нибудь страшном проклятии или о чем-нибудь в этом роде - в таких историях обычно всегда попадается парочка проклятий. Столовая постепенно пустела, появилась охрана, слуги убрали тарелки, которые собаки уже вылизали. Оружейник вытер с губ пену и продолжил свой рассказ. - Я видел жемчужный меч! Не весь, только часть. У короля Калны хранится эфес и обломок клинка. Когда я был совсем еще молодым учеником, он показал мне его. Говорят, что берилловый находится в городе Дис Марин, а часть еще одного клинка - в домике Казра. Его эфес потерян, но на нем, вероятно, был рубин. Казр? В памяти Вэлли опять что-то шевельнулось. - А сапфировый меч? - спросил он. - А! О сапфировом ничего не говорится. Людям известны только шесть Сказители поют, что седьмой меч Шиоксин подарил Самой Богине. Наступило многозначительное молчание. Теперь понятно, почему вчера вечером у старого Конингу было такое лицо. В воздухе висел невысказанный вопрос, но Седьмым такие вопросы не задают. - И что же, на них нет никаких проклятий? - спросил Вэлли. - Никакой волшебной силы? - Знаете, сказители поют, что человек, который владеет одним из этих мечей, никогда не будет побежден. Но я - мастер, и мне неизвестен ни один способ, с помощью которого можно сделать меч волшебным. - За этим пока две победы и одна ничья, - мягко сказал Вэлли. Тарру покраснел. - Для своего возраста это оружие в превосходном состоянии, - сказал он. - Я думаю, Богиня хорошо о нем заботилась, - сказал Вэлли, забавляясь. Он с улыбкой посмотрел на Тарру. - Вы видели, как я выходил из воды. Полагаю, вы уже допросили и остальных свидетелей? - Да, светлейший, - хмуро ответил Тарру, - и очень подробно. - Как и его бывший начальник, он не очень-то верил в чудеса. - Светлейший, - перебил его Атиналани, будьте так любезны, позвольте художнику срисовать ваш меч. Я буду вам очень признателен. - Конечно. Я полагаю, вы продаете оружие? К вам придет мой вассал, он хочет продать один очень ценный меч. Кроме того, ему надо купить какой-нибудь более пригодный для употребления, обыкновенный меч, на каждый день. Вскоре после этого в комнату шаркающей походкой вошел старый сгорбленный Конингу. Он в нерешительности стоял рядом, пока наконец Тарру ему не махнул рукой. - Из храма посол, господа К светлейшему Шонсу, - доложил старик - В зеленом. - Он скосил глаза, чтобы посмотреть, как отреагирует Тарру Шестой в качестве посланника? Тавру бросил на него сердитый взгляд. Разговор оборвался, хотя Атиналани был готов просидеть здесь весь день, бескорыстно любуясь на седьмой меч Шиоксина. Когда они шли к выходу, Тарру тихо спросил: - Вы отдали меч правителя Хардуджу ученику Нанджи, светлейший? - Да, - ответил Вэлли. Тарру оскалился и стал похож на акулу. - Что здесь смешного? - Нанджи всего лишь сын торговца. В его наборе есть еще несколько таких же, тоже из семей ремесленников, хотя я полагаю, что были и более достойные кандидаты, сыновья воинов. Именно тогда светлейший Хардуджу и получил этот меч. Может быть, Тарру и был замешан в более серьезных преступлениях, может быть нет, но, видимо, эта мелкая взятка и настроила достопочтенного против правителя. - Вы считаете, что семья Нанджи заплатила? Тарру ухмыльнулся. - Совсем немного, я уверен, светлейший, - сказал он, придерживая дверь - За подобный меч можно купить несколько таких лавок, как у его отца. Но я уже сказал, что ремесленников, желающих протолкнуть своих сыновей в воины, было много. Этот меч принес Хардуджу так мало хорошего, и вот теперь им владеет один из тех учеников. Он удовлетворенно улыбнулся. Тарру нельзя было назвать добрым человеком. И честным воином тоже, ведь, зная о подкупе, он и пальцем не пошевелил, чтобы наказать взяточника. 4 - Прошу вас, светлейший, удостойте меня чести услышать ваше мнение об этом простом вине, - тонким дрожащим голосом говорил старый беззубый жрец. - Незабываемый букет, священный, - пророкотал воин на несколько октав ниже. Хонакура устроился в большом плетеном кресле, похожем на валторну, и улыбался, показывая десны. Он изображал гостеприимного хозяина, говорил о пустяках, а его острый взгляд замечал все вокруг. Взлли сидел на табурете напротив него. Между ними на столе стояли огромные пироги, вино и хрустальные кубки; надо всем царила зеленая тень деревьев, стволы которых не могли бы обхватить даже руки Шонсу. Деревья были посажены, чтобы украсить это место, но три гиганта захватили весь двор и теперь полновластно здесь царствовали. Их корни охватывали каменные плиты, потрескавшиеся от времени. Глядя на эти деревья, Вэлли как никогда ясно понял, насколько древен сам храм и культура, его породившая. Этот уголок джунглей - частное владение. Стены здесь покрывают мягкий мох и яркие цветы. За ними - шумит и смеется Река, поглощая все звуки точно так же, как полог ветвей закрывает жгучее солнце и не