мья Домне пользуется всеобщим уважением - в особенности Артагель, который славится как самый лучший фехтовальщик во всем Морданте, - она подмигнула Теризе, - вдобавок ко всему прочему. - И закончила: - Даже самый большой смельчак задумается, прежде чем посмеет обидеть Джерадина так, что впоследствии ему придется иметь дело с Артагелем. Значит, о ней позаботился именно Джерадин, желавший ответить на ее вопросы; Джерадин, которого беспокоило, что с ней произойдет. Сейчас он не подчинился или, во всяком случае, пренебрег приказами короля Джойса и организовал для нее охрану. И, словно воздавая должное его смелости, она пробормотала: - Хорошо. В ответ Аргус ткнул локтем в бок Рибальда и улыбнулся: - Что я тебе говорил? Она тоже хочет нас. Под этими странными одеждами скрывается лихая бабенка. Она просто пока не освоилась, чтобы выказать это. Саддит повернулась к нему, готовя сокрушительный ответ, но Рибальд опередил ее: он схватил Аргуса за руку и дернул его по направлению к двери, прорычав: - Да заткнись ты, бестолочь. В Морданте не найдется бабенки настолько отчаянной, что она положит на тебя глаз. - Аргус попытался возразить; но Рибальд открыл дверь и вытолкнул своего приятеля в коридор. В дверях он на мгновение остановился, чтобы бросить через плечо: - Мы будем здесь всю ночь, миледи, - стараясь, чтобы голос звучал уважительно. Тем не менее фраза прозвучала двусмысленно: - И если мы вам понадобимся... Дверь оборвала взрыв смеха Аргуса. Саддит в притворном ужасе закатила глаза, затем двинулась с подносом к одному из столов. - Как я вам уже говорила, миледи, если вам это не понравится, то вам достаточно только сказать. Кухня в Орисоне не слишком разнообразна, но я уверена, что любое ваше желание постараются исполнить. - Сначала, - продолжила она, - надо зажечь свет. - Она проворно подскочила к камину, нашла в ящике лучину и сунула ее в огонь. Затем принялась разжигать лампы и свечи. По мере того как в комнате становилось все светлее, свет за окнами быстро сменялся тьмой, и Териза уже не могла выглянуть наружу. Неожиданно она почувствовала укол разочарования. Она упустила возможность выглянуть в окно и увидеть, как же выглядит Орисон, где и как он расположен и какая природа его окружает. Раньше она боялась этого знания, а сейчас желала его. Сон куда больше освежил ее, чем показалось вначале. Видимо, разочарованием объяснялось и то, почему она почти не испытывала голода. И, отложив на потом вопрос с окнами, она решила взглянуть на еду. Еда оказалась удивительно знакомой; такой же знакомой, как язык, на котором разговаривали люди в этом странном месте, и столь же удивительной, как то, что люди здесь разговаривали на ее родном языке. На тарелке лежал толстый ломоть ветчины с непонятным гарниром и ломтями черного хлеба. Кроме того, там лежал сыр, похожий на швейцарский, и бобы в стручках; в бокале было светлое красное вино. Причем мясо было похоже на мясо, а хлеб - на хлеб. После более тщательного осмотра оказалось, что мясо пахло тмином, бобы были несколько другого цвета и формы, чем обычно, а сыр, несмотря на свою твердость, по вкусу напоминал творог. От вина исходил легкий аромат корицы. Вероятно, она должна была опасаться, что пища этого мира может повредить ей. Если, с точки зрения Джерадина, у нее были враги, она, вероятно, должна была опасаться, что пища отравлена. Но такие предположения казались маловероятными. Люди, которых она встречала, казались обычными людьми. Они говорили на ее языке. И, насколько она могла судить, сама она наверняка не была в достаточной мере реальной, чтобы стать объектом злодейства. Поэтому без колебаний, одолевавших ее, когда она пересекала комнату, чтобы посмотреть на пищу, Териза попробовала бобы и обнаружила, что по вкусу они напоминают спаржу. И тогда принялась за хлеб и вино. - Вам нравится, миледи? - Саддит закончила зажигать свечи и лампы в гостиной и спальне и сейчас стояла и смотрела на Теризу. - Все очень вкусно, - сказала Териза как послушная девочка. Услышав одобрение, служанка улыбнулась: - Тогда я сейчас оставлю вас, миледи. Если вы не хотите отдохнуть, а вечер покажется длинным, то вызовите меня. - Она показала на шнурок колокольчика, который Териза не заметила раньше, потому что он был скрыт павлиньими перьями. - Мы найдем для вас какое-нибудь развлечение. Может быть, вы захотите, чтобы я помогла вам примерить какое-нибудь из платьев. Многие из них прекрасно подойдут вам, как мне кажется. Или, может быть, вы захотите развеяться в обществе. И леди Элега, и леди Мисте - обе жаждут встретиться с вами, хотя они решили подождать до завтра, чтобы вы могли провести ночь, отдыхая после перемещения. Обе будут счастливы познакомиться с воплотителем-женщиной. Териза проигнорировала этот намек на то, что она может управлять зеркалами. - А кто такие Элега и Мисте? - Дочери нашего