венел в ответ. -- Благодарю,-- ответил Каролинус,-- мы это высоко ценим. Как мило с твоей стороны. Эльф вновь зазвенел. -- Ну что ты, что ты! -- возразил Каролинус.-- Я очень ценю твои услуги. Господи, если бы ты делал это для любого мага, который об этом попросит, ваш остров был бы перенаселен. Я это прекрасно понимаю и ценю. В любое время, как только будешь готов. В следующее мгновение они перенеслись на полянку, окруженную высокими, похожими на тропические деревья с тяжелыми листьями, крупными, как слоновьи уши. Под ногами расстилался зеленый ковер. Над деревьями простерлось высокое небо. День стоял ясный. Но деревья и их зеленый убор были достаточно густы, и на полянке царил приятный полумрак. Звоночек вновь что-то прозвенел и исчез. Вскоре появился человек, одетый в зеленую рубаху и поношенные серые штаны с красным поясом, на котором висели два пистолета и абордажная сабля. Он вежливо приподнял свою черную соломенную шляпу перед Каролинусом. Каролинус рассеянно кивнул в ответ. - Я чую соленый воздух,-- сказал Арагх, поднимая нос и вдыхая слабый ветерок, который чувствовался между деревьями. -- Естественно,-- отозвался Каролинус,-- море совсем близко. Но перейдем к более важным делам. Джим, слушай меня внимательно! -- С тех пор, как я с тобой, я всегда так делаю. -- Ну-ну. Что за характер, постарайся держать себя в руках, Джим. Прислушайся к моим словам, будь всегда любезен и спокоен. Последнее замечание лишило Джима дара речи. Ведь он явно сразу схватывал суть всего и выказывал спокойствие, которого требовал Каролинус. -- Так вот. О чем бишь я? Ах да. Как я говорил, Сан Ван Фон собрал значительное число магов, которые придерживаются его взгляда на вещи. Если не входить в законы, законоположения и прецеденты, которыми он обосновывает свое заключение, его точка зрения такова. Ты представляешь собой потенциально раздражающий фактор как для Истории, так и для Случая. И мы должны лишить тебя возможности быть таковым. Если мы не можем отослать тебя туда, откуда ты пришел, надо найти другой способ сделать тебя беспомощным. -- Вы хотите отослать меня обратно? -- спросил Джим, и внезапно внутри у него все оборвалось. Если маги отошлют его обратно, то, конечно, они отошлют и Энджи, а это решит все их проблемы. Они с Энджи вернутся в двадцатое столетие, и четырнадцатый век этого мира вновь станет счастливым и восстановит равновесие. Впрочем, счастливым лишь относительно. -- Почему Сан Ван Фон так уверен, что я нарушаю равновесие Истории и Случая? -- спросил Джим. -- Я как раз собирался объяснить это тебе, когда мы были в моем доме, но понял, что это можно сделать, только когда нас не слышит. -- Кто-нибудь вроде Сан Ван Фона, я правильно догадался? -- Чепуха! Маг не будет... но даже если захочет, он не сможет услышать нас, а в доме мог бы. -- А где мы? -- прогрохотал Aparx. -- Не твое дело! -- рявкнул Каролинус.-- Это не положено знать всяким волкам! -- Он сверкнул глазами в сторону Джима: -- И ученикам тоже! Однако Джим уже понял, где они. Они находились на Острове потерявшихся мальчиков из пьесы Джеймса Барри "Питер Пэн". Но мысль, что они с Энджи могут вернуться в двадцатое столетие, так ярко горела в его мозгу, что ему было все равно, где они сейчас. -- Почему ты уверен, что нас не услышат? -- спросил он. -- Потому что то, что свершается здесь, фиксируется на все времена,-- ответил Каролинус.-- То, что ты видишь, существует только в книгах или на сцене. Это не что иное, как история, о которой рассказывается в пьесе. Ее нельзя изменить. Прошедшую Историю также нельзя изменить. То, что Сан Ван Фон относится к тебе так...-- Каролинус замолчал, явно подыскивая подходящее слово.-- Гм... так раздраженно, вполне объяснимо. Он считает, что, находясь здесь, ты можешь внести изменения в Историю. -- Возможно, он прав.-- Джим подумал, что не повредит, если он как-то ускорит их с Энджи возвращение в мир двадцатого века.-- Я сам обратил внимание на то, что в вашем мире некоторые вещи отличаются от того, что известно о них в моем собственном мире... Некоторые исторические даты... кое-какие события здесь происходили раньше или позже, чем я изучал по истории... -- Нет сомнения, что твоя история ложна. Надеюсь, ты не станешь утверждать, что всегда прав, Джим? -- Ну, конечно, нет,-- сказал Джим.-- Но... --- Никаких но! -- рявкнул Каролинус.-- Аргументы Сан Ван Фона, по-моему, достаточно солидны. В них нет изъяна. Но не в этом дело. Даже если большинство магов не согласится с ним, мне все равно придется отказаться от тебя как ученика и лишить тебя магической энергии, которой ты владеешь, не считая, конечно, той, которую ты заработал собственным трудом. Думаю, ты уже давно ее растратил, а также большую часть той магии, которой я снабдил тебя, когда ты стал моим учеником. -- И все это сделает меня уязвимым для Темных Сил до тех пор, пока меня не вышлют? -- Совершенно верно. Тебя... и Энджи. Энджи... Это несколько меняло планы на будущее. Если Джима лишат магической энергии, Энджи станет уязвимой вместе с ним, что бы это ни означало. За себя Джим еще мог побороться, но рисковать Энджи -- совсем другое дело. -- Что я могу предпринять в этом случае? -- Джим стал очень серьезным. - Я не знаю, что ты можешь сделать,-- ответил Каролинус.