ей на нем инструкцией. - Ах да. Я говорил о нашем эволюционном наследии. Когда мы еще сидели на деревьях, жизнь была намного проще - то же самое можно сказать и о наших мозгах. Это хороший банан или это плохой банан? Обезьяны, отличавшие хорошие бананы, выживали. Неспособные обезьяны умирали. Эволюция нашего вида имела обыкновение присуждать премию за способность принимать адекватные решения. Каждый раз, когда вы, шимпанзе, выкакиваете младенца на свет, его ведут по жизни не только гены, но и записанная в памяти вида программа, потому что за миллион лет эволюции мы превратились в автоматические устройства по принятию решений. С какими бы обстоятельствами мы ни столкнулись, мы принимаем решение, которое всегда низводит нас на самый примитивный уровень: "хороший банан - - плохой банан". Да или нет? Угрожает он моей жизни или нет? Если появляется что-то неизвестное, мы запрограммированы относиться к нему как к угрозе, пока не будет доказано обратное. Все, чем занимается мозг, - все рассуждения, не важно; чем - сводится к одному: мозг оценивает, как то или иное решение будет способствовать вашему выживанию А теперь - внимание! - вы должны понять, что это давит на мозг неимоверным грузом - быть правым. Потому что с точки зрения мозга альтернатива этому - быть мертвым. Мозг отождествляет правоту с жизнью, а неправоту со смертью. Это прочно в нас зацементировано. Мы как личности вынуждены быть правыми, что бы мы ни делали. Вот почему у нас столько проблем с понятием "смерть" - умереть означает быть неправым. Между прочим, - добавил Форман, - сегодняшний процесс не нацелен на изменение этой установки. Мы не в силах это сделать. Она вмурована в вас. Самое большее, чего мы можем добиться, - заставить вас осознать положение дел. Обратите внимание, что большинство сейчас находятся в состоянии отрицания. Заметьте, как вы ищете лазейку, слабое место, опечатку в контракте. - Форман сел в кресло и оглядел аудиторию. - Кто хочет высказаться? Поднялось несколько рук. - Что мешает Маккарти выйти из зала? - Дверь заперта и останется запертой, пока ее не откроют мои помощники. - А если Марисова откажется? - Попросим кого-нибудь другого. - Форман оставался невозмутимым. - А если все откажутся? - Тогда я выстрелю. Ничто не может изменить ситуацию. Процесс будет продолжаться, пока Маккарти не умрет. Форман махнул женщине в первом ряду. - Я не собираюсь спорить с вами, - сказала она. - Я просто хочу спросить: почему? Почему необходимо убивать Маккарти для этого вашего процесса? Форман тщательно подбирал слова. - Вспомните, что я говорил в самом начале. Мы здесь ничего не объясняем. Мозг пытается обойти цель окольным путем. Если вы хотите остановить сороконожку на бегу, спросите сначала, в каком порядке она передвигает ноги. Мы нацелены на результат. Единственное объяснение, которое вы можете здесь получить: потому что это необходимо для достижения результата. - Вы избрали зверский и бессердечный способ добиться цели. Разве нельзя просто сказать, что мы должны понять? Форман посмотрел на нее. - Не думайте, что мы это не обсуждали. Если бы существовал другой путь, более легкий, мы бы выбрали его. Женщина села. Форман обвел всех взглядом. - Вы наблюдаете отрицание? Видите, как пытаетесь опровергнуть сложившиеся обстоятельства? Вы до сих пор не воспринимаете это всерьез. - Он указал на другую поднятую руку. На этот раз встал мужчина. - Виноват, но я не верю, что президент Соединенных Штатов мог разрешить такую дикость. Не верю. Если вы говорите серьезно, тогда вы - убийца и просите нас стать соучастниками. А если несерьезно - если это трюк, как сказал Родмэн, - то это тем более насилие. Я собираюсь обратиться к сенатору Броуди. Когда это станет достоянием общественности... Форман поднял руку: - Прошу прощения, но сенатор Броуди - один из наших выпускников. - Тогда я сообщу другому сенатору. Все равно я не верю этому... Форман спокойно посмотрел на него: - Я допускаю, что вы правы. Может, замените Мак-карти? - Э... - Мужчина растерялся. Все рассмеялись. Форман улыбнулся. - Это первый признак того, что вы воспринимаете это всерьез. Кто хочет поменяться местами с Маккарти? Кто действительно и искренне не верит мне? Не поднялась ни одна рука. Форман усмехнулся. - Неожиданно всем своя шкура оказалась дороже. - Он снова пустился в рассуждения: - Думаю, что большинство по-прежнему придерживается отрицания. Вам не мешает знать, что отрицание, по крайней мере, претендует на звание разумного поведения. - Он улыбнулся. - Подождите, скоро мы доберемся до злобы. Злоба ужасна - в ней нет притворства. Вы сами увидите. Кто еще хочет отрицать сложившиеся обстоятельства? Маккарти? - Он повернулся ко мне. Я медленно покачал головой. Форман как-то странно посмотрел на меня, потом перевел взгляд на Марисову: - А вы? Марисова ответила размеренно и четко: - Я не выстрелю. Не могу. И не буду. Маккарти не совершил никакого преступления. Он не заслуживает смерти. - Согласен: он не совершил никакого преступления и не заслуживает смерти. Но он все равно умрет. Мы все умрем когда-нибудь. Ну что? Вы будете стрелять? Она прошептала по-русски: - Ньет. - Спасибо. Можете вернуться на место. Марисова спустилась с помоста, села и, спрятав лицо в ладони, тихонько заплакала. Форман подождал, пока его помощник убедится, что с женщиной все в порядке, и повернулся ко мне. - К сожалению, вам, Маккарти, так легко не отделаться. С вами что-то не так? Я снова покачал головой. Форман обратился к аудитории: - Ладно, Марисова не будет стрелять. Кто будет? Ни одна рука не поднялась. - Ну, давайте! - сердито прикрикнул Форман. - Иначе мы просидим здесь весь день! Должен же найтись Феди вас, дефективных павианов, кто-нибудь, кому не терпится покончить со всем этим! Поднялось три руки. - Так я и думал. Морвуд, вы первый. Хотите выши-бить из Маккарти мозги? Морвуд, улыбаясь, встал. - Конечно. Он мне никогда не нравился. Форман искоса взглянул на меня. - Обратите внимание, Морвуд представил блестящее оправдание. - Он повернулся спиной к нему. - Оправдание - это то, чем мы пользуемся, чтобы избежать полной ответственности за свои действия. Сядьте, Морвуд. Это вас слишком радует. - Он указал на чернокожего мужчину. - Уошберн! Тот кивнул: - Я сделаю это. - Почему? - А почему бы и нет? - Уошберн пожал плечами. - Вы говорите, что это необходимо. Значит, кто-то должен выстрелить. Вот я и выстрелю. - Интересно, - задумчиво заметил Форман. - Постойте пока. - Он пригласил рассерженную женщину. - Такеда! - А что, если я возьму револьвер и пристрелю вас? - поинтересовалась она. - Кончится на этом весь сегодняшний идиотизм? - Нет, не кончится, - ответил Форман. - Мое место займет Миллер, куратор курса, и процесс продолжится. Можете сесть. Я достаточно заинтересован в собственном выживании, чтобы не проверять вашу способность следовать инструкциям. - Такое честное признание вызвало смех. - Хорошо, Уошберн, поднимитесь сюда и займите место Марисовой. Форман снова повернулся ко мне: - Вот видишь, Джим, Вселенная никогда не испытывает недостатка в палачах. - Он замолчал и внимательно посмотрел на меня. - Ладно, что с тобой происходит? У тебя все написано на лице. - Вы - лживый, самодовольный, ловкий, развратный, вонючий тип! - взорвался я. - Вы идиот! Подонок! Вам известно, что мне пришлось пережить! Это нечестно! Вы обещали! Значит, ваши обещания совсем ничего не стоят! Вы заставляете нас выполнять свои обещания, но сами не можете держать свое слово! Проклятый лжец! Вы хуже адвоката! По сравнению с вами Джейсон Деландро святой! Если бы у меня был пистолет, я бы пристрелил вас как собаку! Гнусный сукин сын! Вы... вы... Я остановился перевести дух только потому, что не мог придумать, как бы еще обозвать Формана. Форман улыбался мне и делился своей улыбкой с остальными. - Ну вот, - сказал он. - Вот мы и разозлились. Мисс Уилкерсон свою сексапильность блюла, Она опилки с завода и глину в карьере брала, Месила их хорошенько, Слюны добавляла маленько И маску из смеси на нежную кожу клала. Красота, как многим известно (Только взрослым это интересно), Лишь на коже Держаться и может, Только внутри некрасивость уместна. 26 АТАСКАДЕРО Если это того стоит, не бойся преувеличить. Соломон Краткий Там было четырнадцать куполов - два ряда по семь - Из пенобетона, окруженных знакомым забором из переплетенных проволочных колец. Табличка на запертых воротах гласила: Армия США Запасная база снабжения КА-145 Внимание! Прохода нет Территория патрулируется роботами Джейсон с интересом изучил табличку. - Чем вооружены эти роботы, Джим? - Если они стандартные, то - модифицированной 280-й. Возможно, есть ракеты и гранаты. Если станция техобслуживания до сих пор действует, значит, они регулярно проходят профилактику. Такие могут натворить бед. Джейсон кивнул и взглянул на Джорджа. - А ты что скажешь? Тот пророкотал: - Джим прав. - Хорошо, - решил Деландро. - Пусть все отойдут назад. Мы взорвем ограду и поглядим, кто появится, а в комиссию по торжественной встрече включим Фальстафа и Орсона. Джордж предупредил: - Если там ракеты или огнеметы, мы можем потерять хторран. Возможно, роботы запрограммированы целиться в основание их глазных стеблей. Джейсон кивнул. - Можешь предложить лучший вариант? - Нет. Просто предупреждаю о возможных последствиях. - - Спасибо. - В тоне Джейсона слышалось раздражение. Он кивнул Марси: - Подорви ворота. Она начала распаковывать взрывчатку. Джейсон подошел к грузовику и свистнул. Фальстаф и Орсон перевалились через борт и распластались на земле двумя кусищами мяса. К ним подплыл Орри. - Все в