короля. У него их три, Элега старшая, Мисте младшая. Средняя дочь, леди Торрент, живет со своей матерью, королевой Мадин, в Ромише, столице Файля. Королева родом из Файля. Таков был ответ на вопрос Теризы. Она знала, что такое Ромиш и Файль, не больше, чем понимала, что такое Домне или даже Орисон. Но она была уверена, что сегодня вечером не хочет встречаться ни с Элегой, ни с Мисте. Она не хотела видеть никого, кто породил бы в ней новые вопросы и не дал ответов. Она хотела видеть лишь Джерадина или (пикантная мысль) Мастера Эремиса, которые могли бы хоть что-то прояснить. Но так как она не могла просить Джерадина еще больше рисковать из-за нее, то отказалась от предложения Саддит. - Я предпочитаю сегодня отдохнуть. - Прекрасно, миледи. - Саддит вежливо кивнула и направилась к выходу. Но нажав на ручку и открыв дверь, остановилась. Она скосила глаза в сторону Рибальда и Аргуса, затем показала на засов и жестом показала, что его следует закрыть. Териза улыбнулась с благодарностью и облегчением. - Спасибо. Я постараюсь не забыть. Саддит ответила своей широкой улыбкой и вышла, тихо притворив за собой дверь. Териза тут же поднялась и заперла дверь на засов. Сквозь массивную дверь доносились отдаленные голоса беседующих Саддит, Рибальда и Аргуса. Она хотела послушать, просто не понимая, как женщина может быть с мужчинами на такой короткой ноге. Однако все же ретировалась к столу, где ее ожидала пища, и через шаг или два веселые голоса стали неслышны. Она осталась одна. Странное дело, почему-то присутствие Рибальда и Аргуса за дверью действовало на нее успокаивающе. Не они сами по себе успокаивали ее - она медленно осознала это, - но просто это были первые люди в этой невероятной ситуации, которые появились возле нее через какое-то время после того, как с ней расстались. Джерадин вырвал ее из ее жизни и швырнул в палату, полную Мастеров, но через какое-то время все они разошлись. Затем он отвел ее к королю и был изгнан. Следующий шаг - ее поручили заботам Саддит, и король Джойс и Знаток Хэвелок тоже остались в прошлом. Каждый из тех людей, с кем ей довелось повстречаться, мог быть создан только для одной встречи и мог перестать существовать, едва Териза расставалась с ним. Так что можно было предположить, что никто из них не был реальным. Однако Рибальд и Аргус говорили о Джерадине так, словно он существовал вообще, независимо от нее. Они были настолько материальны, что завязали близкое знакомство с Саддит и обратили внимание на нее, Теризу. Таким образом, они служат доказательством того, что все происходящее с ней имеет под собой солидное основание, длится во времени и взаимосвязано в действующих лицах. Они были признаком того, что если она сможет найти дорогу, то найдет комнату короля и палату Мастеров, где она рассталась с ними; что Джерадин живет и действует где-то неподалеку, пытаясь сделать что-то, заботясь о ней; что, какими бы безумными ни казались обстоятельства, она может верить им, как верит своему собственному миру. Это был глобальный вывод, вытекающий из маленького факта. Тем не менее он успокоил ее. Она почувствовала, что боится меньше. И совершенно не метафизический интерес заставил ее снова обойти комнаты, чтобы проверить, нет ли там еще каких-нибудь дверей. Затем она села и поела по меньшей мере с удовольствием. По мере того как она ела и пила вино, она все сильнее ощущала усталость. Но она чувствовала, что слишком возбуждена, чтобы ложиться спать, и потому решила примерить какие-нибудь из платьев, принесенных ей Саддит. Многие вызвали у нее вздох разочарования: они завязывались, застегивались или шнуровались так неудачно, что она не могла надеть их без посторонней помощи; несмотря на это, все они казались ей прекрасно сшитыми и элегантными. Но платья и накидки, которые она смогла надеть, заставили ее снова затосковать по зеркалам, ведь она не могла видеть, как она в них выглядит. Может быть, такая открытость груди или подчеркнутость талии, пышность рукавов или затейливые узоры кружев могут сделать ее красивой? Погруженная в это занятие, Териза не замечала течения времени. Она как раз надела доходящее до пола широкое темно-красное платье из толстого бархата, с широким черным кружевом и капюшоном, который она могла накинуть на голову, чтобы скрыть лицо, и решила снять его и отправиться спать, когда деревянная стенка гардероба, перед которым она стояла, шевельнулась и начала отодвигаться в сторону. Поскрипывая, деревянные панели разошлись и открыли темный проем. Из тьмы вынырнула фигура. Несмотря на попытки двигаться бесшумно, эта фигура выдавала себя, стуча и шаркая подошвами. Висящие платья, загораживающие путь, были бесцеремонно отодвинуты в сторону. Она услышала, как неизвестный пробормотал себе под нос: - Тише, тише, - это был голос старый и тонкий, и он задрожал, шепча: - Рыщем по спальным