тебе придется пробудить в себе самые низменные чувства, а зачем? Я родился предателем. Мой отец жил в стране Восьми Городов, но вечно скитался с минголами. Как я теперь жалею, что сам не остался в степях, суровых, но не поддающихся растлевающим душу соблазнам Ланкмара и восточных земель. Да, я знаю, люди здесь ограниченны, живут в тисках своих обычаев. Но по сравнению с теми, кто искорежен цивилизацией, они прямы, как сосны. С твоими способностями ты легко выбьешься здесь в вожди, причем в крупные вожди, объединишь десяток кланов и сделаешь северян мощью, с которой придется считаться другим народам. А вот тогда, если захочешь, ты сможешь помериться силами и с цивилизацией. Но уже на своих условиях. Мысли и чувства Фафхрда напоминали в этот миг зыбь на море, хотя внешне он был невероятно спокоен. Он даже ощущал известное ликование: Велликс расценивает его шансы у Вланы достаточно высоко, раз пытается обойти его с помощью лести, не говоря уж о бренди. Но сильнее всех этих подводных течений было довольно ясное впечатление, что Хват не во всем ходит вокруг да около, что он и вправду испытывает к Фафхрду отцовские чувства и хочет оградить его от несчастий, что в его словах о цивилизации есть правдивое зерно. Конечно, могло быть и другое: Велликс так уверен во Влане, что может позволить себе быть добрым к сопернику. И все же... И все же Фафхрд снова почувствовал необъяснимую тревогу, которая затмила в нем все остальные ощущения. Допив бренди, он проговорил: - Ваш, то есть, твой совет, Велликс, стоит обдумать. Я поразмыслю над ним. Отрицательно покачав головой и улыбнувшись в ответ на предложение выпить еще, он встал и оправил свою одежду. - Я надеялся, что дал побеседуем подольше, - оставаясь сидеть, сказал Велликс. - У меня есть кое-какие дела, - ответил Фафхрд. - Сердечно благодарю. Велликс с задумчивой улыбкой посмотрел ему вслед. На утоптанном снегу между шатрами торговцев колыхалась и гомонила толпа. Пока Фафхрд спал, там собрались практически все мужчины Ледового племени и добрая половина мужчин Морозного Братства, и теперь многие из них стояли вокруг двух солнечных костров - их прозвали так за величину и жарко полыхающие языки пламени, - жевали дымящееся мясо, смеялись и задирали друг друга. То тут, то там возникали оазисы, где бойко шла торговля; одни из них были окружены шумными кучками гуляк, в других дела проворачивались тихо - в зависимости от положения людей, занятых в операциях купли-продажи. Старые приятели, завидев друг друга, с криками протискивались сквозь толпу, непременно желая обняться. Вино лилось рекой, еда шла нарасхват, предложения делались и принимались, а еще чаще просто высмеивались. Кое-где вопили и ревели скальды. Суета раздражала Фафхрда: ему была необходима тишина, чтобы отделить в своих мыслях Велликса от Нальгрона, победить смутные сомнения относительно Вланы и оправдать цивилизацию. Он шел, как растревоженный мечтатель, хмурился и не замечал, что его то и дело задевали и толкали. Внезапно он вздрогнул и насторожился: сквозь толпу к нему не спеша пробирались Хор и Харракс, и в глазах у них читалась решимость. Позволив толпе развернуть себя, Фафхрд заметил неподалеку Хрея - еще одного из приспешников Хрингорла. Цель этой троицы была вполне понятна: под видом дружеской потасовки измолотить его до полусмерти, если не что-нибудь похуже. Из-за мрачных мыслей, связанных с Велликсом, Фафхрд совсем позабыл о гораздо более явном враге и сопернике: любящем идти напролом, но вместе с тем и хитром, Хрингорле. Троица медленно окружала его. Фафхрду потребовалось лишь несколько секунд, чтобы разглядеть, что Хор держит в руках небольшую дубинку, а кулаки Харракса неестественно велики, словно он сжимает в них по камню или свинчатке для пущей внушительности ударов. Фафхрд ринулся назад, словно желая проскочить между первой парочкой головорезов и Хреем, потом вдруг резко изменил направление и с душераздирающим ревом бросился в сторону костра. Все головы повернулись на крик, кое-кто из оказавшихся на его пути успел отскочить в сторону. Но люди Ледового племени и Морозного Братства успели сообразить, что происходит: за высоким парнем гонятся три каких-то здоровяка. Назревало развлечение. Мужчины сгруппировались по обеим сторонам костра, чтобы Фафхрд не смог его обогнуть. Он метнулся сперва влево, потом вправо. Мужчины, ухмыляясь, сгрудились еще теснее. Задержав дыхание и прикрыв рукою глаза, Фафхрд прыгнул сквозь пламя. Поток горячего воздуха высоко задрал шубу у него на спине. Он почувствовал, как огонь лизнул ему руку и шею. Когда Фафхрд приземлился, шуба его уже тлела, по длинным волосам бежало голубоватое пламя. Народу перед ним было еще больше, если не считать выметенного и покрытого коврами места под навесом между двумя шатрами, где вокруг низкого стола сидели вожди и жрецы, внимательно наблюдавшие, как купец