просили позвонить в отдел наркотиков. Гаррет снял куртку. - Надеюсь, это по поводу Чиарелли. Он позвонил после совещания. Да, о Чиарелли. Сержант Вудхью сказал: - Для вас организована встреча с ним. Приходите в гараж в двенадцать тридцать. Гаррет повесил трубку. - Будем надеяться, Чиарелли нам поможет. - Может быть. Но моя сегодняшняя гексаграмма гласит: "В превратностях судьбы проявлять настойчивость и упорство", а твоя: "Успех в малых делах. Вначале повезет, в конце катастрофа". Гаррет скорчил гримасу. - Спасибо. То, что нужно. Он думал о разговоре с хозяйкой квартиры о возрасте Лейн Барбер. Странная женщина, эта рыжая. Он проверил ее в отделе регистрации: ничего ни по городу, ни по штату. Ничего даже в материалах ФБР. Даже нарушений правил движения. В сущности у нее даже водительских прав нет. Тут он нахмурился. В разговоре она упомянула о машине. Шутила? - Как ты думаешь, может ей быть тридцать три? - спросил он Гарри. - Выглядит она намного моложе. - При таком освещении сам Мафусаил сошел бы за подростка: там специально так устроено. Иначе как проститутки могли бы подцепить клиента? - Гарри вопросительно поднял бровь. - А почему тебя интересует ее возраст? Часть загадки? - Может, в ней слишком много загадочного. - Гаррет решил, что при первой же возможности задаст женщине несколько прямых вопросов, чтобы разрешить эти загадки. 7 В уоки-токи сержанта Вудхью послышался негромкий голос: - Начинаем. Неожиданно старый склад наполнился полицейскими из отдела наркотиков. Гаррет держался за Вудхью. В голове его звучали слова сержанта: Это имитация. Пытаемся помешать продаже партии наркотиков. Чиарелли, под именем Деместа, будет тут. Вы один из наших. Когда Чиарелли побежит, бегите за ним. Участники сделки разбежались, как тараканы на свету. Гаррет торопливо разглядывал их в поисках того, кто соответствовал бы описанию Чиарелли: высокий тощий парень в старом армейском мундире. Чиарелли он не видел. В суматохе и полутьме они вообще почти ничего не мог разглядеть. Но тут Вудхью указал и рявкнул: - Взять Деместу! Тут Гаррет увидел армейский мундир, выцветший, с пятнами на месте сорванных нашивок. Человек в мундире сбил с ног полицейского и исчезал в грудах товаров, загромождавших помещение. Гаррет бросился за ним. Чиарелли выпрыгнул через разбитое окно в дожде осколков стекла. Пытаясь уберечься от порезов, Гаррет выругался. Посмотрите, как этот коп прыгает через окно, сардонически подумал он. Смотрите, как он ломает ногу. Но он каким-то образом приземлился, не искалечившись, и успел заметить, как его добыча убегает через путаницу рельсов и исчезает в проходе между двумя складами. Гаррет устремился следом. Вначале удача? Дьявол! Больше похоже на катастрофу целый день. Из узкой двери показалась рука, схватила Гаррета за пиджак и увлекла в здание. - Давай быстрее, парень, - сказал Чиарелли. - Тебя интересуют культы? Гаррет кивнул, слегка отдуваясь. - Два человека умерли оттого, что им проткнули вену и высосали кровь. Мы считаем, что это может быть культ. - Как убийство Зебры? Боже! - Чиарелли вздрогнул и перекрестился. - Значит, тебе нужны культы, в которых для ритуалов используют кровь? - Верно. Можешь помочь? Чиарелли вздохнул. - Ты знаешь, я на самом деле этим не занимаюсь, разве что в группе пользуются наркотиками, но... Предположим, я кое-что слышал. Давай бумагу и ручку. Гаррет протянул ему свою ручку и блокнот. Чиарелли писал со скоростью телетайпа и одновременно очень быстро говорил, сообщая ту информацию, которую не успевал записать. - Иногда просто адреса, без имен. Рассказывали странные истории о доме в районе Джиери. Крики и запах горелого мяса. - Каждую запись он сопровождал аналогичными комментариями. Закончив, вернул блокнот. - Поможет? Гаррет взглянул на записи, поразительно разборчивые, учитывая скорость, с какой они писались. - Надеюсь. Спасибо. - Он начал поворачиваться. - Минутку, - сказал Чиарелли. - Должно выглядеть убедительно, иначе я пропал. - Скажешь, что убежал от меня. Тот покачал головой. - Недостаточно. Ты не выглядишь так, будто гнался за мной все время. - Как же тогда быть? - Гаррет увидел кулак Чиарелли и отступил, тряся головой. - Эй, не нужно... Но кулак уже пришел в движение. Он погрузился в живот Гаррета. Гаррет опустился на четвереньки, все закружилось в водовороте боли и света. Желудок возмутился таким обращением и выбросил все, что оставалось от ланча, на грязный пол. Волосатая рука помогла ему встать. Боль стихала. В тумане появилось лицо Чиарелли. - Спокойнее. Через несколько минут все пройдет, - жизнерадостно сказал он. Гаррет схватил бы Чиарелли за горло, если бы мог, но он стоял, прислонившись к стене, и все его силы уходили на дыхание. Он не мог даже выругаться, только тяжело дышал и стонал. - Прости, парень, но должно