огли скрывать своих эмоций. Это удивило его. - Бай, - сказал юноша мри. - Я служу госпоже, и я ее сын. Я не могу покинуть ее. - И вы все ее сыновья? - Нет, бай. Они - ее Мужья. Я - ее сын. - Я надеюсь, не в физическом смысле? Мри посмотрел на него так, словно был одновременно удивлен и оскорблен. - Нет, бай. Моей настоящей матери больше нет. - Ты полетишь со мной на "Хазане"? - Если госпожа отпустит меня. Он был молод, бесхитростен, и, в отличие от госпожи, свободен от предрассудков. Молодой, самоуверенный, надменный; но такого, как он, еще можно научить, сделать из него цивилизованное существо. Хулаг смотрел на юное лицо, до самых глаз закрытое вуалью, и находил, что этот мри куда приятнее остальных, однако он обратился к нему, как обращаются старые регулы к молодым - резко и повелительно. - А если я прикажу тебе, чтобы ты сел со мной в машину? Несколько мгновений юноша мри не мог ответить, а может, он обдумывал предложение. Глаза над вуалью казались испуганными и недоумевающими. - Ты должен понять, что я предлагаю тебе безопасность, - добавил Хулаг. - Только госпожа может приказать мне, - сказал молодой кел'ен. - А я знаю, что она не пошлет меня. - Она обещала мне одного мри. - Кого послать, а кто останется, решает эдун. Это его привилегия. Я полагаю, что госпожа не отпустит меня, бай. Сказано было достаточно ясно, и для того, чтобы получить разрешение госпожи, нужно снова совершить подъем, снова разговаривать с госпожой, снова испытывать унижение - и все это без какой-либо надежды на успех. Хулаг обдумал все это и отказался от мысли снова говорить с мри. Он взглянул на юношу мри, стараясь понять, чем тот отличается от остальных. - Как твое имя, твое полное имя, кел'ен? - Ньюн с'Интель Зайн-Абрин, бай. - Помоги мне сесть в машину, Ньюн. Поняв, что это все, чего требует от него Хулаг, мри не смог скрыть облегчения. Напрягаясь изо всех сил, он вместе с Чулом медленно и аккуратно опустил Хулага на подушки. Хулаг глубоко вздохнул, взгляд на миг затуманился, кровь бросилась в голову. Затем он нетерпеливым жестом отпустил мри и смотрел, как тот идет обратно и скрывается за дверью, вырубленной в полуразрушенной стене. Дус у двери поднял голову, чтобы посмотреть, кто идет мимо, затем отвернулся и положил голову между лапами. От его дыхания с земли поднялось облачко пыли. Юноша мри на миг задержался рядом с ним, а потом исчез в темном дверном проеме. - Едем, - сказал Хулаг Чулу, который сел на место водителя. И затем добавил: - Юноша, свяжись с моей канцелярией и спроси, нет ли новых сообщений. Он с беспокойством подумал о прибывающем корабле, и о том, каким безоблачным казалось все еще сегодня утром, когда о нем не было известно. Он с удовольствием вдохнул теплый очищенный воздух внутри машины и попытался собраться с мыслями. Вот-вот на Кесрит прибудут земляне. И, обнаружив поблизости корабль мри, они заподозрят предательство. Это произойдет совсем скоро, а может даже раньше, чем он думает. И тогда, без всякого сомнения, между мри и землянами произойдет столкновение, если он к тому времени не очистит от мри Кесрит и его окрестности - тем или иным способом. А теперь, после разговора с госпожой, Хулаг уже не знал, как ему действовать, как договориться регулам и мри. Или землянам и мри. - Бай, - послышался в приемнике голос Хады Сураг-ги, - мы связались с кораблем мри. Это "Аханал". - Говори мне только то, чего я еще не знаю, юноша. На некоторое время воцарилась тишина. Хулаг успел овладеть собой. Хада пытался все сделать как можно лучше. Его положение было сложным - приходилось находить компромисс между надменностью мри и нетерпением Хулага. - Бай, - послышался извиняющийся голос Хады. - Этот корабль не с Кесрит, но они собираются совершить здесь посадку. Они говорят, бай... - Продолжай, юноша. - Что они на закате солнца будут в городе. Они уже близко, очень близко, бай. Наша станция выдает им координаты для посадки, но они не обращают внимания на передаваемую информацию. Хулаг выдохнул воздух и выругался. - Ты слушаешь, бай? - Что еще, юноша? - Они отвергли наше предложение пристыковаться к станции. Они хотят совершить посадку в порту. Мы пытались объяснить им, что это противоречит договору и что порт сильно пострадал во время бури. Они не стали слушать. Они сказали, что им нужно продовольствие. Мы предложили им получить его на станции. Они не стали слушать. Они требуют, чтобы их корабль был переоборудован в военный, с полным перевооружением. Мы заявили, что не можем этого сделать. Но они требуют, бай. Они сказали, что у них на борту четыреста мри. Дрожь пробежала по телу Хулага. - Юноша, - сказал Хулаг. - Во всей освоенной Вселенной осталось в живых всего 533 мри и тринадцать из них здесь, на Кесрит. - Но, бай, - умоляющим тоном произнес