Я рискую опрокинуться. Нужно или уменьшить ее, или расставить пошире поплавки. Объясни мне, как, по-твоему, я смогу вернуть его в нормальное положение, если он действительно перевернется? - Побойся Бога, Ральф, ты же знаешь, как ведут себя катамараны. Если они опрокидываются, их уже не поднимешь. Тут ни ты, ни я ничего не сможем поделать. - И ты так спокойно об этом говоришь? О том, что я обречен из-за выбранной тобой конструкции? - Когда ты соглашался, ты знал, что поплывешь на катамаране. Постарайся уж как-нибудь не опрокидывать его, только и всего. - Я хочу, чтобы ты установил на топе мачты антигравитационное устройство, Монкриф. Тогда, если он кувырнется, я смогу поднять его. - Но мачта уже готова! Для того чтобы она могла нести дополнительную нагрузку, нужно делать новую мачту. Придется перепроектировать всю оснастку! Мы потеряем много времени. Это сумасшествие, Стренг! - Желание остаться в живых - не сумасшествие, - спокойно сказал он. - Это первичный инстинкт. Ни тебе, Монкриф, ни кому другому не удастся меня убить. После нескольких стаканов скотча в "Клубе" мы с Сюзанной прошлись по главной улице поселка к причалу. Ночь была теплая, но пасмурная; на небе находились три луны, но они спрятались за облаками. Пробираясь с прекрасной девушкой по улицам в непривычной темноте, я чувствовал себя немного заговорщиком. - Ну как, тебе получше, Монкриф? Алкоголь притупил твои чувства, и ты в состоянии снова жить? - Проклятье! Мерзавец Стренг меня достал. Наверное, у него свои проблемы. Когда мы вышли к берегу, Сюзанна заметила: - Он тебе дорого обошелся. Я бы сказала, около двух тысяч пятисот мозговых клеток. - Что-что? - Каждая порция скотча разрушает около пятисот мозговых клеток, Монкриф. Алкоголь - самый вредный из известных человеку наркотиков. Содержимое твоего черепа постепенно превращается в суп. Клетки мозга, видишь ли, никогда не регенерируют. Мы прошли по мосту; внизу лениво текла вода. Поселок сиял огоньками, еще несколько огоньков виднелось у причала. Я надеялся, что мой часовой не спит. Когда мы вошли в лес, я остановился отлить. Ко мне за дерево долетел неумолимый голос Сюзанны: - Характерно, что мужчины всегда стараются обдуть что-нибудь, как собаки. У женщин этого инстинкта нет, потому что мы более цивилизованны. - Или иначе устроены, - сказал я, пытаясь не засмеяться. - Кстати, о статистике. Могу привести один очень полезный факт. Ты слышала, что средний пьющий человек за свою жизнь производит столько мочи, что ею можно наполнить бассейн? - А какого размера бассейн? - придирчиво спросила она. - Ну, наверно, семейный. Не очень большой. Как во дворе у Троила. Мы пошли дальше. - Надо это запомнить, чтобы никогда не купаться в бассейне Троила, - улыбнулась Сюзанна. - Кстати, куда ты меня ведешь? - Я думал, может, мы пройдемся до Мыса и обратно. Я сегодня настроен прогуляться, а ты? - Согласна, если твой юмор останется в разумных пределах. Я стерпел насмешку, и мы побрели вверх по извилистой дороге среди деревьев, пока не вышли на вершину хребта, идущего параллельно Дельте. В долине к северу от нас светились огни. - Оказывается, не мы одни работаем круглые сутки, - заметил я. - Чем они там занимаются? - спросила Сюзанна. - Как чем - вспашкой, севом. Это же Организация. Каждому дню вегетационного периода - наивысшую отдачу! Вот и блэкстоуновскую ферму распахали. Земля там уже расчищена, значит можно получить урожай в этом году. Мы как раз проходили над старым фермерским домом. Новые светлые алюминиевые сараи сверкали в лучах прожекторов. Несколько человек сновали туда и сюда; слышался отдаленный рокот машин. В моей руке оказалась рука Сюзанны. - Это еще что? - брякнул я. - Это моя рука, Монкриф, и, будь добр, позаботься о пей. Я не та девушка, которая легко отдает свою руку. Мы стояли над Якорной Заводью. Я почувствовал, как задрожала Сюзанна, глянув вниз. - Кев, мне страшно здесь, - проговорила она. - Обними меня. Ты тоже страшненький, но я предпочитаю тебя. Я обнял ее, прижал к себе, и мы поцеловались. Это было чудесно. Губы у нее были мягкие и женственные, а тело слилось с моим, как деталь, вставшая на свое место. - Слушай, Сюзанна, - прошептал я, - я люблю тебя, представляешь? Я хочу, чтобы ты всегда была со мной. - Монкриф, тебе нужен холодный душ, - отвечала она. - Что там делают твои руки? Я думала, ты берешь ими только электродрели и стаканы. Поцелуй меня еще раз! Целую вечность мы стояли обнявшись. Где-то посреди этой вечности она заявила, что любит меня. - Ты действительно сказала, что любишь меня? - спросил я, желая удостовериться. - Ну да. Это мой долг перед Джейн Суиндон. Она так добра ко мне, понимаешь? У меня ведь нет своего дома. Она, видимо, считает, что мне необходимо влюбиться в тебя. Ну что ж, надо так надо. Вообще-то это довольно приятно. Не понимаю, почему я раньше не попробовала. Черт возьми, мне уже за двадцать. С