дает проникнуть сюда постороннему взгляду. Вокруг сновали насекомые, но кроме них в этой влажной тени собеседников не тревожил никто. Вино и в самом деле оказалось незабываемым такого резкого металлического привкуса Вэлли не сможет забыть никогда. Наконец Хонакура покончил с любезностями. - Ваш вчерашний поступок достоин награды, светлейший: вы показали свою верность Богине. Хотя официальное соглашение с советом еще не заключено, я уполномочен предложить вам вознаграждение - место правителя или определенную сумму, - он улыбнулся. Деньги за кровь? Вэлли поймал себя на том, что хмурится, хотя ему было бы интересно узнать, сколько получает Седьмой за работу мечом. - Это доставило мне удовольствие, священный. Вы знаете, я не могу принять место правителя, а в деньгах у меня недостатка нет. Мой господин щедр. - Это было все, что он сказал. Невидимые брови Хонакуры удивленно приподнялись. - Кажется, я слышу соловья, - сказал он, понизив голос. Вэлли прислушался, но не услышал ничего, кроме сонного воркования голубей, доносившегося издалека. Увидев его недоумение, старик усмехнулся. - Это такая поговорка, светлейший. Говорят, что много лет назад в лесу встретились два правителя, собравшиеся обсудить какое-то важное дело, а неподалеку от них на дереве пел соловей. Он пел так прекрасно, что оба они заслушались и пропустили мимо ушей то, что говорил собеседник. - Тот соловей, должно быть, сладко пел, - заметил Вэлли с улыбкой. Жрец тоже улыбнулся, но ничего не сказал. - Вчера, - начал Вэлли воодушевленно, - со мной произошла необычная вещь - я разговаривал с богом. Но это довольно длинная история, и я не хотел бы вас утомлять... Он, кажется, отступил от роли, потому что ответом ему стал удивленный взгляд, за которым последовала вежливая, но озадаченная улыбка. - Простите меня, священный, - сказал он. - Мне не следовало шутить о таких вещах. Это приводит к неприятностям. Но я и в самом деле разговаривал с богом, и среди прочего он сказал мне вот что: "Хонакура - честный человек, можешь ему доверять". Поэтому, если позволите, я расскажу вам все с самого начала. Я хотел бы услышать ваш мудрый совет. Старик молча взглянул на воина, и вдруг по его щекам потекли слезы. Лишь через несколько минут он заметил это и вытер глаза рукавом. - Простите, светлейший, - пробормотал жрец. - Прошло уже много лет с тех пор, как в последний раз я получил похвалу от старшего, и теперь не помню, что надо делать в таких случаях. Умоляю, простите меня. Вэлли чувствовал себя законченным подлецом. - Позвольте, я все расскажу вам с самого начала, - сказал он. Сколько же на самом деле старику лет? Он по крайней мере в три раза старше Шонсу, но дряхлым Хонакуру не назовешь. Это хитрый старый плут, несомненный авторитет в храме, и, наверное, выбрав себе достойную цель, он не задумывается о средствах. Сейчас он уютно расположился в огромном кресле и стал похож на пчелу, которая забралась в граммофон цветка. Вэлли рассказал ему все с самого начала, не забыв и о двух первых разговорах с богом. Хонакура, не мигая, смотрел на него, жизнь в нем выдавали только слабые движения рта. Потом он закрыл глаза и, кажется, прошептал молитву, после чего немного посопел и сказал: - Теперь я ваш должник, светлейший Шонсу... или Вэллисмит. Не могу выразить, насколько этот рассказ важен для меня. Я всегда надеялся, что стану свидетелем чуда, настоящего, высеченного из камня чуда. И вот, после стольких лет! - Да, вот еще что, - быстро добавил Вэлли, - когда я говорил с богом о чудесах, он сказал мне, что я могу доверять вам, но вы должны рассказать мне историю из семнадцатой сутры. До сих пор Хонакура слушал совершенно бесстрастно, но теперь на его лице промелькнуло удивление... потом он едва заметно нахмурился. Вэлли вспомнил таинственную улыбку бога. - А! - сказал жрец. - Ну да... Я полагаю, воинские сутры очень похожи на наши - в каждой содержится небольшой рассказ, чтобы легче было запомнить ее. В семнадцатой рассказывается об Икондорине. Учитывая нынешние обстоятельства, я, конечно же, расскажу вам об этом. Икондорина - знаменитый герой. Однажды он отправился к Богине, отдал Ей свой меч и сказал, что больше верит в Ее чудеса, чем в свою смертную силу. Враги загнали его высоко в горы, и Богиня превратила его в птицу. Тогда враги погнали его к Реке, и Богиня превратила его в рыбу. Враги в третий раз напали на него и убили, и, когда его душа предстала перед Богиней, он спросил Ее, почему Она не спасла его в третий раз. А Она вернула ему его меч и велела совершать свои собственные чудеса. И вот он вернулся в Мир, расправился со своими врагами и опять стал знаменитым героем. Не правда ли, этот рассказ очень подходит для вас? - Он улыбнулся. Вэлли было не до улыбок. - Это все? - спросил он. - Это все, о чем говорится в сутре, - осторожно ответил Хонакура. - А