покоям прекрасных дам, хи-хи! Ну вы и дьявол, милостивый государь. Зеркала - лишь стекло, но страсть и распутство будут всегда. И только тогда человек заметил, что дверь гардероба открыта - что Териза смотрит на него, зажав рот руками, а в ее взгляде светится ужас пополам с весельем. - Что вы делаете здесь? - выдохнула она. - Чего вы хотите? Его толстые губы задрожали. Знаток Хэвелок вздрогнул, словно она замахнулась на него. Несмотря на тревогу, растущую в груди, она внимательно разглядывала его и видела противоречие между аскетичным носом и губами сибарита, заметила рассеянный взгляд. Его противоречивый внешний вид создавал впечатление дикости, и впечатление это усиливали торчащие в разные стороны клочки волос. Но он начал делать все, что было в его силах, лишь бы успокоить ее. Его руки делали успокаивающие жесты; вся поза демонстрировала нерешительность, даже страх. - Желанная, - сказал он, словно хотел сказать ПРОСТИТЕ ЗА ВТОРЖЕНИЕ. - Все женщины - это плоть, но ты - само совершенство. - Я НЕ СОБИРАЮСЬ ПУГАТЬ ТЕБЯ. - Ха, ха, рыщу по спальням. - Я НЕ ПРИНЕСУ ВАМ ВРЕДА. - Страсть и распутство. - ВЫ МОЖЕТЕ ВЕРИТЬ МНЕ. Он был сумасшедшим, это было очевидно. К несчастью, это знание не слишком помогало. Значит, он безумец; так что же она собирается делать? Она не представляла. Враждебно изучая его, она отступила на шаг или два, чтобы дать себе простор для маневра. Затем сказала: - Снаружи у двери находятся два стражника. Они оба сильные, и у них - длинные мечи. Если я закричу... - она задрожала и едва не впала в панику, вспомнив, что дверь заперта на засов, - они появятся здесь прежде, чем вы прикоснетесь ко мне. Протянув в ее сторону ладони, он продолжал успокаивать ее. Часть его лица явно отразила страх, но другие части игнорировали угрозу; глаза вращались, нижняя губа отвисла, открывая кривые желтые зубы; однако нос и скулы выглядели слишком решительными, чтобы хоть как-то выражать страх. - Зима проморозила мои старые кости, - сказал он и добавил, словно великую тайну: - Никто не понимает, как надо правильно играть в перескоки. Хотя он говорил тихо, но, тем не менее, приложил палец к губам. Затем повернулся к гардеробу и сделал жест, приглашая следовать за ним. - Вы хотите, чтобы я пошла туда? - от волнения ее голос задрожал, как и у него. Темнота за платьями была слишком густой, чтобы можно было даже хотя бы предположить, что скрывается во тьме. - Для чего? Настолько убедительно, насколько ему это удавалось, он ответил: - Король пытается защитить свои шашки. Отдельные шашки. Но что в них пользы? Они не представляют никакой ценности. Ни-ка-кой! Все дело в стратегии. Нужно принести в жертву нужные пешки, чтобы поймать в ловушку противника. Говоря это, он продолжал размахивать руками, приглашая ее идти за ним. - Нет уж, простите. - Мысль о том, что ей предстоит следовать в неизвестное место за гардеробом, пугала сильней, чем внезапное появление Знатока. - Я не могу идти туда. - Она была хорошо знакома с тем, что такое замкнутое пространство. Несмотря на все попытки забыть, она до мельчайших подробностей помнила, как родители наказывали ее, закрывая в темной комнате. В то время она узнала многое о собственной нереальности. В той комнате она впервые почувствовала, как начинает растворяться, исчезая из действительности, сливаясь с черным ничто. - Там слишком темно. - Хо, хо, хо, - ответил он тоном превосходства. Ему удавалось наставить на нее только один глаз, и он смотрел поочередно то правым, то левым. Лицо его приняло просительное выражение. - Тьма и желание. Мы задуем свечу, и никто не увидит, как мы наслаждаемся. Не нужно света, чтобы ощутить плоть. Он полез в карман своей хламиды и вытащил неровный кусок стекла размером с его ладонь. Он держал его так, что она не могла получше рассмотреть его, но ей показалось, что это зеркало. Он что-то пробормотал, провел рукой перед стеклом, и луч теплого желтого света, столь же яркого, как солнечный, выплеснулся с его поверхности. Знаток направил его в гардероб. Луч прорезал тьму, и оказалось, что там каменный проход, идущий через стену куда-то вглубь. Хэвелок осветил ход, демонстрируя, что там безопасно. Затем он снова повернулся к Теризе, одновременно прося и требуя, чтобы она пошла с ним. - Нет, - повторила она, - я не могу. Я не знаю, чего вы хотите. Я не знаю, что вы собираетесь сделать со мной. - В поисках хоть какого-то логичного объяснения его настойчивости она спросила: - Вас послал король Джойс? Очевидно, она зря упомянула о короле. В одно мгновение Хэвелок превратился в того разъяренного старика, который швырнул в потолок доску с шашками и бушевал в палате короля. - К черту короля и все его колебания! - зашептал Знаток так яростно, что ему с трудом удалось говорить тихо. Его лицо приобрело апоплексически багровый оттенок. Но ему удалось удержаться от крика; он