л, у него не было ни оружия, ни доспехов. Дракон встречался с тремя типами поведения людей: одни убегали, другие падали и теряли сознание, а третьи осторожно приближались, подняв меч и бормоча угрозы. Но юноша с сероватыми пышными волосами и сверкающими глазами ничего подобного не делал. Пока дракон лениво и неуклюже пытался подняться, юноша подбежал, подпрыгнул и уселся прямо на лоб дракона, как раз между двумя короткими рогами, там, где начинался зазубренный спинной хребет. Дрезэм не рассчитывал заранее свой прыжок, им двигал инстинкт, а широкий драконий лоб был единственным местом, куда можно было вспрыгнуть. От неожиданности дракон замотал головой. Дрезэм схватился за рога чудовища, опять же инстинктивно, чтобы не упасть. И тут в юноше родилось яростное, щекочущее нервы удовольствие от собственных действий, и он начал дергать и тянуть изо всей силы то, за что он держался. Дракон взвыл. Его зловонное ядовитое дыхание вырывалось наружу, но не смогло причинить вреда Дрезэму, а одуряющий запах лишь раззадорил его и сделал совершенно безумным. Юноша в свои пятнадцать лет был необычно силен, и, кроме того, он совсем не испытывал страха и был напрочь лишен чувствительности. Он тянул отвратительные рога до тех пор, пока с треском не выломал их из черепа зверя. Черная кровь хлынула из ужасных ран, ослепив чудовище. Дракон взревел от боли. Дрезэм еще более усугубил положение, поскольку бил теперь животное по голове вырванными рогами. Ослепленный дракон взревел, рванулся из леса, помчался, не разбирая дороги, головой вперед и врезался в крутой склон горы, сломав себе шею. Дрезэм свалился на землю, но тут же опять вскочил, бездумно стуча рогами друг о друга и прыгая по спине поверженного зверя. Услышав необычный шум вместо привычных криков раздираемой на части жертвы, королевские солдаты робко поднялись на вершину горы, чтобы посмотреть, что же произошло. Увидев мертвого дракона, солдаты сложили свои щиты, уложили на них тело зверя, поверх которого взгромоздился торжествующий Дрезэм, и, взвалив эти носилки на плечи, понесли в город. Они понимали, что этот удивительный сумасшедший спас и их шкуры. Поэтому солдаты прославляли его как героя. Исход битвы удивил короля Но он несказанно обрадовался тому, что кто- то наконец убил дракона Его солдаты уже предвидели тот день, когда дракон съест всех крестьян, а сам король боялся дня, когда и крестьяне, и солдаты, и придворные - все исчезнут в пасти дракона, и ему одному придется спасаться от голодного чудовища. Но короля не радовала перспектива выполнять свои обязательства. Он не собирался складывать горы сокровищ к ногам невежественного слабоумного деревенского парня. Однако король видел стальной блеск в глазах своих солдат и руки капитанов, сжимавшие рукояти мечей. Он знал, что, когда речь шла о драконе, его верная армия могла восстать. И понял, что ему лучше уступить. Король одарил золотом и драгоценными камнями молодого безумца. Дрезэм заворчал, попытался играть с сокровищами, затем попробовал жемчужины на зуб и со смехом стал их раскусывать. Солдаты сердито смотрели на короля. Король повел Дрезэма во внутренние помещения дворца и показал ему душистые фонтаны и павлинов. Наконец, король открыл двери из слоновой кости, и взору юноши предстали двадцать пять девиц, одетых в радужные газовые одежды, сквозь которые их руки, ноги и груди казались серебряными. - Вижу, мы добились некоторого успеха, - ухмыльнулся король. Девицы тихонько завизжали, когда Дрезэм кинулся к ним. Но все же юноша был красив, и ему можно было простить грубость и порывистость. Дрезэм получил должность королевского Защитника. Но это его не интересовало. Он знал только то, что за мраморными дверьми его ждали бесконечные плотские наслаждения, на столе всегда лежали горы пищи и ему постоянно предоставляли воинов для борьбы. Короли из дальних стран то и дело посылали своих лучших воинов против Дрезэма в надежде, что они окажутся победителями. Шафрановый великан с севера, в два раза выше обычного человека, поднял Дрезэма над головой, но юноша вцепился в запястья гиганта, а ногами молотил по нему до тех пор, пока тот не попросил пощады. Серый великан пришел на битву с запада, но Дрезэм носился вокруг соперника, пока тот не взвыл, после чего Дрезэм прыгнул, схватил его за горло и задушил. Перед очередной битвой Дрезэм бежал без доспехов перед скачущими верхом солдатами и только после этого бросался на врага со счастливыми воплями и потрясал израненными руками со следами свернувшейся крови. Иногда и он получал ранения, но не обращал внимания на свои раны, пока не падал от потери крови. Дрезэм оказался настолько живуч, что ни одно из ранений не выводило его из строя дольше чем на несколько часов. Что же касается женщин, то теперь в его гареме их было около сотни, и дверь из слоновой кости постоянно открывалась