этого места мы начали делать частые остановки. Дорога вдоль хребта идеально подходила для романтических прогулок; уединенность этого места подчеркивалась долинами по обе стороны, где светились огни и люди занимались своими делами, не имея понятия о том, что происходит между хребтом и небом. А у нас только слышались изредка топоток мохнатиков, воровской шорох липучек да отдаленный гул бронтомехов. В прошлый раз мы с Сюзанной прогулялись по этой дороге не слишком весело: я дрожал после того, как чуть не утонул, и страдал по поводу потери яхты. И мне было не до любви. Наконец мы вышли из леса к травянистым склонам вокруг утеса; перед нами на фоне неба вырисовывалась угловатая конструкция подъемника. Мне показалось, что настал подходящий момент; я лег на землю и притянул к себе Сюзанну. - Господи, - простонала она. - Он собирается овладеть мной! Я украдкой оглянулся вокруг, никого не увидел и обнял ее. Она вздохнула, повернула ко мне лицо, и мы поцеловались; это был самый длинный и самый искренний поцелуй в моей жизни. Мы все теснее прижимались друг к другу. Поворачиваясь под ветерком, над нами проплыл светящийся "воздушный змей". Невдалеке слышался рокот какой-то машины. - Знаешь, Монкриф, у тебя очень короткий период ухаживания. Я начал расстегивать молнии в разных местах. В тусклом свете виднелось ее лицо, бледное и мечтательное. - Я люблю тебя, Сюзанна, - прошептал я. - Наверно, я тебя всегда любил, просто встретил недавно. - Ты так красиво говоришь, Кев. - Ирония исчезла, и Сюзанна заговорила серьезно. - Я тоже тебя люблю. Я не помню времени, когда я тебя не любила. Я боюсь, что провожусь целую вечность с этими трусиками. Ты не будешь смеяться надо мной? Я сказал, что нет, и даже предложил свою помощь, которую приняли с благодарностью. Но, видно, не судьба. То есть я мог бы продолжать, не обращая внимания на приближающийся шум, и мы занялись бы любовью, но это было бы неправильно. Нехорошо так начинать. Мы верили в любовь друг друга и знали, что у нас еще много времени впереди. Тем не менее это было очень досадно. - О Боже, - вопросила Сюзанна небо, - неужели нельзя было найти лучший момент, чтобы послать проклятую машину по этой дороге? Он приближался, о чем возвещали лязг, грохот, а также треск ломающихся деревьев. Мы поправили одежду и встали, вглядываясь в темноту леса, из которого недавно вышли. Мимо прошмыгнула пара зверьков; потом из-за облака выглянула одна из лун. - Вон он, - сказала Сюзанна. - Вон там, на склоне. Покрытый травой склон к северу от нас переходил в долину; теперь мы отчетливо видели границу, где бледная зелень сменялась чернотой вспаханной земли. Справа возвышались утесы; далеко внизу блестело море. Слева от нас лунный свет искрился на миллиарде игольчатых листьев в полоске леса, венчающей хребет. У края деревьев по направлению к нам двигалась огромная тень. - Это бронтомех, - встревожился я. В сотне метров справа от нас земли коснулась сверкающая игла, и место, куда она попала, на миг вспыхнуло тусклым красным светом. - Похоже, у него плохое настроение, - заметила Сюзанна. - По-моему, он потерял управление. Машина все приближалась; потом она слегка повернула и прошла в пятидесяти метрах от нас. Я заставил Сюзанну спрятаться за скалой. Лазеры, которыми оборудованы бронтомехи, запрограммированы на источники тепла. Обычно их мишенью являются мелкие сельскохозяйственные вредители, но я никогда не доверял их способности отличать людей... - Сейчас повернет? - с сомнением произнесла Сюзанна. Машина неуклонно двигалась в сторону моря. - Нет, не повернет, - ответила она сама себе. С самоубийственным упорством робота бронтомех вскарабкался на утес, наклонился и исчез. Двигатель на мгновение взвыл, когда колеса оторвались от грунта, потом послышались глухие удары, и наступила тишина. - Господи, - сказал я с благоговением и скорбью по поводу астрономических убытков от этого непостижимого происшествия. Впрочем, я всего лишь играл роль истинного гражданина. Внутренне я ощущал приятное возбуждение от бесплатного представления и жалел единственно о том, что мы были далеко от утеса и не видели, как эта махина грохнулась на берег. - Восторг! - резюмировала Сюзанна. Однако шум возобновился громче прежнего. Я отвел зачарованный взгляд от места, где исчез бронтомех, и посмотрел на долину. Еще дюжина механизмов решительно двигалась в сторону моря... 10 Спотыкаясь, падая и снова вскакивая, мы побежали вниз навстречу рокочущим машинам. Бронтомехи тупо перли вперед, подобно своему предшественнику, но их лазеры бездействовали. Они никого не собирались поджаривать - просто совершали массовое самоубийство. Мы оказались на вспаханной земле, и бежать стало труднее. Ноги по щиколотку проваливались в разрыхленную почву. Сюзанна упала, и я остановился, чтобы помочь ей. - Черт возьми, Монкриф, что мы собираемся делать? - задыхаясь, прокричала