что еще вы можете мне рассказать об этом Икондорине? По лицу старика ничего нельзя было понять. - Его имя упоминается еще в некоторых сутрах, но рассказов о нем больше нет. Он явно что-то недоговаривал. В словах бога Хонакура уловил нечто такое, чего Вэлли знать не полагалось. Это, конечно, раздражало, но спорить с богом не приходилось. - Позвольте спросить, какова мораль этой истории? - спросил он. - Великие дела воздают честь богам. Вэлли задумался. - Великие дела совершаются смертными? - Конечно. А чудеса - богами, но это легко, и поэтому чести они не приносят. Вэлли пожалел, что не может подобно жрецу откинуться на спинку удобного кресла. - Значит, из этого следует, что я не должен ожидать помощи от богов? - Гм... Не совсем так, - Хонакура нахмурился. - Но чего бы Богиня ни пожелала, Она хочет, чтобы это сделал смертный - вы. Возможно, Она придет вам на помощь, но не следует думать, что это - Ее долг. - Бог сказал, что путь мне укажут. Но он также говорил и о том, что этот меч можно сломать или потерять и что боги не совершают чудеса по требованию. Как вы думаете, я правильно все понимаю? Хонакура кивнул, и морщины на его шее зашевелились. - В чем бы ни состояло ваше задание, светлейший, оно, несомненно, имеет огромную важность. Награда будет соответствующей. - Если я выполню его, - хмуро ответил Вэлли. Жаль, что бог не дал ему нескольких квитанций на чудеса. - Значит, первый вопрос заключается в том, - задумчиво заговорил жрец, - как вам выбраться отсюда живым. Но я забыл о своих обязанностях.. пожалуйста, попробуйте пироги, светлейший. Эти с фисташками - очень вкусны Я помню это, хотя теперь они мне не по силам. - И, не смахнув насекомых, он протянул Вэлли тарелку. Вэлли отказался. - Почему вы считаете, что моей жизни угрожает опасность? Меня защищают воинские заповеди, ведь я здесь - гость. Кто может причинить мне вред? Старик печально покачал головой. - Я был бы рад, если бы мог выражаться точнее, светлейший. Отсюда только один путь. Это длинный переход через лес, который выведет вас к парому в Ханне. Доподлинно известно, что из Ханна сюда отправились несколько воинов высокого ранга, которые представляли собой угрозу для Хардуджу. Они здесь так и не появились. Не знаю, виновны ли в этом неверные воины, правитель использовал наемных убийц... Наемным убийцей мог стать кто угодно, и в глазах воинов это были самые страшные преступники. - Как... - начал Вэлли и сразу же нашел ответ, - из лука? - К луку и стрелам воины питали особое отвращение. Откусывая кусочек пирога, жрец кивнул. - Думаю, что так. Или просто превосходство в силе. За долгие годы многие паломники попадали в засаду на этом пути. Конечно, охрана должна обеспечивать безопасность, но боюсь, что в последнее время собаки стали охотиться вместе с волками. У переправы поставлен конный дозор, чтобы сведения о важных гостях поступали в храм немедленно. Но есть подозрения, что эти сообщения передавались не тем, кому следует, и самых богатых приношений мы не получили. Вэлли собирался поговорить о своем задании или о той загадке, что загадал ему бог, но он не думал, что речь пойдет о неминуемой опасности. - Но при чем тут я? - спросил он. - Я ведь иду из города, а не в город. Или эти темные личности захотят отомстить за смерть Хардуджу? - Нет, вряд ли. - Хонакура машинально подлил себе вина. - Их интересует нажива, а не дела чести. Но вы говорили о мече, позвольте же взглянуть на него. Вэлли вынул из ножен седьмой меч, и жрец стал его рассматривать. В отличие от оружейника и воинов, его мало заинтересовал сам клинок, но эфес он осмотрел внимательно и восхищенно пробормотал что-то. Он потрогал огромный сапфир и взглянул на зажим для волос. - Да, - сказал он наконец - Я полагаю, этот меч - самая ценная движимость во всем Мире. Вэлли чуть не поперхнулся кислым вином. - У кого хватит средств, чтобы его купить? - спросил он. - И кто захочет это сделать? - Грифон - символ королевской власти, - произнес Хонакура с презрением. - Короли правят в десятках, если не в сотнях городов. И любой из них купил бы этот меч, практически за любую цену, с тем, конечно, чтобы потом компенсировать затраты. - Его лицо потемнело. - Конечно, и храм купил бы его. Некоторые мои коллеги стали бы говорить, что Ее мечи должны храниться здесь.. А вам придется пройти с ним через этот переход. Даже не обращаясь к сутрам, Вэлли понял, что ситуация складывается очень сложная. Неплохо было бы зафрахтовать самолет для переправы. - Значит, мне понадобится сопровождение? По лицу Хонакуры ничего нельзя было понять. - Конечно, вы можете обратиться за помощью к достопочтенному Тарру... Вэлли скептически поднял бровь, и жрец вздохнул с явным облегчением. Стало ясно, что о Тарру они придерживаются одного и того же мнения, но этикет не позволяет им высказывать этого вслух. - А