Хада. - Бай, я слышал их слова совершенно отчетливо. Я попросил их повторить цифру. Возможно... что это последние мри во всей Вселенной. - Чума и погибель! - Хулаг снова выругался и тронул Чула за плечо: - Порт. - Бай? - переспросил Чул, глуповато моргая. - Порт, - повторил Хулаг. - О, юное невежество! Порт. И побыстрее. Машина резко повернула влево и покатила по дороге, подпрыгивая на ухабах. Хулаг смотрел на розоватое небо и отдаленные горы, на дикие долины и белые песчаные пустыни Кесрит. Все это достанется землянам. Он снова с содроганием вспомнил о мри, который покончил с собой, и о тех мри, что сейчас приближаются к Кесрит - последних мри, уцелевших в войне, стремящихся к своему Дому, который скоро перейдет в руки землян. Они хотят умереть тут? О, если бы все было так просто! Но они вдохнут новую жизнь в войну, разрушат достигнутый мир и затем, погибнув в бою, оставят регулов один на один с разгневанными землянами: это было так похоже на мри! Он начал размышлять. Оба его сердца сжимались от страха. Он никогда не лгал до своего визита к мри, и он никогда не убивал - за него это делали наемники мри. Машина сделала крутой поворот к порту и запрыгала на ухабах. Разруха пришла даже сюда. С внезапно сжавшимся сердцем он увидел, что в горах за городом вновь собираются тучи. 13 Дождь барабанил по стенам эдуна. Ветер обрушивался вниз, но горы и высокие скалы преграждали ему путь, направляли на город регулов и порт. Ни один порыв ветра не обрушился на эдун за 2000 лет. В такой вечер было приятно собраться всем мри за общим столом в башне госпожи. В этот вечер воздух был пронизан предчувствием чего-то приятного, каким-то странным удовольствием, таким же сильным, как ветер. Дусы, которые остро чувствовали настроение, не на шутку развоевались, и их всех выпроводили из эдуна. Звери исчезли во мраке. Все, кроме мьюк'ко, который лежал у ворот и не обращал внимания на разыгравшуюся бурю. Все кел'ейны пребывали в приподнятом настроении. Глаза стариков сверкали. Никто не говорил о прибывающем корабле, но он был центром всего. Ньюн, как и все остальные, связывал все свои надежды с прибытием "Аханала". Перед ним открывались радужные перспективы. Братья. Соперники. Жизнь. Пускай у него не было военного опыта, но это был его Дом, он был келом этого Дома, и кроме того, он был кел'еном госпожи. Это было очень приятное, но непривычное чувство - ведь он теперь был не самым низшим из них; он был среди первых. - Мы связались с кораблем мри, - только и сказала им госпожа. И это было все, что им было известно о корабле. Утром госпожа собрала их и говорила с ними спокойно и торжественно. Это было трудно для нее - ведь последнее время она зачастую плохо себя чувствовала. Но сегодня утром Интель была такой, какой Ньюн ее прежде не видел - она приводила его в трепет своим мягким голосом и необыкновенной ясностью мысли. Она говорила о тайных тропах Кесрит, о которых регулы ничего не знали. - Скоро, - сказала она. - Следите за регулами, кел'ейны, не спускайте с них глаз. И очень скоро, скорее, чем они ожидали, прибыл для переговоров бай. Регулы волновались. Они столкнулись с тем, чего никогда раньше не случалось, и они очень беспокоились и были в смятении. - Интель, - сказал Эддан, старший из ее Мужей, когда Ньюн вернулся с кухни, куда относил посуду и остатки пищи. Только кухня и часть башни Катов оставались открытыми, - Интель, будет ли дозволено келу задать вопрос? Ньюн быстро сел на свое место. Он был благодарен Эддану за то, что тот подождал его возвращения. Ньюн смотрел в лицо Матери, надеясь, что она не откажет Эддану. Она нахмурилась. - Кел хочет спросить о корабле? - Да, - ответил Эддан. - А разве есть сейчас что-нибудь более важное? Госпожа опустила руки. Разрешение было получено. - Когда он прилетит, - спросил Эддан, - мы улетим на нем или останемся? - Кел'ейны, я скажу вам, что вижу конец Кесрит. Да, мы улетим, но я скажу вам и другое: я должна дать баю регулов одного кел'ена, не больше. Но я сомневаюсь, что бай еще раз придет за ним. Старый Лирен - без вуали, поскольку при совместной трапезе никто не закрывал своего лица - ухмыльнулся и поднял украшенную боевыми шрамами руку. - О госпожа, Матушка, если он придет, пошли меня. Мне бы хотелось увидеть Нураг: действительно ли он таков, как о нем говорят. А кроме того, от меня мало пользы при строительстве нового эдуна. Этот наш дом совсем разваливается, и если нам не суждено остаться в нем, то я лучше снова пойду на службу. - Ты хочешь снова служить Народу, Лирен? - Да, Матушка, - ответил Лирен и его глаза обратились к Эддану: "спрашивай, старейший". Остальные Келы сидели тихо. Но госпожа больше не разрешила задавать вопросы. - Сатель, - позвала Интель. - Да, госпожа? - Напомни келам условия договора, который