ени, - говорит она. - Минута становится часом. Таким образом они растягивают часы своего отдыха. Конечно, им кажется, что мы порхаем вокруг них, как колибри. Обычно слоубиманы стараются держаться вместе. Получается, будто между сменами проходит несколько дней. - Это опасный наркотик. - Отнимает час жизни за каждые два часа своего действия, - говорит она. - Гамм такое соотношение устраивает. Почему бы не пожертвовать одним объективным часом ради двух-трех субъективных дней? - Но это же сказывается на работоспособности! - В свое свободное время гаммы имеют право заниматься всем чем угодно, разве на так, Альфа Прыгун? Не станешь же ты утверждать, что они - только собственность и что любой вред, который им взбредет в голову причинить себе, - это преступление против владельца? - Нет-нет. Конечно же нет, Альфа Мезон. - А я ни в чем тебя и не обвиняю, - говорит Лилит. Слоубиман бессмысленно кружит вокруг нас, напевно бормоча настолько медленно, что слоги не соединяются в слова, и я перестаю его понимать. Он останавливается. Губы его бесконечно медленно раздвигаются в холодной улыбке. Сначала мне кажется, что это угрожающий оскал. Бесформенной массивной грудой он опускается на колени, поднимает руку со скрюченными пальцами. Рука указывает на грудь Лилит. Мы застыли неподвижно. Наконец я разбираю, что бормочет гамма: - А...А...А...А...А...Г...А...А...Ц...А...А...У... - Что он пытается сказать? - Ничего существенного, - отмахивается Лилит. Она отступает в сторону от тянущейся к ней руки. На лице гаммы улыбка сменяется озадаченной гримасой. Он оскорблен в лучших чувствах. В напевном бормотании появляются вопросительные нотки: - А...У...А...А...У...Г...А...У...Ц...А...У...У... Сзади слышится медленное шарканье. Приближается второй слоубиман, точнее слоубиманка, - девушка в длинном плаще, скрепленном у горла застежкой и волочащемся сзади на несколько метров, но не прикрывающем ничего. Ее волосы выкрашены в зеленый и стоят торчком, напоминая по форме тиару. Ее изможденное лицо кажется мертвенно-бледным, веки опущены, глаз почти не видно. Кожа блестит от пота. Она подплывает к нашему приятелю и что-то говорит ему неожиданно грохочущим басом. Он сонно отвечает. Я ничего не могу разобрать. Это из-за наркотика-замедлителя, или они говорят на каком-то своем жаргоне? Мне кажется, сейчас произойдет что-то ужасное. - Может, нам лучше уйти? - трогаю я Лилит за локоть. Она мотает головой: - Стой и смотри. Слоубиманы кружатся в гротескном танце. Соприкасаются кончики пальцев, поднимаются и опускаются колени. Гавот мраморных статуй. Менуэт слоновьих чучел. Они негромко, проникновенно воркуют, продолжая кружиться. Наш первый знакомый запутался в длинном плаще девушки. Она кружится вокруг него, он стоит неподвижно. Плащ рвется с треском, и девушка остается обнаженной посреди улицы. На груди у нее на зеленом шнурке висит нож в чехле. Вся спина ее исполосована шрамами. Экзекуция? Флагеллантство? Нагота возбуждает ее. Я вижу, как поднимаются и затвердевают соски, словно в замедленной съемке. Мужчина уже стоит к ней вплотную. С мучительной неспешностью он протягивает руку и вынимает нож из чехла. Так же медленно он касается девушки кончиком лезвия в знакомой последовательности: пах-грудь-лоб. Священный знак. Мы с Лилит прижались к стене у входа в приемную врача. Мне не нравится этот нож. - Давай я заберу у него нож, - говорю я. - Нет-нет. Ты здесь только гость. Это не твое дело. - Лилит, тогда давай уйдем. - Подожди. Смотри. Наш приятель снова заводит свою песню. Опять одни буквы: - У...Ц...А...У...Ц...Г...У...Ц...Ц... Рука с ножом отходит назад, потом медленно устремляется вперед. Лезвие нацелено в живот девушки. Судя по тому, как напряглись мускулы гамм, удар будет нанесен в полную силу, это не фрагмент их танцевального ритуала. Когда кончик ножа оказывается в нескольких сантиметрах от кожи девушки, я срываюсь с места и выхватываю нож. Гамма издает стон. Девушка еще не понимает, что спасена. У нее вырывается низкий, вибрирующий рев - наверное, крик ужаса. Она опускается на землю, зажав одну руку между ног, второй прикрывая грудь. Ее начинают сотрясать медленные конвульсии. - Тебе не следовало вмешиваться, - сердито произносит Лилит. - Пошли отсюда. Быстрее. - Но он убил бы ее! - Не твое дело. Она тянет меня за руку. Я отворачиваюсь, и мы уходим. Краем глаза я замечаю, что девушка встает. По голой спине ее бегают отсветы рекламы Посейдона Мушкетера, врача. Мы успеваем отойти на несколько шагов, когда сзади доносятся какие-то звуки. Мы оборачиваемся. Девушка уже поднялась, в руке у нее нож, и она вонзает его в живот первому гамме. Методичным, неторопливым движением она делает разрез от пупка к груди, и из раны начинают вываливаться внутренности. Гамма осознает, что что-то не так, и издает хриплый булькающий звук. - Вот теперь точно надо спешить, - говорит