кроме Тарру?.. - спросил Взлли. Хонакура задумчиво покачал головой. - Не знаю, светлейший! Ведь воины не обсуждают друг друга, и это понятно. В худшем случае, большинство из них - лишь невольные соучастники. Они просто подчинялись приказам, пока в этих приказах не было очевидного нарушения закона. Все нарушения правил чести они приписывали только правителю. А что им оставалось делать? Говорят, конечно, что некоторые осужденные узники так и не попали на Поляну Милосердия. - Их выкупили? - спросил Вэлли. Рассказ об этой повсеместной коррупции не оставил его равнодушным, и он чувствовал, как в глубинах души уже просыпается гнев Шонсу. - Но вы ведь следите за казнью со ступеней храма и можете сосчитать... - Надо полагать, просто каменные глыбы, терпеливо объяснял Хонакура. - Ведь к храму возвращаются не все тела. И сейчас опасность для вас представляют те воины, которые глубже прочих погрязли во взятках. - Их что, мучает совесть? - спросил Вэлли. - Они, наверное, боятся нового правителя, новую метлу. Прошлые грехи повлекут за собой новые преступления? Хонакура кивнул и улыбнулся, довольный тем, что Шонсу не собирается пускаться в рассуждения о воинской чести. Несколько минут ни один звук не нарушал журчания воды и гудения пчел... - Значит, первый вопрос, - сказал Вэлли, - "когда". - Он взглянул на свои перевязанные ноги. - А это зависит от того, когда я снова смогу спокойно ходить. Тут потребуется неделя, а вероятно, и две - в таком состоянии отправиться в путь было бы просто безумием. Вопрос второй: следует ли мне открыто объявить, что я ухожу, или же стоит делать вид, что я - преемник Хардуджу? - Он помолчал. - Вряд ли нам удастся поддерживать эту легенду долгое время, да, наверное, и не стоит. - Вы правы, светлейший, это противоречит законам чести, - жрец кивнул. Вэлли пожал плечами. - Тогда давайте будем честными. Я - обыкновенный гость и, значит, не опасен, а следовательно, и мне ничто не может угрожать. Это как раз то, что нам нужно, да? Итак, я должен держаться на виду, демонстрировать всем свою хромоту, но в то же время искать надежных людей в охране. А потом, наверное, мне следует внезапно исчезнуть, не сказав никому ни слова. Старик просто сиял. В своем кресле он был похож на птичку в клетке из ивовых прутьев. - Однако, как мне кажется, - продолжал Взлли, - нужно быть начеку, избегать темных улиц, не есть в одиночестве и запирать на ночь дверь. Хонакура от восторга потирал руки. - Прекрасно, светлейший. - Видимо, он всегда считал Вэлли горой мускулов с точными рефлексами, и ему было приятно видеть, что этот воин не приравнивает осторожность к трусости. - До Дня Воинов осталось чуть больше двух недель. Я полагал, что именно тогда мы проведем официальную церемонию введения вас в должность правителя. Но поскольку этого не будет, может быть, стоит отслужить особую службу для благословения вашей миссии? Это еще одна гарантия вашей безопасности. Он немного подумал и потом добавил: - Простите, пожалуйста, мою самоуверенность, светлейший Шонсу, но я хотел бы сказать, что очень рад познакомиться с воином, который не боится поступать нетрадиционно. Я не знаю, какого противника приготовила вам Богиня, но думаю, ему будет от чего прийти в недоумение, - Хонакура усмехнулся. В своих поступках Вэлли руководствовался здравым смыслом и некоторым знанием сутр - главным образом здравым смыслом. Очень помогало и боевое искусство - его основное занятие; вот почему удивление жреца показалось ему и оскорбительным, и смешным. "Ты мыслишь не так, как Шонсу..." - У меня есть племянник, целитель, - сказал Хонакура, - на него вполне можно положиться. Он продлит ваше выздоровление настолько, насколько будет необходимо. - Я буду платить вашему племяннику по дням, - серьезно заявил Вэлли, в ответ ему обнажились старческие десны. - Но скажите, священный, уж если Богиня ввязалась во всю эту историю, неужели Она в минуту опасности не защитит меня? Веселость Хонакуры мгновенно исчезла. Он погрозил Вэлли пальцем. - Значит, вы не до конца поняли урок о чудесах! Вы воин высокого ранга, а стало быть, и стратег. Поставьте себя на Ее место. Вы посылаете своего лучшего человека, он терпит поражение, роковое поражение: вы сами так сказали. Что же из этого следует? Вэлли подавил чуть было не сорвавшуюся с языка резкость. - Трудно сказать: я ведь не знаю, в чем заключалось его задание. Может быть, Шонсу потерял армию? Или не выдержал нападения врага - кем бы ни был этот враг? - В любом случае, - ответил жрец, - вы бы не хотели, чтобы такое повторилось, да? И что вы станете делать? Вы посылаете нового человека, а если и он терпит поражение, то еще одного? Конечно, возможности богов безграничны... - Вы правы, священный, - сдался Вэлли. Почему он сам не додумался до этого? - Следующего надо обучить, чтобы он не повторил ошибок