обязывает нас служить регулам. Сатель склонил голову, затем поднял ее снова. - Договор между Хольнами и мри, который заставляет мри служить регулам, так говорит о сроках службы: "До тех пор, пока регулы и мри не окажутся вместе на планете, где расположен эдун Народа... или до тех пор, пока мри одни остаются на планете, которую оставили регулы, но на которой находится эдун Народа..." В этом случае мри прекращают свою службу у регулов. И я скажу, госпожа, что если следовать договору, то регулы уже нарушили его условия. - Да, - сказала госпожа. - Я тоже так думаю. Мы заключили договор с Хольнами. Род Хольнов знал, как обращаться с нами, но этот бай Хулаг прибыл аж с самого Нурага, и он совсем не знает Народа. Он совершил ошибку, не подумав о нашей эвакуации заранее. - Хольны знали нас лучше, чем он, - сказал Сатель. - Но они не сообщили своему преемнику то, что ему непременно следовало знать о нас. - Старая Солгах промолчала. - А может, Хулаг поленился просмотреть записи. Регулы плохие воины, но они умеют мстить по-своему. И Интель улыбнулась. В этой улыбке было удовлетворение. - Будет ли дозволено келу, - спросил Эддан, - задать вопрос? - Спрашивай. - Ты думаешь, что Солгах специально утаила от Хулага информацию о нас? - Да, я думаю, что такова месть рода Хольнов, так они удовлетворили свою гордость. Бай Хулаг потерял мри. Я в этом уверена, - сказала она твердо. - Медай был последним из моих детей, кто погиб, служа регулам. И теперь... теперь, кел'ейны, не думайте, что мри будут сражаться против мри. Нет. Такого больше не будет. Волна разочарования прокатилась среди Келов. - Будет ли дозволено келу... - снова начал Эддан. - Нет, - сказала госпожа. - Кел не может спросить. Но я скажу все, что вам нужно знать. Мри осталось слишком мало. Было время, когда междоусобные войны служили Народу, но это время прошло, кел'ейны. Я скажу вам то, о чем вы не можете спросить: на корабле "Аханал" находятся остатки нашего Народа; и мы последние. Больше никого нет. Словно холодный ветер пробежал но комнате. Никто не шевельнулся. Ньюн стиснул руки между колен, пытаясь осознать сказанное Матерью, лелея слабую надежду, что это всего лишь аллегория - ведь Мать часто говорила загадками; но в данном случае это была правда. - На Элаге, - голос Интель звенел, - регулы удрали, спасая свое потомство и добро, и бросив всех кел'ейнов, которые служили им. Затем регулы собрали кел'ейнов из эдунов Млассула и Селета и погубили их всех. Но это не имеет никакого значения для нового бая Хулага, для нового хозяина, присланного с Нурага. Послышался неожиданный звук - хлопок в ладоши. Это всегда сдержанный Эддан не выдержал и выругался. - Госпожа, - спросил он, - будет ли дозволено келу задать вопрос? - Нечего спрашивать, Эддан, - оказала Интель. - Случилось так, что погибли 10000 мри и много кораблей, числа которых я не знаю. Все корабли принадлежали регулам, но на них не было ни одного регула, потому что регулы боятся воевать. Они убили 10000 мри. И я проклинаю тех Матерей, которые послали своих сыновей на гибель. Пот тек по лицу Интель. Кожа ее стала бледной. Воздух с хрипом вырывался изо рта. Никогда ласковая Мать не ругала никого, но теперь она ругалась так, что кровь стыла в жилах кел'ейнов. Ньюн почти не дышал, мускулы его напряглись до предела, руки дрожали. Он стиснул их крепче, чтобы остальные не заметили его слабости. Но сейчас никто не думал об этом, сердца всех сжимали печаль и тревога. Жуткая тишина стояла в комнате. - Матушка, - взмолился Сатель. - Достаточно, хватит. - Келы, - сказала она, - хотят задавать вопросы. Они имеют право получить ответы. - Она помолчала, переводя дыхание, словно собираясь сказать что-то очень важное. - Кел'ейны, - сказала она. - Спойте мне Шон'джир. Среди кел'ейнов пробежала волна беспокойства, почти паники. "Она умирает, - была первая мысль Ньюна. - О боги, как все ужасно!" - И он не мог произнести ни слова из тех, что она ждала от них. - Дети мои, - обратилась госпожа к своим Мужьям, - исполните для меня Песнь Преходящего. Все посмотрели на Эддана, который склонил голову в знак согласия и негромко запел. Немного погодя к нему присоединился Ньюн, не совсем уверенный в том, что они делают то, что нужно. Во Мраке начало Во Мраке конец, А меж ними Солнце, Но затем придет Мрак. И в Мраке том Конец каждого. Из Мрака во Мрак Путь каждого. Из Мрака во Мрак Наш путь. И после Мрака О братья, о сестры, Придем мы домой. Интель слушала с закрытыми глазами. Когда песня закончилась, наступила полная тишина. Затем глаза госпожи открылись, она посмотрела на всех так, словно вернулась откуда-то издалека. - Я расскажу вам то, - сказала она, - о чем когда-то давно знали кел'ейны, но после забыли об этом. Я просто напомню. Кесрит - лишь одна из многих