вздохнула. Ее золотые глаза наполнились слезами. -- Возможно, вы ошибаетесь,-- сказала она. Сев рядом с ней, он покачал головой. Вся сила вашей семьи досталась вам. Впрочем, как и ее слабость. Какая слабость? Богатое воображение. Оно влекло его в Нью-Йорк, а вас на китовую охоту. Ульрика благодарно улыбнулась. Если это попытка успокоить меня, капитан, то она имела успех. Я успокоил бы вас еще больше, если бы... Он не хотел говорить этого, не хотел брать ее руки в свои, но все-таки сделал и то и другое. Однако она не сопротивлялась, и хотя лицо ее оставалось задумчивым и серьезным, она не казалась оскорбленной. Теперь уже Арфлейн заволновался, вспомнив, как обнимал ее на льду. Она залилась румянцем, но по-прежнему позволяла держать себя за руки. -- Я люблю тебя,-- почти несчастно произнес Арфлейн. Разразившись слезами, она прижалась к нему. Он крепко обнял ее, перебирая ее прекрасные волосы, целуя ее в лоб, глядя в глаза. Смутно сознавая, что делает, Арфлейн поднял ее на руки и понес из комнаты. Коридор был пуст, когда он прошел в ее спальню, где он предполагал положить ее в постель и оставить. Комната находилась как раз напротив спальни Ульсенна. Она была уставлена креслами, шкафчиками, тут же находился небольшой столик. Кровать покрывали белые меха, такие же меха драпировали стены. Он вдруг понял, что, несмотря на испытываемое чувство вины, он уже не может контролировать себя. Он поцеловал ее в губы. В ответ она обвила его шею руками, и он навалился на нее всей тяжестью своего массивного тела. Арфлейн ощущал тепло ее тела через ткань платья, чувствовал, как она дрожит под ним, как испуганная птица. Одной рукой он стал поднимать подол ее платья. Схватившись за руку, она попыталась остановить его. Но он с упорством продирался сквозь складки одежды, пока не добрался до ее голого тела. Вздрогнув от его прикосновения, она прошептала ему, что она девственница, что никогда не позволяла Янеку исполнить свои брачные обязанности. Арфлейн овладел ею, окрасив белый мех кровью. Затем они лежали, тяжело дыша, отдыхая, чтобы затем вновь раствориться друг в друге. Глава 9. СОВЕСТЬ УЛЬРИКИ УЛЬСЕНН Рано утром, глядя на спящую Ульрику, Арфлейн понял, что раскаивается в содеянном. Никакие угрызения совести не смогут теперь разлучить их, но он нарушил закон, который чтил до этого, закон, который, как он считал, единственно необходим в этом мире. Этим утром Арфлейн понял, что он лицемер, обманщик и вор. Факт этот поверг его в глубокое отчаяние. Еще больше угнетало его, что он воспользовался ранимостью женской души в момент, когда ее собственные силы были подавлены чувством вины и скорбью. И все же он считал раскаяние бесполезным занятием. Что сделано, то сделано, теперь же нужно решить, как жить дальше. Он вздохнул, осознав, что сделает с ней закон, если ее уличат в супружеской неверности. В худшем случае ее выпроводят из города и оставят умирать на льду. По крайней мере, их обоих подвергнут остракизму во всех Восьми Городах, что само по себе является смертью. Открыв глаза, она нежно улыбнулась ему. Внезапно улыбка ее померкла. -- Я ухожу,-- прошептал он.-- Поговорим позже. Она села на кровати, меха соскользнули с нее, обнажив грудь. Наклонившись, он поцеловал ее и осторожно снял ее руки со своих плеч, когда она попыталась обнять его. Что ты собираешься сделать? -- спросила она. Не знаю, я подумывал о возвращении в Брершилл. Янек сравняет твой город с землей, чтобы отыскать нас. Многие погибнут при этом. Я знаю. Даст ли он тебе развод? Он владеет мной, поскольку я наиболее знатная женщина Фризгальта, поскольку я красива, образованна и богата.-- Она поежилась.-- Он не заинтересован в требовании своих прав. Он даст мне развод, потому что я отказалась лечь с ним в постель. -- Что же нам делать? Я смогу обманывать его, только пока я буду защищать тебя. Но в любом случае сомневаюсь, что выдержу это долго. Она кивнула. Я тоже сомневаюсь,-- вновь улыбнулась Ульрика.-- Но если ты заберешь меня, куда мы отправимся? Не знаю. Может быть, в Нью-Йорк. Ты помнишь завещание? Да. Нью-Йорк. Мы поговорим позже, при первом же удобном случае,-- произнес он.-- Я должен идти, пока не появились слуги. Ульрика взяла его за руку и пылко произнесла: -- Я твоя, несмотря на брачные обязательства. Помни об этом. Что-то пробормотав, он шагнул к двери и осторожно выскользнул в коридор. Проходя мимо комнаты Ульсенна, он услышал стон. Новый лорд Фризгальта повернулся в своей постели. За завтраком Арфлейн и Ульрика не решались, как и раньше, смотреть друг на друга. Они расположились на противоположных концах стола, усадив между собой Манфреда Рорсейна. Его рука все еще висела на перевязи, но казалось, что он, как обычно, в веселом настроении. -- Полагаю, что дядя еще раньше предлагал вам командовать "Ледовым духом" в экспедиции к Нью-Йорку? Арфлейн молча кивнул. И вы согласны? Почти,-- ответил Арфлейн, недовольный присутствием Манфреда. А что же вы скажете теперь? Я поведу корабль,-- сказал Арфлейн.