первого. - Или по крайней мере испытать, - добавил жрец. - И если он не сможет даже выбраться из храма... Ему не пришлось заканчивать эту мысль. - И даже если сможет, - угрюмо заметил Вэлли. - В будущем его ждут новые испытания. Теперь я вижу - никаких чудес. К чудесам, как он понял, быстро привыкаешь. Хонакура опять подвинул к нему тарелку и предложил наполнить бокал. Вэлли отказался и от того, и от другого, опасаясь, что от такой жизни он растолстеет не хуже Хардуджу. Теперь необходимо помнить, что он - профессиональный спортсмен: от этого будет зависеть жизнь. - Сначала вы, конечно, должны найти помощников, - сказал Хонакура, взяв булочку со сливками и поудобнее устраиваясь в кресле. - Я уже нашел одного, - усмехнулся Вэлли. - Вы вчера его видели. - Он рассказал Хонакуре о Нанджи, о его мужестве и безрассудно романтических понятиях о долге и чести, рассказал об их столкновении с Бриу. Проницательные глаза блеснули. - Возможно, это и есть ваш путь, светлейший. - Этот мальчик? Чудесное знамение? - Вэлли усмехнулся. - Именно так Она и творит чудеса - ненавязчиво! Он повстречался вам на берегу. Сила Богини ярче всего проявляется у Реки, а вы находились как раз у ее притока. Меня вовсе не удивляет, что он - необычный молодой человек. Вэлли учтиво помолчал. - Тогда мне придется проверить, на что он способен, - сказал он. - Как воин он способен не на многое, но у него превосходная память, - сказал Хонакура, расправляясь с последним куском пирога. Потом он поднял глаза, чтобы посмотреть, какой эффект произвели его слова. - Он единственный рыжий во всей охране? Вэлли не мог до конца понять, что сейчас в нем преобладает - ярость Шонсу или удивление Вэлли. Жрец кивнул. - Вы не обижаетесь? Это тоже необычное обстоятельство, светлейший Шонсу. - Что еще вы узнали о Нанджи? - Этот укол Вэлли оставил без внимания. - О его честности ничего не могу сказать. Его бывший наставник просто в ярость приходил от того, что Нанджи ничего не умеет, но, кажется, он так ничему его и не научил. Поэтому в ближайшее время ему не приходится рассчитывать на третий ранг. Его не очень-то любят, хотя, возможно, это говорит в его пользу. Старик был доволен. Воины никогда не говорят друг о друге, а те, кто работает в казармах, - сами бывшие воины, и, конечно же, их связывает то же правило, хотя, возможно, и не так сильно. Значит, шпионы Хонакуры получали эти сведения из другого источника. - А женщинам он нравится? - спросил Вэлли. По радостно-удовлетворен кому лицу Хонакуры он понял, что сделал верный шаг. - Они ставят ему хорошие оценки за энтузиазм и упорство, а за тонкость - плохие, - ответил жрец; в его глазах плясали веселые огоньки. - Он и за столом такой же! - усмехнулся Вэлли. Разговор о женщинах напомнил ему о Джа. - Священный, вы помните ту рабыню, что была со мной в домике? Улыбка Хонакуры исчезла. - А, да. Я собирался как-нибудь ей помочь - девушка заслуживает лучшей участи - но как-то все руки не доходят. Вы хотите ее видеть? Значит, драгоценный сапфир он просто выкинул на ветер, а рабыню можно было получить даром. - Я думаю, она уже моя, - ответил Вэлли. - Сегодня утром я послал Нанджи, чтобы он ее купил. - Теперь Вэлли увидел, что сделал даже большую глупость, чем предполагал. Он показал свое богатство Тарру, и тот, несомненно, поймет, что там, откуда с такой легкостью возникли эти два камня, есть и другие драгоценности. К тому же теперь он знает, как легко Вэлли расстался с ценным мечом Хардуджу. Старый жрец смотрел на него в глубокой задумчивости. - Надеюсь, вы заплатили не слишком дорого, - сказал он. Вэлли как громом поразило. - Именно так и случилось, - признался он. - Но как вы догадались? У Хонакуры был довольный вид. - Вы сказали, что ваш господин щедр. Вот я и догадался, чем он вас наградил. - Догадались?.. Но как? - Он - бог драгоценных камней. - Драгоценных камней? - Да, уверяю вас, - Хонакура замолчал. Вид у него был одновременно и озадаченный, и обеспокоенный. - Его имя обычно связывают с Богом Огня, а не с Богиней. Непонятно только, почему. Ведь драгоценные камни обычно находятся в песке у Реки. - Там, в моем мире, - сказал Вэлли, - мы считаем, что почти все драгоценные камни образуются в огне, а потом вода разносит их по свету. - Вот как? - Жреца это заинтересовало. - Тогда все понятно. Обычно его видят в облике маленького мальчика. Старатель, который находит хороший камень, всегда говорит: "Бог обронил свой зуб". Вэлли рассмеялся и осушил бокал. - Хорошо сказано. И про соловья мне тоже понравилось. Вы очень поэтичный народ, священный. А для чего у бога этот прутик с листьями? Хонакура рассмеялся. - Для вида, я полагаю, - сказал он, понизив голос. - У богов тоже есть свои маленькие слабости. Не думаю, чтобы ему на самом деле понадобилась памятка. - Что понадобилось? Старик опять вздохнул и покачал