планет, и Арайн - всего лишь одно из множества солнц, и конец мри совсем близко. В истории Народа, кел'ейны, было много подобных Мраков, и регулы дали нам лишь последний из наших многих Домов. И поэтому мы сегодня исполняем Шон'джир. Этот обряд мы исполняем в начале каждой жизни Народа и в конце каждой жизни, в начале нового периода и в конце его. И пока другая госпожа не расскажет этого детям твоих детей, Ньюн, забудь это; остальные келы могут помнить. - Мать, - сказал Ньюн, протянув к ней руку, - ты говоришь о смене Дома? Она была его Матерью и, задав вопрос, Ньюн понял, что грубо нарушил этикет. Он замер с бьющимся сердцем, ожидая суровой отповеди, но Мать лишь спросила Эддана, есть ли у келов какие-либо вопросы. Но все же она ответила ему: - Ньюн, я скажу тебе правду. Регулы считают себя старыми, но Народ старше. Те 2000 лет, о которых вы знаете, это только малая часть. Мы кочевники. Я сказала, что Келы не будут больше воевать, что у них будут другие дела. Последние из моих сыновей - Келы Мрака - будут совсем иными, чем Келы Перехода. У последних из моих дочерей, Матерей Мрака, будут другие обязанности, о которых я вам не скажу. Все Келы - внимательные, удивленные, испуганные - слушали госпожу. Ньюн взглянул на своих братьев и увидел их изумление, неуверенность, посмотрел на Мелеин и заметил на лице девушки бледность и растерянность. Быстро накинув вуаль, она отвернулась от всех. Ньюн внезапно почувствовал себя одиноким, хотя вокруг были его братья. Он опустил голову и сидел так, пока не услышал голос Эддана, который просил разрешения задать вопрос, и отказ госпожи. - Сен спрашивает... - послышался голос Сателя, задавший вопрос, на который она не могла не ответить. - Госпожа, мы не можем строить планы, не спрашивая ничьи советов. - Это вопрос, сен? - сухо спросила госпожа. И в наступившей тишине столкнулись две непреклонные воли. Ньюн переводил взгляд с одного лица на другое, пытаясь решить, кто же распоряжается его жизнью. - Это вопрос, - сказал Сатель. Госпожа прикусила губу и кивнула. - Да, - сказала она, - мы будем планировать, не спрашивая ничьих советов. Я обходилась без советов, когда вызвала "Аханал", уцелевший в безумии Элага, когда приняла решение основать нашу базу на Кесрит, хотя многие были против. Я и дальше буду руководить, не советуясь ни с кем - я не оставлю Народу выбора. - Мы потеряли много наших катов и келов, когда устроили Дом на Кесрит, а не на Люшейне, где были вода, чистый воздух, мягкий климат, где мы могли бы создать богатый дом, госпожа. - Старые споры, - спокойно сказала госпожа. - Но я сама решаю, где быть Дому, потому что госпожа, а не сен'ант руководит Народом. Не забывай об этом. - Сен спрашивает, - сказал Сатель, - _п_о_ч_е_м_у_? _П_о_ч_е_м_у_ это должен быть Кесрит? - Сравнимы ли твои знания с моими? Тебе известны высшие из Священных Таинств, сен'ант? - Нет, - срывающимся голосом ответил Сатель. - Кесрит - наилучшее место. - Я этому не верю. - Кесрит сурова, она убивает слабых. - Эта кузница Народа, как ты назвала ее, слишком хорошо выполняет свои функции. Нас осталось совсем немного. Элаг не оставил нам никого. - Зато мы все прошли через огонь. - Горстка. - Мы дали Народу Дом, - сказала она, - и он останется здесь до тех пор, пока не придут земляне. И затем Мрак. А дальше будут решать другие, Сатель; не ты и не я. Наступила тишина. Сатель внезапно поднялся и оперся о стену, выдав свою слабость. - Оставь сейчас решение другим, - сказал он и вышел. Было слышно, как он спускается по лестнице. Эддан поклонился, подошел к Матери и взял ее руку. - Матушка, - мягко сказал он, - келы поддерживают тебя. - Келы слишком мало знают, - ответила она. - Даже теперь. - Келы знают госпожу, - тихо ответил Эддан. Затем его взгляд скользнул по остальным и остановился на Мелеин. - Сен Мелеин, приготовь питье для госпожи. - Я сегодня не буду пить, Эддан, - прошептала Интель. Но взгляд Эддана сказал совсем другое, и Мелеин кивнула. Она поднялась, налила воду и комал в чашку, приготовив наркотик, который принесет Интель облегчение. - Идем, - сказал Эддан Келам. - Ньюн останется, - сказала Интель, и Ньюн, который поднялся вместе со всеми, остановился. Внизу с грохотом открылась и захлопнулась дверь главного входа. - Боги, - выдохнула Пасева и бросила взгляд на Интель. - Он ушел из эдуна. - Пусть идет, - ответила Интель. - Госпожа, - послышался чистый и прозрачный голос Мелеин. - Нельзя оставаться на улице в такую погоду. - Я пойду за ним, - сказал Дебас. - Нет, - сказала госпожа. - Пусть уходит. Было ясно, что ничто не изменит ее решение. Заставить же ее было невозможно. Опустив глаза, Мелеин стояла рядом с Интель, закутанная вуалью. - Келы могут идти, - сказала Интель, - кроме Ньюна. Спите спокойно, кел'ейны. Эддан не хотел