етками. В центре каждого шестиугольника был зрачок с шестью сторонами, и весь глаз был пронизан плотной паутиной рыжевато-красных вен. Я забыл насчет биофизики и весь просто отдался изумлению. Когда первое изумление прошло, нам пришлось ухватиться друг за друга, чтобы не упасть, потому что пришел черед открытой пасти. То, что сразу же представилось нашему взгляду, была перетирающая поверхность, составленная из розовато-белых кусков прозрачного хряща, шестиугольного по форме. Дальше, если смотреть в эту пасть, можно было разглядеть и небо, по уже хуже, потому что свет туда проходил плохо. Однако нам удалось рассмотреть бледные ткани, которые окружали вход в глотку, а под ними, словно водопад, спускался огромный язык. Он поплыл вперед, словно самодвижущийся ковер. Он облизал розовые перетирающие поверхности и вылез наружу, чтобы коснуться берега. Язык был фиолетовый. Самое коронное началось тогда, когда изнутри вышла группа матросов из экипажа и ступила на песок. Они заняли места в нескольких метрах от пасти и стали пропускать внутрь машины и тяжеловозы. Мы все рассмеялись. - Как библейски это выглядит, - сказал Джон. - Я же тебе говорила! - торжествующе сказала Сьюзен. Плевать я хотел ни биофизику. Как они спариваются?! - Ладно... - я кое о чем подумал. - У кого есть деньги? Телеологисты наградили меня только беспомощными взглядами. - У меня кое-что есть, - сказала Дарла. - Так что за проезд заплачу я. - Она нахмурилась. - То есть, если тут на всех хватит. - Интересно, берут ли они в рейс тех, кто может заплатить работой. Мы пробрались сквозь цепочку машин, которые двигались по трапу. Матросы у входа брали плату за проезд. Я подошел к тому из них, кто стоял поближе. По-английски он не говорил, а наш обмен репликами на интерсистемном ни к чему пас не привел. Он что-то залопотал и нетерпеливо махнул рукой следующему в очереди, чтобы тот проезжал. Все начали двигаться, не обращая на меня внимания. - Простите... матрос, можно вас? - А? - этот был молоденький, пухловатый, с редкими светлыми волосами. На верхней губе у него пробивался пушок. Его форма была безукоризненно чиста, изобиловала красной и золотой вышивкой, на нем была шапочка в тон с черным козырьком. - Камрада, я офицер. Трюмный инспектор Краузе. Что вы хотите? - Простите, мистер Краузе. Как нам заплатить за проезд на этом... судне? - А у вас нет билетов? - Нет. Где их приобрести? - У меня. Где ваша машина? - Она сломалась. Сколько стоит просто пассажирский проезд? Он повернул голову и посмотрел на нас, потом снова отвернулся, чтобы взять деньги за проезд у следующего в очереди. - Э-э-э... это составит... - он снова повернул голову и заметил Дарлу. - Угу. Сотняжку консолей. - Консолей? - Ну да, консолей. Консолидационных Золотых Сертификатов. КЗС. Консолей. Он взял голубой квадрат пластика из руки инопланетянина, затянутой в перчатку. На лицевой стороне карточки было изображение, стилизованное, конечно, корабля верхом на острове-зверюге. - Вы не принимаете универсальные торговые кредитки? Он рассмеялся. - Не на этом участке дороги, камрада. - Простите. Но мы только что приехали... - Да, я понял, вы только что проскочили через неизвестный портал. Правильно? - Да... так оно и было. - Ну что же, добро пожаловать в Консолидацию Внешних Миров, камрада. Твои кредитки и куска дерьма тебе тут не купят. Манеры этого парня производили на меня такое впечатление, словно на мне постепенно вырастала бородавка, к тому же страшно зудящая. - А что вы берете от инопланетян? - Золото, драгоценные металлы - все, что угодно. Слушайте, мне надо принимать билеты. Ладно? - Простите, что причинил вам беспокойство, но у нас у самих неприятности. - Да-да... одна тройская унция золота заплатит за проезд. Конечно, унция с каждого. - Джейк! - это Дарла протягивала мне какие-то золотые монетки. Я их взял. Это были очень старые монеты. Южноафриканское золото. Пораженный, я повернулся к ней и собирался спросить, откуда она их взяла, но она улыбнулась улыбкой сфинкса, и я понял. Снова ее бездонный рюкзак. Я посмотрел на монетки. Они, вероятно, стоили больше в качестве коллекционных экземпляров, чем как золото, - разумеется, на черном рынке. Золото теперь было монополией государства. Я вручил монеты Краузе. - Иисусе Христе. - Он подбросил монеты вверх, чтобы прочувствовать их вес. - Где вы это стащили, в музее? - Он укусил одну из монет, проверил крохотный отпечаток зуба. Чистое золото всегда можно опознать. - Ладно, их хватит. Но... э-э-э... тут у вас еще двое, а монет всего три? - Боюсь, что это предел наших возможностей. Есть ли вероятность, что нам как-то удастся договориться? Иначе мы застрянем тут. - Извините, никаких кредитов. Но... может быть, нам удастся что-нибудь придумать. Понимаете, что я имею в виду? - То есть? Он разглядывал Дарлу. - Я бы хотел угостить вашу подружку выпивкой. В моей каюте, разумеется. Мы не