-- Необходимо некоторое время, чтобы набрать команду и запастись продовольствием. Возможно, потребуется ремонт. Я хотел бы изучить карты. -- Я принесу их,-- сказал Манфред, косясь на Ульрику.-- Как им относитесь к предстоящему путешествию, кузина? Она покраснела. Это желание моего отца,-- просто ответила она. Отлично.-- Манфред откинулся в кресле, не собираясь уходить. Арфлейн подавил в себе желание поторопить его. Он попробовал растянуть трапезу, в надежде, что Манфред потеряет терпение и оставит их одних. Но Манфред поддерживал легкий разговор, очевидно, не замечая нежелания Арфлейна беседовать. Кончилось тем, что Ульрика, не в силах больше терпеть, поднялась из-за стола и вышла из комнаты. Арфлейн едва удержался, чтобы не последовать за ней. Тотчас же после ее ухода Манфред поднялся с кресла. -- Подождите здесь, капитан, я принесу карты. Интересно, думал Арфлейн, догадывается ли Манфред, что произошло сегодня ночью. Он был почти уверен, что даже если юноша и догадался, он ничего не расскажет Янеку, которого просто презирал. Но все же, тремя днями раньше, на льду, Манфред удержал его, когда он шагнул за Ульрикой. Видимо, юноша решил воспрепятствовать сближению Ульрики и Арфлейна. Манфред был загадкой для Арфлейна. Иногда он насмехался и пренебрегал традициями, а иногда старался твердо придерживаться их. Зажав карты здоровой рукой, в комнату вошел Рорсейн. Арфлейн разложил их на столе. Наибольшая карта, вычерченная в мельчайшем масштабе, показывала район в несколько тысяч миль. В поперечнике Арфлейн без труда узнал погребенные континенты Северной и Южной Америки. Должно быть, старый Рорсейн немало потрудился, вычерчивая ее. Тут же было четко указано обитаемое плато, когда-то шившее землей Матто Гроссо, а теперь занятое Восемью Городами. На восточном побережье северного континента был четко обозначен Нью-Йорк. От Матто Гроссо к Нью-Йорку вела линия. Над нею рукой Рорсейна было написано: "Прямой курс (невозможно)". Пунктирной линией был обозначен другой маршрут, идущий по древним участкам суши. Над ним стояло: "Вероятный курс". Местами он был исправлен чернилами разных цветов. Очевидно, эти изменения вносились уже во время путешествия. Лишь несколько отрывочных фраз указывали на препятствия, встреченные кораблем. Ссылаясь на ледяные заторы, огненные горы и города варваров, Рорсейн не давал, однако, точного указания их положения. Эти карты чертились по памяти,-- сказал Манфред.-- Подлинные карты и корабельный журнал были утеряны во время крушения. - Можно ли отыскать место крушения? -- спросил Арфлейн. -- Вероятно, но игра не стоит свеч. Корабль разбит, журнал и карты безвозвратно утеряны при крушении. Арфлейн развернул другие карты. На них был показан район, расположенный в нескольких сотнях миль от плато. Единственное, что мы знаем,-- раздраженно пробурчал Арфлейн,-- это куда смотреть, когда доберемся. И еще мы знаем, что добраться туда невозможно. Мы можем следовать лишь этим курсом и надеяться на лучшее, но я ожидал более точной информации. Сомневаюсь, что старик действительно нашел Нью-Йорк. Немного удачи, и мы узнаем об этом через несколько месяцев,-- улыбнулся Манфред. И все же я недоволен картами,-- сворачивая большую карту, произнес Арфлейн. -- У нас будет лучший корабль, лучший экипаж и лучший капитан,-- убеждал его Манфред. Арфлейн убрал остальные карты. -- Я сам подберу команду, проверю каждый дюйм троса, каждую унцию продовольствия и все, что мы возьмем на борт. На все приготовления уйдет, по крайней мере, две недели. В этот момент открылась дверь. Четверо слуг внесли в комнату носилки с Янеком Ульсенном. Состояние нового правителя Фризгальта, похоже, улучшилось. Сев на носилках, он произнес: Вот ты где, Манфред. Видел ли ты Строма сегодня утром? Манфред покачал головой. Нет, я был в комнатах дяди. По знаку Ульсенна слуги осторожно опустили носилки на пол. -- Зачем ты ходил туда? Ведь ты знаешь, они принадлежат теперь мне,-- повысил голос Ульсенн. Манфред показал на свернутые карты, лежащие на столе. Я ходил за картами, чтобы показать их капитану Арфлейну. Они необходимы, чтобы проложить курс "Ледового духа". Таким образом, ты собираешься выполнить этот пункт завещания? -- ледяным тоном произнес Янек.