... э-э... - начал он и откашлялся, чтобы прочистить пересохшее горло. - Как тебе удалось удрать из посольства? - Все утро я исполнял обязанности адмирала Нейсмита, - сказал клон. Майлзу показалось, что голос его звучит слишком самодовольно. - Твоя телохранительница думала, что передает меня службе безопасности барраярского посольства. Так я получил немного неучтенного времени. Ловко, а? - Рискованно, - заметил Майлз. - И чего ты хотел этим добиться? Суперпентотал на меня не очень-то действует. - И в самом деле: Майлз заметил, что инъектора нигде не видно. Пропал, как и Сер Гален. Любопытно. - Это не имеет значения. - Клон сделал резкое движение, словно что-то отбрасывая. (Вот и еще кусочек оторван от Майлза - рраз!) - Мне безразлично, скажешь ты правду или соврешь. Я просто хочу услышать, как ты говоришь. Увидеть тебя, хотя бы раз. Ты, ты, ты... - Голос клона понизился до шепота: - До чего ж я тебя ненавижу! Майлз снова прочистил горло. - Я мог бы напомнить тебе. Что мы только три дня как знакомы. Что бы с тобой ни происходило, я здесь ни при чем. - Ты, - сдавленным голосом ответил клон, - убиваешь меня самим фактом своего существования. Мне больно от того, что ты можешь дышать. - Он прижал ладонь к груди. - Скоро все это кончится, к счастью. Но Гален обещал мне, что сначала я с тобой поговорю. - Клон отшатнулся от стола и стал расхаживать по комнате. Майлз вздрогнул. - Да, он обещал мне это! - И где же сегодня Сер Гален? - осведомился Майлз. - Отлучился. - Клон одарил его кислой улыбкой. - Ненадолго. Майлз поднял брови: - Так наш разговор идет без его разрешения? - Он обещал мне! А потом пошел на попятный. И не говорит почему. - Ага. Вчера? - Да. - Клон перестал метаться по комнате и прищурился. - А что? - Наверное, дело в том, что я сказал, размышляя вслух, - заметил Майлз. - Боюсь, я разгадал одну комбинацию, о которой тебе знать не следует. И Гален испугался, что я выболтаю это под суперпентоталом. Ну что ж, мне это на руку. Чем меньше ты из меня вытянешь, тем больше вероятность, что на чем-нибудь да споткнешься. Майлз ждал, затаив дыхание, - на какую из наживок клюнет клон? По нервам его пробежала дрожь, как перед решающей фазой грандиозного сражения. - Ладно, поверю, - добродушно согласился клон. Глаза его саркастически блеснули. - Выкладывай. Когда ему было семнадцать, как сейчас клону, что он делал? Изобретал дендарийцев, вспомнил Майлз. Может, не следует недооценивать свое второе "я"? Каково оно - быть клоном? Где кончается сходство и начинается различие? - Ты - пешка, - прямо заявил Майлз. - Гален не хочет, чтобы ты выжил. - Ты думаешь, я сам до этого не додумался? - усмехнулся клон. - Я знаю, он не верит, что я смогу стать императором. Никто не верит... У Майлза перехватило дыхание, как от удара в солнечное сплетение. Это "рраз!" задело глубоко. - Но я им докажу. Сер Гален, - блеснул глазами клон, - ужасно удивится тому, что произойдет, как только я приду к власти. - И ты туда же, - мрачно откомментировал Майлз. - Ты думаешь, я тупица? - возмутился клон. Майлз покачал головой: - Боюсь, двух мнений тут быть не может. Клон натянуто улыбнулся: - Гален и его друзья целый месяц мотались по Лондону, пытаясь устроить подмену. Это я подсказал им, что тебя надо похитить. Я знаю тебя лучше, чем все они вместе взятые. И я знал, что ты не устоишь. Я могу перехитрить тебя. Что очевидно - по крайней мере в этом случае. Майлз постарался справиться с накатившим отчаянием. Парнишка хорош, слишком хорош: он усвоил все, вплоть до отчаянного напряжения, разрывающего каждый мускул его тела. Рраз! Или это врожденное? Могли ли разные стрессы привести к одинаковым искажениям? А что там, за этими горящими серыми глазами, в голове... Взгляд Майлза упал на дендарийский мундир. Его собственные знаки отличия зловредно подмигнули ему. - Но можешь ли ты перехитрить адмирала Нейсмита? Клон самодовольно улыбнулся: - Сегодня утром я освободил из тюрьмы своих солдат. А ты этого сделать не смог. - Данио? - только и мог выдавить из себя Майлз. "Ох нет, скажи, что это не так"... - Вернулся к исполнению своих обязанностей, - снисходительно кивнул клон. Майлз подавил стон. Клон помолчал, щурясь, посмотрел на Майлза и немного утратил решимость: - Кстати об адмирале Нейсмите: ты спишь с этой женщиной? Какую жизнь вел этот парнишка? - снова подумал Майлз. Тайную, разумеется, за ним всегда наблюдали, его усиленно обучали, следили за всеми контактами... Почти монашескую жизнь. Сообразили ли комаррцы включить в его подготовку женщину или он - семнадцатилетний девственник? В таком случае клон явно сексуально одержим... - Куин, - сказал Майлз, - на шесть лет старше меня. Многоопытна. Привыкла видеть в партнерах высокую степень утонченности. Ты знаком с приемами любовных культов Дива Тау, которые практикуются на Станции Клайн? - Безопасный вопрос, решил Майлз, поскольку импровизировал на ходу. - Знаешь ли ты Семь Тайных Путей к Женскому Наслаждению? После четырех-пяти оргазмов