можем заводить приятельские отношения с пассажирами, кроме как за капитанским столом, но то, чего старик не знает, ему не повредит, правильно?.. - он взял билеты у следующих в очереди. - Ага. В моей каюте... Особенно ваши ФЕМАМИКАС... - он решил устроить себе двойное удовольствие - наконец, заметил и груди Сьюзен. - Я с удовольствием их... - Слушай, приятель... - Джейк, спокойно, - сказала Дарла и обратилась к Краузе: - Я с удовольствием выпью с вами, офицер, но моя приятельница Сьюзен вообще не пьет. Однако мы с вами, просто вы и я, можем очень приятно провести время. - Она даже подмигнула ему. - Идет? Он рассмеялся: - Не знаю, иногда три головы лучше, чем две. Наверное, он заметил, как почернело мое лицо, и посерьезнел. - Ладно, идет. Просто вы да я. Я протянул вперед руку. - Верни наши деньги, пожалуйста. Дарла взяла меня за руку. - Погоди минутку. - Отдайте деньги, офицер. Лучше уж мы автостопом по Космостраде. - Да ради бога, - сказал Краузе, неохотно возвращая мне монеты, - но тут автостопом никто никого не берет. Тут установлен предел - четыре пассажира на средство транспорта, и очень много пошлины берут за остальных. - Ничего, мы рискнем. - Ох, и пожалеешь об этом, камрада... Когда мы снова вернулись на пляж. Дарла была готова меня убить. - Автостопом, да? Кто возьмет нас пятерых плюс инопланетного антропоида? - Мы поедем разными машинами. - Ты что, чувствуешь сегодня необыкновенный прилив везения? Я - нет. - Она топнула ногой в сапоге по песку. - Черт побери, Джейк, иногда я тебя не понимаю, неужели ты всерьез подумал, что я подпущу этого кретина к себе? Разумеется, я пошла бы с ним в его каюту, даже хлебнула бы с ним парочку рюмок. Но ты бы очень удивился, если бы узнал, что у меня есть в этом рюкзаке. Маленькие прозрачные капсулки, которые заставят человека очень неприятно и долго болеть. Будет очень тошнить, рвать, головная боль и прочее. Конечно, они никого не убьют, но все же... понял? Кроме того, даже если бы мне пришлось переспать с ним... - она не закончила. Она была права. - Извини, Дарла. Мне надо бы вести себя тоньше. - Но ведь тебе непременно надо всюду сунуться, а? - она была в бешенстве от меня - и все же мной гордилась. - Джейк, Роланд? - Джон стоял у воды, маленькие волны плескались ему по ногам. - Это мое воображение, или вода и впрямь прибывает? - Он прав, - сказал Роланд. - Я это и сам заметил. А вот причина. Он показал на восточное небо. Край огромного белого диска показался над горизонтом. Луна, огромная, в два раза больше земной луны, как я мог определить на глаз. Приливы тут должны быть свирепыми, высокий прилив означал бы абсолютный потоп. Здорово. - А что мы будем делать? - спросил Джон. - Я снова вернусь к тому типу, - сказала Дарла. - Надеюсь, у него не пропало настроение на нашу сделку. Она была настолько права, что я готов был ее задушить. - Минутку. Должен быть и еще какой-нибудь выход. От того типа добра не жди. - Да нет, он не из той породы. Я ему подобных и раньше встречала. Это пухленький мелкий гаденыш. Ты оставайся здесь. Я с ним и сама справлюсь. - Может быть, кто-нибудь из остальных моряков... Она посмотрела на меня так, словно устала от жизни. - Джейк... - Ладно, - я сдался. Наши отношения были настолько же четкими и ясными, как призраки в тумане. У меня не было никакой соломинки, за которую я мог бы с ней ухватиться. - Что это за шум? - спросил Роланд. Я выхватил гудящий ключ из кармана штанов. - Сэм!!! Сэм, это ты?! - А какого черта ты еще ждал? Председателя колониального политбюро, что ли? Из всех идиотских вещей, которые ты до сей поры натворил, это, должно быть, просто призовая глупость. Есть три вещи, которые даже самый последний идиот научится не делать в первую очередь, чтобы не осложнять себе жизнь, но вот до тебя как-то все не может никак дойти. Хочешь знать, что это за правила? Я тебе скажу. Не плюй из иллюминатора машины, когда скорость мах-запятая-один, не ешь голубого снега на Бета Гидры-4 и никогда не суй нос в неизвестный портал! Это же здравый смысл, правда? Казалось бы, любой, кто ест, пьет и дышит, с легкостью усвоит такие простые истины - но только не ты, мальчик мой, только не ты, ни в коем случае... Мы хохотали и хохотали и не могли остановиться. 