выглядеть по-настоящему. Чиарелли не стоит беспокоиться об этом, с горечью подумал Гаррет. - Пока, парень. - Чиарелли исчез за дверью. Гаррет еще несколько минут стоял у стены, потом медленно пошел назад. При виде его Гарри воскликнул: - Гаррет! - Схватил его за руку. - Что случилось? Что с тобой? Гаррет прислонился к тележке, держась за живот. - Подонок ждал меня в засаде. Я думал, никогда не доберусь назад. - Значит, ты дал ему уйти? - сказал Вудхью. Несколько задержанных фыркнули. Гаррет взглянул на них. - В следующий раз я за ним не побегу. Заставлю его хромать... вечно... куском свинца. Гарри помог ему сесть в машину. - Отлично сыграно, - прошептал он. Гаррет садился в машину, вспоминая усмешку Чиарелли. - Интересно, кто здесь играет? На пути назад он молчал. И только когда они расстались с людьми из отдела наркотиков и вернулись к себе, он передал Гарри свой блокнот. - Нужно в отделе регистрации проверить этих людей и установить, кто живет в этих домах. Гарри озабоченно смотрел на него. - Ты уверен, что все в порядке? Может, тебе лучше пойти домой и отдохнуть? - Все в порядке. У нас много работы. - Он начал снимать пиджак и сморщился от боли в мышцах. Гарри подтолкнул его к двери. - Иди домой, Я скажу Серрато, что случилось. - Я не хочу домой. Все в порядке, - возразил Гаррет. - Не может быть в порядке человек, который отказывается от свободного времени. Я сержант, а ты всего лишь инспектор, так что пользуюсь положением и приказываю тебе, понял? Или сказать, чтобы тебя отвели домой в наручниках? Гаррет вздохнул. - Я пойду, папа-сан. Он оставил блокнот с записями Чиарелли Гарри и пошел к машине. Вставил ключ в зажигание, но не стал сразу включать двигатель. Хоть ему и было больно, домой идти не хотелось. Надо сдать квартиру с ее сладкими и горькими воспоминаниями и найти себе другую. Может, одну из квартир в районе Телеграфного холма, о которых говорила миссис Армор. Тут он понял, чего ему действительно хочется. Он хочет снова увидеть Лейн Барбер, поговорить с ней при дневном свете и найти ответы на все увеличивающееся количество вопросов. Тут он включил мотор. 8 Гаррет пять раз принимался звонить, прежде чем она подошла к двери. Он понял, что она, должно быть, спит и найдет его посещение несвоевременным и назойливым, но продолжал нажимать на звонок. Наконец она открыла дверь, закутанная в халат, щурясь на свету, и он обнаружил, что даже при дневном свете ей не дашь тридцати. Больше того, она казалась моложе обычного: спящий ребенок, на щеке отпечаталась сеточка от сгибов простыни. Она, щурясь, смотрела на него. - Вы ведь тот детектив мик [жарг. презр. - ирландец (англ.)]. А что... - Тут, как будто ее мозг проснулся с опозданием, лицо ее выровнялось. Он видел, как за маской вежливости исчезает раздражение. - Чем могу быть полезна, инспектор? Почему ей понадобилось скрывать оправданное недовольство? Неужели полиция заставляет ее нервничать? Может, именно для того, чтобы наблюдать ее реакцию, увидеть, как она избегает стычек, он и нажимал так настойчиво на звонок. - Мне жаль, что я вас разбудил, - солгал он. - У меня несколько важных вопросов. Она из-под руки смотрела на него, потом отступила. - Входите. Двигаясь с тяжелой медлительностью человека, которому отчаянно хочется спать, она провела его в гостиную. Плотные занавеси закрывали дневной свет, в комнате стояла искусственная ночь. Лейн включила лампу и знаком пригласила Гаррета сесть на освещенное кресло. Сама, однако, села в тени. Сознательный маневр? - Не могли подождать, пока я приду в клуб? - Усталость таилась в спокойных модуляциях ее голоса. - К тому времени у меня работа кончится. Я стараюсь не работать по вечерам, если могу этого избежать: полицейский бюджет не выдерживает перерасхода. - Понятно. Что ж, спрашивайте, инспектор. Лицо ее в полутьме казалось расплывчатым пятном, и Гаррет внимательно вслушивался в голос, чтобы через него разгадать ее; к своему удивлению, он обнаружил, что голос звучит совсем не так, как должен бы. Голос странно не соответствовал всему остальному. - Вы можете вспомнить, о чем говорили с Моссманом вечером во вторник? Она помолчала, прежде чем ответить. - Нет. Мы флиртовали и ни о чем серьезном не говорили. Боюсь, я не обращала внимания на его слова. Мне они не казались важными. - Мы надеялись, что в его словах может скрываться указание, куда он ушел после "Варвары сейчас". Он не упоминал никого из друзей в городе? - Он был слишком занят, доказывая, что мы должны стать друзьями. Неожиданно Гаррет понял, почему ее голос показался несоответствующим всему остальному. Она говорит не как двадцатилетние. Где сегодняшний сленг, которым все пользуются? Да она скорее говорит, как его мать. Как она назвала его у двери? Мик. Кто сегодня называет ирландцев миками? Гаррет спросил: - Он