-- Это безрассудно. Петр Рорсейн был безумен, когда сделал иноземца своим наследником. Лучше бы он оставил наследство Уркварту, как-никак, он все-таки родня. Я мог бы объявить завещание недействительным... Сжав губы, Манфред медленно покачал головой. -- Не смог бы, кузен. Все, что угодно, только не завещание старого лорда. Я уже огласил его. Все узнают, что ты отказываешься следовать его воле. Внезапно Арфлейна осенило: -- Вы рассказали всему городу о Нью-Йорке? Старик не хотел предавать это огласке. -- Я не называл конкретно Нью-Йорк, упомянул лишь о городе, лежащем под плато,-- сказал Манфред. Ульсенн улыбнулся: Вот ты и попался. Просто ты упомянул об одном из отдаленных городов Восьмерки... Лежащем под плато? Кроме того, если бы в завещании был назван один из Восьми Городов, это было бы равносильно объявлению войны. Боль затуманила твой разум, кузен. Закашлявшись, Ульсенн кинул взгляд на Манфреда. -- Ты дерзок, Манфред. Я теперь лорд. Я могу приказать убить вас обоих... -- Без суда? Это пустые угрозы, кузен. Поймут ли тебя люди? Несмотря на большой авторитет Главного корабельного лорда, фактически власть оставалась в руках граждан города, которые уже не раз в прошлом свергали нежелательного им или деспотичного обладателя титула. Ульсенн никогда не решится на крутые меры по отношению к членам такой уважаемой семьи, как Рорсейны. Напротив, его собственное положение в городе было довольно непрочным. Он стал обладателем титула благодаря женитьбе. Посади он Манфреда или кого-то другого, находящегося под покровительством Рорсейна, в тюрьму -- быть гражданской войне. Результат этой войны было легко предсказать. -- Вернемся к завещанию, кузен,-- напомнил ему Манфред.-- Как бы тебе это было ни неприятно, но капитан Арфлейн примет командование "Ледовым духом". Не беспокойся, представлять нашу семью будем мы с Ульрикой. Ульсенн загадочно посмотрел на Арфлейна. Приказав слугам поднять носилки, он произнес: -- Если идет Ульрика, пойду и я! Слуги вынесли его из комнаты. Манфред с интересом вглядывался в лицо Арфлейна, пытаясь понять, какое впечатление произвело на него заявление Ульсенна. Капитан не был готов к этому, полагая, что Ульсенн будет слишком занят своими новыми обязанностями, слишком болен и труслив, чтобы присоединиться к экспедиции. Он полагал, что в предстоящем путешествии его ждет компания Ульрики. Теперь его ничто не интересовало. Манфред рассмеялся: -- Выше голову, капитан. Янек не помешает нам. Он бухгалтер, домашний торговец, ничего не знающий о хождении под парусами. Он не может помешать нам, даже если бы захотел. Помочь нам найти убежище Ледовой Матери он не сможет, но и помехой не будет. И хотя уверенность Манфреда была искренней, Арфлейн не был убежден, что юноша не понимает истинной причины его беспокойства. Интересно, думал он, догадывается ли Янек Ульсенн, что произошло сегодня ночью в спальне его жены. Взгляд, которым он смотрел на Арфлейна, подсказывал, что Ульсенн подозревает что-то, Арфлейн был обеспокоен ходом событий. Ему хотелось тотчас же повидаться с Ульрикой и переговорить с нею. Когда вы начнете подбирать команду, капитан? -- спросил Манфред. Завтра,-- бросил Арфлейн.-- Я увижу вас, прежде чем отправлюсь на корабль. Махнув рукой на прощание, он вышел из комнаты и отправился по коридорам в поисках Ульрики. Он нашел ее в центральном зале нижней части дома, там, где сегодня ночью он впервые ласкал ее. При его появлении она быстро поднялась. Ее волосы были зачесаны назад, открывая бледное лицо. Как и в день похорон, на ней было черное платье, сшитое из тюленьей шкуры. Арфлейн закрыл дверь, но она попыталась пройти мимо него. Загородив одной рукой проход, Арфлейн взглянул ей в глаза, но она отвернулась. -- В чем дело, Ульрика? -- В нем усилилось чувство беспокойства.-- Ты слышала, что твой муж собирается присоединиться к нашей экспедиции? Холодно посмотрев на Арфлейна, она отвела его руку. -- Извините, капитан Арфлейн,-- официально сказала она.-- Но будет лучше, если вы забудете о том, что произошло сегодня ночью. Мы оба были не в себе. Теперь я понимаю, что мой долг остаться верной мужу. Она держалась подчеркнуто вежливо. -- Ульрика! -- Он крепко сжал ее плечи.-- Это он приказал тебе сказать это? Он угрожал тебе? Она покачала головой: Разрешите пройти, капитан. Ульрика...-- Его голос дрогнул. Опустив руки с ее плеч, он тихо произнес: -- Почему? Помнится мне, вы с пылом защищали старые традиции,-- ответила она.-- Не единожды я слышала, как вы доказывали, что, предав веру, мы погибнем. Вы восхищались силой ума моего отца и видели эту силу во мне. Возможно, это и так, капитан. Впредь я буду верной моему супругу. Ты говоришь не то, что думаешь. Ты любишь меня. Твое сегодняшнее настроение естественно -- все стало так сложно. Ты говорила, что ты моя, и это именно то, что лежит в твоем сердце. Он не смог подавить отчаяния, явственно прозвучавшего в его голосе. Я думаю то, что говорю, капитан, и если вы уважаете старые традиции, вы будете уважать мое требование видеться как можно реже. Нет! -- яростно прорычал он, подавшись к Ульрике. Она отшатнулась от него с ледяным выражением на лице. Арфлейн сделал шаг назад, пропуская ее. Теперь он понял, что истинной