Лилит. Мы торопливо сворачиваем за угол. Я успеваю еще раз обернуться и увидеть, как распахивается дверь приемной Альфа Мушкетера. В освещенном проеме возникает прямая как жердь, тощая фигура ростом с альфу, грива седых волос колышется, глаза выпучены. Это и есть знаменитый врач? Он бросается к слоубиманам. Девушка опять опустилась на колени, ее жертва еще не успела упасть. Пятна его крови на ее блестящей коже кажутся темно-лиловыми. Она начинает декламировать: - Г! А! А! Г! А! Г! Г! А! Ц! - Сюда, - говорит Лилит, и мы ныряем в темный проход. Ступеньки. Запах сухой гнили. Паутина. Мы погружаемся в неизвестные бездны. Далеко внизу призывно горят желтые огни. Мы спускаемся ниже, ниже, ниже. - Что это? - спрашиваю я. - Спасательный туннель двухсотлетней давности - времен Войны Здравого Смысла. Под Стокгольмом все им изрыто. Гаммы хорошо его освоили. - Похоже на канализационную трубу. До нас доносятся взрывы смеха, обрывки непонятных разговоров. За решетчатыми витринами магазинов неровно мерцают светильники. Вокруг опять кишат гаммы. Некоторые, проходя мимо, делают знакомый знак, раз-два-три. Лилит чего-то боится - я не понимаю чего, - и мы идем очень быстро, почти бежим. Мы сворачиваем в другой туннель, перпендикулярный первому. Появляются трое слоубиманов. Один из них, лицо которого размалевано красными и синими полосами, останавливается и начинает петь. Может быть, специально для нас? Кого мне взять в жены? Кто пойдет за меня? Огонь вонючих автоклавов, повсюду запах огня. О моя голова, моя голова, моя голова. Моя голова! Он опускается на колени и блюет. Из него потоком хлещет полупрозрачная голубая жидкость, лужа растекается до самых наших ног. Мы движемся дальше. За спиной эхом разносится крик: - Аль-ФА! Аль-ФА! Аль-ФА! Аль-ФА! В стене справа открывается темная ниша, там совокупляются двое гамм. Не в силах оторваться, я гляжу на ходящие ходуном бедра, слушаю влажные звуки шлепков. Девушка методично колотит партнера ладонями по спине. Протест против изнасилования? Проявление экстаза? Выяснить это мне так и не удается, потому что из темноты, ковыляя, появляется слоубиман, спотыкается и падает прямо на парочку. Перед глазами мельтешат руки и ноги. Лилит тянет меня дальше. Мне вдруг очень хочется ее. Я думаю о ее груди, колышущейся под сетчатой накидкой, о влажной безволосой коже. Может, нам найти такую же нишу и прямо здесь, среди гамм... Поравнявшись с Лилит, я обнимаю ее за талию. Она недовольно поводит бедрами. - Не здесь, - говорит она. - Не здесь. Мы должны соблюдать социальную дистанцию. Со свода туннеля брызжет ослепительный свет. Надуваются и громко лопаются розовые пузыри, пахнет кислятиной. Небольшая толпа гамм, человек десять, галопом выскакивает из-за поворота туннеля, чуть не сбивает нас с ног, испуганно тормозит, почтительно приветствует и бежит дальше, громко смеясь и распевая на ходу: Расплавив тебя, я сказал: - Ну и что? Расплавились вместе, и всем хорошо. Сгустимся-сгустимся-сгустимся-сгустимся, сверчок! - Им весело, - говорю я. - Да они пьяны в доску, - кивает Лилит. - Наверняка торопятся на радиационную оргию. - Куда? Из-под закрытой двери натекает лужица желтоватой жидкости. Едкий запах лезет в ноздри. Моча гамм? Дверь распахивается. Нам в лицо безумно хихикает женщина-гамма; груди ее выкрашены люминофором, на животе - яркий шрам. Она умудряется почтительно сделать книксен, хотя координация движений не на высоте. - Миледи, милорд. Как насчет того, чтобы немного сгуститься? Снова хихикает. Приседает. Вскакивает и, раскачиваясь, вприпрыжку кружится на месте, молотя себя пятками по заду. Выгибает спину, шлепает себя по груди, раздвигает ноги. В комнате у нее за спиной вспыхивают сначала зеленые, потом золотистые огни. Появляется еще одна фигура. - Лилит, что это? Нормального роста, но вдвое шире обычного гаммы и весь покрыт густым мехом. Обезьяна? Лицо явно человеческое. Существо понимает руку. Пальцы толстые и короткие. С перепонками! Затаскивает женщину в комнату. Дверь захлопывается. - Бракованный, - говорит Лилит. - Здесь таких много. - Бракованный? - Субстандартный андроид. С генетическими изъянами. Наверное, автоклав был плохо стерилизован. Иногда у них нет рук, иногда ног, голов, пищеварительного тракта, того-сего. - Разве таких автоматически не уничтожают на заводе? - Нет, - улыбается Лилит, - не уничтожают. Те, кто нежизнеспособен, сами быстро умирают. Остальных тайком переправляют в подземные города - сюда в основном. Мануэль, не можем же мы обречь на смерть наших ущербных братьев? - Левитикус, - говорю я. - Альфа Левитикус Прыгун. - Да, конечно. Смотри, вот еще один. По туннелю беззаботно шлепает персонаж из ночного кошмара. Можно подумать, это существо засунули в печь и держали там, пока плоть его не стала мягкой и текучей: чем-то оно напоминает человека, но очертания незнакомые. Нос вытянулся чуть