сон, когда опускаются милофты? - спросил он. - Может, ты плохо запомнил сон, - сказал Валентин, - а видел других птиц, скажем, джорна? Они служат добрым предзнаменованием. Но Шанамир простодушно покачал головой. - Если я не умею отличить джорну от милофты, Милорд, то мне следует вернуться в Фалкинкип и чистить стойла. Валентин отвернулся, чтобы скрыть улыбку, и решил работать более тщательно над техникой посыла образов. Карабелле он послал сон о жонглировании хрустальными стаканчиками с золотым вином, и она рассказала об этом, описав форму стаканчиков. Слиту - сон о саде Лорда Валентина, где было множество всяких растений, но хищных не было. Слит с восторгом описал свой сон и сказал, что если бы у Короналя в Замке был такой сад, он, Слит, был бы счастлив погулять в нем. Сны приходили и к Валентину. Почти каждую ночь Леди, его мать, издалека касалась его духа. Ее ясное присутствие проходило через его спящий мозг, как холодный лунный свет, успокаивало и ободряло. Он видел также белые дни в Замке, юношеские игры, друзей, брата Вориакса, учившего его обращению с мечом и луком, и Лорда Малибора Короналя, который путешествовал по городам, расположенными на Горе, как некий сияющий великий полубог и многое другое, выходящее из глубин его мозга. Но не все сны были приятными. Накануне подхода "Леди Тиин" к Треймону Валентин увидел себя на берегу какой-то затерянной бухты, поросшем низким кривым кустарником. Он пошел к Замковой Горе, высившейся вдали, но на его пути оказалась стена, выше белых утесов Острова Сна, и она была железной - такого количества металла не существует на всем Маджипуре - темное, страшное железное кольцо, казалось, опоясывающее весь мир от полюса до полюса, и Валентин был по одну сторону, а Замковая гора - по другую. Подойдя ближе, он заметил, что стена потрескивает, как наэлектризованная, и от нее исходит низкое гудение, а когда он подошел совсем близко, он увидел в блестящем металле свое отражение, но лицо, смотрящее на него с этого страшного железа, было лицом Короля Снов. 3 Треймон был городом, прославленным по всему Маджипуру деревьями-домами. На второй день после высадки Валентин пошел посмотреть на них в прибрежный район к югу от устья реки Трейн. Деревья-дома не приживались нигде, кроме как на наносной равнине Трейна. У них были короткие стволы, несколько напоминающие двика, но не такие толстые, с красивой, блестящей бледно-зеленой корой. Из них бочкообразного тела выходили короткие ветви, отгибавшие вверх и наружу, а по ним вились лианы, закрепляясь во многих местах и образуя уютные чашеобразные укрытия. Древесный народ Треймона устраивал свои жилища по своему вкусу, вытягивая гибкие ветви в форме комнат и коридоров и закрепляя их, пока их кора не срасталась вместе. Из листьев готовили вкусный салат, пыльца душистых кремовых цветов была слабым наркотиком, синеватые плоды использовались по-разному, а легко выжимающийся сладкий сок служил вместо вина. Каждое дерево жило тысячу лет, а то и больше. Семьи ревностно следили за ними. На равнине было десять тысяч деревьев, все зрелые и все обитаемые. На окраине района Валентин видел несколько молодых саженцев. - Они недавно посажены, - объяснили ему, чтобы заменить умершие в последние годы. - А что делает семья, когда ее дерево умирает? - Идет в город, в так называемые траурные дома, пока не вырастет новое дерево. А это продлится лет двадцать. Мы очень боимся такого, но это случается только в одном из десяти поколений. - А нельзя вырастить эти деревья где-нибудь в другом месте? - Ни на один дюйм дальше того места, где ты их видишь. Они растут только в нашем климате и только на этой почве. В любом другом месте они проживут два-три года и зачахнут. Валентин сказал Карабелле: - А мы все-таки сделаем эксперимент. Интересно, уделят ли они немного этой драгоценной почвы для сала Лорда Валентина. Она улыбнулась. - Даже маленькое дерево-дом - хорошее место, куда ты можешь уйти, когда устанешь от правления; будешь сидеть в листве, вдыхать аромат цветов, срывать плоды... Ох, хорошо бы тебе иметь такую вещь! - Когда-нибудь буду иметь, - сказал Валентин. - И ты будешь сидеть там рядом со мной. Карабелла испуганно взглянула на него. - Я, Милорд? - А кто же? Доминик Барджазед? - Он слегка коснулся ее руки. - Ты думаешь наше совместное путешествие кончится, когда мы достигнем Замковой Горы? - Не будем сейчас говорить об этом, - сказала она строго. От Треймона до Лабиринта было несколько недель пути на скоростной плавучей повозке. Лабиринт находился в центре Южного Алханрола. Местность была в основном низинная, с плодородной красной почвой в речной долине и тощей, серой песчаной - вне ее, а по мере продвижения Валентина и его отряда поселения становились все более редкими. Иногда здесь шел дождь, но вода, казалось, тут же впитывалась в пористую