и закрывалась в любое время суток, когда он был во дворце, а если он находился вне дома, то хорошеньких девушек отнимали от домашнего очага, чтобы немедленно удовлетворить королевского Защитника. Солдаты уважали его. - Не важно, что он всегда молчит. Не имеет значения, что неожиданно его охватывают приступы ярости и он разбивает кувшины с вином, переворачивает столы. Посмотрите на его отличные мускулы и ясные глаза, посмотрите на постоянно хлопающую дверь из слоновой кости. Да, он, без сомнения, Защитник! Дрезэму исполнилось семнадцать. Он был прекрасен, как бог, и непредсказуем, как дикий зверь. Но даже в ярости он казался переполненным радостью и жизнелюбием. Однажды в военном лагере появился менестрель. Армия короля только что одержала победу в очередной кровавой битве. Королевский Защитник развлекался в своей расшитой золотом палатке с тремя визжащими девицами. Менестрель посадил в круг солдат и начал петь. В песне рассказывалось о девушке, живущей в далеком городе. Эта странная немая девушка с серебристыми глазами и призрачными волосами цвета примулы поразила воображение менестреля. У него было богатое воображение, но на этот раз он сказал правду, назвав девушку из своей песни наполовину лишенной души. Скорее всего, ему просто пришел на ум такой поэтический образ. Солдаты расчувствовались после битвы. Им понравилась песня. Представьте их удивление, когда полог палатки Защитника широко откинулся, и он сам, никогда не отличавшийся любовью к музыке, вышел из палатки с отрешенным лицом, а из его глаз катились слезы. Не проронив ни слова, он упал на колени перед менестрелем. Такое чудо напугало бравых солдат. Воин плакал, но, похоже, сам не знал, почему плачет. Никто не осмелился спросить его об этом, не ожидая от Защитника вразумительного ответа, поскольку тот никогда ни с кем не говорил. Воин поднял голову и, схватив маленькую арфу менестреля, вырвал из нее все струны и, беззвучно рыдая, убежал прочь в степь, окружающую лагерь. x x x Шезэль так и не вышла замуж. Несмотря на красоту, ее безумие отпугивало женихов. Не родилась ли она от проклятого брака? Мало кто знал обстоятельства свадебной ночи Бизунех, однако ходили слухи, что жених таинственно умер, но никто не знал отчего, ведь он был здоров и молод. А порча, какой бы она ни была, может передаваться по наследству. Лучше оставить несчастную в покое. Иногда Шезэль сидела у окна дома своего деда. Старик стал медлительным и постоянно чувствовал усталость. Беспокоясь о деньгах, он подсчитывал суммы, которые шли на жалованье служанке Шезэль, на покупку и починку ее одежды, на сопровождение девушки в ее нечастых прогулках по городу. Добрая служанка бдительно следила за безопасностью своей подопечной. Иногда она водила Шезэль в храм и молилась о том, чтобы несчастная излечилась от странного недуга, тогда как Шезэль в это время бессмысленно созерцала голубоватые стены храма. Три месяца назад Шезэль исполнилось семнадцать. Женщина-служанка в очередной раз взяла ее с собой в храм. Обычно такие походы ничем не заканчивались, но на этот раз в святом месте их встретил удивительный менестрель, которого они уже встречали полгода назад. В храме менестрель молился и благодарил богов за благополучное возвращение домой, но, увидев служанку и ее подопечную, он подошел к ним. - Если бы я был побогаче, то мне не пришлось бы ходить с места на место в поисках денег. И тогда я бы с радостью женился на этой девушке. Пускай ее сознание затуманено, но она прекраснее лотоса, - сказал менестрель. - Перестань, - осадила его служанка, хотя и не была против такого поворота событий. Бродяжка менестрель, несмотря на свое плутовское занятие, был добрым и любезным человеком. Поэтому они со служанкой присели поговорить у входа в храм, а Шезэль тем временем стояла и глядела на облака, цветущие деревья и океан. Менестрель рассказывал о своих приключениях. Чаще всего он пел на бедных постоялых дворах и шумных базарах. Несколько раз ему пришлось петь для разбойников - в обмен на одну-две песни они отпускали менестреля, ведь у него все равно не было денег. Он побывал в диковинном городе, где богатые улицы были вымощены нефритовыми плитами, а в другом городе, у озера, обученные птицы могли имитировать любые звуки - собачий лай, блеяние овец и звон колокольчиков, - но не могли пропеть ни одной мелодии. Наконец, он рассказал, что сложил песню о печальной красоте Шезэль и исполнил ее в военном лагере короля. Служанка побранила его, но новость, несомненно, доставила ей удовольствие. А менестрель продолжал свой рассказ: - Когда моя песня закончилась, из палатки выскочил безумный юноша, схватил мою маленькую арфу и порвал струны. Что тут поделаешь, струны пришлось перетягивать заново. Но когда я чинил арфу, оказалось, что в одной из порванных струн запутался длинный волос с головы того безумца - прекрасный волос светло-серого цвета, почти цвета струны. Как я ни пытался, я не мог отцепить этот единственный волосок. А теперь слушай. Менестрель вынул из сумки инструмент и начал играть. Шесть струн звучали чисто и сладко, но седьмая, в которой был запутан волос, стонала. Служанка всплеснула руками: - Ах! Выбрось ее! Арфа заколдована. - Подожди! - прошептал менестрель. - Посмотри на девушку. Шезэль обернулась к ним. Ее лицо изменилось. Она пристально смотрела на арфу, напряженно и серьезно. Внезапно девушка рассмеялась. На этот раз ее смех не был глупым, в нем слышалась радость. Шезэль подошла к менестрелю и взяла арфу из его рук. Музыкант и не думал сопротивляться. А девушка отвернулась и пошла прочь, словно наконец узнала дорогу домой. Служанка встревожилась. Менестрелю же все произошедшее показалось очень любопытным. Похоже, он ждал чего-то подобного и целый месяц ежедневно приходил в храм, чтобы встретиться с Шезэль и сопровождающей ее служанкой, чтобы удостовериться в наличии той странной магии, которая чувствовалась в пении арфы. Ночью Шезэль поставила арфу рядом со своей кроватью. Она спала на узкой кровати своей матери, несчастной Бизунех. Шезэль не касалась струн арфы, она лишь смотрела на нее, пока не заснула. Жизнь девушки порой напоминала сон, зато ее сны иногда были ярче любой яви. Теперь Шезэль ожила во сне. Она изменилась. Ей снилось, что она была сыном пастуха и однажды убила волка, нет, дракона. Потом она стала королевским Защитником и убивала великанов. Ее звали Дрезэм. Она оказалась высоким, загорелым, красивым юношей с бронзовыми глазами. Но, будучи воином, она все же убежала в пустынную степь. И там под неумолимым дневным солнцем лежала почти бездыханно. Временами она рычала, стонала и плакала от невыносимого чувства потери, которого не понимала. Шезэль проснулась с восходом солнца, забыв про свою печаль, с мокрыми от ночных слез щеками. Девушка поднялась и оделась. Она улыбнулась саду, выглянув из окна. Потом Шезэль сорвала розу и положила ее на колено своего деда, спящего в кресле, а хризантему оставила на подушке спящей служанки. Шезэль знала дорогу, как будто изучила ее по карте. Она вышла на дорогу без каких-либо колебаний, ни секунды не раздумывая. Ею руководила женская половинка человеческой души, туманная, неясная, но очень чувствительная ко всему мистическому. Не мешкая девушка прошла по утреннему городу и проскользнула сквозь высокие ворота в широкий мир... x x x Шезэль шла, слепо повинуясь инстинкту. Она не догадывалась, что ей предстоит пересечь три государства, горную гряду, много широких рек и большое озеро. Она не подозревала об опасностях, которые могли подстерегать ее, и не думала о хлебе насущном. Она шла вперед. Ее продвижение напоминало движение металлической иголки к магниту, стремительный прилив воды к берегу, потому что у странной Шезэль никогда не было ни человеческой логики, ни осторожности. Ее звала к себе потерянная половинка души. Девушка вышла из города, прошла по берегу моря и направилась дальше по заброшенной тропе. Наступила ночь, но Шезэль не обратила на это внимания. Когда она уставала, то ложилась и спала на голой земле, затем поднималась с зарей и шла дальше. Несколько дней она шла голодная, останавливаясь пару раз, чтобы утолить жажду из ручья. Усталость не давала о себе знать до тех пор, пока окончательно не лишила девушку сил. Идти дальше Шезэль не могла. По этой же дороге один работорговец направлялся к ближайшему городу. Его слуги нашли лежащую у дороги красавицу. Девушка ему приглянулась, ее можно было выгодно продать на невольничьем рынке. Поэтому он накормил ее бульоном и положил на одну из повозок. Теперь им предстояло четырехдневное путешествие, к счастью, в том же направлении, куда до этого двигалась девушка. Возможно, Шезэль чувствовала это и потому не кричала и не пыталась сбежать. Скорее всего, она догадалась, что попала в плен, но восприняла это как помощь, приближающую ее к цели. И вот караван работорговца добрался до города. Рынок располагался неподалеку от богатых улиц, где каждый четвертый камень мостовой был огромным зеленым нефритом. Работорговец усадил Шезэль на помост. Начался аукцион. Сначала цена повышалась очень быстро, но вскоре, когда покупатели заметили отсутствующий бессмысленный взгляд девушки, ажиотаж прошел. Вперед выступил молодой аристократ: - Эта девушка безумная и к тому же немая. Такого не скроешь. Работорговец попытался возразить, но вельможа прервал его: - Тогда прикажи ей сказать что-нибудь. Работорговец громко обратился к девушке, но она не отреагировала. Толпа потенциальных покупателей заворчала и начала расходиться. Тогда работорговец схватился за плетку, но молодой дворянин поймал его за руку: - Впрочем, это не имеет значения. У меня в доме и без того слишком много болтливых женщин. Я ее