н снова взмахнул крыльями, раз или два, а затем тяжело опустил их на крикливый, отдающий мишурой, набор драгоценностей. Его когти заскребли по груде. Он усмехнулся. Трехногая ящерица не смогла бы собрать такую груду, подумал дракон. -- Но дела станут лучше. -- прошептал Обычный, ненадолго испытывая облегчение от перемены направления. Должны стать. -- Могу я... -- Обычный заколебался. -- могу я задать вопрос? Спрашивай. -- Вам нет нужды есть людей, верно? Думаю, что это единственная проблема с человеческой точки зрения, понимаете. -- добавил он, его голос усилился до невнятного бормотания. -- С сокровищами и прочими драгоценностями, с ними проблем не будет, но вот что касается вопроса с протеином, то, возможно, такому могучему интеллекту, подобному вашему, придет в голову, что нечто менее спорное, например корова, могло бы... Дракон выдохнул горизонтальную струю огня, которая опалила противоположную сторону. Необходимо? Необходимо? -- проревел дракон, громыхающие звуки стихали вдали. -- Ты говоришь мне о необходимости? Разве не является традицией, что лучший цветок лучшей половины человечества должен быть принесен дракону, чтобы обеспечить мир и процветание? -- Но, поймите, мы всегда были довольно мирными и более или менее процветающими... ТЫ ХОЧЕШЬ ПРОДОЛЖАТЬ ПОДОБНОЕ СОСТОЯНИЕ ДЕЛ? Сила мысли швырнула Обычного на колени. -- Конечно. -- ответил он. Дракон роскошным жестом выпрямил когти. Тогда это необходимо не мне, это твоя забота, -- подумал дракон. А сейчас уйди прочь с моих глаз. Обычный согнулся в поклоне, как только эта мысль коснулась его. Дракон сполз с бесценной груды, вспрыгнул на край одного из больших окон и разбил витраж головой. Многоцветный витраж основателя города низвергся фонтаном обломков. Длинная шея высунулась наружу, обозревая вечерний город и поворачиваясь как стрелка компаса. В городе зажигались первые фонари. Звуки городской жизни, наполненной людским дыханием, создавали атмосферу непрекращающегося гула, стука и бормотания. Дракон глубоко, с наслаждением вдохнул воздух. Затем он перевалился всем телом через подоконник, вышиб плечом остатки оконной рамы и взмыл в небо. -- Что это? -- спросил Валет. Это был шар, шерстяной на ощупь, и когда его ударяли, то издавал дребезжащий звук, как линейка по краю стола. Сержант Двоеточие постучал по предмету. -- Я сдаюсь. -- сказал он. Морковка с гордостью вытащил предмет из кучи порванных пакетов. -- Это торт. -- сказал он, подложив руки лопаткой под предмет и с трудом вынимая его. -- От моей матери. -- Он пытался положить его на стол, не оставляя следов своих пальцев. -- Ты его можешь есть? -- сказал Валет. -- Ему понадобилось несколько месяцев, чтобы сюда добраться. Думаю, что он должен был сильно зачерстветь. -- Ах, он сделан по специальному рецепту гномов. -- сказал Морковка. -- Торты гномов не становятся черствыми. Сержант Двоеточие предпринял очередную попытку постучать по предмету. -- Полагаю, что нет. -- согласился он. -- Он невероятно питательный. -- сказал Морковка. -- Практически волшебный. Секрет передавался из рук в руки от гнома к гному в течение столетий. Один маленький кусочек и вы не захотите ничего есть весь день. -- В рот больше ничего не полезет? -- сказал Двоеточие. -- Гном может пройти сотни миль с подобным тортом в рюкзаке. -- продолжал Морковка. -- Бьюсь об заклад, что сможет. -- мрачно сказал Двоеточие. -- Бьюсь об заклад, что он все время будет думать: 'Черт возьми, надеюсь мне удастся отыскать что-нибудь еще, чтобы поскорее поесть, иначе придется опять лопать этот проклятый торт.' Морковка, для которого ирония значила нечто связанное с металлом (iron -- железо, англ.), поднял свое копье и после нескольких впечатляющих рикошетов попытался разделить торт на четыре приблизительно равные части. -- Вот. -- торжествующе сказал он. -- По одному куску на каждого из нас, и один для капитана. -- Он задумался над тем, что он сказал. -- Ах. Простите. -- Да. -- категорически сказал Двоеточие. Они некоторое время посидели в тишине. -- Мне он нравился. -- сказал Морковка. -- Жаль, что он ушел. Опять настала тишина, весьма похожая на предыдущую, но более глубокая и гнетущая. -- Я полагаю, что теперь вы будете исполнять обязанности капитана. -- сказал Морковка. Двоеточие затеял спор. -- Я? Но я не хочу быть капитаном! Я не могу думать. Все эти размышления не стоят всего этого, лишних девяти долларов в месяц. Он побарабанил пальцами по столу. -- Это все, что он получает? -- сказал Валет. -- Я думал, что офицеры катаются в деньгах. -- Девять долларов в месяц. -- сказал Двоеточие. -- Мне довелось видеть платежную шкалу. Девять долларов в месяц и два доллара довольствия на плюмаж. Только он никогда этого не требовал. -- Он никогда не был типом, что носит плюмаж. -- сказал Валет. -- Вы