уходить. Он остался, но Интель жестом отослала его. - Иди, - сказала она. - Сегодня вечером я ничего больше не скажу, Эддан. Но утром пошли одного из кел'ейнов на утес, чтобы наблюдать за портом. Эта буря помешает регулам что-нибудь предпринять сегодня ночью, но завтра все будет по-другому. - Нет, - сказал Эддан. - Я пойду за своим братом. - Без моего благословения. - Все равно, - сказал Эддан и повернулся, чтобы выйти. - Эддан, - позвала она. Он обернулся к ней. - Нас осталось слишком мало, - сказал он, - чтобы совершать паломничество в Сил'атен. Сатель не хотел покидать Нисрен. Я тоже. Теперь мы не хотим покидать Кесрит. Мы вместе пойдем в Сил'атен, он и я. Пойдем с легким сердцем. - Я благословляю вас, - помолчав, сказала она. - Благодарю, госпожа, - ответил он. И это было все. Он ушел; Ньюн смотрел, как скрывается его высокая фигура во мраке холла, и каждая мышца юноши дрожала. Они умерли, Эддан и Сатель. Они сами выбрали это: Сатель - по обычаю своей касты, и Эддан, которому было тесно в своей касте, пошел за ним в долгий путь. Ньюн видел лицо Эддана и не находил в нем ни горя, ни страдания. Он слышал, как легко и быстро сбегает кел'ант по винтовой лестнице, как открылась и затем захлопнулась дверь, и ему стало ясно, что эдун лишился двух своих братьев, двух великих братьев. - Сядь со мной, - сказала Интель. - Госпожа, я приготовила питье, - сказала Мелеин звенящим голосом. - Пожалуйста, выпей. Она протянула поднос, который дрожал в ее руках. Интель взяла чашку, выпила и затем поставила обратно, откинувшись на подушки. Ньюн и Мелеин сели рядом, справа и слева от госпожи. Так они провели много ночей со дня смерти Медая: сон Интель был очень беспокойным, и она не могла уснуть, если в комнате никого не было. В этот вечер Ньюн не смотрел на нее, пока она ждала, когда подействует наркотик. Он опустил голову, глядя на свои руки, лежащие на коленях. Эти руки дрожали от напряжения. Эддан и Сатель. Они были частью его жизни. Он плакал и слезы катились по его не скрытому вуалью лицу. Он не мог поднять руки и вытереть слезы: ему было стыдно от того, что он плачет - ведь келы не могут плакать. - Сатель был очень болен, - мягко сказала Интель. - Он хорошо знал, что делает. Не думай, что мы расстались со злобой. Мелеин знает. И Эддан знает. Сатель хороший старик, у нас с ним старые разногласия. Он часто не соглашался со мной, но все сорок три года давал мне мудрые советы. Я не сержусь. Мы были друзьями. И я не думаю плохо об Эддане. Я бы удивилась, если бы он поступил по-другому. - Ты жестока, - сказал Ньюн. - Да, - ответила она. И ее легкая рука скользнула по его плечу под укрывающую голову зейдх. Ньюн движением плеча сбросил руку и плотнее запахнулся в мантию. Голова его была опущена, в глазах стояли слезы. - Мой последний сын, - сказала Интель. - Ты любишь меня? Этот прямой вопрос как молотком ударил Ньюна. Он не мог ответить просто: "Да, Мать". На это ему не хватало смелости. - Мать, - с горечью произнес он один из многих титулов, самый дорогой для Келов. - Ты любишь меня, Ньюн? - ее мягкие пальцы пробежали по волосам, коснулись его уха - так ласкает родная женщина и возлюбленная. "Здесь тайна, - говорили эти прикосновения, - здесь кроется тайна: будь внимателен." Ньюн не был готов к тайнам. Он смотрел на нее, пытаясь найти слова для ответа. Спокойное лицо было обращено к нему. - Я знаю, - сказала она. - Ты здесь. Ты выполняешь свой долг. Ты очень послушен, сын мой. Я знаю, что лишила тебя многого. - У тебя были свои причины для этого. - Нет, - оказала она. - Ты кел'ен. Ты не знаешь, ты веришь. Но ты прав, когда говоришь так. Завтра... завтра ты убедишься в этом, когда увидишь "Аханал". Мелеин... - Да, госпожа? - Ты оплакиваешь Сателя? - Да, госпожа. - Ты не осуждаешь меня? - Нет, госпожа. - На "Аханале" прибудет госпожа, - сказала Интель. - Эта госпожа может распорядиться не так, как я. - Мне двадцать два года, - запротестовала Мелеин. - Госпожа, ты должна подчинить "Аханал" своей воле. Но если они пришлют вызов, если они посмеют прислать вызов... - Ньюн защитит меня. И он защитит тебя, когда придет время. - Ты передашь его мне? - спросила Мелеин. - В свое время, - ответила Интель. - Я сделаю это. В свое время. - Я не знаю все, что я должна знать, госпожа. - Ты убьешь любого, кто захочет отобрать у тебя Пана. Я старейшая из всех Матерей, и я сама подготовлю себе преемницу. - По совести говоря... - запротестовала Мелеин. - По совести говоря, - сказала госпожа, - ты должна повиноваться мне и не задавать вопросов. Наркотик начал действовать. Глаза ее затуманились, она опустилась на подушки и затихла. Вскоре она уже спала. Среди келов говорили, что во время разрушения Нисрена земляне полностью уничтожили эдун, и они не обращали внимания на все попытки мри вызвать их на а'ани. Это была самая первая и горькая ошибка мри, которую они совершили в войне с землянами. Земляне проникли в эдун, и каты в ужасе пытались спастись бегством. И тогда Интель встала между землянами и катами. Ее руки исторгли огонь, и холл запылал. Сама ли Интель, или огонь вынудили землян остановиться - этого никто не знал, но, во всяком случае, земляне не пошли против нее. Она стояла так до тех пор, пока не спаслось большинство катов, а подоспевшие келы не увели ее в безопасное место, на корабль регулов. Ньюн знал это, но до сегодняшнего вечера не мог себе представить, как мягкая Интель могла быть такой стойкой и непреклонной. 