взвешивает на весах золотой песок. Позади раздался глухой стук, вопль, разноголосые крики: - Беги, трус! А ну, дай им! Где-то впереди Фафхрд разглядел красное, возбужденное лицо Мары. И тут будущий верховный вождь Северной страны - а в этот миг он почему-то видел себя именно в этой роли - изо всех сил оттолкнулся и, все еще пламенея, ласточкой пролетел над стоящим под навесом столом, сбив по пути купца и двух вождей и опрокинув весы, так что золотой песок рассеялся на ветру, после чего с шипением погрузился в большой сугроб. Прокатившись несколько раз по снегу, чтобы сбить остатки огня, он вскочил на ноги и молодым оленем кинулся в лес, сопровождаемый проклятиями и взрывами хохота. Миновав с полсотни деревьев, Фафхрд резко остановился в снежной мгле и, задержав дыхание, прислушался. Мягко стучала кровь в жилах, но звуков погони слышно не было. С удрученным видом он провел пятерней по ставшим значительно короче и отдающим паленым кудрям, потом пригладил мех шубы - тоже вонючий и весь в проплешинах. Затем он постоял немного, чтобы успокоить дыхание и вообще прийти в чувство, и во время этой паузы сделал нерадостное открытие. В первый раз в жизни лес, всегда служивший ему убежищем, шатром, комнатой с потолком из сосновых ветвей, показался ему враждебным, словно сами деревья и холодная снаружи, но горячая внутри мать-земля, в которую они вросли корнями, знали о его отступничестве, обмане, о его отречении от родных краев. И дело было не в какой-то необычной тишине, не в том, что стали вдруг зловещими и подозрительными тихие шорохи, которые он различал в этой тишине: царапанье коготка о кору, тихие шаги мягких лап, предвещающее ночь уханье далекого филина. Все это были следствия, в крайнем случае сопутствующие обстоятельства. Дело было в чем-то непередаваемом, неощутимом, однако очень серьезном, словно насупленные брови бога. А быть может, и богини. Фафхрд почувствовал себя безмерно подавленным. И вместе с тем его сердце никогда еще не было таким твердым. Наконец он снова, по обыкновению бесшумно, двинулся в путь, но если прежде он шел по лесу очень легко, безо всяких усилий подмечая все, что делается вокруг, то теперь, казалось, чувствовал окружающее каждым обнаженным нервом и был похож на туго натянутый лук, словно разведчик в неприятельском стане. И благо ему, потому что иначе он не успел бы увернуться ни от беззвучно упавшей сосульки - длинной, острой и тяжелой, словно снаряд осадной катапульты, ни от громадной облепленной снегом высохшей ветки, обломившейся с оглушительным треском, ни от броска ядовитой снежной гадюки, кольца которой были неразличимы на белом снегу, ни от удара длинных и острых когтей снежного леопарда, что, казалось, материализовался в прыжке прямо из морозного воздуха и неизвестно куда исчез, когда Фафхрд, отскочив в сторону, выхватил из ножен кинжал. Не заметил бы он и громадную западню со скользящей петлей, которая против всякого обыкновения оказалась расставленной в этой части леса и могла придушить не зайца, а целого медведя. Фафхрд подумал: интересно, где сейчас Мора и что она там бормочет или напевает? Неужели сон о Нальгроне был вещим? Несмотря на ее вчерашнее проклятие - и еще другие, что были до этого, - а также неприкрытые угрозы, произнесенные матерью прошлой ночью, Фафхрду и в голову не могло прийти, что она хочет убить его. Но теперь волосы у него на голове встали дыбом от страшного прозрения, настороженные глаза дико и лихорадочно блестели, а из щеки, задетой гигантской сосулькой, потихоньку сочилась кровь. Фафхрд с таким усердием высматривал везде возможные опасности, что даже немного удивился, когда обнаружил, что стоит на прогалине, где он еще вчера обнимался с Марой, прямо на тропинке, ведущей к жилым шатрам. Тут он немного расслабился, спрятал в ножны кинжал и приложил пригоршню снега к ранке на щеке - но ненадолго, потому что даже еще не слыша звука шагов, почувствовал чье-то приближение. Ему удалось вписаться в заснеженный пейзаж так бесшумно и основательно, что Мара заметила его лишь с трех шагов. - Они тебя ранили! - воскликнула она. - Нет, - коротко ответил Фафхрд, все еще внимательно следя за лесом. - Но у тебя на щеке красный снег. Ты подрался? - Успел спрятаться в лесу. Я убежал от них. Озабоченность на лице девушки исчезла. - Впервые вижу, что ты уходишь от потасовки. - У меня не было настроения драться сразу с тремя, тем более, что их, возможно, было и больше, - тускло отозвался Фафхрд. - Почему ты все время оглядываешься? Они выслеживают тебя? - Нет. Выражение ее лица сделалось жестким. - Старики возмущены. Молодые обзывают тебя трусом. И мои братья в том числе. Я не знала, что им ответить. - Ах, твои братья! - взорвался Фафхрд. - Пусть этот вонючий Снежный клан называет меня как угодно. Мне плевать. Мара уперла кулаки в бедра. - Что-то в последнее время ты слишком легко разбрасываешь