произнес мистер Кастивет из дугой комнаты. - Один из лучших гинекологов в стране, Розмари. Вы ведь, наверно, слышали о нем? - Кажется, да, - Розмари припомнила, что встречала это имя то ли в какой-то газете, то ли в журнале. - А я слышал, - заявил Гай. - Не он ли выступал в передаче "Приглашение к разговору" несколько лет назад? - Да, да, именно он, - подтвердил Роман. - Я же говорю, что это - один из лучших гинекологов в стране. - Ну что, Роз? - спросил Гай. - А как же быть с доктором Хиллом? - Не беспокойся, что-нибудь придумаем. Розмари подумала о докторе Хилле, который был так молод, так похож на доктора Килдэйра, вспомнила, что в лаборатории хотя еще раз взять анализ крови, потому что сестра или лаборантки, или кто там еще наломал дров, уже причинив ей ненужные волнения и беспокойство. С благодарной улыбкой Розмари согласилась. - Но только если вы уверены, что он сможет меня принять. Он наверняка очень занят. - Он тебя примет, - заверила Минни. - Хочешь, я прямо сейчас позвоню ему? Где телефон? - В спальне, - сказал Гай. Миссис Кастивет пошла в спальню. Роман разлил вино в бокалы. - Он не только прекрасный специалист, но еще и обладает чуткостью, присущей его нации, на долю которой выпало столько страданий, - Роман подал бокалы Розмари и Гаю. - Подождем Минни. Они неподвижно стояли, каждый держал свой бокал, а Роман - два. Из спальни доносился голос миссис Кастивет: - Эйб? Это Минни. Отлично. Слушай, наша близкая приятельница сегодня утром узнала, что беременна. Да, действительно. Я тебе звоню от нее. Извини, но мы ей пообещали, что ты возьмешь на себя заботу о ней и при этом забудешь о бешеных гонорарах, которые ты сдираешь с высшего света. - Минни на секунду замолчала, потом сказала: - Минуточку, - и громко спросила: - Розмари, ты могла бы зайти к доктору завтра утром, часов в одиннадцать? - Да, прекрасно, меня это вполне устраивает, - крикнула в ответ Розмари. - Вот видишь? - сказал мистер Кастивет. - В одиннадцать устраивает, Эйб, - сказала Минни. - Да, ты тоже. Нет, нет, ничуть. Будем надеяться. До свидания. Минни вернулась в гостиную. - Ну вот, на тебе его адрес, это не так далеко, на углу Семьдесят девятой улицы и Парк-авеню. - Большое спасибо, Минни, - сказал Гай. - Дае не знаю, как вас благодарить. Вас обоих, -подхватила Розмари. Миссис Кастивет взяла бокал вина, протянутый ей мужем. - Нет ничего проще. Тебе нужно только делать все, что скажет Эйб, и родить хорошенького здоровенького ребенка, другой благодарности нам не надо. Мистер Кастивет поднял бокал: - За хорошенького здоровенького малыша! - Одобряю и присоединяюсь, - сказал Гай, и все - Гай, Минни, Розмари и Роман - выпили. - Гм, - хмыкнул Гай, - очень вкусно. - Я же говорил! - обрадовался мистер Кастивет. - И совсем недорого. - Ну, пожалуйста, больше никому говорить не надо, - попросила Розмари. - Хотя бы первое время. Ведь еще такой маленький срок. - Да, Розмари совершенно права, - поддержал Роман. - У нас впереди еще много времени, чтобы рассказать об этой приятной новости. - Кто-нибудь хочет сыру с гренками? - предложила Розмари. - Сиди, дорогая. Я принесу, - сказал Гай. Из-за переполнявшего ее радостного волнения ночью Розмари долго не могла заснуть. Она никак не могла привыкнуть к мысли, что там, внутри, под ее чуткими руками, лежавшими на животе, был малюсенький зародыш ее будущего ребенка. Со временем из него вырастет Эндрю или Сьюзен насчет Эндрю и Сьюзен надо будет еще обсудить с Гаем). А сейчас какой он, Эндрю-или-Сьюзен? Размером с булавочную головку? Нет, конечно же больше, ведь ему уже второй месяц? И вправду, второй месяц. Он уже, наверное, похож на хорошенького головастика. Она разыщет какую-нибудь книгу, где точно по месяцам расписано, когда и что происходит. Доктор наверняка подскажет то-нибудь. По улице с воем пронеслась пожарная машина. Гай, заерзав, пробормотал что-то, за стеной скрипнула кровать Минни и Романа. В жизни ее подстерегало столько всяких опасностей: пожары, падающие сверху предметы, потерявшие управление автомашины; на все это раньше она не обращала внимания, но теперь, теперь, когда Эндрю-или-Сьюзен живет, - совсем другое дело. Она будет осторожна, постарается даже не курить. И обязательно надо будет спросить доктора Сапирштейна про коктейли. Ах, если бы она по-прежнему могла молиться! Как чудесно было бы снова держать распятие и знать, что тебя слушает Господь; попросить бы его помочь ей прожить оставшиеся восемь месяцев невредимой. Пусть это будет восемь хороших месяцев! Без болезней, без несчастных случаев, и пусть они будут полны солнца, молока и железа. Розмари вдруг вспомнила про амулет - шарик с корнем танниса внутри, - и ей захотелось его надеть, нет, она ощутила потребность надеть амулет на шею! Она выскользнула из-под одеяла, тихо подошла к туалетному столику и, достав шарик из коробочки, развернула алюминиевую фольгу. Запах корня танниса изменился: он был еще сильным, но уже не отталкивающим. Розмари надела цепочку на шею, шарик мягко коснулся груди. Она забралась в постель, натянула одеяло и, закрыв глаза, положила голову на подушку. Она лежала, глубоко дыша, и вскоре заснула, а руки на животе бережно прикрывали находившееся внутри существо.  * ЧАСТЬ ВТОРАЯ *  Глава 1 Теперь она жила какой-то особой жизнью, но самое главное - в полном согласии с собой. Она делала все то же, что и раньше: убирала, готовила, чистила, гладила, ходила за покупками, носила белье в стирку, занималась скульптурой, - но теперь за всем этим стояло ожидание и сознание того, что там, внутри, Эндрю-или-Сьюзен (а может быть, Мелинда?) с каждым днем становится все крупнее, чем вчера, все ольше походит на ребенка, а срок его рождения все приближается. Доктор Сапирштейн совершенно ее очаровал: высокий загорелый мужчина с седыми волосами и лохматыми седыми усами (где-то она его уже видела, но никак не могла вспомнить где; может быть, в "Приглашении к разговору"?). Несмотря на то, что в приемной стояли холодные мраморные столы, сам он оказался человеком обнадеживающе старомодным и прямолинейным. - Только прошу вас, не читайте книг, - сказал он. - Ни одна беременность не похожа на другую, и если вы начнете читать, что должны испытывать на третьей неделе третьего месяца, то только разволнуетесь. Ни одна беременность никогда не протекает в точности так, как написано в книгах. И с подружками тоже не советуйтесь. Их ощущения могут не совпадать с вашими, но они будут доказывать, что у них беременность протекает нормально, а у вас нет. Розмари спросила его о витаминах, выписанных ей доктором Хиллом. - Нет. Пожалуйста, никаких таблеток. У Минни Кастивет есть травы и миксер; я попрошу, чтобы она ежедневно готовила вам питье, причем ничего столь же свежего, витаминизированного и безопасного ни в одной аптеке вы не найдете. И еще одно: не бойтесь потакать своим прихотям. Теперь в моде теория, будто беременные антазируют Бог весть о чем. Я с этим не согласен. Я говорю так: если тебе среди ночи захотелось маринованных огурчиков, заставь несчастного мужа раздобыть их где угодно, совсем как у О'Генри. Исполняйте все свои желания, даже самые неожиданные. Если будут какие-нибудь проблемы, звоните мне когда угодно: днем и ночью. Звоните только мне, а не маме или подружкам. Для этого мы с вами и познакомились. Розмари должна была приходить к нему раз в неделю, что свидетельствовало о большем внимании, чем то, которым окружал своих пациенток доктор Хилл. И еще одно было важно: Сапирштейн сам бронировал ей место в "Докторз Хоспитал", и для этого не нужно было заполнять никаких бумажек. Все шло чудесно, восхитительно. Она сходила в парикмахерскую и сделала стрижку ?Видаль Сассун?, долечила зубы, проголосовала в день выборов мэра за Линдси и отправилась посмотреть, как проходят натурные съемки фильма, в котором играл ай. Она обнаружила, что из-за соли, даже нескольких крупинок, еда становится несъедобной. - Это совершенно нормальное явление, - успокоил ее доктор Сапирштейн, когда она второй раз пришла к нему. - Когда организму понадобится соль, отвращение пройдет. А пока не насилуйте себя, естественно, никакой соли. Доверяйте своему организму, если ему чего-то хочется - дайте, а если что-то вызывает отвращение - не надо, оставьте это на время. Однако никаких особенных желаний у нее не возникало, а аппетит, казалось, был хуже, чем обычно. На завтрак ей достаточно было кофе с тостом, на обед - овощей и кусочка недоваренного мяса. Каждое утро Минни приносила нечто, напоминающее водянистый молочный коктейль фисташкового цвета. Питье было холодное, кислое и евкусное. - Что это? - спросила Розмари. - Ах, не спрашивай, - всякой твари по паре: улитки, щенячьи хвостики, - отшутилась Минни. Розмари засмеялась: - Хорошо, но предположим, у меня девочка - понравится ей это? - А вы действительно хотите девочку? - Да нам все равно: кто будет, тот и будет, но хорошо, если бы первым родился мальчик. - Вот это питье как раз для мальчика. Розмари с трудом допила отвар. - И все же мне хотелось бы знать, что я пью. - Сырое яйцо, желатин, травы... - И корень танниса? - И этого чуть-чуть, и еще других трав понемножку... Миссис Кастивет приносила питье каждый день, в одном и том же большом стакане с зелеными и синими полосками и стоя ждала, пока Розмари выпьет. Как-то возле лифта Розмари разговорилась с Филлис Капп, матерью маленькой Лайзы. Филлис пригласила их с Гаем на ланч в воскресенье, но когда Розмари рассказала об этом Гаю, он объяснил, что в воскресенье будет на съемках, а если и нет, то ему лучше отдохнуть и позаниматься. Теперь они почти никуда не ходили и никого не принимали. Джимми и Тайгер