о вынуждены делать, и стараемся не судить строго ни себя, ни тех, кто хочет нас уничтожить. Радостным такое положение не назовешь, Джим, но это цена выживания. Я кивнул: - Не стоит объяснять. Я уже слышал подобные речи. Даже произносил их сам. Надо только выкинуть "новых богов" и поставить на их место "Соединенные Штаты". - Вот и хорошо, - сказала Джесси. - Тогда тебе не надо выслушивать это снова. - Она взяла другую винтовку и, опытными руками разобрав ее, стала чистить. Так я и знал. Тут она тоже солгала. Я занялся своим оружием и не сказал больше ни слова. Франкенштейн подтолкнул ко мне магазин, но я не обращал на него внимания, пока не проверил все до единого механизмы. Лишь потом взял магазин и плотно загнал его в гнездо. Если бы я хотел убить их, то подходящий момент наступил. Вместо этого я вынул магазин и положил обратно на стол рядом с винтовкой. - Все в порядке. Нужно только поставить на место регулятор подачи, прежде чем стрелять. Если начнешь палить без него, рискуешь оторвать себе башку. Джесси и Франкенштейн обменялись довольными взглядами. - Я же говорила, что он будет умницей. Франкенштейн хрюкнул и бросил мне регулятор "РК. - 96-А", все это время лежавший у него в кармане. Я опять разобрал винтовку, поставил недостающую деталь на место и собрал снова. - А теперь, надо думать, вас интересуют шифры доступа? - ухмыльнулся я. - Если не возражаешь. Может быть, я колебался. А может, и нет. Я выдавал военную тайну Вооруженных сил США. Не помню. Просто я сделал то, о чем они просили. - Что вы, какие возражения. Я взял винтовку, набрал шифры. Потом передал ее им - посмотреть. В этот момент я и принял решение. Оказывается, эти люди не любили меня. По-настоящему. Они не доверяли мне. Таким образом, побег получал оправдание. И чем скорее я его совершу, тем лучше. Чтобы они не могли прочесть все на моем лице, я выдал идиотскую ухмылку и старался ее удержать. Это было не многим лучше, чем хмуриться, но ведь что-то надо делать. Мы закончили работу, ни о чем особо не разговаривая, и отправились на второй завтрак. За едой я тоже говорил мало. Продолжал думать о том, что решил, гадая: действительно ли я хочу этого или просто в моем мозгу опять ожила старая программа? Возможно, стоило посоветоваться с Джейсоном, но я заранее знал его ответ: "Выпутывайся сам, Джим. Это твой мозг". Конечно. Я хотел любить. Хотел, чтобы любили меня. Эти люди говорили о любви. Они демонстрировали мне любовь. Но заряженное ружье не доверили. Я всегда считал, что доверие - основа любви. Может быть, я ошибался; может быть, эти люди умели любить, не доверяя. Я так не мог. Но побег только подтвердит их правоту. Чтобы доказать обратное, я должен остаться и быть достойным доверия. Проклятье! Здесь все парадокс. Или ловушка. После завтрака Джейсон отвел меня в сторону. - Джим, у тебя есть свободная минута? - Конечно. - Джесси сказала, что ты вел себя молодцом. Ты прошел длинный путь. Она доверяет тебе. Я хочу, чтобы отныне ты носил винтовку и охранял с Фальстафом лагерь. - Я считал, что патрулирование - обязанность членов Племени. - Так оно и есть, и ты можешь отказаться, если не хочешь, потому что формально ты остаешься гостем. Но у нас не хватает людей, и сейчас наступил очень деликатный момент. Орри обучает своих малышей. Он проводит с ними почти все время. Нам действительно нужна твоя помощь. - Неужто дела так плохи? - Мы обнаружили следы шин и подошв. Похоже, за нами кто-то следит. Вот почему мы стараемся держать хторран как можно дальше от чужих глаз. Джинко и Грегори-Энн ищут сейчас новое место для лагеря. Как только найдется что-нибудь подходящее, а малыши смогут выдержать переезд, мы тронемся. Остается только надеяться, что не будет слишком поздно. О детях мы тоже должны позаботиться. - Хорошо, Джейсон. Когда я должен начать? - Десять минут назад. Следовало отправить тебя в охранение еще на прошлой неделе. Извини, что - мы так долго не решались довериться тебе. Возьми ключ у Джесси и сходи за винтовкой и снаряжением. Фальстафа ты найдешь в кустах, в овраге. Если кто-нибудь подберется с той стороны, то оврага ему не миновать - там самый удобный путь. Пройди по нему как можно дальше, может быть, до линии электропередачи. Ищи отпечатки подошв или другие следы того, что кто-то здесь рыскал. Потом проверь холм над оврагом, там прошел вал лесного пожара и оставил просеку, которую можно использовать как дорогу. Проверь, нет ли следов на ней. И вот еще что: вперед пусти Фальстафа, а сам держись вне поля зрения. Один червь может не привлечь внимания. А человек с червем - наверняка. Послушай, Джим, это приказ. Никому не известно, что мы здесь, поэтому я хочу, чтобы ты тщательно избегал контактов с кем бы то ни было, если можно. А если нельзя - даже если ты наткнешься на кого-нибудь случайно, - ты должен его