правы. -- сказал Двоеточие. -- Дело в том, что капитан, понимаете, я когда-то читал в книге... знаете, у нас у всех в теле содержится алкоголь... натуральный алкоголь, понимаете? И даже если вы не прикоснулись ни к единой капле в жизни, ваше тело все равно его производит... но капитан Бодряк, понимаете, он относится к тем людям, у которых тело не производит его естественным способом. как будто он родился в состоянии не допив двух рюмок до нормального. -- Бог мой. -- сказал Морковка. -- Да... так что если он трезвый, то он трезвый по-настоящему. Пень, так они это называют. Знаешь, каково это, когда просыпаешься утром, после того как ночь напролет просидел на горшке, Валет? Да-а, так вот он чувствует себя так все время. -- Бедняга. -- сказал Валет. -- Я и не подозревал. Ничего удивительного, что он всегда такой мрачный. -- Потому он всегда пытается догнать, Просто он никак не может принять правильную дозу. И конечно... -- Двоеточие бросил взгляд на Морковку. -- он был унижен женщиной. Подумайте, ни за что он потерпел унижение. -- Так что мы сейчас будем делать, сержант? -- спросил Валет. -- Ну ты подумай, что придет в голову капитану, если он узнает, что мы едим его торт? -- сказал Морковка. -- Это был бы стыд и позор оставлять торт черстветь. Двоеточие пожал плечами. Старшие молча расселись за столом, в то время как Морковка торил свой путь сквозь торт, усердно заглатывая и переваривая куски, подобно ковшовому экскаватору, вгрызающемуся в меловую гору. Даже если бы торт оказался состоящим из нежнейшего суфле, они все равно не имели ни малейшего аппетита. Они обозревали грядущую жизнь без капитана. Она казалась мрачной, даже без драконов. Если назвать, что же нравилось в капитане Бодряке, то он обладал стилем. Это был циничный, попахивающий шантажом стиль, но он им обладал, а они нет. Он умел читать длинные слова и складывать. Даже в этом проявлялся его стиль, по-своему. Он даже напивался, в своем стиле. Они пытались растянуть минуты, пытались продлить время. Но ночь пришла. Для них не оставалось надежды. Они должны были выходить на улицы с обходом. Было шесть часов. И не все было в порядке. -- Мне не хватает Эррола. -- сказал Морковка. -- Он ведь принадлежал капитану. -- сказал Валет. -- В любом случае леди Рэмкин лучше знает как за ним ухаживать. -- Но это не значит, что мы можем разбрасывать здесь все что угодно. -- сказал Двоеточие. -- Даже ламповое масло. Он ведь умудрился выпить даже ламповое масло. -- И шарики нафталина. -- сказал Валет. -- Целую коробку с шариками нафталина. Кто бы захотел полакомиться шариками нафталина? А чайник. И сахар. Он с ума сходил от сахара. -- Хотя он был чудесный. -- сказал Морковка. -- Дружелюбный. -- Ах, Я согласен с вами. -- сказал Двоеточие. -- Но на самом деле это плохо, что вам приходится каждый раз выпрыгивать из-за стола, когда домашний любимец икает. -- Мне будет не хватать его маленькой мордочки. -- сказал Морковка. Валет громко высморкал нос. Громкий стук в дверь эхом раскатился по комнате. Двоеточие поднял голову. Морковка встал и отворил дверь. Два солдата из дворцовой стражи с высокомерным нетерпением ожидали под дверью. Они сделали шаг назад, увидав Морковку, который был вынужден пригнуться, чтобы заглянуть за притолоку, плохие новости, вроде Морковки, разносятся быстро. -- Мы пришли огласить вам указ. -- сказал одни из них. -- Вы должны... -- Что это за свежий рисунок у вас на нагруднике? -- вежливо спросил Морковка. Валет и сержант выглядывали из-за его спины. -- Это дракон. -- сказал более юный стражник. -- Король-дракон. -- поправил старший. -- Эге-ге, я вас знаю. -- сказал Валет. -- Вы Черепушка Мальтун. Живете на Жеманной улице. Ваша мама делала конфеты от кашля, упала в готовую смесь и померла. Я никогда не ем конфеты от кашля, ибо вспоминаю вашу маму. -- Привет, Валет. -- без энтузиазма обратился стражник. -- Бьюсь об заклад, что ваша старая мамочка гордилась бы вами, с драконом на жилете. -- пустился в рассуждения Валет. Стражник бросил на него взгляд, полный возмущения и ненависти. -- А новые перья на вашей шляпе. -- невинно добавил Валет. -- Этот указ вам предписано прочитать. -- громко сказал стражник. -- А также развесить на всех углах. Согласно приказа. -- Чьего? -- спросил Валет. Сержант Двоеточие сгреб свиток своей похожей на ветчину ладонью. -- В виду того, что. -- медленно читал он, водя трясущимся пальцем по буквам. -- Это угодно Дэ-Рэ-Кэ -- дракону -- Кэ-о -- королю королей и А-Бэ-Сэ-О-Лэ -- на его широком розовом лбе выступил пот. -- абсолютному, вот как, Пэ-Рэ-АВэ-И-Тэ-Лэ-Ю, правителю... Он впал в мучительное молчание, медленно водя ногтем по пергаменту. -- Нет. -- наконец сказал он. -- Это же неправильно? Он же не собирается кого-нибудь сожрать? -- Потреблять. -- сказал старший из