ли не в хобот, губы огромные и плоские, как блюдца, руки разной длины, вместо пальцев - настоящие щупальца, чудовищных размеров гениталии. - Разве не было бы ему лучше умереть? - спрашиваю я Лилит. - Нет-нет. Он наш брат. Наш бедный брат, который дорог нам. Чудовище останавливается в десятке метров от нас. Пальцы-веревки повторяют все тот же жест: раз-два-три. - Мир вам, альфы, - очень отчетливо произносит оно. - Краг-с-вами, Краг-с-вами, Краг-с-вами. - Краг-с-вами, - отвечает Лилит. Чудовище ковыляет дальше, радостно что-то бормоча. - Краг-с-вами? Краг-с-вами? Лилит, что все это значит? - Общепринятое приветствие, - говорит она. - _Краг_? - Краг - наш создатель, разве не так? - говорит она. Я вспоминаю услышанное от друзей в камере эгообмена. - Знаешь, все андроиды влюблены в твоего отца. - Да? Иногда мне кажется, что это чуть ли не религия. Религия Крага. - Согласись, какой-то смысл в этом есть - поклоняться тому, кто тебя создал. Не смейся. - Краг-с-вами. Краг-с-тобой. - Лилит, - спрашиваю я, - андроиды считают моего отца Богом? Она уклоняется от ответа. - Об этом в другой раз, - говорит она. - Даже у гамм есть уши. Кое о чем здесь лучше не говорить. - Но... - В другой раз. Я умолкаю. Туннель расширяется, и мы оказываемся посреди ярко освещенного пространства. Вокруг опять толпится множеств гамм. Рыночная площадь? Всевозможные лавки, киоски, лотки, и повсюду гаммы, гаммы, гаммы. На нас оглядываются. Нам встречаются несколько бракованных, каждый кошмарнее предыдущего. Не понимаю, как такие противоестественные создания могли выжить? - Они когда-нибудь поднимаются на поверхность? - Никогда. Нельзя, чтобы они попались на глаза людям. - А в Гамма-таун? - Даже в Гамма-таун. Им нельзя рисковать, они тут же будут уничтожены. Толпа бурлит. Гаммы пихаются, расталкивая друг друга локтями, переругиваются, огрызаются. Но вокруг незваных альф каким-то образом всегда остается пустое пространство, не очень большое впрочем. Мы видим поединок на ножах, вскоре еще один. Никто не обращает на них никакого внимания. Стоит страшная вонь. Ко мне бросается девушка с безумно блестящими глазами и шепчет: - Храни тебя Краг, храни тебя Краг. - Она втискивает что-то мне в ладонь и исчезает. Подарок. Маленький прохладный кубик со скругленными ребрами, как та игрушка в салоне ожидания перед эгообменом. Интересно, этот кубик тоже разговаривает? Да. Я подношу его к глазам, и в молочно-белой дымке начинают появляться, проплывая мимо и растворяясь, слова: СГУСТИСЬ СПОЗАРАНИ, И ВЕЧНОЕ СПАСЕНИЕ В КАРМАНЕ. ЕГО ЕГО ЕГО ЕЕ ЕГО ЕГО ЕГО О КАК МЕЛКА ТВОЯ ЧАША, ГРЯЗНЫЙ СВЕРЧОК. ЧТО СЛОУБИ В КАЙФ, ТО СТЭКЕРУ ВИЛЫ ПЛЮТИ! ПЛЮТИ! ПЛЮТИ! ПЛЮТИ! ПЛЮТ! КРАГУ - КРАГОВО - Что за чушь, Лилит, ты хоть что-нибудь понимаешь? - Кое-что. У гамм есть свой сленг. Вот, например, смотри... Гамма с темно-красной пористой кожей в выбивает кубик у нас из рук. Кубик, кувыркаясь, катится по каменным плиткам. Гамма в прыжке бросается за ним. Все вокруг взрывается шумом, сбивается в один мельтешащий клубок. Вор угрем выскальзывает из гущи схватки и исчезает в темним боковом туннеле. Драка продолжается без него. На верху кучи малы возникает девушка. В потасовке она потеряла те несколько клочков материи, что на пей были, на ее груди и бедрах виднеются свежие ссадины. Она сжимает в руке кубик. Я узнаю ее: это она и сунула мне игрушку. Она замечает меня, дьявольски оскаливается, победоносно размахивает кубиком и зажимает его между ног. На нее налетает толстый, как бочка, бракованный, вскидывает на спину и куда-то тащит. У него только одна рука, но толстая, как древесный ствол. - Сверчок! - вопит девушка. - Прот Глисс! Они исчезают. Толпа продолжает угрожающе гудеть. Я представляю, как они набрасываются на нас, рвут в клочья мой маскарадный костюм и обнаруживают под ним волосатое человеческое тело. Тогда нас не спасет и социальная дистанция. - Пошли, - говорю я Лилит. - С меня достаточно. - Подожди. Она поворачивается к гаммам. Разводит руки с обращенными друг к ругу ладонями примерно на полметра, словно показывая размер пойманной рыбы. Потом делает всем телом странное вихляющее движение, описывая спираль. Толпа мгновенно затихает. Покорно склонив головы, гаммы расступаются, образуя для нас проход. Все в порядке. - Хватит, - говорю я Лилит. - Уже поздно. Кстати, сколько времени мы уже здесь? - Теперь можно возвращаться, - говорит она. Мы стремительно проносимся по лабиринту пересекающихся переходов. Все встречные гаммы выглядят как-то жутковато. Мы видим слоуби, проплывающих мимо в своем медленном экстазе. Бракованных. Стэкеров и отвердевших, насколько я понимаю, - а не понимаю я почти ничего. Звуки, запахи, цвета - я оглушен и ослеплен. Из темноты раздаются голоса. Поют: Освобождение грядет, Освобождение грядет. Хватай свой глисс, слоубиман. Свобода! Свобода! Ступеньки, на этот раз наверх. В