в Меру! - Джерри взъерошил волосы ладонью, испачкав их кровью. - Я слыхал о таких случаях. Жезл ввел его в разновидность комы: сердце бьется, но очень медленно, хотя вроде бы ровно. Аку это спасло однажды. Надеюсь, до утра он так протянет. К жезлу кровь не приставала, и он продолжал светиться ярким белым светом. Джерри посмотрел на нее и неожиданно обнял ее одной рукой. - Спасибо, Ариадна. Ты одна здесь не потеряла голову. Боже! Зря я так парня... Ей было хорошо в его объятиях. Так ее не обнимали уже давным-давно; в этом объятии не было и намека на секс, только человеческое тепло. - Ты никак не можешь выключить звуковые эффекты? - спросила она уже спокойнее. - Там прямо митинг какой-то. - Можно назвать и так, - пробормотал он. - Нет, выключить не получится. Мне кажется, это у них сейчас шумовая стадия. Так называемое чириканье. Они поняли, что им никого не обмануть, и теперь пытаются свести нас с ума. Она вздрогнула и крепче прижалась к нему. Его рука сжала ее сильнее. - Он связан, - доложил Грэм, стоя у них за спиной. - Я не могу вставить кляп - у него слишком разбит рот. Он захлебнется. Джерри встал и махнул пистолетом. - Отлично. Ступайте туда же, Гиллис. Вы следующий. - Черт, я же слушаюсь! - возмутился Гиллис. - Я вам верю теперь, Говард. - Живо! Некоторое время она сидела одна, зажав уши руками. Невозможно было заглушить этот смех: хрюканье и взвизги, хихиканье и гогот со всех сторон. "Свести нас с ума"... Это не займет у них много времени. Если Лейси и продолжала еще визжать, а Мейзи - молиться, она их больше не слышала. Потом тени снова заплясали - это вернулся с лампой Джерри. Он поставил лампу на пианино и вернулся на диван. Они сидели рядышком, глядя на неподвижное тело Киллера - тот лежал на полу, как готовый к погребению покойник, сжимая жезл обеими руками. - Я все запорол, - пробормотал Джерри. Она еле слышала его сквозь щебет на дворе. Теперь это и в самом деле напоминало больше щебет, чем человеческий смех, словно их дом сунули в огромный обезьянник. - Прости, Ариадна. Ты достойна того, чтобы попасть в Меру. Вот только шансов у нас не так много. - Если ты можешь вытерпеть этот шум, то и я могу, - заявила она. - Нас теперь только двое - значит, никто и не пригласит тех, из-за двери. - Странно, но сейчас она чувствовала себя увереннее, чем прежде; может, это просто синдром "некуда отступать"? - Верно, - отозвался он... но в голосе его слышалась какая-то неуверенность. - Тогда скажи мне плохие новости, - попросила она. - Да нет... ты права. Продержимся. - Джерри, пожалуйста, скажи. Я должна знать, что нам грозит. Он повернулся и улыбнулся ей, и ей почти показалось, что во взгляде его мелькнуло восхищение. Интересно, кто восхищался ею со времен... со времен Всемирного Потопа? - Ладно, - сдался Джерри. - Все равно надежды почти никакой. Видишь дверь? Мне пришлось изо всех сил удерживать ее, и мне казалось уже, будто она никогда не закроется. - Ну и что? - Идет третья волна, - мрачно сказал он, внимательно всматриваясь ей в лицо. - Сначала Зло во плоти. Потом бестелесное. Но теперь... похоже, им потребовалось некоторое время собраться с силами, так что самый темный час нам еще предстоит. Черт, сколько же может длиться эта проклятая ночь? _Почему они так сильны? Что их влечет сюда?_ - Что еще за третья волна? - спросила она так спокойно, как только могла. - Те, что посередине. Грифоны, сфинксы и василиски - в общем, твари, которых не отнесешь ни к тем, ни к другим. - Вампиры и оборотни? Осиновые колья и серебряные пули - как в старых добрых сказках? Он кивнул: - Вот именно. Кстати, пули у нас и в самом деле серебряные. Обычно серебряной пули в сердце достаточно, чтобы убить такого рода монстра, но мне почему-то сдается, что нас ждет кое-кто пострашнее. Может, противотанковой пушки с серебряным снарядом и хватило бы. - Он внимательно посмотрел на нее. - Ты храбрая женщина, Ариадна, - неожиданно выпалил он. - Когда проведешь столько времени в аду, - ответила она, - он пугает уже не так сильно. Он снова обнял ее - этот долговязый мужчина с мягким голосом, залитый кровью друга. - Я так надеялся вытащить тебя из этого твоего ада, - произнес он. - Однако вряд ли мне это удастся. Хотелось бы мне показать тебе Меру, Ариадна. Это замечательное место. Ты заслужила его. Заслужила? Она припомнила все незнакомые постели, в которых просыпалась - иногда с дурно пахнущими пожилыми мужиками, храпящими рядом, иногда наедине с галлюцинациями. Она припомнила все притоны, где напивалась до бесчувствия, совершенно незнакомых людей, у которых клянчила мелочь... Заслужила? Она зябко передернула плечами. - Нет, ты ошибаешься. То, что говорил про меня Грэм, - правда, Джерри. Если и бывают на свете падшие женщины, так я точно из них. Я не заслужила Меры, и твоим демонам, наверное, именно поэтому все так удается. Твой Оракул сделал глупость, послав вас с Киллером за такой, как я. Он