оскорбления. Я не позволю тебе поносить своих родичей, понял? И хамить себе, между прочим, тоже. - Дыхание девушки участилось. - Сегодня ночью ты приходил к этой костлявой шлюхе-танцовщице. Пробыл у нее в шатре несколько часов. - Неправда! - возразил Фафхрд и подумал: "От силы полтора часа". Перебранка немного разогрела ему кровь и помогла улечься его сверхъестественному страху. - Врешь! Весь Стан говорит об этом. Любая другая девушки уже натравила бы на тебя за это своих братьев. И тут Фафхрд внезапно вспомнил о придуманном им плане. Сегодня вечером осложнения ему не нужны, а то, чего доброго, он может стать калекой или вообще погибнуть. "Тактика и еще раз тактика", - сказал он себе и бросился к Марс, проговорив вслух слащавым, обиженным голосом: - Мара, королева моя, ну как ты можешь поверить в такое, ведь я люблю тебя больше... - Отойди от меня, лжец и обманщик! - Ты ведь носишь в чреве моего сына, - настаивал он, пытаясь обнять девушку. - Как поживает наш малютка? - Плюется, слыша своего отца. Отойди, говорю тебе. - Но ведь мне так хочется прикоснуться к твоей нежной коже, и нет для меня лучшего бальзама по эту сторону ада, о моя красавица, которую материнство сделало еще прекраснее! - Вот и убирайся в свой ад. И прекрати эту болтовню, меня от нее тошнит. Своим притворством ты не обманешь даже кухонную девку. Паяц! Уязвленный так, что кровь мгновенно вскипела у него в жилах, Фафхрд ответил: - А как насчет твоего вранья? Вчера ты хвасталась, будто приструнишь мою мать. И тут же побежала и сообщила ей, что у нас будет ребенок. - Только после того, как узнала, что ты положил глаз на эту актерку. Разве это неправда? Ну и лгун же ты! Отступив на шаг назад и скрестив руки на груди, Фафхрд проговорил: - Моя супруга должна быть мне верна, должна доверять мне, должна спрашивать моего совета, прежде чем действовать, должна вести себя, как подруга будущего верховного вождя. До этой роли, как мне кажется, ты еще не дотягиваешь. - Верна тебе? И об этом говоришь мне ты? - Лицо девушки неприятно побагровело и налилось гневом. - Верховный вождь! Ты бы лучше позаботился о том, чтобы Снежный клан назвал тебя мужчиной, чего ты пока не можешь добиться. Послушай, что я тебе скажу, подхалим и лицемер! Ты немедленно на коленях вымолишь у меня прощение и отправишься со мною к моей матери и теткам просить моей руки, или... - Да я лучше стану на колени перед змеей! Или женюсь на медведице! - возопил Фафхрд, начисто позабыв о тактике. - А я напущу на тебя своих братьев! - завизжала в ответ девушка. - Трусливая деревенщина! Фафхрд замахнулся, но тут же опустил кулак и, схватившись руками за голову, в отчаянии затряс ею, после чего стрелою пустился к становищу. - Я напущу на тебя все племя! Обо всем расскажу в женском шатре! Скажу твоей матери, что... - кричала Мара ему вдогонку, но толстые ветви, снег и расстояние делали ее голос все тише и тише. Отметив мимоходом, что у шатров Снежного клана никого нет - люди были то ли еще на торжище, то ли готовили в шатрах ужин, - Фафхрд взлетел на дерево, где хранились его сокровища, и открыл дверцу дупла. Чертыхнувшись из-за сломанного при этом ногтя, он достал завернутые в тюленью кожу лук со стрелами и ракеты, затем свою лучшую пару лыж с палками, взял более короткий сверток с хорошо смазанным вторым мечом отца и мешочек со всякой мелочью. Соскочив на снег, он проворно связал все длинные предметы в один сверток и положил его на плечо. Поколебавшись немного, он зашел в шатер Моры, извлек из мешочка небольшой горшок для углей из пористого камня, наполнил его раскаленными угольками из очага, присыпал сверху пеплом, крепко завязал горшок и сунул назад в мешочек. Поспешно подбежав к двери, он остановился как вкопанный: у входа стояла Мора - высокий силуэт в белом, лицо которого было скрыто в тени. - Итак, ты оставляешь меня и Пустоши. Навсегда. Подумай как следует. От неожиданности и страха Фафхрд онемел. - Но ты вернешься. И если ты хочешь сделать это не на четвереньках и не на носилках из копий, оцени как можно скорее, кто ты и в чем твой долг. Фафхрд уже придумал злобный ответ, но слова застряли у него в горле. Вместо этого он молча шагнул к Море. - Дай мне пройти, матушка, - выдавил он из себя. Мора не шелохнулась. Стиснув челюсти в страшной гримасе, Фафхрд взял мать подмышки - по телу его пробежали мурашки - и отставил ее в сторону. На ощупь она казалась твердой и холодной как лед. Мора не протестовала. Фафхрд так и не смог заставить себя посмотреть ей в лицо. Выйдя из шатра, он быстрым шагом направился в сторону Зала Богов, но ему навстречу уже шли четверо неуклюжих светловолосых парней, а с ними еще человек десять. Мара привела с ярмарки не только братьев, но и всех оказавшихся под рукой родичей. Однако сейчас девушка, похоже, уже раскаивалась в своем поступке: она тянула старшего брата за рукав и, судя по