порядке, ребята, - сказал Джейсон и начал беседу, перемежая английские фразы щебетом и жестами. Хторры пучили глаза. У Марси было шесть комков взрывчатки. Она прилепила их к столбам ворот и на основание створок, воткнув в каждый комок крошечный радиоуправляемый взрыватель. - Готово. - Она помахала рукой. - Все отойдите. Подошел Джордж с двумя гранатометами и один отдал мне. - Когда роботы появятся, постарайся накрыть их раньше, чем они успеют добраться до червей. - Нет проблем. Мы с Джорджем приготовились. С веселой улыбкой подошла Марси. - Все готовы? Джейсон? - позвала она. Джейсон кивнул и, засунув руки в карманы, замер в выжидательной позе. Марси вынула из кармана детонатор и раскрыла его, набрала шифр, потом еще раз огляделась. - Лучше заткните уши, - посоветовала она. - Три... два... один. - И нажала на кнопку. Створки ворот полетели на землю. Почти мгновенно завыла сирена, и из двух ближайших куполов выкатилось шесть приплюснутых танков. Их лазерные лучи описали полукруг и сфокусировались на целях - Марси, Джордже, мне и хторранах, - но выстрелов не последовало. Они не будут стрелять до тех пор, пока мы не войдем внутрь. Вертушки нагрянут, наверное, через полчаса. Если они вообще прилетят. Мы выбрали эту базу, потому что поблизости располагался пустой склад. Управившись за двадцать минут, можно спрятаться там, когда появятся вертолеты. В случае необходимости мы могли сбить их двенадцатью ракетами "земля - воздух", но не хотелось прибегать к ним. Слишком опасно привлекать к себе повышенное внимание. Я прицелился в первого робота и выстрелил. Взрывом его опрокинуло; теперь он был беспомощен. Его запросто можно прикончить из огнемета. Джордж выпустил ракету во второго робота. Машину подбросило взрывом, но она не опрокинулась; ее башня повернулась, нащупывая цель. Раздались ответные выстрелы. Одновременно четыре остальных робота тоже начали стрелять. Джордж нырнул в канаву; землю вокруг покрыли фонтаны взрывов. Башни роботов развернулись в мою сторону. Я решил не выяснять, будут они стрелять или нет, и нырнул вслед за Джорджем. И поступил умно. Земля позади меня взлетела в воздух. Ясно, что за прошедшие два месяца этих монстров перепрограммировали на более агрессивное поведение. Сволочи! Нам нужно только немного продовольствия; мы не собирались убивать. Тем временем выплыли Фальстаф с Орсоном. Роботы развернулись к ним и открыли огонь. Орсон вздрогнул, когда лазерный луч прицела коснулся основания его глазных стеблей, и вздыбился, приняв пулеметную очередь в свое брюхо. Обрушившись на робота, хторр перевернул его. Потом упал на землю, истекая кровью. Его рана меня не тревожила, ибо он уже атаковал другую машину. Ай да Орсон! Фальстаф протаранил робота с другой стороны. Я увидел, как сбоку из него высунулось сопло огнемета, и вскрикнул. Сейчас мы потеряем обоих наших боевых червей. Орсон сбил робота, и струя пламени прошла на волосок от Фальстафа, опалив ему спину. Фальстаф прыгнул вперед и перевернул робота, как огромную шахматную фигуру. Его башня вращалась туда и сюда, струя пламени дугой била по всему двору. Два оставшихся робота пытались стрелять по всему, что попадалось на пути, но их сбивало с толку пламя перевернутого коллеги. Они явно пользовались инфракрасными приборами наведения. Высунувшись из канавы, я изо всех сил швырнул гранату. Рядом со мной поднялся Джордж и тоже бросил гранату. Мы упали ничком... Взрывная волна прошла над нами, посыпались комья земли и камни, а когда мы подняли головы, один из роботов крутился на месте и луч его прицела плясал, как пьяный. Вторая машина стояла неподвижно и дымилась. Фальстаф перевернул ее. Лишившись от взрыва половины хвоста, он яростно размахивал руками и кричал над поверженным роботом. Марси взвизгнула: - Орсон! Орсон пылал - он попал под огнемет. Червь корчился, окутанный пламенем. Кричал и визжал в агонии. - Фальстаф! Осторожно! Последний робот пытался прицелиться в хторра. Очевидно, взрывом ему повредило гироскоп, но вооружение по-прежнему работало. Если дать ей время, машина поймает червя на прицел. Робот рывками поворачивался к Фальстафу Кто-то бил по нему очередями - Марси! Джордж швырнул гранату. Я упал на землю. Раздался еще взрыв. И все закончилось. Робот застыл. Фальстаф защебетал, навалился на него и опрокинул. Потом повернулся, бросился к Орсону, все еще корчившемуся в огне, - и затормозил, остановившись на полпути. Жар пламени не подпускал его ближе. Поколебавшись, он снова попытался добраться до Орсона, потом повернул назад. А потом, вздыбившись, издал вопль. Это было самое невероятное выражение страдания, какое я когда-либо слышал от живого существа. Я и не предполагал, что червь может так убиваться по товарищу. Фальстаф обрушился на землю и начал биться об нее. Он пришел в ярость. Он бросался от