причиной такой резкой смены отношений между ними была ее совесть. Оспаривать ее решение он не мог -- это было ее право. Надежды на лучшее растаяли, как дым. Она медленно вышла. С перекошенным лицом он так хлопнул дверью, что сломал при этом замок. Поспешно вернувшись в свою комнату, Арфлейн принялся собирать вещи. Он был уверен, что выполнит ее требование. Он не увидит ее до тех пор, пока корабль не будет готов к выходу. Закинув за плечи мешок, он быстрым шагом направился по извилистым коридорам к выходу из дома, надеясь, что свежий воздух выветрит из его головы сумрачные мысли. В зале он встретил удивленного Рорсейна. Куда вы, капитан? Неужели на корабль? Я думал, что вы отправитесь туда завтра... Сегодня,-- прорычал Арфлейн, постепенно обретая утерянное самообладание.-- И прямо сейчас. До выхода на лед я буду спать на борту. Так будет лучше. Возможно,-- согласился Рорсейн, обращаясь больше к себе, чем к Арфлейну. Глава 10. НАСТРОЕНИЕ КОНРАДА АРФЛЕЙНА Из всех вновь открытых для себя черт своего характера больше всего Арфлейна поражала способность отказаться от своих принципов ради обладания чужой женой. Столь же неожиданным было для него то, что он не мог спокойно воспринимать разлуку с этой женщиной. Он скверно спал, постоянно возвращаясь в мыслях к Ульрике Ульсенн. Он ждал, уже без всякой надежды, что она вернется к нему, когда же этого не произошло, Арфлейн был вне себя от гнева. Он ходил по кораблю, по любым пустякам кричал на команду, рассчитывал матросов, нанятых им днем раньше, распекал почем зря офицеров в присутствии экипажа, при этом требуя, чтобы ему докладывали обо всем, что происходит на судне, приходя, однако, в ярость, когда его беспокоили по пустякам. У Арфлейна была репутация хорошего шкипера, сурового, непоколебимого и честного. Китобои, составлявшие костяк команды, стремились попасть на "Ледовый дух", несмотря на таинственную цель предстоящего путешествия. Теперь же кое-кто из них раскаивался в этом. Арфлейн подписал контракты с тремя офицерами, вернее, оставил на борту двух имеющихся, а в качестве третьего пригласил Уркварта Длинное Копье. Казалось, что Уркварт не замечает странного состояния Арфлейна, но Потчнефф и старый Кристоф Хансен были удивлены и расстроены происшедшей в нем переменой. В отсутствии Уркварта, что случалось довольно часто, они, пользуясь случаем, обсуждали эту проблему со всех сторон. Арфлейн понравился им с самой первой встречи: Потчнефф высоко ценил в нем честность и силу духа, Хансен ощущал с ним тесную связь, основанную на воспоминаниях о днях их соперничества. Ни тот ни другой не понимали причины возникшей в Арфлейне перемены, и все же, веря своему первоначальному впечатлению, они надеялись, что вскоре все станет на свои места. Однако день ото дня терпение Потчнеффа таяло, так что Хансен едва уговорил его повременить с уходом. Огромное судно почти полностью заменило паруса и тросы. Арфлейн проверял каждый штифт, каждый узел и каждый линь. Он осматривал корабль дюйм за дюймом, контролируя прилегание крышек люков, натяжение троса, правильность положения рей. Время от времени он испытывал рулевое колесо, поворачивая полозья корабля. Сначала, встречаясь с Арфлейном, экипаж радостно приветствовал его, но вскоре команда стала избегать этих встреч, а суеверные китобои начали поговаривать о проклятье и обреченности экспедиции. Однако очень немногие поспешили расторгнуть контракт. Арфлейн молча наблюдал с мостика, как тюк за тюком, бочка за бочкой загружался трюм корабля провиантом. С каждой новой тонной груза он вновь проверял работоспособность штурвала и полозья. Однажды, заметив Потчнеффа, проверяющего, как один из матросов закреплял лини на грот-мачте, подошел к ним и повис на вантах, оценивая крепость узлов. К несчастью, один из них развязался. Вы называете это узлом, мистер Потчнефф? -- оскорбительным тоном произнес он.-- Я думал, в ваши обязанности входит проверять качество выполняемых работ. Так точно, сэр. Мне хотелось бы доверять своим офицерам,-- усмехнулся Арфлейн.-- Учтите это на будущее. Вечером Хансен едва убедил своего товарища остаться на работе. Шло время. Были назначены четыре порки за незначительные проступки. Казалось, что Арфлейн умышленно провоцирует экипаж убраться с корабля еще до выхода на лед. И все же многим он импонировал, а тот факт, что на корабле вместе с ним находился Уркварт, служил дополнительным стимулом для дальнейшего пребывания под командованием Арфлейна. Изредка на борт поднимался Манфред Рорсейн. Обычно Арфлейн докладывал, что до выхода корабля осталось еще две недели, но с каждым разом, под тем или иным предлогом, он все дальше переносил дату, мотивируя это своей неудовлетворенностью оснащением корабля и ссылаясь на опасность предстоящего путешествия. -- Все верно, но с такими темпами мы упустим