несколько позднее вышел из Зангра, направляясь к конюшням. Ему пришлось закутаться в теплый шерстяной плащ, поднять ворот и втянуть голову в плечи, словно черепаха, прячась от сырого промозглого ветра. При каждом выдохе вырывавшийся изо рта пар образовывал перед ним белое облачко. Он несколько раз дунул такими облачками на тянувшихся к нему призраков, почти невидимых при свете дня, и они пристроились у него за спиной. Булыжники под ногами заиндевели. Подойдя к зверинцу, Кэсерил толкнул тяжелую дверь, открыв ее ровно настолько, чтобы пройти, и сразу же плотно закрыл ее за собой. Постояв с минуту, чтобы глаза привыкли к легкому полумраку внутри, он чихнул от защекотавшего нос сладковатого запаха сена. Грум без больших пальцев на руках поставил ведро и поспешил к гостю, кланяясь и издавая приветственные звуки. -- Я пришел увидеться с Умегатом, -- сказал Кэсерил. Низенький пожилой грум снова поклонился и пригласил его следовать за собой. Он повел Кэсерила по проходу. Красавцы-звери в клетках бросились к решеткам, принюхиваясь; песчаные лисы вскочили и возбужденно залаяли, словно здороваясь с ним. Комната с каменными стенами в дальнем конце зверинца была переоборудована из сенника в нечто наподобие гостиной, где грумы могли отдыхать и заниматься своими делами. В сложенном из плоских камней очаге весело пылал огонь, изгоняя из помещения холод. Легкий приятный запах дыма смешивался с запахом кожи, полированного металла и мыла. Обивка на деревянных креслах, на которые ему указал грум, приглашая присесть, истерлась, а старый стол был изрезан и покрыт пятнами. Однако комната была чисто выметена, а на подоконниках застекленных окон по обе стороны очага красовались надраенные сковородки и кастрюли, блестя полированными боками. Грум что-то промычал и вышел. Через несколько минут появился Умегат; он насухо вытер руки и одернул камзол. -- Добро пожаловать, милорд, -- мягко произнес он. Кэсерила слегка смутило его обращение -- "слуга -- к господину". В рокнари не существовало грамматической формы обращения секретаря к святому, поэтому он выпрямился в кресле и -- в качестве компромисса -- поклонился. -- Умегат. Умегат закрыл дверь, проверив сначала, что в проходе за ней никого нет. Кэсерил наклонился, хлопнул ладонями по столу и быстро заговорил, как разговаривает пациент со своим врачом: -- Вы видели привидения Зангра. А вы когда-нибудь слышали их? -- Нет. А вы? -- Умегат подтащил кресло поближе к столу и уселся под прямым углом к Кэсерилу. -- Эти молчат, -- тот отпихнул самый настырный призрак, все еще вертевшийся рядом. Умегат сжал губы и взмахом руки обратил привидение в бегство. -- Я слышал Дон-До, -- Кэсерил описал свое ночное бдение. -- Я решил, что он пытается освободиться. Может у него это получиться? Если хватка богини ослабеет? -- Я уверен, что никакой призрак не может пересилить бога, -- ответил Умегат. -- Это... не ответ, -- Кэсерил печально вздохнул. Может, Дондо и демон хотят убить его, взяв измором? -- Вы не можете посоветовать мне что-нибудь, чтобы он заткнулся? Я пытался прятать голову под подушку, но это не помогло. -- Во всем этом наблюдается некая симметрия, -- медленно проговорил Умегат. -- Призраков снаружи вы видите, но не слышите, а призрак внутри слышите, но не видите... Если к этому приложил руку Бастард, то, по всей вероятности, для поддержания равновесия. Как бы там ни было, я уверен, что вы остались в живых отнюдь не случайно и ваша защита никак не может внезапно исчезнуть. Кэсерил задумался. Повседневные дела... да. Сегодня они повернулись очень любопытным образом. Теперь он заговорил как товарищ с товарищем: -- Послушайте, Умегат, у меня есть одна идея. Известно, что проклятие передается в Доме Шалиона по мужской линии -- от Фонсы к Иасу и Орико. Но рейна Сара тоже в его власти, хотя не является потомком Фонсы. Проклятие перешло на нее, когда она вышла замуж в Шалион, да? Морщины на лбу Умегата стали глубже. -- Сара была уже окружена тенью, когда я увидел ее впервые несколько лет назад, но, полагаю... да, возможно, так дело и обстоит. -- И с Истой, должно быть, случилось то же самое? -- Наверное. -- В таком случае может ли Исель выйти замуж из Шалиона и оставить проклятие позади? Когда она покинет родную семью и войдет в семью мужа, неужели проклятие последует за ней, заражая и новую родню? Брови Умегата поползли вверх. -- Не знаю. -- Но вы не считаете это невозможным? Я подумал, что это может спасти... кое-что. Умегат откинулся на спинку кресла. -- Возможно. Я не знаю. Я никогда не задумывался над этим, поскольку к Орико этот путь неприменим. -- Мне нужно знать, Умегат. Принцесса Исель подталкивает Орико начать переговоры по поводу выдачи ее замуж за пределы Шалиона. -- Канцлер ди Джиронал наверняка будет против. -- Я не стал бы недооценивать силу убеждения принцессы. Она не Сара. -- Вы правы. Ох, мой