вам сказал, что женат? - У него было обручальное кольцо. Это я видела даже при освещении в "Варвары сегодня". - Конечно. - Гаррет встал и направился к двери. - Что ж, был небольшой шанс, что он сказал нечто важное. Простите, что побеспокоил. - На ходу он сманеврировал так, чтобы пройти у стола и прочесть адрес на письме. Может оказаться полезным знать, кому она пишет. - Такова цена за необычные часы работы. - Она встала и подошла к лампе. - Жаль, что не могу помочь. У Гаррета едва хватило времени прочесть адрес, как свет погас и в комнате стало темно. Снаружи, когда она закрыла за ним дверь, он постарался вспомнить адрес. Письмо приходящее, адрес этого дома. Однако адресовано не Лейн Барбер, а Мадлейн Байбер. Его поразило сходство этих имен. Лейн Барбер, вероятно, сценический псевдоним, образованный от Мадлейн Байбер. Он посмотрел на гараж. Водит ли она машину? Попробовал дверь. Закрыто. Но посветив фонариком в окно, увидел очертания машины и номер. Может, номер поможет найти ответ. Его внимание привлекло какое-то движение вверху, он поднял голову и увидел, как дрогнула занавеска в окне дома. Конечно, Лейн следила за ним... из любопытства или страха? Может, номер машины даст ответ и на это. Вернувшись на Брайант Стрит, он проверил в отделе регистрации Мадлейн Байбер и запросил сведения о машине с данным номером. - Машина зарегистрирована за мисс Александрой Пфайфер, - сообщили ему. Адрес Лейн. - Передайте, пожалуйста, копию водительских прав. Описание, сделанное в Сакраменто, точно соответствовало Лейн Барбер. Мисс Пфайфер ростом в пять десять, вес 135 фунтов, рыжие волосы, зеленые глаза, родилась 10 июля 1956 года. Значит, ей двадцать семь. Тут отдел регистрации сообщил сведения о Мадлейн Байбер. - Один раз привлекалась к ответственности. Словесное оскорбление и угроза действием. Побои. Осуждена не была. Пострадавшая отказалась от обвинений. С тех пор ничего. Вероятно, оттаяла с возрастом. Гаррет приподнял бровь. - Оттаяла с возрастом? - Да, - ответила девушка из отдела. - Арестована была в 1941 году. Гаррет затребовал все досье. Мадлейн Байбер, читал он, была певицей на Северном Берегу, в клубе "Красный лук". Драка с посетительницей из-за мужчины. И хоть женщине чуть не оторвали ухо, она отказалась от обвинения. Мисс Байбер, она же Мейла Барба, описывалась так: рост пять десять, вес 140 фунтов, рыжие волосы, зеленые глаза. Дата рождения 10 июля 1916 года. В досье находилась фотокарточка: Лейн Барбер в стиле сороковых. Гаррет смотрел на досье. Если Лейн родилась в 1916 году, ей сейчас шестьдесят семь лет. Никакая пластическая операция не может придать ей внешность двадцатилетней. Та Байбер, должно быть, родственница, может, мать Лейн, что объяснило бы сходство и выбор профессии. Но почему Лейн получает почту своей матери? Возможно, мать в доме для престарелых, а почта приходит к дочери. Надо проверить. Но остается вопрос: почему имеются подложные водительские права, и машина зарегистрирована под подложным номером? Мистика? Похоже, ничего другого Лейн не способна породить. Она явно заслуживает внимания. 9 Когда в восемь часов Лейн появилась из-за занавеса с первой песней, Гаррет уже сидел за стойкой и разговаривал с официанткой, заказывая выпивку. - Давно она здесь поет? Официантка - на карточке было ее имя "Никки" - пожала плечами. - Год назад, когда я начала работать, она уже пела. - Что вы о ней думаете? Никки вздохнула. - Хотела бы я так обращаться с мужиками. Все перед ней падают. Лейн во время пения ходила по клубу. Поворачиваясь, она заметила Гаррета. На мгновение она смешалась, мелодия дрогнула, но потом она улыбнулась ему и продолжала, как обычно. Закончив петь, она подошла к его столику. - Встречаемся опять. Мне казалось, вы не собирались работать вечером. Он улыбнулся. - А я и не работаю. Развлекаюсь. Хотел также извиниться за вторжение сегодня днем. Она улыбнулась в ответ. - Не нужно: я понимаю - вы выполняете свою работу. - Могу я угостить вас выпивкой? - Может, попозже. Я обещала встретиться с несколькими джентльменами. Никки, проходя мимо столика, сказала: - Не тратьте зря времени: вы не ее тип. Гаррет следил, как Лейн усаживается за столик к трем мужчинам в кричащих вечерних костюмах. - А кто ее тип? - Мужики постарше, лет под сорок. И побогаче. Ее мужчина всегда турист, из другого города. Она предпочитает стоянки только на одну ночь. Гаррет зафиксировал все это в памяти. Небрежно спросил: - Мужчина на одну ночь? Ее часто выбирают? - Почти каждый вечер. Только выбирает она. Мужики только думают, что это они ее выбрали. - В самом деле? Слушай внимательно. Пусть говорит, Гаррет, мальчик мой. - В самом деле. Она выбирает мужчину, велит ему уходить, говорит, что встретится с ним позже. Никогда не выходит вместе с ним. - Откуда же вы об этом