стражников. -- Это все часть общественного... общественного соглашения. -- деревянным голосом сказал его помощник. -- Малая цена, которую мы платим, я уверен, что вы с этим согласитесь, за безопасность и защиту города. -- От кого? -- спросил Валет. -- У нас еще не было врага, которого мы не могли бы подкупить или дать взятку.. -- До сих пор. -- мрачно сказал Двоеточие. -- Вы быстро ухватываете. -- сказал стражник. -- Вы должны идти оглашать указ. Под страхом смерти. Морковка заглянул в указ через плечо Двоеточия. -- Что такое девственница? -- спросил он. -- Незамужняя девушка. -- быстро сказал Двоеточие. -- Что, как моя подружка Тростинка? -- с ужасом спросил Морковка. -- Не совсем так. -- сказал Двоеточие. -- Но ведь она не замужем, вы же знаете. Никто из девушек миссис Пальмы не замужем. -- Ладно, да. -- сказал Двоеточие. -- Хорошо. -- сказал Морковка, с оттенком торжества. -- Я надеюсь, что у нас не будет подобных явлений. -- Люди не потерпят этого. -- сказал Двоеточие. -- Помяните мои слова. Стражники сделали шаг назад, став вне досягаемости нарастающего гнева Морковки. -- Они могут поступать как им угодно. -- сказал старший из стражников. -- Но если вы не будет оглашать указ, то вам придется давать объяснения Его Величеству. Они поспешно покинули помещение. Валет пулей метнулся на улицу. -- Дракон на вашем жилете! -- кричал он вдогонку. -- Если бы ваша старая мамочка узнала о том, что вы бродите с драконом на жилете, то перевернулась в котле! Двоеточие вернулся к столу и взял свиток. -- Плохие дела. -- пробормотал он. -- Он всегда убивал людей. -- сказал Морковка. -- Вопреки шестнадцати отдельным Актам Совета. --Ну да, конечно. Но ведь все было просто вроде переполоха тут и там. -- сказал Двоеточие. -- Но все было не так уж и плохо, как я полагаю, но люди участвующие в этом, только передавали женскую комбинацию и стояли вокруг, наблюдая, чтобы все было пристойно и легально, что хуже всего. -- Я полагаю, что все зависит от вашей точки зрения. -- задумчиво сказал Валет. -- Что ты имеешь в виду? -- Ну, с точки зрения человека, которого сожгли заживо, это, возможно, значит не много. -- философски сказал Валет. -- Как я уже говорил, люди с этим не согласятся. -- сказал Двоеточие, игнорируя утверждение. -- Вот увидите. Люди пойдут маршем на дворец и что тогда останется делать дракону, а? -- Сжечь их всех. -- коротко сказал Валет. Двоеточие выглядел озадаченным. -- Но он ведь не может так поступить, верно? -- сказал он. -- Не поймете как предупредить это, верно? -- сказал Валет. Он выглянул за дверь. -- Он был хорошим парнем, этот мальчишка. Привык быть на побегушках у моего дедушки. Кто бы мог подумать, что он будет шляться с драконом на груди... -- Что мы будем делать, сержант? -- спросил Морковка. -- Я не хочу быть заживо сожженным. -- сказал сержант Двоеточие. -- Моя жена и так будет меня распекать. Так что полагаю, нам стоит отправиться оглашать указ. Но не беспокойся, парень. -- сказал он, похлопав Морковку по мускулистой руке и повторяя, как будто не поверив самому себе в первый раз. -- До этого не дойдет. Люди с этим не согласятся. Леди Рэмкин простерла руки над телом Эррола. -- Черт меня подери, если я знаю, что там внутри происходит. -- сказала она. Маленький дракончик пытался лизнуть ее в лицо. -- Что он кушал? -- Последнее, что он съел, был чайник. -- сказал Бодряк. -- Чайник чего? -- Нет. Чайник. Черный чайник с ручкой и носиком. Он его долго обнюхивал, а затем слопал. Эррол устало улыбнулся и рыгнул. Они оба присели. -- Да, а затем мы обнаружили, что он ест сажу из дымохода. -- продолжал Бодряк, в то время как их головы поднимались над оградой. Они наклонились над укрепленным бункером, служившим лазаретом для леди Рэмкин. Он должен был быть укреплен. Ведь обычно, первое, что делал заболевший дракон, терял контроль над своей пищеварительной системой. -- Он совсем не выглядит больным. -- сказала она. -- Просто разжиревшим. -- Он постоянно скулит. И вы замечаете, что у него под шкурой гуляют какие-то маленькие штучки? Вы понимаете, о чем я говорю? Помните, вы говорили, что они могут перенастраивать свою пищеварительную систему? -- Да, конечно. Все желудки, поджелудочные железы и протоки могут быть подключены самым различным образом. Чтобы иметь преимущество... -- Чтобы ни случилось, они имеют возможность извергнуть пламя. -- сказал Бодряк. -- Да. Мне кажется, что он пытается извергать как можно более горячее пламя. Он хочет вызвать на бой большого дракона. Но каждый раз тот взмывает в воздух, а ему только и остается, что сидеть и хныкать. -- И не взрывается? -- Как могли мы заметить, нет. Уверен, что если бы он это сделал, то мы бы заметили. -- Он просто ест все без разбора? -- Трудно сказать. Он обнюхивает все подряд и съедает большинство предметов. Например