14 Дункан услышал шум машин. Он тут же проснулся, решив, что его вызывает Ставрос. Он вскочил с дивана и стоял, пытаясь собраться с мыслями. Он спал не раздеваясь. Ставрос тоже не пожелал ложиться в постель. Ночью разыгралась буря и по системе сообщений все время передавали штормовые предупреждения. Он услышал, как в комнате Ставроса откинулись штормовые экраны. Дункан вошел к нему в комнату, освещенную проникающим сквозь окно хмурым светом. Ставрос сидел в своем подвижном кресле, стоящем в центре комнаты. Он с любопытством взглянул в лицо Дункана. Засветился переговорный экран. "Посмотри в окно." Дункан подошел к покрытому брызгами окну и стал осматривать пустынное пространство, где не было ничего, кроме песка и камней, моря и башни завода для опреснения соленой морской воды. В очертаниях башен было что-то неправильное, чего-то не хватало. Там появилось пустое пространство. Экран Ставроса снова ожил. "Регулы только что передали предупреждение: воду использовать только для питья и пищи. "Небольшие повреждения на станции очистки воды". Они просят проявить терпение." - Но ведь скоро здесь будут земляне, - запротестовал Дункан. "Похоже, что есть повреждения и в порту. Регулы очень встревожены. Бай никого не принимает." Дождь почти прекратился, лишь редкие капли постукивали по стеклу. Хмурый серый цвет на мгновение стал красным: это сквозь просвет в тучах показался Арайн. А на горном хребте, который возвышался далеко за городом, замаячили движущиеся тени. Дункан вгляделся в них. - Там что-то есть, - сказал он. "Да, - отозвался экран. - Много. Много. Может быть, буря выгнала зверей из нор." Все новые и новые тени появлялись на хребте. Дункан обежал глазами горы. И повсюду появлялись и исчезали тени. "Мри", - с ужасом подумал он. Но нет, не мри. Звери. Дункан вспомнил тех чудовищ, которых находили возле убитых мри - жуткие создания, которые, если судить по их размерам, были чрезвычайно опасны. - Это звери мри, - сказал он Ставросу. - Они окружили весь город. "Регулы называют их дусами. Кесрит - их родина. Прочти записи." - Они обычно сопровождают мри. Сколько же здесь мри? Мне казалось, что совсем немного. "Так говорил нам бай." Дункан посмотрел вдаль. Облака по-прежнему сгущались. А дусы уже образовали сплошную темную линию вдоль всего горизонта. Дункан в ужасе отвернулся, вздрогнул и снова припал к окну. Он посмотрел на землю, по которой текли ручьи воды, вытер вспотевшие руки и взглянул на Ставроса: - Сэр, пожалуй, мне нужно уйти отсюда. - Нет, - пробормотал Ставрос. - Выслушайте меня, - Дункану было трудно говорить это, и он опустился на колени, чтобы видеть лицо старика. - Ведь о том, что регулы не могут лгать, рассказали нам сами регулы. Всего через несколько дней здесь будут земляне. Отпустите меня. Там я смогу принести вам куда больше пользы. Я выйду отсюда и смогу все увидеть своими глазами. Вы сможете меня долго прикрывать. Кого волнует юнец? Отпустите меня, я сам разберусь, что происходит на Кесрит, когда сюда прибывает корабль мри; насколько плохо обстоят дела с водой; каковы разрушения в порту. Неужели вы думаете, что они говорят нам правду? "Погода ужасная. И возможен конфликт с регулами." - Этого я могу избежать. Это моя работа. Это мне знакомо. "Аргумент убедительный. Ты можешь гарантировать, что все обойдется без осложнений?" - Своей жизнью. "Весьма точная оценка. Если столкновение произойдет, то с тобой поступят по законам регулов. Ты это понимаешь? Осмотри станцию очистки воды, порт и возвращайся. Буду прикрывать тебя до темноты." - Да, сэр. У Дункана отлегло от сердца. Ему чаще приходилось встречаться с опасностью, чем Ставросу, и впервые их взгляды совпали. Он знал, что лучше идти навстречу опасности, чем игнорировать ее. Он поднялся, выглянул в окно и увидел, что дусы за это время исчезли. Он поморгал, стараясь разглядеть что-либо через завесу водяной пыли. - Сэр, - пробормотал он, желая попрощаться. Ставрос кивком головы отпустил его. Экран оставался темным. Дункан вернулся в свою комнату и переоделся: непромокаемый плащ, высокие сапоги. Он был уверен, что регулы даже