убить. Я тебя знаю, ты захочешь сохранить ему жизнь. Не делай этого. Не пытайся никого завербовать. Это мой приказ. Выброси из головы такую возможность. Уложи побыстрее, а простишь себя потом. Не надо смотреть на это с точки зрения личного выживания, Джим. Никто никому не враг, просто все мы - мученики эволюции. Вот почему я прошу тебя держаться поодаль - чтобы не попасть в ситуацию, способную повредить твой рассудок. Я не хочу, чтобы ты стрелял в кого-то или во что-то, пока не нападут непосредственно на тебя. Даже если кто-нибудь нападет с огнеметом на Фальстафа, не спеши на помощь; важнее вернуться и предупредить нас. Не пытайся строить из себя героя. Рей сменит тебя перед обедом. Все понял? - Да. Вы действительно думаете, что поблизости кто-то есть? - Может, и нет, но хторране не находят себе места уже неделю. Так что иди и постарайся выяснить, отчего они нервничают. - Хорошо. О, кстати, Джейсон... - Да, Джим? - Спасибо за доверие. Он улыбнулся. Это была одна из его всемирно известных улыбок: небеса раскрываются - и ты лицезреешь лик Бога. - Ты его заслужил, Джим. Юная Нэнси, игривая киска, Секс обожала - обычный и с писком: Чтобы гремело вокруг и сверкало, Чтобы до пяток ее пробирало! Но - без партнера, а то много риска. 17 МЕТЛА Чистоплотность - почти нереальная вещь. Соломон Краткий Я осторожно пробрался в овраг, стараясь не испугать Фальстафа. Джейсон сказал, что червь соорудил себе гнездо посреди зарослей пурпурного колеуса. "Мы попросили его спрятаться. Скорее всего, ты увидишь только пару глаз на фоне растительности". В гнезде Фальстафа не было. Я ступил в прохладную тень, окутанную сильным сладким запахом, и осмотрелся. Гнездо еще хранило тепло. Только что червь был здесь. Куда он мог деться? Я осторожно попятился. Фальстаф не покинул бы своего укрытия без веской на то причины. Это означало... Внезапно с глухим рокотом и жужжанием прямо из-под земли вырос гигантский розово-фиолетовый хторр, отбросив меня в сторону. - Эй, ты что?! Я отпрянул, не удержался на ногах, налетел спиной на стену оврага, отскочил в сторону и упал на задницу, Червь навис надо мной, а потом, издав высокий хихикающий звук, легко опустился возле моих ног. Обозленный, я вскочил на ноги. - Иисус Христос на велосипеде! Больше не делай так, Фальстаф! Ты напугал меня до полусмерти! Он снова хихикнул. Звук был жутко противный. Мне захотелось дать ему пинка, но я сдержался. Червь был явно доволен собой. Он играл. - Ну ты, шутник, - сказал я. - Иди ко мне. Он подплыл поближе. Я потрепал его по боку, потом потянулся выше и сильно, как только мог, почесал стебли глаз. Фальстаф благодарно пукнул: пла-атгт. - Я тебя тоже люблю, - буркнул я. Какого черта! Теперь не отдышаться и за пару недель. Не слишком большая честь карабкаться по горам в компании существа, любящего время от времени побаловать себя человечиной. - Пойдем. Джейсон послал нас на разведку. Хочешь поохотиться? - Урр. Рррр. - Правильно. Я тоже. Сначала пойдем вон туда. Мы двинулись по оврагу, бок о бок, мальчик со своим червем. Когда овраг сузился, Фальстаф проскользнул вперед и возглавил патруль. Я шел следом. Он зная овраг лучше меня. Он плыл. Его тушу несли несколько сотен маленьких ножек, поэтому хторр не спотыкался, как я. Мы прошли весь маршрут вплоть до старых вышек линии электропередачи, почерневших и покосившихся в разные стороны. Они простояли заброшенными неведомо сколько лет. На пути встретилась парочка голых кроликолюдей. Они злобно заулюлюкали. Один приглашающе схватилась за свой член. Но Фальстаф лишь зевнул. Он не был голо-ден и ответил равнодушным щебетом, а кроликолюди ускакали обратно в кусты. Это и было единственным, что привлекло наше вни-мание в овраге. На вершине холма тоже не оказалось ничего подозри-тельного. Мы прошли по выгоревшей просеке сколько могли, и почти на всем своем протяжении она заросла травой и была усеяна булыжниками. Никто не поддержи-вал эту территорию в порядке. Возможно, нам стоило бы расчистить пожарище ради собственной безопасности, но мы собирались вот-вот переехать на новое место, так что овчинка выделки не стоила. Мы уже хотели повернуть назад, когда Фальстаф рыг-нул. Звук был такой странный, что я подошел посмот-реть, что он там жует. Метла. Она была спрятана под кустом, который ре-шил пожевать Фальстаф. Он успел сожрать полкуста и заодно часть метлы. Я схватился за нее и вытащил у него изо рта; хторр, похоже, не возражав. - Виноват, - сказал я. - Дай-ка мне ее на минуту, волнуйся, я верну обратно. Это была старая пластиковая щетка, но следы непогоды на ней отсутствовали. На улице она пролежала недолго. Кому понадобилось оставлять ее здесь? Я прошел немного вперед. Отпечатки подошв вели к противоположному склону холма. Все правильно. Их заметали этой щеткой, но поленились довести дело до конца. Они