бедный Орико -- он попал в такие тиски! Кэсерил прикусил губу и надолго задумался, прежде чем задать следующий вопрос. -- Умегат... вы наблюдаете за двором много лет. Всегда ли ди Джиронал был таким... отвратительным казнокрадом, или это проклятие постепенно развратило его? Переходит ли проклятие только на человека, находящегося у власти, или любой, кто служит Дому Шалиона, обречен со временем на моральное разрушение? -- Вы задаете очень интересные вопросы, лорд Кэсерил, -- седые брови Умегата сошлись на переносице. -- Хотел бы я иметь на них ответы. Мартоу ди Джиронал всегда был сильным, умным и умелым человеком. Оставим пока в стороне то, что касается его младшего брата, который славился как искусный воин на поле брани, но не как мудрая голова в мирное время. Когда ди Джиронал только занял пост канцлера, он был подвержен соблазнам и греху жадности и гордыни не более, чем любой другой лорд Шалиона. "Довольно бледная похвала. Однако..." -- Однако, -- Умегат, казалось, продолжил мысль Кэсерила, -- думаю, что проклятие сказалось и на нем. -- В таком случае... избавление от ди Джиронала не решит проблем Орико? Другой человек -- возможно, даже хуже него -- поведет себя на его месте так же? Умегат развел руки. -- Проклятие имеет сотни воплощений, извращая и портя все, что может пойти на пользу Орико. Жена, вместо того чтобы подарить ему наследников, стала бесплодной. Главный советник из честного и верного стал продажным. Друзья лгут, вместо того чтобы говорить правду. Пища ослабляет, а не дает силы. И так далее. "Секретарь-наставник из смелого и мудрого становится трусливым и тупым? Или даже обреченным и безумным?.." Если любой человек, оказавшийся в поле действия заклятия, уязвим для него, неужели и Кэсерил обречен стать для Исель таким же бедствием, каким стал для Орико ди Джиронал? -- И Тейдес, и Исель... их замыслы ждет провал, как и замыслы Орико? Или Орико, будучи реем, несет особое бремя? -- Думаю, с течением времени проклятие давит на Орико все сильнее, -- серые глаза рокнарца сощурились. -- Вы задали мне не меньше дюжины вопросов, лорд Кэсерил. Позвольте и мне задать один. Как вы оказались на службе у принцессы Исель? Кэсерил открыл рот и снова закрыл. Мысли его вернулись было к тому дню, когда провинкара смутила его своим предложением стать секретарем-наставником у принцессы. Но нет, еще раньше случилось кое-что другое... да и до того... В итоге Кэсерил начал свой рассказ с того, как солдат Дочери уронил нечаянно в грязь золотой реал и как он сам добрался до Валенды. Умегат заварил чай и поставил дымящуюся чашку перед своим собеседником, который приостановил свой рассказ, чтобы смочить пересохшее горло. Затем Кэсерил поведал, как Исель в День Дочери оконфузила продажного судью, и закончил своим прибытием в Кардегосс. Умегат потянул себя за косу. -- Полагаете, ваши шаги были предрешены так давно? Возможно. Ведь боги -- такие скряги, они используют любой мало-мальски подходящий шанс как только находят его. -- Если боги направляют меня по этому пути, то где же моя свободная воля? Нет, не может быть. -- Ага! -- Умегат просветлел, услышав, что Кэсерил затронул его излюбленную теологическую тему. -- У меня есть на этот счет идея, не исключающая ни свободной воли человека, ни божественного промысла. Возможно, вместо того чтобы управлять каждым шагом избранного человека, боги просто посылают по нужному пути сотни или тысячи Кэсерилов и Умегатов, а добираются до конечной цели лишь те, кто выберет этот путь сам. -- Ну и кто же я -- первый или последний из предпринявших это путешествие? -- Что же, с уверенностью могу сказать только, что явно не первый. Кэсерил понимающе хмыкнул. Немного поразмыслив, он вдруг спросил: -- Но если боги послали Орико вас, а Исель -- меня (хотя мне кажется, что тот, кто сделал это, изрядно ошибся), кого же они послали оберегать Тейдеса? Разве нас не должно быть трое? Третий... наверняка посланец Брата, не важно, орудие он, святой или дурак -- богам виднее... но неужели все сто защитников мальчика пали в пути один за другим? Может, этот человек еще не дошел? Тут у Кэсерила перехватило дыхание от новой мысли. -- А может, это был ди Санда? -- он наклонился и спрятал лицо в ладонях. -- Если я не прекращу эти теологические изыскания, держу пари, снова закончу в доску пьяным. У меня такое чувство, что мой мозг безостановочно крутится и крутится в черепной коробке, и меня сейчас просто стошнит. -- Пристрастие к спиртному отнюдь не редкость среди настоятелей и посвященных. -- И я даже понимаю, почему, -- Кэсерил запрокинул голову, выливая в рот последние капли чая, и поставил чашку на стол. -- Умегат... если бы я был должен спрашивать богов о каждом своем шаге -- мудрый ли он, верный ли... и не смел сделать выбор без их согласия... я бы сошел с ума. Еще больше, чем сейчас. И закончил бы тем, что