покупаю. Деньги посыпались в руки торговца, тут же были подписаны все необходимые бумаги. Юноша отвел Шезэль к своей колеснице. Когда они подъехали к его дому, он проводил красавицу внутрь, показал ей мраморную комнату, задрапированную розовым бархатом, а потом приказал слугам принести пищу и вино. - Отныне это твоя комната. И все эти слуги твои. Я освобождаю тебя. Ты станешь моей возлюбленной, но не рабой. - С этими словами аристократ взял руку Шезэль. - Я слышал песню о девушке с такими волосами и глазами, как у тебя. Неужели у тебя и в самом деле полдуши, как пел менестрель? Оказалось, менестрель пел свою песню о Шезэль не только в королевском военном лагере. Озираясь по сторонам, Шезэль все отчетливее ощущала, что ей надо уходить отсюда. Когда аристократ закончил говорить, она посмотрела на него удивительно проникновенным и осмысленным взглядом. Юноша понял, что у девушки своя судьба и ее предопределение было настолько сильным, что даже он не мог ему противиться. Когда девушка направилась в выходу, он и не подумал останавливать ее, а, напротив, проводил до дверей. - Ты не должна задерживаться здесь, - сказал он. - Понятно, что ты не можешь отказаться от своего путешествия, но, продвигаясь в одиночку, ты снова попадешь в беду. Подожди, я дам тебе свою повозку, трех белых меринов, которые будут тащить ее, и возницу, умеющего обращаться с ними. А также хлеб и вино, чтобы ты не умерла от голода и жажды. Так он и сделал. Словно повинуясь какому-то волшебству, юноша переживал не из-за потерянных денег, а из-за необходимости расстаться с Шезэль. Но все же он не препятствовал ей. И даже наказал вознице защищать ее. - В каком направлении мы поедем, госпожа? - спросил возница. За девушку ответил молодой дворянин: - Она смотрит в сторону гор, поезжай в том направлении. И не возвращайся, пока не убедишься, что девушка в безопасности. Повозка быстро поехала по древней широкой дороге и пересекла горный хребет за два дня. Но за горами их поджидали разбойники. Зазвенела тетива лука. Возница замертво свалился с облучка со стрелой в груди, один из разбойников вскочил в повозку, схватил поводья и остановил лошадей. Другой схватил Шезэль. - Здесь отличная добыча! Вскоре появился атаман. Он отстранил разбойников, поднял Шезэль на руки и осмотрел ее. Наконец он сказал: - Это заколдованная девушка, о которой пел менестрель. Он осторожно посадил ее обратно, но девушка встала и пошла прочь, не обращая внимания на повозку, мертвого возницу и онемевших разбойников. Будучи людьми суеверными, они не последовали за ней. Разбойники поклонялись богу грабежа, чей алтарь находился в одной из пещер. Одна из их заповедей гласила: "На каждые пятьдесят ограбленных или убитых путников одного отпускайте. Боги не поощряют излишества". Шезэль подошла к широкой бурной реке. Перевозчик остановил ее уже у самой кромки воды. - Ради всех святых, не можешь же ты идти по воде! Я перевезу тебя на другой берег, а ты за это заплатишь мне, - попытался объяснить ей он, но, посмотрев в ее глаза, спохватился: - Ой, да ты ведь та самая дева, о которой пел менестрель. Тебя я перевезу бесплатно. Вскоре Шезэль вышла ко второй реке, на сей раз там был мост. В этих местах вдоль дороги росли фруктовые деревья и ягоды, они и поддержали силы странницы. Девушка машинально срывала их, как когда-то ее учили срывать фиги с дерева в саду ее деда. Шезэль прошла, сама не замечая того, через пять деревень. В пятой деревне к ней подбежала женщина и сунула в руки буханку хлеба. - Я знаю тебя, ты - дева из песни. Успеха тебе, чего бы ты ни искала, поскольку ты воистину не от мира сего. Шезэль добралась до третьей страны, миновав горы и реки. Она шла по дороге и если бы смотрела, то увидела бы королевскую столицу, сверкавшую вдали, а в семи милях за ней снежную вершину горы, где дракон поедал людей, до того как погиб от рук Дрезэма. Наконец Шезэль вошла в город, расположившийся на берегу большого озера. У тихой воды медленно прогуливалась пожилая дама в сопровождении своих слуг. Женщина вела на золотом поводке зеленую птицу, которая время от времени громко кричала. - Я вижу девушку с прекрасными волосами. Еще немного - и несчастная упадет в воду. Пусть кто-нибудь из вас сходит за ней и приведет ко мне, - проговорила пожилая дама. Шезэль подвели к даме. - Да, как я и думала, это та самая дева из песни менестреля. Я действительно верю, что у тебя только половина души, как говорилось в песне. Может быть, ты ищешь вторую половину? Пожалуй, я дам ей лодку, чтобы она смогла переправиться через озеро. Иди, и пусть боги хранят тебя, дитя мое. Но остерегайся опасностей, таящихся в ночи. Так Шезэль пересекла озеро и добралась до пустынной степи, где в меланхоличном гневе бродил Дрезэм. Глава 3 Дрезэм жил в степи уже много месяцев. Он разбивал тяжелыми камнями головы змеям и грызунам и