одного робота к другому, кидался на них, разбрасывая по двору, словно игрушки. - Не мешай ему... - Джордж схватил меня за руку. Марси уже выпрямилась во весь рост. Джейсон тоже. Он шагнул вперед. - Наверное, придется его прикончить. - Нет... - Я зажал рот руками. - Орри! - Джейсон протянул руку, показывая на Фальстафа. Орри направился к Фальстафу, потом в нерешительности остановился и, обернувшись, вопросительно посмотрел на Джексона. Джейсон снова показал на Фальстафа. Орри было явно не по себе. Он двинулся к сородичу. Фальстаф заметил его и приподнялся. - Хторрррр! ХТОРРРРРРРРР! Орри тоже поднялся, отвечая на вызов. Он зарокотал даже еще громче. Его пурпурный мех вздыбился, словно наэлектризованный. Глаза выпучились. - ХТОРРРРРРРРРРР! Фальстаф щелкнул челюстями, а потом, все еще в гневе, распластался ниц перед Орри. Он издал звук, который не был ни криком, ни рыданием, ни хныканьем - и тем, и другим, и третьим одновременно. Орри плавно скользнул вперед, наполз на Фальстафа, и оба червя покатились по земле, изгибаясь и корчась, словно они боролись, или копулировали, или душили друг друга. Потом они замерли и оцепенели. Тела их были невероятно напряжены. А затем - внезапно - тела обмякли, и спустя мгновение хторры отпустили друг друга. Фальстаф тихо, почти любовно прощебетал что-то Орри. Тот защебетал в ответ. - Хорошо, - сказал Джейсон. - Надо идти. Время не ждет. Мы вошли во двор. Моим заданием было отыскать командный пункт, войти в компьютер - личный код полковника Жабы мне сообщила Марси - и переписать на диск самые свежие карты Калифорнии с указанием расположения всех безопасных укрытий, которые еще оставались свободными. Фальстаф, согласно диспозиции, отправился со мной. - Ты в порядке, парень? В ответ раздался такой жизнерадостный щебет, словно из автобуса вывалилась целая ватага бойскаутов. Я пожал плечами и пошел дальше. Командный купол был заперт. Ерунда! Я показал Фальстафу на стену. Червь подплыл к ней и начал ее грызть. Спустя пару секунд образовалась дыра такого размера, что мы с ним смогли бы войти туда под ручку. Пенобетон - хорошая штука, но и он имеет предел прочности. Я нырнул внутрь. Червь шел следом. - Свет! - скомандовал я, и зажглись яркие лампы. Меня охватило давно забытое чувство. Внутри стояли три стола с терминалами. От них пахло армией. Как много я забыл! На противоположной четырехметровой стене были выбиты какие-то строки. Я оказался лицом к лицу с текстом Конституции Соединенных Штатов. В ушах напоминанием зазвенел мой собственный голос: "Клянусь защищать Конституцию Соединенных Штатов Америки..." Я присягал ей, прежде чем дать присягу на верность Джейсону. Какая из присяг значила больше? Я шагнул к стене. Нет. Я больше не служу в армии. Я клялся, когда еще не был разбужен, не пережил трансформацию. Это не считается. Или считается? Я сел за терминал спиной к стене. Вошел в программу и, набрав код Жабы, вызвал центральную базу данных. Возможно, с ним ничего не получится, но в моем распоряжении был большой список шифров, принадлежавших людям, которые недавно пропали без вести. Я не спрашивал об их судьбе. Я знал, что они неправильно ответили на вопрос: "Хотите жить или хотите умереть?" Полковник Жаба был в этом списке первым. Компьютер поколебался, потом ответил: "ИЗВИНИТЕ. ПОЛЬЗОВАТЕЛЬ НЕ ЧИСЛИТСЯ. ПОЖАЛУЙСТА, ОБРАТИТЕСЬ К СИСТЕМНОМУ ОПЕРАТОРУ". Следующим я попробовал шифр адъютанта полковника. Снова: "ПРОСТИТЕ" - и так далее. Ого! Похоже, появилась проблема. Безотчетно я набрал свой собственный шифр. На этот раз компьютер думал дольше. Внезапно на экране появилось: "ПОЗВОНИТЕ ДОМОЙ. ВАС РАЗЫСКИВАЕТ ДЯДЯ АИРА". И тут же надпись исчезла. - Что за черт? Фальстаф вопросительно чтрплнул. - Ерунда, не обращай внимания, - сказал я. У меня возникла идея. Я набрал шифр Дьюка - тот, что он дал мне год назад. Терминал икнул и доложил: "К РАБОТЕ ГОТОВ". Я заморгал. В самом деле? Неужели они до сих пор считают, что Дьюк жив? Впрочем, не важно. Это выяснится позже. Я засунул дискету в считывающее устройство и начал набирать бесконечный ряд загрузочных команд. Лампочка считывающего устройства мигнула. Началась запись на дискету. Теперь надо подождать. Я развернулся вместе с креслом к стене. "Мы, народ Соединенных Штатов..." Это был договор. Я вспомнил Уитлоу: "Вам не надо голосовать за этот договор. Вы уже проголосовали". Я никогда не понимал, что он хотел сказать. И только сейчас до меня дошло. В этом и заключался договор - признавал я его или нет. Я нарушил его. А ведь давал слово соблюдать. Мой мозг подсказал: "Нарушить слово тебя заставил Джейсон. Ты ничего ему не должен". Я ответил мозгу: "Но я не могу использовать нарушение одного договора в качестве оправдания для нарушения другого. Джейсон любит меня!" Взгляд упал на статью XIII: "Ни