землю. Климат был жаркий, и иногда жара даже давила. День за днем проходили в монотонном движении. Теперь такое путешествие было для Валентина полностью лишено магии и таинственности - он с грустью вспомнил, как месяцами ехал по Зимролу в элегантном фургоне Залзана Кавола. Тогда каждый день казался путешествием в неизвестность, со свежими впечатлениями на каждом повороте, остановками в удивительных городах, и всегда - возбуждение выступлений. А теперь? Все для него делалось адъютантами и помощниками. Он снова становился принцем, хотя и с очень скромным могуществом - всего лишь с сотней приверженцев - и он вовсе не был уверен, что ему это нравится. На второй неделе пути ландшафт резко изменился, стал грубым и неровным, из сухой, глубоко изрезанной земли поднимались холмы с плоскими черными вершинами. Из растений здесь были только чахлые кусты, темные, искривленные, с мелкими восковыми листьями, а на более высоких склонах - колючие заросли лунных кактусов, призрачно-белых, вдвое превышающих рост человека. Маленькие длинноногие животные с рыжим мехом, и коротким пышным хвостом шныряли вокруг и исчезали в норах при приближении каравана. - Это начало пустыни Лабиринта, - сказал Делиамбер. - Скоро мы увидим каменный город древних. В своей прошлой жизни Валентин подходил к Лабиринту с другой стороны, с северо-запада. Там тоже была пустыня и громадные руины города; но он спускался с Замковой Горы на речном судне и проехал мимо всех этих мертвых земель, окружавших Лабиринт, так что эта унылая отталкивающая земля была для него новой. Сначала он находил ее захватывающе странной, особенно при заходе солнца, когда безоблачное небо прочеркивалось гротескными полосами яркой окраски, а сухая почва казалась металлической. Но через несколько дней все это перестало ему нравиться, стало казаться тревожным, угрожающим. Было что-то в резком воздухе пустыни, что действовало неблагоприятно на его чувства. Он никогда не бывал в пустыне, потому что их не было на Зимроле, да и нигде в хорошо обеспеченном водой Алханроле, кроме этого пустого участка. Условия пустыни здесь имели что-то общее с Суврейлом, который Валентин часто посещал во сне, и он не мог отогнать от себя непонятное и иррациональное ощущение, что он едет на свидание с Королем Снов. - Вот развалины, - сказал Делиамбер. Сначала их было трудно отличить от скал пустыни. Валентин видел только темные монолиты, как бы раскиданные гигантской рукой по небольшому пространству в одну-две мили. Но постепенно он начал различать формы: вот кусок стены, вот основание какого-то циклопического дворца, а это, возможно, алтарь. Все было выстроено в титанических масштабах, только отдельные группы развалин, наполовину занесенные песком были обычными не выразительными сторожевыми заставами. Валентин велел каравану остановиться у одних особенно широко разбросанных развалин и с некоторыми спутниками провел осмотр. Он осторожно притрагивался к камням, опасаясь, не совершает ли какого-нибудь святотатства. Камни были холодные, гладкие, слегка инкрустированные наросшим желтым лишайником. - Это работа метаморфов? - спросил он. Делиамбер пожал плечами. - Мы думаем так, но точно никто не знает. - Я слышал, - заметил адмирал Эйзенхарт, - что эти города построены первыми человеческими поселенцами вскоре после их высадки на планету и были разрушены в гражданскую войну, до того как Понтификс Дворн организовал правительство. - Записей, конечно, с тех времен не сохранилось, - сказал Делиамбер. Эйзенхарт искоса взглянул на вруона. - Значит, ты другого мнения? - Я? Я вообще не имею мнения о событиях происходивших четырнадцать тысяч лет назад. Я не так стар, как вы полагаете, адмирал. Иерарх Лоривейд сказала сухо: - Мне кажется маловероятным, чтобы первые поселенцы строились так далеко от моря. И что они могли найти поблизости такие громадные каменные плиты. - Значит, ты думаешь, что это города метаморфов, - спросил Валентин. - Метаморфы - дикари, они живут в джунглях и пляшут, чтобы вызвать дождь, - сказал Эйзенхарт. Лоривейд, недовольная вмешательством адмирала, ответила Валентину с явным раздражением: Я думаю, что это вполне возможно. - И добавила, обращаясь к адмиралу. - Не дикари, адмирал, а изгнанники. Они вполне могли упасть с более высокого состояния. - Вернее сказать - были скинуты, - заметила Карабелла. Валентин сказал: - Правительство должно бы организовать изучение этих руин, а может, это уже было сделано. Нам нужно узнать как можно больше о дочеловеческих цивилизациях Маджипура, и если это место метаморфов, их следует взять под охрану. - Развалины не нуждаются в другой охране, кроме той, которую уже имеют, - внезапно донесся незнакомый голос. Валентин, вздрогнув, обернулся. Из-за монолита возникла странная фигура - тощий, почти бесплотный человек лет шестидесяти-семидесяти, с горящими