два галлона лампового масла. Как бы то ни было, я не могу его там оставить. Мы не можем обеспечить достойный уход за ним. А совсем не потому, что нам больше не нужно знать, где теперь находится дракон. -- горько добавил он. -- Мне думается, что вы поступили немного глупо со всем этим. -- сказала она, направляясь обратно к дому. -- Глупо? Меня вышвырнули с работы на глазах у людей! -- Да, но я уверена, что все это недоразумение. -- Я совсем не повинен в этом недоразумении! -- Согласна, вы были раздражены, ибо оказались импотентом. У Бодряка округлились глаза. -- Что? -- сказал он. -- Против дракона. -- леди Рэмкин продолжала, немного расслабившись. -- Вы ничего не могли поделать с драконом. -- Убежден, что этот проклятый город и дракон вполне достойны друг друга. -- сказал Бодряк. -- Люди перепуганы. Вы не можете не замечать, что большинство людей перепугано насмерть. -- Она осторожно коснулась его руки. Это походило на то, как промышленный робот осторожно манипулирует, чтобы аккуратно перенести яйца. -- Среди них нет никого храбрее вас. -- застенчиво добавила она. -- Меня? -- На прошлой неделе. Когда вы остановили их, не допустив убийства драконов. -- Ах, это. Это не храбрость. Это же были обычные люди. С людьми легче. Скажу вам одно, я ни за что не хочу больше увидеть перед собой нос дракона. Я просыпаюсь, день-деньской размышляя об этом. -- Ах. -- Она выглядела разочарованной. -- Ну, если вы так уверены... знаете, у меня много друзей. Если вам нужна любая помощь, вам нужно только сказать. Помнится, что Герцог Сто Хелит подыскивал капитана стражи. Я напишу для вас письмо. Вам они понравятся, чудесная юная супружеская пара. -- Не уверен, что смогу этим заняться. -- сказал Бодряк, более грубо, чем он предполагал. -- Я рассматриваю пару поступивших мне предложений. -- Разумеется. Уверена, что вам лучше знать. Бодряк кивнул. Леди Рэмкин так и сяк крутила в руках носовой платок. -- Ну, тогда. -- сказала она. -- Да-да. -- Я полагаю, что вы желаете удалиться. -- Да, полагаю, что мне лучше отправиться к себе. Настала пауза, которую они прервали одновременно. -- Это было очень... -- Хочу только сказать... -- Простите. -- Простите. -- Нет, вы говорили. -- Нет, простите, что вы сказали? -- Ах. -- заколебался Бодряк. -- Я должен идти. -- Ах. Да. -- Леди Рэмкин наградила его вымученной улыбкой. -- А вы не могли бы обождать с этими предложениями, а? -- сказала она. Она протянула ему руку, которую с осторожностью пожал Бодряк. -- Увы, я должен идти. -- сказал он. -- Обязательно заходите. -- сказала леди Рэмкин, более прохладно. -- если очутитесь в наших краях. Непременно. Эррол будет рад повидать вас. -- Непременно. До свиданья. -- До свиданья, капитан Бодряк. Он вышел в дверь и поспешно зашагал по заросшей, темной дорожке. Он чувствовал ее взгляд, упиравшийся ему в спину, или, как он пытался себя уверить, мог это представить. Она стояла в дверях, падавший свет четко рисовал ее профиль. Просто глядя на меня. Я не должен оглядываться, подумал он. Это же будет совершенно глупо так поступить. Она прекрасный человек, у нее так много здравого смысла и необычайного обаяния личности, но на самом деле... Я не должен оборачиваться, даже если она будет там стоять, пока я не пройду весь этот путь, выйдя на улицу. Иногда нужно быть жестоким, чтобы быть добрым. И когда он услышал, что дверь захлопнулась, когда он был еще на полдороге, он внезапно ощутил прилив злости, как если бы его только что ограбили. Он стоял, не двигаясь, и всплескивал руками, а потом опять приходил в себя. Он больше не был капитаном Бодряком, он был гражданином Бодряком, что означало, что теперь он может делать вещи, о которых он раньше не помышлял. Возможно даже, что он сможет пойти и выбить окна. Нет, это не принесет никакой пользы, Ему хотелось большего. Убраться прочь от этого проклятого дракона, получить обратно свою работу, поднять руку на того, кто стоит за всем этим, забыться хоть на миг и врезать кое-кому, пока он не выбился из сил... Он уставился в непроглядную тьму. Далеко внизу горд был окутан плотным облаком дыма и пара. Впрочем, об этом он не думал. Он думал о бегущем человеке. И где-то далеко за пределами затуманенной алкоголем памяти, всплыло воспоминание о мальчике, бегущем чтобы не отстать. И шепотом он сказал. -- Неужели никто из них не убежал? Сержант Двоеточие закончил оглашать указ и посмотрел на сгрудившуюся вокруг враждебную толпу. -- Не обвиняйте в этом меня. -- сказал он. -- Я только читал написанное. Я этого не писал. -- Это же человеческое жертвоприношение, вот как. -- сказал кто-то. -- В человеческом жертвоприношении нет ничего плохого. -- сказал священник. -- Ах, в соответствии со сказанным. -- быстро сказал первый собеседник. -- Из соответствующих религиозных соображений. И использовать осужденных преступников и тому подобное.