-- Что-нибудь удалось бы сделать, если бы я мог тебе помочь. Но я не могу. Никто не может помогать своему ученику, если против того высказался маг ранга В или выше. Я мог бы победить в состязании с Сан Ван Фоном, будь его утверждение понято как оскорбление мне, а не как обвинение против тебя. Но...-- Каролинус вздохнул. -- Что такое? -- Джим увидел, что Каролинус поник и стал выглядеть тем, кем действительно был,-- хрупким старичком на пределе сил. -- Боюсь, что, помогая тебе, я только еще больше наврежу,-- сказал Каролинус.-- Я стремлюсь облегчить тебе жизнь, ведь ты явно этого заслуживаешь и нуждаешься в этом. Но, если рассматривать все с точки зрения доводов, которые выставляет Сан Ван Фон, это нехорошо. Ты помнишь, что я сделал для тебя после того, как тебе удалось уладить дело с полыми людьми. Я добыл для тебя более высокий ранг и исключительное разрешение заниматься магией от Департамента Аудиторства. Далеко не все, имеющие ранг С, могут претендовать на подобное. Это вызвало раздражение других учеников и, несомненно, их учителей. По крайней мере, некоторые из учителей раздражены. -- Что я могу сделать, чтобы устранить недопонимание старших магов? Во все это трудно поверить. Должно же быть что-нибудь! -- Да,-- прогрохотал Aparx. -- Действительно,-- подтвердил Каролинус,-- существуют три способа. Хотя не понимаю, как ты ими воспользуешься. Во-первых, можно оспорить довод о твоем влиянии на Историю, так как никто ничего не знает о будущем и о том, как станут действовать в будущем законы Истории, ведь они зависят от событий настоящего, которые ее формируют. Однако мне неясно, как это можно доказать. -- Мне тоже,-- задумчиво ответил Джим. -- Можно атаковать и самого Сан Ван Фона, хотя это несколько самонадеянно. Маг ранга С формально ученик. А ты действительно ученик. И этот ученик обвиняет мага класса В, мага признанного. У всех магов просто глаза на лоб полезут, и большинство признанных магов выступят против тебя. Поэтому атаковать Сан Ван Фона бессмысленно. Третьей возможностью может послужить накопление запаса магической энергии в нашем мире и времени, создание абсолютно новой магии. Магия, как я тебе объяснял, непрерывно переходит из сферы наших профессиональных знаний в обыденную жизнь. Поэтому мы постоянно ее теряем. Только случайно ее запас пополняется создателем новой магии. Постепенно магия совсем уйдет из нашего мира. Но, Джим, я действительно не понимаю, как ты можешь создать новую магию. Ее не создавали уже восемьдесят лет, и единственный, кто что-то сделал, имел ранг ААА. И надо сказать, этой магии было очень немного. Воцарилось долгое молчание. Мысли Джима бешено закрутились. Покидая замок, он был уверен, что и на этот раз связывается с трудностями, которые его совершенно не касаются, но которые он каким-то образом вынужден разрешить. Ситуация скверная, но не угрожающая. Теперь он понял, что оказался в опасности, которая угрожает только ему и Энджи. Он должен разрешить возникшую проблему по очень личной причине -- чтобы уберечь Энджи и себя от смерти. А может, и чего-то худшего -- он даже не мог вообразить, от чего. Джим вдруг почувствовал себя так, будто он находится в центре круга и на него нацелены копья, которых не избежать. -- Мне очень жаль, Джим,-- очень мягко сказал Каролинус,-- ответственность лежит на мне, ты не попал бы в такое положение, если бы я все предвидел. Я, конечно, могу пойти к Сан Ван Фону и выяснить, не согласится ли он на твой немедленный отъезд. Я догадываюсь, ты предпочел бы его тому, что может случиться с тобой и Энджи, лишенными магии в нашем мире. По крайней мере, вы оба возвратитесь в мир, к которому привыкли, неважно, хорош он или плох, в мир, правила которого вы знаете. У меня нет никакой надежды, что ты сумеешь разрешить эту проблему иначе. -- Дай ему время,-- прорычал Арагх. Джим и Каролинус взглянули на волка. Тот лежал на боку, будто их разговор настолько скучен, что ему лень вставать, чтобы послушать. Волк зевнул и клацнул зубами на пролетавшую муху. Муха улетела, но это его нисколько не обескуражило. -- Охоту, которая принесет много еды, надо подготовить, маг. Дай ему время, и он найдет ответ, и наверно такой, какой тебе и не приснится. - Он получит время... немного, конечно,-- ответил Каролинус. - Это я могу для него сделать. Они с Энджи получат время до конца двенадцати рождественских дней. Но если он последует моему совету, то использует это время для подготовки к тому, что может случиться с ним и Энджи. Кстати, волк, почему ты считаешь, что он сумеет чудесным образом все решить? Арагх вновь зевнул. -- Я это чую.