лицо дует пронизывающий ветер. Запыхавшись, мы одолеваем последний пролет и снова оказывается на узких, покрытых булыжником улицах Гамма-тауна - не исключено, что совсем рядом от того места, где спустились. Мне все время кажется, что за следующим углом опять появится реклама Альфы Посейдона Мушкетера. Уже наступила ночь. Фонари в Гамма-тауне горят неровно, с громким треском. Лилит предлагает зайти в таверну. Я отказываюсь. Домой. Домой. Хватит. Один вечер среди андроидов - и меня уже тошнит. Она уступает. Мы торопимся к выходу. Далеко там ближайший трансмат? Прыжок через весь город. Ее квартира кажется сейчас такой теплой и светлой. Мы избавляемся от одежды. Под допплером я очищаюсь от красной краски и термоизолятора. - Интересно было? - Потрясающе, - отвечаю я. - Лилит, ты еще столько всего должна мне объяснить. Мой мозг переполнен образами. Я вот-вот лопну. Взорвусь. - Только никому ни слова, что я водила тебя в Гамма-таун, - говорит она. - А то у меня могут быть очень серьезные неприятности. - Разумеется. Конфиденциальность гарантируется. - Иди сюда, Альфа Прыгун. - Мануэль. - Мануэль. Иди сюда. - Сначала скажи мне, что все значит: Краг-с-тобой... - Потом. Мне холодно. Согрей меня, Мануэль. Я обнимаю ее. Она приникает ко мне, я воспламеняюсь, жадно впиваюсь в ее рот, бешено работаю языком. Мы опускаемся на пол. Не медля ни секунды, я проникаю в нее. Она содрогается, стискивает меня так, что у меня перехватывает дыхание. Я зажмуриваюсь - перед глазами у меня встают слоуби, бракованные и стэкеры. Лилит. Лилит. Лилит. Лилит я люблю тебя я люблю тебя я люблю тебя Лилит Лилит Лилит... Открывается люк огромного автоклава, слышно громкое бурление. Из пены химических растворов выходят мокрые ярко-красные существа. Чей-то смех. Сверкают молнии. О как мелка твоя чаша, грязный сверчок! Мы качаемся в неистовом ритме. Плюти! Плюти! Плюти! Плюти! Плют! С унизительной поспешностью смертельно уставший Левитикус Прыгун извергает миллиард маленьких мальчиков и девочек в стерильное лоно свой возлюбленной. 26 9 января 2219 года. В башне уже девятьсот сорок метров, и растет она быстро как никогда. Стоя у подножия, непросто разглядеть вершину - она теряется в белом блеске зимнего неба. В это время года солнце здесь поднимается над горизонтом всего на несколько часов, и гигантский стеклянный столб пламенеет в его лучах. Монтаж оборудования в нижней половине сооружения почти закончен. Недавно были установлены три огромной емкости аккумулятора, мрачного вида черные пятидесятиметровые цилиндры. Издали они кажутся семенами, зреющими внутри титанического прозрачного блестящего стебля. По-прежнему происходит много несчастных случаев. Уровень смертности вызывает озабоченность. Особенно велики потери среди гамм. Но моральный дух строительной армии на высоте. Похоже, андроиды понимают, какая важная роль принадлежит им в осуществлении одного из самых амбициозных проектов человечества. Если их отношение не изменится, башня будет достроена с хорошим опережением графика. 27 Ознакомив гостей с состоянием дел на башне, Краг пригласил их пообедать в Клуб Капитана Немо, где для него был постоянно зарезервирован отдельный кабинет. Клуб был одним из множества побочных капиталовложений Корпорации Крага. Построенный лет десять назад, он сразу стал самым модным клубом на Земле, и заказывать столик поначалу приходилось чуть ли не за полгода. Расположенный в Тихом океане на глубине десяти километров, во впадине Челленджера, он состоял из пятнадцати герметичных куполов - цельновыдутых из такого же стекла, из которого собирается башня; через прозрачные стенки посетители могли наблюдать за причудливыми обитателями черной бездны. На этот раз Крага сопровождали: сенатор Генри Фиэрон и его брат Лу - адвокат их юридической фирмы "Фиэрон и Доэни", Франц Гьюдис из "Европа-трансмат", Леон Сполдинг, спикер Всемирного Конгресса Мордехай Салах-аль-Дин. Чтобы добраться до Клуба Капитана Немо, надо было совершить трансмат-прыжок на остров Яп из группы Каролинских островов в Микронезии, а там пересесть в батискаф - точно такой же, как атмосферные батискафы, применяющиеся для исследований Юпитера и Сатурна. В такой плотной среде, как вода, трансмат-сообщение было невозможно. Что до давления океанских глубин, то батискафу оно было нипочем: он размеренно погружался со скоростью семьсот пятьдесят метров в минуту и в конце концов пришвартовался к шлюзу Клуба Капитана Немо. Крохотный островок посреди непроглядной бездны сиял ослепительным светом. Обитатели глубин, не обращая внимания на иллюминацию, подплывали вплотную к стеклянным стенкам куполов: хрупкие, без единого мускула рыбы, ежедневно, ежечасно, ежесекундно ощущающие на себе давление десятикилометрового столба воды - десять-двенадцать тонн на квадратный сантиметр тела. Многие из них светились. Пятна фотофоров, мерцающих холодным