злобой глазами и тонким, широким явно беззубым ртом, искривленным в насмешливой усмешке. Он был вооружен длинным узким мечом, а одежда его целиком состояла из рыжего меха животных пустыни. На голове была шапка из толстого хвостового меха. Он снял ее широким жестом и низко поклонился. Когда он выпрямился, рука его легла на рукоять меча. Валентин вежливо спросил: - И мы в присутствии одного из таких охранников? - Не одного, - ответил тот, и из-за камней вышли еще с десяток таких же фантастических типов, столь же костлявых, так же одетых в меховые куртки и штаны и в таких же немыслимых шапках. У всех были мечи, и все, казалось, готовы были пустить их в ход. Затем появилась вторая группа, как бы материализовавшись из воздуха, а затем третья, большая - человек в тридцать. В отряде Валентина было одиннадцать душ, в основном, безоружных. Все остальные остались в плавучих повозках в двухстах ярдах отсюда, на шоссе. Пока они стояли тут, рассуждая о древней истории их окружили. - По какому праву вы вторглись сюда? - спросил лидер. Валентин услышал легкое покашливание Лизамон и увидел напряженную позу Эйзенхарта. Он дал им знак успокоиться и спросил: - Могу ли я узнать, кто ко мне обращается? - Я герцог Насимонт из Вернок Грега, верховный лорд западных границ. Вокруг меня ты видишь знатных людей моего герцогства, которые верно служат мне. Валентин не помнил провинции под названием Западные Границы и такого герцога. Может, он подзабыл географию? Нет, не настолько же. Однако он решил не шутить с герцогом Насимонтом, а торжественно сказал: - Мы не собирались вторгаться, ваша милость, проходя через ваши владения. Мы - путешественники, едем в Лабиринт, у нас дела к Понтификсу, а здесь, кажется, наиболее прямая дорога от Треймона. - Верно. Но для вас лучше было бы ехать к Понтификсу дорогой менее прямой. - Не докучай нам, - внезапно рявкнула Лизамон. - Знаешь ли ты, кто перед тобой? Валентин от досады щелкнул пальцами, чтобы великанша замолчала. Насимонт мягко сказал: - Это не имеет никакого значения. Будь он сам Лорд Валентин, он не пройдет здесь легко. В сущности, любой пройдет легче, чем Лорд Валентин. - У тебя какая-то ссора с Лордом Валентином? - спросил Валентин. Бандит грубо захохотал. - Корональ - мой самый главный враг. - Ну, тогда ты восстаешь против всей цивилизации, потому что все обязаны повиноваться короналю. Как ты можешь быть герцогом и не признавать авторитета Короналя? - Этого Короналя, - ответил Насимонт и перешел медленно пространство, отделяющее его от Валентина, остановился, не снимая руки с меча. - На тебе хорошая одежда. От тебя пахнет городским комфортом. Ты, наверное, богат, живешь в большом доме где-нибудь на Горе, слуги исполняют каждое твое желание. Что бы ты не сказал. А вот чтобы ты сказал, если в один прекрасный день все это бы с тебя содрали? И по чьему-то капризу ты был ввергнут в нищету. - У меня был такой же опыт, - сказал Валентин. - А теперь? у тебя целая кавалькада плавучих повозок, свита. Кто же ты? - Лорд Валентин, Корональ, - без колебаний ответил Валентин. Глаза Насимонта сверкнули яростью. Казалось, он вот-вот вытащит свой меч, но он сдержался и сказал: - Да, ты такой же Корональ, как я герцог. Ну, Лорд Валентин, твоя родня заплатит мне за мои потери. За то, что ты перешел зону развалин, с тебя тысяча реалов. - У нас нет такой суммы, - спокойно сказал Валентин. - Тогда останешься с нами, пока твои лакеи не достанут денег. - Он сделал знак своим людям. - Хватайте его и свяжите. Одного отпустим - вруона, он будет посланником. Ей, вруон скажешь там, в повозках, что мы задержим этих, пока не уплатят тысячу реалов. Будем ждать месяц. А если ты вернешься с ополчением вместо денег, то имей в виду, что мы знаем эти холмы, а офицеры - нет. И вы не увидите своих друзей живыми. - Подожди, - сказал Валентин, когда люди Насимонта шагнули вперед. - Расскажи мне о своей ссоре с Короналем. Насимонт нахмурился. - Он прошел через эту часть Алханрола в прошлом году, возвращаясь из Зимрола. Я тогда жил в предгорьях горы Эберсинол, возле озера, выращивал рикку, фиол и милай, и мои плантации были лучшими в провинции, потому что шестнадцать поколений моей семьи выращивали это. Корональ и его отряд остановился у меня, как у наиболее способного оказать им гостеприимство. Он явился с сотнями прихлебателей и слуг, со множеством придворных - ртов было столько, что они могли объесть половину континента. За это время от одного Звездного дня до следующего они опустошили мои винные погреба, устроили фестиваль в полях и вытоптали все посевы, спьяну подожгли мой дом, разрушили плотину на озере и затопили поля. Они полностью разорили меня ради своих развлечений, а затем уехали, даже не зная, что сделали со мной, вернее не интересуясь этим. Все остальное теперь у ростовщиков, а я живу в скалах Вернок