не ожидали, что мы с Фальстафом зайдем так далеко от лагеря. Нужно сообщить Джейсону. Но стоит ли возвращаться прямо сейчас? Может, подождать, когда придет Рей? Я посмотрел на часы. Пять. Час можно повременить. Еще немного поразведать и вернуться в овраг к шести. Следы вели вниз по склону к повороту грунтовой дороги - старой трелевочной трассы. Гм. Сдается, кто-то намеренно шпионит за лагерем. И очень осторожно. Конечно, чересчур смело предполагать такое лишь на основании одной старой метлы, но, если бы с этими людьми был я, мы бы не нашли и ее. Вот почему я решил, что это не военные. Армия обрушилась бы на лагерь с вертушками, напалмом и зажигательными снарядами. Нет, это кто-то еще. По крайней мере, мне так казалось. Мы с Фальстафом пошли обратно. В лагерь мы опоздали. Было уже 6.40, когда Фальстаф снова засел в своем гнезде. Он постарался зарыться как можно глубже, явно собираясь, если удастся, сыграть ту же шутку с Реем. Я слегка встревожился. Рей уже должен ждать нас. Джейсон говорил, что большинство не принимают пунктуальность всерьез, как будто опоздать не то же самое, что нарушить свое слово. Он мог по-настоящему рассердиться, когда кто- нибудь опаздывал или не заканчивал работу к обещанному сроку. Он считал, что честность начинается с мелочей, потому что они как раз и являются тем материалом, из которого строится большая честность. Таким образом, опоздание даже на десять минут выглядело здесь необычным. Рей не задержался бы без причины. Наверное, он все объяснит, когда появится. В семь я начал волноваться. Они могли бы прислать, по крайней мере, мальчишку и сообщить, что происходит. В 7.10 я встревожился не на шутку. Первым делом меня посетила параноидальная мысль. Может быть, они решили убить меня? Оставили наедине с Фальстафом, пока тот не проголодается и не сожрет меня? Нет, глупости. Червям не требуется мясо каждый день, Достаточно одного раза в неделю. Здоровый хторр может обходиться без пищи несколько суток и неопределенное время - жить на подножном корму, питаясь деревьями. Нет, наверное, случилось что-нибудь еще. Может быть, вернулись Джинко и Грегори-Энн и все сейчас заняты погрузкой? В этом случае Рею не нужно сменять меня, пока последний грузовик не будет готов тронуться. Но все равно кто-нибудь должен был бы меня предупредить. К 7.20 я уже принял решение. Если никто не придет до половины восьмого, я вылезу из этого чертова оврага и посмотрю, почему они забыли про нас. Про меня. В 7.35 я оставил пост. Я нарушил слово. Плюнул на свои обещания и отправился через холм. - Тебе лучше подождать здесь, Фальстаф. Червь защебетал и скрылся в своей норе. Старый мотель выглядел мирно. Доносились звуки веселого застолья. Они забыли про меня. Я имел право злиться. Джейсон всегда напирал на то, что каждый должен отвечать за свое слово сам; вот никто и не напомнил Рею о дежурстве. Одна из кроликособак со всех ног бросилась навстречу Она шлепала губами и пучила на меня свои глупые глаза. - Привет, Дурачок. Оставил мне пожрать? Дурачок перешел на шаг, закулдыкал и, подобрав с земли палку, взял ее точно так же, как я держал винтовку. Вздохнув, я закинул винтовку за плечо, завернул за угол гаража и... ... едва не наступил на Рея. Его голова была разбита всмятку. По земле разлилась огромная лужа темно-красной крови. Армейские рефлексы мгновенно вытеснили все остальное, и я оказался опять за углом, спиной к стене, с винтовкой наперевес, готовой к стрельбе, - все это я сделал, еще не успев до конца осознать, что Рей мертв. Дурачок, подражая мне, тоже отпрыгнул назад. Я прислушался. Застолье? Треск мотоциклов, вопли и крики мужчин. Детские визги. И женские тоже. Я осторожно выглянул и моментально отпрянул. Дурачок тоже потянулся посмотреть. Я оттащил его. За углом в поле зрения никого не было. Еще взгляд - подальше. Мертвый кррликочеловек. Разбросанная одежда. С ревом промчался мотоцикл, развернулся и полетел назад. Мотоциклист смеялся. Я прижался к стене. Глубоко вздохнул. Возвращаться к Фальстафу рановато, Предстояло кое-что сделать. Прежде всего нужно разобраться, что здесь происходит. Я завернул за угол гаража и добежал до следующего угла. Дурачок на цыпочках трусил следом, невольно передразнивая меня. - Не путайся под ногами, - процедил я. - Из таких, как ты, и выбирают президентов. Дурачок остановился и посмотрел на меня мрачным обиженным взглядом. Но мне было не до него... Где сейчас Орри? Где Орсон? Они бы не позволили грабить лагерь. Живы ли они? Теперь треск мотоциклов стал громче. А крики - отчетливее. И еще смех. И плач. Я высунулся и моментально отскочил назад. Но времени хватило, чтобы заметить мельканье мотоциклов, с ревом круживших вокруг небольшой кучки испуганных женщин и детей. Отбросив лезущего вперед Дурачка, я выглянул снова. Так и есть: в кучку сбились лишь