рабство, ни принудительное служение... не будут существовать в пределах Соединенных Штатов..." Но я сделал выбор. Я хотел служить Джейсону. Хотел ли? Тебе известно, насколько тесно вы связаны друг с другом. У тебя просто нет выбора. Тебя все равно вытолкнут на сверхуровень, хочешь ты этого или нет. Я посмотрел на Фальстафа. Он пучил на меня глаза, ничего не понимая. Для него надпись была только какими-то значками на стене. Я не мог удержаться. Подошел и дотронулся до высеченных слов. Это что-то значило. Я что-то знал про стену. Пальцы забегали, касаясь ее то тут, то там... Стена отъехала в сторону, открыв узкий проход. Фальстаф удивленно защебетал. Я прошел в щель. Стена за мной закрылась. С той стороны донесся изумленный щебет Фальстафа. Мне было слышно, как он подполз к стене и громко засопел. - Чирруп? - спросил он. Купола были маскировкой, настоящая база пряталась под ними. Если найти главный пульт управления, можно открыть потайной въезд и спрятать внизу наши грузовики и хторран. Тогда вертушки увидели бы лишь картину мимолетного нападения на базу. Я спустился по лестнице на подземный уровень. Когда я шагнул с последней ступеньки, зажегся свет. Помещение было просторным. База не относилась к разряду маленьких. Это был основной центр снабжения всего района. Здесь находились танки, джипы и грузовики - по меньшей мере дюжина каждого вида. Тут же стояло Шесть вертушек. Вдоль одной из стен располагались емкости с горючим. Ряд за рядом тянулись стеллажи, битком набитые оружием и боеприпасами, продовольствием и обмундированием, одеялами и медикаментами, палатками и солдатскими флягами, реактивными снарядами и походными столовыми приборами, ножами и перевязочными материалами... Этим можно было обеспечить небольшой город. Теперь мы богаты. Это и было то, что так искал Джейсон. Наверху послышался голос. - Джим? - Джейсон вошел в купол и звал меня: - Джим, ты где? Я замялся. А как же мой солдатский долг, в конце концов? Какую жизнь я выбрал? Я ощущал свою нерешительность как физический предмет - ком в горле. Подбежав к главному терминалу, я включил его. Попытался включить. Экран попросил: "НАБЕРИТЕ ВАШ КОД, ПОЖАЛУЙСТА". - Э... - Я набрал шифр полковника Жабы. "ПРОСТИТЕ, КОД НЕДЕЙСТВИТЕЛЕН. НАБЕРИТЕ ВАШ КОД, ПОЖАЛУЙСТА". Через громкоговоритель я слышал все, что происходило наверху. Кричал Джейсон: "Джим! Выходи, Джим! Времени в обрез! Надо сматываться! - Он включил сирену. - Выходи, скользкий гад!" Я набрал шифр Дьюка. Компьютер отверг и его. Попробовал собственный служебный код Специальных Сил, хотя не возлагал на него особых надежд, и не ошибся - он тоже не подошел. Всего-то навсего надо открыть ворота подземного хранилища. Но зачем? Зачем я хочу открыть их? Для Джейсона, конечно. Но с какой целью? У меня появилась мысль. Идиотская. Но тем не менее я решил попробовать и набрал на терминале: "ДЯДЯ АИРА". На экране высветилось: "ПАРОЛЬ ПРИНЯТ". Теперь оставалось только открыть ворота. Я вспомнил щенков. Ребенка Джесси. И мой мозг примата. А также слова Джейсона, что мы - пища богов. Я не хотел быть пищей. Ничьей. Я хотел жить. До меня доносился голос Джейсона: - Не поддавайся запрограммированности - это то, что низвергает тебя с пьедестала. - О Бог мой... - Я захлебнулся невысказанными словами и упал, рыдая, перед терминалом. - Почему я? - В истерике я катался по полу. - Нет, черт возьми! Нет, нет, нет, нет, нет! - Джим, если ты оттуда не выйдешь, то сильно об этом пожалеешь! Джим! Если ты меня слышишь, выходи немедленно! Джим! Даю тебе тридцать секунд, или я прикажу Фальстафу пообрывать тебе руки! - Ты сволочь! Лживая сволочь! - Я поднялся, взял микрофон и вызвал Оклендскую военно-воздушную базу. - Говорит майор Дьюк Андерсон, - сказал я. - Экстренное сообщение. Склад снабжения "Калифорния-145" атакован ренегатами. Их основная база расположена... - Секунда колебания, потом - точные координаты. Я детально описал лагерь и систему его обороны, сообщил, сколько времени займет дорога на машинах. - Рекомендую нанести удар с воздуха сегодня в восемь тридцать вечера! - Кто говорит? - сурово прервал меня мужской голос. - Откуда вам это известно? Я выключил связь. Сверху донесся шум отъезжающих грузовиков. Я ждал. Через несколько мгновений прилетели вертолеты. Интересно, успели они уйти или нет? Хотя теперь это все равно. Я опустился на стул и уставился на экран терминала. Потом потянулся и выключил его. Я предал мою страну, и я предал мою семью. Кто еще остался? Сейчас хотелось одного: сидеть здесь, пока не придет смерть. Но этого, конечно, не произойдет. Слишком хорошо меня тренировали. И все-таки это было то, чего я хотел. У пунктуальной девочки случился сбой (или разбой?), Не проставила девочка в срок запятой. Она, сбитая с толку, Смотрит себе в щелку И видит там точку с запятой. (От такой пунктуации Пропала менструация.) 