14 И еще кое-что говорил Сэм, когда мы наконец его нашли: - Что за идиотская мысль - не сказать мне, куда вы проскочили? - он был сердит, как кошка. - Слишком много было в то время переживаний, Сэм. - Ладно, может, ты и прав, - проворчал он. - Мне очень не хотелось об этом спрашивать, но где, черт побери, был ты? - Спасал Петровича, или как там его зовут. - Петровски! Я думал, что цилиндры размазали его во вселенной. О господи, Сэм, как это получилось? И почему? Остальные столпились в кормовой каюте, пытаясь обнаружить, сколько человек может сразу поместиться в кабину сауны - кроме Дарлы, которая готовила быстрый ленч. Все они страшно шумели. Хорошо снова попасть домой. - Ну, дело было так, - сказал Сэм. - Вот он я, еду себе спокойно, наматывая мили на кардан. Наверное, я был около скорости мах-запятая-четыре-пять. Вонючка, знаешь ли, гений в своем роде, кстати. Потом стал вызывать тебя. Вызываю-вызываю - никакого ответа. Потом увидел вспышку, и надо же - гамма-радиация! Ладно, думаю себе, можно списать на нет своего единственного потомка мужского рода, но я думаю - может, не все так плохо, если принять во внимание то, какую странную машинку ты вел. Подумал, может, ты просто ранен и не можешь позвать меня на помощь. Поэтому я стал сканировать пространство в инфракрасном спектре, чтобы найти тех, кто выжил. Откуда я знал? Я совершенно не ожидал, что вы проскочите в неизвестный портал. Ну да ладно, что-то такое мне попалось в кликах трех от маркеров въезда, я съехал с дороги на лед и решил посмотреть. И на тебе - мент в скафандре лежит на спине посреди неведомо чего, никакого признака его машины в пределах видимости, но его катапультировавшее сиденье раскидано кусками по всей равнине. А он замерз в ледышку, а с его левой рукой и вовсе что-то странное. - Рукой? - спросил я. - Ну да, кисти у него совсем не было. Вместо этого большая замерзшая сосулька крови на конце предплечья, словно вишневое мороженое. Ей-богу, такой жути тебе никогда не доводилось видеть. Но остальные части тела были при нем... и он был жив. - Господи Иисусе. И я мог догадаться, что сделал Петровски. Он так направил под углом огонь дюз ракет приземления, чтобы они отнесли его в сторону от цилиндров, вместо того, чтобы опустить его поудобнее на лед. Но как он выжил после такого колоссального риска, я понять не мог. Отрезанную руку тоже довольно легко можно было объяснить. Чудеса, что запутавшийся буксирный канат вообще не перерезал его надвое. - Как ты затащил его в каюту? - Сперва мне надо было отморозить его ото льда. Я поставил зажигательный пистолет на широкий луч и поджаривал его до тех пор, пока он не смог двигаться. Потом он сам втащился внутрь. Ей-богу, в его теле не могло остаться ни одной не сломанной косточки, но он это сделал! Потом оставалась проблема его отрезанной руки. Если бы я поднял температуру в кабине до нормальной, он бы истек кровью насмерть. Если я оставил бы в кабине вакуум, он замерз бы. Он и так наполовину был ледышкой, хотя его костюм оставался почти герметичным. Поэтому мне пришлось придумать способ, как загерметизировать кабину и одновременно держать в ней температуру ниже нуля. Просто-напросто не делают таких систем жизнеобеспечения. Пришлось мне повозиться, обходя разные микросхемы. - Он что-нибудь сказал? Сэм немного помялся, потом сказал: - Не особенно. Просто стонал себе и стонал. Я как раз в этот момент оглянулся назад и заметил, что Дарла стоит на пороге кухни, внимательно вслушиваясь - собственно говоря, подслушивая. - Давай дальше, - сказал я. - Ну вот, я понесся по дороге обратно к рикксианскому порталу, но там вообще никакого движения не было. Пришлось мне мчаться весь путь назад к дороге на земной лабиринт. Вопил, как дьявол, всем шоферюгам, и два тяжеловоза наконец взяли его с собой. Кстати, по дороге я видел наших рикксианских друзей. - Я знаю, они здесь. Как ты думаешь, он выжил? - Он вырубился совсем, когда до него добрались шоферы тяжеловозов, поэтому не могу знать. Но он, ей-богу, чертовски живучий тип, я таких встречал. Сэм сделал паузу. - Как тебе кажется, я ничего неправильного не сделал? - Да нет, черт возьми, ты сделал именно то, что нужно. - Ну что же, моя совесть, по крайней мере, чиста. Так или иначе, он уже в этих гонках не участвует. Дарла шагнула вперед и принесла мне миску говяжьего бульона и кракерсы. Я сказал ей спасибо и накинулся на еду, прикончив ее за рекордное время. Я запил все это банкой пива "звездное облако". Рыгал я отчаянно громко. Я улыбнулся Винни, которая сидела на сиденье стрелка, приканчивая остатки своего травяного обеда. Она рыгнула и улыбнулась мне в ответ. Есть вещи, которые действительно распространены по всем вселенном. - Позор, как в наши дни разгуливают молодые девушки, даже не краснея от того, что на них ничего нет, - сказал Сэм. - Я это уже слышала, Сэм, - откликнулась Дарла. - Скажи мне только, что тебе это не нравится. - Я старею. Черт, я и есть старый. Собственно говоря, я мертвый. - Сэм, кончай нести чушь, - сказал я. - Ты никогда не умрешь, и ты это знаешь. Разве я тебе не говорил, что тебя надо три раза похоронить, прежде чем ты согласишься остаться под землей? Ты же будешь возвращаться обратно, как Джон Ячменное Зерно. - Что за разговоры! Где твое уважение к умершим? - хихикнул Сэм. - Дарла, я просто подшучивал над тобой. В мое время ханжи говорили, что мораль уже не может пасть ниже. Я, кстати, с этим согласен. Это был декадентский период, если такой термин тебе о чем-то говорит. Проведи со мной уик-энд на новой