лето,-- мягко напоминал ему Рорсейн. Нахмурившись, Арфлейн отвечал, что может вывести корабль в любую погоду. Его осторожность, с одной стороны, и явная беспечность, с другой, мало убеждали Рорсейна, но он молчал. Наконец ледовая шхуна была полностью готова. На ее борту царил идеальный порядок, на шлюпбалках, выполненных из китовых челюстей, слегка покачиваясь на ветру, висели небольшие шлюпы. Китовый череп на носу шхуны, ухмыляясь, смотрел на север, как бы бросая вызов поджидающим их опасностям. "Ледовый дух" был готов к выходу. Все еще не решаясь послать за пассажирами, Арфлейн молча стоял на мостике, оглядывая корабль. На мгновение его охватило искушение выйти в рейс без Ульрики и Манфреда Рорсейна. Лед впереди корабля закрывали тучи снега, поднятые ветром, серое небо спустилось до самых мачт. Ухватившись за поручни, Арфлейн думал, что отправиться к открытому льду в такую погоду не составит труда. Вздохнув, он повернулся к стоящему рядом Кристофу Хансену. Пошлите человека к Рорсейнам, мистер Хансен. Пусть передаст, что, если ветер продержится до завтра, утром мы отправляемся. Да, сэр.-- В голосе Хансена прозвучало сомнение.-- Завтра утром, сэр? Арфлейн понимал причину его беспокойства. Погода явно портилась. К утру, вероятно, разразится снежная буря, видимость упадет почти до нуля, паруса можно будет поставить с большим трудом. Но уже решив для себя, Арфлейн отвернулся от него. Спустя два часа он заметил крытые сани, запряженные шестеркой бурых волков. Внезапно налетел сильный порыв ветра с запада, накренив корабль на левый борт. Арфлейну не понадобилось отдавать команду проверить швартовочные канаты. Мгновенно несколько человек бросились к борту. Экипаж "Ледового духа" намного превосходил по своей численности все корабли, бывшие под командованием Арфлейна, но даже в минуты раздражения он сознавал, что дисциплина на корабле безукоризненная. Сани, запряженные волками, остановились под самым бортом корабля. Выругавшись, Арфлейн спустился с мостика и перегнулся через бортовое ограждение. -- Назад! -- прокричал он вознице.-- Какого черта ты подошел так близко к борту при таком ветре? Достаточно порваться одному канату, и вас раздавит как орех! Из окна экипажа выглянула закутанная голова: Мы здесь, капитан Арфлейн. Манфред Рорсейн и Ульсенны. Прикажите вознице отъехать подальше. Он должен. Новый порыв ветра подвинул корабль еще на несколько футов. Испуганный возница круто развернул волков, нахлестывая их плетью. Арфлейн горько улыбнулся. При таком ветре не все капитаны рискнули бы сняться с якоря, однако он выведет корабль в любом случае. Может быть, это опасно, но тем хуже для Ульсенна и его родственников. Выйдя из экипажа, Манфред Рорсейн и Ульсенны растерянно стояли на льду, ища глазами капитана Арфлейна. Отвернувшись, Арфлейн направился к мостику. Файдур, корабельный боцман, встретил его у трапа. -- Послать кого-нибудь помочь пассажирам подняться на борт, сэр? Арфлейн покачал головой. -- Пусть добираются сами,-- ответил он.-- Можешь опустить сходни, если тебе хочется. Чуть позднее он увидел карабкающегося по трапу Янека Ульсенна. Рядом с мужем, закутанная в меха с ног до головы, шла Ульрика. Он перехватил ее взгляд из-под капюшона. За ними следовал Манфред, приветственно помахав рукой Арфлейну. Он вынужден был ухватиться за поручни трапа при первом порыве ветра, вновь сдвинувшем корабль. Через четверть часа юноша появился на мостике. -- Кузина с мужем прошли в отведенные для них каюты, капитан,-- сказал он.-- Наконец мы готовы? Кивнув, Арфлейн отошел к правому борту, избегая юноши. Казалось, не замечая этого, Манфред последовал за ним. -- Бесспорно, вы знаете свое дело, капитан. Уверен, что во время путешествия мы не будем испытывать больших трудностей. Арфлейн окинул Рорсейна взглядом: Их вообще не будет,-- сухо ответил он.-- Надеюсь, вы напомните своим родственникам, что я лично командую кораблем с момента его выхода на лед. В моей власти принимать любые решения, дабы обеспечить спокойное продвижение к цели. В этом нет нужды, капитан,-- улыбнулся Рорсейн.-- Безусловно, мы понимаем это. Это закон льдов. Вы -- капитан, мы подчиняемся вашим решениям. Арфлейн нахмурился: Вы уверены, что Ульсенны понимают это? Уверен, Янек не сделает ничего, что оскорбило бы вас. Возможно немного похмурится, только и всего. Сомневаюсь, что он вообще поднимется на палубу в ближайшее время.-- Манфред замолчал и шагнул к Арфлейну.