27 ГНЕВ Самое лучшее в этой жизни - смерть. Потому ее и приберегают напоследок. Соломон Краткий - Я не лгал тебе, - спокойно возразил Форман, - и не вводил тебя в заблуждение. Положив руку мне на плечо, он смотрел прямо в мои глаза, и мне хотелось верить ему больше, чем когда-либо. Я хотел верить ему, как когда-то верил Джейсону Деландро. Я промолчал. - Джеймс, в просьбе верить мне ты услышишь лишь отзвук Джейсона Деландро. Поэтому я не прошу. Я знаю, что все происходящее кажется тебе предательством. Опустив глаза, я пытался понять, в чем тут дело. - Это нечестно. - Да, нечестно, - согласился Форман. - Но если бы ты сидел не здесь и знал, что самое худшее, что с тобой может произойти, - это увидеть, как вышибут мозги кому-то другому, то не считал бы это нечестным. Проигравший в орлянку всегда говорит, что монетка была нечестной. - Так, значит, будьте вы прокляты... Так, значит, это честно. Ну и что? - Вот это верно. Ну и что? Ты ведь умрешь. Это будет продолжаться до тех пор, пока ты не умрешь. Ну и что? - То есть что я должен делать сейчас? Вы об этом спрашиваете? - Нет. - Форман покачал головой. - Я спросил тебя; "Ну и что?" Слушай внимательно. Ну и что? - Это ничего не изменит, верно? - Здесь нечему меняться, Джим. Процесс длится до твоей смерти. Я не могу ничего изменить. Остановить его невозможно. Поэтому единственное, что я могу сделать, - это попросить тебя потерпеть до конца. Потерпишь? - Куда я денусь? - Нет. Это телу некуда деться. Твой мозг продолжает злиться. Ты прошел через отрицание быстрее, чем обычно; но, зная твое прошлое, я понимаю почему. Теперь ты злишься. И будешь злиться до тех пор, пока не пройдешь и через гнев. - Голос Формана был тихим, заботливым и терпеливым. - Я не обижаюсь, Джим. Сейчас ты должен злиться. Это нормально. Это полезно для здоровья. Это даже правильно. Дело в том, что для завершения процесса нужно кое-что сделать - ты должен захотеть, чтобы он закончился. - Зачем? Чтобы облегчить вашу вину? - Нет. - Удивительно, но моя злость совершенно не задевала Формана. Он не реагировал на нее, воспринимая только мои слова, а не мой тон, - Вина и я в данном случае не имеют ничего общего. Меня этот процесс не касается. Он целиком твой, и когда ты поймешь это, то оценишь, как здорово получилось, что тебе достался орел. Думаю, что ты уже видишь в этом иронию. - Ирония - не то слово, которое я бы употребил, - сказал я. - Это не моя идея - закончить все свои дела раньше срока. Форман снова надавил на мое плечо. - Джеймс, не увиливай от процесса. Не знаю почему, но я кивнул. Наверное, мне все еще хотелось посмотреть, чем все закончится. Наверное, мне все еще хотелось кому-нибудь верить. Все равно кому. Форман повернулся к аудитории. - Кто еще злится? - спросил он. - Ну-ка, сердитые, встаньте. Поднялось больше половины слушателей. Форман подождал. Встало еще несколько человек. Потом еще. И еще. Но никто не сел на место. - Ладно, давайте посмотрим, как быстро мы сумеем справиться с этим, - сказал Форман. - - Задание такое: я хочу, чтобы вы, не покидая своих мест, сказали, как вы злы. Просто крикните. Все разом. Давайте послушаем, как вы злитесь на смерть. Не просто на смерть Джима - ее вы воспримете так легко, что вам станет неловко, а ему обидно, - а на собственную смертность. Ну, давайте, злитесь на свою смерть. Они постепенно разошлись. Одни что-то бормотали. Другие кричали. Третьи размахивали руками. А несколько человек начали грязно ругаться. Я поднял голову и обвел взглядом зал. От моего внимания не ускользнуло, что ассистенты заняли места в проходах для страховки курсантов от увечий. Многие теперь пришли в ярость и не боялись показать это. Одни визжали и кричали, другие смотрели с такой ненавистью, что казалось, от этого облезет краска со стен. Некоторые топали ногами. Я заметил парочку, лупившую стульями по полу, но их остановили ассистенты. - Просто кричите, - руководил Форман. - Не надо действий. Докажите свою злость криком. Это напоминало Освенцим. Крик стоял как в Хиросиме. Как в Шоу-Лоу. Как в аду. Гнев. Боль. - Я не хочу умирать! - вырывалось сразу из всех глоток, и снова, и снова, и снова... Потом все закончилось. И ничего не изменилось. Процесс будет продолжаться, пока Маккарти не умрет. - Маккарти, на что вы сердитесь? Я ответил: - Зачем вы растянули это в длинный, невероятно раздражающий фарс? Почему бы просто не пристрелить меня и не покончить со всем разом? - Потому что, как бы соблазнительно это ни выглядело, процесс должен идти другим путем. Сначала было отрицание, мы с ним справились. Теперь занимаемся злостью. А после злости... После злости приходит скука. Мне наскучило злиться. Меня утомил Форман. Я вымотался от модулирования, устал постоянно находиться между