скорчился бы в уголке и ничего не делал вообще -- разве что пускал слюни и сопли. Умегат хохотнул -- жестоко, как показалось Кэсерилу, -- но затем покачал головой. -- Не следует недооценивать богов. Придерживайтесь добродетели -- если сможете понять, в чем она заключается, -- и верьте, что возложенная на вас обязанность -- это то, чего вы горячо желали. И что ваши таланты -- это таланты, которые вы должны предоставить в распоряжение богов, выполняя свою миссию. Верьте, что боги не потребуют от вас того, чем предварительно вас не наградили. Речь идет не только о вашей жизни. Кэсерил потер лицо руками и вздохнул. -- Тогда я приложу все свои силы, чтобы устроить брак Исель, который может избавить ее от проклятия. Я обязан верить в свой здравый смысл -- почему бы еще богиня избрала для ее защиты рассудительного человека? -- тут он снова вздохнул и вполголоса закончил: -- По крайней мере, раньше я был рассудительным... -- Кэсерил уверенно кивнул (с куда большей уверенностью, чем чувствовал) и поднялся на ноги. -- Молитесь за меня, Умегат. -- Ежечасно, милорд. Уже темнело, когда в кабинет Кэсерила вошла Бетрис со свечой в руке и, пройдясь по комнате, зажгла все светильники, чтобы он мог спокойно работать. Кэсерил улыбнулся и благодарно кивнул. Она улыбнулась в ответ и задержалась, не спеша возвращаться на женскую половину. Бетрис стояла -- как заметил Кэсерил -- на том самом месте, где они расстались в ночь смерти Дондо. -- Благодарение богам, все вроде успокаивается и становится на свои места, -- проговорила она. -- Да, понемногу, -- Кэсерил отложил перо. -- Я начинаю верить, что все будет хорошо. -- Да, -- его живот свело болью. "Нет". Долгая пауза. Он снова взял в руку перо и макнул в чернила, хотя писать было уже нечего. -- Кэсерил, неужели вам нужно быть уверенным, что вы умрете, чтобы решиться поцеловать даму? -- вдруг спросила Бетрис. Он вздрогнул, покраснел и закашлялся. -- Мои глубочайшие извинения, леди Бетрис. Этого больше не случится. Он не осмеливался поднять глаза, чтобы она снова не попыталась сломить его хрупкое сопротивление. Чтобы ей это не удалось. "О Бетрис, не приноси свое достоинство в Жертву моей пустоте". Ее голос стал жестким. -- Мне очень жаль слышать это, кастиллар. Он сдержался и не посмотрел на нее. Бетрис вышла. Прошло несколько дней с тех пор, как Исель начала свою кампанию против Орико. Прошло несколько ночей, ужасных для Кэсерила, когда душа Дондо завывала в своем узилище. Эти "кишечные" беседы действительно оказались еженощными, они оживляли на четверть часа все ужасы той смерти. Кэсерилу не удавалось уснуть до начала полуночного монолога -- он мучился в болезненном ожидании -- и долгое время после него, пока он трясся от пережитого в очередной раз кошмара. Не удивительно, что лицо его от недосыпания приобрело серый оттенок. По сравнению с ночными песнопениями бледные старые призраки начинали казаться милыми ручными зверюшками. Кэсерилу ничего другого не оставалось, как пить на ночь больше вина, чтобы все-таки спать и выдерживать кое-как эти терзания. Орико сносил атаки сестры с меньшей стойкостью. Он пытался улизнуть от нее всяческими способами, но она с завидным упорством находила его в покоях, в кухне, а однажды -- к ужасу и смущению Нан да Врит -- даже в ванной. Когда однажды на рассвете рей сбежал в охотничий домик в лесу, Исель последовала за ним сразу после завтрака. Кэсерил с облегчением заметил, что его собственные призрачные преследователи остались позади, видимо, не рискнув покинуть пределы Зангра, словно были привязаны к месту своей гибели. Быстрый галоп явно радовал Исель; она словно стряхнула с себя всю тоску, печаль и тревогу жизни в замке. День, проведенный в седле на морозном воздухе ранней зимы, поездка туда и обратно -- правда, безрезультатная -- придали блеск ее глазам и румянец щекам. Леди Бетрис тоже взбодрилась. Четыре баосийских гвардейца, выбранные для сопровождения, неторопливо следовали позади. Кэсерил всю дорогу скрывал страшную боль в животе. После чего вечером у него снова пошла кровь, хотя уже несколько дней этого не случалось, а серенада Дондо оказалась особенно изматывающей, так как ухо Кэсерила впервые смогло вычленить из безумных криков отдельные слова. Это не было осмысленной речью, но восклицания казались вполне членораздельными. Что же будет дальше? Когда Кэсерил устало поднимался на следующее утро в покои Исель, он не мог даже подумать без содрогания о том, чтобы предпринять еще раз подобную поездку. Он только устроил ноющее тело в кресле и взялся за бухгалтерские книги, как явилась рейна Сара в белоснежном шерстяном плаще. Изумившись, Кэсерил вскочил на ноги и низко поклонился; она отметила его присутствие легким рассеянным кивком. В кабинет из гостиной Исель донесся щебет женских голосов. Принцесса радостно приветствовала сноху. Две фрейлины, сопровождавшие