Грег, благодаря Лорду Валентину и его друзьям, это справедливо? Если ты хочешь уйти из этих древних развалин, чужеземец, это будет стоить тебе тысячу реалов. Хотя я задержал тебя не по злобе, а перережу тебе глотку так же спокойно, как Лорд Валентин сломал мою плотину, если не принесут денег. - Он обернулся и снова приказал: - Вяжите их! Валентин глубоко вздохнул, закрыл глаза и, как учила его Леди, ввел себя в сон бодрствование, в транс, который оживлял его обруч. И послал свой разум в темную желчную душу Верховного Лорда Западных Границ и затопил ее любовью. Это потребовало всех его душевных сил. Он зашатался, положил руку на плечо Карабеллы, черпая ее энергию и жизненную силу и посылая Насимонту. Теперь он понимал, какую цену платил Слит за слепое жонглирование: это вытягивало из него все жизненные силы. Насимонт застыл на месте; его тело повернулось, глаза встретились со взглядом Валентина. Валентин, не ослабляя, держал его душу и омывал ее состраданием, пока железное негодование Насимонта не размягчилось и не спало с него, как шелуха, и тогда Валентин влил в душу внезапно ставшего уязвимым человека видение того, что произошло с Валентином в Тил-омоне спрессовав все это в одну головокружительную точку света. Он разорвал контакт и, пошатнувшись, ухватился за Карабеллу, которая поддержала его. Насимонт уставился на Валентина, как человек, которого коснулось Божество, а затем упал на колени и сделал знак горящей звезды. - Милорд... - прохрипел он едва слышно. - Милорд, прости меня... прости... 4 Наличие в пустыне такого количества разбойников удивило и испугало Валентина, потому что в истории почти не бывало подобной анархии на благополучном Маджипуре. Пугало также, что эти бандиты ранее были преуспевающими фермерами, теперь доведенные до нищеты грубым присутствием Короналя. На Маджипуре не было принято, чтобы правители так беззастенчиво пользовались своим положением. Если Доминик Барджазед считает, что может вести себя таким образом и удержаться на троне, то он не только негодяй, но и дурак. - Ты скинешь узурпатора? - спросил Насимонт. - Со временем, - ответил Валентин. - Но до этого еще много надо сделать. - Я в твоем распоряжении, если могу пригодиться. - Много еще разбойников между этими развалинами и Лабиринтом? Насимонт кивнул. - Много. В этой провинции входит в обычай бежать в холмы. - Ты имеешь на них влияние, или твой титул герцога только для смеха? - Они повинуются мне. - Хорошо. Я попрошу тебя проводить нас до Лабиринта и предостеречь своих мародерствующих друзей от нападения на нас. - Сделаю, Милорд. - Но никому ни слова о том, что я показал тебе. Отнесись ко мне просто как к чиновнику Леди, посланному к Понтификсу. Слабый блеск подозрения мелькнул в глазах Насимонта. Он недовольно спросил: - Почему я не могу объявить тебя истинным Короналем? Валентин улыбнулся. - В этих нескольких плавучих повозках вся моя армия. Я не могу объявить войну узурпатору, пока у меня не будет побольше сил, отсюда секретность, отсюда и мой визит в Лабиринт. Чем скорее я получу поддержку Понтификса, тем скорее начнется компания. Как скоро ты будешь готов ехать? - Через час, милорд. Насимонт и кое-кто, из его людей сели в переднюю повозку вместе с Валентином. Ландшафт становился все более голым, теперь это была темная, почти безжизненная пустыня, где под сильным горячим ветром поднимались пылевые смерчи. Иногда вдали по шоссе возникали люди в грубой одежде, группами по трое-четверо. Они останавливались поглазеть на путешественников, но и только: никаких инцидентов не происходило. На третий день Насимонт предложил срезать путь к Лабиринту и тем сэкономить несколько дней. Валентин согласился без колебаний, и караван свернул к огромному высохшему озеру, а затем поплыл над скверной дорогой, изрезанной оврагами, мимо ряда тупых гор из красного песчаника и, наконец, по широкому плоскогорью, которое, казалось, не имело никаких отличительных черт: крупный песок и гравий до самого горизонта. Валентин видел, как тревожно переглянулись Слит и Залзан Кавол когда повозки оказались в этом унылом месте, и подумал, что они, наверное, шепчутся об измене и предательстве, но его вера в Насимонта не поколебалась. Он касался своим мозгом мозга предводителя бандитов через обруч Леди, и чувствовал, что это не душа предателя. День, еще день и еще - путешествия в никуда, и Карабелла нахмурилась, и иерарх Лоривейд стала еще угрюмее, а Лизамон Холтен оттянула Валентина в сторону и сказала спокойно, как бы говоря о пустяках: - А что, если этот тип, Насимонт, нанят мнимым Короналем и получил плату за то, чтобы бросить тебя в такое место, где тебя никогда не найдут? - Тогда мы погибнем и наши кости навеки останутся здесь - сказал Валентин. - Но я не придаю веса таким опасениям. Но все-таки и в нем росло некоторое раздражение. Вспоминая