отвернулся от нее и посмотрел на Киллера; лицо его потемнело. Чьи-то когти простучали по крыше, но они не обратили на них внимания. - Я уже говорил тебе, что тоже недостоин был Меры, - сказал он. - Я никогда не рассказывал об этом, да и сейчас не хочу, но мне часто кажется, что многие в Мере... - Он замолчал. - За что его прозвали Киллером? - спросила она, чтобы нарушить тишину. Джерри рассмеялся: - Это я его так прозвал. Звучит немного похоже на "Ахиллес", вот и все. Ему понравилось, и он настоял, чтобы его так называли. Он во многих отношениях совсем мальчишка. Он дитя юной цивилизации. Античные греки были сборищем драчливых детей. Даже их великие философы на поверку во многом похожи на детей. Не веришь? Разве их страсть задавать вопросы не детская? Вся их страсть к бахвальству, к дракам, к наготе напоказ, их гомосексуальность в конце концов - это же черты юношеского характера. Вспомни их богов - сборище вздорных рогатых извращенцев. - Никогда об этом не думала, - призналась она. Шум за стеной поутих, а может, она просто привыкла. - Вряд ли они все были такие же несносные, как Киллер, - кивнул Джерри. - Киллер - это совсем уж крайний случай. Люди не меняются в Мере, Ариадна. Внешне они становятся моложе, по мере того как разглаживаются морщины, отрастают заново утраченные зубы и волосы, но натура их не меняется с того момента, как они оказываются там. Я попал туда в тридцать лет, и мне до сих пор тридцать. Мне далеко до юношеской дикости Киллера, но мне никак уж не семьдесят. В Мере ты многому учишься, но старше не становишься. Киллер - мальчишка с четырехсотлетним опытом. Я все думал сегодня ночью, какой бы неоценимый партизан из него вышел. Он оплакивает друга, подумала Ариадна. Киллер, наверное, оплакивал бы своего друга не менее искренне, но не совсем так. Должно быть, его дружбу заслужить гораздо проще, чем дружбу Джерри Говарда, - дружба Джерри глубже, драгоценнее и ранимее. - Ты упоминал отца Как-там-его... в общем, старика. - Это правда, - сказал он. - И еще есть китайский мандарин, которого спасли вскоре после меня - Ши Лю. Почти мой ровесник, из времен правления династии Танг. Он постепенно старел, и сейчас ему на вид около семидесяти; подозреваю, что таким он и останется. - Он улыбнулся, увидев ее удивление. - В его культуре ценится возраст, вот он и стал таким, каким ему хотелось стать. Отец Юлиус во многом похож на него. Он видит себя пожилым пастырем, охраняющим свое стадо, так что его внешность тоже не меняется. Мой добрый друг Жервез похож на Бенджамена Франклина. Не во все времена юность считалась достоинством. И потом, всему существуют пределы, даже в Мере. Мужчина или женщина, спасенные в преклонном возрасте, уже не станут молодыми, хотя здоровья и сил у них не меньше. Теперь за стеной кто-то подвывал на разные лады. Что-то настойчиво стучалось в дверь. Нет, она должна продолжать разговор, иначе ей не справиться с паникой. - Расскажи мне про Киллера. Почему тебе так важно знать дату его рождения? Он покачал головой и нахмурился, и на мгновение ей показалось, что он не хочет говорить о друге. Потом он чуть заметно пожал плечами. - Пока это все только догадки. Он - феспианец. - Ты хочешь сказать, он актер? - Нет, - улыбнулся Джерри. - Драму и в самом деле изобрел человек по имени Феспис, из-за чего актеров и называют иногда феспианцами. Но так зовут еще жителей Феспий - города к северо-западу от Афин. Ты знакома с историей Греции? - Не очень, - призналась она. - Слышала про Фермопилы? Четыреста восьмидесятый год до нашей эры. После Марафона это вторая дата в европейской истории, если не считать мифических дат вроде основания Рима. - Персия? - неуверенно предположила она. - Верно. Император Ксеркс вторгся в Грецию и был остановлен в Фермопильском ущелье спартанцами. Они погибли все до единого, не отступив перед бесчисленными полками Ксеркса, и даже так персы победили только благодаря предательству других греков. Он помолчал, и она вдруг поняла, что в Мере история должна ощущаться совсем реальной. Возможно, там можно встретить очевидцев всего - эпидемии Черной Смерти или крестоносцев, поговорить с участниками всех великих сражений. Киллер? Он родился в пятисотом до нашей эры, а Фермопилы датируются четыреста восьмидесятым, когда ему было около двадцати. - Один спартанец избежал битвы, - продолжал Джерри. - Его отослали с донесением, и он не участвовал в бою и не погиб с товарищами. - Киллер? Он раздраженно мотнул головой. - Нет, я же сказал, что он из Феспий, не из Спарты. Так вот, этот спартанец был охвачен таким стыдом, что покончил с собой. Нет, ты только представь себе, Ариадна! Ведь не его вина в том, что он остался в живых. Любой из нас радовался бы этому, и его друзья и близкие только поздравили бы с таким избавлением, но для спартанца это оказалось позором, которого он не смог вынести. В комнате неожиданно возникла Мейзи - темная фигура