головой. - Светлейший, вы сущее дитя! Не смею усомниться в мудрости Богини, но я не понимаю, неужели Она считает, что вы сможете здесь выжить? Вы же не знаете вообще ничего! Памятка, она и есть памятка - для памяти. Разве в вашем заоблачном мире нет ораторов? У всякого оратора должен быть прутик, с пометками на каждом листе, чтобы не забыть сказать все то, что они должны сказать. Потом они эти листики отрывают. Очень помогает, если все сделано правильно. А как же иначе можно запомнить длинную сутру? - У нас есть другие способы, священный. Но что же насчет Джа?.. Как можно освободить раба? Это потрясло Хонакуру больше, чем все остальное, сегодня услышанное. - Освободить раба? Нельзя. - То есть рабство - это на всю жизнь? - переспросил Вэлли ошеломленно. - И выхода нет? Жрец покачал головой. - Рабу делают пометку при рождении. Если он хорошо служит своим господам в этой жизни, то в следующей, возможно, он родится кем-нибудь другим. Так вы собирались эту девушку освободить? Вэлли уже поведал старику обо всем, и отступать было поздно. - Если у меня и были какие-нибудь конкретные мысли, - сказал он, - то я думал, что куплю ее и сделаю свободной. Она была добра ко мне. И к тому же она, возможно, спасла мне жизнь, когда за мной приходила эта жрица. - С ней, наверное, было чертовски хорошо? спросил жрец и громко захихикал. - Нет, пожалуйста, не смотрите на меня так! Я ее видел. Будь она свободной, женихи отдали бы за нее множество драгоценных камней, но вы ее уже купили, и теперь она - ваша рабыня. Вы можете ее подарить, продать, убить, но освободить - нет. Если вы, чтобы поразвлечься, решите пытать ее каленым железом, вас никто не остановит, разве, может быть, Богиня или более сильный воин, если это заденет его чувство воинской чести. Но скорее всего не заденет. Вам, Вэллисмит, следует понять, что воин седьмого ранга может делать практически все, что пожелает. Но он не может превратить рабыню в свободную даму и не может на ней жениться. Конечно, если только он сам не пожелает стать рабом. Вэлли угрюмо смотрел на старика. - Вы, я полагаю, думаете, что она - еще одно чудо? Жрец в задумчивости кивнул. - Возможно. Очень уж необычным способом она спасла вас. Вероятно, Богиня уже выбрала ваших помощников, и у этой девушки была какая-то маленькая роль, кроме той, для которой она предназначена от рождения. Мы не должны недооценивать радость, она - плата за то, что мы смертны! - Его удивление никак не проходило. - А в вашем заоблачном мире вы рабов освобождаете? - Там, откуда я пришел, вообще нет рабов, - с жаром воскликнул Вэлли. - Мы считаем, что рабство - это отвратительно. - Тогда, вероятно, вы отправите ее на аукцион? - спросил жрец с усмешкой - Но жрица Кикарани вряд ли вернет вам ваш камень. На секунду ярость Шонсу вспыхнула с новой силой, но Вэлли сумел ее подавить. Гнев против богов - это бессмысленно. Его провели. Хонакура не отрываясь смотрел на своего собеседника. - Позволите ли небольшой совет, светлейший? Вы знаете, что надо делать, чтобы быть хорошим рабовладельцем? - Что? - грозно спросил воин. - Заставлять рабов работать изо всех сил! - Хонакура захихикал, а потом громко фыркнул в восторге от собственного остроумия. 5 На великолепном мраморном крыльце казарм Вэлли встретил Конингу и спросил, не возвращался ли Нанджи. - О да, светлейший, - ответил тот с видом человека, который хочет сохранить некую тайну, нечто приятное, способное потерять все свое очарование, если об этом рассказать. Вэлли понял, что ему не следует суетиться, и начал спокойно подниматься по огромной лестнице. Но наверху он прибавил шагу, а потом просто побежал. Аккуратно ступая, он прошел через первую комнату и остановился у двери в следующую, из-за которой доносился смех. Там было трое людей, сидевших на полу, на залитом солнцем ковре. Справа - Джа в позе копенгагенской русалочки, такая же изящная и желанная, как и раньше - это ее смех он услышал в соседней комнате. С другой стороны на четвереньках стоял Нанджи, ножны его оттопырились и торчали, как хвост, а сам он напоминал собаку, которая пытается вылизывать кролика. Роль кролика играл маленький улыбающийся младенец. Вот так эта сцена и запечатлеется в его памяти, став одним из множества мгновенных воспоминаний, - ведь только в самом конце мы понимаем, что жизнь и состоит из таких моментальных снимков. Тут его заметили. Джа поднялась, подошла к нему и грациозным движением упала на колени, чтобы поцеловать его ногу. В ее движениях не было спешки, но она была уже рядом с Вэлли, а Нанджи успел только подняться на ноги и теперь смотрел на них широко открытыми глазами. - Я не знал, брать ли ребенка, мой повелитель, - пробормотал он. - Но вы сказали "с вещами", вот я и взял. Кикарани говорит, что если вы будете против, она заберет его к себе. Вэлли кашлянул. - Все правильно. Не мог бы