выражению ее лица и движениям губ, что-то горячо ему втолковывала. Но старший брат вышагивал, как будто сестры рядом и вовсе не было. Завидя Фафхрда, он издал радостный клич, вырвался от сестры и бросился вперед, сопровождаемый всей компанией. Парни размахивали дубинками и вложенными в ножны мечами. Фафхрд среагировал на два удара сердца раньше, чем услышал ее душераздирающий крик: "Беги, любимый!" Он повернулся и побежал в сторону леса; длинный твердый сверток бил его по спине. Добежав до своих старых следов, оставленных им, когда он выходил из леса, он, не снижая скорости, помчался прямо по ним. Позади послышались крики: "Трус! Трус!" Фафхрд прибавил ходу. Добравшись до плоских гранитных глыб, он резко свернул вправо и, прыгая с камня на, камень, добежал до невысокого утеса, двумя бросками вскарабкался на него и бросился дальше, пока край утеса не скрыл его от тех, кто был внизу. Тут он услышал, что погоня вошла в лес; люди беспорядочно бегали между деревьями, натыкаясь друг на друга, пока чей-то властный голос не призвал их к молчанию. Фафхрд прицелился и бросил три камня так, что они упали на его фальшивый след в месте, куда гончие Мары еще не дошли. За стуком камней и шелестом задетых ими веток последовали крики "Он где-то там!", а за ними снова зазвучал голос, требовавший тишины. Подняв камень побольше, Фафхрд двумя руками метнул его в ствол толстенного дерева, стоявшего рядом с цепочкой следов; снег и льдинки с ветвей потоком посыпались вниз. До Фафхрда донеслись крики удивления, замешательства и ярости по всей видимости наполовину засыпанных людей. Фафхрд ухмыльнулся, однако тут же прогнал улыбку и, настороженно оглядываясь по сторонам, углубился в темнеющий лес. Но на этот раз он не ощущал никакого враждебного присутствия, ничто, ни живое, ни мертвое, будь то привидение или скала, на него не покушалось. Возможно, Мора, посчитав, что он получил достаточную выволочку от родичей Мары, ослабила интенсивность своей ворожбы. А может... но тут Фафхрд бросил бесплодные умствования и целиком отдался быстрой ходьбе. Впереди были Влана и цивилизация. Мать и варварство оставались позади, но он изо всех сил старался не думать о Море. Когда Фафхрд вышел из леса, уже смеркалось. Сделав большой круг, он оказался подле обрыва каньона. Веревка тяжелого свертка больно врезалась в плечо. У шатров торговцев горели огни и слышался праздничный гул. Зал Богов и актерские шатры были погружены во тьму. Перед ними вырисовывался темный контур конюшни. Фафхрд бесшумно перешел через изрытую заледенелыми колеями новую дорогу, ведущую на юг, в сторону каньона. Тут он заметил, что в конюшне мерцает призрачный свет. Осторожно подойдя поближе, Фафхрд увидел Хора, заглядывающего внутрь конюшни. Беззвучный, как сама тишина, Фафхрд приблизился и заглянул сагу через плечо. Влана и Велликс запрягали лошадей Хвата в санки Эссединекса, из которых Фафхрд похитил три ракеты. Хор запрокинул голову и поднес руку ко рту, явно собираясь ухнуть филином и завыть по-волчьи. Фафхрд выхватил нож и уже собрался было перерезать ему горло, но передумал и изо всех сил хватил Хора рукоятью кинжала по голове. Тот осел на снег, и Фафхрд оттащил его в сторону от входа. Влана и Велликс вскочили в сани. Хват тронул поводья, и лошади, оскальзываясь, вынесли сани из конюшни. Фафхрд крепко сжал в руке нож... потом вложил его в ножны и исчез во мраке. Сани покатили по новой дороге. Фафхрд смотрел им вслед, и руки его болтались вдоль туловища, словно у трупа, поставленного вертикально, однако кулаки были крепко сжаты. Внезапно он повернулся и побежал к Залу Богов. Из-за конюшни донеслось уханье филина. Проскользив немного по снегу, Фафхрд остановился и обернулся; пальцы его были все еще сжаты в кулаки. Из тьмы вынырнули две фигуры с факелом и побежали в сторону каньона Пляшущих Троллей. В более высоком человеке Фафхрд узнал Хрингорла. Оба остановились у пропасти, и Хрингорл описал факелом круг в воздухе. В его свете Фафхрд разглядел Харракса. Один круг, два, три - явно сигнал кому-то, находящемуся южнее, в самом каньоне. Затем пираты бросились к конюшне. Фафхрд устремился к Залу Богов, но тут за его спиной раздался хриплый крик, и он снова обернулся. Из конюшни, сидя верхом на крупной лошади, выскочил Хрингорл, за ним, на буксире выехал Харракс на лыжах. Взметнув на крутом повороте снежный вихрь, всадник и лыжник устремились вниз по новой дороге. Фафхрд пробежал мимо Зала Богов и еще немного по склону, ведущему к женскому шатру. Там он сбросил на землю сверток, достал из него лыжи и надел их. Затем взял отцовский меч и прикрепил его к поясу слева, а справа повесил мешок. После этого Фафхрд развернулся в сторону каньона Пляшущих Троллей, где была когда-то старая дорога. Взяв лыжные палки, он присел и глубоко воткнул их в снег. Лицо его стало похоже на мертвую маску, это было лицо