искренность Насимонта, он не мог поверить, чтобы какой-то агент Барджазеда выбрал такой продолжительный метод избавления от Валентина, когда для этого достаточно было одного удара мечом в метаморфских развалинах, но у него не было полной уверенности, что Насимонт знает, куда ехать. Здесь не было воды, и даже животные, способные питаться любой органической материей, худели и слабели, с трудом находя тощие кустики травы. В этом месте все было не так, не было надежды на избавление, но пробным камнем для Валентина был Делиамбер: колдун был весьма опытным и умелым в смысле самосохранения, а сейчас выглядел спокойным. Наконец Насимонт остановил караван в том месте, где две линии голых холмов сходились в узкий, с высокими стенами каньон, и сказал Валентину: - Ты думал, Милорд, что мы сбились с пути? Пойдем, я покажу тебе кое-что. Валентин и несколько других пошли за ним к началу каньона - на расстояние пятидесяти шагов. Насимонт показал на огромную долину, начинавшуюся от каньона: - Смотри. Долина была пустынна: громадное веерообразное пространство тянулось к северу и югу по крайней мере на сто миль. Точно в середине долины Валентин увидел более темный круг, тоже колоссального размера, слегка приподнятый над плоской поверхностью долины. Валентин вспомнил: это была огромная насыпь темной земли, покрывавшая Лабиринт Понтификса. - Послезавтра мы будем у Врат Лезвий - сказал Насимонт. Валентин вспомнил, что у Лабиринта было семь входов, устроенных на равных расстояниях вокруг огромного сооружения. Когда он был там с поручением Вориакса, он вошел через Врата Вод, с противоположной стороны, где с Замковой Горы через плодотворные северо-восточные провинции спускалась река Глейг. Это был самый легкий путь к Лабиринту, и им пользовались высокие чиновники, когда у них было дело к министрам Понтификса. Со всех сторон Лабиринт окружала куда менее приятная местность, но все-таки более приемлемая, чем та, по которой только что проехал Валентин. Единственным утешением служило сознание, что он выйдет из лабиринта в более удачную сторону. Лабиринт занимал огромное пространство и, поскольку состоял из многих уровней, спускаясь вниз по спирали, население его было неисчислимым. Сам Понтификс заминал внутренний сектор куда почти никто не имел доступа. Окружавшая его зона была областью правительственных чиновников-министров, громадного количества преданных душ, всю жизнь оставшихся под землей и занимающихся делами, которых Валентин не понимал. А вокруг правительственной зоны много тысячелетий развивалась внешняя оболочка Лабиринта, путаница круговых проходов, населенных миллионами темных личностей: конторщиками, торговцами, нищими, карманниками и бог знает кем еще, мир в себе, куда никогда не проникали ни солнечное тепло ни холодный свет луны, где всю красоту и чудеса Маджипура заменили бледные радости подземной жизни. Наконец плавучие повозки добрались до врат Лезвий. Небольшое крытое отверстие давало доступ в уходящий в землю туннель. Впереди стоял ряд вделанных в землю-бетон древних ржавых мечей. Он составлял барьер более символический, чем реальный, поскольку мечи были расставлены редко. Сколько же времени, думал Валентин, понадобилось, чтобы мечи заржавели в этом сухом климате пустыни? Стражи Лабиринта ждали их сразу за входом. Их было семеро - два хьорта, гейрог, скандар, лимен и два человека, все замаскированы, как было принято у официальных лиц Лабиринта. Маски были, в основном, символические - лоскут блестящей желтой ткани закрывал нос и вокруг глаз - создавали эффект необычности, а это и требовалось. Стражи молча и невозмутимо стали перед Валентином и его отрядом. Делиамбер сказал Валентину: - Они попросят платы за вход. Такова традиция. Подойди к ним и изложи свое дело. Валентин сказал стражам: - Я Валентин, брат покойного Вориакса, сын Леди Острова, пришел просить аудиенции у Понтификса. Даже такое странное и вызывающее заявление не вызвало реакции со стороны замаскированных. Гейрог сказал только: - Понтификс никого к себе не допускает. - Тогда я буду просить аудиенции у его главных министров, которые смогут передать мое послание Понтификсу. - Их ты тоже не увидишь, - сказал один из хьортов. - В таком случае я обращусь к заместителям министров или если понадобится к заместителям заместителей министров. Единственное о чем я Вас прошу - разрешить мне и моим спутникам пройти в Лабиринт. Стражники посовещались между собой, тихо жужжа, видимо, с помощью какого-то прибора. Это был какой-то ритуал чисто механического свойства, поскольку они вряд ли слушали друг друга. Затем гейрог снова повернулся к Валентину: - Каково твое приношение? - Какое приношение? - Входная плата. - Назови ее, и я уплачу, - Валентин сделал знак Шанамиру и тот достал кошелек. Но стражники покачали головами, а некоторые даже отвернулись. - Не