немногие. Где же остальные? На земле валялось несколько трупов, в основном мужчины. Я узнал Джинко и Грегори-Энн. Теперь понятно, как рокеры обнаружили нас. Рокеры. Здоровенные, уродливые и опасные парни. Целые банды их месяцами раскатывали вверх и вниз по побережью. Армия не обращала на них внимания, словно бандиты того не стоили. Официальная позиция была такова: пусть о них позаботятся черви. Сейчас я воочию убедился, насколько была глупа такая политика. По-видимому, рокеры бесчинствовали уже давно. Большинство девушек были раздеты догола; одни стара - лись прикрыться руками, другие просто стояли, стыдли-во опустив голову. Интересно, скольких уже изнасиловали? Я проклял себя за осторожность. Ладно, сейчас все наверстаю. У меня было два преимущества. Элемент неожиданности. А также "АМ-280" и вдоволь боезапаса. Одним словом, Мистер Изуродую. Не хватает каски, но я обойдусь. Оставалось прицелиться и нажать на спуск. Однако придется попотеть: их не меньше двадцати, а я один. Я не дал себе времени подумать над этим неравенством. Шагнул из-за гаража и открыл огонь по ближайшей ко мне части живого кольца из мотоциклистов. Дурачок выбежал следом и, бормоча, наставил на нях свою палку. Три рокера упали почти сразу, и прошла пара секунд, прежде чем кто-нибудь понял, что происходит. Два бандита наехали на упавших и кувырком полетели на землю, грязные, волосатые, широкогрудые животные. Еще двое выехали из-за толпы пленных, заметили меня и схватились за оружие. Их мотоциклы были оснащены ракетными установками. Я не стал ждать, пока они прицелятся. Дурачок, подпрыгивавший на месте, тоже помчался следом за мной за гараж. Там я подождал, когда они покажутся, и вышиб из седла одного, а второму отстрелил голову и тут же повернулся, чтобы встретить троицу, обогнувшую дом с противоположной стороны. Винтовка зажужжала, захлопала, и в животе одного из нападавших появилась красная дыра. Другой мотоциклист вильнул в сторону и упал вместе с машиной; я не пристрелил его - он был оглушен. Третий парень попытался развернуться - этого я достал в спину. Потом упал на землю, перекатился и вскочил на ноги, не прекращая стрельбы; достал еще одного, только что выросшего позади меня, снова развернулся к упавшему и застрелил его раньше, чем он успел подняться. Дурачок уже плясал рядом с валявшимся мотоциклом. А потом наступила тишина. Хотя нет, не совсем. Слышался треск двигателей, работавших вхолостую. На земле лежало шесть мотоциклов. Мелькнула мысль схватить машину - ту, что с ракетными установками, - и контратаковать. Я бросился к мотоциклу, на который претендовал Дурачок... И тут машина взорвалась. Меня сбило с ног. Скользя на заднице по земле, я отметил вспышку оранжевого пламени, тугую волну жара и столб жирного дыма. На мотоцикле была установлена мина-ловушка. Она разнесла моего Дурачка на мелкие кусочки. Вокруг продолжали падать комья земли. На его месте мог быть я. В ушах все еще звенело. Ерунда, остались другие машины. Нет! Я не знаю, сколько здесь всего бандитов. Но если хоть один до сих пор жив, необходимо позаботиться о нем сейчас же. Бегом обогнув гараж, я вылетел на поляну, готовый к атаке. И остановился как вкопанный. Помощь не требовалась. Валери только что перерезала горло последнему рокеру. Она стояла над ним, обнаженная, улыбающаяся и забрызганная кровью. Вид у нее был торжествующий. Горькими слезами Люси обливалась. В рот она брать ужасно боялась. А в момент самый жуткий Отвлеклась на минутку - И с полным ухом осталась! 18 ПОСЛЕДСТВИЕ Люди не нанимают адвоката, если хотят добиться справедливости. К нему обращаются, когда хотят отомстить. Соломон Краткий Я послал Лули в овраг, чтобы она немедленно привела Фальстафа. Мы не знали, остались ли еще живые рокеры или нет. Рисковать было нельзя. Других детей я отослал на поиски остальных членов Племени, Очевидно, большинство охраняли границы лагеря. Как оказалось, безрезультатно. Но, по крайней мере, большая часть малышей находилась вне лагеря. Каждый день Джейсон отсылал по нескольку человек в запасные укрытия. Я знал только одно из них. За бассейном тянулось заброшенное поле. На его дальнем конце стояли три рекламных щита. Мы повалили их, превратив в импровизированные навесы. Со стороны они выглядели теперь кучей камней, но на самом деле там скрывалось неплохо обеспеченное запасами убежище. Я разослал детей по остальным тайникам позвать всех сюда. Валери тоже начала хлопотать. Да-да, Валери! На мой вопросительный взгляд она спокойно заметила: - На драмы сейчас нет времени. Поразительная женщина! Она послала нескольких девушек обыскать трупы и собрать оружие, но предупредила, чтобы никто не подходил близко к мотоциклам. Другие машины тоже могли быть заминированы. Затем она распорядилась, чтобы тела стащили в одно место. Мотоциклисты