-- Капитан, кажется, вы чувствуете себя не в своей тарелке, с тех пор как приняли командование. Что-нибудь случилось? Вас тревожит предстоящее путешествие? Мне показалось, что вы усмотрели в этом... святотатство. Покачав головой, Арфлейн взглянул на Рорсейна. Вы знаете, что это не так. На мгновение юноша смутился. Я не хочу вмешиваться в ваши личные дела... Благодарю вас. Мне кажется, что безопасность корабля полностью зависит от вас. Если вы не в настроении, капитан, может, имеет смысл отложить поход? Со мной все в порядке! -- перекрывая шум ветра, прокричал Арфлейн. Я подумал, что мог бы помочь... Поднеся мегафон ко рту, Арфлейн крикнул Хансену, идущему по спардеку: -- Мистер Хансен, отправьте несколько человек подтянуть провисшие паруса! Не говоря ни слова, Манфред Рорсейн покинул мостик. Сложив руки на груди, Арфлейн проводил его хмурым взглядом. Глава 11. ПОД ПАРУСАМИ На следующее утро буран покрыл город и корабли белой скатертью. Небо слилось с землей, на белом фоне снежной стены проглядывали лишь мачты кораблей. Температура опустилась ниже нуля. Лед покрыл такелаж и свернутые на реях паруса. В воздухе, подобно пулям, проносились частицы льда. Пройти даже несколько шагов против давящей волны бурана было почти невозможно. Провисшие паруса хлопали на ветру подобно тюленьим плавникам. Едва только вахтенный пробил две склянки, Конрад Арфлейн с опущенным на глаза козырьком и повязкой на лице, вышел из своей каюты. Добравшись сквозь снежную пелену до носа корабля, он вглядывался в даль. Перед ним стояла белая стена снега. Не говоря ни слова, он прошел мимо стоявшего на вахте Потчнеффа обратно. Потчнефф проводил его обиженным взглядом. К половине седьмого утра снегопад прекратился, и сквозь завесу туч на землю пробился слабый солнечный свет. На мостике, рядом с Арфлейном, уже стоял Хансен с мегафоном в руке. По вантам медленно двигались одетые в теплую одежду матросы. На палубе, рядом с грот-мачтой, стоял Уркварт, наблюдая за работой экипажа. Арфлейн посмотрел на Хансена. -- Все готово, мистер Хансен? Получив утвердительный ответ и понимая, что Рорсейн и Ульсенны еще спят, он скомандовал: Отдать швартовы! Отдать швартовы! -- прогремел по кораблю голос Хансена, и матросы бросились к швартовочным канатам. Освободившись от канатов, шхуна подалась с места. Поднять стаксель! Команда была тут же выполнена. Поднять топсель! Наполненные ветром паруса изогнулись подобно крыльям гигантской птицы, медленно увлекая корабль вперед. Из-под скользящих по льду полозьев фонтанами полетел снег. Мимо стоящих на приколе судов шхуна вышла из порта, покачиваясь на неровностях льда. Коршуны, оглушительно крича, закружили над развевающимся на ветру огромным штандартом Рорсейнов. Огромное грациозное судно все дальше уходило от порта. Налипший на тросы лед падал вниз, подобно драгоценному дождю. "Ледовый дух", оставив позади Фризгальт, двигался на север. -- Поднять паруса, мистер Хансен. Одно за другим, полотнища затрепетали на ветру, и судно пошло по льду на полных парусах. Хансен вопросительно взглянул на Арфлейна: никто еще не выходил из порта, подняв все паруса. Но тут же он заметил, как меняется выражение лица Арфлейна по мере увеличения скорости судна. Оно смягчилось, на губах появилась улыбка, в глазах разгорался огонь. Арфлейн глубоко вздохнул, наслаждаясь бьющим в лицо ветром и качанием палубы под ногами. Впервые с тех пор, как Ульрика Ульсенн отвергла его, он почувствовал облегчение. Улыбнувшись Хансену, он сказал: -- Это настоящий корабль, мистер Хансен! Старый Кристоф, донельзя обрадованный переменой, происшедшей в Арфлейне, широко улыбнулся: -- Да, сэр. Он умеет ходить. Под мостиком на палубе и наверху, по вантам, двигались под неустанным наблюдением Уркварта моряки, подобно черным призракам на фоне белого снега. Изредка Длинное Копье забирался на ванты, помогая морякам управляться с такелажем. Холод и снег, в сочетании с необходимостью надевать теплые рукавицы, сильно затрудняли работу китобоев, хотя они и привыкли к таким условиям больше, чем торговые моряки. Арфлейн ни разу еще толком не говорил с Урквартом. Он был рад заполучить гарпунщика, предложив ему место третьего офицера. Арфлейн не понимал, почему Уркварт согласился принять его, поскольку ему не было сказано ни слова о цели их путешествия. Перехватив взгляд капитана, Уркварт холодно кивнул ему. Арфлейн верил в способности Уркварта командовать экипажем, зная о его высоком престиже среди китобоев. Он не сомневался в правильности своего решения, но сейчас вновь удивился согласию Уркварта. Было бы понятно, если бы он согласился принять участие в китовой охоте, но не было никакого объяснения, почему профессиональный гарпунщик отправился в таинственную исследовательскую экспедицию. Возможно, Уркварт, чувствуя ответственность за дочь и племянника своего покойного отца, решил сопровождать их. Внезапно перед глазами Арфлейна возник образ Уркварта у могилы старого Рорсейна. Хотя, возможно, гарпунщик просто чувствовал дружеское расположение к Арфлейну. В конце концов именно Уркварт, оценив состояние Арфлейна в эти дни, понял необходимость оставить его в покое. Из всех обитателей корабля Арфлейн ощущал