Бете, и я тебе про это расскажу такое... - Назови время, когда тебе удобно, Сэм - и я с удовольствием. Он рассмеялся. - Джейк, расскажи мне еще про того кита, который собирается нас проглотить. Похоже на то, что он побил рекорд даже той ледяной рыбы на Альбионе. Я тебе никогда не рассказывал про то, как я отправился в экспедицию, чтобы проследить их миграционные маршруты? Это было, когда ты еще в школу ходил. Должно быть, двадцать пять... нет, тридцать стандартных лет назад... Сэм продолжал плести историю, которой много раз надоедал мне за все прошлые годы, и мне даже странно стало - к чему это он клонит, пока я не услышал его голос по внутрикостным проводникам в ухе. - Сынок, мужайся. Дарла - агент. Мне кажется, она работает на Петровски. Ну что же, вот и начались неприятности, и шило наконец вылезло из мешка. Мне, наверное, трудно было бы держать про себя все свои подозрения на этот счет. Я понял, что и сам понимал, что давно уже что-то не в порядке. - Вот так, молодцом, - продолжал Сэм, - держи бесстрастную физиономию. Нет никаких доказательств, но ты послушай запись того, что говорил в кабине Петровски. Тут раздался голос Петровски, который долго бормотал что-то по-русски прямо мне в ухо. - К тому времени он уже начинал бредить, сынок. Вот послушай. Бормотание, потом имя... потом еще какое-то бормотание, потом снова имя, снова и снова. Имя прозвучало, как Дарь-я. Я учил русский очень и очень давно, но мне думается, что Дарья - это не русский эквивалент Дарлы. Если такому имени могло быть вообще соответствие на русском. Я повернулся к тому месту, где горел на панели глаз Сэма, и молча покачал головой. - Нет? Господи, сынок, извини. Я потратил страшно много времени и сил, пытаясь разобрать по-русски какие-то слова, очень трудно это было, он же, носитель языка, говорил быстро, и мне показалось, что это было "Дарла". Но только звучало как-то странно. Но это слово и могло быть "Дарла", подумал я, слыша, как Петровски снова и снова повторяет "Дарьюшка, Дарьюшка...", а потом еще одно имя, совершенно неожиданно: "Мона". - А что ты про это скажешь, а, сынок? По нашим шоферским каналам я слышал такие слухи, что у Моны в последнее время был роман с офицером милицейской разведки, к тому же весьма высокопоставленным, по крайней мере, так поговаривали ребята. Так что это мне было даже понятно. Но мог ли Петровски страстно, безумно и немедленно влюбиться в Дарлу, как только ее увидел? Поскольку я все-таки знал этого человека, пусть очень и очень мало, мне это показалось маловероятным. - Ну что же, Джейк, тут все равно есть над чем подумать. Такое осторожное выражение Сэма про то, что я тут услышал, еще раз подчеркнуло для меня, что задача нуждается не в том, чтобы ее больше продумывали, а в том, чтобы узнать побольше фактов. - Сэм, - сказал я вслух, - прости, что перебиваю твой потрясающий рассказ, но я хотел бы, чтобы ты для меня кое-что поискал. - Я как раз дошел до самой потрясающей части. Ну да ладно, чего тебе надо? - Ты все еще записываешь программы новостей, когда есть возможность? - Каждый раз, когда мне выпадает шанс, как гласит моя программа. У меня даже есть шестичасовые новости с Голиафа. А что? - Сколько времени ты их хранишь? - Тридцать стандартных дней, потом я их выкидываю. - МЕРТЕ. Ладно, слушай. Я хочу, чтобы ты выискал в своих записях все из новостей с такими ключевыми словами: "Кори Уилкс", "разведка", "Колониальная Ассамблея", "ретикулянцы", "милиция" и... э-э-э... сейчас, что еще?.. - Карта Космострады? - Это маловероятно, но все равно - давай! - А почему "Колониальная Ассамблея"? - Так, мне просто кажется, что это имеет значение. - Правильно. Уилкс наверняка будет мелькать в новостях, как паршивая кошка, которую гонишь в дверь, а она лезет в форточку. Он обожает общаться с сильными мира сего и не самыми сильными, лишь бы известными, поэтому постоянно лезет в новости и на экран. Ладно, давай-ка я спущусь в тот пыльный подвал, где хранятся мои старые газеты. Если хочешь, могу начать прямо сейчас. - Хочу, - сказал я. - Но пока не зачитывай, пока я тебе не скажу. А пока что я просто обязан принять душ. Все остальные к тому времени уже выбрались из сауны, свеженькие и вычищенные до блеска, и уселись есть. Я пошел к заветному шкафчику, вытащил литр "старой привычки" и тяпнул как следует. Приливные силы были чудовищные. Потом я полез в сауну, тоже не больше шкафчика, чтобы сперва попариться, а потом принять туманную ванну. Стоя в клубящемся тумане, я отключил свои мысли, и вся схема, весь узор и смысл последних дней ярко высветились передо мной. Тонких деталей я, конечно, пока не замечал, но в основном я понял общие закономерности. Я стал видеть и понимать, что происходило. Если мне повезет, дальше я начну соображать больше. Самой большой неизвестной величиной была Дарла, но даже она постепенно принимала четкие очертания, как силуэт в