она. - У тебя есть план? - Может, мы успеем остановить хотя бы некоторых. С трудом вытаскивая ноги, мы добежали до ближайшей машины. В этот момент из-за облаков появилась еще одна луна, и сцена вдруг ярко осветилась. Бронтомех надвигался на нас, как безумный слон-отшельник, подергивая сенсорами и бессмысленно разинув огромную пасть. Я подпустил зверя поближе, отступил в сторону и, ухватившись за поручень, вспрыгнул на ходу на ступеньки. Я крикнул Сюзанне, чтобы она попробовала остановить следующего, и полез к крошечной кабине высоко над моей головой. Добравшись до промежуточной площадки, я остановился. Огромная машина тряслась под ногами. Рядом проходила лента транспортера; мелкие кусочки какого-то корнеплода скользили мимо меня и исчезали в блеске качающихся поршней в задней части машины. Она словно участвовала в какой-то безумной вегетарианской пирушке. Я полез дальше и забрался в маленькую кабинку. Приборов управления было немного. Обычно машина работала самостоятельно; водители-люди производили только сложные маневры. Я огляделся в поисках рубильника, но не нашел его. Бросив быстрый взгляд в окно, я заметил, что Сюзанна влезает в кабину другого бронтомеха - справа. Далеко внизу быстро проносилась земля. Впереди в бледном лунном свете серебрился океан. Где-то должен был находиться аварийный тормоз, отключающий автопилот. Я нажимал кнопки и тянул рычаги без видимого эффекта, только однажды выдвинулось вперед огромное мотовило и стало перемолачивать воздух. Должно быть, я переключил компьютер на программу жатвы. Я перепробовал все кнопки, потом потянул за длинный рычаг. Бронтомех накренился. Я рванул рычаг на себя, и огромная машина начала медленно поворачивать налево. Найдя такой же рычаг по другую сторону сиденья, я подал его вперед. Бронтомех затормозил и начал медленно разворачиваться на месте. Я увидел впереди еще одну огромную тушу и направил свой механизм к ней. Удовлетворенный достигнутым, я вылез из кабины, быстро спустился по ступенькам и с последних трех метров спрыгнул на землю. Неподалеку другая машина с поем вползла на вершину утеса, на секунду остановилась, наклоняясь и бессмысленно опрыскивая воздух удобрением, затем нырнула вниз и исчезла. Меня охватил ужас. Не в ней ли была Сюзанна? Тут я увидел, как она бежит ко мне. Еще один бронтомех прошел между нами, расшвыривая разрыхленную почву. Потом я услышал звук удара и резко обернулся. Две машины сошлись почти лоб в лоб и обе остановились, разбрызгивая и меся грязь покрышками. Навесные приспособления вокруг их пастей перепутались - и хорошо, поскольку иначе они могли бы разойтись и продолжить путь. А теперь они надолго застряли и, возможно, в конце концов отключатся. Хоть две машины я спас. Рядом появилась Сюзанна. - Прости меня, Кев. Я не смогла остановить это чудовище, и пришлось его бросить. Мы огляделись. Около половины бронтомехов исчезло за утесом, а остальные, как гигантские лемминги, следовали за ними по пятам. Мы уже ничего не могли сделать. Слишком близко они подошли к утесу, чтобы мы успели влезть в кабину. Таким образом, мы освободились от гражданских обязанностей, и нам оставалось только наслаждаться зрелищем. В нескольких метрах от нас прошел, сотрясая землю, бронтомех, которого сбил с курса небольшой овражек. Он въехал на утес под углом и повис, качаясь на брюхе и вращая в воздухе колесами, одно из которых повисло над обрывом. Потом, спеша к своей гибели, на застрявшего собрата наехал другой бронтомех. Раздался гулкий удар, они оба полетели в пропасть. К этому времени мы с Сюзанной подошли к краю утеса и зачарованно смотрели, как падают бронтомехи - каждый сделал в воздухе по полоборота, а потом они врезались в подножие утеса и разлетелись по берегу месивом раздробленных на кусочки механизмов. - Ты только посмотри! - воскликнула Сюзанна. Столкнувшиеся бронтомехи все еще бодались, как исполинские быки, но в их поведении появился новый элемент. Из-за каких-то сбоев в программах они принялись яростно бить друг друга лазерами. В лунном свете разлетались фонтаны искр. Позади нас последние машины ползли к своему концу, но мы не могли оторвать глаз от борющихся гигантов. Огненная игла вонзилась в землю совсем рядом, и до меня дошло, что мы в опасности. - Бежим! Я схватил Сюзанну за руку и потащил вниз по склону. - Неужели ты думаешь, что сумеешь показать мне что-нибудь интереснее этого? - Я не хочу, чтобы ты погибла, дурочка. Мы заползли за скалу, откуда можно было в безопасности наблюдать за всем. Перед нами развертывался безумный спектакль - смертельная битва машин. Бронтомех слева, пытающийся прорваться к морю, палил не переставая, выбивая из противника фонтаны шипучих искр. Но он делал это бессистемно, нигде не сосредотачиваясь надолго, и потому не мог причинить большого ущерба. Он напоминал мне оглушенного боксера, который осыпает противника градом ударов и ничего