в неверном свете керосиновой лампы. Она стояла, глядя на распростертого Киллера и теребя пальцами бусы. - Дети уснули, - сказала она. - Во всяком случае, они не шевелятся. - Спасибо, Мейзи, - вздохнула Ариадна. - Большое спасибо. Я тут, видишь... вся в крови извозилась - я решила, что только напугаю их, если приду. Мейзи рассеянно кивнула, не сводя глаз с Киллера. - Он умер? - Нет, - поднял голову Джерри. - Жезл спасет его. Она снова нерешительно кивнула. - Это и есть та штука, которой вы поднимали мою сумочку? Она была невидима? - Его видят только те, кто поверил в Меру, поскольку это частица Меры, - ответил Джерри. - Вы его видите? Она явно видела жезл, но вместо ответа только перекрестилась. - А Грэм и тот, другой? - Лежат связанные в соседней комнате, - ответил Джерри. - Посидите с нами, Мейзи. Она пробормотала что-то насчет детей и ретировалась в спальню; шок до сих пор не отпустил ее. Это верещание за стеной... они должны продолжать разговор. - Ты начал рассказывать про Фермопилы... - Да, - кивнул Джерри. - Спартанцы, как бы мы сейчас сказали, имели отличную прессу. Упомяни Фермопилы, и все вспоминают про Спарту. Однако там погибла тысяча греков, защищавших Грецию от персидского нашествия, - триста спартанцев и семьсот феспианцев. Вот оно что. Человек, лежавший у ее ног, мог сражаться при Фермопилах - второй дате в европейской истории. И самое смешное, что она в это верила. - Всего тысяча человек со всей Греции, - продолжал Джерри. - А что остальные? Некоторые продались неприятелю, но знаешь ли ты, чем занималось большинство в этот день? Олимпийскими играми! Нет, я не шучу. Теперь понимаешь, почему я думаю о них как о детях? - В Феспиях находилось святилище Эроса, - продолжал он, - но они не так прославились, как Спарта. Если мы выберемся отсюда живыми, Ариадна, никогда не упоминай про этот разговор при Киллере! - Нет. Разумеется, не буду. - Он доверяет ей. А она и забыла, что это такое: доверие. - Я тоже, - кивнул Джерри. - Так вот, мне кажется, один из семисот феспианцев остался жив. Я не могу себе представить, чтобы Киллер бежал с поля боя - хотя в чистой теории и не исключено; это объясняло бы его нынешнюю безумную удаль и потребность в самоутверждении, - но я могу предположить, что его шрам - след ранения при Фермопилах, что он очнулся среди мертвых тел и сумел уползти оттуда. Вообще-то феспианцы считались не такими кровожадными, как спартанцы, но к Киллеру это не относилось - он бы точно не вынес такого позора. Мне кажется, его шрам - это печать Каина... правда, сам он утверждает, что шрам у него с детства, так что я могу и ошибаться. - Даты совпадают, - заметила она. Он кивнул и неожиданно рассмеялся, нарушив серьезность разговора. - Вполне возможно, он просто опоздал на битву, славя Эроса с чьей-нибудь женой. Сам он нам этого никогда не скажет, это точно. Он сказал ей, что Киллер скрывает какую-то темную тайну, а раньше признался, что и у него было в прошлом что-то такое... Уж не намекает ли он на то, что ее грех может послужить ей пропуском в Меру? - В Мере множество людей, - сказал он, словно прочел ее мысль, - которые предпочитают не распространяться о своем прошлом, Ариадна. Оно известно только Оракулу. - Твой жезл, - воскликнула она. - Он светится! Джерри не ответил, но она посмотрела на него и увидела на его лице страх. - Почему? - спросила она. - Почему так ярко? - Что такое жезл? Я сам не знаю. Киллер верит, что в нем обитают духи. Я предпочитаю думать, что это некие устройства, что Оракул заряжает жезл магией, словно аккумулятор. Они всегда светятся так, когда работают в полную силу. - Поддерживая жизнь? - И это тоже. - Он обвел полутемную комнату тяжелым взглядом. - Но кроме этого, жезл поддерживает существование этого дома - ведь он не совсем реален. Магия удерживает демонов... пока. Их мощь все растет. Ты чувствуешь? В воздухе пахнет серой. Зря он это сказал. Он боялся больше, чем она, - ведь он и знал больше. На этот раз уже она обняла его. - А могут жезлы замыкаться от перегрузки? - спросила она. - Возможно, - неохотно ответил он. Или они просто иссякают? Если так, это может объяснить исчезновение нескольких спасательных групп. И наверняка на то, чтобы поддерживать жизнь Киллера расходуется много магии. Огонек в лампе мигнул. Он высвободился из ее объятия и вскочил, схватил лампу, стоявшую на столе, чертыхнулся и бросился к той, что стояла на пианино. - Керосин почти кончился! - крикнул он. Он рванулся к канистре, поднял ее и потряс - ни звука. - Она же была наполовину полна! Они молча, в смятении смотрели друг на друга. Огонь в лампе на пианино затрепетал и погас. 