Хенигсен Гай сказал, что они не смогут пойти в театр и отобедать с ними, как договаривались еще несколько недель назад, а Розмари он попросил по возможности пока не приглашать Хатчинса. И все из-за съемок, которые требовали больше времени, чем он думал. Но все, что ни делается - к лучшему, потому что у Розмари начались сильные боли в животе. Она позвонила доктору Сапирштейну, и он пригласил ее на прием. Осмотрев Розмари, он сказал, что беспокоиться не стоит: боли - результат нормального расширения костей таза. Дня через два они прекратятся, а пока можно опринимать аспирин. Розмари облегченно вздохнула: - А я испугалась, что это внематочная беременность. - Внематочная? - переспросил доктор Сапирштейн и скептически улыбнулся. Ей стало неловко. - А мне-то казалось, что вы не будете забивать себе голову книжками, озмари. - Но она прямо смотрела на меня с аптечной полки. - И только доставила вам беспокойство. Будьте добры, отправляйтесь домой и выкиньте ее! - Обещаю вам, что я так и сделаю. - Через пару дней боли должны прекратиться, - еще раз повторил он. Но и через два дня боли не исчезли, а стали сильнее и продолжали усиливаться. Боль длилась часами, потом несколько минут ее почти не было, но в это время она словно готовилась к еще более сильному натиску. От аспирина было мало толку, а принимать больше таблеток Розмари боялась. Забытье, когда оно приходило, приносило беспокойные сны. В них она сражалась с громадными пауками, схватившими ее в ванной; а иногда она никак не могла вырвать маленький черный кустик, пустивший корни посреди ковра в спальне. Каждое утро она просыпалась уставшая, ощущая усилившуюся боль. - Иногда это бывает, - успокаивал ее доктор Сапирштейн. - Теперь боль может прекратиться в любой момент. Вы точно назвали свой возраст? Обычно подобное встречается у женщин постарше, когда суставы уже не столь эластичны. Как-то, зайдя с очередной порцией своего питья, Минни стала успокаивать Розмари: - Бедняжка. Не беспокойся, мою племянницу мучили точно такие же боли, я знаю еще двух женщин, у которых было то же самое. Зато роды у них были очень легкими, и у них родились прекрасные здоровые младенцы. - Благодарю, - вздохнула Розмари. - Ты мне не веришь? Это истинная правда! Клянусь Богом, Розмари! Лицо у Розмари осунулось, пожелтело, под глазами появились круги, выглядела она ужасно. Гай же утверждал обратное: - Да о чем ты? Ты великолепно выглядишь. Если уж хочешь начистоту - то прическа ужасная. Это самая большая ошибка в твоей жизни. Теперь болело без передышки, боль стала неотступной. Розмари терпела, жила с ней, засыпая ночью лишь на несколько часов, и пила по одной таблетке аспирина, даже когда доктор Сапирштейн разрешил принимать по две. И речи не могло быть о том, чтобы куда-нибудь сходить вместе с Джоан или Элизой, посидеть на занятиях по скульптуре или съездить за покупками. Розмари сидела дома, заказывала родукты по телефону, шила занавески для детской и начала, наконец, читать ?Упадок и разрушение Римской империи?. Иногда, под вечер, заходили Минни и Роман немножко поболтать и узнать, не нужно ли ей чего. Однажды зашла Лаура-Луиза и притащила целый поднос имбирных пряников. Ей еще не сказали о беременность Розмари. - Господи, как мне нравится ваша прическа, Розмари! Вы такая хорошенькая, такая современная! Она даже удивилась, узнав, что Розмари себя неважно чувствует. Когда съемки пробной серии фильма были, наконец, закончены, Гай стал больше бывать дома. Он больше не занимался с Домиником, не уходил после полудня на прослушивания и пробы. Сейчас он снимался в двух выгодных рекламных роликах для ?Пэлл-Мэлл? и "Тексако", - а репетиции пьесы "Я вас нигде раньше не видел"? должны были начаться в середине января. Гай помогал Розмари убирать квартиру, играл с ней в "скрэббл" на время - по доллару за партию. К телефону в основном одходил он сам и, когда спрашивали Розмари, придумывал правдоподобные предлоги, чтобы не звать ее. Розмари хотела устроить обед в день Благодарения для своих друзей, у которых, как и у них с Гаем, родственники жили далеко, но из-за неотступной боли и постоянного беспокойства о благополучии Эндрю-или-Мелинды решила отказаться от этой затеи, и они в конце концов пошли к чете Кастиветов. Глава 2 Как-то в декабре, во второй половине дня, когда Гай был на съемках рекламного ролика для "Пэлл-Мэлл", позвонил Хатчинс. - Я тут поблизости, за углом, зашел в Сити-центр за билетами на Марселя Марсо. А вы с Гаем не хотите пойти в пятницу вечером? - Вряд ли, Хэтч. В последнее время я себя не слишком хорошо чувствую. А у Гая на этой неделе два рекламных ролика. - А что с тобой? - Да ничего особенного. Легкое недомогание. - Можно мне на несколько минут к тебе заскочить? - Конечно. Буду очень рада тебя видеть. Она быстро натянула широкие брюки и вязаную