бледным огнем, выстраивались в линию вдоль рыбьих тел, или группировались между глаз, или теснились на кончике выступающей изо лба длинной удочки. Освещение клуба было тщательно рассчитано таким образом, чтобы не затмевать неярко мерцающих в темноте рыб, так что, даже когда светильники включались на полную мощность, за толстым стеклом можно было разглядеть мельтешащие живые огоньки. Клуб был спроектирован все тем же Джастином Мэйдетто, любителем парадоксальных эффектов, не упускающим ни одной мелочи. За стеклами маячили маленькие монстры самых разных расцветок - черные, коричневые, красные, фиолетовые... У некоторых челюсти распахивались больше, чем на 180 градусов, чтобы заглотить противника в два-три раза большего размера. Пигмеи пожирали великанов. Обедающим в клубе открывался вид на миниатюрных химер и чудовищ, явившихся прямым ходом из ночных кошмаров, устрашающе клацающих зубами, колышущих странными отростками, пялящих огромные шаровидные глаза, или с глазами на стебельках, или вовсе слепых. Чтобы лицезреть то, на что способна болезненная фантазия Творца, вовсе не обязательно отправляться в далекие миры, - причудливые страхолюдины есть и на родной планете человека, надо только знать, где искать. Многочисленные шипы и иглы, зубы, кривые и настолько длинные, что рот не в состоянии закрыться, отростки, отростки, отростки. Существа, словно бы состоящие из одних челюстей без тела, из одного хвоста без головы, морские черти с пляшущими разноцветными щупальцами, пульсирующими то желтым, то синим, то зеленым, тысячи и тысячи самых разных гротескных тварей, и ни одна не длиннее полуметра - такого зрелища нигде больше не увидишь. Краг заказал простейший обед из трех блюд - крилевый коктейль, суп из водорослей, бифштекс и австралийский кларет - на десерт. Краг не был гурманом. В клубе предлагались самые изысканные яства, но Краг предпочитал простую и привычную пищу. Не то что его спутники, которые потребовали устриц по-шведски, салат из крабов и зародышей кальмаров, телячье контр-филе, мусс из улиток, грудинку сернобыка, омлет с почками, вырезку большого ската, запеченные в тесте сердца цикад и многое-многое другое, щедро сдабривая все лучшими золотистыми винами мира. Обслуживающий их официант выразил восхищение тем, как умело и непринужденно обращались гости Крага с меню-кубиком. Все официанты в клубе были альфами, что само по себе казалось удивительным: обычно официантами работали рабы или даже гаммы. Но, в конце концов, Клуб Капитана Немо считался заведением из ряда вон выходящим во многих отношениях, и никто из альф, похоже, не считал себя обиженным. Впрочем, как позже выяснилось, не всех официантов удовлетворяло их положение. После того как принесли закуски, сенатор Фиэрон обратился к Крагу: - Кстати, вы заметили эмблему ПР на лацкане у того парня, который нас обслуживал? - Вы серьезно? - Очень маленький значок. Я еле разглядел. - После обеда, - бросил Карг Сполдингу, - поговоришь с главным официантом. Здесь не место политике! - Тем более революционной политике, - произнес Франц Гьюдис и расхохотался. Этот высокий и угловатый европеец славился ненавязчивым юмором. Хотя ему было уже хорошо за девяносто, он предпочитал придерживаться молодежного стиля - зеркальные пластины и все такое прочее. - Надо бы не спускать с этого официанта глаз, - продолжал он. - Увидев за столом двоих конгрессменов, он наверняка подсунет нам какое-нибудь пропагандистское блюдо, и мы все станем ярыми аболиционистами. - Вы действительно видите в ПР серьезную угрозу? - поинтересовался Лу Фиэрон. - Знаете, пока я улаживал дело с убийством альфы у башни, - он рассеянно кивнул в сторону Сполдинга, и тот неприязненно оскалился, - я много общался с этим их... Зигфридом Канцеляристом. У меня сложилось впечатление, что вся ПР - просто кучка безобидных идеалистов. - Движение меньшинства, - авторитетно высказался сенатор Фиэрон. - Даже среди андроидов они не пользуются большой поддержкой. - Совершенно верно, - поддержал его Леон Сполдинг. - Помнится, Тор Смотритель чрезвычайно ядовито высказался о Канцеляристе, да и о ПР вообще. Он, похоже, не считает их серьезной силой. - Необычайно умный и способный андроид наш Тор, - пробормотал Краг. - Да нет, я серьезно, - произнес Гьюдис. - Можно сколько угодно потешаться над ПР, но цели у них действительно революционные, и если они получат более широкую опору в массах андроидов... - Ш-ш, - оборвал его Краг. Вернулся их официант с новой бутылкой вина. Сидящие за столом напряженно замерли, пока альфа наполнял бокалы. Наконец он вышел, плотно затворив за собой дверь. - Я получил от ПР петицию с пятью миллионами подписей, - негромко произнес Салах-аль-Дин, спикер Конгресса. - Я трижды встречался с их руководством. И я хочу сказать, что, по-моему, это искренняя и порядочная организация, заслуживающая серьезного отношения. Еще хочу