-- Он лениво потянулся на траве и положил голову между лап. Его поза выражала крайнее пренебрежение. В голове у Джима вдруг прояснилось. Поддержка Арагха была неожиданной и очень приятной. Она вывела его из состояния подавленности. И дело совсем не в возвращении, которого Энджи уже давно желала и с которым он внутренне согласился. Речь шла об огромной опасности. Если их не отошлют, может случиться нечто ужасное. Понимание этого вначале, казалось, парализовало его. А теперь он чувствовал себя так, будто ему ввели дозу адреналина. -- Вообще-то у меня есть одна идея,-- сказал Джим.-- По этой причине я и стремился поговорить с тобой, Каролинус. Глава 14 Когда Джим покидал замок, у него действительно возникла одна идея, которой он хотел поделиться с Каролинусом. Но то, что он хотел предложить, было решением проблемы замка, а совсем не новой неожиданной ситуации. Однако вдохновленный симпатией Арагха, который выразил абсолютную уверенность, что он справится с Сан Ван Фоном, Джим смог лучше оценить идею, которая давно зрела в его мозгу. Возможно, если удастся разрешить ситуацию с Мнрогаром и армией троллей, которая окружила замок, и убедить Мнрогара и графа договориться, оставив пока в стороне таинственного тролля, скрывающегося среди гостей, это даст ему определенные преимущества в споре с Сан Ван Фоном. Каролинус послал Джима на праздники к графу, чтобы тот выведал причину необычной активности, которая могла быть признаком вмешательства Темных Сил. Джим великолепно справился с этим, обнаружив ряд странных происшествий,-- в этом не было никакого сомнения. Правда, он еще не определил, какие из них свидетельствуют о вмешательстве Темных Сил. Следовало решить, представляют они опасный заговор или нет. Возможно, решая эти проблемы, Джим тем самым усиливал свои позиции в споре с магами. Это стоило хорошенько обдумать. Одна из причин, которая, как Джим надеялся, поможет его идее сработать, заключалась в том, что прежде он всегда успешно использовал опыт и знания двадцатого века для разрешения проблем века четырнадцатого. И ни к чему убеждать лично Сан Ван Фона, если можно произвести впечатление на мировое сообщество магов, чтобы те согласились на отбытие из этого мира его и Энджи, ведь Энджи хотела этого. Единственная подлинная опасность заключалась не в том, что их заставят покинуть мир четырнадцатого века, а в том, что Джима лишат магической энергии. Тогда он не сможет защитить их обоих от Темных Сил. -- Оставим на время в стороне мои дела, Каролинус,-- предложил он.-- Я хочу поделиться с тобой одной мыслью. Надо обнаружить неизвестного тролля под личиной гостя. Если, конечно, это возможно. Тогда мы поможем Мнрогару запугать противника, который привлек к замку целую орду троллей.-- Он повернулся к Арагху: -- Как ты полагаешь, если Мнрогар победит тролля, претендующего на его территорию, остальные тролли уберутся? -- Я никогда не видел ничего подобного,-- ответил Арагх.-- Но, если Мнрогар победит, им незачем оставаться, если, конечно, они не ищут смерти от его когтей. -- Каковы, по-твоему, шансы Мнрогара, если другой тролль бросит ему вызов? Я думаю, этот другой вряд ли настолько большой и сильный, как Мнрогар. Или такой опытный, ведь Мнрогар утверждает, что ему уже тысяча восемьсот лет. Так как же его противник может надеяться на победу? -- Мнрогар не потерпит поражения из-за слабости, Джеймс,-- отвечал Арагх.-- Тролли не таковы, как вы или я; мы со временем становимся старыми и медлительными. Тролли же,-- становятся старше, просто крупнее, сильнее и опаснее. Мнрогар оказался способен так долго удерживать свою территорию потому, что в течение первых ста пятидесяти лет ему везло, он не сталкивался с другими троллями, достаточно крупными, чтобы убить его. Поэтому он вырос таким большим, что никакой другой тролль не смел ему бросить вызов. -- Так почему же этот тролль посмел? -- Он увидел какой-то шанс для себя. Не знаю, какой. Но спроси меня, что я об этом думаю, и я тебе скажу. -- И что ты об этом думаешь? -- А вот что. Хотя тролли не стареют с годами, их сердце и воля слабеют. Чтобы жить, им нужно одиночество, и, может, из-за того же одиночества они теряют желание жить. Помнишь, я сказал ему, что с ним неладно, когда мы беседовали в подземелье? -- Гм,-- буркнул Каролинус. -- Это случается со всеми,-- хрипло сказал Арагх,-- Так почему не с троллем? Он может считать себя не связанным с остальными. Возможно, ему это нравится. Тролли не сходят с ума, как люди. Но они могут впасть в безразличие, не беспокоясь о том, что с ними. Тролль, который соперничает с Мнрогаром, наверно, решил, что это уже произошло. Арагх вновь замолчал. -- А если это случилось? Что тогда? -- спросил Джим. -- Господи, Мнрогар