немного пришел в себя: - Он играет так же плохо, как и его дочери! Женщины - порождение глупости! Размахивая руками, он делал жесты, которые почти кричали: ПОЙДЕМ СО МНОЙ! Как бы защищаясь, она ответила: - Джерадин предупреждал меня, что у короля есть враги. Вы собираетесь предать его? Внезапно у него в глазах промелькнуло коварство. Она, казалось, почти физически ощущала опасность, волнами исходящую от него. Но это было для нее бесполезно; она не знала, как следует реагировать. Поэтому она стояла на месте, беспомощная как столб, когда он поднял свое стекло и направил свет ей в глаза. Свет этот, яркий, как солнце, заставил ее вскинуть руки и отшатнуться, стараясь защитить глаза. Она споткнулась и едва не потеряла равновесие. Но прежде чем она успела упасть или отшатнуться в сторону, Хэвелок стиснул костлявой рукой ее запястье и потянул ее к гардеробу. Он был не настолько силен, как могло показаться. Если бы она смогла твердо стоять на ногах, нашла бы какую-то точку опоры, она сумела бы вырваться. Но он действовал слишком быстро. Удерживая ее в состоянии неустойчивого равновесия, он протащил ее по полу в гардероб и втолкнул в ход. 6. НЕСКОЛЬКО УРОКОВ Свободной рукой она шарила по сторонам, пытаясь за что-нибудь уцепиться. Но слепящее солнце снова и снова вспыхивало перед ее глазами; она не видела, за что можно ухватиться. Затем она почувствовала холодный камень хода, холодный воздух дохнул на нее из невидимых глубин. Хэвелок замедлил движение, позволяя ее ногам ощутить ступеньки. Аргус и Рибальд, наверное, с удовольствием спасли бы ее от этого безумца. К несчастью, дверь ее была заперта на засов, и у нее не было времени позвать на помощь. Зрение ее быстро пришло в норму: стекло Хэвелока не причинило ей существенного вреда. Через мгновение она перестала задевать о стены, перестала соскальзывать со ступенек. Знаток тянул ее изо всех сил, но она уже могла немного контролировать движение. Его стекло освещало путь, по которому они шли, и дорогу, которая ждала их впереди. Ход был узким и низким; будь она повыше, ей пришлось бы частенько нагибаться. Здесь было множество резких поворотов, а также ответвления через каждые десять-пятнадцать футов пути. Можно было предположить, что ответвления ведут к другим потайным ходам, в другие помещения и палаты. Но главный ход продолжал спускаться вниз. Отсутствие паутины и слоев пыли свидетельствовало о том, что местные обитатели частенько пользовались этими каменными тоннелями. Воздух становился все холоднее, а Знаток Хэвелок продолжал тянуть ее за собой. Непривычные к таким усилиям, ее колени задрожали. Она чувствовала, что ее тянут вниз по лестнице уже долгое время, когда наконец-то Знаток Хэвелок достиг массивной окованной стальными полосами деревянной двери, преградившей им путь. Она была оставлена незакрытой; но он не спешил открывать ее. Вместо этого он притянул Теризу к себе поближе и тут ослабил хватку. Освещая дверь и каменные блоки стен, свет искажал черты его лица тенями, придававшими ему смешное выражение. - Самое главное - это игра в перескоки, - настойчиво прошептал он, - все остальное не имеет значения. Жесты и шепот - и свет потух. Во внезапно наступившем мраке она услышала, как зашуршала его хламида, когда он засовывал стекло обратно в карман. Затем он толкнул дверь и шагнул в свет ламп впереди, не обращая внимания, следует ли она за ним. Из дверного проема она взглянула на большую прямоугольную комнату. Она была обставлена - и захламлена - как некоего рода лаборатория. В центре вниз спускался высокий массивный пилон, темный серый камень, не согретый и не украшенный коврами или резьбой. Вдоль пилона стояло несколько столов, одни походили на мольберт художника или кульман чертежника; другие были плоскими, заваленными бумагой и свитками пергамента. Возле столов в ожидании застыли скамьи, но многие из них использовались для складирования книг или множества пачек каких-то бумаг. Пол под столами был покрыт пылью. Напротив Теризы находился проход, очевидно, ведущий в другие комнаты. Рядом с проходом стояла кровать с мятым, рваным, серым от грязи бельем. Подушки на ней не было. Свет шел из ламп, развешанных вдоль стен и на пилоне. Он ярко освещал две стены, более всего привлекших внимание Теризы. У одной стоял стол с двумя стульями и шахматной доской. Все они были изукрашены по меньшей мере так же богато, как и те, которыми пользовался король Джойс. Но на доске не было ни одной шашки. А вторая стена была отмечена рядом дверей, похожих на ту, через которую вошел сюда Хэвелок. Все они были окованы железом и снабжены массивными засовами. Орисон, догадалась Териза, должно быть, весь был пронизан потайными ходами, словно сыр. Совершенно игнорируя ее, Знаток направился к доске, сел, повернувшись к Теризе спиной, и согнулся над доской, словно поглощенный игрой. Териза