тумане. Туман частично прояснился там, на берегу. Что же я, собственно увидел? Могла ли ее внезапная ранимость оказаться горем, а ее страсть - утешением вдовы? После того, как я побрился и сменил одежду, - еще одна стопка родного напитка сопутствовала этому - я снова превратился в нечто человекообразное. И прошел вперед. Мы провели еще двадцать минут в очереди, прежде чем подобрались к ряду моряков, которые брали плату за проезд. Если я хотел увидеть Краузе, то очередь мне не подходила, поэтому я перестроился и, к возмущению кого-то позади себя, попал в нужную мне очередь. Сердитый сигнал клаксона инопланетного автомобиля раздался сзади меня, но я не обратил на это внимания. - Эй, там, внизу! Краузе смотрел вниз, перебирая билеты в руке. Он посмотрел вверх и сказал: - Как дела, камрада?.. - потом он меня узнал. - О-о-о... Я-то думал, что у вас поломка... - А мы починили нашу машинку как следует. Теперь насчет платы за проезд. Ты ведь собирался нам рассказать, как можно обменять металл на здешнюю наличность на борту корабля, правда же? - Да-а-а-а... Я просто забыл об этом упомянуть. Простите, - Он вытащил красный диск из кармана, аккуратно прикрепил его к переднему иллюминатору и тщательно его разгладил. - Ну да, конечно, вы просто заезжайте внутрь, запаркуйтесь, потом поднимитесь наверх в кабину стюарда и там поменяете деньги. Он вам даст квитанцию, и вы ее отдадите, когда будете высаживаться на берег. Да, и еще... эта наклейка не сотрется без специального средства. - А мы и не думали пробовать ее снимать. Как ты думаешь, сколько с нас причитается за проезд и этот тяжеловоз? - Э-э-э... трудно сказать так сразу, сэр. - Попробуй догадаться. - Примерно пятьдесят консолей, - он еще подумал. - Может, и меньше. - Тут множество пассажиров. Как насчет тех сверхоплат за лишних пассажиров, про которые ты говорил? Он посмотрел в сторону. - Не в этом рейсе. Только в особых случаях. - Вот как, значит... - я показал на зияющую пасть. - Это что же, нам прямо туда и въезжать? Он хрюкнул от смеха, вдруг приняв очень дружелюбный вид. - Ага. Здорово потрясает с непривычки, правда? Ну ничего, мы со своей старушкой плаваем уже пятый год, а она еще никого не переварила. Особенно пассажиров. Ты к ней привыкнешь. - Вот сюда и въезжать? Он обернулся и показал. - Да, сэр, в такое большое отверстие вон там... Я сорвал с его башки шляпу. - Хороша шляпа, - сказал я. - Э-э-э, сэр... - Вот так - оп! Прости, - когда он наклонился, чтобы поднять упавшую шляпу, я схватил пригоршню немытых сальных белесых волос и прижал его физиономию к входному люку во всего размаху. Он поцеловался со стеклом как следует. - Джейк, не надо было так... - сказала Сьюзен, когда мы двинулись дальше. - Я знаю. Но мне это доставило чрезвычайное удовольствие. Я повел тяжеловоз прямо в пасть морской твари. 15 Глотка оказалась зияющей пещерой, которая сужалась к пищеводной трубке, которая, в свою очередь, уходила туннелем в нутро этого морского зверя-острова. Стены этого прохода были бледными и влажными, по ним время от времени проходила дрожь перистальтики. Ехать было трудно, потому что роллеры очень скользили, но держались мы довольно неплохо. Примерно через четверть клика или около того труба открылась в огромную темную камеру. Там уже были припаркованы сотни машин, многие другие продолжали искать себе место, их фары видны были вдалеке от того места, куда приехали мы. Я последовал за машинами, въезжающими в этот гигантский холл. - Чтоб мне... - сказал Сэм. Потом добавил: - Не могу придумать даже подходящего ругательства, чтобы оно подошло к этому случаю. Я потерял дар речи. Мы тоже. У нас заняла довольно много времени попытка добраться до места парковки, и мы проехали все это время в молчании. Наконец мы увидели матросов в белых куртках и красно-белых полосатых шароварах - они управляли движением и распределением автомобилей по стоянкам. Их мощные фонари рассекали тьму, словно ножи. Я подкатил к одному из них, тощему, невысокому парнишке с детским личиком, и приоткрыл иллюминатор. Повеяло слабым запахом разложившейся рыбы плюс еще застойной водичкой, но общий запах этого места был не столь плох. Просто пахло морем. - Куда нам, матрос? Похоже, что у вас не хватает места. - Во-о-он туда, звездный толкач! - прокричал матрос, оказавшийся молоденькой девчонкой, и показал нам фонариком, осветившим в бешеной пляске лучей стену зеленовато-белой живой ткани. Я медленно подкатил тяжеловоз вперед, пока перед машины, ее моторное отделение, не коснулось стены. Ткань задрожала, слегка отпрянула, потом медленно снова вернулась на место и стала наплывать на моторный кожух, потом движение остановилось. - Вгоните машину в нее! - прокричала девчонка, перекрывая шум мотора. - Толкайте стену! Так я и сделал. Стена уступила нашему нажиму, отпрянув, словно занавес в театре под ветерком. Немного погодя я почувствовал, что стена