являлись... пищей. Рей, Тед, Грегори-Энн, Джинко, Дэнни и Билли - тоже пища, но сначала мы отдадим им почести и только потом пустим на корм новорожденным малышам. К этому времени вернулся Фальстаф, и мы с Валери отправили его патрулировать ближний периметр. Он хотел было поесть, но Валери настояла, чтобы он отправился в дозор немедленно. С недовольным рокотом хторр уполз. С возвращением Фальстафа из укрытий вылезло большинство кроликособак и кроликолюдей. Куда делись Джейсон и Орри, никто не знал. Джесси и Джан тоже отсутствовали. А также Орсон, мистер Президент и Либби. И Франкенштейн с Марси. И большинство взрослых мужчин. Ладно, обойдемся без них. Валери созвала круг. Круг плакальщиков, как она выразилась. Она начала: - У нас нет времени, чтобы по-настоящему оплакать погибших, так что пусть каждый выпустит из себя столько злобы и печали, ярости и скорби, сколько сможет. Давайте поглядим, какой шум мы поднимем. Ну-ка все разом! Никто не молчит! И мы сделали это. Мы завывали, топали ногами, кричали. Валери изнасиловали, и она жаждала мести. Еще три девушки кричали о том же. Мне стало стыдно за то, что я мужчина. Я чувствовал себя так, словно надо мной тоже надругались. Я кричал вместе с ними. Дети вскрикивали и пронзительно визжали. Я ревел. Фальстаф ревел. Весь круг ревел. Мы сжимали в комок все наши эмоции и выталкивали их из себя - через глаза, через уши, через глотки, - и делали это до тех пор, пока не осталось сил больше ни на что... А потом бросились друг другу в объятия, прижались друг к другу. Мы плакали. И целовались, и смеялись, и гладили друг друга по головам, и уверяли, что кошмар кончился и теперь все образуется. А затем Валери остановила нас. - Довольно, для начала хорошо. Теперь за работу. Я знаю, что мы не выплакали все свои слезы, но мы до-плачем, когда вернется Джейсон. Давайте закончим уборку и поедим. Договорились? Она распределила всех по работам, а сама принялась готовить обед, и к десяти часам мы сумели почистить, помыть, накормить и уложить спать всех детей. Джейсон все не возвращался. Мы с Валери смотрели друг на друга. Может, с ним что-то случилось? Нет. Мы гнали от себя даже мысли об этом. Вернулся Фальстаф с урчащим животом, и мы разрешили червю съесть нескольких рокеров. В ближайшие дни его газы, вероятно, будут просто невыносимыми. Деландро, Джесси и все остальные, включая Орри и Ор-сона, вернулись после полуночи, совершенно измотанные. Они терпеливо выслушали Валери и меня. А потом Джейсон взорвался. Он пришел в ярость, узнав, что мы вернули всех из аварийных укрытий. - Ты тупой проклятый дурак! Для чего я рассредоточивал лагерь? Чтобы мы не подставляли себя, как скотину под нож! Как по-твоему, что произошло бы, если бы сюда заявились остальные рокеры? - Остальные? Джейсон кивнул. У меня свело желудок. Сердце оборвалось. - В банде больше ста человек. Сюда пришли три десятка самых отъявленных головорезов; остальные ждали ниже по течению Литл-Крик и собирались появиться ближе к вечеру. Им был нужен этот лагерь. - Был? В прошедшем времени? Джейсон отвернулся, покачав головой. - Это была отвратительная, грязная работа, Джим. Тебе не захочется узнать подробности. Их слишком много. Мы не могли взять гостей. Джесси добавила: - Там было пятьдесят женщин и детей и двадцать солдат. Мы уложили всех. Сначала солдат, потом остальных. Они нас вынудили. Такие не сдаются. - Если бы нас постигла неудача, - сказал Джейсон, - ты имел бы все Племя в одном месте и абсолютно беззащитным. - В его голосе слышалась настоящая злоба. Меня как будто предали. - Значит, вы не доверяли мне, иначе сообщили бы о своем плане? - Я не отстранил тебя, - возразил Джейсон, - просто поставил на нужное место и поручил нужную работу. - Ага, задвинули в дальний угол, чтобы я чего-нибудь не натворил, - вскипел я. - Вы должны благодарить меня, глупец. Я спас людям жизнь. Я поступил правильно. - Ты нарушил инструкции, Джим. А я надеялся, что ты их выполнишь. На этом строился мой план. Мы стояли в центре круга, но меня это мало волновало. - Джейсон, когда я служил в Спецсилах, не было случая, чтобы кто-то отдал мне приказ, а я не мог спросить, что за ним кроется. Это было законом. Там я не слепо следовал приказам, а сознательно брал на себя ответственность за результат. Чувствуете разницу? Так чего же вы сейчас требуете от меня: слепо исполнять приказы или брать на себя ответственность? - Брось этот жаргон, Джим! Я сам придумал его! - Он перевел дыхание. - Конечно, я жду от тебя ответственности. Но ты не понимаешь, что натворил. Ты подвергал людей смертельной опасности. За это ты тоже готов взять на себя ответственность? Я швырнул винтовку ему под ноги и пошел прочь. Франкенштейн схватил меня за руку и развернул лицом к Джейсону. - Следовало уйти отсюда, когда была такая возможность, - сказал я. - А я