тут же съедал их, поскольку идея разжечь костер не приходила ему в голову. Пил он из подземных ключей, бивших в пещерах, где юноша прятался от дневной жары. От такого скудного питания Дрезэм исхудал. Его волосы посерели, потеряв былую красоту, а глаза стали большими и дикими. На сердце его лежала тяжесть, но несчастный не понимал, чем вызвана печаль, забыл, с чего все началось. Иногда ночью, под холодными звездами, юноша надрывно выл, и даже волк не смел вторить ему. Наступила ночь, такая же как все предыдущие, черная, как эбеновое дерево. В небе серебряными капельками блестели звезды. Луна медленно передвигалась по небосводу, но, опережая ее, по степи шел человек. За его спиной развевался черный плащ. У незнакомца были черные волосы и черные глаза. Дрезэму все люди представлялись врагами, с которыми надо драться, а потом убивать. Поэтому, завидев незнакомца, юноша, рыча, поднялся. Но черноволосый человек обратился в дым. Этот дым приблизился, окутал юношу и усыпил в нем дикого зверя. Глаза Дрезэма закрылись. Он больше не был убийцей. - Отныне ты будешь моим сыном, и я подарю тебе счастье. Бедный мальчик, ты слишком долго жил в степи, словно шакал, - произнес черноглазый человек, прекрасный, как сама ночь. Дрезэм поднял голову и встретился взглядом с незнакомцем. Взор черного человека, словно огонь, проник сквозь рой беспорядочных и туманных мыслей, заслонявших восприятие юноши. - Взгляни, - приказал Азрарн, указывая на груду бесформенных глыб гранита примерно в миле от них. Дрезэм проследил взглядом за рукой князя демонов. Даже ночь содрогнулась от такого коварства. Вся степь отозвалась, будто струны гигантской арфы, и тут с гранитной скалой, возвышавшейся посреди пустыни, произошли волшебные изменения. Теперь вместо нее возвышался дворец, настоящее чудо, созданное из блестящих черных кристаллов и полированного агата с серебряными башнями и медными крышами, окнами бирюзового и малинового цвета. Перед ними, словно ковры, раскинулись сады с черной бархатной травой, с дорожками, выложенными драгоценными камнями, с черными деревьями фантастической формы, лавандовыми фонтанами и пурпурными прудами. Соловьи пели в беседках с невыразимой сладостью, по газонам расхаживали важные черные павлины с зелеными и голубыми, будто живыми, изображениями глаз на хвостах. - Отныне, Дрезэм, ты будешь жить по ночам, как луна. Этот дворец я дарю тебе. Теперь ты не будешь ни в чем нуждаться. Азрарн повел молодого человека через сады во дворец, где их ждал накрытый стол и все было приготовлено для банкета. Дрезэма не требовалось приглашать к трапезе, как когда-то во дворце короля. Возможно, он заметил, что на этот раз стол оказался богаче. Когда Дрезэм насытился, Азрарн сказал: - Есть еще кое-что. Я напомню тебе. Девушка с серебряными глазами и розовыми волосами. Не советую тебе ею пренебрегать. Взяв глиняный кувшин, Азрарн произнес заклинание и перевернул кувшин в воздухе. Из него вылилось сияющее и ароматное облако, превратившееся в великолепную женщину. Конечно же, это была не Шезэль. Азрарн не мог позволить однажды разделенным душам объединиться. Месть демона обычно превращается в игру. Азрарн в своем магическом зеркале Нижнего Мира увидел, как Бизунех молится в своем жалком храме, а после ее смерти следил за ее дочерью и понял, что некая роковая стихия стремится спасти ее. Азрарн решил ей помешать. Женщина прелестного сложения, вылитая из глиняного кувшина, была одной из эшв. В этом и заключалась шутка Азрарна. Как у всех демонов, у нее были черные глаза, хотя и не серебристые, но зато серебряная тушь сверкала на ее веках. В ее волосы, такие же черные, как и у остальных демонов, было вплетено множество цветов. Но это не были безжизненные гирлянды, а настоящие цветущие растения, невидимо вырастающие из корней ее волос. Бледные желтые цветы, мелкие вечноцветущие примулы, густо усеяли черные локоны, будто роса на листьях. У Дрезэма перехватило дыхание. Столь пленительное создание задело даже его спящие чувства. Эшву звали Жазэв. Прежде молодой человек очень быстро уставал от одного тела, от одного лица. Но демоны - не люди, ни один мужчина и ни одна женщина не могли устать от них. Жазэв, воплощенное желание, раскрыла Дрезэму свои объятия. Азрарн ушел. Дрезэм утонул в потоке наслаждения. Он обнажил грудь демонессы, подобную снежным вершинам гор, она в ответ прильнула к его груди, золотой от загара. Юноша сорвал ткань с ее бедер, и цветущая черная долина, усыпанная желтыми цветами, предстала его взору. Тем временем губы Жазэв изучали бедра Дрезэма, подбираясь к горящей башне его страсти. Солнце всходило в теле Дрезэма, перепутав его с небосводом. Алые кони увлекли колесницу солнца вперед, все глубже погружаясь в бездонный тоннель особняка Жазэв. Кони так и не ослабили поводьев. Магия демона победила земного любовника. Он