не заметят перемены в его одежде. Он рассовал по карманам моток веревки, нож, концентраты, фонарик - все, что было трудно заметить, что не выпячивалось наружу. Затем прикрепил капюшон и застегнул молнии. После этого он вышел в холл той небрежной походкой, какой он выходил по несколько раз на дню, чтобы взглянуть на обзорный экран пульта. В холле было пусто. Он открыл дверь и вышел на улицу. Он оглянулся, сзади никого не было. Он просто сел на край стены, спустился на руках и прыгнул. Стены регулов были гораздо ниже, чем у землян. Он упал на цемент, а цемент не оставлял следов. Вскоре он уже добрался до края бетонированной площадки и ступил на девственную почву Кесрит. Он был уверен, что остался незамеченным. Он направился к станции очистки воды. Он шел, плотно закутавшись в плащ и надвинув капюшон, чтобы опасный дождь планеты не попадал на кожу. Он хорошо помнил предупреждения. Он шел по сырому песку, на котором оставались его следы, но не боялся преследования. Он знал, что ни одному регулу даже в голову не придет, что он прыгнул со стены - ведь сами они не способны на такое, а к тому же здесь, по бездорожью, им не пройти. Но здесь могли пройти мри. Подумав об этом, он стал более осторожным, чем он мог бы быть, если бы имел дело только с регулами; перед путешествием он хотел вооружиться, но дипломаты запретили ему: мол, это совершенно излишне и может вызвать осложнения. Теперь из оружия у него в кармане был лишь маленький нож, и любой воин мри уничтожит его до того, как Дункан сможет подойти, чтобы пустить нож в ход. Что ж, если регулы пустят мри по его следу, Дункана ждет смерть, но он успокоил себя, что решись они на это, значит договор для них ничего не значит, и они со Ставросом давно бы знали это. Конечно, мри могли выйти из-под контроля регулов, и это следовало выяснить прежде всего. Поэтому Дункан вел себя осторожно. Он осматривал все камни, где можно было укрыться. Он помнил тени, которые двигались в горах. Дусы могли встретиться везде. Он уже не раз пересекал следы дусов - и отпечатки длинных острых когтей напоминали ему о том, что на Кесрит следует бояться не только регулов и мри. Из записей было известно, что дусы не приближаются к жилищам регулов. Но те же записи говорили, что ходить по долинам Кесрит вне дорог не рекомендуется. Выбросы горячего пара гейзеров подтвердили справедливость этого предупреждения. Дункан осторожно выбирал путь между горячих зон, постепенно приближаясь к берегу моря и заводу, на котором опресняли соленую морскую воду. Здесь вдоль побережья уже шла дорога. Часть ее скрывалась под водой. Одна из машин регулов валялась под откосом. Дункан сел, обдуваемый ледяным ветром, у него болела голова и желудок. Он наблюдал, как возле машины возились регулы, стараясь вытащить ее. Отсюда он мог хорошо видеть завод. Там за забором тоже царил хаос. Вокруг башен вскипала вода, некоторые из башен были разрушены. Из того, что он видел, следовало, что эти повреждения невозможно исправить за оставшиеся до прибытия землян несколько дней. Особенно при такой погоде. Здесь даже не было тяжелых машин, с помощью которых можно было хотя бы попытаться все восстановить. По правде говоря, здесь вообще ничего нельзя было сделать. Так что землянам придется рассчитывать только на корабельные системы жизнеобеспечения: это неудобно, но возможно, если, конечно, корабли смогут совершить здесь посадку. Дункан посмотрел вправо, на город; взгляд невольно задержался на Номе - единственном здесь высоком здании. Теперь ничего не мешало ему видеть порт. Он сразу узнал чуждый силуэт "Хазана" в паутине стальных ферм. На Кесрит посадить корабль можно было только в порту, поскольку всю поверхность планеты покрывали гейзеры и вулканы. И если порт пострадал так же, как завод, то при посадке не избежать катастрофы. А регулы ничего не сказали им о размерах повреждений. Нет, они не лгали, но и не говорили правды. Он вдохнул обжигающий легкие воздух и, поняв внезапно, что совсем забыл о собственной безопасности, резко оглянулся. Горизонт был чист. Он увидел только облака. А ведь человек в его положении редко не расплачивается за свои ошибки. Он медленно выдохнул, собрался с силами, чувствуя, как бешено колотится сердце. Он наметил путь между невысокими утесами и злополучным шельфом, чтобы пройти между городом и морем поближе к порту. Записи утверждали, что у регулов слабое зрение. Дункан очень надеялся на это. Ставрос, пребывающий в объятиях механизированного кресла регулов, обещал прикрыть его отсутствие. Дункан не сомневался, что искушенному в уловках старику удастся это сделать. Теперь Дункан оказался в своей стихии, делал свою работу. И внезапно он понял, почему Ставрос выбрал себе в помощники его, офицера тактической службы. Ставрос не приказывал