думал, что являюсь частицей Племени. Лицо Джейсона вдруг изменилось. - Джим, - прошептал он. - Ты никогда не просил. - Я думал, это очевидно. - Но ты должен был попросить. Таково правило. Взгляд голубых глаз Джейсона был невероятно терпеливым. Я не знал, что ответить. - Гости не несут ответственности, Джим. Они - гости. За все отвечают хозяева. Это действительно то, чего ты хочешь? Ты этого требуешь? Стать хозяином? Если этого, то ответ будет "да". Мы все ждали, когда ты попросишь об этом. Он требовал ответа. Я вздохнул, посмотрел себе под ноги, на винтовку, сердито стряхнул с плеча лапу Франкенштейна. Я идиот. Джейсон прав. Я нарушил приказ и не желал нести за это ответственность. И хотел, чтобы ко мне относились с любовью и уважением. Да, я хотел быть равноправным партнером. Просто я боялся попросить об этом. - Но почему? - спросил Джейсон. - Почему ты не просил? - Потому что... - Я снова посмотрел на него. - Я боялся, что вы скажете "нет". - О, бедный дурачок. Кто обидел тебя так сильно, что ты бредешь по жизни, не веря в свое право на любовь? Он шагнул ко мне, обнял меня большими добрыми руками и прижал к себе так сильно, как только мог. Джесси обхватила нас обоих, за нею Франкенштейн и все остальные. - Джим, - сказал он, взяв мое лицо в свои руки. - Оглянись кругом; наш ответ всегда - да. Мы не отвергаем никого. Мы любим тебя. Любим за твою храбрость, твою силу и те правильные поступки, которые ты совершил сегодня. Мы любим тебя даже за то, что ты сделал неправильно, ибо знаем, почему ты это сделал. Ты неравнодушен. Я знаю, ты понимаешь меня. Вижу, по твоим щекам бегут слезы. - Джейсон, - едва выдавил я. - Да, Джим? - Можно мне присоединиться к Племени? - Да, Джим. Я рад за тебя. И он поцеловал меня. Все поцеловали меня. Это был один из самых счастливых моментов в моей жизни. У математика Виктора Жена - просто умора. Он всем рассказывает, А за деньги показывает Клитор ее в форме тора. 19 ПРОЦЕСС ВЫЖИВАНИЯ Правда никогда не успокаивает. Основное ее свойство - способность мешать. Соломон Краткий Я потерял счет дням. Календарь больше ничего не значил. Я отмечал время не по тому, какой сегодня день, а то тому, как на этот раз обставлена аудитория. Каждый день стулья были расставлены, а сцена оформлена по-другому. Мы никогда не видели дважды один и тот же интерьер. В центре зала мог появиться широкий проход, а стулья расставлялись лицом друг к другу, словно выстроенные для парада. На следующий день все стулья могли быть повернуты к пустой восточной стене. На третий - сцены могло не быть вообще, а стулья размещались концентрическими кругами вокруг широкой арены. На четвертый день обстановка снова менялась. Сначала это смущало. Я не понимал цели ежедневных перестановок, но через какое-то время перестал им удивляться, и меня стало разбирать любопытство: сколько же еще вариаций на тему стульев и помоста можно придумать? Сегодня на месте сцены оказалась высокая платформа, напоминавшая дорожку для стриптиз-шоу. С каждой стороны платформы стояли стулья, разделенные на три секции. Платформа была чуточку высоковатой и немного неудобной. Единственно, чего на ней не хватало, так это виселицы. Я выбрал себе место в средней секции и сел, постаравшись расслабиться. Подошли две женщины. Одна из них попросила меня пересесть, чтобы они могли устроиться вместе. Я машинально исполнил ее просьбу. В атмосфере зала чувствовалось что-то неотвратимое, но в чем именно было дело, я не мог понять. Форман, как всегда, появился секунда в секунду. Сегодня на нем был белый костюм. Он выглядел почти веселым, когда взбежал по ступенькам на помост и оглядел нас. Глаза его блестели. - Доброе утро, - начал он. - Сегодняшнее занятие, все целиком - столько времени, сколько потребуется, - мы посвятим процессу, который называется процессом выживания. Вы должны разобраться, что в действительности означает выживание и что вы вкладываете в это понятие. - Он снова улыбнулся. Я уже успел заметить, что улыбка Формана всегда предвещает опасность. - Выживание, - сказал он, - это не то, что вы думаете. Позвольте мне повторить: выживание - это не то, что вы думаете. Выживание - это то, что вы делаете. Но, по всей видимости, некоторым потребуется определенное время, чтобы осознать это. Вот почему мы займемся процессом выживания. Он обошел помост по краю, вглядываясь в слушателей. - Нужны два добровольца. Нет, опустите руки. Мы сделаем по-другому. Если вы действительно хотите участвовать в процессе выживания, встаньте, пожалуйста. Он подождал. Послышалось шарканье подошв и стук отодвигаемых стульев. Примерно треть курсантов встали. Они напоминали лес из коричневых комбинезонов. Форман горестно покачал головой. Его голос стал жестче. - Встать должны были все. - Увидев, что многие из сидевших стали подниматься, он замахал