скакал, словно белый изогнутый лук на белом полумесяце ее тела, скакал до тех пор, пока не расплавился, пока огонь в нем не потух. Казалось, прошла вечность, и вот Дрезэм в безумном блаженстве пронзил желанную цель, вдребезги разбив солнце, и, рассыпавшись бисером, упал в океан, имя которому - Жазэв. x x x Как и обещал Азрарн, Дрезэм теперь жил, как и луна, только по ночам. Он просыпался, когда пропадал дневной свет, а в небе разгорались звезды. Тогда он вкушал пищу и отдыхал. Тысяча невидимых слуг обслуживали его, выполняли все его прихоти раньше, чем он успевал о них подумать. Когда ему хотелось с кем-нибудь бороться, в медных воротах появлялись гиганты и воины, вызывая его на бой. Он с гордостью убивал их, хотя это ему лишь казалось, ведь все они были иллюзиями. Но кровавые игрища удовлетворяли его первобытные инстинкты. Зов плоти утоляла Жазэв. Юношу возбуждал даже звук ее шагов по мраморным плитам пола. Бездна удовольствия, множество побед, бесконечные обольщения ублажали его пять ночей. И каждый раз, когда поднималось солнце, Дрезэм, обессиленный, падал на свою королевскую кровать и спал до тех пор, пока последний луч света не покидал небо. Дрезэм так ни разу и не увидел, что происходит с его дворцом, когда солнце поднимается над степью, во что превращается его королевская кровать; он не видел, как розы тают, словно утренний туман, за его спиной. Лучи солнца каждое утро уничтожали его дворец. Исчезало все, кроме прочного часового механизма, созданного дрином. Деревья расплывались, как чернила в воде, башни качались и исчезали, словно дым, павлины превращались в кучи вонючих лохмотьев. Стены дворца днем казались кучами гранитных валунов. Жазэв удалялась в Нижний Мир, чтобы не видеть дневного света. Дрезэм лежал один в волшебном оцепенении до наступления темноты. Тогда появлялся Азрарн, восстанавливал дворец, выливал из глиняного кувшина Жазэв, и примулы по- прежнему украшали ее черные волосы. Пять ночей Дрезэм бодрствовал, устраивая оргии, пять дней он спал, как мертвый. На пятый день его нашла Шезэль. Она исхудала и побледнела. Путь ее оказался невероятно утомительным, если не сказать ужасным. Девушка прошла грозные пустынные степи, опаленные безжалостным горячим солнцем, где после захода солнца дул холодный, пронизывающий ветер. Вся ее одежда превратилась в лохмотья, руки и ноги кровоточили, но несчастная ничего этого не замечала, физическая боль и мучения ничего не значили для нее. Перед ней стояла цель. Инстинкт вел ее, не оставляя места для колебаний. Неумолимая душа Шезэль болела, словно незаживающая рана. Увидев груду гранита перед собой, девушка почувствовала, что близка к цели. Ее сердце, казалось, готово было разорваться. Шезэль подбежала к скалам, поднялась по кручам и среди камней нашла того самого юношу, который заполнял все ее мечты, человека, в чьем теле пряталась ее вторая половинка. И сразу же Шезэль успокоилась, ее душа нашла утешение. В ней не осталось ни злости, ни горести. Ей не пришло в голову схватить Дрезэма и как-нибудь ранить, напротив, она полюбила его. В порыве чувств девушка встала перед ним на колени. Она целовала его губы, глаза, руки. Часть души юноши откликнулась на ее призыв, но князь демонов недаром задумал, чтобы Дрезэм крепко спал и никто не мог его разбудить. Весь день Шезэль просидела рядом с Дрезэмом среди гранитных валунов. Солнце зашло. В сумерках к скале подбежал черный волк. Он не был похож на других степных волков, опасавшихся близко подходить к Шезэль. Взгляд волчьих глаз прожигал мозг Шезэль насквозь. Азрарн, а это был именно он, заворожил девушку взглядом и подавил ее сознание. У Шезэль не осталось сил бороться с ним, впрочем, она и не пыталась. Князь демонов заставил ее отойти от Дрезэма и спуститься с гранитного завала, нанеся смертельную рану ее душе. Азрарн увел девушку в пустынную ночь. Далеко от гранитного завала Шезэль увидела свет вкрапленных в небо светильников. Девушка стояла одна в степи и плакала. Она думала: "Мой возлюбленный совсем рядом, что же мне теперь делать?" Шезэль начала размышлять. Девушка вернулась обратно по следам, оставленным ее босыми окровавленными ногами, когда черный волк заставил ее уйти. Она подошла к медным воротам с торчащими над ними на пиках отвратительными головами. За воротами виднелся сад и дворец. Шезэль почувствовала, что Дрезэм там. Девушка едва дотронулась рукой до ворот, как вокруг сада выросла стена из голубого пламени. Из огня выскочили ужасные чудовища, бросились на нее и прогнали, исхлестав плетками. Шезэль неподвижно лежала в пещере, будто окаменев, а ее кровь и слезы смешались на каменном полу. x x x Шезэль вернулась, когда солнце прошло почти весь свой дневной путь. Девушка встала на колени перед спящим Дрезэмом. Она сняла со своего тонкого запястья узкий поясок из свитых прядей цветного шелка и обернула