знаете? - Он говорил насмешливо. - Я подслушала, как она дает указания, - понизив голос, ответила Никки. - Она говорит, что здешний босс ее друг, но он очень ревнив, она говорит мужику, что без ума от него, очень хочет его видеть. Он уходит, считая себя сверхжеребцом. Каждый вечер она говорит разным мужикам одно и то же. - Всегда разные? Никто не возвращается? Никки покачала головой. - Кое-кто пытается. Она вежлива, но никогда не уходит с тем же. - Никки вздохнула. - Должно быть, делает что-то, что им очень нравится. Я бы тоже хотела попробовать этот тигриный укус. - Тигриный укус? Замечательно, милая; не останавливайся. - Да. У тех, что приходят вторично, на шее обязательно огромный засос. Никогда... Мир вокруг пошатнулся. Электричество пробежало по волосам Гаррета. - Засос - задыхаясь, переспросил он. - Примерно такого размера вот здесь? - Он показал место и размер кольцом из большого и указательного пальца. Официантка кивнула. Она по уши в этом! Гаррет сразу не мог понять, доволен он или разочарован этим доказательством. Возможно, и то, и другое. Теперь у него есть законное право задавать нужные вопросы. Он дал Никки пять долларов. - Для вас, милая. Спасибо. Подошел к столику, за которым сидела Лейн. Кивнув троим мужчинам, сказал: - Простите за вмешательство, джентльмены, но мне необходимо поговорить с этой дамой. Лейн улыбнулась. - Я сказала, может быть, позже. - Не могу ждать. Один из мужчин нахмурился. - Дама сказала позже. Проваливайте. Не обращая на него внимания, Гаррет наклонился к уху Лейн. - Я могу показать свой значок. Она резко взглянула на него. Глаза ее при свечах снова вспыхнули красным. Гаррет удивился, почему в ее глазах отражается красный свет, а у других нет. Лейн встала, улыбаясь мужчинам, холодная и грациозная. - Он прав: дело не ждет. Вернусь через минуту. - Но, когда они отошли от столика, голос ее стал насмешлив. - Значит вы все-таки на работе. Вы солгали инспектор. - Вы тоже. Вы сказали, что после ухода из клуба не виделись с Моссманом, но у него на шее кровоподтек, точно такой, какой вы делаете другим мужчинам. Она оглянулась. - Нельзя ли поговорить снаружи? Они вышли из клуба. В обоих направлениях улица блестела огнями реклам и фар, пахло выхлопными газами и людскими массами. Пробивались и облачка женских духов и мужского одеколона. Голоса и звуки машин сливались в вибрирующий шум. Мой город, подумал Гаррет. Лейн глубоко вздохнула. - Мне так нравится здесь полнота жизни. Гаррет согласно кивнул. - Вернемся к Моссману... - Да, я с ним виделась. Что мне оставалось? Он перебудил бы всех соседей, колотя в мою дверь. Адрес узнал в телефонной книге. - И вы пригласили его войти? Она кивнула. Пошла по улице, Гаррет за ней. - Пригласила... он оказался очарователен... кончили мы в постели. Ушел он около трех, живым, клянусь. Но настоял на том, чтобы идти, хотя я предлагала вызвать такси. Гаррет насчитал два промаха в ее рассказе. Три часа - крайний срок, который определили медики для смерти Моссмана. Он должен был умереть сразу, выйдя из квартиры Лейн. И разве человек, настолько осторожный, что оставляет ключи, лишние деньги и кредитные карточки в тайнике в отеле, откажется от предложения вызвать такси и пойдет по улице один в середине ночи? Они свернули за угол. Здесь движения не было, шум, как по волшебству, смолк. Гаррет спросил: - Почему вы не рассказали мне этого раньше? Она вздохнула. - Обычная причина: не хотела ввязываться. - Вскрытие показало, что в центре кровоподтека есть тонкие отверстия. Как они там оказались? - Отверстия? - Она смотрела на него сверху вниз. - Не имею ни малейшего представления. Их не было, когда он от меня уходил. Гаррет ничего не ответил. Он ждал, ему было интересно узнать, чем она нарушит молчание. Но в отличие от большинства людей, испытывающих от молчания неловкость - они начинают говорить и часто выдают себя, лишь бы нарушить молчание, - она не поддалась на его уловку. Молча продолжала идти. Они снова свернули за угол. Тут вообще никого не было. Гаррет обнаружил, что каким-то подсознанием ощущает пустоту улицы. Здесь, по другую сторону квартала, они казались в сотнях миль от толп и света. Он спросил: - Вам приходилось встречаться с человеком по имени Кливленд Адейр? В ее походке ничего не изменилось. - С кем? - С Кливлендом Адейром, бизнесменом из Атланты. В прошлом году его нашли мертвым с таким же кровоподтеком и отверстиями, как у Моссмана. Незадолго до его смерти в вестибюле отеля видели женщину, похожую на вас по описанию. Он ожидал отрицаний, негодующих и яростных. Он даже был готов к тому, что она попробует убежать. Но она остановилась и посмотрела ему прямо в глаза. - Сколько же смертей вы расследуете? Глаза ее казались бездонными и сверкали, как у кошки. Гаррет смотрел в них, околдованный. - Две. Похоже, оба