руками. - Нет, нет! Прекратите! Не надо вставать лишь потому, что, как я сказал, вы должны были это сделать! Так поступают только роботы. А вы - не роботы. Или я ошибаюсь? Минуту, сейчас мы это выясним. Всем роботам надлежит пройти в дальний конец аудитории и обратиться к куратору курса. Скажите ей, что вы машины и нуждаетесь в смазке. Он подождал. Никто не двинулся с места. - Хорошо. Значит, роботов здесь нет. По крайней мере, тех, кто об этом знает. Я подозреваю, что среди вас не так уж мало людей, которые пока не догадываются, что они роботы. Но мы разберемся и с этим еще до конца сегодняшнего занятия. Его улыбка внушала страх. Он опять энергично прошелся по платформе. - Итак, слушайте. На этот раз слушайте очень внимательно. Я повторяю все снова. Если вы хотите участвовать в процессе выживания, пожалуйста, встаньте. Снова послышалось шарканье и стук стульев. Встало еще около тридцати человек. По непроницаемому лицу Формана ничего нельзя было понять. Он сказал: - Я хочу, чтобы вы обратили внимание на то, что сейчас происходит в ваших головах. Одни встали, предлагая себя в добровольцы, потому что вообразили, будто я упрекаю невставших в неправильном поведении. Другие остались сидеть, потому что знают, как опасно быть добровольцем. Некоторые встали, так как подумали, что произведут лучшее впечатление. Остальные предложили себя в добровольцы, потому что считают такой поступок правильным: либо они решили, что участие в этом упражнении может быть интересным, либо захотели оказаться в центре внимания. Все эти мысли, равно как и другие, о которых я не упомянул, свидетельствуют, что ваш стереотип выживания заставляет вас любым способом увильнуть от самого процесса. Не расстраивайтесь. Еще до вечера мы серьезно повредим этот стереотип. А возможно, кое у кого даже разрушим полностью. Возможно, кому-то придется воссоздавать его заново, уже по-другому. Нет, я не буду это объяснять. Он перестал кружить по платформе и посмотрел на нас - на меня? Я не был уверен. - Теперь я хочу, чтобы вы ясно представили себе - сейчас есть только две возможности: остаться сидеть или встать. Можете выбрать что хотите. То, что вы сделаете, и будет отражением вашего желания участвовать в процессе выживания. Это все, что мы хотим сейчас знать: есть у вас такое желание или нет? До сих пор мы не сказали, в чем будет заключаться процесс или что, возможно, случится или не случится при этом. Неизвестность входит в условия данного упражнения. Могу сообщить только, что мы будем заниматься этим целый день и мне нужны два добровольца. А сейчас я повторяю задание: если вы хотите участвовать в процессе выживания, встаньте. Если не хотите, сядьте. Некоторые сели. Еще несколько человек поднялось. Я задумался, начиная постигать смысл того, что имел в виду Форман. И встал. Форман выждал, пока мы окончательно решимся. - Больше никто не хочет передумать? Один человек сел. Еще двое встали. - Некоторые сейчас пытаются угадать, опередить мои мысли. Хотите выглядеть в лучшем свете? Обратите внимание, чем вы сейчас занимаетесь. Что бы вы ни сделали - встали или сели, - вы сделали это потому, что думаете, будто это поможет вам пережить данное упражнение. Заметьте, что стереотип, нацеленный на выживание любой ценой, полностью контролирует ваш мозг - в данную минуту. Слушайте меня! - неожиданно выкрикнул Форман. - Все равно вы все участвуете в процессе выживания, независимо от того, хотите вы этого или не хотите! Вы примете участие в нашем сегодняшнем занятии. У вас нет выбора. Что бы здесь ни демонстрировалось, это никак не повлияет на ваше участие. Вы будете участвовать. Такой вопрос даже не стоит. А демонстрируете вы лишь то, что чувствуете по этому поводу. Ну, хотите участвовать? Еще несколько человек вскочили на ноги. Почти столько же сели на стулья. Форман заметил это, но продолжал говорить: - Вот что я имел в виду, когда заявил, что встать должен каждый. Если не хотите быть здесь, то какого черта вы здесь делаете? Он посмотрел на нас, словно каждого видел насквозь. Он сверлил нас инквизиторским взглядом. В зале повисла неловкая тишина. Может, он провоцирует нас высказаться? Чего он хочет? Еще одна женщина тихонько встала.'