* Но это сильно отличается от того, чтобы швырять человека дракону только потому, что тот голоден. -- Вот это дух! -- сказал сержант Двоеточие. -- Налоги -- это одно дело, но сжирать людей -- совершенно другое. -- Хорошо сказано! -- Если мы все скажем, что не согласны, то что может с этим поделать дракон? Валет открыл рот. Двоеточие тут же прикрыл ему рот ладонью и торжествующим жестом поднял вторую руку вверх. -- Это именно то, что я всегда говорил. -- сказал он. -- Людей, сплотившихся воедино, невозможно сжечь. Раздался хор одобрения. -- Подождите минутку. -- медленно сказал маленький человечек. -- Насколько нам известно, дракон обладает только одним достоинством. Он летает вокруг города, сжигая людей. Я совсем не уверен, что предлагаемое вами, сможет его остановить от этого. * Большинство религий в Анк-Морпорке по-прежнему практикует жертвоприношения, за исключением того, что им совершенно нет необходимости этого делать, ибо они превосходно обходятся без этого. Городской закон гласит, что для должны использоваться только осужденные преступники, но с этим всегда было все в порядке, ибо в большинстве религий отказаться от добровольца на жертвоприношение является преступлением, караемым смертью. -- Да, но если вы все будем протестовать... -- дрогнувшим голосом сказал первый собеседник. -- Дракон может сжечь любого. -- сказал Двоеточие. Он решил еще раз разыграть своего новую козырную карту и гордо добавил. -- Людей, сплотившихся воедино, невозможно сжечь. Хор голосов выразил одобрение менее громко. Люди берегли силы для одолевавших забот. -- Я не совсем уверен, что понимаю, почему ему этого не удастся. Почему бы ему не сжечь всех людей и перелететь в другой город? -- Потому что... -- Груда. -- сказал Двоеточие. -- Ему нужны люди, чтобы приносили сокровища. -- Да-а. -- Но тогда, сколько ему нужно? -- Что? -- Сколько людей ему нужно. Я имею в виду, из всего города. Вполне возможно, что ему совсем не нужно сжигать весь город, а только самую малость. Откуда нам знать, какую именно часть? -- Послушайте, это становится глупым. -- сказал первый собеседник. -- Если мы все будем ходить вокруг да около проблемы, то мы никогда ничего не сделаем. -- Я просто хотел сказать, что нужно сперва все хорошо обдумать. Например, что случится, даже если побьем дракона? -- Продолжайте! -- сказал сержант Двоеточие. -- Нет, серьезно. Какова же альтернатива? -- Для начала, человеческое существование! -- Как вам угодно. -- сказал маленький человечек. -- Но я убежден, что один человек в месяц гораздо лучше по сравнению с тем, что нам перепадало от наших руководителей. Припомните Нерша Лунатика? Или Хихикающего Лорда Смайнса и его Смеющуюся Дубинку? Раздался гул голосов, подтверждающих правоту собеседника. -- Но они были свергнуты! -- сказал сержант Двоеточие. -- Отнюдь нет. Они были умерщвлены. -- Одно и то же. -- сказал Двоеточие. -- Полагаю, никто не собирается умерщвлять дракона. Для этого потребуется, как я думаю, не только темная ночь и острый нож, чтобы увидеть конец дракона. Мне приходилось видеть, о чем думает капитан, подумал он. Ничего удивительного, что он всегда должен был выпить после того, как задумывался над подобными вещами. Мы всегда колотим сами себя, даже приступив к делу. Дайте любому жителю Анк-Морпорка большую палку и он забьет сам себя до смерти. -- Посмотрите сюда, вы, маленький гаденыш, с набитым ртом. -- сказал первый собеседник, поднимая маленького человечка за воротник и выкручивая ему руку. -- Случилось так, что у меня три дочери, и я не желаю, никоим образом, чтобы их кто-нибудь сожрал, благодарю покорно. -- Да, и людей, сплотившихся... воедино... невозможно... сжечь. Голос Двоеточия дрогнул. Он заметил, что большинство присутствующих уставились в небо. Мерзавец, подумал он, видя как все рассуждения пошли насмарку. У него такая мягкая поступь, ноги как в фланели. Дракон устроился поудобнее на коньке крыши ближайшего дома, взмахнул пару раз крыльями, зевнул и вытянул шею, вглядываясь в происходящее на улице. Счастливый обладатель дочерей стоял, с поднятыми руками, в центре быстро расширяющегося круга пустеющей мостовой. Маленький человечек вырвался из его замершей руки и метнулся в ближайшую подворотню. Внезапно почудилось, что во всем мире нет более одинокого человека, напрочь лишенного друзей. -- Я вижу. -- тихо сказал он. Он бросил сердитый взгляд на любознательную рептилию. Дракон казался совсем не воинственным. Он просто смотрел на человечка с усиливающимся интересом. -- Мне все равно! -- закричал тот, его голос отражался от стен, раскатываясь эхом в наступившей тишине. -- Мы бросаем вам вызов! Если вы убьете меня, то можете точно так же убить всех нас! Раздалось шарканье ног людей, которые не