этим не добивается. Зато бронтомех справа применял другую тактику. Он сосредоточенно разрезал противника на части. Отвалилась турель, один из сенсоров накренился и беспомощно повис на кронштейне. Колесо перестало буксовать и остановилось. Удары лазеров левого бронтомеха стали еще беспорядочнее, лучи устремлялись в небо или врезались в землю. Из нескольких кабелей брызнули электрические искры, загорелась кабина. Лазеры один за другим вырубились. С тыла изверглась струя удобрений. Покрышки судорожно взвизгнули и замерли. Машина умерла. Другой бронтомех продолжил работу мясника, кромсая своего неподвижного врага на мелкие кусочки. Затем он снова пополз, неуклонно отодвигая гору металлолома со своего пути. Освободившись, он неожиданно рванул вперед и, набирая скорость, помчался по долине, направляясь к небольшому стаду пасущихся в лунном свете аркоров. Через несколько минут мы увидели вспышки лазеров... - Эта машина сошла с ума, Кев, - стуча зубами, сказала Сюзанна. - Им полагается сжигать только мелких полевых вредителей. Нам повезло, что он не поехал за нами. Сколько у него горючего? - Синглтон говорил, что они работают от микрореакторов. Значит, хватит на несколько месяцев. - Я подумал. - Им придется выследить его с воздуха и разбомбить, иначе он уничтожит всех животных в округе. - И всех людей, - добавила Сюзанна. Мы сообщили об инциденте часовому в новой глубоководной гавани за холмом. Часовой - по-моему, аморф - позвонил Синклеру Синглтону и переговорил с ним. Потом он передал нам вопросы Синглтона, а наши ответы сообщил ему; я почему-то начал чувствовать себя школьником, которого допрашивают по поводу хулиганства. Как человек я ощущал себя рангом ниже инопланетян - пусть даже и не был непосредственно подчинен им. Я задумался о том, кто же управляет планетой и во что мы, аркадяне, дали себя втянуть, когда проголосовали за правление Организации. Потом часовой отпустил нас, и в его мягком, вежливом тоне я уловил скрытое недовольство: ведь наверняка кто-то заставил бронтомехов обезуметь, и черта с два это был аморф... Когда мы уходили, между скалами шло судно - первый из морских комбайнов. Невозможно судить о размерах корабля, когда не меньше трех четвертей его находится под водой, но выглядел он огромным. Обтекаемая рулевая рубка возвышалась над поверхностью, а по огромным волнам можно было судить о том, где начинается и где кончается судно. На следующее утро я шел к домику Баркера, когда в кармане у меня засигналила телегазета. Я вынул приемник и увидел на экране угловатое лицо Алтеи Гант. Наступило раннее лето; было тепло, и я присел на ближайшую ограду, чтобы узнать, что, черт возьми, она хочет сказать. Рядом остановились несколько прохожих, заглядывая мне через плечо. - Эта передача предназначена только для поселка Риверсайд, - не слишком любезно отчеканила мисс Гант, - и она транслируется только на этот район - так что если вы рассчитываете на рекламу ваших ночных преступлений, то ни черта не получите. Пора понять, что Организация вложила в вашу планету средства, которые собирается защищать, и кучка диссидентствующих колонистов рядом с нами - пигмеи. Прошлой ночью группа хулиганов перерезала линию электропередач на блэкстоуновской сельскохозяйственной опытной станции. Пока налаживали электроснабжение, кто-то вмешался в управление бронтомехами, что привело к их уничтожению. Так вот, один человек не смог бы это сделать - я думаю, участвовало двадцать ваших, если не больше. Я хочу, чтобы вы осознали следующее. Мы можем запросто устроить блокаду, то есть прекратить снабжение продуктами питания, топливом для вашей электростанции, запчастями к вашей технике - короче, всем необходимым. Мы доведем вас до первобытного состояния - попробуйте только еще хоть раз выкинуть что-нибудь в этом роде. Вы попытаетесь прокормиться с помощью гнилых сетей и самодельных выдолбленных каноэ, а мы займем поселок и конфискуем вашу землю, на что у нас есть все права. Так что вы, детки, выбираете? - спросила Алтея Гант, презрительно глядя на нас. - Сотрудничество... или медленную смерть? Я сунул приемник обратно в карман. Зрители разошлись. Улица неожиданно опустела. Из моего кармана вновь послышался сигнал; я снова вытащил приемник. Опять появилось лицо Алтеи Гант. - Эта передача предназначена только для поселка Риверсайд, - чеканила она. - И она транслируется только на этот район... Надо полагать, они повторят передачу еще много раз, пока Организация не сочтет, что до Риверсайда дошли ее слова... На неофициальном совещании в домике Мортимора Баркера присутствовали мы с Сюзанной как непосредственные участники проекта кругосветки, миссис Эрн- шоу с Верноном Трейлом как представители Потомков пионеров и Том Минти с Марком Суиндоном от Комитета поселка. - Я могу лишь сожалеть о действиях этих безумцев, из-за которых весь проект оказался под угрозой, - начал Баркер. Он