может не хотеть победы. Когда воля покидает людей, животных и даже богов, они умирают. Где теперь старые боги? Потеряв волю, умирают все. Смерть, которая не трогала свою добычу раньше, теперь легко овладевает ею. Тролль, который считает, что Мнрогар утратил волю, может вызвать его на бой в надежде победить. Я не могу себе представить, чтобы другая причина побудила соперника бросить вызов Мнрогару. -- Когда Брайен и я говорили с Мнрогаром,-- обратился Джим к Каролинусу,-- в первый день в подземелье замка, мне показалось, он почти неестественно огорчен мыслью, что другой тролль пробрался в замок. Но, когда я отменил команду "стоять!", он бросился на землю и, как ребенок, забился об пол, будто от беспомощности перед этой ситуацией. - Однако ты хватил, Джим,-- сказал Каролинус и взглянул на Аратха: -- Ты полагаешь, Мнрогар дожил до таких лет? -- Да, такой шанс есть. Я не могу представить другой причины. Я не такой великий мыслитель, как ты.-- Он хитро поглядел на людей.-- Я всего лишь прямодушный, здравомыслящий английский волк, который имеет дело с тем, что он знает. И я рассказал все только потому, что это может помочь Джиму.-- Арагх поднялся.-- А теперь отправимся обратно в твой дом у Звенящей Воды, Каролинус. Не знаю, как вы, возможно, вы проговорите еще три дня, но у меня дела. -- Подожди,-- закричал Джим.-- Каролинус, мне нужно еще кое-что узнать. Арагх поднял голову и откинул ее назад, как королева Виктория в Англии девятнадцатого столетия, когда она произнесла свои знаменитые слова о том, что ее это "не забавляет". -- Говори, говори,-- с отвращением произнес волк.-- Насколько мне известно, люди больше всего на свете любят поговорить. Что ж, я уделю тебе еще немного времени. -- Спасибо,-- сказал Джим.-- Я тебя не задержу.-- Он вновь повернулся к Каролинусу: -- Я подумал, что могу убедить графа и тролля начать переговоры о том, в чьем владении находится замок и территория вокруг него. Обменявшись взглядами, они могут стать почти друзьями. Во всяком случае, настолько, чтобы граф устроил троллю выход наверх, в замок. А там тот может спрятаться, принюхаться к гостям и добраться до тролля, который, как он считает, находится среди нас. Если ему не удастся никого обнаружить, он поймет, что не прав, и успокоится. Каролинус и Арагх заговорили одновременно. -- Чепуха! -- начал Каролинус.-- Граф никогда... -- Ты не знаешь троллей,-- сказал Арагх. Джим взглянул на волка,-- челюсти Арагха открылись в безмолвном смехе. -- Думай, что хочешь,-- упрямо проговорил Джим,-- но, если мне удастся заставить их встретиться за одним столом... скажем, где-нибудь вне замка... Могу ли я рассчитывать на вас обоих, если мне удастся устроить их встречу? -- Какая тебе нужна помощь? -- осведомился Арагх. -- Я не хочу, чтобы они вступили в поединок. Пусть говорят друг другу все, что взбредет в голову, но я не хочу, чтобы они сражались, потому что тогда не будет уже никакой возможности свести их вместе... -- Тогда,-- вставил Арагх,-- уцелеет только Мнрогар, но не будет графа. -- Точно,-- подтвердил Джим,-- Или граф. Арагх недоверчиво хмыкнул. -- Во всяком случае,-- упрямо продолжил Джим,-- тролль может послушать тебя, Арагх. А ты, Каролинус, мог бы использовать магию, чтобы противники при встрече не задирали друг друга. Вот почему я считаю, что смогу заставить их вести переговоры где-нибудь в лесу. Главное, чтобы встреча состоялась не в замке, а там, где освящение не помешает действию магии. -- Что ж,-- задумчиво промолвил Каролинус.-- Конечно, я ни на минуту не верю, что ты можешь заставить их встретиться и начать... какое слово ты употребил? -- Вести переговоры. Это значит спокойно обсуждать различия в своих позициях и тем самым разрешать их,-- если не дружески, то совместно. Я явлюсь в облике дракона, это поможет в какой-то мере сдерживать их. Думаю, даже Мнрогар вряд ли захочет сражаться с драконом. -- Только не он,-- подтвердил Арагх.-- Тролли не дураки. Они ненавидят драконов, потому что драконы слишком велики, чтобы тролли могли их убить. Я думаю, правда в том, что они боятся драконов. Это, конечно, не означает, что они откажутся от борьбы, если дракон затеет схватку и загонит их в угол. -- Переговоры...-- повторил Каролинус, словно смакуя это слово во рту, чтобы понять, насколько оно съедобно. -- Да,-- подтвердил Джим.