ему, он только отпустил его - и теперь спокойно ждал, уверенный, что человек, обученный действовать на чужой земле, сам знает, что ему делать. Дункан не может ошибиться. До сих пор он всегда действовал в одиночку, распоряжаясь своей жизнью и смертью. Он не привык отвечать за жизнь и смерть других, не привык принимать решения. Он боялся взять на себя ответственность и сказать, безопасна ли эта планета для посадки кораблей с сотнями землян. Ведь это решение будет определять политику, которая касается не только Кесрит. Ему это не нравилось. Очень не нравилось. Следовало переложить тяжесть решения на более высокопоставленного человека, но Ставрос был привязан к своему креслу и ему оставалось лишь верить регулам - или своему помощнику; поэтому Дункан очень хотел выяснить, что же на самом деле происходит на планете. 15 Эдун просыпался. Все принимались за свои обычные дела. Ньюн вернулся на половину Келов, которая теперь казалась пустой; и келы сидели в трауре. Эддан не вернулся. И глаза Пасевы были красными, она, наверное, не спала всю ночь; но она сидела спокойно, хорошо владея собой. Ньюн принес ей завтрак, но чувствовал, что она есть не будет. После завтрака братья Лирен и Дебас, переговорив между собой, поднялись, накинули мэз и зейдх, и стали прощаться. - Вы уходите? - с ужасом спросил Ньюн. И взглянул на Пасеву, у которой было гораздо больше оснований уйти. - Вы можете понадобиться, - сказала Пасева. - Мы только пройдемся, - сказал Лирен. - Может, мы найдем Эддана и Сателя. - Что ж, скажите Эддану, - мягко сказала она, - что я пойду за ним, как только выполню свой долг, который он возложил на мои плечи. Прощайте, братья. - Прощайте, - эхом отозвались остальные Келы. - Прощайте, - и братья спустились из башни и пошли по дороге. Ньюн стоял на пороге и смотрел им вслед. Глубокая печаль стиснула сердце. Они шли к горизонту - две черные тени - и небо угрожающе хмурилось над ними, и не было с ними их дусов - ни один из зверей еще не вернулся домой. Сидевший у двери мьюк'ко тоже исчез куда-то. Может быть, ушел умирать. Дусы, как и кел'ейны, чувствуя приближение смерти, уходят умирать в одиночестве. Верны Интель, - подумал он, - и верны Кесрит; и предчувствуя свою смерть, зная, что от них мало пользы, они решили уйти сами и не отягощать своими похоронами юного кел'ена, у которого и без того хватало забот. Прошлой ночью они исполняли Погребальный обряд; они исполняли его самой Кесрит, и Ньюн внезапно понял, что мало стариков взойдет на борт корабля. Они не хотели тех перемен, о которых говорила Интель. Она сказала им, какая жизнь ожидает их впереди, но они не хотели такой жизни, они хотели жить по-старому. А он был другим; руки Интель, ее желания вылепили его. Он был предан Мелеин, и эта преданность привязывала его к тем переменам, о которых говорила Интель. Ньюн взглянул на утесы, за которыми исчезли братья, и зарыдал. Он знал, что следом за ними скоро уйдет Пасева. Она тоже предпочтет смерть всем грядущим переменам. А за ней последуют и другие. Ему уж никогда не стать таким, как они: он создан для другого. "Кел Мрака, - сказала Интель, - совсем иной кел." Это он был келом Мрака, а они покидали Мрак, оставаясь в своем прошлом. Он повернулся к эдуну, чтобы найти покой в Святилище, и внезапно его сердце похолодело. Он увидел на склонах гор движущиеся рядами черные тени. Дусы. Они окружили город регулов плотным кольцом. Хаа-дусы, дикие дусы, самые опасные. И их было много, очень много. Небо над головой кипело, покрываясь красными и мрачными серыми пятнами. В те дни, когда еще не был построен эдун, дусы жили внизу, в долине. Она так и называлась: Долина Дусов. Звери вернулись, словно чувствуя перемену погоды и то, что регулы уходят, оставляя Долину Дусов ее прежним хозяевам. Они ждали. Мри сразу предупредили регулов, что те строили город где-нибудь в другом месте, ведь эдун недаром был выстроен подальше от долины. Но регулам нужна была свободная от скал долина, где могли бы садиться корабли. Они осмотрели всю планету и не нашли лучшего места, чем Долина Дусов. Регулы принялись за строительство, и здесь вырос город, и хаа-дусы ушли отсюда. Но сейчас дусы вернулись вместе с дождем и сильным ветром. Они сидели и ждали. И даже прирученные мри дусы не вернулись домой. Ньюн вздрогнул, вошел в эдун и остановился, решив не говорить об этом келам или госпоже. Келы были в трауре, госпожа была все еще погружена в свой сон; и Мелеин, ее Избранница, сидела одна в башне Сенов. Ньюн бросил взгляд на небо, на мрачный круговорот туч, за которыми летел "Аханал". Юноше казалось, что ему не выдержать этих бесконечных часов ожидания до вечера. И все, что он собирался делать сегодня днем, было бессмысленно: ведь этот Дом покинут, и они никогда не вернутся сюда; а грозный