стоял, большой и могучий, в маленькой гостиной, попыхивая вонючей сигарой, а остальные сидели и смотрели на него. В этом ракурсе его щеки напоминали дирижабли. - А почему вы смотрите на меня? - спросил молодой Минти. - Слушай, ты, умник! - прогремел Баркер. - В поселке не так много людей, способных устроить подобную диверсию. И все они твои приятели Не думай, что я не знаю, кто пытался испортить открытие регаты нелепым чучелом Хедерингтона. Я тебе вот что скажу; наша работа - да и сама жизнь - зависит от того, сумеем ли мы прославить Аркадию. Этого не достичь бессмысленным разрушением! - Бессознательно Баркер встал в позу. Он уставился взглядом в точку, находящуюся в метре над головой Минти, и расправил плечи. - Путь Организации, хоть и непопулярный в некоторых отношениях - единственный путь. - Вы - лицо заинтересованное, - холодно бросил Минти. - Вы не хотите сказать, сколько вам платят сверх стандартной ставки? Баркер аж побагровел от гнева, а миссис Эрншоу выпалила: - Так это ты придумал то идиотское чучело, Том? - Братья, братья, - безнадежно твердил Трейл. Марк Суиндон встретил мой взгляд и пожал плечами. Собрание началось дурно. Потом Минти атаковал и миссис Эрншоу, поскольку она владела небольшим участком земли к югу от поселка. Трейл бросился на защиту дамы, и его кадык ходил вверх и вниз, пока он выкрикивал тонким голосом возражения. Мы с Суиндоном отмалчивались. В конце концов обвинения и контробвинения прекратились в интересах собрания. Том Минти отрекся от всяческих связей со Свободолюбивыми гражданами, и, когда мы устали и начали впадать в состояние апатии, Морт Баркер напомнил о цели собрания - планах по поводу церемонии отплытия. Подобные пикировки стали типичными для той неопределенности, которая охватила Риверсайд в последующие недели - вплоть до дня отплытия. По существу, возникли три фракции. В первую вошли те, кого устраивало сотрудничество с Организацией, включая меня, Ральфа Стренга, Морта Баркера. Я отнес к ней также совершенно аполитичную Сюзанну. На периферии этой группы находились Джейн и Марк Суиндоны. Несмотря на споры Марка с Организацией по вопросу о морских комбайнах, он считал хедерингтоновский путь единственно возможным в настоящий момент. Марк стоял на позиции здравого смысла, и с ним соглашались многие колонисты, включая влиятельного Энрико Бателли. Вторая фракция нервно выжидала, не желая, с одной стороны, раздражать радикалов и в то же время опасаясь потерять собственность при репрессиях Организации. В число "сидящих на заборе" входили Потомки пионеров, возглавляемые миссис Эрншоу. Эзра Блейк и другие собственники, включая рыбаков, состояли в непрочном союзе с этой разношерстной компанией, в которую вошло большинство жителей. Они не выступали открыто против Организации, но выдвигали такие заговорщические планы, как бартерный пул, к которому теперь присоединились почти все. И в-третьих, мы имели Сумасшедших героев, известных также как Свободолюбивые граждане. Члены этой группы были неизвестны, но она могла включать многих колеблющихся из второй фракции. Я подозревал, что Том Минти являлся там лидером; в таком случае, его друзья Билл Йонг и Джим Спарк входили в их ряды. Там же, вероятно, пребывал и Чиль Каа. Ситуация была опасной. Одно неверное движение со стороны Организации, например, массовая конфискация собственности - и "сидящие на заборе" могли превратиться в оголтелых Свободолюбивых. Тогда началось бы черт знает что. В такой атмосфере неуверенности продолжалась подготовка к Великому Плаванию. - Разумеется, я понимаю, что Стренг не может подняться на катамаран, который спустили пять минут назад, и тут же отправиться вокруг света, - сказал Мортимор Баркер. - Я говорю о том, что мы должны создать такое впечатление у Галактики. "Аркадянин Монкриф" соскальзывает на воду, отважный капитан прыгает на борт, берет штурвал, отплывает в закат - и с Богом. Неужели это так трудно? Он нервничал. Мы все нервничали. - Хорошо, - торопливо вмешался я, видя, что Стренг собирается затеять ссору. - После испытательного прогона я втащу катамаран обратно, и ты сможешь устроить свое идиотское шоу. - Наше, а не мое, - возразил Баркер. - Я хочу, чтобы было абсолютно ясно следующее, - заявил Стренг. - Я не поплыву вокруг этой проклятой планеты, пока катамаран не будет полностью проверен. В те суматошные дни мы постоянно занимались такими согласованиями. В первых числах месяца далета "Аркадянин Монкриф" стал, наконец, на что-то похож. Мы установили мачту, увенчанную нелепым стренговским антигравитационным устройством; завершили значительную часть внутренних работ; укомплектовали паруса и в основном установили палубные надстройки. Поскольку до отплытия оставалось три недели, я решил, что пора спустить катамаран на воду. Мы не устраивали церемонии. Присутствовали Сюзанна, Баркер, его преподобие и несколько зевак на