деньги, - презрительно сказал гейрог. - Приношение. Валентин опешил и растерянно повернулся к Делиамберу. Тот ритмично покачал щупальцами, как бы подбрасывая что-то. Валентин понял. Жонглирование! - Слит... Залзан Кавол... Из одной повозки достали дубинки и мячи. Слит, Карабелла и Залзан Кавол встали перед стражниками и по сигналу скандара стали жонглировать. Семеро замаскированных смотрели, неподвижные, как статуи. Все это казалось Валентину таким абсурдным, что он с трудом удерживался от смеха: но три жонглера выполняли свою работу строго и с большим достоинством, словно это был религиозный обряд. Они выполняли три полных рисунка обмена, затем остановились и поклонились стражам. Гейроги чуть заметно кивнули - единственное одобрение представления. - Можете войти, - сказал он. 5 Они провели повозки между лезвиями в нечто вроде вестибюля, темного и затхлого, из которого открывалась покатая дорога. Вниз на небольшое расстояние - и путь им пересек изогнутый туннель, первое из колец Лабиринта. Туннель был с высоким потолком, ярко освещенный, он вполне мог служить торговой улицей какого-нибудь делового города: тут были ларьки, магазины, пешеходное движение и плавучие экипажи всех видов и размеров. Но при внимательном осмотре становилось ясно, что это не Пидруд, не Пилиплок и не Ни-мойя. Люди на улицах были удивительно бледными, похожими на приведения, что говорило о жизни без солнца. Одежда их была до крайности архаична по стилю, в тусклых, темных тонах. Многие были в масках - слуги чиновников Понтификса. В общем контексте Лабиринта они были незаметны, и никто в толпе не обращал внимания на их маски. И у всех, подумал Валентин, у замаскированных и с открытыми лицами, было какое-то напряженное выражение, что-то странное вокруг глаз и рта. Снаружи, на свежем воздухе, под благодатными лучами солнца народ Маджипура улыбался легко и свободно, не только губами, но и глазами, щеками, всем лицом, всей душой. В этих катакомбах души были другие. Валентин спросил Делиамбера: - Ты знаешь здесь дорогу? - Нет. Но гида найти нетрудно. - Как? - Останови повозку, выйди и оглядись растерянно, - сказал вруон. - Через минуту у тебя будет полно гидов. Это заняло куда меньше минуты. Валентин, Слит и Карабелла вышли из повозки, и к ним тут же подбежал мальчик лет десяти. - Показать вам Лабиринт? Одна крона за весь путь. - У тебя есть старший брат? - спросил Слит. - Мальчик посмотрел на него. - Ты считаешь меня слишком маленьким. Тогда поезжайте одни. Через пять минут заблудитесь! Валентин засмеялся. - Как тебя звать? - Гиссан. - Скажи, Гиссан, сколько уровней придется нам проехать, прежде чем мы доберемся до правительственного центра? - Вы хотите ехать туда? - А почему нет? - Они там все чокнутые, - с усмешкой сказал мальчик, - Работают, работают, весь день перебирают бумаги, бормочут что-то и надеются продвинуться еще глубже. Заговори с ними - они даже не ответят. От такой работы у них мозги-то не ворочаются. До них семь уровней: Дворцы Колонн, потом Холл ветров, Место Масок, Двор Пирамид, Двор Шаров, Арена, а затем выходите к Дому Записей. Я провожу вас туда, но не за крону. - А за сколько? - Полреала. Валентин присвистнул. - Зачем тебе столько денег? - Куплю матери плащ, зажгу пять свечей Леди и отведу сестру к врачу. А может, - мальчик подмигнул, - останется и на угощение для меня. Во время этого разговора вокруг собралась толпа ребятишек не старше Гиссана, несколько юношей и несколько взрослых. Все они стояли плотным полукругом и напряженно следили, получит ли Гиссан работу. Все они молчали, но Валентин краем глаза видел, как они старались привлечь его внимание, маленькие вставали на цыпочки, чтобы казаться взрослее и солиднее. Если он откажет мальчику, тут же поднимется дикий хор голосов и лес машущих рук. Но Гиссан, похоже, знал свое дело. - Ладно, - сказал Валентин, - веди нас к Дому Записей. - Все эти повозки - твои? - Вот этот, этот и этот. Гиссан присвистнул. - Ты, стало быть, важный. Откуда ты? - С Замковой Горы. - Я так и подумал, что ты важный. Но если ты едешь с Замковой горы, как ты попал со стороны Лезвий? Мальчик был явно неглуп. Валентин ответил: - Мы путешествовали. Мы только что с Острова Сна. - Ух ты! - глаза мальчика округлились - первая брешь в его небрежной уличной мудрой холодности. Без сомнения, Остров был для него, по существу, мифическим местом, далеким, как звезды, и он помимо своей воли почувствовал благоговение перед особой, побывавшей там действительно. Он облизал губы. - Как мне тебя называть? - Валентин. - Валентин, - повторил мальчик. - Валентин с Замковой горы. Приятное имя. - Он взобрался в первую повозку и, когда Валентин сел рядом, спросил: - В самом деле Валентин? - В самом деле. - Очень приятное имя, - снова сказал мальчик. - Ну, плати мне полреала, Валентин, и я покажу тебе Лабиринт. Валентин