ты найти господина Конингу и попросить уделить мне некоторое время? Нанджи освободился от ребенка, который уцепился за его ногу, и быстро вышел. Даже кончики его ушей порозовели. Вэлли взглянул на девушку, которая все еще стояла на коленях, и наклонился, чтобы поднять ее. Он улыбнулся, опять увидев эти высокие скулы, которые придавали ее лицу такое выражение силы, темные миндалевидные глаза, что так его очаровали. Она не какая-нибудь хрупкая фея - высокая, крепкая, сильная, но грациозная, с крупной грудью и красивыми глазами. Она оказалась младше, чем он думал. Вэлли бросились в глаза потрескавшиеся руки и коротко остриженные волосы - рабыня. Если бы у нее была возможность, она могла бы стать непревзойденной красавицей... Если у воина должна быть рабыня, то выбрать надо именно эту женщину. В тревоге она подняла глаза и взглянула ему в лицо, потом посмотрела на его раны и ушибы. - Добро пожаловать, Джа, - сказал он. - За то время, что мы не виделись, у меня появилось несколько царапин. А я помню, как хорошо ты выхаживаешь раненых воинов, вот и послал за тобой. - Мне принесло большую радость известие о том, что я стану вашей рабыней, господин. - По ее лицу Вэлли не мог понять, о чем она думает на самом деле. Малыш быстро полз к дверям, пытаясь догнать своего нового друга. - Принеси его сюда и сядь, - сказал Вэлли. - Нет, в кресло. - Он сел напротив и принялся разглядывать ее. - Как зовут мальчика? - Виксини, господин. - На лице малыша чернела та же полоса раба. - И кто его отец? - Не знаю, господин, - она ничуть не смутилась. - Моя хозяйка уверяла клеймовщика, что его отец - кузнец, но она никогда не посылала меня к кузнецам. - Почему? Что в кузнецах особенного? Такая наивность не могла не удивить ее. - Они обычно большие и сильные, господин. За ребенка, рожденного от них, можно получить хорошую цену. Вэлли заставил себя вернуться к прежним мыслям. Купить рабыню и освободить ее - это одно; купить ее и содержать - еще сегодня утром он решил, что это настоящее насилие. Ее близость и воспоминания о той ночи уже возбуждали его. Быть ее хозяином и не использовать свою рабыню - это ее оскорбит и, пожалуй, придется ему не по силам... как провести собеседование по устройству на работу с тем, кто уже является твоей собственностью? - Я хочу, чтобы ты была моей рабыней, Джа, - сказал он. - Но мне не нужна несчастная рабыня. Ведь несчастные рабы плохо выполняют свои обязанности. Если ты хочешь остаться у Кикарани, пожалуйста, скажи мне. Я не рассержусь, я верну тебя обратно. Денег я просить не буду, так что никакие неприятности тебе не грозят. Она слегка покачала головой, и при этом вид у нее был весьма озадаченный. - Я сделаю все, что в моих силах, господин. У нее не было причин меня бить. Она всегда брала за меня больше, чем за других. Когда я забеременела, она меня не продала. Вэлли решил, что Джа не поняла вопроса - ведь раб не может ни выбирать хозяев, ни даже судить, кто из них лучше. - Ты была очень добра ко мне. И мне понравилось... - Он хотел сказать "заниматься любовью", но надо было сказать "развлекаться", и это его остановило. - Та ночь, которую я провел с тобой, мне понравилась больше, чем любая другая ночь с женщиной. - Он чувствовал, что лицо горит. - Надеюсь, ты и в будущем разделишь со мной ложе. - Конечно, господин. А зачем еще она ему нужна? Какой у нее выбор? Вэлли все больше и больше чувствовал себя виноватым и начинал сердиться на себя. Вид этой шелковистой кожи, изгибы ее груди и бедер... Он подавил это чувство вины и решил говорить с Миром на его же языке. Он задавал ей вопросы о родителях, близких друзьях, тех, кого она любила, но она только качала головой. Это хорошо. Он улыбнулся мягко, как только мог. - Значит, ты будешь моей рабыней. Я попытаюсь сделать так, чтобы ты была счастлива, Джа, потому что тогда ты и меня сделаешь счастливым. Вот твоя первая обязанность - сделать меня счастливым. А вторая - ухаживать за этим прекрасным малышом, чтобы он вырос большим и сильным, таким, какого ни один кузнец еще не видел. Но развлекаться ты будешь только со мной и ни с кем другим. Больше у тебя никого не будет. Наконец хоть какой-то отклик. В ее взгляде вспыхнули и удивление, и радость. - Спасибо, господин. Теперь другая проблема. - Через несколько дней я уезжаю. Никакой реакции. - Может быть, мы никогда не вернемся сюда. То же самое. - Вчера Нанджи стал моим подопечным, и я сделал ему подарок. А тебе что подарить? Что ты хочешь? - Ничего, господин. - Ему показалось, что ее руки еще сильнее сжали малыша. - Я обещаю тебе, - сказал он, - я обещаю, что никогда не отниму у тебя Виксини. Все так патетически просто! Она скользнула на колени и поцеловала ему ногу. Рассердившись, он встал, поднял ее и увидел, что она плачет. - Все-таки ты меня удивляешь, - сказал он, через силу