рейну, и Нан ди Врит устроились в креслах и принялись за вышивку, обмениваясь свежими слухами, а сама рейна и принцесса удалились в другую комнату. Через полчаса Сара снова проследовала мимо Кэсерила с тем же непроницаемым выражением лица. Почти сразу в кабинет вышла Бетрис и сказала: -- Принцесса Исель просит вас присоединиться к ней в гостиной. Ее черные брови беспокойно хмурились. Кэсерил незамедлительно повиновался. Исель сидела в резном кресле, обхватив себя руками и тяжело дыша. -- Негодяй! Кэсерил, мой брат -- бесчестный негодяй! -- воскликнула она, как только он, поклонившись, придвинул кресло поближе. -- Миледи? -- переспросил Кэсерил, опускаясь в кресло с величайшей осторожностью, чтобы не вызвать очередного приступа боли, до сих пор еще не отпустившей его после ночи и возобновлявшейся при каждом резком движении. -- Никакой помолвки без моего согласия -- да, конечно!.. И ведь он говорил так искренне! Да, но только и без согласия ди Джиронала тоже. Сара предупредила меня. После смерти Дондо, перед отъездом из Кардегосса в поисках убийцы, канцлер заперся с моим братом и убедил его написать завещание. В случае смерти Орико канцлер становится регентом Тейдеса... -- Полагаю, это можно было предвидеть. Обычно регентский совет -- провинкары Шалиона -- не позволяет концентрировать власть в одних руках. -- Да-да, я знаю, но... -- Завещание не исключает совет, не так ли? -- с тревогой поинтересовался Кэсерил. -- Это могло бы возмутить лордов. -- Нет, условия обычные. Но раньше я была под опекой моей бабушки и дяди -- провинкара Баосии, а теперь я перехожу под опеку ди Джиронала. И здесь мне не поможет никакой совет! И еще, Кэсерил... он будет моим опекуном до того момента, как я выйду замуж, а позволить или запретить мое замужество -- целиком в его власти! Он может продержать меня в старых девах до самой смерти, если захочет! Кэсерил подавил беспокойство и поднял руку. -- Нет, это не совсем так -- по возрасту он должен умереть гораздо раньше вас. А еще раньше Тейдес достигнет совершеннолетия и вступит в свои права рея; тогда он сможет выдать вас замуж по собственной воле. -- Тейдес станет совершеннолетним в двадцать пять, Кэсерил! Лет десять назад Кэсерил разделил бы ее ужас перед таким долгим сроком. Теперь же для него это звучало вполне приемлемо. -- Мне будет уже двадцать восемь! Еще на двенадцать лет оставить ее под властью проклятия... нет, не годится. -- Он сможет немедленно уволить вас с вашей должности! "У вас есть еще одна защитница, которая пока не собирается увольнять меня". -- Да, у вас есть причины для беспокойства, принцесса; однако не нужно волноваться преждевременно -- ничего этого не случится, пока жив Орико. -- Сара сказала, что он нездоров. -- Немного нездоров, это верно, -- осторожно согласился Кэсерил. -- В любом случае он еще вовсе не стар. Ему чуть больше сорока. По выражению лица Исель было видно, что она считает такой возраст вполне заслуживающим опасений. -- Он... ему хуже, чем кажется с виду. Так говорит Сара. Кэсерил немного поколебался. -- Она настолько близка с ним, чтобы знать об этом? Я думал, они отдалились друг от друга. -- Я их не понимаю, -- Исель зажмурилась. -- Ох, Кэсерил, то, что Дондо говорил мне, было правдой! После разговора с ним я было подумала, что он просто хотел запугать меня столь чудовищной ложью. Сара отчаялась зачать ребенка и согласилась, чтобы ди Джиронал попробовал, когда... когда Орико уже... больше не мог. Она говорит, Мартоу по крайней мере относился к ней с уважением, но когда и у него ничего не вышло, Дондо настоял, чтобы и ему разрешили попытаться. Дондо был ужасен... он получал удовольствие, унижая Сару. Но, Кэсерил, Орико знал! Он помог убедить Сару пойти на это. Я не понимаю... Орико ведь не испытывает такой ненависти к Тейдесу, чтобы предпочесть усадить на свой трон бастарда ди Джиронала. -- Нет, конечно. И да. Сын ди Джиронала не был бы потомком Фонсы Мудрого. Орико, по всей вероятности, предполагал, что ребенок вырастет свободным от проклятия, наложенного на владык Шалиона Золотым Генералом. Отчаянная попытка, но, возможно, не лишенная смысла. -- Рейна Сара, -- добавила Исель, скривив губы, -- сказала, что если ди Джиронал обнаружит убийцу Дондо, она оплатит похороны и постоянные молитвы о его душе в храме Кардегосса, а также назначит пенсию его семье. -- Приятно слышать, -- заметил Кэсерил, хотя у него не было семьи, чтобы получать эту пенсию. Он немного нагнулся вперед и улыбнулся, чтобы скрыть гримасу боли. Значит, даже Сара, не поскупившись на все эти кошмарные подробности, не рассказала девушке о проклятии. А он теперь был уверен, что Сара о нем знает. Орико, Сара, ди Джиронал, Умегат, возможно, Иста, может, и провинкара... И никто не захотел отягощать сердца Исель и Тейдеса знанием о темном облаке, нависающем над ними. Кто он такой, чтобы