сопротивляется, и подал назад, нажав к тому же на тормоз. - Вперед! - сказала мне девчонка высоким звонким голосом. - Эта штука на клик растянется, прежде чем порвется хоть на сантиметр. Ну давай же, вперед толкай свой свиномобиль! - Есть, капитан! - я поддал газу, стена затрепетала и подалась. Я гнал тяжеловоз вперед, пока не услышал: "Хватит!" - Интересно, мы главное блюдо или только закуска? - спросил Джон. - Тут, наверное, около пятисот машин, - заметил Роланд. - Больше, - рискнул возразить я. Кто-то ловко забарабанил по входному люку. Я повернулся, и луч фонарика ослепил мою сетчатку. - Эй, ты, морская швабра! - зарычал я. - Хочешь, покажу, как тебе будет, если я с тобой то же самое сделаю?! - Полегче, шоферюга, - это была та самая девчонка-матрос, которая нашла нам место на стоянке. Она была совсем молоденькая - такая молоденькая, что невозможно было даже себе представить, - лет шестнадцать, не больше. Антигеронические лекарства не могут дать вам такой детской кожи. Она дается только юностью. Волосы она носила коротка под традиционной морской шапочкой-блюдцем, но они были не белобрысыми, а золотистыми. И она совсем не была такой худышкой, как мне сперва показалось. Она просто цвела под этой грубой матросской формой. - Вам здесь, знаете ли, оставаться нельзя, - сказала она. Я заморгал и огляделся. - А как насчет тех, кто не дышит кислородом? - На них мы плевать хотели, но все человеческие существа должны покинуть трюм. Таковы правила техники безопасности, - она повернулась, чтобы уйти. - Погоди минутку, - окликнул я ее. - Не задирай так носа. Ответь на пару вопросов. - Только покороче. Мы и так уже опаздываем. - Консолидированные Внешние Миры - это лабиринт, занятый людьми? - По большей части, да. - Хм-м-м-м... и еще - мы что, уже в желудке этой твари? - Нет, это предпищеварительный мешок. У Фионы два таких мешка и двенадцать желудков, но мы стараемся ими не пользоваться, разве что груза очень много. Их приходится опрыскивать ингибиторами пищеварения - а они так плохо пахнут, не говоря уже о запахе в самих желудках. - Фиона? А это самка? - Трудно сказать с уверенностью, самка или самец. - Вот как? Мда-а-а... - Это все? - Пожалуй, все, если не считать вопроса, все ли матросики такие красивые, как ты. - А, заткнись, - ответила она и зашагала прочь. - Эй! Еще одно! - Что? - нетерпеливо ответила она. - Как нам выбраться наверх? - На лифте. Лифт. Он оказался неподалеку, круглая шахта, закованная в металл, восходящая к дыре в крыше, если только можно назвать живую ткань крышей. Соединение крыши и шахты было окружено и герметизировано губчатым белым воротником, видимо, поставленным для того, чтобы не травмировать окружающие живые ткани. Кабина лифта была овальной и прозрачной, подвешенном на толстых тросах. - Любая конструкция, которую придется ставить в такой вот зверюшке, - сказал Роланд, - больше будет похожа не на инженерную операцию, а на хирургическую. - Да, но пациент достаточно крепок, чтобы пережить ее, - сказал я, а потом добавил вполголоса: - Ты поставил передатчик? - Да, в основание рамы. - Ты как считаешь, по этой шахте сигнал Сэма до нас дойдет? - Не вижу причин, по которым мог бы не дойти. Но как ты выведешь сигнал из шахты и через двери - если тут вообще будут двери. - А мы, разумеется, поставим еще один передатчик сверху - и все. Кабина заполнялась, и нас прижали к задней ее стенке. Высокий глуповатый инопланетянин с перепонками между пальцами на ступнях наступил мне на ногу, отступая назад, потом повернул свою рыбью башку и прохрипел что-то явно извиняющееся. Путешествие наверх было очень длинным. Внешняя дверь наверху шахты была декоративной откидной решеткой, которая открывалась во что-то вроде плюшевого фойе древнего земного отеля. Там стояли кожаные пуфики и кресла, подходящие по цвету и стилю диваны, кофейные столики, пепельницы повсюду и масса растений в горшках. Стены были отделаны красно-золотой тканью. Это была сцена из прошлого - и весьма искусно имитированная, ничего похожего на быстро создаваемый и функциональный декор, который сейчас заполонил земной лабиринт. Это было огромное декоративное пространство, до краев заполненное разумной плотью. - Вот это настрой, - сказал Джон. Я повернулся к Дарле. - Ты кого-нибудь знакомого тут заметила? Она долго осматривала помещение, потом сказала: - Нет, вроде бы никого. - Ну да, пока, однако они тут или скоро тут появятся. Все, кто за нами гонялся. Даже, возможно, Уилкс. - Он-то здесь будет, - сказала она так, словно наверняка знала, а может, так оно и было. Еще одно длинное ожидание, на сей раз, чтобы получить каюту, и это после того, как мы отстояли в кабинет стюарда. Я дал Дарле ее монеты назад, заплатил тридцать восемь с половиной кредиток за наш проезд, отдал Джону деньги, чтобы частично возместить то, что он потратил на меня в больнице еще на Голиафе, и обменял примерно четверть своего золотого запаса на консоли. Когда подошло время записаться в судовой журнал для получения каюты, я приготовил свое фальшивое удостоверение личности, но клерк отмахнулся от него. - Нам не нужно вашего удостоверения личности, сэр, просто назовите свое имя. Это свободное общество. Я посмотрел на пластиковую карточку, которая утверждала, что меня зовут Т.