она может откликнуться... Клон обошел вокруг него с крайне неуверенным видом: - А по-моему, это все враки. - Может быть, - белозубо улыбнулся Майлз, жалея только о том, что его фантазия не соответствует действительности. - Но только подумай как следует, прежде чем это проверить. Клон бросил на него яростный взгляд. Майлз ответил тем же. - У тебя кости такие же ломкие, как у меня? - вдруг спросил Майлз. Ужасная мысль. Вдруг из-за каждого удара, перенесенного им, они ломали дубль-Майлзу соответствующую кость? Вдруг за каждый непродуманный риск клон платил сполна: тогда у него действительно есть повод для ненависти... - Нет. Майлз тайком облегченно вздохнул. Так. Значит, медсканеры дадут разную картину. - Видимо, план рассчитан на короткий срок, а? - Я намерен быть наверху уже через полгода, - клон вскинул голову. - Так я и понял. И чей космический флот блокирует подход к барраярской неразберихе, пока на Комарре будет полыхать восстание? Майлз старался говорить небрежно, словно этот "мелкий" факт мало интересовал его. - Мы собирались обратиться к цетагандийцам. Но не понадобилось. Вот этого он больше всего и боялся... - Не понадобилось? Рад это слышать. Но почему во всем этом безумии вдруг мелькнул проблеск здравого смысла? - Мы нашли кое-что получше. - Клон гадко ухмыльнулся. - Независимое военное соединение, очень опытное, формально ни с кем не связанное - всегда есть риск, что партнер или союзник захочет вмешаться куда не следует. А самое главное - прямо-таки яростно преданное мне. Готовое на смерть ради любой моей прихоти. Дендарийцы. Майлз попытался схватить клона за горло. Тот отпрянул. Поскольку Майлз был крепко привязан к стулу, то упал вперед, ткнувшись носом в жесткий ворс ковра. - Нет, нет, нет! - закричал он, пытаясь высвободиться. - Дебил! Это будет бойня!.. В дверь вломились двое комаррских охранников: - Что случилось? - Ничего. - Побледневший клон осмелился выйти из-за комм-пульта, куда поспешно отступил. - Он упал. Посадите его, ладно? - Упал - или столкнули? - пробормотал один из комаррцев, когда они водрузили стул на место. Охранник с интересом уставился на лицо Майлза. Теплая влага, быстро остывая, текла по заросшей щетиной верхней губе. Нос разбит? Майлз скосил глаза и слизнул соленую кровь. Спокойно. Клон никогда не зайдет с дендарийцами так далеко. Однако ожидающее его фиаско вряд ли послужит утешением покойному Майлзу Форкосигану. - Вам не нужна... э-э... помощь? - спросил у клона старший из комаррцев. - Пытки, знаете ли, это наука. Как причинить максимальную боль при минимальных повреждениях. У меня был дядя, который рассказывал, что выделывали барраярские громилы, когда не действовал суперпентотал. - Ему не нужна помощь! - рявкнул Майлз в тот самый момент, когда клон начал отвечать: - Мне не нужна помощь... Оба замолчали, уставясь друг на друга. Майлз уже взял себя в руки и старался отдышаться. Клон несколько опешил. Если бы не эта трехдневная щетина, сейчас самое время завопить, что Форкосиган привязал его к стулу, отобрал одежду и что клон - это он, неужели они не видят этого, кретины! Увы, шанс не для него. Тем временем клон выпрямился, пытаясь вернуть утраченное было достоинство. - Оставьте нас, пожалуйста. Когда вы понадобитесь, я позову. - А может, это я вас позову, - во всеуслышание заявил Майлз. Клон одарил его яростным взглядом. Комаррцы вышли, недоуменно переглядываясь. - Пустая затея, - начал Майлз сразу же после ухода охранников. - Тебе следует усвоить, что дендарийцы и впрямь отборные воины, но в масштабах планеты это малая сила. Малая. Ты понимаешь, что такое "малая"? Малая сила предназначается для скрытых операций, удара и побега, сбора информации. А не для взаимного обмена ударами на громадном пространстве, где за противником ресурсы и воля целой планеты. Ты совершенно не разбираешься в военной экономике! Готов поклясться, дальше этих шести месяцев ты ничего не видишь. Что ж, зато и погибнешь до срока. Улыбка клона была бритвенно-острой. - Дендарийцам, как и мне, предназначена роль пешек. А мертвым наемникам платить не надо. - Он помолчал, с любопытством глядя на Майлза: - Ну и на сколько месяцев вперед видишь ты? - В последние дни - лет на двадцать, - мрачно ответил Майлз. Так оно и было, но много ли от этого пользы? Взять, к примеру, капитана Галени. Майлз уже видел его вице-королем Комарры (лучшего и представить нельзя). Его гибель означала бы не просто кончину имперского офицера с туманным прошлым, а потерю первого звена в цепи тысяч жизней, стремящихся к менее мучительному будущему. К будущему, где лейтенанта Майлза Форкосигана наверняка сменит граф Майлз Форкосиган, которому понадобятся здравомыслящие друзья у кормила власти. Если ему удастся вытащить капитана Галени из этой заварушки живым и в здравом уме и трезвой памяти... - Хотя, - признался Майлз, - в твоем возрасте я жил ближайшей минутой. Клон хмыкнул: - И это было лет сто тому назад, а? - Так теперь кажется. У меня всегда было чувств