кофточку, причесалась и накрасила губы. Резкий приступ боли заставил ее на миг закрыть глаза и стиснуть зубы, но боль постепенно ослабла, и Розмари с облегчением перевела дух. Увидев Розмари, Хатчинс уставился на нее и воскликнул: - Боже праведный, ну и дела! - Это "Видаль Сассун", сейчас очень модно. - Да я не об этом. Я совсем не про прическу, девочка. - А ты что, считаешь, что я так уж плохо выгляжу? - она взяла его пальто и шляпу, повесила на вешалку, не переставая сиять застывшей улыбкой. - Это не то слово. Ты выглядишь просто жутко! Я тебя никогда такой не видел. Ты черт знает как похудела, и потом эти круги под глазами, им и панда бы позавидовала. Уж не на одной ли ты из этих пресловутых "дзен-диет"? - Нет, Хэтч. - Что же тогда? Ты была у врача? - Ну ладно, думаю, тебе могу сказать. Я беременна. На третьем месяце. Хэтч в недоумении долго смотрел на нее. - Это смешно, Розмари, дорогая. Беременные полнеют, а не худеют. И выглядят здоровыми, а не... - Маленькое осложнение, - объяснила Розмари, ведя его в гостиную. - У меня неэластичные суставы или что-то в этом роде, поэтому меня мучают боли, и я почти не сплю. Точнее, о д н а боль, и она просто не прекращается. Ничего серьезного. Она должна вот-вот пройти. - Никогда не слышал, чтобы "неэластичные суставы" у беременных доставляли им такие неприятности. - Неэластичные тазовые суставы - это достаточно частое явление. Хэтч уселся в мягкое кресло Гая. - Ну что же, поздравляю, - произнес он неуверенно. - Ты, наверное, очень счастлива, - в его голосе звучала грусть. - Да, мы оба счастливы. - Кто твой лечащий врач? - Это Эйбрахам Сапирштейн. Он... - Я его знаю. То есть о нем знаю. Он принимал у Дорис двух малышей. Дорис была старшей дочерью Хатчинса. - Он один из лучших в городе, - сообщила Розмари. - Когда ты была у него в последний раз? - Позавчера. И я тебе уже рассказывала все, что он говорил: такое случается довольно часто, и боль может прекратиться в любой момент. Правда, он это повторяет с того дня, как боли начались... - Насколько же ты похудела? - Всего на три фунта. Похоже... - Чушь! Ты потеряла куда больше. Розмари улыбнулась: - Ну, ты прямо как наши весы в ванной. Гай в конце концов выкинул их, они меня так пугали. Нет-нет, я потеряла всего три фунта, ну, может быть, чуть-чуть больше. А немного похудеть в первые месяцы - нормально. Потом я буду прибавлять в весе, и еще как! - Да уж, надеюсь. У тебя такой вид, словно из тебя вампир высасывает кровь. Ты не замечала следов от укусов? Розмари засмеялась. - Ну, ладно, - Хатчинс откинулся в кресле и тоже засмеялся. - Будем считать, что доктор Сапирштейн знает, что говорит. Уж он, черт возьми, должен бы знать, денег-то он берет немало. У Гая, судя по всему, дела идут великолепно. - Вообще-то, да. Но с нас врач берет на удивление мало. Он - большой друг наших соседей, Кастиветов. Это они рекомендовали ему меня, и с нас он берет особую плату, не ту, что с высшего общества. - Ты хочешь сказать, что Дорис и Аксель принадлежат к высшему обществу? Они будут в восторге, когда я им расскажу. В дверь позвонили. Хэтч хотел открыть, но Розмари пошла сама. - Когда двигаюсь, у меня болит меньше, - объяснила она и направилась к входной двери, пытаясь вспомнить, заказывала ли он что-нибудь, что ей еще не приносили. Но оказалось, что это пришел не посыльный, а мистер Кастивет. Он слегка запыхался. - Не прошло и двух секунд, как я произнесла ваше имя, - улыбнулась ему Розмари. - Надеюсь, в хорошем смысле. Вам в магазине нужно что-нибудь? Минни собирается выйти за покупками, а у вас, похоже, не работает внутренний телефон. - Нет, спасибо, не беспокойтесь. Утром я заказала все по телефону. Роман заглянул ей через плечо и спросил, не вернулся ли Гай. - Нет, он придет не раньше шести, - ответила Розмари, а поскольку на бледном лице Романа осталась вопросительная улыбка, добавила: - Ко мне зашел друг. Вопросительная улыбка не исчезла. - Хотите познакомиться? - Пожалуй, да, - согласился Роман и добавил: - Если это удобно. - Конечно. Розмари пригласила его в гостиную. Поверх синей рубашки с ярким вязаным галстуком на Романе была куртка в черную и белую клетку. Он шел рядом с ней, и Розмари впервые обратила внимание на то, что у него проколоты уши, во всяком случае левое. Они вошли в гостиную. - Это - Эдвард Хатчинс, - представила Розмари друга, потом обратилась к Хэтчу, который поднялся с кресла, приветствуя Романа. - Роман Кастивет, наш сосед, о котором я только что говорила. - Роману она объяснила: - Я рассказала Хэтчу, что это вы с Минни рекомнедовали меня доктору Сапирштейну. Мужчины поздоровались, пожав друг другу руки. - Одна из моих дочерей тоже обращалась к Сапирштейну. Дважды, - заметил Хэтч. - Он прекрасный специалист, - подхватил Роман. - Мы познакомились прошлой весной, но он стал одним