убиты одним и тем же человеком. - Так и есть, инспектор, - спокойно сказала она. - Пожалуйста, в этот переулок. Как бы не так, подумал он, но ничего не смог сказать вслух. И не мог действовать в соответствии со своей мыслью. Ее глаза удерживали его, воля была парализована. Он шел шаг за шагом, как по приказу, пока не прижался спиной к стене. - Вы здесь один. - Она подняла руки, развязала галстук, расстегнула воротник рубашки. Ее прохладные руки коснулись его кожи. - Вы рассказывали кому-нибудь о моих маленьких любовных укусах? Да, подумал он, но вслух сказал правду. - Нет. - Ему не нужно этого говорить? Как-то ему стало все равно: он хотел только смотреть в сверкающие глубины ее глаз и слушать ее голос. - Я никому не говорил. - Хороший мальчик, - проворковала она и нежно поцеловала его в губы. Для этого ей пришлось нагнуть голову. - Очень хороший мальчик. - Она говорила теперь шепотом. - И никому не скажете. Он почти не слышал ее. Голос ее долетал с огромного расстояния, как и все другие ощущения: грубый кирпич за спиной, прохлада вечера, ее ускоряющееся дыхание. Где-то глубоко внутри шевельнулась тревога, но прислушиваться к ней казалось слишком утомительным. Легче просто стоять пассивно, давая ей возможность прижимать его голову к стене. Ее холодные губы касались его губ и щек, пальцами она щупала его горло. Под давлением его кровь запульсировала. - Прекрасная вена, - одобрительно прошептала она. Ее дыхание между поцелуями щекотало его. - Тебе понравится. Ты не почувствуешь боли. Ты не возражаешь против смерти. - Рот ее передвинулся к его шее. - Ты для меня немного маловат, будет неудобно, если станешь шевелиться. Стой спокойно. Что бы ни случилось, не двигайся. - Не буду, - выдохнул он. - Я люблю тебя, инспектор. Я люблю всех сильных мужчин. - Зубы ее прижались сильнее, передвигаясь к тому месту, где под ее пальцами бился его пульс. - У тебя нет денег или положения, как у других, но у тебя знание, знание, которое я не могу позволить распространить, знание, которое делает тебя сильнее других моих возлюбленных. Но я сильнее. У меня власть смерти, власть отнять у тебя твою силу. Мне это нравится. Она прикусила сильнее. Отдаленное ощущение подсказало ему, что она прокусила его кожу, но он не чувствовал боли, только легкое давление, когда она начала сосать. - Что... - начал он. Она прижала палец к его губам, приказывая молчать. Он подчинился. Всякое желание говорить исчезло. От того места, где его тела касался его рот, распространялась смешанная волна тепла и холода. Он вздрогнул от удовольствия и чуть придвинулся к ее рту. Да. Хорошо. Продолжай. Не останавливайся. Но сможет ли она продолжать? Он вдруг ослабел. Упадет, если не сядет. Колени его подогнулись, но она подхватила его под мышки и прижала к стене. Она, должно быть, очень сильна, вяло шевельнулась в нем мысль... гораздо сильнее, чем кажется: так легко удерживает человека его веса. Сонно он вспомнил Женщина сильна, точно как сказал мудрец. Но при этом воспоминании апатия исчезла. Страх поднялся в нем, как холодная волна. Двое мужчин, которых знала певица, умерли от потери крови. А теперь в его шее точно в том же месте отверстие, и он чувствует, как слабеет. С ужасом и отвращением он понял почему. Лейн Барбер пьет его кровь! Он вздрогнул и попытался освободиться, оттолкнуть ее руками. Тело вяло повиновалось; заметив его усилия, она прижалась сильнее, пришпилила его к стене. Стреляй, тупой коп! Но она легко удерживала его руки. Отказавшись от гордости, чтобы спастись, он открыл рот, хотел позвать на помощь. Она рукой закрыла ему рот, заставила молчать. У Гаррета от страха перехватило дыхание. У него нет сил, чтобы бороться с ней. Только ее вес удерживает его от падения. Она убивает его, как убила Адейра и Моссмана, неужели зубы человеческие так остры, что могут прокусить кожу и добраться до вены? Где она этому научилась? И он никак не может ее остановить. Он умирает, не в силах спастись. В отчаянии он укусил ее руку, чтобы она освободила его рот. Глубоко впился зубами, используя остатки уходящих сил. Кожа подалась. Ее кровь заполнила его рот, она жгла, как огнем. Конвульсивно он проглотил, обожгло горло, но... с этим укусом он почувствовал прилив новых сил. Лейн отдернула руку, но он цеплялся за нее, стараясь сделать ей как можно больнее. Еще кровь устремилась в его горло. Он умудрился поднять обе руки к ее плечам и оттолкнуть ее. Но силы появились слишком поздно. Она вырвала руку, оторвала рот от его горла. Он чувствовал, как ее зубы рвут его тело. Она попятилась, и он упал на землю. И почти не почувствовал боли от удара. Видел, не чувствовал, как кровь льется из его разорванного горла, образуя алую лужу у головы. Удушающий туман затягивал мир, гасил все чувства... осязание, слух, обоняние. - Прощай, любимый, - далекий