нарушить этот молчаливый сговор? "Но ведь и мне никто ничего не говорил. Разве я благодарен им за это?" И когда же в таком случае защитники Тейдеса и Исель думают сообщить им правду об окружающем их зле? Орико собирается сделать это на смертном одре, как его отец, рей Иас? Есть ли у Кэсерила право рассказать обо всем Исель, когда ее родные решили молчать? Готов ли он поведать, каким путем он сам узнал об этом? Кэсерил взглянул на леди Бетрис, усевшуюся в другое кресло и с беспокойством взиравшую на свою встревоженную госпожу. Даже Бетрис, которая была уверена в том, что он сделал попытку применить смертельную магию, не знала, что это ему удалось. -- Я не знаю, что мне делать, -- простонала Исель, -- Орико бесполезен. Есть ли у Исель шанс спастись от проклятия, даже не подозревая о нем? Он набрал в легкие побольше воздуха, чтобы предложить нечто не совсем обычное. -- Вы могли бы самостоятельно предпринять шаги для устройства вашего брака. Бетрис вздрогнула и выпрямилась, уставившись на Кэсерила расширившимися глазами. -- Что, тайно? -- спросила Исель. -- В тайне от рея? -- На самом деле, в тайне от его канцлера. -- А это законно? Кэсерил вздохнул. -- Брак, заключенный по всем правилам, не может быть расторгнут даже реем. И если подавляющее большинство шалионцев решит оказать вам поддержку -- а у ди Джиронала существует довольно многочисленная оппозиция, -- то даже попытка расторжения брака станет довольно проблематичной. А если Исель покинет Шалион и окажется под защитой такого... э-э... практичного свекра, как Лис Ибры, то позади останутся и проклятие, и интриги. Дело, однако, надо повернуть так, чтобы не сменить роль безвластной заложницы одного двора на аналогичную роль при другом дворе. "Но зато не при проклятом дворе, не так ли?" -- О, -- глаза принцессы зажглись надеждой, -- Кэсерил, а это можно устроить? -- Есть трудности практического порядка, -- отметил он, -- но все они имеют практическое решение. Самое сложное -- найти надежного человека, чтобы он стал вашим посланником. Он должен иметь голову на плечах, чтобы держать в переговорах с Иброй по возможности наиболее жесткую позицию, иметь гибкость, чтобы не обидеть Шалион, выдержку и смекалку, чтобы тайно пересечь неспокойные границы, и отвагу, чтобы все это выдержать и добиться успеха. Ошибка в выборе может быть фатальной. И вряд ли в фигуральном смысле слова. Исель сжала руки и нахмурилась. -- Вы можете найти мне такого человека? -- Я обдумаю все варианты. -- Сделайте это, лорд Кэсерил, -- выдохнула она, -- сделайте. Леди Бетрис проговорила странно севшим голосом: -- Вам не нужно далеко ходить. -- Я не гожусь на эту роль, -- он сглотнул комок в горле и, вместо того чтобы сказать: "Я могу в любой момент пасть трупом к вашим ногам", объяснил: -- Я не могу оставить вас здесь без защиты. -- Мы все подумаем над этим, -- твердо заключила Исель. Празднование Дня Отца прошло спокойно. Ледяной дождь поливал Кардегосс и удержал многих обитателей Зангра от участия в городском шествии. Но Орико, подчиняясь своим обязанностям рея, присутствовал на нем и в итоге простудился. Он воспользовался этим, чтобы улечься в постель и никого не принимать. В Зангре все еще носили траурные лавандово-черные цвета, и праздничный ужин сопровождался духовной музыкой, а не танцами. Дождь лил не переставая целую неделю. Очередным дождливым днем Кэсерил совмещал работу с учебным процессом, показывая Бетрис и Исель, как следует заполнять и обрабатывать бухгалтерские документы, когда дверь со скрипом распахнулась и робкий голос пажа возвестил: -- Марч ди Паллиар просит разрешения увидеть милорда ди Кэсерила! -- Палли! -- Кэсерил повернулся в кресле и вскочил на ноги. Лица обеих его учениц зарумянились от радости. -- Я не ждал тебя в Кардегоссе так скоро! -- Я сам этого не ждал, -- Палли поклонился девушкам и подмигнул Кэсерилу. Затем уронил монету в ладонь пажа и кивнул; мальчик низко поклонился, благодаря за щедрые чаевые, и удалился. Палли продолжил: -- Я взял с собой только двух офицеров и скакал очень быстро; мой отряд из Паллиара следует за нами без спешки, чтобы поберечь лошадей. Он огляделся по сторонам и пожал широкими плечами. -- Богиня свидетельница! Я и не думал, что пророчествую, когда был здесь последний раз. Это вгоняет меня в дрожь больше, чем проклятый холодный дождь, -- он снял промокший насквозь шерстяной плащ, обнажив бело-голубые цвета Дочери на форменном камзоле, и провел рукой по блестевшим от дождя черным волосам. Пожав Кэсерилу руку, он добавил: -- Демоны Бастарда, Кэс, ты выглядишь ужасно! Кэсерил, увы, не мог ответить на это: "Да, с одним из этих демонов внутри". Вместо этого он пробормотал: -- Да... думаю, это из-за погоды. Всякий станет вялым и скучным... Палли отступил на шаг назад и окинул друга взглядом с головы до ног. -- Погода? Когда я видел тебя в