-- Мы часто прибегали к ним там, откуда я пришел. Он мысленно сложил пальцы крестом, надеясь, что никто из собеседников не спросит, насколько часто там, откуда он пришел, переговоры приносили успех. К счастью, никто не попытался это выяснить. - Хорошо,-- сказал Каролинус,-- если тебе удастся заставить их сесть за один стол. Ты полагаешь, это сработает. Тогда я могу встать рядом и использовать все знания мага ранга ААА+, чтобы силой волшебства помешать им причинить друг другу зло. Это явно отвечает закону магов использовать свою силу для обороны, а не для наступления. -- Думаю, я тоже в этом поучаствую,-- пообещал Арагх,-- Теперь я пойду? - Да. Каролинус поднял палец, и маленький эльф тотчас ухватился за него. -- Ты, однако, проворен, Звоночек! -- одобрительно произнес Каролинус. Эльф прозвенел. -- Но ты не ясновидящий. Только люди могут быть ясновидящими. Ни привидения, ни демоны, ни сверхъестественные существа не способны быть ясновидящими. Эльф прозвенел еще раз. -- Извини, дорогой, но тебе следует знать свои возможности для твоего же блага. Послышался раздраженный звон. -- Я же сказал! -- нахмурился Каролинус.-- Подозреваю, ты появился так скоро, потому что подслушивал. Послышался продолжительный звон, на сей раз возмущенный. -- Ладно-ладно. Считай, что я этого не говорил. Мы очень обязаны тебе, и, зная твое благородное сердце, я полагаю, что ты забудешь опрометчивые слова, которые я произнес, и не будешь злиться. Прозвучал более спокойный звон. Все вокруг изменилось. Внезапно Джим обнаружил, что стоит в буфетной, рядом с Большим залом Маленконтри. Ни Арагха, ни Каролинуса рядом не было. -- Эльф явно подслушивал,-- задумчиво произнес Джим.-- Иначе откуда он узнал, что мы решили разойтись? Некое подобие звона, слегка напоминающее хихиканье, прозвучало в его ушах. -- Эльф говорит, что ты прав,-- проговорил за спиной Джима тоненький голосок Гоба Первого. Джим обернулся и увидел гоблина в камине, в котором уже догорел огонь и оставались только тлеющие угли. Легкий дымок поднимался от углей, и Гоб Первый сидел на нем, скрестив ноги, -- Я рад, что ты вернулся, милорд. Он в отчаянии. Произнося последние слова, гоблин глядел мимо Джима. Обернувшись, Джим увидел Секоха -- тот сидел в нише в небольшом переходе, ведущем из комнаты для прислуги в зал. Секох действительно выглядел отчаявшимся. И крайне утомленным, даже уши повисли. Удрученный вид Секоха не поразил бы Джима так сильно, если бы сам он не побывал в теле дракона и не научился разбираться в оттенках настроения этих существ. -- Милорд...-- растерянно произнес Секох и беспомощно умолк. Он лишь глядел на Джима. -- Что такое? -- спросил Джим, ощутив угрызения совести и внезапную тревогу.-- Извини, что я не сразу вернулся, Секох, я не знал, что это так необходимо. Я был очень занят в последние два дня. Глядя на трагическое выражение морды Секоха, можно было предположить, что извинение Джима прозвучало очень слабо. -- Все в порядке, милорд,-- произнес Секох. Но его голос не соответствовал виду и поведению. Судя по ним, дракон доживал последние минуты своей жизни. -- Так в чем же дело? -- Милорд, я принес послание от клиффсайдских драконов... то есть не совсем послание. Они хотят, чтобы я поговорил с тобой и объяснил ситуацию. Мы уже слышали об этом времени, я хочу сказать, о времени, которое сейчас... времени, которое вы, люди, называете рождественскими праздниками. Ты знаешь, что лет пятьсот назад мы не обращали внимания на такие вещи, потому что... ну, пятьсот лет назад все было не так. Тогда мы, болотные драконы, были такими же большими и сильными, как и клиффсайдские, что тебе, конечно, известно. Но мой пра-пра-пра-прадедушка говаривал: "Взгляните на Презренную Башню, она еще уничтожит нас",-- Секох немного успокоился, и его речь стала менее загадочной.-- Кажется, его слова запомнили, потому что, как ты знаешь... ну, наше сегодняшнее состояние... трудно объяснить это, милорд, но для нас это очень важно. Действительно очень важно. Как говаривала моя пра-пра-прабабушка... Глаза Секоха вылезли из орбит, и он вновь понес околесицу. Джим заметил, что Секох все же боролся с естественным для всякого дракона желанием начать все с самого начала. Когда дракон хотел что-нибудь сказать, он обязательно приплетал столетия своей истории, спускаясь с этой вершины к нынешнему дню. Джима внезапно посетила весьма мудрая мысль: почему же сейчас перед ним выступает Секох, а не один из клиффсайдских драконов? Секох был меньше всех доживших до сегодняшнего дня болотных драконов -- результат воздействия Презренной Башни, как и предсказал пра-пра-пра-прадедушка Секоха. Когда Джим впервые встретил Секоха, тот был скромнейшим и покорнейшим из созданий, которых только можно вообразить, хотя он обладал качествами настоящего дракона. Но это было до того, как он встретил Брайена, Деффида ап Хайвела, валлийского лучника, и Смргола, прадядюшку дракона Горбаша, телом которого воспользовался Джим. Смргол был очень стар и разбит ударом, но еще крепок; его помощь весьма пригодилась, чтобы выиграть решительную битву с Темными Силами у Презренной Башни. Секоха не рассматривали как будущего члена их отряда. Однако Смргол не оставил болотному дракону выбора. Секох героически сражался и содействовал победе. С тех пор его характер изменился. Он стал полной противоположностью скромности и послушания, начал бродить повсюду, бросая вызов