прокашлялась, собираясь заговорить, и замерла. Они со Знатоком Хэвелоком были не одни. Человек, которого она почему-то до сих пор не замечала, повернулся на скамье, ставя локоть на стол перед собой и подпирая щеку рукой. - А вот и вы. - Он был одет в толстую серую рясу, которая казалась достаточно теплой, чтобы победить могильный холод этого помещения (холод, которого Знаток, казалось, не замечал, судя по его одеянию), усиливавшую его способность сливаться с окружающей обстановкой. Но на его плечи была накинута желтая мантия Мастера. Приглядевшись, Териза сообразила, что уже видела его. У него было кроличье лицо с блестящими глазами, дергающийся нос и торчащие вперед зубы; относительно его трудно было ошибиться. Он был единственным, кто согласился с Джерадином, что ее появление перед Гильдией - действительно важное происшествие. - Джерадин наконец-то собрался с мыслями и выяснил ваше имя, - прокомментировал он, в голосе его слышался сарказм, правда, беззлобный. - Леди Териза де Морган. - Он, казалось, не был особенно поражен. С другой стороны, он говорил вежливо и, очевидно, не собирался никого оскорблять. - Я - Мастер Квилон. - Знаток Хэвелок... - Мастер Квилон сделал паузу и глянул через плечо. - Кстати, - заметил он, - это его комнаты, а не мои. Мне, кажется, следовало бы изыскать какую-нибудь возможность привести их в порядок. Даже если придется убирать самому. - Затем он вернулся к тому, что собирался сказать. - Так вот, несмотря на свое состояние, он попросил меня изложить вам некоторую часть истории Морданта - основную канву, так сказать, и объяснить в чем наши нынешние проблемы. Ее надежды на будущее мгновенно разбились. _Х_э_в_е_л_о_к_ попросил Мастера Квилона побеседовать с ней? Она резко поинтересовалась: - Как? Мастер недоумевающе уставился на нее: - Что - "как"? - Как он попросил вас об этом? Откуда вы знаете, чего именно он хочет? Мастер Квилон шмыгнул носом и пожал плечами, его щека продолжала покоиться на кулаке: - У него бывают минуты просветления. Кроме того, вы должны помнить, что он находится в этом состоянии много лет. Мы уже как-то приспособились к этому. Время от времени он способен выражаться так, чтобы нам было достаточно понятно. Ладно, решила она, пока что это звучит достаточно логично - если тащить людей силой вниз по ступенькам означает "достаточно понятно". Но как объяснение это было явно недостаточным. - Предположим, что вы правы - что вы действительно поняли, чего он хочет. Но почему вы делаете это? Оба, Мастер Барсонаж, - она споткнулась на этом имени, - и король Джойс, сказали Джерадину - нет, п_р_и_к_а_з_а_л_и_ ему - не отвечать ни на какие мои вопросы. - То, что она говорила, было невероятно смело для нее и могло представлять некоторую опасность. С каких это пор она начала говорить с людьми подобным образом? Но по инерции она продолжала: - Почему вы не подчиняетесь им обоим? На чьей вы стороне? В ответ он изумленно заморгал, словно его позиция и так была совершенно ясна. Тем не менее, ответная реплика послышалась нескоро: - Это все не так просто, как вам может показаться. Несмотря на свой, - Мастер Квилон посмотрел на Хэвелока, - гм, некоторый недуг, Знаток Хэвелок номинально все еще возглавляет Гильдию. И многие воплотители принимают в расчет его прошлые заслуги перед нами - и, естественно, перед всем Мордантом, - которые настолько велики, что он продолжает пользоваться благодарностью и уважением даже в таком состоянии. Стали бы вы отказываться от своего отца, если бы он начал вести себя странно по мере приближения старости? К счастью для Теризы, вопрос оказался лишь риторическим. Не дожидаясь ответа, Мастер Квилон продолжил: - К тому же, наступили такие времена, когда следует строго разграничить степень преданности. Мастер Барсонаж - человек благородный, который старается быть беспристрастным, но в глубине души отчаянно боится любого решения или действия. Что же касается короля Джойса... - Он вздохнул. - Прошли уже многие годы с тех пор, как он демонстрировал, что понимает, что происходит вокруг, и его суждения не всегда оказываются верны. Это не удовлетворило Теризу, но она загнала свою смелость как можно глубже. Старая привычка к скрытности и почтительному отношению, ее эмоциональная узда, сдержали ее. Мастер Квилон честно собирается поговорить с ней - но, тем не менее, она иррационально боялась, что, нападая, не даст ему сказать то, что хотела услышать. Тем не менее, ее сомнения не исчезли. Она осторожно сделала еще одну попытку. Показав на Знатока, она спросила: - А почему его называют Королевским Подлецом? Квилон снова вздохнул и выпрямился. - Миледи, - он сделал слабый жест, словно внезапно смертельно устал от всего происходящего, - вы не желаете присесть? Она послушно нашла свободную скамью и пододвинула ее к столу, поближе к Мастеру. Она не привыкла еще к платью, в