последний раз, лицо у тебя не было серым, как скисшее тесто, и черных кругов под глазами не наблюдалось, и... и... ты был в отличной форме, а не бледным, всклокоченным и с распухшим животом, -- Кэсерил вздрогнул, непроизвольно прикрыв живот, когда Палли ткнул в него пальцем. -- Принцесса, вам следует незамедлительно показать своего секретаря хорошему врачу. Исель вдруг с удивлением уставилась на Кэсерила и поднесла руку к губам, словно только что разглядела его наконец за последние недели. Примерно так оно и было -- ее внимание было полностью поглощено случившимися за это время происшествиями. Бетрис, переводя взгляд с одного на другого, закусила губу. -- Мне не нужен врач, -- твердо и быстро сказал Кэсерил. "Или еще какой любитель повыспрашивать. О боги, нет!" -- Так говорят все мужчины, страшась ланцета и клизмы, -- Палли легко отмел его протест. -- Одного моего сержанта, у которого назрел нарыв от седла, я отвел к врачу, подгоняя острием меча. Не слушайте его, принцесса. Кэсерил, -- его лицо посерьезнело, и он, прося прощения, отвесил Исель полупоклон. -- Можно мне переговорить с тобой с глазу на глаз? Обещаю не задерживать его надолго, принцесса. Дело неотложное. Исель неохотно даровала свое царственное позволение. Кэсерил, быстро сообразив, в чем дело, повел друга вниз, в свою комнату. К счастью, коридор был пуст. Войдя к себе, Кэсерил тщательно прикрыл тяжелую дверь, чтобы избежать неожиданного вторжения людей. Призраки же поведать об услышанном никому не могли. Он уселся в кресло, пытаясь скрыть скованность в движениях. Палли расположился на краю кровати, свесив руки между коленями. Плащ он бросил рядом. -- Курьер Дочери добрался до Паллиара весьма быстро, несмотря на распутицу, -- отметил Кэсерил, мысленно подсчитав дни. Темные брови Палли удивленно поползли наверх. -- Ты уже знаешь? Я полагал, что это... э-э... вполне конфиденциальный созыв конклава. Хотя, конечно, как только все лорды-дедикаты прибыли бы в Кардегосс, все стало бы ясно. Кэсерил пожал плечами. -- У меня свои источники. -- Не сомневаюсь. Как и у меня, -- Палли погрозил ему пальцем. -- В настоящее время ты -- единственный разумный человек в Зангре, которому я могу доверять. Что, во имя богов, тут произошло? Вокруг смерти священного генерала ходит столько самых невероятных слухов, что понять, где правда, почти невозможно. И как бы не вдохновляла сия прелестная картина, мне как-то не верится, что его душу унес на сверкающих крыльях демон, призванный с небес молитвами принцессы Исель. -- Э-э... да, все не совсем так. Он просто умер в разгар пьянки в ночь накануне своей свадьбы. -- Хотелось бы верить, что отравился своим же ядовитым лживым языком. -- Почти. Палли хмыкнул. -- Лорды-дедикаты, которых Дондо привел в ярость, -- не только те, кого он пытался безуспешно подкупить, но и те, кто поддался на его речи и теперь устыдился этого, -- видят в его смерти знак. Все возвращается на круги своя. Колесо бытия повернулось. Как только в Кардегосс прибудут все члены совета, мы собираемся сами, не дожидаясь решения канцлера, выдвинуть кандидата на пост священного генерала и предложить его Орико. Или, может быть, список из трех подходящих кандидатов, чтобы рей мог бы выбирать. -- Не знаю даже, что и сказать. Это тонкий баланс между... -- Кэсерил чуть было не сказал "верностью и государственной изменой". -- Кроме того, у ди Джиронала наверняка есть своя рука в храме, так же как и в Зангре. Вы же не захотите ввязываться с ним в настоящий бой. -- Даже ди Джиронал не осмелится оскорбить храм, послав солдат Сына против солдат Дочери. -- Хм... -- проворчал Кэсерил. -- В то же время некоторые лорды-дедикаты -- не буду пока называть поименно -- планируют пойти еще дальше. Возможно, собрав и предоставив Орико достаточно доказательств продажности -- взяток, растрат и прочего -- обоих Джироналов, мы вынудим его сместить ди Джиронала с поста канцлера. Заставим рея поступить твердо. Кэсерил потер переносицу и встревоженно сказал: -- Заставить Орико поступать твердо -- это то же самое, что пытаться выстроить башню из взбитых сливок. Я бы не советовал. Он не захочет расстаться с ди Джироналом. Рей полагается на него... куда больше, чем я могу объяснить. Ваши доказательства должны быть очень и очень убедительными. -- Да, и меня к тебе привело отчасти и это тоже, -- Палли наклонился к нему. -- Ты сможешь повторить под присягой перед конклавом Дочери то, что рассказал мне тогда в Валенде, -- как ди Джироналы продали тебя на галеры? Кэсерил заколебался. -- У меня есть только мое слово, Палли. Этого слишком мало, чтобы сразить ди Джиронала, поверь мне. -- Ну не в одиночку же. Это будет просто еще одна искра, еще одна щепка в огонь. Всего лишь щепка? А хочет ли он участвовать в этой заварухе? Губы Кэсерила скривились в усмешке. -- И у тебя есть определенная репутация, -- настойчиво