всем и каждому, задирая драконов, которых встречал на своем пути, хотя они и превосходили его размерами. Его собственное представление о себе полностью изменилось. Он убедился в своей храбрости и считал, что не может проиграть. Конечно, у более крупного дракона хватило бы сил разорвать Секоха на части, но смерть принесла бы ему еще большую славу, ведь он бросил вызов сильнейшему. Со своей стороны, крупные драконы уклонялись от стычек с Секохом. Они считали, что у них нет против него никаких шансов. Даже если бы удалось заставить Секоха подчиниться или убить его, это была бы победа над очень маленьким и слабым драконом. Кроме того, Секох стал столь безрассудным, что мог здорово поранить противника. Причина того, что явился именно Секох, а не другой дракон, была проста: остальные боялись встретиться с Джимом лицом к лицу. Любопытно. -- Конечно, драконы знают, что ты дружески относился ко мне, милорд,-- промямлил Секох,-- а потому думают, что лучше, если с тобой поговорю я. Как сказал однажды мой прапрадядюшка: "Если не просишь свою долю добычи, скорее всего не получишь ничего..." -- Значит, они хотят что-то попросить у меня? -- спросил Джим, чтобы помочь болотному дракону наконец перейти к делу, -- О нет, милорд! Они не просят, они никогда не просят. Молят! Я принес тебе мольбу клиффсайдских драконов. Мольбу о содействии, о разрешении... о помощи в это время года. Джим удивился, что клиффсайдским драконам нужна его помощь, особенно в это время года, когда они уже попрятались по теплым пещерам и, веселые и довольные, пьют вино, рассказывают друг другу всяческие истории и вообще ждут прихода весны. Поэтому он спросить напрямик: -- Чего же они хотят? -- Милорд,-- Секох обратил к нему свой трагический взгляд.-- Они хотят... Мы все хотим принять участие в праздновании Рождества. Джим в недоумении уставился на Секоха: -- Они хотят... -- И они считают,-- выдавил наконец из себя болотный дракон,-- что ты можешь это устроить. Глава 15 Постепенно Джиму удалось извлечь обрывки нужных сведений из лавины рассказов о предках Секоха, истории драконов, как пещерных, так и болотных, и получить более-менее связное представление об отношениях между драконами и Джорджами, как драконы называли людей, Некогда драконы охотились на Джорджей, как и на прочую живность, но со временем обнаружили, что те довольно трудная добыча. И с каждым разом охота на них становилась все более и более затруднительной, а в последние несколько лет, когда Джорджи стали пользоваться щитами, доспехами и особенно арбалетами и луками со стрелами, просто опасной. В конце концов перед Джимом вырисовалась некая картина, объясняющая мольбу драконов, которую принес Секох. В более поздние века драконы постепенно перестали охотиться на людей и старались избегать их. Только после битвы у Презренной Башни они начали проявлять подлинный интерес к людям. Тогда они сражались бок о бок с Джорджами, что и послужило толчком к проявлению любопытства. С этого времени между драконами и Джорджами установился мир. Случилось так, что Секох ускорил этот процесс. Он вернулся домой и рассказал о приключениях, во время которых он подружился с Джимом, Брайеном и остальными. В результате легенды, которые были известны людям, узнали и драконы. Конечно, эти легенды были распространены в основном среди лесорубов, землепашцев и прочего необразованного люда, другими словами, среди людей, живущих замкнуто, вдали от всех. Эти легенды зародились в местах, где трудно даже поставить ловушку на дракона в глупой надежде поймать его и познакомиться с ним поближе. Такой контакт мог быть оправдан тем, что, как любил повторять Смргол, когда был еще жив, драконы и Джорджи нуждались в знаниях друг о друге. Как и люди, клиффсайдские драконы обращали больше внимания не на то, что говорил их собрат при жизни, а на воспоминания о нем после его смерти. При жизни Смргол вызывал своими замечаниями только пререкания. Когда же он умер, о спорности его утверждений забыли, к ним привыкли и начали находить в них некую особую мудрость. Мудрость Смргола принесла плоды. Драконы любили всякие истории. Истории стояли на следующем месте после вина, которое занимало второе место в списке ценностей, почитаемых драконами. И вот они открыли, что люди тоже любят истории. Более того, люди особенно ценили истории о чудесах и странных или жестоких происшествиях,-- драконам они тоже очень нравились. Лучшие из этих историй обычно восходили к библейским рассказам, некоторые их них были подлинными, а некоторые созданы безвестными авторами, выдававшими свои труды за произведения знаменитых святых угодников. Подобные истории распространились и среди драконов. Им вот уже несколько веков была известна история о святом Георгин и драконе. Удивительно, но первые пятьдесят или восемьдесят лет их возмущало, что дракон в этой истории играет роль злодея, более