8 Джерри лихорадочно пихал поленья в открытую дверку печи - стопка дров у стены рассыпалась, открыв взгляду спрятанный под ней меч. Теперь она ощущала странный покой - то ли от неизбежности, то ли от шока, как Мейзи. Она встала с дивана и заглянула в комнату, где находились дети. Мейзи стояла на коленях у кровати и молилась; слова молитвы заглушались верещанием и непристойным бормотанием за окном. Алан и Лейси... ей показалось, что она видит их темные силуэты на кровати, но с полной уверенностью утверждать это не могла, а подойти и поцеловать на прощание тоже не осмеливалась из боязни разбудить, что было бы сейчас совсем уж некстати. Может, они достаточно невинны для того, чтобы демоны овладели ими... но вервольфы? "Прощайте, милые. Простите маму за то, что втянула вас в это". Потом она заглянула в другую спальню. Юнец сидел на полу, прислонившись к стене, крепко связанный полосами простыни. Один глаз его злобно следил за ней, второй заплыл, и рот, разбитый разъяренным Джерри, тоже кривился набок. Кто-то с треском грыз снаружи оконную раму. Грэм, тоже связанный по рукам и ногам, с кляпом во рту, скорчился на кровати. Она склонилась над ним. - Будешь молчать, если я выну кляп? - спросила она, и он отчаянно закивал. Она довольно долго возилась с узлом. Что же она такого в нем нашла когда-то? Спрашивала ведь ее об этом мать. Помнится, тогда она ответила: "Это человек, который знает, чего хочет". Вот дурища... нет бы ей тогда довериться чутью матери, ибо человек, который знает, чего хочет, легко превращается в человека, который готов на все, чтобы получить желаемое, и тогда его обаяние становится оружием, а харизма делается продажной. Наконец ей удалось вытащить кляп... - Вот, - выдохнула она. - Развяжи меня, Ариадна! Не оставляй меня связанным так! До сих пор ей ни разу не приходилось слышать, как он молит о чем-то, и она испытала отвращение к себе, настолько эта мысль на мгновение польстила ей. - Потерпи, осталось немного, - ответила она и сама удивилась тому, как бесстрастно звучит ее голос. - Из ламп исчез весь керосин. Джерри считает, что нас скоро атакуют монстры. - Нет! - Мейзи молится, как конклав кардиналов, - продолжала она, - и я не сомневаюсь, она не забудет тебя в своих молитвах. Я только хотела сказать, что совсем не хотела втягивать тебя в это. Ты не безгрешен, Грэм, но не заслужил такого. Не такого, во всяком случае... - Как утешительно, - фыркнул он. - Знай я, что белая горячка заразна, был бы осторожнее. Ну почему они не могут разговаривать нормально, по-человечески? - Заразно зло, - возразила она. - Только кто из нас был носителем заразы? - Ну конечно, это я во всем виноват, - ощерился он. - Алкоголь всегда способствует жалости к себе. Нет, он никогда не признает своей ошибки - не в его это духе. - Нет. Под конец я была гораздо хуже тебя. Все, что ты сказал сегодня, - правда. За исключением того, что в Лейси ты винишь одну меня. Если все пошло вкривь и вкось после этого, ты виноват не меньше моего... и, кстати, кто как не ты настаивал на аборте? - что ж, это его уязвит. - Ага, еще бы, - буркнул он. - Так и знал... Ладно, за это я тебе благодарен. Я ее люблю - и куда ты ее затащила? Что еще можно поставить ему в вину? Ох, много чего, подумала она. Долгие отлучки, странные друзья, неожиданно свалившееся богатство - не было ни гроша... и потом неожиданное осознание ею простой вещи: молодой адвокат не может грести такие деньги законным путем. - А как насчет Алана? - спросил он с издевкой. - Если уж мы взялись перемывать друг другу косточки, признай, что это целиком мое произведение, разве не так? - Если ты имеешь в виду то, что ты буквально изнасиловал меня тогда, то да, - ответила она. - Полагаю, что заслуга в создании Алана целиком принадлежит тебе. - Ту ночь она не забудет никогда; даже сейчас ее пробирала дрожь при одном виде ковбойской шляпы. Она ушла от него - забрала Лейси и ушла... и это, возможно, был ее последний шанс удержаться от сползания к алкоголизму. Он выследил ее в доме у сестры - очень похожем на этот, кстати, - и у них случилась грандиозная ссора. Совершенно измочаленная, она отправилась спать, а он остался в кресле и прикончил бутылку... Она до сих пор слышала треск распахивающейся двери в спальню. Он стоял в дверях - пьяный вдрызг самец... и в ковбойской шляпе. Если подумать, эта шляпа должна была бы представляться теперь даже забавной, но события той ночи отбили у нее охоту смеяться. Он объявился в доме в наряде из вестерна - приехал прямо с ранчо одного из приятелей - и весь вечер, пока они ругались и спорили, ни разу не снял шляпы. Даже когда он, одурев от похоти, вломился к ней в спальню, эта шляпа все еще сидела у него на голове - никакой одежды, только шляпа. Нет, какой уж тут смех. Слишком больно, слишком унизительно. Они с Лейси уехали, пока он храпел, и не возвращались до тех пор, пока она не поняла, что снова беременна... - Ну, по крайней мере он похож на меня, - прервал он тишину. - Поначалу я сомневался, но сделал анализ групп крови - они ничего не подтверждают, но и не опровергают, - у нас с ним редкая группа... И потом, этот маленький чертенок похож на меня. Значит, он до сих пор