добавил Палли. Кэсерил вздрогнул. -- Не слишком хорошая, однако... -- Ты что! Все знают об умном секретаре принцессы Исель, человеке, который благоразумен сам и учит благоразумию ее... а бастион Готоргета? И к тому же все знают о твоем безразличии к деньгам... -- Нет, -- возразил Кэсерил, -- я просто плохо одеваюсь. К деньгам я отношусь очень даже положительно. -- И пользуешься полным доверием принцессы. И не пытаешься использовать меня в своих интересах. И я сам видел, как ты трижды отказывался взять деньги у рокнарцев, когда те предлагали тебе предать Готоргет, хотя ты тогда уже был полумертв от голода. Я могу предоставить живых свидетелей этого. -- Ох, ну конечно, я не взял... -- Твой голос услышат в совете, Кэс! Кэсерил вздохнул. -- Я... подумаю об этом. У меня есть более важные обязанности. Скажи, что я буду говорить на закрытом заседании и только в том случае, если это действительно будет необходимо. Внутренняя политика храма -- не мое дело, -- боль в животе заставила его пожалеть о неудачно выбранном выражении. "Боюсь, что прямо сейчас я занят внутренней политикой самой богини". Счастливый кивок Палли сказал Кэсерилу, что слова его приняты за более твердое согласие, нежели бы ему самому хотелось. Офицер Дочери встал, поблагодарил друга и удалился. 16 Двумя днями позже Кэсерил спокойно сидел в кабинете, чиня перья, когда вошел паж и объявил: -- Прибыл дедикат Роджерас. По приказанию принцессы Исель, милорд. Роджерасу на вид было около сорока, среди его рыжеватых волос уже виднелись залысины, из-под бровей смотрели голубые проницательные глаза. Занятие его легко можно было определить по зеленым одеждам дедиката Госпиталя Милосердия Матери храма Кардегосса, развевавшимся при каждом его стремительном шаге, а ранг -- по нашивке на плече. Кэсерил сразу понял, что дело не в болезни кого-нибудь из его подопечных, поскольку в таком случае орден Матери прислал бы врача-женщину. Он тревожно выпрямился и, вежливо кивнув, встал и направился в покои Исель, чтобы оповестить ее о визите. Однако обнаружил, что и Бетрис, и принцесса уже стоят в дверях и приветствуют посетителя. Они явно не были удивлены. Бетрис присела в легком книксене в ответ на почтительный низкий поклон дедиката. -- Вот этот человек, о котором я вам говорила, принцесса. Старший настоятель Матери сказал, что он специализируется на изнурительных болезнях и объездил весь Шалион, изучая их. Так вот что это значит! Во время вчерашнего визита в храм Бетрис занималась не только молитвами и внесением пожертвований. Исель не нуждалась в том, чтобы ее учили плести придворные интриги, как ранее казалось Кэсерилу. Она научилась этому без его участия. Да, его обвела вокруг пальца одна из его же учениц! Кэсерил натянуто улыбнулся, скрывая нарастающий страх. Человек, стоявший напротив, не обладал сияющей аурой, которую могло бы увидеть его внутреннее зрение. Что он мог сказать о самом что ни на есть обыкновенном теле Кэсерила? Исель посмотрела на врача и радостно закивала. -- Дедикат Роджерас, пожалуйста, обследуйте моего секретаря и доложите мне. -- Принцесса, мне не нужен врач! "И тем более чтобы он меня обследовал!" -- Что же, тогда мы всего-навсего потеряем немного времени, -- рассудила Исель, -- которого боги выделяют нам каждый день предостаточно. Как бы мне ни было неприятно принуждать вас, Кэсерил, я приказываю вам следовать за доктором, -- в ее голосе прозвучала стальная решительность. Демон бы побрал Палли! И не только за то, что вбил это в ее голову, но и за то, что научил, как не дать Кэсерилу ускользнуть. Исель училась очень быстро. Хотя... этот врач либо сможет обнаружить чудесное явление, либо не сможет. В первом случае Кэсерил призовет Умегата, и пусть святой, используя свои высокие связи в храме, разбирается с этим. А во втором -- никакого вреда не будет. Кэсерил смиренно поклонился, всем своим видом показывая, что тронут таким участием, и повел своего незваного гостя вниз, к себе в спальню. Леди Бетрис последовала за ними, чтобы убедиться в их благополучном прибытии на место во исполнение воли Исель. Когда Кэсерил закрывал за собой дверь своей комнаты, Бетрис виновато улыбалась, но в глазах ее стояла тревога. Запершись с Кэсерилом, врач усадил его у окна, где принялся считать пульс и заглядывать в глаза, уши и горло. Затем он попросил Кэсерила помочиться в пробирку. Долго изучал жидкость, встряхивая пробирку и нюхая содержимое. Он спросил о состоянии кишечника, и Кэсерил был вынужден подтвердить, что время от времени у него бывают кровотечения. Тогда его попросили раздеться и лечь на кровать. Врач выслушал сердце и дыхание, прижав ухо к груди пациента, потом ощупал и простучал быстрыми холодными пальцами все тело Кэсерила. Кэсерилу пришлось признаться в происхождении рубцов на спине. Комментарии Роджераса свелись к нескольким советам, как можно