из наших лучших друзей. - Садитесь, пожалуйста, - пригласила Розмари. Мужчины сели, и Розмари устроилась рядом с Хэтчем. - Розмари уже успела поделиться с вами радостным известием? - спросил Роман. - Да, - без энтузиазма отозвался Хатчинс. - Мы должны постараться, чтобы она как следует отдыхала, ни о чем не заботилась и не волновалась. - Как это было бы прекрасно, - протянула Розмари. - Ее вид слегка меня ошарашил, - Хэтч посмотрел на Розмари, доставая трубку и полосатый кисет. - Неужели? - Но когда я узнал, что ее наблюдает доктор Сапирштейн, мне стало как-то спокойнее. - Она похудела совсем немного, да, Розмари? - Именно, - подтвердила она. - В начале беременности это нормально. Думаю, потом она наберет вес, даже с избытком. - Наверно, - согласился Хатчинс, набивая трубку. - Миссис Кастивет каждый день готовит мне витаминный напиток из сырого яйца, молока и свежих трав, которые сама выращивает. - Естественно, в полном соответствии с указаниями доктора Саприштейна, - подхватил Роман. - Он склонен относиться с подозрением к серийному производству витаминов. - Правда? - Хэтч засунул кисет в карман. - Вот уж к чему никогда не стал бы относиться с подозрением. Их изготовление, конечно же, ведется под самым жестким контролем, какой только можно придумать. Хэтч зажег спичку, затянулся и выпустил клуб ароматного белого дыма. Розмари подала ему пепельницу. - Да, я с вами согласен, но изготовленные на фабрике таблетки могут месяцами лежать на складах или на полках аптек, пока не потеряют свою ценность, - возразил Роман. - Об этом я не подумал. Вполне вероятно. - Мне приятно от одного только сознания, что я принимаю все свежее и натуральное, - сказала Розмари. - Наверное, сотни и сотни лет назад, когда никто еще даже и не знал про витамины, будущие мамы жевали кусочки корня танниса. - Корня танниса? - переспросил Хэтч. - Это одна из трав, которык добавляются в питье. А может, это и не трава? - Розмари посмотрела на Романа. - Может ли корень быть травой? Но Роман внимательно смотрел на Хэтча и не слышал ее. - Таннис? - еще раз удивленно переспросил Хатчинс. - Никогда не слышал. Ты уверена, что это не анис и не корень ириса? - Таннис, - произнес Роман. - Вот, - Розмари достала амулет. - Есть поверье, что он еще и счастье приносит. Приготовься: к запаху нужно привыкнуть. - Наклонившись поближе к Хэтчу, она протянула амулет. Тот понюхал и, скривившись, отодвинулся. - Да уж, действительно. Он взял висящий на цепочке шарик и издали, прищурившись, посмотрел на него. - Совсем не похоже на корень. Скорее, плесень или какой-то грибок. - Хэтч посмотрел на Розмари. - Может быть, у него есть какое-то другое название? - Насколько я знаю, нет, - вступил в разговор Роман. - Обязательно посмотрю в энциклопедии и все о нем выясню. Таннис. Какая очаровательная вещица, этот амулет, или как это там называется. Откуда он у тебя? Одарив Романа быстрой улыбкой, Розмари объяснила: - Мне его подарили Кастиветы. Она спрятала амулет под кофточку. - Я вижу, вы и ваша жена заботитесь о Розмари больше, чем ее собственные родители, - промолвил Хатчинс, обращаясь к Роману. - Мы ее очень любим, ее и Гая, - Роман встал с кресла. - Извините, мне надо идти. Жена ждет. - Конечно, - Хатчинс тоже встал. - Рад был познакомиться. - Не сомневаюсь, мы еще увидимся. Не беспокойтесь, Розмари. - Никакого беспокойства. Розмари проводила его до двери. По дороге она заметила, что и правое ухо у него тоже проколото, а на шее виднелось множество маленьких шрамов - создавалось впечатление, что смотришь на далекую стаю птиц. - Еще раз спасибо, что зашли. - Не за что. Мне понравился ваш друг мистер Хатчинс: он производит впечатление очень умного человека. - Так и есть, - подтвердила Розмари, открывая дверь. - Рад, что познакомился с ним. - Улыбнувшись и помахав рукой, мистер Кастивет ушел. Когда она вошла в гостиную, Хэтч стоял у книжного шкафа. - Уютная комната. Ты отлично потрудилась. - Спасибо. Я много здесь повозилась, пока не помешала это история с тазовыми костями. - Она помолчала и невпопад, как бы отвечая на свои мысли, - добавила: - У Романа проколоты уши. Сегодня я в первый раз заметила. - Проколотые уши и насквозь пронзающий взгляд. Кем он был до того, как стал почтенным старцем? - Кем только он не был. Объехал весь свет. Правда - он везде побывал. - Бред! Везде пока еще никто не побывал. Зачем он к тебе заходил, если только я не проявляю излишнего любопытства? - Спросить, не нужно ли мне чего-нибудь купить. Они поразительные соседи. Если бы я им позволила, они приходили бы убирать у меня в квартире. - А что собой представляет госпожа Кастивет? Розмари рассказала. - Гай с ними в последнее время очень сблизился. Думаю, они ему стали вместо родителей. - А тебе? - Не знаю. Иногда я им так благодарна, что расцеловать готова, а