улыбаясь. - Удивляю, господин? - Она вытирала глаза. - Да. Ты и в самом деле такая прекрасная, какой я тебя запомнил. Мне казалось, это невозможно. - Малыш уже играл на полу, и теперь Вэлли мог обнять и поцеловать ее. Он хотел, чтобы это было всего лишь дружеским приветствием, но вот их языки встретились, руки соединились, он почувствовал под пальцами ее тело. Желание мгновенно пронзило его; он расцепил руки и отвернулся, пристыженный, пытаясь прийти в себя. Когда он опять взглянул на нее, она уже сняла свои лохмотья и сидела на кровати, ожидая его. - Не сейчас, - сказал он хрипло. - Сначала надо посмотреть, можно ли в этом доме содержать рабыню, потом мы найдем какую-нибудь приличную одежду для тебя и для Виксини. Виксини опять направился к двери. Вэлли шагнул за ним, поднял и пощекотал. Виксини завизжал от восторга, и по груди Вэлли потекло что-то теплое. Первая его мысль была об этих бесценных шелковых коврах. Он подставил свободную руку, чтобы уберечь резное дерево. Виксини хорошо поработал. Джа смотрела на него в ужасе, а Вэлли громогласно хохотал. Виксини улыбнулся той же беззубой улыбкой, что и Хонакура. Джа смотрела на Вэлли глазами, полными отчаяния, это почему-то тоже его развеселило, и он засмеялся еще громче. Она оглядела комнату в поисках полотенца, но, не найдя ничего подходящего, схватила платье и принялась вытирать его грудь. В этот момент вошли Нанджи и Конингу. Вэлли пытался что-то сказать, показывая на малыша, который все еще сидел у него на руках, и на темное пятно на своей юбке, но у Нанджи было такое лицо, что он не смог вымолвить ни слова. Конингу никогда ничему не удивлялся, почтительность не позволяла ему смеяться над Седьмым, но и он отвернулся, чтобы поправить что-то на стене. Нанджи привел почтенного вида служанку по имени Жану: она вела хозяйство в женских помещениях. Вэлли очень удивился, когда узнал, что с Виксини проблем не будет. - Так здесь и дети есть? - О да, светлейший, - ответил Конингу. Женщины говорят, что в этом виноваты воины, но мне не приходилось слышать, чтобы у воина был ребенок. Я распоряжусь, чтобы вам принесли одежду и воды, светлейший. - Жану, - сказал Вэлли, - я послал за рабыней и обнаружил, что теперь у меня двое рабов. Видишь, сейчас они оба голые. Платье Джа не подходит даже для того, для чего она только что его использовала. Я хочу, чтобы ей подобрали что-нибудь подходящее. Что ты посоветуешь? - Она для ночной работы, светлейший? - спросила Жану, рассматривая обнаженную Джа, как повар рассматривает кусок мяса, и не ожидая ответа на свой вопрос. Она бросила хмурый взгляд на ноги Джа, потом - на руки. - Для ребенка - одеяло, пеленки и чепчик на плохую погоду. Для женщины - два платья, сандалии, ботинки для дождя и плащ. Ей понадобится, наверное, хотя бы один вечерний наряд и приличные туфли? С волосами ничего сделать нельзя, пока не отрастут, а вот пальцы и ногти на ногах... Посмотрим. Какие-нибудь духи, притирания, немного косметики, но ничего слишком изысканного. Вэлли посмотрел на Джа. - Может быть, что-нибудь еще? Для начала этого хватит? Она кивнула, глядя на него широко открытыми глазами. - Очень хорошо, - согласился Вэлли. - Я уверен, что Жану поможет тебе подобрать подходящую одежду. С оплатой решим потом. Он улыбнулся, надеясь, что этим приободрит Джа, но девушка ушла, завернувшись в простыню, совершенно потрясенная. Вэлли чувствовал себя примерно так же. Его грызло подозрение, что он сам только что получил подарок, и совесть не давала ему покоя. Когда Вэлли уничтожил все последствия действий Виксини, Нанджи увидел во всем случившемся и смешную сторону. - Смелый мальчик, - заметил он лукаво, - так обойтись с Седьмым! Вэлли был полностью согласен с ним. - Ну и денек сегодня, - сказал он. - А что мой камень? Понравился он этой грозной Кикарани? - Исчез в мгновение ока, мой повелитель, - ответил Нанджи со смехом. И ученик выдержал испытание: при попытке солгать по всему лицу Нанджи выступили бы предупредительные красные сигналю Впрочем, Вэлли никогда не расскажет ему об этом экзамене. - Кстати, - сказал он, - оружейник подтверждает твое предположение насчет меча - это седьмой меч Шиоксина. Нанджи просиял. - Жаль, что я не слышал окончания баллады, мой повелитель. - Очевидно, на том она и кончалась. Шиоксин принес его Богине, и больше никто ничего не знает. В отличие от Тарру Нанджи был склонен верить в чудеса. - А сейчас Богиня отдала его Шонсу! - Конечно, хотя я ошибочно полагал, что об этом говорить не стоит. Но вот что интересно: ты слышал эту историю около трех лет назад? - Немного раньше, мой повелитель, - Нанджи робко улыбнулся. Вэлли смерил своего ученика долгим взглядом, потом сел на пол и положил рядом меч. Нанджи сразу же последовал его примеру и положил свой меч на меч Вэлли. В таком положении обычно рассказывали сутры. - Сколько сутр ты уже