причале; Стренг, как наседка, хлопотал вокруг. Ральф Стренг все больше меня тревожил. Он еще сохранил уверенные манеры, и из-за этого мне все труднее удавалось отбиваться от его нелепых предложений, особенно, в присутствии посторонних. Он, мерзавец, говорил с таким апломбом, будто во всем разбирался, а я каждый раз оказывался в роли халтурщика, отвергающего ценные идеи. Однажды у меня появился неожиданный союзник. - Послушайте, - начал Стренг. И все мы повернулись к нему: зеваки, работники мастерской, аморфы. - Если трехмерную камеру установить на топе мачты, при качке она создаст дополнительный опрокидывающий момент. Натянутые снасти запросто могут не выдержать, вдобавок катамаран станет неустойчивым. Тебе придется искать другую конструкцию, Кевин. Зеваки с умным видом покивали. Я в очередной раз принялся лихорадочно соображать, что ответить, но мозг мой истощился от долгого напряжения и был подавлен недельным отставанием от графика. - Даже не знаю, - неуверенно пробормотал я. - Нам ведь нужны съемки сверху. Это оговорено в контракте. Я не очень понимаю, как... - Это меня не касается, - рявкнул Стренг. - Я, черт побери, не судостроитель. Но чтоб все было сделано, ясно? И тут неожиданно вмешался Баркер: - Камера будет на топе этой проклятой мачты, и точка. Мы потеряли достаточно времени. Тебя наняли капитаном. Стренг, а не капризной примадонной. Стренг тут же отступил. - Ты, конечно, прав, Морт, - сказал он. - Идиотизм с моей стороны. Пожалуй, я хватаюсь за слишком много дел сразу. - Он улыбнулся нам всем, извинился передо мной, и все уладилось до следующего раза. Итак, мы аккуратно спустили "Аркадянина Монкрифа" на воду; он отплыл, насколько позволил канат, и остановился, покачиваясь, на середине Дельты. Выглядел катамаран неплохо. Группа колонистов приветствовала его с некоторой иронией. Подошел Мортимор Баркер в открытой рубашке с блестками - по случаю жары. Его огромные штаны поддерживал широкий пояс с латунными заклепками. - Красивое зрелище, - прогудел он. - Ты можешь гордиться, Кев. - Мне надо еще написать название, - сказал я. Баркер неожиданно смутился. - Не торопись с этим. По-моему, Организация не решила окончательно. - Ну так поторопи их, а? Мы не можем все оставлять на последнюю минуту. Мы подтащили катамаран к причалу. Стренг, Сюзанна и я поднялись на борт, спустились в каюту и некоторое время обсуждали, какие нужны припасы, а Стренг составлял списки на листочках. В последнее время он все записывал: батарейки, рис, спички. Он набивал карманы листочками, а иногда и щепками, на которых царапал докторским почерком напоминания, которые только сам мог расшифровать. Много недель спустя я раскопал в куче стружек кусок фанеры, на котором обнаружил список, исписанный такими каракулями, что я сумел разобрать только слово "марля". Сомневаюсь, что Стренг воспользовался им - или хотя бы одним из списков... Однако в тот день месяца далета у нас имелись дела поважнее - нужно было провести испытания. Мы уговорили Стренга отложить увлекательную дискуссию и опробовать в рабочих условиях компрессор и прочее оборудование, проверенное пока что только на суше. Компрессор завелся с хриплым рокотом, а потом, когда Стренг убавил газ, стих до негромкого бормотания. Я осмотрел воду вокруг поплавков и увидел бурление миллионов крошечных пузырьков, поднимавшихся на поверхность. - Порядок, капитан, - с облегчением сказала Сюзанна, отдавая Стренгу иронический салют. Он улыбнулся в ответ, и напряжение на время спало. Я подумал о его жене. Ее уже несколько недель не видели в поселке. Кли-о-По, со своими взглядами инопланетянина, предположил, что Стренг ее переварил, и до нас не сразу дошло, что ящер шутит. Потом Уилл Джексон проговорился, что видел Хейзл в окне домика Стренгов, и мы успокоились. - Завтра попробуем паруса, - сказал я. - Мы еще можем успеть к сроку, а? Теперь я стал старше и знаю, как глупо делать подобные заявления. В тот же миг послышалось громкое шипение, и нас окутал влажный туман. Я услышал вопли Стренга, схватился за рычаг компрессора и сбросил газ. Двигатель заглох, шипение стихло, туман рассеялся, и мы уставились на правый поплавок. Поломка оказалась ерундовой. Ослаб хомутик, прижимающий нагнетательный шланг к патрубку, и шланг соскочил. - Ничего серьезного, - успокоил я остальных, выбирая отвертку в инструментальном ящике. - Сейчас починим. - Ничего серьезного? - взвился Стренг. - Господи, катамаран сломался, а этот тип говорит, что ничего серьезного! - Ральф, это просто хомутик, - сказала Сюзанна. - Просто хомутик? Господи Боже, да ведь от этого хомутика зависит моя жизнь! Стоит только ему соскочить во время шторма, и что со мной будет? - Стренг уставился на свисающий шланг, как на злобное щупальце. - Монкриф, чтобы у меня здесь не было никаких хомутиков! Отныне - только сварные соединения, слышишь? Я попытался урезонить его. - Мы это уже