привязанность лишь к гарпунщику, хотя тот и оставался для него чужим. Он уважал Хансена, но после их размолвки на борту "Ледового духа", два месяца назад, теплота их отношений несколько поубавилась. Откинувшись на поручни, Арфлейн наблюдал за работой команды. Пока корабль не начнет спускаться с плато, ему ничего не грозит, а до края плато, даже если идти полным ходом, было несколько дней пути. Он позволил себе забыть обо всем, кроме движения корабля, вида снега, вылетающего из-под полозьев, и отраженных во льду вспышек бледно-красно-желтого неба. Среди моряков бытовала присказка, что корабль под мужчиной так же хорош, как и женщина. Теперь Арфлейн согласился с этим. Едва только шхуна вышла на курс, как его настроение резко поднялось. Он все еще думал об Ульрике, но теперь не ощущал в себе такого отчаяния, такой ненависти ко всему человечеству, что владели им во время подготовки корабля. Оглядываясь назад, он почувствовал себя виноватым за свое хамское поведение с офицерами и экипажем. Манфреда Рорсейна беспокоило, что его состояние продлится долго, но сам Арфлейн отвергал мысль об этом. Теперь же он понимал юношу. Нельзя нормально командовать кораблем, оставаясь в таком состоянии. Его удивляло, что простое ощущение движения корабля по льду может так изменить его за какой-то час. Он признавал, что и раньше, сходя с корабля, ощущал какое-то беспокойство, но еще никогда его плохое настроение не доходило до таких пределов. Он гордился своим самообладанием. На время он потерял его, теперь обрел вновь. Возможно, он сам еще не понимал, что стоит Ульрике Ульсенн пару раз попасться ему на глаза, как от его самообладания не останется следа. Даже когда он увидел поднимающегося на борт Янека, которому помогал Потчнефф, даже это не омрачило его настроения. Саркастически улыбнувшись Ульсенну, он произнес: -- Мы уже в пути, лорд Ульсенн, надеюсь, мы не разбудили вас? Потчнефф буквально открыл рот от изумления. Он уже настолько привык к хмурому виду своего капитана, что любое проявление веселости Арфлейна казалось ему чем-то из ряда вон выходящим. Вы разбудили, нас,-- начал было Ульсенн, но Арфлейн перебил его, обратившись к первому офицеру: Полагаю, что вы стояли на вахте всю ночь, да еще прихватили половину утренней вахты, мистер Потчнефф? Да, сэр. Я думаю, что вам следует пойти отоспаться в свою каюту.-- Арфлейн вложил в голос всю вежливость, на которую был способен. Потчнефф пожал плечами: Я хотел отдохнуть, но встретил лорда Ульсенна... Арфлейн махнул рукой. Я вижу. Отправляйтесь к себе, мистер Потчнефф. Слушаю, сэр. Оставив Ульсенна, первый офицер спустился по трапу. Арфлейн умышленно игнорировал Ульсенна, и тот сознавал это. Он злобно смотрел на Арфлейна. --Вы можете полностью командовать кораблем, капитан, но мне кажется, что вы могли бы быть вежливее с пассажирами и офицерами. Потчнефф рассказал мне, что вы тут вытворяли, приняв командование. Ваша невоспитанность на устах всего Фризгальта. Предоставленная вам возможность возвыситься над вашими приятелями не дает вам права... Арфлейн вздохнул. -- Я убедился, что корабль содержится в образцовом порядке, если именно это Потчнефф имел в виду,-- ответил он. Его удивила неверность Потчнеффа. Вероятно, первый офицер был более привязан к правящим кругам Фризгальта, нежели к иноземному капитану. Должно быть, его собственное поведение подтолкнуло первого офицера к этому. Арфлейн пожал плечами. Если первый офицер чувствовал себя обиженным -- что поделаешь, лишь бы хорошо выполнял свои обязанности. Заметив жест Арфлейна, Ульсенн неверно истолковал его. -- Вам известно, как отзываются о вас ваши люди? Небрежно откинувшись к ограждению, Арфлейн сделал вид, что его страшно интересует стремительно убегающий лед. Команда всегда ворчит на капитана. Так было всегда, важно лишь, как это отражается на ее работе. На это путешествие я нанял китобоев. Я ожидал, что они будут недовольны. Они говорят, что вы несете на себе проклятье,-- пробормотал Ульсенн, хитро поглядывая на Арфлейна. Арфлейн расхохотался: -- Они слишком суеверны. Веря в проклятия, они испытывают удовлетворение. Успокойтесь, лорд Ульсенн,-- сказал Арфлейн.-- Возвращайтесь в каюту и дайте отдых своим ногам. Гнев перекосил тощее лицо Ульсенна. Вы невозможный грубиян, капитан. К тому же, я непреклонен, лорд Ульсенн. Командование экспедицией полностью в моих руках, любая попытка подменить меня в этом будет встречена соответственно.-- Арфлейн решил воспользоваться возможностью припугнуть Ульсенна.-- Извольте сойти с мостика! Экипаж и офицеры недовольны вашим поведением. Что, если они чувствуют вашу некомпетентность? Голос Ульсенна перешел в визг. Лишь недавно обретя утраченное самообладание, Арфлейн испытал чувство радости, видя как выходит из себя его собеседник. -- Спокойствие, милорд. Если они недовольны, существует обычный в таких случаях порядок. Можно поднять мятеж, что было бы неразумно. Во-вторых, можно выбрать временного капитана, отстранив меня от должности. В любом случае экспедиция будет сорвана, мы заходим в первый же дружественный нам город и составляем обычный рапорт.