Квакки Карп, эсквайр, и я подумал, что есть время убежать и время остановить свой бег. Настало время мне развернуться и посмотреть в лицо борзым, какими бы они ни были. Я отложил удостоверение в сторону. - Джейк Мак-Гроу с друзьями. Он наклонился над клавиатурой компьютера, потом быстро выпрямился. - Как вы сказали?.. Джейк Мак-Гроу? - Правильно. - Тогда мы рады приветствовать вас на борту "Лапуты", сэр. - Я-то рад сейчас очутиться где угодно. Скажите, когда мы доберемся до цели нашего рейса? И куда мы, собственно, направляемся? - Мы должны добраться до Морского Дома завтра во второй половине дня, сэр. Это самый крупный город здесь, на Плеске. - Плеск? Так называется планета? - Ну, понимаете ли, официального названия у нее вроде как нет, и уж каждой языковой группе для нее есть собственное имя, но на интерсистемном она зовется Акватерра. - Довольно понятно. Я так понимаю, что здесь имеются значительные массивы суши? - Довольно крупные, но все равно не тянут на то, чтобы называться континентами. Добро пожаловать на Плеск, но к воде не подходите. "Лапута"? Неся только свой рюкзак (Дарла настояла, чтобы ее собственный остался при ней), стюард провел нас к еще одному лифту. Мы поднялись на палубу Б, где шли за стюардом по лабиринту коридоров. Роланд плелся за нами, шлепая передатчики в различных неприметных местах. Наши соединенные между собой каюты были изысканными, просто-таки как дворцы, в ванных были вделанные в пол ванны из камня с золотыми прожилками, который немного напоминал мрамор. Современных удобств было немного, но очарование обстановки возмещало отсутствие привычного комфорта. Я стал вспоминать, когда же это я в последний раз пользовался ванной. Джон постучал по двери, которая нас соединяла, и вошел. - Я не видел такой системы водопровода и сантехники с тех пор, как жил в Лондоне, - сказал он. - Правда? - рассеянно сказал я. Я все еще не был абсолютно уверен, что мне приятно, что по соседству со мной живут телеологисты, и беспокоился я больше за них, чем за себя. Настало время отделить их от меня. Мне бы хотелось, чтобы между нами была, по меньшей мере, половина корабля, но Роланд настоял, чтобы они тоже были рядом. - Не хотелось бы потерять тебя сейчас, Джейк. Ты - наш обратный билет домой. - Обратный? И куда же это, позвольте спросить? Он согласился с таким замечанием. - Конечно, трудно сказать, что сейчас можно назвать домом. Но наши люди все-таки дороги нам. Мы как-нибудь должны будем выбраться обратно. - Извини, я понял, - может быть, Роланд был прав. Тогда без меня они окажутся более уязвимыми. Вошла Сьюзен с подавленным видом. Она снова надела рубашку и шла в своих коротких бежевых бриджах, но босиком, потому что оставила сандалии в шевроле. - На борту есть магазины, Сьюзен, - сказал я ей. - Тебе надо бы что-то купить из обуви. У Джона есть деньги. - Хорошо, - ответила она тускло и шлепнулась в бархатное кресло. Джон подошел к ней. - Что случилось, Сьюзи? - спросил он, поглаживая ее плечи. - Нет, ничего, просто я думала про Стена, который где-то там, на Голиафе, лежит в больнице. Он, наверное, до смерти извелся, думая, что же такое с нами случилось. - Она посмотрела на меня. - Мы как раз ехали в больницу, когда ты... - она нагнула голову и заплакала. Мне, естественно, от этого стало просто необыкновенно приятно... Дарла взяла ее за руку, повела ее в другую комнату и закрыла дверь. - У нее часто бывают такие перепады настроения? - спросил я Джона. - Сьюзен действительно очень эмоциональна и переменчива. Но ты должен понять, Джейк, что вся эта история была для всех нас большим потрясением. - Извини, извини... - мне пришло в голову, что я очень много в последнее время извиняюсь. Мне пришлось прибегнуть ко всем моим моральным ресурсам, чтобы напомнить себе, что я не сделал ничего такого, чтобы заслужить то, что со мной произошло и происходит. Нельзя сказать, чтобы в чем-то была моя вина. Чувство вины за расплывчатые и по большей части воображаемые проступки - это груз, который шмякают на плечи человеку, причем довольно рано. Большая часть людей проводит свою жизнь в поисках того, на кого можно было бы свалить это чувство. - Джон, не оставишь меня на минутку одного? Я хотел бы поговорить с Сэмом. - Разумеется. - Он подошел к двери и открыл ее, потом повернулся, чтобы что-то сказать, но, очевидно, передумал. - Мы поговорим потом, - добавил он, потом вышел и прикрыл дверь. У него было собственное чувство вины, с которым ему надо было разобраться. Винни лежала на кушетке, свернувшись