Форман развернулся лицом к ней. - Нет! Не надо вставать теперь. Уже поздно. Теперь вы поступаете так, потому что знаете правильный ответ. Опять реакция роботов. Послушайте, я не занимаюсь машинами! Я спросил вас: хотите ли вы? Я не утверждал, что не хотеть неправильно. Нежелание - это то, что вы собой представляете. Значит, вы нежелающий. Дело в другом: если вы нежелающий, тогда почему вы здесь? Вы должны посмотреть и разобраться, почему вы здесь и зачем вам эти занятия. Ходите на них, чтобы произвести хорошее впечатление? Или потому, что это правильно? А может, потому, что это как-то приподнимает вас над окружающими или дает какие-то преимущества? В вас говорит нацеленность на выживание. Но это ложные резоны, потому что наш курс ничего общего с выживанием не имеет. Он посвящен большему, чем просто выживание. Нет, я пока не собираюсь объяснять, потому что большинство из вас по- прежнему крепко держатся за свое стремление выжить любой ценой, и, пока мы не взорвем то, что вы вкладываете в понятие выживания, мы не можем говорить ни о чем, кроме выживания. Форман спустился с помоста и стал расхаживать среди слушателей. Он снизил тон и теперь беседовал с нами по-дружески. - Дело в том, что вы все хотите участвовать в процессе выживания. Вы продемонстрировали это, придя сюда сегодня утром. Вы сделали свой выбор, когда дали себе слово дойти до конца курса. Цель этой небольшой демонстрации заключалась в том, чтобы показать вам, как вы - вся группа целиком - подходите к данному курсу. Я хотел, чтобы вы сами увидели, как вы выражаете свое желание участвовать в нем. Согласитесь, что некоторые все еще отсутствуют, то есть тела ваши здесь, но мысленно вы пока стоите одной ногой в дверях. И до тех пор, пока это будет продолжаться, мы не сможем двигаться дальше. Совершенно ясно, что некоторые сообразили, как можно пережить этот курс: потихоньку сидеть на месте и не привлекать к себе внимания. Вы готовы терпеть все, что с вами будут делать, пока это не закончится. Этого вам не занимать - стремления выжить. Это высшее проявление вашей человеческой сути. Желание во что бы то ни стало выжить - все, что можно от вас ожидать. Каждый выражает это по- разному, но сейчас, в данную минуту, чего бы мы ни ждали от вас, можно твердо рассчитывать только на одно: вы пойдете на все, лишь бы гарантировать собственное выживание или сохранение в неприкосновенности тех вещей, с которыми вы связываете понятие личности. Позвольте мне объяснить. Некоторые из вас могут пожертвовать жизнью ради своих жен или детей, но это остается вашим стремлением выжить. Чтобы здравствовала ваша семья. А некоторые могут пожертвовать собой во имя родины или национального флага. Я не ставлю никаких оценок. Это не хорошо и не плохо; это лишь стремление выжить. Могут даже найтись люди, готовые пожертвовать собой во имя всего человечества. Но опять-таки речь идет о выживании, и только о выживании. Вы боретесь за выживание всего, с чем идентифицируете свою личность. Сейчас я вам кое-что покажу. Сядьте. - Он подождал, пока мы займем свои места. - Я утверждаю, что вы придаете выживанию слишком большое значение. И не даю этому оценки. Это не хорошо, не плохо. Просто мое наблюдение. Я утверждаю, что вы стремитесь выжить любой ценой. А теперь, если вы с этим согласны, встаньте. Встаньте, если вы ломали себе голову, как пережить этот курс. Поднялось по крайней мере три сотни. Может, больше. Некоторые обменивались смущенными взглядами. По залу даже пронесся нервный смешок. - Вот и хорошо, - рассмеялся Форман, обведя взглядом аудиторию. - Передо мной храбрые трусишки. Они отлично понимают, какие трудности им предстоят, поэтому быстренько повскакали со стульев, чтобы одним махом покончить с этим. - Он поглядел поверх голов стоящих. - Никто не испытывает желания присоединиться к храбрым трусам? Где тихони? Те, кто понимает, что принадлежит к этой категории, но не хочет встать? Еще десятка два людей присоединились к нам. - Обратите внимание, что тихони прячутся, считая это способом выжить. Они думают, что, когда кусок дерьма падает на вентилятор, можно спрятаться от вонючих брызг. Хуже позиции не придумать. На наших занятиях тихони всегда будут получать самую большую порцию говна. Предупреждаю всех. Раздался веселый смех. Настроение явно начало подниматься. - Хорошо. А теперь пусть встанут те, кто солгал - знал, что должен встать, но не сделал этого. Отлично. Встали, покраснев, еще несколько человек. Снова послышался добродушный смех. - Посмотрите, это те, кто считает ложь путем к выживанию. Прошу дам обратить особое внимание: за этих мужчин очень рискованно выходить замуж. А вы, мужчины, должны остерегаться этих леди. Нет, не садитесь. Я еще не закончил. Встаньте все, кто сомневается. Заверяю, вы тоже беспокоитесь о своем выживании. Ваш способ - терзать себя сомнениями. Этим вы как бы оправдываетесь, что не занимаете твердую позицию. Ну, давайте, поднимайтесь. На стульях осталось всего человек десять. - Теперь я хочу, чтобы вы обратили внимание на тех, кто до сих пор сидит, - сказал Форман. - У них якобы нет сил бороться за свое выживание. Это их так называемая позиция. Они много вкладывают в нее. Это те, чья хата с краю. Они не участвуют, а это и есть их способ участия. Их способ выживания. Итак, разрешите обобщить. Вы думаете, что правота человека гарантирует ему выживание. Или считаете, что для этого надо хорошо выглядеть. Или поступать разумно. - Он помахал