-- Арфлейн сделал нетерпеливый жест.-- Сэр, вам следует раз и навсегда смириться с моим командованием. Наше путешествие будет долгим, лучше избегать подобных конфликтов. -- Вы сами порождаете эти конфликты, капитан. Презрительно пожав плечами, Арфлейн не удостоил его ответом. Я оставляю за собой право отменять ваши приказы, если они не отвечают интересам экспедиции,-- продолжал Ульсенн. А я оставляю за собой право, сэр, вздернуть вас при первой же попытке к неповиновению. То же ожидает и любого члена команды. Ульсенн фыркнул. Вне всякого сомнения, вам известно, что большинство членов экипажа, включая офицеров,-- фризгальтийцы! Поэтому они будут слушать меня, а не чужеземца... Возможно,-- ответил Арфлейн.-- В любом случае, мое капитанство дает мне право, как я уже сказал, пресекать любую попытку мятежа, пресекать словом, либо делом. Вы знаете свои права, капитан,-- в ответе Ульсенна послышался сарказм,-- но они искусственны. Мое право, право крови,-- командовать жителями Фризгальта. Стоявший рядом с Арфлейном Хансен неожиданно хихикнул. При этом он демонстративно прикрыл рот одетой в рукавицу рукой. Это возымело действие. Ульсенн был полностью разбит. Взяв его за руку, Арфлейн проводил лорда до трапа. -- Возможно, все наши права искусственны, лорд Ульсенн, но мои права призваны поддерживать на корабле дисциплину. Ульсенн начал спускаться на палубу. Он оттолкнул руку пытавшегося ему помочь Хансена, и, превозмогая боль, поковылял по палубе. Хансен усмехнулся, капитан осуждающе сжал губы. Остатки туч исчезли, и небо окрасилось в нежно-голубой цвет. Ровно идущий корабль четко вырисовывался на фоне сливающихся вдалеке неба и льда. Оглянувшись, Арфлейн отметил про себя, что люди собираются небольшими группами на верхней палубе. От них к мостику направился Уркварт. Глава 12. НА КРАЮ Арфлейн с удивлением наблюдал за поднимающимся на мостик гарпунщиком. Возможно, Уркварт почувствовал, что настроение капитана изменилось к лучшему, и он готов увидеться с ним. Коротко кивнув Хансену, гарпунщик остановился перед Арфлейном, воткнул гарпун в палубу и задумчиво оперся об него. Откинув капюшон, он открыл спутанную гриву черных волос. Его чистые голубые глаза внимательно разглядывали Арфлейна, тогда как худое красное лицо оставалось, как всегда, неподвижным. От него исходил слабый запах китовой крови и ворвани. -- Итак, сэр,-- произнес он грубым, но тихим голосом,-- мы в пути. Казалось, он чего-то ждал от Арфлейна. -- Вы хотите знать цель нашего путешествия, мистер Уркварт? -- спросил Арфлейн.-- Мы направляемся искать Нью-Йорк. Стоявший рядом с Урквартом Хансен выпучил глаза от удивления. -- Но это строго между нами,-- предупредил Арфлейн.-- Я хочу, чтобы об этом знали только офицеры. На угрюмом лице Уркварта появилась улыбка. Она быстро исчезла, но голубые глаза гарпунщика засветились. -- Итак, мы идем к Ледовой Матери, капитан! Он не ставил под сомнение само существование мифического города, будучи твердо уверенным в его реальности. Однако старое морщинистое лицо Хансена несло на себе печать скепсиса. -- Для чего мы идем туда, сэр? Может, цель нашего путешествия -- подтвердить сам факт его существования? Арфлейн, поглощенный изучением реакции Уркварта, ответил довольно неопределенно. Лорд Петр Рорсейн обнаружил город, но был вынужден вернуться, так и не исследовав его. У нас есть карта, думаю, что город действительно существует. А Ледовая Мать ждет нас в своем дворце? -- Хансен не смог удержаться, чтобы не сыронизировать. Узнаем, когда доберемся туда, мистер Хансен. На мгновение Арфлейн переключился на второго офицера. -- Она будет там,-- убежденно произнес Уркварт. С удивлением взглянув на гарпунщика, Арфлейн обратился к Хансену. Помните, мистер Хансен,-- это строго секретно! Так точно, сэр.-- Помолчав, Хансен тактично добавил: -- Если мистер Уркварт хочет поговорить с вами, я сделаю обход корабля, сэр. Всегда хорошо, чтобы кто-то наблюдал за командой. -- Совершенно верно, мистер Хансен. Благодарю вас. После того как Хансен покинул мостик, мужчины некоторое время стояли молча, не зная, как начать разговор. Вытащив из палубы гарпун, Уркварт подошел к ограждению. За ним последовал и Арфлейн. Довольны, что приняли приглашение, мистер Уркварт? -- наконец спросил он. Да, сэр. Вы действительно думаете, что мы найдем Ледовую Мать? А вы, капитан? Арфлейн сделал неопределенный жест. -- Три месяца назад, мистер Уркварт, я бы сказал -- да, существование Нью-Йорка поддерживало бы мою веру. Теперь же... Ученые утверж