не уверен. Ну что ж, кто мешает ей еще раз попытаться убедить его? - Наверное, это пустая трата времени, Грэм, но я еще раз клянусь тебе, что тут нет никаких сомнений. Я никогда не изменяла тебе. Он только фыркнул. - Ну, осознанно - никогда. Когда я бывала в запое... но это началось позже, уже после Алана. Нет, он правда твой ребенок. Последовала пауза, словно он собирался с силами. - Ладно, пустая трата времени. Возможно, ты виновата и не на все сто. Девяносто пять процентов, скажем так. Но не сто. - Боже, да ты неслыханно благороден! - Не нравится; ступай к своему демоническому любовничку. - Таким человеком, как он, тебе никогда не стать, - впрочем, так недолго снова до крика и взаимных обвинений. Она отступила на шаг, и чуть не упала на Карло. - Что это за тип? - спросила она. - Где ты его откопал? - Так, приятель, - ответил Грэм, неожиданно напрягшись. Нет, не приятель. Специалист по электронике с выкидным ножом... один из этих нынешних универсалов? - На чем он специализируется? - поинтересовалась она. - На мести, - послышался невнятный шепот с пола. - Кстати, постарайся не оказаться утром между ним и этим твоим Говардом, - заметил Гиллис. - Если, до него не доберутся демоны, за них это сделает Карло. Вот уж вряд ли - Джерри Говард справится с этим шпаненком. Впрочем, какая сейчас разница? - Если это прощание, Грэм, - сказала она, - то скатертью дорожка. - Недурная фраза под занавес; готового ответа у него не нашлось. Она вышла и заперла дверь под хрумканье из-за окна; может, этот чертов грызун сгрызет до утра заодно и их с Карло. Она боялась, что это ее не слишком огорчит. Джерри развел в печке огонь поярче; поленья уютно потрескивали, выплевывая искры. Шум за стеной стихал - что это, добрый знак или дурной? Джерри снова сидел на диване, проверяя оружие. Два автомата и еще две какие-то штуки вроде охотничьих карабинов с маленькими - на пять-шесть патронов - магазинами. Она подошла и остановилась перед ним. Киллер лежал как прежде, стискивая в руках ярко светящийся жезл. - Он жив еще? - спросила она. - Пока без изменений, - ответил Джерри, собирая автомат. - Я думаю, он пробудет в таком состоянии еще некоторое время, если, конечно, неприятель оставит нас в покое. Она перешагнула через Киллера и села рядом с Джерри, для чего ей пришлось сдвинуть карабины. - Покажи мне, как с ними обращаться, - попросила она. Он удивленно посмотрел на нее: - Тебе доводилось стрелять? Она взяла карабин - тот оказался неожиданно тяжелым. Наведя оружие на дверь, она быстро передернула затвор, загнав патрон в патронник. - Я жила на ранчо... гоферы, во всяком случае, меня боялись. - Вот это женщина! - восхищенно щелкнул языком Джерри. - А вот с этими "узи" я не знакома, - призналась она и рассмеялась, глядя на его удивленное лицо. - Но я достаточно поначиталась журналов в приемных у врачей, чтобы узнать их. - Киллер пришел бы от тебя в восторг, - заявил он. - А может, и нет... он убежден, что идеальное оружие для женщины - это метелка для выколачивания пыли. - Клио? Это его жена? Он кивнул. - Помнишь, что он просил передать ей? Что она была молодцом, не что он любит ее? Ей полагается поддерживать порядок в доме и быть в постели в тех случаях, когда он возвращается не слишком поздно. - В голосе его звучало ехидство, которого она не слышала раньше, когда он говорил о Киллере. Почему все разговоры соскальзывают у них на Киллера? Интересно, какая она, эта Клио? Он быстро показал ей, как стрелять из "узи" и перезаряжать их. - Стреляй одиночными, - сказал он. - Очередями - только в самом крайнем случае. Стены тут, я думаю, пуленепробиваемые, поэтому возможен рикошет. Тут погасла вторая лампа, и они остались сидеть в багровом полумраке. Два окна светились матовыми прямоугольниками - фонарь на дворе все еще горел. По занавескам пробегали тени, но слишком неясные, чтобы разглядеть очертания. Они посидели молча. Джерри уронил голову на руки. Нет, так дело не пойдет. - А кто лежит в постели у Джерри Говарда, когда он возвращается домой не слишком поздно? Он поднял голову и улыбнулся ей. - Сам Джерри. - Холостяк? - Холостяк, - кивнул он. - Не девственник, но и до Киллера далеко. - Все сорок лет? - Ну, время от времени мне попадается рыбка, но я всегда выбрасываю ее обратно. Слишком уж я требовательный. - Ну и каковы тогда твои требования, - допытывалась она, - что им так трудно соответствовать? На улице сделалось совсем тихо. Его зубы блеснули в багровом отсвете печного огня - разумеется, идеальные зубы. - Не слишком высокая, - начал он, - поскольку я не уверен в себе и мне нужно ощущать некоторое превосходство. Разумеется, блондинка, но не слишком светлая, чтобы ее не преследовали другие мужчины - я уже сказал, что не очень уверен в себе. Музыкальная, поскольку я люблю музыку. Увлекающаяся литературой - у меня тысячи книг, которые бы мне хотелось прочесть ей, а я люблю читать в постели. - Это