были убеждены в полной непогрешимости сказанного. -- Мы должны оказывать вам сопротивление, понимаете! -- кричал человечек. -- Все, без исключения. Как там гласит этот лозунг о единстве, а, сержант? -- Э-э. -- сказал Двоеточие, чувствуя как спина покрывается корочкой льда. -- Я тебя предупреждаю, дракон, человеческий дух... Они так никогда не узнали, что это было, или по крайней мере, что он подумал о том, что это было, впрочем, возможно поздней ночью в бессонные часы кое-кто из них мог припомнить дальнейшие события и испытать внезапное, ошеломляющее прозрение, до мельчайшей детали, что иногда кое-что забывается о человеческом духе, а именно то, что в надлежащих условиях, он бывает благородным, мужественным, чудесным, но всегда, даже когда вы беретесь за него вплотную, только человеческим. Дракон выпустил струю пламени, охватившую человека по грудь. Краткий миг он был виден слепяще-белым силуэтом, пока черные, обуглившиеся останки не рассыпались маленькой кучкой на оплавившиеся булыжники мостовой. Пламя исчезло. Толпа стояла, замерев как статуи, не зная, то ли стоит оставаться на месте, то ли бежать, тем самым обратив на себя внимание. Дракон бросил взгляд на толпу, пытаясь увидеть, что они собираются делать дальше. Двоеточие почувствовал, что являясь единственным представителем власти среди гражданского населения, он обязан принять на себя командование в сложившейся ситуации. Он откашлялся. -- Что ж. -- сказал он, пытаясь удержать предательскую дрожь в голосе. -- Леди и джентльмены, прошу вас двигаться в этом направлении. Двигайтесь. Не стойте. Пожалуйста, проходите. Он размахивал руками, утверждая свою зыбкую власть, в то время как люди нервно разбегались прочь. Краем глаза он видел красные языки пламени на крыше и свивающиеся спиралью вспышки в небе. -- У вас что нет домов, куда бы вы могли отправиться? -- проквакал он. Библиотекарь на корточках выполз в Библиотеку, вернувшись в день сегодняшний. Каждый волосок на его теле ощетинился от ярости. Он открыл толчком дверь и выпрыгнул наружу, в пораженный страхом город. Кое-кому почудилось, что наихудшим ночным кошмаром для них было появление взбешенного Библиотекаря. С полицейским значком. x x x Дракон совершал медленный полет над ночным городом, лениво помахивая крыльями. В этом он совершенно не нуждался. Тепловые потоки давали ему подъемную силу, вполне достаточную для этого. Огни полыхали, охватив весь Анк-Морпорк. Между многочисленными горящими зданиями и рекой образовались цепочки людей с ведрами, так что ведра начали изменять свой путь и похищаться. На самом деле вам совсем не нужно было ведро, чтобы поднять мутную воду реки Анк -- для этого было достаточно сети. Вниз по течению реки команда прокопченных людей лихорадочно работала над тем, чтобы закрыть огромные, проржавевшие ворота под Бронзовым Мостом. Они представляли последнюю защиту Анк-Морпорка от огня, с тех пор как тот потерял ясные очертания и незаметно, шаг за шагом перешагнул за городские стены. Там внизу человек мог задохнуться. На мосту работали те, кто не смог или не захотел убегать. Большинство же, покинув ворота города, направились к прохладным, покрытым туманом равнинам. Но ненадолго. Дракон, изящно рисуя в небе петли и кривые над царившим внизу опустошением, пролетел над городскими стенами. Через несколько минут стражники увидели взлетевшее сквозь туман и дым пламя. Людской поток повернул вспять, дракон реял над ним как овчарка стерегущая стадо. Огни разрушенного города полыхали заревом на крыльях дракона. -- У вас есть какие-нибудь соображения, что нам делать дальше, сержант? -- сказал Валет. Двоеточие не ответил. Надеюсь, что капитан окажется где-нибудь поблизости, подумал он. Он не мог сообразить, что делать дальше, а большой запас слов только сбивал его с толку. Огонь начал угасать, соприкоснувшись с подымающейся водой, сбитые с толку язычки огня завершили свою работу. Дракон не склонен был появляться, чтобы продолжать сеять разрушения и смерть. Он уже совершил задуманное. -- Я сомневаюсь, что оно состоится. -- сказал Валет. -- Что? -- сказал Морковка. -- Жертвоприношение, вот что. -- Сержант сказал, что люди не согласятся с этим. -- стоически сказал Морковка. -- Да, конечно. Но посмотрите на это с другой стороны: если вы скажете людям, что произойдет, или ваш дом сгорает вместе с вами, или некая девушка, которую вы никогда и в глаза не видели, будет съедена, да-а, вполне возможно, они немного задумаются. Человеческая натура, понимаете. -- Уверен, что герой прибудет вовремя. -- сказал Морковка. -- С новым видом оружия, или еще чем-то подобным. И ударит дракона в уязвимое место. Внезапно все притихли, напряженно прислушиваясь к его словам. -- Куда именно? -- сказал Валет. -- В место. Которое уязвимое. Мой дедушка частенько рассказывал