избавиться от них и связанных с ними неудобств -- если Кэсерил, конечно, желает этого и обладает достаточным хладнокровием и терпением. От этих советов волосы вставали дыбом. Кэсерил решил, что предпочтет подождать. Лучше упасть несколько раз с лошади, чем пережить подобное. Он так и сказал, чем заставил Роджераса рассмеяться. Но когда доктор приступил к более внимательному и тщательному осмотру живота пациента, улыбка его исчезла. Он прощупал и простучал каждый дюйм, то и дело спрашивая: -- Тут болит? А тут? Кэсерил, решительно настроенный вытерпеть все издевательства, твердо отвечал: -- Нет. -- А если так? Кэсерил охнул. -- О! Тут немного больно, -- и снова начались нажатия, пощипывания, постукивания. Доктор на какое-то время остановился, задержав руку на животе Кэсерила, взгляд его стал задумчивым и рассеянным. Затем он встрепенулся, словно проснувшись, отчего стал похож на мгновение на Умегата. Роджерас улыбался, пока Кэсерил натягивал одежду, но глаза его были по-прежнему задумчивыми. Кэсерил ободряюще произнес: -- Ну же, дедикат, говорите! Я рассудительный человек и не рассыплюсь на части от ваших слов. -- Ах вот как? Что ж, это хорошо, -- Роджерас вздохнул и просто сказал: -- Милорд, у вас довольно большая опухоль. -- Так вот оно что... -- Кэсерил тяжело опустился в кресло. Роджерас быстро поднял глаза: -- Вас это не очень удивило? "Не очень, по сравнению с моим последним диагнозом". Кэсерил подумал, какое облегчение он ощутил бы, если бы его боли были вызваны столь естественными, хотя и ведущими к летальному исходу причинами. Уж опухоли-то, во всяком случае, не завывают среди ночи безумными голосами. -- У меня были подозрения, что с животом что-то не в порядке. Но что это значит? Как вы думаете, чем все закончится? -- он попытался придать голосу как можно более нейтральное звучание. -- Ну... -- Роджерас сел на край кровати и сложил вместе кончики пальцев, -- существует множество подобных образований. Некоторые из них бесформенные, расползаются по организму, иные -- словно завязаны в узлы, а третьи -- как будто заключены в капсулы. Одни убивают быстро, другие существуют долгие годы и почти не доставляют беспокойства. Ваша похожа на заключенную в капсулу, что внушает оптимизм. Это некий особый вид, наподобие кисты, заполненной жидкостью. Я наблюдал одну женщину с такой опухолью в течение двенадцати лет. -- Ох, -- проговорил Кэсерил и открыто улыбнулся. -- Ее опухоль выросла больше чем на сотню фунтов к моменту ее смерти, -- продолжал врач. Кэсерил отшатнулся, но доктор невозмутимо рассказывал. -- Были еще случаи, куда более интересные... я видел такое только дважды за годы учебы -- круглой формы масса, в которой при вскрытии обнаружились участки плоти с волосами, зубами и костями. Один раз -- в животе женщины, что еще можно хоть как-то объяснить, но второй раз подобную опухоль нашли в ноге мужчины. Я предполагаю, что эти опухоли были следствием внедрения беглого демона, пытавшегося принять форму человеческого тела. Если бы демону удался его замысел, он, по-видимому, прогрыз бы себе путь наружу и вышел в мир во плоти. Это было бы кошмаром. Мне давно хотелось обнаружить такую опухоль в еще живом пациенте, чтобы я смог проверить таким образом мою теорию, -- он с интересом взглянул на Кэсерила. Кэсерилу стоило величайшего усилия не вскочить и не заорать. Он ужасом посмотрел на свой вздувшийся живот и осторожно отвел глаза. Раньше он думал о духовном, а не о физическом страдании. Ему не приходила в голову мысль, что они вполне могут сочетаться. Он только и смог выдавить: -- Они что, тоже должны вырасти до сотни фунтов? -- Те две опухоли, что мне довелось исследовать, были значительно меньше, -- уверил его Роджерас. Кэсерил посмотрел на врача в безумной надежде. -- А это можно вырезать? -- О, только у мертвого человека, -- виновато проговорил доктор. -- Но... это возможно? -- если человек достаточно смел, чтобы лечь под нож и хладнокровно подвергнуться такой операции... если эту мерзость можно вырезать быстро -- как при ампутации... возможно ли физически избавиться от сверхъестественного, если оно облечено в плоть? Роджерас покачал головой. -- Из руки или ноги -- вероятно. Но это... вы же были солдатом и наверняка видели, что происходит с раненными в живот. Даже если вы переживете болевой шок от операции, вас через несколько дней убьет лихорадка, -- голос доктора стал печальным. -- Я пробовал такое трижды, и то лишь потому, что мои пациенты угрожали убить себя, если я не попытаюсь. Они все умерли. Я не посмею убить еще одного хорошего человека. Не мучайте себя мыслями о невозможном. Воспользуйтесь той жизнью, что вам еще осталась, и молитесь. "Я молился, и вот к чему это привело..." -- Не говорите принцессе! -- Милорд, -- твердо ответил врач, -- я обязан. -- Но я тоже обязан... только не сейчас! Она не может уложить мен