которое была одета, и чувствовала себя неловко, опираясь на высокую доску скамьи. Но когда она села так, что спиной оперлась на стол, то почувствовала себя вполне удобно. И Мастер Квилон начал рассказ: - Я предположу, что вы не знаете ничего относительно нас и наших проблем. - Он по-прежнему напоминал кролика, его нос дергался, пока он собирался с мыслями, но в его манере говорить была нотка подлинного величия. - Если это не так, надеюсь, вам будет не слишком скучно. Затем я постараюсь ответить на все вопросы, какие могут у вас возникнуть. Трудно сказать, с чего следует начать. У нас, в некотором смысле, две истории - о королевствах и воплощениях, - которые до самого недавнего времени не были единым целым, пока король Джойс и Знаток Хэвелок не слили их воедино. Вы, наверное, с трудом поверите в это, я уверен, ибо видели их лишь в таком виде, но в свои лучшие годы они покорили Мордант и остаток н_а_ш_е_г_о_ мира, словно герои, придавая ему новую форму только потому, что считали, что это следует сделать. Обе истории - истории обрывочные. Фактически, Мордант как и Гильдия не существовал до тех пор, пока король Джойс их не создал. Нет, здесь была местность, называемая "Мордант", но она была не чем иным, как несколькими мелкими княжествами, зажатыми между древним владычеством Кадуола на востоке и более молодой властью Аленда на севере и западе. Эти княжества были тем, что мы сейчас называем провинциями, - провинция Армигит, провинция Пердон и так далее - но в действительности они больше напоминали то, что в те времена, когда они тоже были вассалами Аленда, называлось баронскими владениями. Они выжили лишь потому, что все вместе служили буфером между Алендом и Кадуолом, которые постоянно находились в состоянии войны. В наше время Аленд и Кадуол соприкасаются на протяжении приблизительно последних восьми миль реки Суол, но это место непроходимо - болото, примыкающее к морю, тянущееся вдоль побережья... - Он начал шарить взглядом по комнате, пока говорил, и через мгновение последовало объяснение столь странного поведения. - Хэвелок, - сказал Мастер негромко, словно разговаривал с самим собой - или не ждал ответа. - У тебя есть карта? Где-то в этом хаосе непременно должна быть карта. Я должен показать вам, как это все выглядит в жизни. Знаток Хэвелок даже не повернулся от доски. Сосредоточившись, он переставил перед собой воображаемые шашки и принялся изучать новую позицию. - Ладно, неважно, - пробормотал Мастер. Переведя взгляд на Теризу, он продолжил: - Даже без карты, я уверен, вы сможете сориентироваться. Из-за болот Аленд и Кадуол могли достигнуть друг друга лишь через Мордант, который занимает низину между реками Пестиль и Вертигон. Аленд слишком горист, Кадуол отличается слишком сухим климатом. Таким образом, они много веков стремились захватить Мордант как для того, чтобы подчинить себе, так и для того, чтобы сделать серьезный шаг к столкновению друг с другом. Проще говоря, княжества Морданта уцелели лишь потому, что их захватывали снова и снова, поколение за поколением, и они всегда ориентировались на ту силу, которая в настоящий момент отсутствовала. Так как Мордант был разрознен и существовал кусками, каждый кусок было легко захватить, но трудно удержать. Кадуол, к примеру, мог сделаться властелином провинции Пердон или Тор. Аленд мог захватить Термиган или Домне. Тут же Пердон - лорд этой провинции - или Тор, или Термиган, или Домне должны были клясться в вечной преданности новому князю. Но в то же самое время они начинали искать возможности предать своего князя. Таким образом, Кадуол тоже проникал в Термиган, а Аленд - в Тор, и люди провинции, ко всеобщей радости, освобождались. Но тут же приходил новый владыка. И весь процесс начинался снова, отличаясь лишь в деталях, пока Кадуол и Аленд делали судорожные попытки захватить весь регион. Вот таким образом провинции и сохранились. Естественно, все это сопровождалось ужасными кровопролитиями. Понятное дело, определенное число людей сражалось и рисковало своими жизнями. И, конечно же, не обходилось без жертв. Крестьян Морданта постоянно грабили, жгли, насиловали и сгоняли с земель - то есть издевались всеми доступными тиранам способами. Мордант не обезлюдел по одной-единственной причине - и Кадуол, и Аленд нуждались в том, что произрастало на полях и холмах этой низины, и потому были вынуждены импортировать людей - обычно рабов, в особенности из Кадуола, - на замену убитым крестьянам. Эти работники вскоре обнаруживали, что жить крестьянским трудом гораздо приятнее, чем быть рабом или крепостным, и таким образом они врастали в провинцию, в которой их поселили. Таким образом, население Морданта регулярно пополнялось. Но все было ничего, пока здесь господствовала лишь тирания и кровопролитие. С появлением воплощений жизнь в Морданте стала гораздо хуже. Я не