мне истории. Ударить дракона в его уязвимое место, так он сказал, и вы его убьете. -- Просто врезать ему? -- проникаясь интересом, спросил Валет. -- Не знаю. Но полагаю, что так. Хотя, Валет, я тебе уже рассказывал раньше, что это не совсем верно... -- А где это место? -- Ах, у каждого дракона по-разному. Вы поджидаете, пока дракон не подлетит поближе, а затем вы говорите, вот же оно уязвимое место, а потом убиваете его. -- сказал Морковка. -- Что-то в этом роде. Сержант Двоеточие бессмысленно смотрел в небо. -- Гм-м. -- сказал Валет. Они посмотрели на раскрывавшуюся панораму всеобщей паники. Затем сержант Двоеточие сказал. -- А ты уверен насчет этих уязвимых мест? -- Да. Ну, конечно. -- Надеюсь, что это не так, парень. Они бросили еще один взгляд на охваченный ужасом город. -- Знаете. -- сказал Валет. -- вы всегда мне рассказывали, что постоянно выигрывали призы за стрельбу из лука в армии, сержант. Вы говорили, что у вас была счастливая стрела, и вы всегда проверяли, чтобы вернуть счастливую стрелу на место, вот как вы говорили... -- Верно! Верно! Но это ведь совсем другое дело, не так ли? Я не герой, что там ни говори. Почему я должен это делать? -- Капитан Бодряк платит нам тридцать долларов в месяц. -- сказал Морковка. -- Да. -- сказал Валет, ухмыляясь. -- а вы получаете дополнительные пять долларов за исполнение его обязанностей. -- Но капитан Бодряк ушел. -- сказал Двоеточие жалким голосом. Морковка бросил на него суровый взгляд. -- Уверен. -- сказал он. -- если бы он был поблизости, то первым отправился... Двоеточие жестом призвал его к молчанию. -- Это все конечно хорошо. -- сказал он. -- Но что если я не попаду? -- Посмотрите на светлую сторону. -- сказал Валет. -- Наверно вы никогда об этом не узнаете. Выражение лица сержанта Двоеточие сменилось злой, отчаянной ухмылкой. -- Ты имеешь в виду, мы никогда об этом не узнаем. -- сказал он. -- Что? -- Если ты думаешь, что я буду торчать, выслеживая добычу, на крыше, то сильно ошибаешься. Я приказываю тебе следовать за мной. Так или иначе. -- сказал он. -- ты ведь тоже получаешь дополнительно один доллар. Лицо Валета перекосилось от ужаса. -- Нет, я не пойду! -- проквакал он. -- Капитан Бодряк сказал, что ему пришлось пять лет урезать себя во всем, чтобы быть опозоренным! -- Что ж, ты можешь просто вернуть деньги. Ты ведь все знаешь об уязвимых местах. Я ожидал, что ты будешь драться. Морковка четко отдал честь. -- Разрешите вызваться добровольцем, сэр. -- сказал он. -- Я ведь получаю только двадцать долларов в месяц как практикант и мне нет никакого дела до этого, сэр. Сержант Двоеточие прочистил глотку. Затем поправил нагрудник. Нагрудник был украшен рельефом из выразительных грудных мышц, скрывавшихся под ним. Грудь и живот сержанта умещались в нем так же, как желе заполняет форму. Что мог сейчас делать капитан Бодряк? Да-да, он выпил бы. Но если он не выпивал, то что он мог делать? -- Вот что нам нужно. -- медленно сказал он. -- нам нужен План. Это прозвучало весьма заманчиво. Впрочем, само по себе высказывание достойно платы. Ведь если у вас есть План, то вы на полпути к его осуществлению. И ему уже показалось, что он слышит приветственные крики. Толпы народа выстроились вдоль улиц, бросая цветы, а его с триумфом несли по ликующему городу. Недостаток состоял в том, как он мог заметить, что несли его в урне. Люпин Обычный шагал продуваемыми сквозняком коридорами в спальню Патриция. Та никогда не отличалась роскошью убранства, там стояла узкая кровать и несколько обшарпанных шкафов. Сейчас она выглядела еще хуже, с одной обвалившейся стеной. Спросонья вы могли угодить прямо в большую пещеру, в которую превратился Большой Зал. Даже теперь, он закрыл за собой дверь для соблюдения уединения. Затем, с предосторожностью и многочисленными нервными взглядами в соседнее помещение, он встал на колени посреди комнаты и поддел половицу. На свет была вытащена длинная черная мантия. Но Обычный продолжал поиски в пыльном промежутке между половицами. Он старался залезть рукой как можно глубже. Для этого он лег и двумя руками начал шарить в открывавшейся щели. Книга пролетела через всю комнату и ударила его в затылок. -- Вы это ищете? -- сказал Бодряк. Он показался из скрывавшей его тени. Обычный стоял на коленях, открывая и закрывая рот. Что же он собирается сказать, подумал Бодряк. Будет ли это: 'Я знаю, как это выглядит' или наоборот: 'Как вы сюда попали' или возможно: 'Послушайте, я могу вам все объяснить'. Полагаю, что сейчас у меня в руках заряженный дракон. Обычный сказал. -- Отлично. Вы умнее, чем я ожидал. Конечно, это был совсем простой случай, добавил про себя Бодряк. -- Под половицами. -- вслух сказал он. -- Это же первое, что приходит в голову любому, кто ведет поиски. Слишком глупо, как мне