человека, решившего сыграть в кости со смертью. В этот миг возле Зала Богов, там, откуда он пришел, появился маленький сноп желтоватых искр. Сам не зная почему, Фафхрд не мог оторвать от него глаз, считая удары сердца. Девять, десять, одиннадцать - и яркая вспышка. Ракета взмыла в небо, возвещая о начале представления. Двадцать один, двадцать два, двадцать три - и ее огненный хвост рассыпался девятью белыми звездами. Фафхрд бросил палки, взял одну из украденных ракет и вытащил из ее торца запал - осторожно, чтобы не повредить. Нежно зажав зубами тонкий, длиною с палец смолистый цилиндр, он достал из мешка горшочек с углями. Снаружи камень был чуть теплым. Фафхрд развязал горшочек и стал разгребать золу, пока не увидел - и не ощутил - красный жар. Вынув изо рта запал, он сунул его одним концом в тлеющие угли. Запал начал плеваться искрами. Семь, восемь, девять, десять, одиннадцать, двенадцать - и вспыхнувшее яркое пламя тут же погасло. Поставив горшок с жаром в снег, Фафхрд взял две оставшиеся ракеты, прижал их толстые части локтями к бокам, а хвосты упер в снег, пробуя, насколько они прочны. Оказалось, что по прочности и твердости они не уступают лыжным палкам. Держа ракеты параллельно в одной руке, он раздул тлеющие угли и поднес горшочек к запалам. Внезапно из тьмы выбежала Мара: - Милый, я так рада, что мои родичи не поймали тебя! В льющемся от угольев красноватом полусвете ее лицо было очень красиво. Взглянув поверх углей на Мару, Фафхрд сказал: - Я ухожу из Мерзлого Стана. Ухожу из Ледового племени. Ухожу от тебя. - Нет, ты не можешь! - воскликнула Мара. Фафхрд поставил горшок и ракеты на снег. Мара протянула к нему руки. Фафхрд снял со своих запястий серебряные браслеты и положил их ей в ладони. Стиснув их пальцами, Мара вскричала: - Я этого у тебя не просила! Я вообще ничего у тебя не прошу! Ты отец моего ребенка. Ты мой! Фафхрд сорвал с шеи тяжелую серебряную цепь, положил ее на протянутые руки Мары и сказал: - Да, ты моя навеки, а я - твой. Сын в твоем чреве - мой сын. У меня никогда не будет другой жены из Снежного клана. Мы - муж и жена. С этими словами он снова поднял ракеты и поднес их запалы к горшку с угольями. Они одновременно забрызгали искрами. Он отложил их, завязал горшочек и сунул его в мешок. Три, четыре... Из-за плеча Мары выглянула Мора и сказала: - Я засвидетельствую твои слова, сын мой. Остановись! Фафхрд схватил ракеты, воткнул лыжные палки в снег и, сильно оттолкнувшись, заскользил по склону. Шесть, семь... Мара завопила: - Фафхрд! Мой муж! Мора подхватила: - Ты не сын мне! Фафхрд снова оттолкнулся от снега искрящимися ракетами. Студеный воздух хлестал его по лицу, но он почти не замечал этого. Залитый лунным светом край обрыва был уже совсем близко. Фафхрд почувствовал, как склон чуть загибается кверху. А за ним тьма. Восемь, девять... Крепко прижав ракеты к бокам, он вылетел в темноту. Одиннадцать, двенадцать... Вспышки все не было. В лунном свете была видна противоположная стена каньона, стремительно надвигавшаяся на Фафхрда. Его лыжи смотрели в точку под гребнем стены, и эта точка опускалась все ниже и ниже. Фафхрд опустил ракеты концами вниз и еще сильнее прижал их к телу. И тут ракеты вспыхнули. У Фафхрда появилось ощущение, будто чьи-то сильные руки тащат его вверх. Его локти и бока сразу стали теплыми. Яркая вспышка осветила отвесную скалу, но она была уже под ним. Шестнадцать, семнадцать... Плавно приземлившись на нетронутый снежный наст старой дороги, Фафхрд отбросил ракеты в стороны. Грохнули два взрыва, и белые звезды взвились в воздух. Одна прилипла к щеке Фафхрда, ужалила его и погасла. Ликующая мысль успела промелькнуть у него в голове: "Я ухожу в сиянии славы". Потом было уже не до мыслей все внимание Фафхрда поглотил спуск по круто уходившей вниз старой дороге, то ярко освещенной луной, то совершенно черной после очередного поворота, огражденной скалами справа и обрывающейся в пропасть слева. Присев и стараясь держать лыжи параллельно, Фафхрд маневрировал, наклоняясь то в одну, то в другую сторону. Лицо и руки у него онемели. Чувствовал он лишь одно - летящую ему навстречу старую дорогу. Ее выбоины становились все ощутимее. Лыжи несли Фафхрда все ближе к белой кайме над обрывом. С другой стороны грозно чернели скалы. И тем не менее глубоко в подсознании мысли бежали своим чередом. Даже когда Фафхрд отдал все внимание спуску, они не исчезли. "Идиот, нужно было вместе с ракетами взять пару палок. Но ведь ракеты-то пришлось выбросить. Сунуть заранее в сверток за спиной? Много бы сейчас было от них пользы. Может, горшок с углями в мешке окажется более полезным. Лучше было остаться с Марой. Такой красавицы больше не встретишь. Но что делать, если мне нужна Влана? В самом деле нужна? Даже вместе с Велликсом? Не будь я столь хладнокровен и добр, то убил бы Велликса в конюшне, вместо того, чтобы