й же старый и худой, одетый в причудливые лохмотья. Это явно киванивод - такой, каким он себя видит. Какие-то тени возникают позади него - пять, шесть, семь фигур. Все метаморфы - рабочие, судя по виду. Старый археолог их как будто не видит. Он беседует с киваниводом, который размахивает руками. Видно, что они о чем-то спорят. Гуукаминаан качает головой. Новые взмахи рук. Спор продолжается. Судя по жестам, они приходят к согласию. Валентин смотрит, как они вдвоем идут по дороге, ведущей в сердце руин. Рабочие выходят из мрака, в котором таились. Они окружают старика, хватают его, затыкают ему рот. Киванивод подходит к ним. В руке у него нож. Валентину не было нужды видеть остальное. Он не имел желание наблюдать за чудовищной церемонией расчленения тела на каменной платформе и за последующим возложением головы в нишу святилища. Он разжал пальцы и с величайшей осторожностью опустил зубы морских драконов на землю рядом с собой. - Итак, - сказал он киваниводу, чей едва сдерживаемый гнев сменился выражением, почти сходным с покорностью, - думаю, притворяться больше незачем. За что ты убил доктора Гуукаминаана? - За то, что он хотел открыть святилище. - Киванивод говорит совершенно ровно, без всяких эмоций. - Да, разумеется. Но Магадоне Самбиса тоже хотела его открыть. Почему же ты не убил ее? - Он был один из наших и предал нас. Она не в счет. Он был намного опаснее. Мы знали, что ее можно остановить, если настаивать достаточно сильно. Его бы не остановило ничто. - Однако святилище все равно открыли. - Да, но только потому, что приехал ты. Если бы не это, раскопки прекратились бы вовсе. Смерть Гуукаминаана показала бы всему миру, что проклятие, тяготеющее над этим местом, остается в силе. Ты приехал и открыл святилище - но проклятие еще настигнет тебя, как настигло когда-то понтифика Горбана. - Никакого проклятия нет, - спокойно сказал Валентин. - Есть город с трагической судьбой - но проклятия нет. Только нагромождение недоразумений. - Кощунство... - И Кощунства не было - было только жертвоприношение. Жители провинций совершили огромную ошибку, разрушив город. - Ты хочешь сказать, что знаешь нашу историю лучше нас, понтифик? - Да, хочу. - Валентин отвернулся от шамана и сказал начальнику работ: - Ватиимераак, в твоем поселке живут убийцы. Я знаю, кто они. Ступай туда и объяви всем: если виновные раскаются в своем грехе, они будут прощены, когда пройдут обряд очищения душ. - Лизамон Гультин он сказал: - Что до киванивода, пусть его передадут правосудию Данипьюр. Это ее ответственность. А затем... - Ваше величество, осторожнее! - крикнул кто-то. Валентин обернулся. Скандары отступили от киванивода, глядя на свои дрожащие руки так, как будто сильно обожглись. Освобожденный киванивод обратил к Валентину лицо, полное дьявольской злонамеренности. - Понтифик, - прошептал он, - смотри на меня! Смотри! Захваченному врасплох Валентину нечем было защититься. Странное оцепенение сковало его, а зубы драконов лежали на земле. Торккинууминаад менял форму, с одуряющей быстротой проходя через ряд гротескных превращений - то у него отрастала целая дюжина конечностей, то полдюжины тел. И от него шли какие-то чары. Они оплели Валентина, как тенета муху. Воздух впереди сгустился и замерцал, откуда ни возьмись налетел ветер. Валентин старался оторвать взгляд от бешеных глаз киванивода - и не мог. Не мог он также заставить себя нагнуться и взять драконьи зубы. Он стоял как скованный. В голове шумело, в груди жгло, и даже перевести дыхание стоило труда. Ему казалось, что вокруг толпятся призраки. Дюжина метаморфоз - сто - тысяча... Гримасничающие лица. Горящие глаза. Зубы, когти, ножи. Целая