насмешливый голос. - Покойся в мире. В темноте прозвучали ее шаги. Гаррет попытался двигаться, ползти к выходу из переулка, чтобы позвать на помощь, но свинцовая тяжесть прижимала его к земле, делала беспомощным. Он не мог двигаться, мог только смотреть на растущую остывающую лужу крови. Он проклинал свою глупость... пришел сюда один, никому не рассказал, что узнал, но больше всего - дыхание его слабело, сердцебиение смолкало - больше всего он проклинал себя за то, что недооценил ее... точно как предупреждал его "Я Чинг". Как он объяснит это Марти, когда они встретятся? Поглядите на этого идиота копа, горько думал он. Смотрите, как он истекает кровью... умирает в одиночестве в холодном и грязном переулке.  * ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ. ПЕРЕХОД *  1 Покойся в мире. К дьяволу! Смерть не мир. Она ведет не к Марти, не на небо... даже не к забвению. Смерть не такова. Смерть - это ад. Она сны... кошмары удушья и боли, страшных неудобств, болей, которые невозможно облегчить, зуда, от которого не избавиться. Это галлюцинации, заполняющие пустоту перед полуоткрытыми глазами, которые невозможно сфокусировать... какие-то руки, шарят, ощупывают, потом огни, шаги, сирены, голоса. О, Боже! Позовите полицию... Я не убивал его, офицер! Я не связываюсь с копами. Да и как я мог это сделать? Я только взял его пистолет и пошарил в карманах. Разве я стал бы показывать, где тело, если бы сделал это?.. Гаррет?... Спокойней, Такананда. Гаррет! О, Боже, нет!.. Он умер совсем недавно, все еще теплый... Может, в этом районе бродячие собаки? Смерть - это ад, а ад - это сны, но в основном смерть - это страх... отчаянный панический страх. Неужели все мертвые испытывают это? И остаются такими вечно... лежат в темноте и кошмарах, горло горит от жажды, тело кричит об изменении позы, мозг бессильно мечется? Неужели Марти так лежит в своей могиле, сходя с ума от одиночества, моля о мире, моля о конце? Нет, не она... нет! Он не хочет отказываться от жизни, но признает, что в джунглях смерть - это плата за беззаботность, за ошибку, а он сильно ошибся. Отказаться от жизни, чтобы встретиться с Марти, это было бы радостью. Он приветствовал бы даже забвение. Но это... этот ад? Мысль о том, что придется выносить его вечно, приводила его в ужас. Он кричал... от самого себя, от Марти, от всех мертвецов, лишенных сна и мира, мучающихся в своих могилах. Он кричал, и крик этот был беззвучным, он бесконечно отдавался эхом в длинных темных одиноких коридорах его мозга. 2 Ужас усиливался. Простыня мешала смотреть; никакой разницы в температуре он не ощущал; он не дышал и поэтому ничего не обонял, но знал, что лежит в морге. Оказавшись там, он узнал его холодное эхо, чувствовал, как его укладывают в шкаф, слышал, как защелкнулась дверь. Бесконечно долго слышал он шум рефрижераторных моторов, видел кошмары, жалел, что Лейн и его не бросила в залив. Может, его вынесло бы в море. Лучше быть рыбьим кормом, чем лежать в ненавистном чистилище из холода и стали. Он молился, чтобы родители не дожили до того, чтобы увидеть его здесь. Потом он вспомнил о вскрытии. Его будут делать. Сердце его дрогнуло от страха. На что это будет похоже? Каково лежать обнаженным в бегущей воде на холодной стали, разрезанным от шеи до паха, вышелушенным, как гороховый стручок... Сердце! Он не мог перестать дышать, затаить дыхание, но мозг его ждал. Да, вот оно! Как отдаленный гул барабана, звучало сердце в груди. Сократилось. Теплая волна покатилась по артериям. Он ощущал каждый их дюйм. Много спустя барабан ударил снова, и еще. Он удивленно прислушивался. Если сердце бьется, он не может быть мертвым. Тело налито свинцом, оно неподвижно на какой-то поверхности, но молчаливый радостный крик разогнал внутреннюю тьму. Жив. Жив! Он попытался вздохнуть... медленный, болезненно медленный, но тем не менее это вздох. Он готов поклясться, что перед этим не дышал, что сердце его не билось. Он чувствовал - о, как он чувствовал! - тишину в своем теле. Что за чудо заставило снова действовать сердце и легкие? Он не мог этого понять, но в тот момент, переполненный радостью, причина казалась ему неважной. Но он по-прежнему в морге, заперт в холодильном шкафу. Если не сумеет выбраться, может снова умереть. Можно ли привлечь внимание стуком в дверцу шкафа? Он попытался, но слабость, которая много часов - сколько именно? - удерживала его в неподвижности, сохранилась. Он по-прежнему не может двигаться. Выживет ли он, пока за ним не придут для вскрытия? Холода шкафа он вообще не чувствует. Если сознание сохранится, он сможет бороться с переохлаждением. Но ему, однако, хотелось изменить позу. Все тело болело, от шеи до кончиков пальцев. Напрягаясь и сосредоточиваясь, он сумел шевельнуться. Подобно первым ударам