лететь в... Неужто я в самом деле хотел покончить с собой? А что я хочу сейчас? Способна ли ворожба Моры догнать меня, когда я на лыжах? А может, когда вспыхнули ракеты, это Нальгрон поддержал меня из ада? А это еще что такое?" Из-за выступающей скалы дорога резко сузилась. Фафхрд наклонил корпус вправо. Пронесло. На противоположной стороне расширяющегося каньона он увидел тонкую огненную черточку. Хрингорл скачет по новой дороге с факелом в руке и тащит за собой Харракса? Еще один крутой поворот, и снова Фафхрд наклонился вправо. Небо опрокинулось на сторону. Жизнь требовала, чтобы Фафхрд начал тормозить. Но в этой игре жизнь играла наравне со смертью. Впереди было место пересечения старой и новой дорог. Он должен оказаться там не позже Вланы с Велликсом. Зачем? Этого Фафхрд точно не знал. Впереди замаячил новый поворот. Постепенно, незаметно для глаз уклон стал более пологим. Из мрачных глубин слева выступили заснеженные вершины, потом такие же выросли и с другой стороны. Спуск кончился, и Фафхрд въехал в черный тоннель, летя беззвучно, как призрак. Остановился он у самого конца тоннеля. Онемевшими пальцами слегка коснулся шрама на щеке, выжженного звездой. В ранке чуть слышно похрустывали кристаллики льда. Вокруг было совершенно тихо, если не считать тоненького позванивания льдинок, которые в неподвижном влажном воздухе нарастали на всем вокруг. В нескольких шагах, впереди, под крутым склоном Фафхрд увидел большой круглый куст, облепленный снегом. За ним на корточках сидел Хрей - главный подручный Хрингорла: Фафхрд узнал его по козлиной бородке, которая в лунном свете из рыжей сделалась серой. В руке у него был лук. Шагах в двадцати ниже по склону встречались новая и старая дороги. Тоннель между деревьями был перегорожен двумя громадными, в человеческий рост кустами перекати-поля. Перед ними стояли сани Вланы и Велликса, лошади казались громадными серыми тенями. Их гривы и оба куста чуть серебрились в лунном свете. Влана, надвинув на лоб капюшон, сидела сгорбившись в санях. Велликс пытался убрать с дороги кусты. Яркий свет факела прочертил новую дорогу со стороны Мерзлого Стана. Велликс отошел от кустов и обнажил меч. Влана оглянулась через плечо. С победным смехом ворвавшись на поляну, Хрингорл швырнул факел высоко в воздух и осадил коня перед санями, ехавший за ним на лыжах Харракс пролетел мимо и по инерции въехал на середину склона. Там он остановился и, нагнувшись, начал отвязывать лыжи. Факел упал в снег и зашипел. Держа боевой топор наготове, Хрингорл соскочил с коня. Велликс бросился к нему. Он явно понимал, что должен разделаться с могучим пиратом прежде, чем Харракс освободится от лыж, или ему придется биться сразу с двоими. Следя за ним, Влана приподнялась на сиденье; лицо ее в свете луны казалось маленькой белой маской. Капюшон сполз у нее с головы. Фафхрд мог бы помочь Велликсу, однако даже не пошевелился, чтобы снять лыжи. Внезапно с болью - или это было облегчение? - он вспомнил, что не взял с собой свой лук и стрелы. Он стоял и твердил себе, что должен помочь Велликсу. Разве он спускался сюда сломя голову не затем, чтобы спасти Влану и Велликса или хотя бы предупредить их о засаде, о которой догадался еще тогда, когда увидел, как Хрингорл подает факелом условный знак с края пропасти? И разве Велликс не напоминал ему Нальгрона, особенно теперь, в миг безрассудной отваги? Во призрак смерти все еще стоял подле Фафхрда, не давая ему ни во что вмешиваться. К тому же Фафхрд чувствовал, что поляна заговорена и любые действия в ее пределах будут бессмысленны. Казалось, гигантский обросший белым мехом паук оплел ее своей паутиной, отрезал от остального мира и сделал на ней надпись: "Это пространство принадлежит Белому Пауку Смерти". И неважно, что вместо паутины он пользовался кристалликами льда - результат был один и тот же. Хрингорл с размаху обрушил топор на Велликса. Хват уклонился от удара и тут же пронзил мечом предплечье великана. Яростно взревев, тот перебросил топор в левую руку, бросился вперед и ударил снова. Захваченный врасплох Велликс в последний лиг отскочил от сверкнувшего в лунном свете лезвия, и оно просвистело мимо. Однако он тут же встал в оборонительную позицию, наблюдая, как Хрингорл уже более осторожно приближается к нему, держа топор чуть впереди над головой и намереваясь действовать короткими ударами. Влана встала в санях во весь рост, в руке у нее сверкнула сталь. Уже собравшись метнуть кинжал, она почему-то вдруг заколебалась. Хрей встал из-за куста: стрела уже лежала на тетиве. Фафхрд мог бы прикончить лучника, хотя бы метнув меч на манер копья. Но присутствие рядом смерти все еще сковывало его, так же как и ощущение, что он находится в самой сердцевине ловушки Белого Ледяного Паука. Да и что он на самом деле чувствовал к Велликсу и даже к Нальгрону? Зазвенела тетива. Меч Велликса замер в