того, злодея, который проигрывает битву. Потом легенда стала привлекательной историей, вызывавшей веселые споры о том, как следовало бороться с Георгием, чтобы победить доброго святого. Почти каждый дракон в последующие времена имел собственную теорию насчет того, как сражаться со святым и победить. Побочным результатом этого явилось то, что драконы стали называть людей Джорджами. Интерес драконов к легендам людей и чудесам рос и рос. Наконец он распространился на легенду, которую Джим с трудом восстановил в памяти по весьма искаженной версии Секоха. Эта история могла возникнуть только на основе апокрифических книг Нового завета. Произведение неизвестного автора получило во времена и в мире Джима название "Псевдоматфей". Легенда клиффсайдских драконов была связана с празднованием Рождества Христова. Переплетение этих мотивов задевало чувства драконов. В двух словах, история, которую Джим читал в "Золотой сокровищнице" Пола Грейва, рассказывала о временах, когда Святое семейство бежало в Египет, чтобы избежать предпринятого Иродом избиения младенцев. Как известно, Ирод, который позднее стал царем иудеев, услышал, что один из младенцев может лишить его трона, и приказал убить в Израиле всех младенцев до двух лет. Ирод вообразил, что устранит опасность до того, как она реализуется, убив всех детей, родившихся во время, подходящее для восшествия на трон. Иосиф, Мария и младенец Христос бежали от Ирода в Египет; согласно прочитанному Джимом и услышанному Секохом, их свита состояла из всех видов существующих на земле животных,-- лев и вол, волк и овца, хищник и добыча в великолепной гармонии шли рядом, как почетная стража Марии, Иосифа и младенца Христа. Согласно "Псевдоматфею", Святое семейство остановилось отдохнуть недалеко от пещеры. А может, это были скалы,-- Джим не помнил точно... Но утром, когда они проснулись с первыми лучами солнца, из пещер неожиданно появились драконы, крупные могучие создания, с которыми охране Святого семейства было не справиться. Иосиф испугался. Но младенец Христос, который, как помнил Джим, едва умел ходить, успокоил отца. "Не бойся,-- сказал он Иосифу.-- Эти добрые создания только исполняют пророчество Давида: "Да хвалят Господа все земные твари, и драконы и звери". Пусть они приблизятся". И он протянул свою маленькую ручонку к драконам, приглашая их подойти за благословением. Такова была легенда, которую вспомнил Джим. Прошло всего шесть лет с тех пор, как он изучал "Золотую сокровищницу" Пола Грейва в двадцатом столетии, но за эти шесть лет многое произошло, особенно за последние три года, которые он прожил в четырнадцатом веке. Секох знал легенду намного лучше, чем она осталась в воспоминаниях Джима. Но тоже не очень хорошо: к тому, что он знал, каким-то образом примешивалась сегодняшняя жизнь и имена современников. Тем не менее, на сей раз Джиму оставалось только слушать, Секох кипел, как распечатанная бутыль шампанского, трудность состояла в том, чтобы остановить его, не дать ему излиться до конца, как шипучему напитку. Секох говорил: -- Понимаешь, вот что, как они говорят, случилось.-- Для всех драконов понятия "рассказ" и "история" были тождественны.-- "Да хвалят Господа все земные твари, и драконы, и звери". Пусть они приблизятся". -- А... -- Ага, ты все понимаешь! Ты дракон, как и мы, если даже какое-то время должен быть Джорджем. Ты знаешь, каковы мы, драконы. Сложности с Джорджами заключаются в том, что они считают нас животными, наряду с прочими. Но мы не таковы. Они -- просто животные, а мы -- драконы! Наконец они подошли к зерну всей истории, освобожденному от легендарной шелухи. Джим понял. Когда он впервые появился здесь в обличье дракона, тогда он не понял ничего. А сейчас понял. Начал понимать, когда искалеченный Смргол буквально заставил Секоха участвовать в битве у Презренной Башни. Смргол сказал тогда Брайену, Дэффиду и Джиму: "...и позволив Джорджу войти туда, куда он войти не осмеливался! "Малыш,-- сказал я ему,-- брось эту глупость, что ты только болотный дракон. Болотные драконы не имеют ничего общего с тем, кем ты являешься на деле. Из какого же ты явился мира, если все мы бродим вокруг тебя и разговариваем подобным образом?" -- Слова, звуча набатом, вылетали из его пасти. Потом Смргол передразнил кого-то, говорившего высоким голосом, но ему удалось подняться только до полубаса: -- "О, я просто дракон пастбищ и пахотной земли. Вы должны меня извинить, я дракон, живущий в полдороге от скал..." - "Малыш! -- сказал я ему.