обсуждали, Ральф. Мы решили, что когда катамаран в бурном море будет испытывать изгиб, металлические трубки могут сломаться. Поэтому мы взяли резину. - Изгиб? - завопил он. - Чтоб на этом катамаране, черт возьми, не было никакого изгиба! Он выбрался на крышу каюты, перелез на поплавок и принялся подпрыгивать на нем, оценивая крепления. Сюзанна перехватила мой взгляд и подняла брови. Я попытался в ответ ободряюще улыбнуться. К этому времени Стренг, по-видимому, обрадовавшись, что яхта не собирается сгибаться пополам, стал лихорадочно открывать люк на поплавке. Он улегся и засунул руку в отверстие. - Монкриф, здесь вода! Этот дурацкий поплавок течет, как решето! Я прямо чувствую, как она прибывает, Бог свидетель! Вообще-то я много яхт спускал на воду в своей жизни - и до того, и после, - но такого неудачного спуска на моей памяти не было. Все детали словно сговорились опорочить мой катамаран перед Стренгом, который и без того не слишком в него верил. - Ральф, поплавок протекает, потому что ты открыл люк, - прокричал я. - Ты выпустил давление, которое не допускало воду внутрь. - Мы опрокинемся! - закричал он, лихорадочно задраивая люк. - Не опрокинемся. Там внутри установлены пенопластовые блоки для плавучести. Он оглянулся, покраснев от натуги. - Это не спасет меня, если поплавок наберет воду во время бури - когда откажет твой идиотский компрессор или еще что-нибудь. - Не наберет. У него на входе однонаправленный клапан. - О Господи. - Ральф вскарабкался обратно и вернулся к нам в кокпит. - Господи! Это опасное устройство, Монкриф. Все зависит от компрессора. Ты должен поставить запасной, понял? Теперь я понимаю, почему твоя яхта отправилась на дно. Красная пелена безумия окутала мой разум, и я шагнул вперед, готовый измолотить проклятую самоуверенную рожу. Между нами откуда-то возникла Сю- занна и прижалась ко мне. - Стой, Кев! - воскликнула она, когда я попытался обойти ее. - Они только этого и ждут! Мое зрение несколько прояснилось, я посмотрел на причал и увидел, как улыбаются, глядя на нас, сексуальный маньяк Уилл Джексон, старый дурак Джед Спарк, Чиль Каа и другие. Там был и Баркер с окаменевшим лицом, предпринимающий неуклюжие попытки залезть на палубу. Я заставил себя успокоиться. - Хорошо, Ральф, ты получишь дополнительный компрессор, но нам придется забыть об этих чертовых сроках. За неделю до намеченного дня отплытия поселок посетила Алтея Гант, и я перехватил ее, чтобы обсудить этот вопрос. - Сожалею, мистер Монкриф, - холодно бросила она, - но вы заключили договор. Организация приурочила к отплытию целую кампанию. Мы никак не можем согласиться на задержку. - Но ведь это ради безопасности Стренга, ну и ради успеха проекта!.. Раздался сигнал видеотелефона. Звонил кто-то из подчиненных Алтеи Гант, и пока она говорила, у меня пропала охота продолжать эту тему. Если катамаран не будет готов вовремя, никакие оправдания мне не помогут. После всех навязанных Стренгом переделок оказалось, что мы отстаем от графика на десять дней. В лихорадочной атмосфере, близкой к панике, мы занимались последними приготовлениями. Помогали все: Сюзанна, Стренг, Баркер, Суиндоны, Бателли, Уолтерс - все приличные люди. Остальные жители поселка тем временем скептически улыбались в сторонке. Мне пришлось запретить Стренгу появляться в мастерской, иначе мои работники грозили забастовкой. С тех пор как прошла обкатка - не так хорошо, как мы надеялись, - Стренг постоянно дышал нам в затылок. Стоило человеку отойти от рабочего места, как возникал Стренг и начинал проверять качество исполнения. Он появлялся с какими-то фантастическими устройствами и требовал, чтобы мы их установили. Ему понадобились поручни из нержавеющей стали на поплавках - на случай, если возникнет необходимость там постоять; мы их установили. Но когда он начал жаловаться на автопилот и потребовал амортизатор на румпеле, я решил положить этому конец. - Ральф, уходи отсюда к черту и до ленча не показывайся, понял? Поэтому он занялся припасами и продуктами. Начал собирать горы запасов на складе. То и дело ездил в Инчтаун и дальше за вещами, которые вдруг оказывались совершенно необходимыми. Наконец, растерявшись из-за множества дел, которые все не кончались, Ральф занялся той областью, которую хорошо знал - медициной. Он начал запасать лубки и бинты, мази и антисептики, желудочные таблетки и антибиотики. Как-то я заглянул в его чемоданчик. По-моему, с этими инструментами Стренг мог бы сделать себе операцию на сердце. - Возможно, это основной фактор во всяком длительном путешествии, - заявил он однажды вечером, когда, вконец измотанные, мы все собрались в "Клубе", чтобы надраться до потери сознания. - Здоровье. Из-за элементарной медицинской неграмотности было потеряно больше жизней, чем по любой другой причине, включая кораблекрушения, столкновения, тайфуны и все остальное. - Зеваки с важным видом