воздухе. Стрела пронзила ему спину и вышла чуть пониже грудной кости. Велликс начал оседать, и Хрингорл коротким ударом топора выбил меч из руки умирающего. Хрипло и громко расхохотавшись, он повернулся к саням. Влана вскрикнула. Еще не осознавая, что он делает, Фафхрд бесшумно вытащил меч из хорошо смазанных ножен и, оттолкнувшись им, как лыжной палкой, покатился вниз по белому склону. Лыжи тихо и очень тонко запели на твердом насте. Смерть больше уже не стояла рядом с Фафхрдом. Она вступила в него. К лыжам были привязаны ноги смерти. Смерть чувствовала себя как дома в ловушке Белого Паука. Хрей повернулся, словно специально помогая Фафхрду, и тот косым ударом меча рассек ему глотку вместе с яремной веной. Он успел вытащить меч из раны даже раньше, чем черная в лунном свете кровь залила его, раньше, чем Хрей поднял свои большие руки в бесплодной попытке остановить ее поток. Все произошло очень просто. На врага его толкнули лыжи, убеждал себя Фафхрд, он тут не при чем. Лыжи жили своею собственной жизнью, жизнью смерти, и несли его самой роковой из дорог. Харракс, как будто и он был марионеткой в руках богов, отвязал наконец лыжи, выпрямился и повернулся как раз в тот миг, когда Фафхрд подъехал к нему и, присев, нанес удар снизу в верхнюю часть живота - примерно так же, как был пронзен стрелою Велликс, только в противоположном направлении. Меч скрипнул о позвоночник Харракса, однако назад вышел без труда. Фафхрд, почти не управляя лыжами, несся вниз по склону. Широко раскрыв глаза, Харракс удивленно смотрел ему вслед. Большой рот разбойника был широко распахнут, однако из него не вырвалось ни звука. Скорее всего, меч пронзил и легкое и сердце или же рассек какой-то важный кровеносный сосуд. Теперь меч Фафхрда был направлен прямо в спину Хрингорла, который уже залезал в сани; лыжи несли смертоносный клинок все быстрее и быстрее. Влана уставилась на Фафхрда поверх плеча Хрингорла, словно увидела самое смерть, и закричала. Хрингорл резко обернулся и мгновенно поднял топор, чтобы отразить удар Фафхрда. На его широкой роже было внимательное, но немного сонное выражение человека, который не раз смотрел в лицо смерти и не удивляется внезапному появлению Погубительницы всего сущего. Фафхрд притормозил и, развернувшись, проехал мимо задка саней. Он попытался достать мечом Хрингорла, но не сумел. Хрингорл нанес короткий удар топором, но Фафхрд вовремя убрал меч. И тут прямо перед собой Фафхрд увидел распростертое тело Велликса. Притормаживая, он резко развернулся под прямым углом и, чтобы не свалиться на труп, всадил меч в снег, так что даже высек искры из присыпанной им скалы. Развернувшись всем телом назад, насколько ему позволяли лыжи, Фафхрд сквозь поднятую ими снежную пыль увидел, что Хрингорл, занеся над головой топор, устремился прямо на него. Фафхрд мечом парировал удар. Держи он меч под прямым углом, клинок непременно сломался бы, но Фафхрд подставил его так, что топор, лязгнув, скользнул по стали и просвистел у него над головой. Хрингорл по инерции пронесся мимо. Фафхрд снова развернулся всем телом, кляня на чем свет стоит лыжи, которые буквально пригвоздили его к земле. Запоздалый выпад не принес Хрингорлу ни малейшего вреда. Дородный пират развернулся и с топором над головой бросился назад Да сей раз, чтобы уйти от удара, Фафхрду пришлось кинуться ничком на снег. Падая, он заметил, как в лунном свете дважды сверкнула сталь. Опершись о меч, он вскочил на ноги, готовый отразить новый удар Хрингорла или, если успеет, снова увернуться. Но гигант, уронив топор, обеими руками держался за лицо. Неуклюже развернувшись на своих лыжах - тут уж не до стиля! - Фафхрд метнулся вперед и всадил ему меч прямо в сердце. Хрингорл качнулся назад, руки его упали вдоль туловища. Из его правой глазницы торчала черная ручка кинжала с серебряным навершием. Фафхрд выдернул меч у него из груди. Подняв облако снежной пыли, Хрингорл с глухим стуком рухнул на землю, раза два конвульсивно дернулся и затих. Держа меч наготове, Фафхрд огляделся вокруг. Он был готов к новой атаке, откуда бы она ни исходила. Но все пять человеческих тел были неподвижны: двое лежали у его ног, еще двое на склоне, Влана застыла во весь рост в санях. С некоторым удивлением Фафхрд обнаружил, что сип, который он слышит - не что иное, как его собственное дыхание. Кроме этого, в воздухе слышалось лишь тихое позванивание, на которое он решил пока не обращать внимания. Даже запряженные в сани лошади Велликса и крупная кобыла Хрингорла, стоявшая чуть дальше, на старой дороге, вели себя на удивление смирно. Фафхрд прислонился спиною к саням и положил левую руку на задубевший брезент, закрывавший ракеты и все прочее. В правой он все еще держал меч - уже несколько небрежно, но наготове. Он снова оглядел все тела, закончив осмотр на Влане. Все они продолжали пребывать в неподвижности. Вокруг