все, что ты делаешь в постели? Он чуть не поперхнулся - она и не думала, что он такой застенчивый, - и если серьезно, она ни за что не осмелилась бы приставать к ему с этим, но сейчас это отвлекало их от другого. Им ничего не оставалось, кроме как разговаривать. - Иногда я становлюсь ужасно нежным и пожевываю девушку за ухо, - ответил он, - или читаю ей Китса на сон грядущий. Им это нравится. - Мне кажется, если им от роду пятьсот или шестьсот лет, это может слишком опасно возбуждать, - предположила она. Он расхохотался; в глазах его плясали веселые искры. - А какие требования предъявляешь ты к тому, кто придет на место Грэма? Ферзевый гамбит? Ну что ж, принимается. - Мужчина постарше, - ответила она. - Неплохой выбор. - Музыкальный, конечно. Хорошо начитанный. - В особенности Китса? Она поморщилась: - Знаешь, что можешь сделать со своим Китсом? - Мы оставим его Киллеру, - сказал он, и оба рассмеялись этому юмору висельника. - Значит, у вас в Мере существуют браки? - спросила она, и он кивнул. Она подумала немного. - Тогда секс, наверное, превращается в проблему? Не может быть, чтобы не превращался - как может брак длиться столетиями? Неужели супруги не устают друг от друга? Он устало откинулся на спинку дивана. - На тот счет ничего сказать не могу. Наверное, обманы не так уж редки... не знаю. Ну, - добавил он немного тише, - если честно; то знай. Сам способствовал иногда. Главное, без боязни заболеть или забеременеть. Мера - идеальное место для занятий любовью. Это место, где мечты становятся явью, - продолжал он, прежде чем она успела придумать новый вопрос. - Что ты имеешь в виду? - заинтересовалась она. Он повернул голову и улыбнулся ей. - В Мере становятся возможными вещи, невозможные где-либо еще. Стороны треугольника не сходятся... Тебе приходилось читать Гомера? Гомер... какой-то античный инвалид. - Немного. В переводах, конечно. - Тебе надо попасть в Меру и почитать его в оригинале, - сказал он. - Киллер может продекламировать тебе целые фрагменты "Одиссеи" или "Илиады"; кстати, они заменяют ему Библию. Он не умеет читать, но Клир умеет. Она читает ему, а он запоминает. Разумеется, он знал довольно много и до того, как покинул Грецию. Еще он любит Гесиода - тот ведь тоже из Феспий. То, что я тебе говорю, Представляется совершенно логичным Киллеру - или представлялось бы Гомеру, - но вызывает некоторое сомнение у меня. Так вот, в мире Гомера, если к тебе - назовем тебя, скажем, Мэри Смит - наведается дружок... он никогда не будет до конца уверен в том, что это действительно была Мэри Смит, а не богиня Афина в ее обличье. - Слушай! - перебила она. На улице воцарилась мертвая тишина, даже далекое хрумканье за окном комнаты Грэма прекратилось. - Да нет, не слушай, - вздохнул он. - Это просто трюк, чтобы лишний раз подействовать тебе на нервы. Вернемся лучше к Мере... Не знаю, как это у девушек, но если юноши... мужчины встретят на улице хорошенькую девушку и думают при этом: "Вот бы здорово..." В общем, они идут домой и ласкают своих жен, и обычно... Он покинул этот мир сорок лет назад. - В наши дни не считается зазорным для женщины думать так же, - заявила она. - Ну, если я увижу на улице высокого, светловолосого... гм... с голой грудью... Словом, сейчас это не редкость. - Спасибо, - хмыкнул он. - Я запомню, если смогу. Но я хотел сказать, что в Мере мечты и впрямь становятся явью. - Это как? В неожиданно наступившей тишине он опустил взгляд на Киллера, лежавшего в темноте; только жезл в его руках продолжал светиться. - Возьмем в качестве примера Киллера. Страшненький, конечно, но все же пример. Я уже говорил, насколько он неразборчив. Допустим, он воспылал страстью к той же самой Мэри Смит и начинает увиваться за ней. Она предлагает ему идти... в общем, исчезнуть. Ничего особенного, но однажды в ответ на очередной заход Киллера она соглашается. Отлично, в его коллекции появляется еще одна галочка. Вот только Мэри Смит может ничего и не знать об этом! - Джерри! Как? Он хохотнул. - Киллер объясняет это так, что богиня Афродита сжалилась над ним и приняла обличье Мэри Смит. Я называю это исполнением желаний, хотя как знать? Возможно, Мэри Смит на самом деле развлекалась с Киллером, а всем остальным просто врет. - Но... - Теория казалась слишком бредовой, чтобы воспринимать ее всерьез. - Я думаю, и у этого существуют свои пределы, - продолжал он. - Тебе не удастся иметь двух мужей - это было бы слишком очевидно, но правда в Мере - это то, во что ты веришь. Действительность относительна. В Мере не существует черного и белого. Но если уж я доставлю тебя в Меру, Ариадна, я постараюсь завести с тобой роман, будешь ты знать об этом или нет. - Ты доставишь меня в Меру, Джерри Говард, - произнесла она, - и тебе не придется беспокоить богиню Афродиту, чтобы та хлопотала вместо меня. Они сидели и молча смотрели друг на друга, потом он вздохнул и поднялся подбросить дров