сердца и первым вдохам, движения получались страшно медленными. Но он настойчиво пытался переместить центр тяжести и наконец лег на бок. Не очень помогло: по-прежнему неудобно, но по крайней мере боли переместились. Он снова попытался постучать в дверцу, но двигался так медленно, стучал так слабо, что ему самому звук был едва слышен. Придется ждать, пока не откроют дверцу. Он с трудом переместился на живот, чтобы еще раз сменить позу. Не спал. И не отдыхал, но, по-видимому, несколько раз начинал дремать, потому что удивился движению носилок. Он не слышал, как открыли дверцу. Простыню сняли, и его ослепил свет. - Что за шут положил его на живот? - послышался раздраженный голос. Если он сядет, они упадут в обморок? Гаррет хотел бы узнать это, но тяжесть придавливала его. Он не сопротивлялся, когда его уложили на подвижные носилки и прикрыли простыней. - Побыстрее. - Другой голос. - Это коп, и Турлоу хочет побыстрее произвести вскрытие. Гаррет медленно переместил руки к краю носилок и ухватился пальцами за резиновые бортики. Если он не сумеет сесть, если они не обратят внимания на медленные движения его груди, то уж это заметят. Носилки остановились. Его взяли за ноги и за руки и потянули... но Гаррет вцепился в носилки. - Что происходит? - раздраженный голос медика. - Не знаю, доктор Турлоу. Его руки были не так сложены, когда его уложили на носилки. Теперь, завладев их вниманием, Гаррет заставил себя открыть глаза. Вокруг послышалось с полдесятка возгласов. Он сосредоточил взгляд на докторе Эдмунде Турлоу. - Пожалуйста. - Звуки скрипели в горле, как крик души. - Заберите меня отсюда. 3 Почему доктора в дальнем конце палаты интенсивной терапии говорят так громко, удивился Гаррет. Он ясно слышал каждое слово. - Говорю вам, он был мертв, - настаивал Турлоу. - Я не обнаружил у него никаких признаков жизни, ни сердцебиения, ни дыхания, зрачки его были неподвижны и сужены. - Мне кажется очевидным, что он не был мертв, - возразил другой врач. - Но это сейчас уже неважно. Вопрос в том, сможем ли мы сохранить ему жизнь. У него фактически нет кровяного давления, к тому же брахикардия, пониженная температура и медленный темп дыхания. - Ну, он получает крови столько, сколько мы успеваем влить. Продолжим переливание и посмотрим, как он будет реагировать. Гаррет посмотрел на подвешенный пластиковый мешок с содержимым такого же темно-красного цвета, как волосы Лейн Барбер. Глаза его пробежали по красной трубке, ведущей к руке. От переливания ему стало лучше, но все же не очень хорошо. Он очень устал. Отчаянно хотел спать, но не мог принять удобную позу, как бы ни вертелся. - А как рана на горле? - Я считаю, что наложенных швов достаточно. Травма совсем не такая сильная, как вы описывали, доктор Турлоу. - Мы все сфотографировали. - Голос доктора Турлоу звучал оскорбленно. - И яремная вена, и сонная артерия почти совершенно разорваны в нескольких местах. Множественные повреждения трахеи и левой стерноклейдомастоидной мышцы. - И тем не менее двенадцать часов спустя оба сосуда кажутся нетронутыми. Мышца также заживает. Не могу поверить, что это недавняя травма. - Я и не делаю вида, что что-нибудь понимаю: знаю только, что видел, когда обследовал его в переулке. Они продолжали разговаривать, и Гаррет постарался не обращать на них внимание. Не изменяя положения руки, чтобы не выдернуть иглу, он снова пошевелился. Кардиографический монитор над постелью ответил на это усилие новым писком. Но перемещение оказалось бесполезным. Ничего не давало удобства. К тому же кровать стояла у окна, и ему сильно мешал яркий свет. Приблизились шаги. Если это сестра, он попросит чего-нибудь, чтобы уснуть. Потом слабо улыбнулся Гарри и лейтенанту Серрато, которые появились за занавеской. - Привет, - прошептал он. - Мик-сан, - хриплым голосом ответил Гарри. Он крепко сжал руку Гаррета. Серрато сказал: - Нам позволили задать вам несколько вопросов. - Да. Какого дьявола ты там делал? - сердито спросил Гарри. - Я твой партнер. Почему ничего не сказал мне? - Спокойней, Гарри, - сказал Серрато. Но Гаррет не обиделся. Он слышал лихорадочную тревогу за гневом Гарри и представлял себе, что почувствовал бы на его месте. - Прости. - Что случилось? - спросил Серрато. Говорить было больно. Гаррет постарался ответить покороче. Коснувшись плотной повязки вокруг горла, он прошептал: - Лейн Барбер укусила меня. Они смотрели на него. - Она укусила тебя? Она что, сильнее тебя? Как им объяснить паралич воли, когда он стоял неподвижно у стены, позволяя ей терзать его горло? Черт, как ярко! Он закрыл глаза. - Пожалуйста. Закройте занавес. Солнце слишком яркое. - Солнца нет, - удивленно сказал Гарри. - С полуночи навис густой туман. - Гаррет опять удивленно открыл глаза. Обычные голоса, которые звучат слишком громко, свет, от