иной раз задыхаюсь от их внимания: слишком уж они дружелюбны и предупредительны, если не назойливы. Но как я могу жаловаться? Помнишь, когда свет погас? - Да разве такое забудешь? Я был в лифте. - Не может быть! - Да, да, пять часов в полной темноте в обществе трех женщин и мужчины, которого, как сейчас помню, звали Джоном Берчером. Они были уверены, что взорвалась бомба. - Какой ужас! - Так что ты говорила? - Мы с Гаем сидели здесь, а через две минуты после того, как погас свет, Минни была уже у двери со свечами, - она показала рукой в сторону каминной полки. - Ну как можно быть недовольной такими соседями? - Никак нельзя, - Хэтч встал и подошел к камину. Между вазой и медным микроскопом стояли два оловянных подсвечника; в обоих торчали огарки черных свечей с потеками оплавившегося воска. - Последние крохи. Она принесла столько, что хватило бы на целый месяц. А в чем дело? - Они так и были черные? - Да, а что? - Да так, просто интересно, - он отвернулся от камина и как-то натянуто ей улыбнулся. - Предложи мне, пожалуйста, кофе. И расскажи мне про миссис Кастивет. Где она выращивает свои травы? В ящиках на окнах, что ли? Спустя несколько минут, когда они сидели с чашками за столом в кухне, открылась входная дверь и поспешно вошел Гай. - Какой сюрприз! - воскликнул он, подойдя к Хатчинсу и пожимая руку прежде, чем тот успел подняться. - Как дела, Хэтч? Рад вас видеть. - Другой рукой Гай обхватил голову Розмари и поцеловал ее в щеку и в губы: - Как жизнь, золотко? Он был в гриме: лицо оранжевое, глаза большие, с накрашенными черными ресницами. - Что произошло? - спросила Розмари. - А-а, они вдруг остановили съемку, решили изменить что-то в сценарии, тупые гаденыши! Утром начнем снова. Прошу всех оставаться на местах, не двигаться, я только избавлюсь от пальто, - Гай направился в прихожую. - Кофе хочешь? - крикнула ему вслед Розмари. - С огромным удовольствием. Она встала, налила ему, наполнила чашки и себе с Хэтчем. Хэтч посасывал трубку, задумчиво глядя перед собой. Вошел Гай с блоком "Пэлл-Мэлл" в руках. - Добыча! - он вывалил пачки на стол. - Хэтч? - Нет, спасибо, я лучше трубку. Гай открыл одну пачку, встряхнул ее, вытащил сигарету и подмигнул Розмари. - Кажется, есть повод поздравить, - сказал Хэтч. Гай просиял: - Розмари рассказала вам? Чудесно, правда? Мы так рады. Я, конечно, до смерти боюсь, что из меня получится скверный отец, но Розмари все равно будет такой хорошей мамой, что это не имеет значения. - Когда ждете? Розмари назвала число, а Гаю сообщила, что доктор Сапирштейн принимал двух внуков Хэтча. - Я познакомился с вашим соседом Романом Кастиветом, - сказал Хатчинс. - Да? Смешной старый чудак, верно? - отозвался Гай. - Зато он знает разные интересные истории про Отис Скиннер и Моджеску. Он влюблен в театр. - Ты когда-нибудь замечал, что у него проколоты уши? - спросила Розмари. - Ты шутишь! - Да нет, я сегодня случайно заметила. Они пили кофе, обсуждали успехи Гая и поездку Хэтча в Грецию и Турцию, которую он собирался совершить весной. - Очень жаль, что в последнее время мы так редко встречаемся, - посетовал Гай, когда Хатчинс, извинившись, стал прощаться. - Я занят, да и Розмари в таком состоянии; мы вообще ни с кем не встречаемся. - Может быть, все же мы как-нибудь пообедаем вместе? - предложил Хэтч, и Гай, согласившись, пошел за его пальто. - Не забудь узнать о корне танниса, - напомнила Розмари. - Не забуду, - заверил ее Хэтч. - А ты скажи доктору Сапирштейну, чтобы он проверил весы; я все-таки думаю, что ты похудела больше, чем на три фунта. - Не говори ерунды! У врачей не бывает неправильных весов. Гай подал ему пальто. - Это не мое, стало быть, ваше. - Точно, - повернувшись, Хатчинс сунул руки в рукава. - А ты уже придумала, как назовешь, или еще слишком рано? - спросил он Розмари. - Если мальчик, то Эндрю или Дуглас, если девочка, то Мелинда или Сара. - Сара? - удивился Гай. - А что произошло со "Сьюзен"? - Он подал Хэтчу шляпу. Розмари подставила Хэтчу щеку. - Очень надеюсь, боли скоро пройдут, - сказал он - Конечно. Я тоже надеюсь. - При беременности это бывает часто, - заметил Гай. Хэтч порылся в карманах. - А вторая куда-то подевалась. Здесь ее нет? - он показал им коричневую перчатку и еще раз пошарил в карманах. Розмари посмотрела на полу, а Гай подошел к шкафу и поискал там, на полу и на полке. - Не нашел, Хэтч, - крикнул он. - Вот обидно. Наверно, оставил в Сити-центре. Придется зайти туда. Правда, давайте вместе пообедаем, ладно? - Обязательно, - подтвердил Гай. - На следующей неделе, - уточнила Розмари. Они смотрели ему вслед, пока Хатчинс не скрылся за поворотом коридора. - Это был приятный сюрприз, - заговорил Гай. - Он долго у тебя сидел? - Не очень. Как ты думаешь, что он мне сказал? - Что? - Что я выгляжу ужасно. - Добрый старина Хэтч, куда