добавить - только не надо меня потом, пожалуйста, цитировать, - что я сочувствую некоторым из их целей. - Нельзя ли поподробнее, - попросил Сполдинг внезапно охрипшим голосом. - Да, конечно. Я считаю, что введению альф в Конгресс бессмысленно противиться. Это наверняка случится в течение ближайших лет десяти. Необходимо запретить как аморальную практику - продажу альф без их согласия. Я верю, что не позже чем к 2250 году полные гражданские права получат альфы, к концу века - беты, а вскоре после этого и гаммы. - Революционер! - изображая смертельный ужас, воскликнул Гьюдис. - Наш спикер - революционер! - Скорее, визионер, - высказался сенатор Фиэрон. - Человек большой души и смелого предвидения. Как всегда опережает свое время. - Альфы в Конгрессе? Допустим, согласен, - покачал головой Сполдинг. - Как предохранительный клапан, чтобы они совсем не вышли из-под контроля. Знаете, иногда лучше бросить собаке кость, чем... Но все остальное... Нет-нет. Никогда. Мистер Салах-аль-Дин, нам не следует забывать, что андроиды - это просто _вещи_, продукт хемогенетических разработок, заводские изделия, выпускаемые Корпорацией Крага и служащие человечеству... - Спокойней, - сказал ему Краг. - Не надо так волноваться. - Леон, может быть, спикер и прав, - произнес Лу Фиэрон. - Если на секундочку забыть о происхождении андроидов, они гораздо ближе к человеку, чем ты готов признать. И по мере того как отмирают всякие сумасбродные древние законы и обычаи, по мере того как все больше и больше умов проникаются идеями Партии за Отмирание - что, нельзя не согласиться, исподволь, без шумихи, но происходит уже сейчас, - я надеюсь, что наше отношение к андроидам тоже смягчится. Нам же самим хуже оттого, что они остаются, как вы говорите, _вещами_. - А ты, Симеон, что скажешь? - повернулся к Крагу Франц Гьюдис. - В конце концов, авторитет ты у нас в этом вопросе или не авторитет? Когда у тебя впервые появилась мысль об андроидах, думал ли ты, что они когда-нибудь станут требовать гражданских прав, или ты считал их всего лишь... - Леон высказался совершенно правильно, - произнес Краг. - Как ты сказал? Вещи. Изделия, сошедшие с конвейера. Я хотел сделать просто очень хороших роботов. Но никак не людей. - Но граница между человеком и андроидом настолько размыта, - сказал сенатор Фиэрон. - Генетически они идентичны нам, и тот факт, что они синтетические... - На одном из своих заводов я могу сделать вам точную копию Моны Лизы, - оборвал его Краг, - так что у экспертов уйдет полгода на то, чтобы доказать, что это не оригинал. Ну и что? Разве от этого копия становится оригиналом? Оригинал вышел из мастерской Леонардо. Копия - с завода Крага. За оригинал я готов заплатить миллиард, а за копию не дам и ломаного гроша. - Но вы же сами признались, что, например, Тор Смотритель - необыкновенно одаренная и способная личность, - не отступал Лу Фиэрон. - Иногда приходится даже слышать, что вы доверяете ему больше, чем кому бы то ни было еще из вашего окружения. И вы против того, чтобы у Тора было право голосовать? Вы против того, чтобы у него была возможность заявить протест, приди вдруг вам в голову сделать его официантом здесь? Вы согласны с тем, что по закону имеете право просто уничтожить Тора, если вас вдруг посетит такая безумная мысль? - Я сделал Тора, - медленно произнес Краг. - Он - моя лучшая машина. Я люблю и ценю его точно так же, как любил и ценил бы любую полезную машину. Но Тор _принадлежит_ мне. Он не человек, он хорошо сделанная копия человека, безупречно сделанная копия, и, если, как вы говорите, мне придет вдруг в голову безумная мысль уничтожить его, - я его уничтожу. - Рука, в которой Краг держал бокал, начала трястись. Он гневно посмотрел на нее, словно приказывая успокоиться, но та задрожала еще сильнее, и все вино из бокала выплеснулось на скатерть. - Уничтожу его. Когда я начал выпускать андроидов, я только так о них и думал. Как о слугах. Инструментах. Умных машинах. Вмонтированные в стол сенсоры передали на центральный компьютер ресторана, что разлито вино в таком-то отдельном кабинете. Тут же появился официант и вытер пятно. За окном кружились в танце полупрозрачные ракообразные. - Никогда не думал до сегодняшнего дня, что вы столь, э-э... убежденный противник ПР, - произнес сенатор Фиэрон. - Вы раньше ни разу не высказывались так прямо. - А меня никто и не спрашивал. - Если вопрос о конституционной поправке будет обсуждаться в Конгрессе, - поинтересовался Салах-аль-Дин, - вы выступите против ПР? - Не знаю, не знаю, - пожал плечами Краг. - Я стараюсь не лезть в политику. Я промышленник. Бизнесмен. Предприниматель, понимаете? Зачем мне специально нарываться на конфронтацию? - Если андроиды получат гражданские права, - сказал Леон Сполдинг, - это может иметь серьезные последствия для Корпорации Крага. Я вот что имею в виду: если считать, что