его вокруг запястья Дрезэма. - Я узнала его по одному лишь волоску, запутавшемуся за струну арфы. Когда он проснется, то узнает меня по этому пояску, который я так долго носила. Он непременно узнает меня, и после этого мы уже не расстанемся. И, поцеловав возлюбленного, Шезэль ушла, чтобы спрятаться снова. Наступила ночь, время демонов. Дрезэм зашевелился на сатиновых простынях и гиацинтовых подушках. Когда он начал просыпаться, Жазэв подошла ближе и увидела изношенный поясок, повязанный вокруг запястья Дрезэма. В тот же миг она сняла поясок и бросила в очаг. Зеленое пламя тут же поглотило его. Бурная ночь прошла. Рассвело. Шезэль плакала. Перед закатом она опять разыскала то место, где спал Дрезэм. Девушка взяла острый камень, отрезала локон своих бледных волос и спрятала в его рубашке. - Он обязательно узнает меня по этому локону, и тогда, возможно, мы уже не расстанемся. Но когда ушло солнце и Дрезэм зашевелился на бархатной подушке с желтыми нарциссами, появилась Жазэв. Она улыбнулась и стала шарить под его рубашкой до тех пор, пока не нашла волосы. Не успел юноша проснуться, как демоническая женщина уже бросила их в очаг. И снова наступила ночь, снова ее сменил рассвет. Днем Шезэль смотрела на спящего юношу в скалах. - Возможно, ты меня не узнаешь. Может быть, твоя часть души выросла безмолвной. Мне больше нечего тебе оставить. Я больше не приду. Потом она наклонилась, поцеловала его губы, глаза, руки, ушла в пещеру и легла там, как когда-то лежала Бизунех, ожидая прихода смерти. Опустилась черная ночь. Дрезэм зашевелился на шкурах, на этот раз под его головой оказались фиалки. Жазэв тщательно обыскала юношу, но не нашла ни пояса, ни локона, ничего, что могла бы оставить Шезэль. Но все же Шезэль кое-что оставила, сама того не подозревая. И даже колдовство не помогло Жазэв отыскать это. Серебряная ресница Шезэль упала на ресницы Дрезэма, когда она целовала его. А когда юноша проснулся, то ресница попала в его глаз. Эта ресница не мешала ему видеть, но странным образом повлияла на его зрение. Чудесный дворец задрожал и стал туманным, соблазнительные формы Жазэв приобрели ужасные очертания, будто бы некое свечение исходило от ее костей. Внезапно чувство невосполнимой утраты нахлынуло на Дрезэма. Он знал, что это отчаяние ему когда-то было знакомо. Он протер глаз рукой и вынул серебряную ресницу. Как только он прикоснулся к ней, то сразу же почувствовал, что именно с ним случилось. Его половина души стучалась в ворота его сердца и всего его тела. И тогда Дрезэм громко воскликнул: - Я должен найти ее. И затем с такой скоростью, что все ловушки, расставленные темнотой, не смогли удержать его, юноша бросился в степь. Он бежал, не понимая, как находит единственно верный путь, ведущий к той пещере, где лежала Шезэль. x x x Глубокой ночью Азрарн шагал по степи. Наконец он увидел на скале две сидящие под открытым небом фигуры. Волшебный дворец пропал, Жазэв вернулась в кувшин. Павлины больше не расправляли свои хвосты, а соловьи неподвижно лежали в мастерских дрина. Азрарн окликнул парочку на скале: - Повернись, Шезэль. Повернись, Дрезэм. Я здесь. Они без колебания обернулись. Азрарн смог разглядеть их в ярком сиянии луны. Эти двое были прекрасны, как могут быть прекрасны только две половинки, составляющие единое целое. Не только руки, но и формы любых других частей их тел безупречно подходили друг к другу, изгибы ее щеки и ее груди, казалось, идеально подходили к форме его тела. У Дрезэма были серебряные волосы, а у Шезэль такие же глаза. Золотые развевающиеся волосы Шезэль тон в тон подходили к темно-золотым глазам юноши. Его неистовство улеглось; ее безразличие пропало. Выражения их лиц стали одинаковыми, и такими останутся навсегда. Крайности каждого из них, уравновешенные своей противоположностью, стали идеальными. Отрицательное выравнивалось положительным, расходящиеся тропинки сошлись. Железо стало шелком, шелк стал железом. В результате возникло спокойствие, разум, сила и магия уникального совершенства. Никто из них не испугался, да и как такое могло случиться? Влюбленные с безразличием смотрели на Азрарна. Эти двое выглядели словно боги или Бог с неразделенной цельной душой. Они оставались двумя существами и в то же время были единым целым. Азрарн поплотнее завернулся в свой плащ. Его очень тронул их вид. Эта пара понравилась ему, и князь демонов забыл про свою врожденную жестокость. - Они слишком прекрасны, чтобы их разлучать. Что идеально в мире, то я благословляю, - произнес он. Глава 4 Меж скалистых холмов к городу, раскинувшемуся у моря, вела старая дорога, которой, однако, пользовались крайне редко. Уже более сотни лет люди избегали ходить этой дорогой, поскольку, по слухам, даже в разгар дня из недр холмов раздавался вой чудовища. Ведь как знать, вдруг чудовище однажды выскочит на дорогу