бы ни явился, всюду приносит с собой веселье. Розмари вопросительно посмотрела на Гая. - Да он прирожденный нытик, золотко. Помнишь, как он пытался испортить нам настроение, когда мы сюда переежали? - Он не прирожденный нытик, - Розмари пошла на кухню убирать со стола. Гай прислонился к косяку: - Тогда он очень талантливый любитель. Через несколько минут он надел пальто и пошел покупать газету. Вечером Розмари читала в постели, а Гай в кабинете смотрел телевизор. В половине одиннадцатого зазвонил телефон. Гай взял трубку, и через минуту принес телефон в спальню. - Хэтч хочет поговорить с тобой, - он поставил телефон на кровать. - Я сказал, что ты отдыхаешь, но он говорит, дело не ждет. Розмари взяла трубку. - Хэтч? - Привет, Розмари. Скажи мне, дорогая, вообще-то ты на улицу выходишь или сидишь дома целыми днями? - В последнее время не выходила, - Розмари посмотрела на Гая, - но могла бы. А в чем дело? Не сводя с нее глаз, Гай настороженно слушал. - Мне бы хотелось с тобой кое о чем потолковать. Можешь встретиться со мной завтра утром в одиннадцать перед зданием Сигрэм? Если хочешь, можно будет посчитать это поздним завтраком или ранним ланчем. - Да, конечно, Хэтч. А в чем дело? Ты сейчас не можешь сказать? - Да лучше не надо. Ничего сверхважного, так что не думай об этом. - Отлично. - Договорились. Тогда в одиннадцать перед зданием Сигрэм. - Хорошо. Перчатку нашел? - Нет, но мне уже все равно пора покупать новые. Спокойной ночи, Розмари. Спи сладко. - Спокойной ночи. Она повесила трубку. - Что ему нужно? - грубовато спросил Гай. - Он хочет встретиться со мной завтра утром и о чем-то поговорить. - Он не сказал о чем? - Нет. Улыбнувшись, Гай покачала головой: - По-моему, он слишком увлекся приключенческими рассказами для мальчишек. Где вы с ним встречаетесь? - Перед зданием Сигрэм, в одиннадцать. Гай выдернул телефон из розетки и понес его в кабинет, но почти тотчас же вернулся и, снова включив, поставил на ночной столик. - У меня идея. Хочешь, я сейчас пойду и куплю мороженое в рожках? Идет? - Но уже поздно, хотя мороженого мне хочется. - Ванильное? - Да. - Я быстро. Он ушел, а Розмари откинулась на подушки и уставилась в пространство. О чем хочет поговорить с ней Хэтч? Ничего важного, сказал он. Но это не может быть и чем-то совсем пустяковым, иначе он не стал бы вызывать ее вот так. Может быть, это касается Джоан? Она услышала, как где-то далеко-далеко, у двери Кастиветов, один раз прозвенел звонок. Наверное, это Гай зашел спросить, не купить ли и им мороженое или утреннюю газету. Как мило с его стороны. Боль в животе усилилась. Глава 3 Утром Розмари по внутреннему телефону позвонила Минни и попросила не приносить питье в одиннадцать: она собирается выйти и вернется не раньше часа или двух. - Хорошо, милая, не волнуйся. Совсем не обязательно принимать его в одно и то же время, выпьешь потом. День хороший, а свежий воздух пойдет тебе на пользу. Иди, погуляй. Звякни мне, когда вернешься, я принесу питье. День был прекрасный: морозный, ясный, солнечный, бодрящий. Розмари медленно шла и наслаждалась, готовая улыбаться, словно и не было неотступной боли в животе. На каждом углу, позвякивая бубенчиками, как обычно перед Рождеством, стояли Санта-Клаусы из Армии Спасения. И витрины магазинов тоже кричали о приближающемся Рождестве. Без четверти одиннадцать Розмари подошла к месту встречи. Так как до назначенного часа еще оставалось время и Хэтча пока не было видно, она присела на невысокую ограду сквера перед зданием Сигрэм и подставила лицо солнечным лучам. Наслаждаясь теплом, она прислушивалась к торопливым шагам, обрывкам разговоров, к проезжавшим мимо легковым машинам, грузовикам и шуму вертолетов. Платье, как Розмари впервые с удовольствием отметила, натянулось под пальто на животе; может быть, после ланча она отправится в Блумингдейл взглянуть на одежду для будущих мам. Она была рада, что Хэтч вытащил ее на улицу (но о чем он хотел с ней поговорить?); боль, даже неотступная, - это не оправдание для того, чтобы столько времени сидеть дома. Теперь Розмари будет бороться с ней, бороться при помощи воздуха, солнца, движения; она больше не подчинится ей, не будет затворничать в мрачных стенах Брэмфорда. "Прочь, боль, - подумала она. - Я больше не собираюсь с тобой мириться." Но боль не отступала; самовнушение не оказало на нее никакого влияния. В одиннадцать она подошла к стеклянным дверям здания, где все время сновали люди. "Возможно, у Хэтча была еще одна встреча, и он сейчас придет, - подумала Розмари, - ведь он назначил встречу именно здесь, а не где-то еще". Она вглядывалась в лица выходящих, в какой-то момент вроде даже увидела его, но оказалось, что обозналась. Розмари не тревожилась, что пропустит Хэтча: она знала, что, даже если она его и не заметит, Хэтч сам ее