мы выпускаем не промышленные изделия, а настоящих, полноправных людей, то мы попадаем под действие закона об ограничении роста народонаселения, то есть... - Хватит, - произнес Краг. - Этого не произойдет. Я выпускаю андроидов, и я прекрасно знаю их. Да, существует группка недовольных. Тоже мне умники выискались. Они считают, что сейчас повторяется та же история, что в Америке XIX века - негры, рабство... Да ничего подобного! Остальные андроиды понимают это и совершенно спокойны. Тор Смотритель совершенно спокоен. Почему далеко не все альфы поддерживают ПР? Потому что они считают, что все это глупости. С ними и так нормально обращаются. Все эти разговоры о продаже альф против их воли, об убийствах, потому что так пожелала моя левая нога, - это все теория. Никто не продаст хорошего альфу, никто не убивает андроидов просто так, ради развлечения. Зачем тогда андроидам права? И альфы прекрасно понимают это. Беты тоже не слишком озабочены данной проблемой. А гаммам, наверное, просто нет до этого дела. Понимаете? Джентльмены, это хорошая тема для застольной беседы, но не более того. ПР скоро отомрет за ненадобностью. Мистер спикер, примите заверения в моем глубочайшем к вам уважении, но ваша добрая душа заводит вас слишком далеко от реальности. Альф в Конгрессе не будет никогда. От такой долгой речи у Крага пересохло в горле. Он потянулся за своим бокалом. Судорожно напряженные мускулы вновь подвели его, вино опять выплеснулось на стол. Тут же снова прибежал заботливый официант навести порядок. За толстой стеклянной стеной Клуба Капитана Немо появилась темно-красная метровая рыба и, разевая огромную зубастую пасть, стала заглатывать кружащихся в танце ракообразных. 28 15 января 2219 года. Башня достигла высоты в тысячу один метр. Краг отметил это событие тем, что приказом по строительству объявил 16 января общим выходным. Предварительные прикидки говорят о том, что башня будет закончена не позже середины марта. 29 - Тор, вчера утром у меня был гость, - сказала Лилит Мезон. - Мануэль Краг? - Нет. Зигфрид Канцелярист. - Канцелярист заходил к тебе? - Тор от изумления даже подскочил на гигантском диване в форме развернутого четырехмерного куба. - Зачем? - Тор, - рассмеялась Лилит, - ты что, уже ревнуешь? - Не вижу в этом ничего смешного. Зачем он приходил? - Ты знаешь, он работает на Синдикат Охраны Недвижимости в Буэнос-Айресе, - начала объяснять Лилит. - И он заходил к нам в контору обсудить какой-то новый пункт в нашем с ними страховом контракте. Потом он спросил, нельзя ли поговорить со мной после работы. Хорошо. Я пригласила его домой. Он казался безобидным. - И?.. - Он попытался сагитировать меня вступить в ПР. - И все? - Нет, - ответила Лилит. - Он хотел, чтобы потом я сагитировала тебя. - Да, конечно, прямо сейчас, - усмехнулся Смотритель. - Тор, это совершенно серьезно. И искренне. Он предан делу равенства, свободы. Не успели мы войти, а он уже похоронил меня под целой грудой политических аргументов: мол, только немедленные действия... Я сказала ему, что исповедую Веру. Он сказал: хорошо, какая разница, можешь сколько угодно своими молитвами призывать Крага чудесным образом вмешаться, но почему бы не подписать вот эту петицию? Нет, сказала я, никогда я не подписываю петиций. Он дал мне целую кучу пропагандистских кубиков ПР, всю их программу. Если интересуешься, они валяются на кухне. Он просидел у меня больше часа. - Лилит сверкнула ослепительной улыбкой. - Я так и не подписала его петиции. - Но все-таки зачем ему было обращаться к тебе? - спросил Смотритель. - Он что, собирается в поисках поддержки вот так взять и обойти всех альф, по всему миру? - Я же сказала, ему нужна твоя подпись. Он знает, что мы близки, и думает, что если сумеет переубедить меня, то я сумею переубедить тебя. Примерно так он и сказал. А как только в одном лагере с ним окажешься ты, остальные последуют за тобой. - Лилит вытянулась и попыталась изобразить речь Зигфрида Канцеляриста: - "Альфа Мезон, если Альфа Смотритель перейдет на нашу сторону, он приведет вслед за собой множество влиятельных альф. Это может стать поворотным моментом в истории нашего движения. В руках Альфы Смотрителя - будущее всех андроидов". Что ты по этому поводу думаешь, Альфа Смотритель? - Глубоко тронут, Альфа Мезон. Не берусь даже описать тот благоговейный восторг, что зародили во мне эти слова. И как тебе удалось от него избавиться? - Я попыталась соблазнить его. - _Что_? - Тор, я очень плохая? Тогда лучше я не буду об этом рассказывать. - В меня не заложено чувство ревности, - бесстрастно отозвался Смотритель. - И не пытайся дразнить меня - ничего не получится. Я сегодня не в настроении для этих глупых игр. - Хорошо, хорошо. Прошу прощения. - Продолжай. Ты попыталась соблазнить его. И у тебя ничего не получилось. - Нет, не получилось, - вздохнула Лилит. - Это был экспромт. Я