в клубок, сплетя руки вокруг колен, и смотрела на меня влажными вопросительными глазами. Я подмигнул ей, и она ответила мне гримаской-ухмылкой. Смешно и странно, что она ответила на подмигивание. Я никогда не видел, чтобы она прикрывала собственные веки, она даже не моргала. Только когда она спала, веки ее немного закрывались. - Я прекрасно тебя слышу, - сказал Сэм, когда я вызвал его ключом. - Как ты это устроил? - Это все придумал и воплотил в жизнь Роланд, но самое главное, что помогло выполнить задачу - это передатчики, крохотные, как кнопка. Мы их доставили по всему кораблю. У тебя для меня что-нибудь есть? - Ну вот, когда я добрался до подвала, то просто пережил потрясение. Там тонны материала от многих лет. Я проверил свою программу записи новостей. Она, к сожалению, весьма нелепо составлена. Она приказывает мне стереть весь мусор, который я хранил в последние тридцать дней, но позволяет мне хранить то, что я записал в тот день, когда наводил в записях порядок. Когда подпрограмма делает такую штуку, она автоматически лепит ярлык защиты на все, что было записано именно в этот день. Когда подходит очередь снова вычищать все накопившееся, то, на что приклеен ярлык, списывается в библиотеку ссылок. В результате у меня скопилась куча древнего дерьма за все годы. - Придется мне прекратить покупать эти дешевые готовые программы и самому заняться для разнообразия их составлением. Ты нашел что-нибудь интересное? - Да, и причем весьма и весьма. Вроде этой заметки в газете "Правда" года три назад, - фыркнул Сэм. - Меня всегда веселит, как они думают, что, переменив одну букву в русском слове, могут заставить это слово выглядеть как часть интерсистемного языка. - Для них так легче. Так что там? - Ладно. Цитирую: "Циолковскиград, Эйнштейн, десятое октября 2103. Премьера сезона в Большом театре, как всегда, собрала много публики, но в прошлый вечер даже места в проходах были заполнены до отказа, чтобы люди могли увидеть смелый и отчаянный..." и так далее, и тому подобное... пропускаем шесть абзацев. "Среди видных деятелей, посетивших премьеру, были товарищ Большая Шишка, товарищ Генеральный как-его-там, такой-сякой-немазанный... и - господи, где же это! - а, вот: министр интерколониальных дел доктор Ван Вик Ванс, его дочь Дарья Петровски-Ванс и некоторые выдающиеся гости властей, включая лидера рабочего движения, товарища Кори Уилкса". Я хочу увеличить изображение из газеты. Ты его увидишь? Я приставил один конец ключа к глазу и всмотрелся в крохотный экран. Микроэкран показал мне ложу, полную скучных морд, одна из них принадлежала Кори Уилксу. Он сидел рядышком с... - ну да, конечно, это был он! - ...с тем самым джентльменом, похожим на Патриция, которого я видел у "Сынка" и которого, как мне показалось, тогда узнал. Ван Вик Ванс. С ним рядом сидела белокурая женщина, которая повернула голову и разговаривала с женщиной, которая сидела позади нее. Лица не было видно, и волосы были длиннее и, наверное, естественного цвета, но... - Сэм, увеличь мне блондинку. - Вот так? - Чуть поближе, камеру вправо. ...Но винного цвета родимое пятнышко на голом плече сказало мне, что это была Дарла. - Теперь мы знаем, - сказал Сэм, - кто такая "Дарь-я". - Более того, Сэм. Это Дарла. И я видел ее папашу у "Сынка" в ресторане. - Как это ты смог?.. А, ты имеешь в виду маленькое пятнышко у нее на плече? Я как-то совсем упустил из виду, но теперь припоминаю. Это большое преимущество, то, что в наши дни женщины бегают почти нагишом, если не говорить об очевидных преимуществах этого. Я вытянулся на шелковом покрывале на кровати и положил ключ на ночной столик, оставив его на связи. Потом закрыл глаза. - Что это значит, Джейк? Из того, что ты мне сказал, похоже на то, что она все время была агентом Петровски. Теперь мы знаем, что она - его жена. Но если она дочь Ванса, а Ванс в одной лодке с Уилксом... то что же она такое вследствие этих связей? - Я не сразу ответил. - Джейк, а Джейк? - Не знаю, нам нужно больше сведений. Сэм вздохнул. - Черт, иногда очень паршиво быть машиной. Я поднял ключ и приложил его к губам. - Сэм, все было сделано для того, чтобы заставить нас _б_е_ж_а_т_ь_. И мы поджали хвост и бежали. Та драка в "Сынке" была только для того затеяна, чтобы запустить эту машину в ход, а также для того, чтобы выслеживать меня таким методом, который я сперва даже не понял. Они как раз очень хорошо знали, где мы были, когда мы спрятались в Грейстоук Гровз. Но разве они нас взяли с поличным и застали врасплох? Нет, они выманили нас оттуда, просто спугнули и последовали за нами, следя, как собаки, за каждым нашим шагом, каким-то образом предугадывая каждое наше движение, а сами все это время отставали от нас на планету-две. И все это с одной целью: следить за нами, пока мы не нырнули в неизведанный портал. Так мы и сделали. Для них это означало, что у нас есть карта