кивали. - Даже маленький порез на пальце, если им пренебречь, может через день дать заражение, а через два - гангрену. Но я не поставлю под угрозу наше предприятие из-за пузырька антисептика... Тревожило то, что он уже говорил это раньше - почти слово в слово, - когда несколько дней назад Морт Баркер со съемочной группой брал у него интервью... А подготовка продолжалась - в спешке и алкогольном тумане. За два дня до срока мои люди все еще работали на палубе, и дел оставалось не на один день. Я позвонил Алтее Гант. - Организация имеет полное право по условиям контракта не оплачивать работу, - отрезала она ледяным тоном. - Тогда я выведу катамаран в море и потоплю его, идет? - Мистер Монкриф, нет нужды вставать в позу. Сказать по правде, я ожидала этой задержки и уже отложила все до следующей недели. Но факт остается фактом: вы не выполнили условия контракта, следовательно, вам не заплатят. Пока. У меня пересохло во рту; я уставился на экран, на худое лицо с резкими чертами. - Когда же я получу деньги? - Полная сумма будет выплачена после успешного завершения плавания. Пригласите, пожалуйста, мистера Стренга. Я хочу с ним поговорить. Слегка обалдев от такого оборота, я разыскал Стренга и вернулся в мастерскую. Если плавание окажется неудачным, я потеряю все, потому что залез в долги еще глубже, чем до заключения договора. И даже в лучшем случае, если все кончится хорошо, мне придется несколько месяцев морочить всех моих кредиторов; всех, кому я обещал заплатить через несколько дней... И тут до меня дошло. Эти деньги я должен Организации. Они взяли под контроль корабельную торговлю, лесной склад, универмаг... И они взяли под контроль меня. 11 Два дня до отплытия. Положены последние слои краски и лака. Бригада аморфов начала очищать эллинг от жестянок из-под краски и обрезков твердого аркадийского дерева, готовя площадку под трехмерные камеры, платформу, скамейки и прочие сооружения для церемонии. Этим рабочим платила Организация. Когда они закончили, на грузовике прибыла другая бригада с досками и брусьями и начала строительство. Мегафоны выкрикивали команды, камеры работали, снимая пробные кадры. В такой обстановке мы пытались закончить катамаран. Баркер руководил установкой бортовых камер. - Эту - на топ мачты. Но триста шестьдесят градусов она не даст. Сюзанна быстро прошла по крыше каюты и встала на носу. - Это значит, Ральф, что отсюда ты сможешь при необходимости пописать в океан. Только поворачивайся потом осторожно. - Она улыбнулась яхтсмену-одиночке. - Чертовы камеры! Это вторжение в личную жизнь, - проворчал Стренг. - А другую - на кормовую палубу прямо над рулем. - Баркер показал рукой. - Она охватит кокпит и главную каюту, а больше и не надо. Пожалуй, в спальню мы камеру не поставим. Сектору не больно интересно знать, какой ерундой ты там будешь заниматься. - А микрофоны? - спросил я, не зная, чем еще Баркер может испоганить красоту и совершенство моего катамарана. - Мы поставим их в главной каюте, на кокпите... И на носовой палубе, пожалуй, чтобы Стренг мог лежать там и философствовать, включив автопилот. Это прекрасно передаст ощущение спокойствия и безопасности. - Вы только не забывайте напоминать мне, что пора пофилософствовать, - саркастически заметил Стренг. Баркер взглянул на него. - Боюсь, что не получится. Видишь ли, связь будет строго односторонней. - Это еще что за идиотизм? - Радиоприемника на борту не будет. Ральф, это одиночное плавание. Ты не будешь иметь никаких контактов с человечеством, пока не вернешься, иначе все теряет смысл. Мы сможем тебя видеть и слышать, но ты будешь предоставлен самому себе. Будет сделано все, чтобы убедить Сектор в подлинности путешествия. На отплытие прибудут наблюдатели и проверят твое чертово судно на предмет скрытых уловок вроде винта с приводом от компрессора или чего-нибудь в этом роде. Так что, Ральф, твой вояж организован на высшем уровне. - Прекрасно, - пробурчал Стренг, неожиданно обретя прежнюю самоуверенность. - Этим плаванием я бросаю вызов и, конечно, не потерплю никаких подделок. Он удалился, и до конца дня мы его не видели. На следующий день нам с Сюзанной пришлось поехать в Аэрогеографический институт в Старой Гавани, чтобы доставить Стренгу фотографии со спутника, которые должны были служить ему картой. Еще целый список покупок мы передали Суиндонам, отправлявшимся в Инчтаун, а сами запрыгнули в мой автомобиль на воздушной подушке и слиняли. Мы шли рука об руку по дороге вдоль пляжа. Я два года не видел Старой Гавани. Город совсем не изменился. Люди лежали на песке, глядя на волны, плещущиеся у их ног, и мне вспомнилось имя... Венд и. Маленькая девочка, очень похожая на Венди, сидела неподалеку со своими родителями; она рисовала на песке пухлым пальчиком. У нее были светлые волосы, стянутые в хвостик, и румяные щечки. Она заметила, что я смотрю на нее, и улыбнулась. На вид