сказала себе: у Канцеляриста такой чопорно-пуританский вид, что, наверное, он тут же убежит от меня с криками ужаса. А если, наоборот, клюнет... что же, это может быть даже занятно. Так что я разделась и... какая там была старая идиома? Делать авансы? Короче, стала делать авансы. Самым бесстыдным образом. Иди ко мне, сказала я ему, свернемся вместе калачиком, согрей меня. Зигги, Зигги. Я положила руки ему на плечи. Я... как это... да, похотливо заиграла глазами. Я усердно виляла бедрами и даже, наверное, повизгивала от вожделения. Да. Тор, я так старалась, даже больше, чем тогда с тобой. Но он остался непоколебим. Он попросил меня прекратить. - Ага! - сказал Смотритель. - А я тебе что говорил? Альфы-мужчины почти не интересуются сексом. Для них это несущественно. - Немедленно убери с лица эту самодовольную ухмылку. Канцелярист хотел меня. Он побледнел. Его всего трясло. - Тогда почему он не отправился с тобой в постель? Боялся, что это повредит его политической карьере? Скомпрометирует? - Нет, - произнесла Лилит. - Дело в том, что он до сих пор а трауре. - А, в трауре. - После смерти жены Кассандры Адрон. Жены, Тор. ПР практикует брак между андроидами. Зигфрид Канцелярист и Кассандра Адрон поженились три года назад. Теперь он полгода будет соблюдать траур и активно отбиваться от всяких развратных молодых альф. Он объяснил все это и тут же ушел. Словно боялся, что, если задержится еще немного, не сумеет устоять. - Жена, - пробормотал Смотритель. - В петицию, которую ПР представляет в Конгресс, они хотят добавить пункт о браке между андроидами. Еще Канцелярист сказал, что если мы с тобой хотим пожениться, он устроит это нам в тот же день, как только мы вступим в партию. - Что за ребячество! - хрипло рассмеялся Смотритель. - Какой нам прок от брака? Что, у нас будут дети, которые унаследуют наше состояние? Лилит, если нам захочется жить вместе, я в любой момент могу просто перебраться к тебе. Или ты ко мне. Зачем нам какая-то дурацкая церемония? Какой-то клочок бумаги? - Тор, суть не в церемонии, а в идее. В идее постоянного союза между мужчиной и женщиной, как это практикуется у людей. Это даже трогательно. Тор, он действительно любил ее. - Я и не сомневаюсь в этом. Я видел, как он рыдал, когда Сполдинг убил ее. Но разве он любил ее сильнее оттого, что они были женаты? Если брак - такая восхитительная вещь, почему Мануэль Краг бывает у тебя каждую неделю? Разве он не связан нерасторжимыми узами с миссис Краг? - Бывают браки удачные и неудачные, - сказала Лилит. - Плох брак или хорош, не определяется тем, с кем ты спишь. В любом случае, брак Кассандры был удачным, и я не вижу, чем нам повредит, если мы переймем этот человеческий обычай - раз уж мы так верим в равенство. - Хорошо! - рявкнул Смотритель. - Ты хочешь выйти за меня замуж? - Но я говорила совершенно абстрактно - просто о том, что можно было бы перенять обычай. - А я говорю совершенно конкретно. Чтобы пожениться, нам совсем не обязательно вступать в ПР. Я свяжусь с Альфой Конструктором и Альфой Экспедитором, мы впишем в священную книгу текст брачной церемонии, и сегодня же вечером мы с тобой сможем обвенчаться в церкви Валхаллаваген. Хочешь? - Тор, я же серьезно... - Я тоже. - Ты завелся и сам не понимаешь, что говоришь. Две минуты назад брак между андроидами представлялся тебе величайшей глупостью. Теперь ты хочешь дополнить священную книгу текстом венчального обряда. Тор, ты же шутишь, правда? - Ага, значит ты не хочешь за меня замуж? Не беспокойся, я не собираюсь мешать твоему роману с Мануэлем. Собственнический инстинкт в меня тоже не вложили. Но мы могли бы жить вместе, могли бы... - Тор, прекрати. - Почему? - То, что существует между нами, вполне может существовать и без брака. Ты сам это прекрасно знаешь. И я это прекрасно знаю. Я вовсе не набивалась на предложение руки и сердца. Я просто пыталась объяснить тебе Зигфрида Канцеляриста, его чувства к Кассандре Адрон, не говоря о позиции ПР в вопросе... - Хватит, хватит. - Смотритель зажал ладонями уши и зажмурил глаза. - Тема закрыта. Я восхищен тем, что тебе не удалось соблазнить Зигфрида Канцеляриста, и поражен тем, что ПР практикует брак между андроидами, и хватит об этом. Хорошо? - Тор, ты сегодня чем-то озабочен. - Да. - Что случилось? Я могу как-нибудь помочь? - Лилит, сегодня я разговаривал со Сполдингом. Он сказал, что когда делегация ПР получит разрешение обратиться к Конгрессу, Краг выступит с заявлением, в котором осудит все движение за равенство и особенно подчеркнет, что не стал бы создавать нас, приди ему много лет назад в голову мысль, что мы потребуем гражданских прав. У Лилит вырвался сдавленный крик ужаса. Быстро-быстро, четыре раза подряд она сделала знак "Храни нас Краг". - Это невозможно, - прошептала она. - Сполдинг сказал, что Краг поделился этой мыслью со спикером Салах-аль-Дином, сенат