жизнью и смертью. - Пора кончать комедию, - сказал я, не скрывая своего раздражения. - Чего вы в действительности хотите от меня? - Ничего, Джим, ровным счетом ничего. - Может быть, я выразился недостаточно ясно, доктор Форман. Вы хотели, чтобы я что-то осознал, хотели услышать от меня какие-то слова... - Нет. Что бы вы ни сделали, это ваше дело. Как вы ведете "Процесс выживания" - это то, как вы ведете "Процесс выживания". Вы участвуете в нем до тех пор, пока он не завершится. Процесс продолжается... - ... пока я не умру, - закончил я. - Я это понял. Но после всех головоломных игрищ, в которые вы с нами играете, с моей стороны будет крайне глупо не ожидать от вас очередного идиотского фокуса. - Это не фокусы, Джим, это упражнения, специально разработанные для того, чтобы вы прочувствовали, как работает ваш мозг. Их цель - заставить вас понять рабочие стереотипы своего мозга - с тем чтобы вы могли выйти за границы нынешнего бессознательного образа действий и совершать по-настоящему адекватные поступки. - Что? - переспросил я. - Я повторю. Цель модулирующей тренировки - заставить вас ощутить рабочие режимы вашего мозга, не более того. Вы не можете изменить их. Самое большее, на что вы можете надеяться, - это научиться замечать, в каком режиме вы находитесь. Это, по крайней мере, позволит вам владеть своим поведением - быть его творцом, отвечать за него. - О'кей, это я понял. - Хорошо. Эксплуатация мозга с позиции хозяина позволит вам создавать новые, необходимые стереотипы поведения. Сейчас вы способны эксплуатировать только подсознательные режимы, которые вкладывались в ваши головы последние три миллиарда лет. Только когда вы начнете избегать modus operandi собственного мозга, только тогда вы сможете создавать новые стереотипы поведения. Этому мы вас и учим - поведению поведения, поведению, которое позволит вам создавать свое поведение. Я задумался. Форман терпеливо ждал. - Но как я смогу это сделать, если умру? Может быть, имеет смысл сохранить мне жизнь? Форман повернулся к аудитории: - Так я и думал. Теперь мы достигли нового состояния. Теперь мы торгуемся. Пытаемся договориться. "Не трогайте меня. Возьмите лучше мою мать. Она старая. От нее нет пользы. Возьмите кого угодно, только не меня. Возьмите адвоката". - Он взглянул на меня. - Мне жаль, но ад уже выполнил свою норму по адвокатам. - Все равно это лишено смысла. Зачем просвещать меня, если впереди смерть? - А почему бы и нет? Зачем умирать темным? - Форман рассмеялся. - Зачем вообще что-то делать, если ты знаешь, что умрешь? Все равно конец, Джим. Как бы ты ни торговался. "Процесс выживания" продолжается, пока ты жив. - Форман сел в свое кресло и внимательно посмотрел на меня. - Ты хоть что-нибудь понял? - спросил он. - Нет, - признался я. - Как долго это еще будет продолжаться? - Пока ты не умрешь, Джим. Пока ты не умрешь. У Кевина был короткий, увы, не нос. Для растяжки он применил пылесос. Пять... семь... девять вершков. И десяти хватало б ему с лишком. А в одиннадцать ровно кино началось. Не завидуйте зря: мол, гигант каков! Да, висит у него двенадцать вершков. Но вам скажут на лекции, Что у Кевина при эрекции От мозгов отливает вся кровь. 28 АД И МОЗГОВОЙ ШТУРМ Протягивая доллар, не требуй сдачи. Соломон Краткий Спустя некоторое время я все же встал. Прошел в дальний конец ангара и выбрал себе джип. Завел его и медленно поехал между стеллажами, запасаясь необходимым. Обмундировал сам себя в новую форму, новое нижнее белье и новый шлем. Выдал себе новенький огнемет, связку гранат и гранатомет, три "АМ-280" и ящик патронов к ним. Взял трехнедельный паек, аптечку, три фляги и два галлона дистиллированной воды. Это было настоящее Рождество! Новый бинокль! Я запасся "собачьими бляхами" - жетонами личного знака. Задержавшись у терминала контрразведки, изобрел шесть новых удостоверений личности. От лейтенанта до генерала, не пропустив ни одной ступеньки. Конечно, генеральское звание вряд ли когда-нибудь потребуется, но для устранения всяческих препятствий лучше и не придумаешь. Собственно, этим я и занимался - устранял препятствия. Интересно, что из этой липы сработает? Я изготовил еще одну серию жетонов на имя Дьюка, но с моей фотографией. Оказывается, в Специальных Силах обучают массе полезных вещей. Надо поскорее сматываться - в любую минуту сюда могут сбросить отделение разведчиков. Я осмотрел дверь сквозь объективы охранения. Во-круг не было ни вертушек, ни грузовиков, ни червей. Открыв ворота склада, я на полном газу выскочил наружу. И направился в сторону, противоположную той, куда укатил Джейсон со своими проклятыми ревилеционис-тами, и по моему лицу текли слезы. Я был в смятении. Я не знал, во что верить, и ненавидел все человечество! Снова хотелось спокойствия. Хотелось домой. Но для меня