наскучил вам, миледи? Териза была изумлена тем, что зевнула. Вино, долгий день, реакция на шокирующее появление Хэвелока и его поведение клонили ее в сон. Однако она покачала головой: - Меня удивляет одно - что все это имеет общего со мной? Мастер довольно резко ответил: - Оно имеет то "общее", что вы тоже находитесь здесь. И будет влиять на все, что произойдет здесь, пока будете среди нас. - Прошу прощения. Пожалуйста, продолжайте. - Вот и хорошо, - слегка чопорно сказал Квилон. Его нос дернулся. - В те дни казалось, что каждое значительное лицо имело в своем распоряжении более или менее способного воплотителя или, наоборот, само служило воплотителю. Кадуол, к примеру, стал великим, когда в нем появился первый Архивоплотитель. А алендский монарх использовал группу воплотителей для того, чтобы создать конфедерацию Вассалов Аленда. И в этом отношении наши сведения снова весьма отрывочны. Талант, который позволяет стать воплотителем, встречается не так уж редко, но и, с другой стороны, не так уж част. А во времена войны Мастера, похоже, заводились под каждым кустом. В результате Кадуол в свое время так переделал армию, что _к_а_ж_д_ы_й_ капитан имел в своем распоряжении воплотителя. Аленд обладал почти такой же силой. И, естественно, каждый из владык Морданта защищался с помощью воплотителя, который зависел от него, так как нуждался в поддержке, опеке, или был ему удобен. Как вы, я уверен, наверное, представляете себе, стекло, из которого делаются зеркала, не совсем то, что можно получить из песка, набранного с дорожки возле первого попавшегося дома. Изучение, производство и использование зеркал требует оборудования, красителей, печей и многого другого, и потому каждый воплотитель, который не был рожден в богатстве, должен был каким-то образом объединяться с богатым. Но я отвлекся. - Мне любопытно, миледи, - медленно произнес Квилон, - обладаете ли вы воображением или опытом, чтобы представить себе тот кошмар, который может породить примерно дюжина воплотителей, сражаясь друг с другом и армиями, как, впрочем, и с ни в чем не повинными мужчинами и женщинами, которые случайно оказались поблизости. Предположим, что можете. Вот стоит воплотитель, чье зеркало показывает море лавы. По его слову расплавленные камни вскипают, выплескиваясь наружу и все сжигая на своем пути. Вон стоит воплотитель, чье зеркало показывает крылатого левиафана, который может пожрать весь скот поблизости. По его слову чудовище воплотится здесь в ярости и ненасытной жажде пожирать, пока он не отзовет его - или пока другой воплотитель не найдет возможность его уничтожить. И это всего два человека. Представьте теперь пятьдесят - да что там, сто - подобных воплотителей, великих или малых, все поглощены тем, чтобы их искусство служило битве и кровопролитию. Возможно, в вашем мире воплощения используются для других целей. Возможно, они помогают накормить голодных, доставляют воду для борьбы с засухой, энергию и силу для блага всех людей. Но в нашей истории все было по-другому. Да, одно отступление, - он вздохнул. - Знание о воплощениях - понимание того, что это такое и как они происходят, как могут использоваться, - почти не совершенствовалось из поколения в поколение. Воплотители ревностно хранили свои секреты, опасаясь за свою жизнь, и потому обмен новыми идеями или технологиями длился весьма долго. Фактически, он стоял почти на нуле и вообще заглох бы, если бы производство зеркал не требовало помощи пригодников. Каждый воплотитель должен иметь помощников. Таким образом, хотя и медленно, прогресс двигался. Это варварская история, миледи. - На этот раз сарказм был нескрываемым. - Мы традиционно не гуманисты, и нас трудно назвать слишком щепетильными. Король Джойс решил полностью изменить нас. - Хэвелок, - он повернулся на скамье и посмотрел на Знатока, - было бы благородно, если бы ты предложил немного вина. Весь этот разговор порождает жажду. Хэвелок тут же поднялся с кресла и заковылял в противоположный угол комнаты, за пилон. Когда он вернулся, то нес с собой каменный графин и глиняный кубок. Кубок выглядел так, словно его не мыли в течение последних лет ста. Он бесцеремонно брякнул графин перед Квилоном и сунул кубок ему в руку. - У нас варварская история, - повторил Знаток, подмигивая Теризе, - потому что мы слишком много пьем. Вино и прелюбодеяние - суть вещи несовместные. - Вернувшись к своему столу, он продолжил прерванную невидимую игру. Мастер Квилон тупо уставился в кубок. Затем, наконец, вытер его рукавом. Что-то бормоча себе под нос, он налил в кубок немного вина и протянул его Теризе. Затем поднес графин к устам и сделал солидный глоток. Она тоже хотела напиться. Но темный след, оставшийся на рукаве Мастера Квилона, сразу отбил всякую охоту. - Как я говорил, - продолжил он, вытирая губы кончиками пальцев, - король Джойс взял на себя труд