обязательно увидит. Он не пришел ни в пять, ни в десять минут двенадцатого. В четверть двенадцатого Розмари вошла в здание, чтобы взглянуть на список сотрудников в надежде встретить там фамилию, которую Хэтч когда-нибудь упоминал, позвонить и справиться, нет ли Хэтча там. Для внимательного изучения список оказался чересчур длинным, со слишком большим количеством фамилий; она пробежала взглядом убористо напачатанные колонки и, не обнаружив ничего знакомого, снова вышла на лицу. Она вернулась к низкой ограде и села на прежнее место. Теперь она наблюдала за фасадом здания, изрека окидывая взглядом пологие ступени, ведущие к тротуару. Мужчины женщины встречались с другими мужчинами и женщинами, но Хэтча, который никогда не опаздывал, по-прежнему не было видно. В одиннадцать сорок Розмари снова вошла в здание, и один из служащих посоветовал ей спуститься вниз, где в конце коридора была телефонная будка. По телефону разговаривала девушка-негритянка. Однако вскоре она окончила разговор и вышла, риветливо взглянув на Розмари. Розмари скользнула в будку и набрала свой номер. После пятого звонка ответила телефонистка: Розмари никто не звонил, а Гая спрашивал Руди Хорн. У нее оставалась еще монетка, и она набарала номер Хэтча. После первого же звонка ответил взволнованный женский голос: - Да? - Это квартира Эдварда Хатчинса? - Да, кто говорит? По голосу собеседнице Розмари можно было дать не слишком много и не слишком мало, наверно, лет сорок. - Меня зовут Розмари Вудхауз. В одиннадцать я должна была встретиться с мистером Хатчинсом, но он не пришел. Вы не знаете, он придет или нет? Трубка молчала. - Алло? - позвала Розмари. - Хэтч говорил мне о вас, Розмари. Я - Грейс Кардифф, его знакомая. Ночью ему стало плохо. Точнее, сегодня утром, рано утром. У Розмари упало сердце: - Плохо? - Да. Он в глубокой коме. Врачи не могут определить причину. Его отвезли в Сент-Винсент. - Боже, какой ужас! Вчера вечером, около половины одиннадцатого, я разговаривала с ним и, судя по голосу, все было нормально. - Я говорила с ним чуть позже, и мне тоже показалось, что все хорошо. Сегодня утром уборщица нашла его на полу спальни без сознания. - И врачи не знают, в чем дело? - Пока что нет. Но прошло еще очень мало времени, и я не сомневаюсь, что они скоро найдут причину. А тогда смогут и вылечить его. Пока же он без сознания. - Какой ужас! А раньше с ним ничего подобного не случалось? - Никогда. Сейчас я снова еду в больницу. Если вы оставите мне свой номер телефона, то, как только будут какие-то изменения, я вам сообщу. - Спасибо большое. Розмари продиктовала свой телефон и спросила, не нужна ли какая-нибудь помощь. - Пока нет, - ответила Грейс. - Только что я позвонила его дочерям, и, кажется, это все, что можно сделать, по крайней мере, пока он не придет в сознание. Если будут новости, я вам сообщу. Розмари вышла из здания Сигрэм. Дойдя до угла Пятьдесят третьей улицы, она перешла Парк-авеню и медленно направилась к Мэдисон-сквер размышляя, умрет Хэтч или выживет и, если умрет, то будет ли в ее жизни (о, эгоизм!) еще кто-нибудь, на кого бы она смогла вот так же спокойно и полностью положиться. Розмари думала и о Грейс Кардифф: судя по голосу, привлекательная женщина. Интересно, может, у них с Хэтчем роман, без особенных страстей, спокойный, как обычно бывает у немолодых уже людей? Розмари хотелось, чтобы это было так. Она не могла поверить, что Хэтч умрет. Нет, этого не может быть, - возможно, то, что он оказался на пороге смерти, подтолкнет их обоих к свадьбе, так что все обернется даже к лучшему. Она пересекла Мэдисон и где-то между ним и Пятой авеню невольно остановилась перед витриной, в которой было выставлено миниатюрное святое семейство у яслей: изящные фарфоровые фигурки Марии, Младенца, Иосифа, волхвов, пастухов и домашних животных. Она улыбнулась, глядя на эту сценку, по-прежнему способную пробудить в ней глубокие чувства и переживания. А потом в стекле витрины, которая, как занавес, разделяла ее и Святое Семейство, увидела собственное отражение: улыбка, обтянутые кожей скулы, как у скелета, и черные круги под глазами - лицо, которое вчера испугало Хэтча, а сейчас напугало и ее. - Вот уж это совпадение так совпадение! Обернувшись, Розмари увидела, как к ней подходит сияющая Минни в белом пальто под кожу, красной шляпе и с неизменными очками на цепочке. - А я подумала: пока Розмари гуляет, я тоже могу выйти, купить что-нибуль к Рождеству. И надо же - ты здесь, и я тоже! Похоже, мы с тобой совершенно одинаковые, ходим в одни и те же места, и занятия у нас одинаковые. Э-э, да в чем дело, дорогая? Ты такая грустная и подавленная. - Я только что узнала плохие новости, - объяснила Розмари. - Один мой друг заболел. Он в больнице, в тяжелом состоянии. - Да что ты говоришь? Кто же это? - Его зовут Эдвард