орда дико скачущих убийц окружила его, освистывая, высмеивая, презрительно окликая... Он погибал в водовороте древней магии. - Лизамон! - крикнул он. - Делиамбер! На помощь! - Но он не был уверен, что произнес эти слова вслух. Однако его телохранители и сами поняли, что дело неладно. Делиамбер первый раскинул свои многочисленные щупальца и стал ворожить в ответ, противопоставляя свою духовную мощь чарам Торккинууминаада. И пока паутина вроонского колдовства опутывала пьюриварского шамана, с другой стороны к киваниводу приблизился Ватиимераак. Он храбро схватил Торккинууминаада, невзирая на чары, и поставил его на колени, заставив коснуться лбом земли у ног Валентина. Понтифик почувствовал, что колдовская власть отступает, и наконец освободился полностью. Умственная связь между ним и киваниводом порвалась с почти явственным щелчком. Ватиимераак отпустил колдуна и отошел назад, Лизамон Гультин угрожающе нависла над поверженным, но напряженный момент уже миновал. Шаман .ab " +ao на месте, не шевелясь, и мрачно смотрел в землю, признавая свое поражение. - Спасибо, - просто сказал Валентин Делиамберу и Ватиимерааку и добавил: - Уведите его. Лизамон Гультин перекинула шамана через плечо, как мешок с калимботами, и зашагала прочь. После долгого ошеломленного молчания Магадоне Самбиса отважилась тихо спросить: - Ваше величество не пострадали? Валентин только мотнул головой в ответ. - А раскопки? - с беспокойством продолжила она. - Их не закроют? - С какой стати? - ответил Валентин. - Здесь еще много работы. - Он отошел немного в сторону и потрогал грудь и горло, все еще чувствуя хватку безжалостных невидимых рук. Но Магадоне Самбиса не оставила его в покое. - А это? - спросила она, указав на зубы морских драконов. Энергия и уверенность мало-помалу возвращались к ней. - Могу я теперь взять их, ваше величество? - Да, возьмите. А потом отнесите их назад в святилище и заделайте пробитое вами отверстие. Она уставилась на него так, словно он на ее глазах превратился в пьюривара, и с негодованием произнесла: - Как же так, ваше величество? Доктор Гуукаминаан погиб из-за этих зубов! Находка этого святилища была вершиной его деятельности. Если мы замуруем стену опять... - Доктор Гуукаминаан был истинным ученым, - сказал Валентин, уже не стараясь скрыть свою усталость. И любовь к истине стоила ему жизни. Вы, насколько я вижу, преданы истине не столь беззаветно и потому исполните мой приказ. - Умоляю вас, ваше величество... - Нет. Мольбы не помогут. Я сам не претендую на ученость, но свою ответственность понимаю. Есть вещи, которым лучше оставаться погребенными. Эти зубы предназначены не для того, чтобы изучать их и выставлять в музее. Это место - святыня пьюриваров, даже если они сами не понимают всей его святости. Не надо было нам вовсе его трогать. На всей остальной территории раскопки могут продолжаться, но зубы верните на место, а святилище замуруй те и держитесь от него подальше. Ясно? Она посмотрела на него, не находя слов, и кивнула. - Хорошо. Вокруг совсем уже стемнело, и Валентин чувствовал, как парят около него сонмы велализьерских призраков. Костлявые пальцы цеплялись за его одежду, свистящие голоса шептали в уши губительные заклинания. Ему не терпелось поскорее убраться из этих руин. Он насытился ими до конца дней своих. - Вели готовиться к отъезду, дружище, - сказал он Тунигорну. - Прямо сейчас, Валентин? В столь позднее время? - Прямо сейчас, Тунигорн. - Понтифик улыбнулся. - Ты знаешь, это место почти примирило меня с Лабиринтом! Я чувствую сильнейшее желание вернуться к удобствам повседневной жизни. Пойдем собираться в дорогу. Мы и без того слишком долго пробыли здесь.