в огонь. Снаружи послышался ропот, словно там собиралась в ожидании толпа. Джерри тоже услышал этот шум, но вернулся и сел, не обращая на него внимания. - Что привлекает их сюда? - пробормотал он себе под нос. - Откуда их столько? - А слова Киллера? - спросила она. - Он говорил о Клио, а потом сказал что-то насчет Эроса. Что-то вроде "это не всегда Эрос"? Он хрипло кашлянул. Шум на улице стих и вернулся, но гораздо громче, словно настраивался оркестр, или... или толпа ожидала выхода команд на поле? Джерри заговорил громче, как бы пытаясь заглушить этот шум. - Это случилось месяц назад, и это всего один случай из многих за долгие годы. Я возвращался вечером домой, и меня окликнул Лопес - еще один друг. Он зазвал меня на партию в шахматы, и мы потягивали вино, и курили гаванские сигары, и играли в шахматы, пока не напились до того, что забыли, какого цвета наши фигуры или мы сами. Лопес настолько черен, что в Мере стал темно-синим, так что можешь себе представить наше состояние... Шум во дворе усиливался, и ему приходилось говорить все громче. - В конце концов я добрался до дома, залез к себе в мансарду, и обнаружил там Киллера - спящего. Даже в полутемной комнате заметно было, как он покраснел. - В общем, я спустился вниз и почитал немного. Возможно, я держал книгу вверх тормашками, но это ничего не меняло. На столе стояли два бокала и бутылка из-под вина. Немного позже Киллер тоже спустился и сказал что, пожалуй, пойдет. - А ты что сказал? Толпа за стенами ревела уже оглушительно, и Джерри покосился на окна. Потом рев немного убавился. - Я сказал, я рад тому, что он смог зайти... и надеюсь, что он провел вечер так же приятно, как я. Неожиданно для самой себя она сжала его руку. - Ты хороший друг Киллеру, Джерри. Подозреваю, лучше, чем он того заслуживает. - Нет! - ответил он, и его снова заглушил рев. Если считать, что средний демон производит шума столько же, сколько человек, у дома их собралось несколько тысяч. Потом все неожиданно, жутко оборвалось, и в наступившей тишине Джерри продолжал как ни в чем не бывало: - Иногда он просто маленький сукин сын, Ариадна, но при всем при том он самый надежный, верный друг, какой только может быть у человека. Он необходим Мере; вот почему я вспомнил про Фермопилы. Античный грек хранил верность прежде всего своему городу, полису... Киллер перенес эту свою верность с Феспий на Меру. Крики... крики... КРИКИ... Что это они кричат? Похоже на слово... - Вот оно, - пробормотал Джерри. - Мне нельзя произносить его, но ты и сама услышишь. Они там приветствуют чемпиона. Большого босса собственной персоной. Аст... что там?.. Астер? - Он заведует в Аду отделом Меры, - мрачно усмехнулся Джерри. Восторженный рев поднялся до немыслимой интенсивности, продержался на этой ноте несколько секунд... и резко оборвался как по взмаху дирижерской палочки. Джерри взял один из автоматов. - Но тут есть одна загвоздочка, - произнес он, как ни в чем не бывало возвращаясь к прерванному разговору. - Ты никогда не можешь быть уверен до конца. Я всегда отвергал притязания Киллера. Не по мне эти игры, а в Мере они мне и вовсе не нужны. В ту ночь он услышал, что я согласился... и наверняка это было не в первый раз. Но сам спросить меня об этом он не решается. Он никогда не знает, где я, а где бог Эрос в моем обличье, и если он спросит меня, я буду отрицать все. - Но здесь... - Но здесь, - договорил он за нее, - здесь Внешний Мир, и есть только Джерри. Сегодня он спросил. И я солгал ему. И еще я дал ему обещание, - пробормотал он чуть слышно. - Это тоже... Вовсе не обязательно было говорить ей это. И если все, что он рассказал ей, - правда, ему вряд ли придется гордиться этим обещанием по возвращении в Меру. Разве что гордиться тем, что он, Джерри Говард, всегда держит слово. Если он вернется в Меру. В печке громко стрельнуло полено, и она подпрыгнула, почти в истерике. А ей-то казалось, что она давным-давно успокоилась. Светлые полосы, протянувшиеся на полу от окон, вдруг повело в сторону. - Это еще что за черт? - пробормотал Джерри, глядя на них. На дворе что-то громко затрещало, потом стихло. Потом снова треск, громче... Свет на полу двинулся еще. - Ох, ну это уже просто смешно, - вздохнул Джерри. - Такая клюква в нашу честь... Там, на дворе нет никаких тысяч демонов. Просто одно Зло, но большое. - Может, у них там в Аду выборы? - предположила она. - А сейчас как раз раздача бесплатной пиццы? - Треск превратился в протяжный скрежет, и она почти ожидала чьего-то крика: "Дррррова-аа!!!" Оглушительный грохот, мрак за окнами. Бурный восторг... - Этот фонарь, - тихо произнесла она. - Он был на телеграфном столбе. Я сама видела... он же был толщиной в фут! Больше чем в фут! И кто бы это ни был там, на улице, он просто снес его. Она потянула к себе второй автомат, хотя руки ее так дрожали, что она не была уверена в том, что сможет стрелять" Потом что-то ударило в угол дома с такой силой, что тот содрогнулся. - Это он, - очень хрипло произнес Джерри, словно у него пересохло во рту. - Он, никакого сомнения. - _Кто?