-- Ты ДРАКОН! Пойми это раз и навсегда! И дракон ВЕДЕТ СЕБЯ как дракон -- никак иначе!" А затем случилось так, что Брайен и Джим отправились во Францию с секретной миссией. Однажды, посреди ночи на постоялом дворе, где остановился Джим, появился Секох. Не желая, чтобы горожане узнали, что в его комнате объявился дракон, и напали на него, Джим превратил Секоха в человека. Поначалу Секох был в восторге от мысли, что изменит обличье. Но, едва он взглянул на собственное поджарое человеческое тело -- обнаженное, конечно, ведь драконы не носят одежды,-- его обуял ужас. -- О нет! -- вскричал он. Благодаря этому происшествию Джим наконец понял, что драконы совсем не считали себя более низшим видом, чем люди, просто они были другими. Более того, они даже не подозревали, что джорджи классифицируют их как разновидность животных. Сама эта мысль приводила драконов в ужас. Им всегда казалось, что мир иерархически разделен на драконов и Джорджей, которые стоят ниже, а уж за Джорджами, еще ниже, стояли другие животные. Можно вообразить их гнев и возмущение, когда они обнаружили, что каждый Джордж, с которым они встречались, считал само собой разумеющимся, что они просто большие животные,-- возможно, полудемоны, но во всем остальном обычные звери. Эта мысль жгла и мучила каждого дракона со времен исторической дуэли святого Георгия. Теперь Джим знал, что так взволновало клиффсайдских драконов и почему Секоха послали к нему с поручением и мольбой, чтобы Джим понял и помог. -- Драконы и звери,-- повторил Секох.-- Понимаешь, милорд? Младенец Христос сам это сказал. А раз он пришел из Лондона с твоим другом сэром Джоном... Джим вздрогнул. Общение с драконами всегда чревато новыми, непредсказуемыми поворотами. Ему никогда не приходило в голову, что через сотни лет драконы умудрятся спутать Христа с молодым принцем Эдуардом, приехавшим к графу. Ясно, что Секох и остальные драконы твердо придерживались мнения, что рождение Христа или состоится сейчас, в праздники, или чудесным образом повторяется каждый год. Они также верили, что эпизод со зверями и драконами и прочее, упомянутое в легенде, может случиться в любой момент праздника Рождества. -- Итак, если ты не против,-- Секох, похоже, подбирался к концу,-- мы очень хотели бы, чтобы я и несколько других драконов пришли в замок, где ты сейчас находишься, и могли в должное время почтить младенца Христа и получить благословение. Именно об этом и идет речь в истории, ты же знаешь. Он благословляет нас. А что это значит, милорд? Что такое благословение? -- Ну, ты будто получаешь незримый подарок,-- сымпровизировал Джим.-- Ты его не чувствуешь, не чуешь, но благословение делает тебя счастливее, а значит, с этого момента ты как дракон становишься лучше. Глаза Секоха округлились от возбуждения: -- Насколько больше? -- Лучше, а не больше. Ты становишься красивее и храбрее. -- Я и так очень храбрый. -- Что ж, тогда ты удивишься, ведь нет границ храбрости. Все поразятся, насколько ты стал храбрее. Может, твое имя даже войдет в историю. Секох заулыбался. Это хорошая черта драконов, подумал Джим. Они способны позабыть о неприятностях и в мгновение ока почувствовать себя счастливыми. -- Если речь идет о том, чтобы подготовить тебя к празднованию Рождества, то это более сложная проблема, чем я могу объяснить. Я не уверен, что это будет легко устроить. Но, видишь ли, рождественские праздники длятся двенадцать дней, а прошел только один, значит осталось еще одиннадцать. Возможно, того, о чем мы говорили, не случится до самого последнего дня. -- О! -- Да,-- сказал Джим,-- возвращайся и объяви клиффсайдским драконам, что, если удастся, я сделаю все возможное, чтобы вы все могли отпраздновать Рождество. Возможно, это мне не удастся, но я буду очень стараться,-- вы знаете, что, когда я очень стараюсь, то обычно достигаю всего. -- О да! Мы никогда не беспокоимся, если знаем, что ты пытаешься что-то сделать, ведь тебе всегда все удается. -- Что ж...-- начал Джим, чувствуя себя виноватым. Он бросил взгляд через плечо, чтобы убедиться, что гоблин все еще сидит на струйке дыма.-- А теперь пусть Гоб Первый как можно скорее, отнесет меня в замок графа, чтобы я мог приступить к делу. -- Благодарю тебя, милорд. Просто не знаю, как тебя и благодарить. Никто из клиффсайдских драконов не знает, как тебя отблагодарить. Мы будем очень стараться. -- Это хорошо.-- Джим почувствовал себя еще более виноватым.-- Что ж, тогда до свидания, надеюсь, мы скоро увидимся. -- Непременно увидимся,-- горячо подтвердил Секох. Плохо, думал Джим, пока Гоб Первый нес его обратно в его комнаты у графа через каминную трубу, что не один или два клиффсайдских дракона хотят вместе с Секохом пожаловать к графу для участия в легендарном событии; Джим не имел ни малейшего представления, как это устроить. Если позволить прийти одному, захотят явиться и все остальные драконы. И если среди гостей замка найдется хоть один рыцарь, у которого потекут слюнки при мысли потягаться в бою с драконом, то эта мысль придет в голову всем. Короче, если Джиму удастся дать драконам то, чего они хотят, это, почти наверняка, станет поводом для атаки рыцарей на нежданных противников, и в результате получится всеобщая д