первых четырех снег был забрызган кровью - рядом с Хреем, Харраксом и Хрингорлом обильно, подле пронзенного стрелою Велликса - чуть-чуть. Фафхрд взглянул в неподвижные, обведенные белыми кругами глаза Вланы. Стараясь дышать ровно, он проговорил: - Приношу свои благодарности за убийство Хрингорла. Надеюсь, что я прав. Вряд ли мне удалось бы с ним справиться - он стоял на ногах, а я валялся на земле. Но куда был нацелен твой нож - в Хрингорла или мне в спину? Может, упав, я избежал смерти, и нож поразил не того, кого следовало? Влана молчала и лишь прижала ладони к лицу. Теперь уже сквозь пальцы она продолжала смотреть на Фафхрда. А он, стараясь говорить как можно небрежнее, продолжал: - Ты дала обещание мне, а предпочла Велликса. Так почему бы тебе не предпочесть Хрингорла Велликсу и мне, когда Хрингорл был ближе всех к победе? Почему твой кинжал не помог Велликсу, когда он столь отважно пытался остановить Хрингорла? Почему, увидев меня, ты закричала и не дала мне покончить с Хрингорлом одним бесшумным ударом? Каждый вопрос Фафхрд как бы подчеркивал, лениво тыкая мечом в сторону Вланы. Дышал он уже легко, усталость покинула его тело, несмотря даже на то, что сам Фафхрд был крайне подавлен. Влана медленно отняла руки от лица и дважды сглотнула. Затем, хрипловато и негромко, но вполне отчетливо заговорила: - Женщина должна всегда держать все дороги открытыми, неужели ты не понимаешь? Только будучи готовой объединиться с любым мужчиной, отринуть одного ради другого, следуя за гримасами судьбы, она может хоть как-то выровнять огромные преимущества мужчин перед женщинами. Я предпочла тебе Велликса, потому что он гораздо опытнее и еще потому - хочешь верь, хочешь нет, - что моему спутнику не уготована долгая жизнь, а я хотела, чтобы ты жил. Когда нам пришлось остановиться, я не помогла Велликсу потому, что считала нас обоих обреченными. Когда я поняла, что мы попали в засаду, то очень испугалась, хотя Велликс держался молодцом. А закричала я потому, что не узнала тебя, мне показалось, что передо мною встала сама смерть. - Что же, похоже, так оно и было, - мягко отозвался Фафхрд, в третий раз оглядывая трупы. Отвязав лыжи, он потопал ногами, наклонился и, вытащив кинжал из глазницы Хрингорла, обтер его о шубу мертвеца. Тем временем Влана продолжала: - А смерти я боюсь даже больше, чем ненавидела Хрингорла. Да, я запросто убежала бы с ним, только бы спастись от смерти. - На этот раз Хрингорл пустился не по той дороге, - заметил Фафхрд, держа на ладони кинжал. Клинок был одинаково хорошо уравновешен и для ударов, и для метания. - Разумеется, - сказала Влана, - теперь я твоя. И рада этому всей душой - опять-таки, хочешь верь, хочешь нет. Если, конечно, ты согласен, чтобы я была с тобой. Может, ты все еще думаешь, что я хотела убить тебя? Фафхрд повернулся, бросил девушке кинжал и сказал: - Лови! Влана поймала кинжал, Фафхрд рассмеялся и проговорил: - Нет, актриса, да к тому же бывшая воровка, конечно, умеет обращаться с кинжалом. И я не думаю, что кинжал случайно угодил Хрингорлу в глаз. Ты еще не отказалась от намерения отомстить Цеху Воров? - Нет, не отказалась. - Ужасные существа эти женщины, - сказал Фафхрд. - То есть, я имею в виду, что они ничем не лучше мужчин. Есть ли на всем белом свете хоть одна, в жилах у которой течет не ледяная вода? Он снова рассмеялся, но уже громче, словно понимая, что ответа на этот вопрос не будет. Затем вытер свой меч о шубу Хрингорла, сунул его в ножны, прошел, не глядя на Влану, мимо нее и неподвижных лошадей и принялся растаскивать остатки кустов, которыми была завалена дорога. Кусты сильно смерзлись, их приходилось отдирать друг от друга, прилагая для этого гораздо больше усилий, чем прикладывал, как показалось Фафхрду, несколько раньше Велликс. Влана не взглянула на него, даже когда он проходил мимо. Она пристально смотрела на склон, по которому змеился лыжный след, выходивший из черного тоннеля на старой дороге. Но ее пустой взгляд был устремлен не на Харракса и Хрея и не на устье тоннеля, а выше. Тихое позванивание в воздухе не прекращалось. Раздался хруст льда, и Фафхрд отбросил в сторону последний обледенелый куст. Он посмотрел вдоль дороги, тянущейся на юг. На юг, к цивилизации, чего бы это теперь ни стоило. Эта дорога тоже представляла собою тоннель между заснеженных сосен. В лунном свете было видно, что тоннель был заткан паутиной ледяных кристаллов, которым, казалось, нет конца; звенящие гроздья тянулись от сучка к сучку, от ветки к ветке, уходя в ледяную глубину между деревьями. Фафхрд вспомнил слова матери: "Существует ведовской холод, который может достать тебя в любом уголке Невона. Туда, где лед побывал хоть раз, его с помощью колдовства можно наслать снова. Твой отец теперь горько сожалеет..." Фафхрд подумал о гигантском пауке, плетущем свою ледяную сеть вокруг поляны. Ему вспомнилос