_ - крикнула она. Он поколебался, потом пожал плечами. - Астерий. Торжествующий вопль, мощный звериный рев волной прокатился сквозь дом. - Что это? - прошептала она. - На что это похоже? - Трудно сказать... он может принять почти любое обличье. Древним грекам он представлялся... - Его ответ был прерван еще одним ударом, на этот раз в стену. Она услышала, как стучат отлетевшие от стены доски. - Ногами он пинается, что ли? - прошептала она. Последовал третий удар, сильнее, и дом покачнулся. Зазвенели тарелки, поленница раскатилась по полу... Потом все стихло. - Он обошел дом, - произнесла она, подумав про окно в спальне Алана и Лейси. - Разницы никакой, - она скорее читала по губам, чем услышала. - Если это то, о чем я думаю, он пуленепробиваем. Чтобы пробить его шкуру, нам потребуется та самая противотанковая пушка, и даже так... - Может, ему можно выбить глаза или что-нибудь еще?.. Он с досадой покачал головой. - Он найдет нас по запаху или каким-нибудь еще демонским чутьем. - А жезл? - спросила она; безнадежность в голосе Джерри страшила ее. - Жезл будет жечь его, как раскаленное железо, но не нанесет ему серьезного вреда. И если мы возьмем жезл, Киллер умрет. - Он так и так умрет, - сказала она. Лейси? Алан? - Это не поможет, - вздохнул Джерри. - Имея жезл и быстрого коня, кто-то один, быть может, и смог бы удрать в Меру... такое бывало. Только это должен быть очень быстрый конь. Дом содрогнулся. Бревна заскрипели, с грохотом полетели доски. За дверью заорал Грэм. Кто-то ломился через заднюю стену. Снова затрещало, словно кто-то вырвал кусок стены. Зазвенело стекло. - Но должно же быть что-то! - простонала она, уставившись в запертую дверь. Джерри за ее спиной бормотал что-то неразборчивое. Грэм закричал громче, к нему присоединился Карло. Джерри поднялся. - Все, что я могу придумать, - сказал он, - это стать перед дверью, и, когда это ввалится к нам в комнату, я просто упру ствол в его чертову тушу. Может, хоть так его проберет. Или оно сграбастает его первым. БУМ! Дом покачнулся, потом заскрипели половицы. - Кажется, оно уже в доме, - сказала она. - Тяжелое... как черт. Джерри обошел диван и стал перед дверью, взяв автомат на изготовку. Она оставалась на месте; ее всю трясло. Потом что-то громко затрещало - судя по всему, тумбочка, решила она - и послышался далекий стук падающих предметов, словно вошедший выбрасывал всю мебель на улицу. Грэм замолчал... Карло замолчал... еще стук... тишина. Джерри молчал. Дом трясся, доски скрипели. Казалось, тот, кто ворвался в дом, ступает очень осторожно, боясь, что пол под ним проломится. Потом дверь спальни с треском слетела с петель и обрушилась на пол. В темноте горели два глаза - слишком далеко друг от друга... слишком высоко... Боже, какое огромное! Она слышала его дыхание - глубокое, редкое, словно огромный зверь принюхивается... Да и запах шел как от зверя: зловонный, едкий. Джерри всхлипнул. Оно снова взревело - рык заполнил весь дом и не смолкал, полный злорадного торжества и ярости. Огромная рука вцепилась в косяк и вырвала всю перегородку от пола до потолка, отшвырнув ее в сторону, и она вдруг увидела его целиком: черный нос размером с бельевую корзину, почти упирающиеся в потолок рога, плечи, которые вряд ли прошли бы в дверь, необъятная грудь, свисающие по сторонам руки, и... НЕТ, ТОЛЬКО НЕ ЭТО! Страх куда-то исчез, и на его место пришла бешеная ярость; она щелкнула рычажком, переводя автомат на стрельбу очередями, и открыла огонь. И в доме воцарился сущий ад. 9 Джерри стоял перед дверью, прислушиваясь в темноте к тяжелому дыханию. Его мутило от зловонного запаха, и он изо всех сил старался, чтобы его автомат не дрожал так сильно. Он решил, что Астерий знает, что он здесь и ждет его, и поднял негнущуюся ногу, чтобы шагнуть вперед... ...и оказался на полу. Автомат куда-то делся. Он так и не понял, что же отшвырнуло его, само чудовище, обломки дверной рамы или интенсивность рева. Грохот автомата Ариадны, звон разбитого срикошетившими пулями стекла, треск дерева - все это потонуло в вопле боли, подобном голосу огромного органа, невыносимом для слуха в такой маленькой комнате. Темнота, вонь карбида, рев - и удар. Сложившись в поясе, опустив чудовищную голову, тварь рванулась в комнату. Стол и стулья, разлетевшись грудой щепок, забарабанили по дальней стене. Дом закачался, как лодка. Джерри съежился в комок и зажал уши. Обезумев от боли, монстр метался по комнате, круша все на своем пути. Холодильник пушинкой отлетел в сторону, разбив шкаф. Потом он выпрямился и, не прекращая реветь, бросился на Ариадну, встретившую его новой очередью. Взревев еще громче, он пронесся совсем рядом с ней и, пушечным ядром врезавшись в пианино, вместе с ним пробил стену и исчез.