больше не оставалось спокойного места на этой планете. Я - мертвец. Мертвее не бывает. Я хотел, чтобы мой мозг прекратил болтать без умолку. Хотел прощения. В конце концов я направил джип в чью-то гостиную, вломился туда через широкое окно, снеся по пути полстены и поломав всю мебель. Я вывалился на драный ковер и заплакал, уткнувшись лицом в пол. Почему я такой псих? Почему я плачу? Джейсон прав. Джейсон не прав. Я - сумасшедший. Покопавшись в аптечке, я наелся транквилизаторов до полного бесчувствия. И делал это в течение трех суток, поддерживая себя в состоянии зомби. Даже двигался с трудом. Лежал в спальном мешке, дрожа, потея и замирая от страха. Я знал, что меня преследуют. Знал, что меня разыскивают. Знал, что меня найдут. Знал, что я мертв. Я заставил себя поесть. Включил радио и послушал новости. Результаты выборов еще продолжали уточняться, но президента, по-видимому, уже переизбрали на новый срок. Спутник связи потерпел аварию, однако подробности не сообщались. Воинские подразделения уничтожили большую часть лагерей ренегатов на территории Калифорнии. Заражение красными слизнями достигло берегов Вирджинии. Розовая облачность над Техасом проясняется, но местное авиасообщение возобновится не раньше, чем через неделю. Ребенок Циммерманов найден живым. Я слушал музыку. Бетховен, Пятая симфония, Шестая симфония, Седьмая симфония. Брамс, Первая симфония. Моцарт, "Маленький ноктюрн". Дворжак, симфония "Из Нового Света". Бах, Токката и Фуга ре-минор. Знакомые отрывки, способные вернуть меня назад. Включил телевизор и посмотрел повтор "Я люблю Люси". Знакомые эпизоды смотрелись словно впервые. "Ага, это я уже видел..." А как смотрится теперь? Я насильно топил себя в мире, который отвергал. Включил компьютер с играми "Ад" и "Мозговой штурм". Я знал эти игры. Их написал мой отец. В "Ад" вы проигрывали сразу. Игра начиналась с вашей смерти и появления в аду. Надо было найти дорогу обратно, но ее покрывали дьвольские западни. "Мозговой штурм" разыгрывался внутри человеческого мозга. Надо было найти комнату с тайнами. С помощью ключа вы могли вызывать из подсознания чудовищ. Это была игра, полная старых шуток и ошеломляющих сюрпризов. Как правило, отец придумывал серьезные игры, но эту он написал для откровенной потехи. Если вы ошибались, программа делала вам лоботомию, и тогда все участки логического мышления отключались. Программа ничего не подсказывала, решения вы должны были принимать сами, Дрожа, я сел перед терминалом. Мне больше никто никогда ничем не поможет при принятии решений. Даже отец - он мертв. Как говорил Джейсон? Ах да. Помощь унижает личность, лишает ее возможности роста. Ты должен управлять собой сам. Я был по-настоящему одинок. Наедине с вопросом, который оставил мне Джейсон: в чем заключается цель моей жизни? В убийстве червей. Но что, если они больше не представляют угрозы? И только мы упорно продолжаем видеть в них врагов. Но ты ошибаешься, Джейсон. Они - реальная угроза. Они жрут людей. Ты сам говорил об этом, Джейсон. Мы - хорошая пища для них. А мне чертовски не хотелось быть жратвой. В биологии существует только один закон. Фундаментальный закон. Выжить! Если ты не выживаешь, то больше ничего не можешь делать. Будь ты проклят, Джейсон Деландро, - что ты сделал со мной? Как мне теперь распрограммировать себя от сумасшествия? Я забрался обратно в спальный мешок. И онанировал до потери сознания. Проснувшись, я поел и поплакал без всякой причины. Я оставался в разрушенном доме, ожидая конца. Ждал Сайта-Клауса. Или трупного окоченения... Я устал от ожидания. Появилась мысль о самоубийстве. Нет. Не раньше, чем я продырявлю пулей мозги Джейсона Деландро. Вот цель моей жизни. Нет. Не знаю. Его смерть ничего не значила. Хторране все равно отберут у нас планету. Эти мохнатые жирные розовые колбасы были мне поперек горла. Вот она - рифма, которая мне нужна. Жила однажды леди по имени Лиса. Заблудилась леди в розовых лесах С парнем по имени Джим, Горевшим желаньем одним: Чтоб ей до гланд достала его колбаса. Не очень-то складно, но для начала сойдет. Я так и не подыскал рифму для "Джейсона". Меня кое-что останавливало. Если я найду рифму, то освобожусь. Он уйдет из моей головы. Хорошо бы вытряхнуть его на бумагу, потом порвать ее на мелкие кусочки, сжечь их, а пепел собрать в банку, банку поместить в свинцовую оболочку, залить сверху бетоном и утопить на дне океана, где подводный вулкан поглотит ее, а если и этого не хватит, пусть в эту проклятую планету врежется комета, чтобы и следа не осталось от этого грязного сукиного сына... Комета - гетто. Нет, не подарок. У обалдуя по имени Деннис Длинные волны куда-то делись. Он ложился в койку И крутил настройку, Чтоб улучшить прием на пенис. Ладно. Но что рифмовать с "Джейсоном"? Джейсон - с кейсом? Ч