знал, что полреала - это оплата нескольких дней работы искусного ремесленника, но спорить не стал: ему казалось, что человеку его положения не пристало торговаться с ребенком. Возможно, Гиссан на это и рассчитывал. Во всяком случае, гонорар оказался ценным капиталовложением, потому что мальчик был экспертом в изгибах и поворотах Лабиринта и вел их с поразительной скоростью к нижним и внутренним кольцам. Они спускались вниз и кругом, делая неожиданные повороты, срезая путь узкими, едва проходимыми переулками, спускались по скрытым скатам, которые, казалось, переносили их через немыслимые бездны пространства. Чем ниже, тем темнее и запутаннее становился Лабиринт. Хорошо выглядел только внешний уровень, а окружности внутри него были темными и зловещими, с тускло освещенными коридорами, отходящими от главного во всех направлениях, со странными статуями и архитектурным орнаментом, которые смутно различались в мрачных сырых углах. Это место, по мнению Валентина смущало дух; оно пахло заплесневевшей историей; оно имело холодную влажность невообразимой древесности, без солнца, без воздуха, гигантская пещера забытого страшного мрака, где хмурые фигуры с жестким взглядом двигались по делам таким же таинственным, как и они сами. Все ниже, ниже, ниже... Караван спускался весь день. Ехали через Двор колонн, где тысячи громадных серых столбов поднимались, как поганые грибы, и болота почти неподвижной маслянистой черной воды покрывали каменный пол на три-четыре фута глубиной. Проехали дом ветров, устрашающее место, где порывы холодного ветра непонятным образом проникали сквозь изящно вырезанные каменные решетки в стенах. Видели место Масок - извилистый коридор, где на мраморных постаментах стояли лица без тел, с пустыми щелями глаз. Видели Двор Пирамид - целый лес многогранных остроконечных белых монолитов, стоявших так близко друг к другу, что между ними нельзя было пройти; некоторые были правильными четырехгранниками, но большинство было страшно вытянуто, скручено и выглядело зловеще. Ниже, на следующем уровне, был прославленный Двор Шагов - сложное строение в полторы мили длиной, где находились сферические предметы - одни размером в кулак, другие с гигантского морского дракона. Они висели, неизвестно как подвешенные, и освещались снизу. Гиссан указал на самый большой шар: под ним была могила архитектора - плита черного камня без надписи. Ниже, ниже... Во время своего первого визита Валентин ничего этого не видел. Из Врат Вод он быстро спустился по проходам, предназначенным лишь для Короналя и Понтификса, в имперское логово в сердце Лабиринта. Если я снова стану Короналем, думал Валентин, когда-нибудь мне придется стать преемником Тивераса - Понтификсом. И когда этот день настанет, я скажу народу, что не хочу жить в Лабиринте, а построю себе дворец в более приятном месте. Он сам улыбнулся своим мыслям. Интересно, сколько Короналей до него, увидев ужасную громаду Лабиринта, давали себе такие же обещания? Однако же все они рано или поздно уходили от мира и обосновывались здесь. Конечно, пока он молод и полон жизни ему легко принимать такие решения, легко подумать, что можно перевести Понтификат Алханрола в какое-нибудь более подходящее место, на более молодом континенте - Ни-мойю, например, или в Долорн, и жить среди красоты и радости. Ему трудно было представить себе, что он добровольно заточит себя в этом фантастическом и отталкивающем Лабиринте. Но... Но все до него поступали именно так - уходили из Замка в эту темную нору, когда наступало время. И может, это в самом деле не так плохо, как кажется. Может, когда человек достаточно долго пробыл Короналем, он рад случаю удалиться с высот Замковой Горы. Ладно, сказал себе Валентин, в подходящее время можно будет обдумать это. Караван плавучих повозок сделал резкий поворот и опустился на уровень ниже - Арена, торжественно объявил Гиссан. Валентин уставился в громадное помещение такое большое в длину и ширину, что стен не было видно, только далекий свет шевелился в теневых углах. Никаких подпорок для потолка не было видно. Просто поразительно, если подумать о чудовищном весе верхних уровней с бесконечными улицами и переходами, с миллионами жителей, зданиями, статуями и прочим, что ничем не укрепленный потолок Арены выдерживает это колоссальное давление. - Слушай, - сказал Гиссан, вылез из повозки, приложил руки ко рту и пронзительно крикнул. И это вернуло крик резкими скачущими звуками, отгородясь от стен, сначала громко, а потом постепенно затихая. Мальчик крикнул еще раз, а затем с самодовольной усмешкой вернулся в повозку. - Для чего служит это помещение? - спросил Валентин. - Ни для чего. - Совсем ни для чего? - Просто пустота. Понтификс Дизимол хотел иметь здесь большое пустое пространство. Здесь никогда ничего не происходит. Строить здесь что-нибудь не