которого болят глаза... Потеря крови вызывает интересное похмелье. К его облегчению, Гарри закрыл занавес. Стало немного легче. - Лейн укусила Моссмана и Адейра, - с усилием сказал он. - Выпила их кровь. - Боже! - Гарри вздрогнул. - Официантка считала, что Барбер со странностями, но она на самом деле спятила. Официантка? Гаррет не спрашивал вслух, только вопросительно поднял бровь. Серрато объяснил: - Мы отправились в "Варвары сегодня". Гарри считал, что ты мог быть там. Официантка рассказала нам, о чем вы с ней говорили. Если это так, Гарри должен был сделать те же выводы, что и он сам. Гаррет вопросительно взглянул на Гарри. Тот вздохнул, покачал головой, давая знать, что Лейн не арестовали. - Сбежала, - сказал Серрато. - Объяснила менеджеру, что улетает к постели больной матери. Гарри добавил: - Что-то ее спугнуло. Придя на работу, она сказала менеджеру, что может неожиданно уехать. Даже договорилась с другой певицей о замене. Выйдя с тобой, она вернулась, вышла с номером еще раз, потом позвонила по телефону - семье, как она объяснила менеджеру, - и заявила, что должна лететь. Спугнуло ее посещение Гаррета. Она видела, что он записал номер машины. - Квартиру обыскали? Они кивнули. - Ничего, - сказал Серрато. - Ни личных бумаг на столе или в корзинке. Что-то сгорело в камине. В лаборатории пытаются что-нибудь восстановить. Холодильник и буфет пусты. Шкаф полон одежды, она мало что взяла с собой. Менеджер понятия не имеет, где живет ее мать. Сестра снова отдернула занавес. - Лейтенант, достаточно. - Серрато нахмурился, но она встала между ним и постелью и выпроводила лейтенанта и Гарри из палаты. Уходя, Гарри сказал: - Лин шлет привет. Она придет, как только разрешат. Когда они вышли, сестра вернулась к постели и стала подтыкать простыни. - Для такого тяжелораненого вы беспокойно спите. Впервые в жизни. - Мне неудобно. Можно попросить снотворное? - Нет. Нельзя угнетать функции организма. - Она склонилась к нему, поднимая покров. Ее запах заполнил его ноздри... приятная смесь мыла, промышленного смягчителя воды и чего-то еще, странного, но необыкновенно привлекательного, с металлическим соленым вкусом. - Немного позже пришлю массажистку. Это поможет. Массажистка хорошо поработала над ним, но и это не помогло. Простыни казались горячими, они липли к телу. Он напрасно вертелся в поисках прохладного места. Но хоть удобнее ему не становилось, с каждой порцией крови он чувствовал себя все лучше. Тело становилось легче, он двигался с меньшими усилиями. Жажда, мучившая его весь день, сменилась голодом, и он с нетерпением ждал ужина. Но он испытал разочарование, увидев жидкую похлебку, желатин и чай, которые ему принесли. - Я могу получить настоящую пищу? - Он с тоской вспомнил о жареном рисе и кисло-сладкой свинине Лин. - Мы не хотим, чтобы ваша циркуляция крови обслуживала еще и пищеварение. Может, мы не хотят, но он не возражал бы. А может, и возражал бы. После еды в желудке стало нехорошо, его чуть не вырвало. Гаррет лежал спокойно, борясь с тошнотой. Может, это следствие вечера? Или кулака Чиарелли? Наконец тошнота ослабла... и Гаррет понял, что ему гораздо лучше. Полный свежей крови и символической пищи, он чувствовал себя удивительно нормально. И хоть по-прежнему хотелось спать, боли стихли. Он пожалел, что в палате нет телевизора. Позже вечером появился врач, он представился как доктор Чарлз. Гаррет узнал один из голосов утренней группы. - Вы выглядите значительно лучше, инспектор. Ваше кровообращение мне очень нравится. Давайте кое-что проверим. Он пользовался стетоскопом, резиновым молоточком, зажимом для языка, Он слушал, смотрел, хлопал, испытывал. При этом он напевал. Иногда мелодия менялась, но Гаррет не знал, имеет ли это какое-то значение. Но он и у доктора отметил тот же металлически-соленый запах, что и у сестры. И если вспомнить, то и у массажистки он был. Неужели у них у всех одинаковый дезодорант? - О, ваши дела идут прекрасно. Теперь вам нужен хороший ночной сон, и если утром вам не станет хуже, мы вас переместим в обычную палату, - сказал врач. Но Гаррет совсем не хотел спать. Ему нужны телевизор или посетители. Но ни того, ни другого не было, оставалось лежать в постели и слушать, как попискивают различные мониторы в палате. Он закрыл глаза, но тут же открыл их: в мозгу сразу возникал кошмар в переулке. Где она научилась этому извращению? Почему палата интенсивной терапии так ярко освещается по ночам? Ему хватало света, чтобы читать. Как можно спать в таком блеске? Он все еще не спал, когда наступил рассвет, и тут, впервые за всю жизнь, при первых лучах солнца почувствовал непреодолимую сонливость. Но спать он не мог. Так же неожиданно возобновились вчерашние боли. Простыни стали горячими, и Гаррет опять безуспешно принялся искать удобную