кажется. -- Я знаю. Полагаю, что он думал, вряд ли кто осмелится здесь искать. -- сказал Обычный, вставая и отряхивая пыль. -- Простите? -- вежливо сказал Бодряк. -- Ветинари. Вы же знаете, как он любил интриги. Он был вовлечен почти во все заговоры против самого себя, именно так он управлял делами. Он наслаждался этим. Он сам все вызвал и не смог с этим справиться. Что-то более хитрое, чем он. -- И что же вы делали? -- сказал Бодряк. -- Я хотел узнать, нет ли возможности повернуть вспять колдовство. Или может вызвать еще одного дракона. И тогда они сражались бы друг с другом. -- Некое равновесие террора, так вы полагаете? -- сказал Бодряк. -- Стоило бы сделать попытку. -- серьезно сказал Обычный. Он приблизился на несколько шагов. -- Послушайте, насчет вашей работы, в свое время мы оба немного перетрудились, разумеется если вы хотите получить ее обратно, то с этим не будет никаких про... -- Это должно быть ужасно. -- сказал Бодряк. -- Вообразите только, что у него творилось в голове. Он вызывает дракона, и тут обнаруживает, что это совсем не разновидность оружия, а реальное существо с собственными мозгами. С головой как у него, но совсем без тормозов. Знаете, могу поручиться, что в начале он на самом деле думал, что все, что он делает, во имя самого наилучшего. Он должно быть сошел с ума. Раньше или позже. -- Да. -- хриплым голосом сказал Обычный. -- это должно быть ужасно. -- О боги, как я хотел бы до него добраться! Все эти годы, что я его знал, я никогда не подозревал... Обычный ничего не сказал. -- Бегите. -- негромко сказал Бодряк. -- Что? -- Бегите. Я хочу видеть, как вы убегаете. -- Не понимаю... -- Я видел, как кое-кто убежал в ту ночь, когда дракон сжег этот дом. Помню, что тогда задумался, как смешно тот двигается, такими странными скачками. А на другой день я увидел, как вы убегаете от дракона. Я подумал, что вы вполне могли оказаться тем человеком. Бегающим вприпрыжку. Совсем как тот человек, бегущий, чтобы не отстать. Никто из них не убежал, Обычный? Обычный махнул рукой. -- Это же просто нелепо, нет никаких доказательств. -- сказал он. -- Я заметил, что вы сейчас здесь спите. -- сказал Бодряк. -- Полагаю, что король хочет, чтобы вы были под рукой, верно? -- У вас вообще нет доказательств. -- прошептал Обычный. -- Разумеется, нет. Способ, которым бегает незнакомец. Нетерпеливая интонация голоса. Вот и все. но ведь все это не имеет значения, не так ли? Потому что это не имело бы значения, даже если бы у меня были доказательства. -- сказал Бодряк. -- Никто не будет этим заниматься. И вы не можете вернуть мне мою работу. -- Я могу! -- сказал Обычный. -- Я могу, и вам больше нет нужды оставаться капитаном... -- Вы не можете вернуть мне мою работу. -- повторил Бодряк. -- Это никогда не было вашим правом отбирать ее у меня. Я никогда не был офицером города, или офицером короля, или офицером Патриция. Я был офицером закона. Закон можно было подкупить или склонить в нужном направлении, но он оставался законом, подобием его. Но здесь нет никакого закона, кроме: 'Вы будете сожжены заживо, если будете неосторожны'. Где здесь место для меня? Обычный ринулся вперед и схватил его за руку. -- Но вы можете мне помочь! -- сказал он. -- Поймите, должен же существовать способ обезвредить дракона, или хоть по крайней мере мы сможем помочь людям, направив события таким образом, чтобы смягчить зло, исходящее от него, найти точку соприкосновения... Удар Бодряка угодил Обычному в щеку и развернул его. -- Дракон здесь. -- оборвал он рассуждения. -- Вы не сможете ни направить его, ни убедить его, ни торговать с ним. С драконами не бывает перемирия. Вы вызвали дракона сюда и втравили нас в это, вы ублюдок. Обычный опустил руку, сняв ее с белой отметины, оставшейся после удара кулаком. -- Что вы собираетесь делать? -- сказал он. Этого Бодряк не знал. Он знал дюжину путей, по которым могли развиваться события, но только единственный, по-настоящему подходящий состоял в том, чтобы убить Обычного. А, лицом к лицу, он не мог этого сделать. -- Всегда неприятности с людьми, подобными вам. -- сказал Обычный, вставая. -- ВЫ всегда выступаете против любой попытки улучшения человечества, но у вас никогда не было собственного подходящего плана. Стража! Стража! Он маниакально улыбнулся Бодряку. -- Не ожидали этого, верно? -- сказал он. -- Мы по-прежнему держим здесь стражу. Разумеется, не так много. Немного людей желает войти сюда. В коридоре раздались шаги, и в комнату вошли четыре дворцовых стражника, с обнаженными мечами. -- Я не оказывал бы сопротивление, будь на вашем месте. -- продолжал Обычный. -- Они отчаянные и беспокойные люди. Но им хорошо платят. Бодряк ничего не сказал. Обычный злорадствовал. У вас всегда остается шанс с злорадствующими. Старый Патриций никогда не злорадств