разрешается, даже если бы кто и хотел. Это просто место. Хорошо эхо, ты не находишь? Единственная польза. Ну-ка, Валентин, сделай эхо! - В другой раз, - с улыбкой покачал головой Валентин. Чтобы проехать Арену, казалось, понадобится целый день. Они ехали и ехали, но не видели ни стены, ни колонны, словно путешествовали по открытой равнине - если не считать еле заметного потолка наверху. Валентин даже не заметил момента, когда они вышли с Арены. Лишь спустя какое-то время он осознал, что пол каким-то образом превратился в скат и они постепенно спускаются на нижний уровень по уже знакомым кольцам Лабиринта. Пока они спускались по этому новому коридору он становился все светлее, пока наконец не сделался таким же ярко освещенным, как верхний уровень с рынками и магазинами. Вдали, прямо перед ними, поднимался высоченный экран с ярко освещенными цветными надписями. - Мы дошли до Дома Записей. Дальше я не могу идти с Вами. И в самом деле, дорога заканчивалась пятиугольной площадью с этим громадным экраном впереди. Теперь Валентин видел, что этот экран - хроника Маджипура. На левой его стороне были записаны имена Короналей - такой длинный список, что Валентин едва мог разобрать верхние имена. На правой стороне - соответствующий список Понтификсов. Возле каждого имени стояла дата правления. Глаза Валентина пробежали по списку. Сотни, сотни имен, некоторые знакомые - великие имена в истории планеты: Стиамот, Таймин, Конфалум, Деккерт, Престимион, а другие - просто набор букв, ничего не значащий для Валентина. Он читал эти имена, когда был мальчиком, в списке Правителей, но ничего не знал о них, кроме того, что они когда-то - три, четыре, пять тысяч лет назад - правили, прошли имперскую стадию и исчезли в истории. Лорд Спорифон, Лорд Скоул, думал Валентин, кто они были? Какого цвета были их волосы, в какие игры они играли, какие законы издавали, спокойно ли встретили свою смерть? Оказали ли какое-то влияние на жизнь миллиардов в Маджипуре или нет? Некоторые, как считал Валентин, были Короналями всего несколько лет, а затем быстро уходили в Лабиринт заменить умершего Понтификса. А другие правили в Замке в течение целого поколения. Вот Лорд Мейк был Короналем тридцать лет, а потом еще двадцать лет Понтификсом. Пятьдесят лет высшей власти - а кто знает сейчас о Лорде Мейке и Понтификсе Мейке. Он посмотрел в конец списка: Лорд Тиверас, Лорд Малибор, Лорд Вориакс, Лорд Валентин... Лорда Валентина, во всяком случае, должны бы запомнить: на Маджипуре через много поколений будут рассказывать о черноволосом молодом Коронале, изменнически брошенном в тело блондина, о захвате его трона сыном Короля Снов. Но что скажут о нем? Что он бесхитростный дурень вроде Ариока, который сам себя сделал Леди Острова? Что он был слаб и не сумел уберечь себя от зла? Что он перенес такое ошеломляющее падение и мужественно вернул себе свое место? Как будут рассказывать историю Лорда Валентина через тысячу лет? Стоя перед огромным списком Дома Записей, Валентин молился об одном: только бы не говорили о Лорде Валентине, что он героически отвоевал свой трон, а потом пятьдесят лет правил слабо и беспомощно. Лучше уж оставить Замок Барджазеду, чем получить такую известность. Гиссан потянул его за рукав. - Валентин! Валентин, вздрогнув, обернулся. - Я оставлю тебя здесь, - сказал мальчик. - Люди Понтификса скоро придут за тобой. - Спасибо тебе, Гиссан, за все, что ты сделал. Но как ты вернешься обратно? - Да уж не пешком, - подмигнул Гиссан, - это я тебе точно скажу. - Он сделал паузу. - Валентин! - Да? - У тебя случайно не было черных волос и бороды? Валентин засмеялся. - Ты думаешь, что я Корональ? - О, я это знаю! Это написано на твоем лице. Только... только лицо у тебя не то. - А что? Лицо неплохое, - смеясь сказал Валентин. - Чуточку более добродушнее, чем мое прежнее, может, более красивое. Я думаю, что я его оставлю себе. Полагаю, что тот, кому оно раньше принадлежало, теперь в нем не нуждается. Мальчик широко раскрыл глаза. - Значит ты в другом облике? - Вроде того. - Я так и подумал. - Он вложил свою маленькую руку в руку Валентина. - Ну, что ж, удачи тебе, Валентин. Если ты когда-нибудь вернешься в Лабиринт, спроси меня, и я снова буду твоим проводником, и бесплатно. Запомни мое имя: Гиссан. - До свидания, Гиссан. Мальчик снова подмигнул и исчез. Валентин снова повернулся к экрану истории. Лорд Тиверас, Лорд Малибор, Лорд Вориакс, Лорд Валентин... А может, когда-нибудь - Лорд Гиссан, подумал он. Почему бы и нет? Мальчик, кажется, знает не меньше иных правителей, и у него надо думать, хватило бы ума не пить одурманивающее вино Барджазеда. Я запомню его, сказал себе Валентин. Я запомню его. 6 Из ворот в дальней стороне площади вышли три фигуры: женщина хьорт и двое людей в официально принятых в Лабиринте масках. Они неторопливо под