все вокруг изменить. И я могу рассказать вам, что же он совершил. Сначала он покорил княжества Морданта, какие силой, какие - убеждением. И когда он объединил Мордант в отдельное суверенное королевство, он затеял странную войну как против Аленда, так и против Кадуола. В битве за битвой, в набеге за набегом - а длилось это более двух десятилетий - он не захватывал территорий, не убивал солдат, не угонял крестьян. Все, чего он добивался, - Мастер энергично потер нос, стараясь, чтобы тот перестал дергаться, - взять в плен всякого воплотителя, какого смогут найти его войска, и привести его сюда, в Орисон. При этом он предложил свое вечное покровительство и защиту каждому воплотителю, который сдастся добровольно. В конце концов он собрал их всех - или считается, что всех. От западных гор Аленда до восточных пустынь Кадуола воплотителей не осталось больше нигде - все они были только здесь. И когда он собрал их всех здесь, он не сделал того, чего так отчаянно боялись Кадуол и Аленд. Он не попытался использовать таланты воплотителей в качестве своей силы. Вместо этого он создал Гильдию. И дал им работу - мирную работу. Многие из его распоряжений относятся к изучению весьма специфических проблем. Могут ли воплощения использоваться для борьбы с засухой? Могут ли зеркала зажигать огонь? Могут ли воплотители строить дороги? Отесывать гранит? Удобрять землю? Вопросы богатства король Джойс оставил Кадуолу и Аленду, - Мастер Квилон снова отвлекся. - У Аленда есть золото. У Кадуола - драгоценные камни. Мордант не нуждается в них. Урожай и скот, пища и ткани, вино - в этом сила Морданта и его богатство. Но превыше всей этой работы была другая. Король приказал Гильдии решить этическую проблему относительно воплотимого: создаются ли существа, силы, предметы зеркалами посредством воплощений, или же они прежде существовали своей собственной жизнью, из которой были извлечены посредством воплощения? Все очень просто, не так ли? - Квилон снова отхлебнул из графина и снова вытер губы. - Вам может показаться так, миледи. Но меня очень настойчиво просили, чтобы я рассказал вам, _к_а_к_и_м _о_б_р_а_з_о_м король достиг всего этого. Он был рожден в княжестве, которое сейчас известно под названием провинция Демесне, и стал владыкой Орисона - хотя тогда Орисон был гораздо меньше - в пятнадцать лет, когда его отец был пойман на горячем, в момент, когда предавал кадуольского тирана, тогдашнего властелина княжества, - он был пойман и медленно четвертован, его разорвали на части с помощью скота перед юным Джойсом и всей остальной семьей, чтобы такого рода урок научил их хранить верность своему господину. Он был не простой мальчик, поэтому с детства обладал качествами, которые позволили ему привлечь сильного, гм, невероятно умного, - он покосился в сторону Хэвелока, - воплотителя в качестве верного друга. То, что делал этот мальчик после, он делал вместе с этим воплотителем. Первым делом они посреди ночи исчезли, оставив семью Джойса расхлебывать недовольство князя Кадуола. Естественно, это не повысило того уважения, которое питали к нему раньше его люди. Поэтому они были удивлены, когда он вернулся во главе сил, собранных поблизости, в Торе, изгнал людей Кадуола и лично отделил у назначенного ими князя голову от туловища. Так получилось, что Тор в те времена переживал короткий период независимости. И там независимость почему-то уважали больше, чем в других княжествах. Тор был закрыт с тыла горами, Пердоном, Армигитом, Домне и Термиганом по краям, и потому его было нелегко покорить. Юный Джойс убедил Тора, который и сам был достаточно юн, чтобы выслушивать чьи-либо предложения, что единственная надежда для людей и всего Морданта - это объединение провинций против как Кадуола, так и Аленда. И Тору эта идея понравилась. Кроме того, ему понравился и сам юный Джойс. С другой стороны, ему не слишком нравилось рисковать своей провинцией. Поэтому он одолжил Джойсу двести человек, которых тот должен был использовать против двух с лишним тысяч кадуольцев. Но у Джойса, его воплотителя и, конечно же, двухсот воинов ушло всего три дня, чтобы освободить Демесне. Прежде чем наступил рассвет третьего дня, новый флаг реял над Орисоном - штандарт Морданта. Вас может удивить - как такое было возможно? Я могу вам сказать, что король Джойс усиленно пользовался тайными ходами, которыми всегда славился Орисон. Похоже, Орисон всегда был кипящим котлом заговоров и контрзаговоров, с тех пор как была возведена первая из его башен, - прокомментировал Мастер Квилон. - Кроме того, их атаки были направлены прежде всего против кадуольских воплотителей, а не на солдат. Фактически, Джойс старался даже не трогать солдат. Когда дело было сделано, он предложил солдатам выбирать между службой у него и свободой. Те, кто выбрал службу, составили ядро той гвардии, которая впоследст