и съест неосторожного путника. И все же нашелся один могущественный волшебник - Качар, которого не пугала перспектива быть проглоченным и уж тем более услышать какие-то завывания. Его слуги даже смеялись над россказнями о чудовище. В тот день, когда маг решил проехаться по старой дороге, он надел черно-зеленый шелковый плащ, а на одном из его пальцев красовалось рубиновое кольцо размером с глаз газели. Волшебник ехал в открытом экипаже, запряженном шестеркой лошадей. Один из слуг почтительно держал зонтик с оборками над головой своего хозяина. - Это же Великий Качар! Допустим, под землей действительно затаилось чудовище. Но пусть только оно попробует выскочить. Несомненно, Качар тут же его съест! - утверждали слуги. Волшебник тем временем ехал все дальше и дальше. Еще до захода солнца он хотел добраться до города и его морского порта. Он выбрал эту дорогу только потому, что она была самой короткой. Чародей ездил в столицу приморского государства, чтобы с помощью своей магии излечить старшего сына короля, теперь же, когда чудо свершилось, он мечтал поскорее добраться до корабля и вернуться домой. Старая дорога пылила и местами была завалена камнями. Волшебник расчищал путь лишь парой коротких слов, превращавших камни в дым. В час дня компания подъехала к пересохшему колодцу. - Настало время поить лошадей, - сказал Качар. Он подъехал к обрывистому склону холма, из которого бил ключ, образовавший удобный для лошадей пруд. Именно в этот момент из глубины пустого колодца раздалось печальное завывание. Слуги волшебника ничуть не испугались, поскольку верили в могущество своего господина. Качар подошел к колодцу и нагнулся, чтобы лучше расслышать звуки, исходящие оттуда. Вскоре пугающие завывания повторились. - Пожалуй, я не прочь увидеть это существо, - проговорил Качар. Он сотворил незажженный факел, дунул на него, и тот зажегся. Тогда волшебник опустил его в колодец и заставил повиснуть в воздухе, а сам смотрел вниз через волшебное стекло, пытаясь рассмотреть то, что находится внизу. - Ну вот, так я и думал. Демоны силой своей магии превратили обычного человека в странную тварь, - проговорил волшебник, увидев несчастное создание в своем зеркале. Качар щелкнул пальцами, и из них вылетели искры. Искры закружились и образовали сеть, которая поплыла вниз в колодец. Раздался ужасный крик, стук копыт, скрежет зубов, скользящее шлепанье и жалобный лай. Из колодца поднялся факел. Следом за ним показалась искрящаяся сеть с запутавшимся в ней отвратительным животным, которое крутилось, брыкалось и корчилось. У чудовища была голова волка, передняя часть туловища борова и гигантский хвост ящера. Животное барахталось, ревело, выло, дико вращало глазами и скрежетало зубами. Сотню лет оно бродило по пещерам и подземным ходам, соединявшим холмы. Оно даже не могло умереть, навечно погребенное под землю по прихоти демона. Побои нисколько не повредили ему, как и падение на дно колодца; горящее сено обожгло и напугало его, но не смогло сжечь насмерть. Конечно, чудовище давно забыло, с чего начались его мучения. Несчастное создание забыло, что когда-то было красивым и сильным молодым человеком, как однажды оно заснуло рядом со своей любимой молодой женой, а проснулось в проклятой шкуре, которую по приказу Азрарна сделал дрин. Муж Бизунех, обреченный на страдания, все еще мучился, тоща как она уже давно превратилась в прах. Качар проследил всю его историю, пусть даже в самых общих чертах. Он не отличался особой жалостливостью, но его нельзя было назвать несправедливым. Пока грязное зловонное ужасное существо металось и стонало в магических сетях, Качар послал слуг за волшебным порошком, поручил им вынуть свой амулет из шкатулки, а шкатулку убрать на место. В полдень он приступил к колдовству. Заклинание еще не начало действовать, а утомившееся солнце уже приближалось к своей далекой постели в голубых холмах. Несчастное создание не раз меняло форму, не переставая жаловаться. Когда же красный свет покинул небо, по спине животного прошли судороги. Словно змея, сбрасывающая кожу, оно выползало из своей сморщенной шкуры. К ногам Качара в изнеможении упал мужчина. Уже далеко не юноша и вовсе не красавец. Но все же он был человеком. Он забыл свое имя, как и всю свою прежнюю жизнь. Он смутно сознавал, что однажды его обманули, жестоко лишив радости жизни безо всякого предупреждения. Его память была заполнена образами темных сырых тоннелей, гулких пустых ущелий, вторящих его нечеловеческим крикам, и грязных дыр, где он прятался от непонятных страхов. Качар накормил его и напоил вином из сосуда, сделанного из желтого нефрита. - Ты будешь служить мне два года в благодарность за мой труд. Я назову тебя Кебба, что означает "Тот, о котором много говорят". Кебба не отказывался ни от работы, ни от своего нового имени. Его лицо было серым и осу