ошли к тому месту, где стояли Валентин, Слит, Карабелла и еще кое-кто. Хьорт внимательно оглядела Валентина. - У тебя здесь дело? - спросила она. - Получить аудиенцию у Понтификса. - Аудиенцию у Понтификса? - повторила хьорт с таким изумлением, словно Валентин просил пару крыльев или разрешение выпить океан. - Аудиенцию у Понтификса? - Она засмеялась. - Понтификс не дает аудиенций. - Ты его главный министр? - Она засмеялась еще громче. - Здесь Дом Записей, а не Двор Тронов. Здесь нет министров. Три чиновника повернулись и направились обратно к воротам. - Подождите! - крикнул Валентин. Он соскользнул в транс и послал им необходимое видение. В нем не было специфического содержания, а лишь общий смысл того, что стабильность мира в опасности, что над самим чиновничьим аппаратом нависла страшная угроза и что только он с друзьями может отвести силы хаоса. Чиновники продолжали путь и Валентин удвоил интенсивность сообщения, пока не вспотел от усилий. Чиновники остановились. Хьорт оглянулась. - Чего ты хочешь? - спросила она. - Допусти нас к министрам Понтификса. Они стали шепотом совещаться. - Что мы должны делать? - спросил Валентин у Делиамбера. - Жонглировать для них? - Имей терпение, - прошептал вруон. Валентин нашел это трудным делом, но придержал язык. Через некоторое время чиновники вернулись и сказали, что он и пять его спутников могут войти, а остальные должны ночевать на верхнем уровне. Валентин нахмурился, но спорить с замаскированными явно не имело смысла. Он выбрал Делиамбера, Карабеллу, Слита, Эйзенхарта и Залзана Кавола. - А как остальные найдут себе помещение? - спросил он. Хьорт пожала плечами. Это ее не касалось. Откуда-то сбоку донесся чистый высокий голос: - Не нужно ли кого-нибудь проводить на верхний уровень? Валентин хихикнул. - Гиссан? Ты еще здесь? - Я подумал, что могу понадобиться. - Так оно и есть. Найди приличное место на внешнем кольце, возле Врат вод, где мои люди могут остановиться и подождать, пока я здесь закончу с делами. Гиссан кивнул. - Я попрошу только три кроны. - Вот как? Тебе же все равно нужно подниматься наверх! И всего пять минут назад ты сказал, что в следующий раз, когда ты будешь моим гидом, не возьмешь ничего! - Так то в следующий раз, - серьезно ответил мальчик, - а сейчас пока еще первый раз. Неужели ты лишишь бедного мальчика его куска хлеба? Вздохнув Валентин сказал Залзану Каволу: - Дай ему три кроны. Мальчик прыгнул в головную повозку, и скоро весь караван развернулся и отправился в обратный путь. Валентин и его пятеро спутников прошли через ворота Дома Записей. Коридоры шли во всех направлениях. В скудно освещенных маленьких комнатках служащие низко склонились над горами документов. Воздух здесь был сухой и затхлый. Общее впечатление места было еще более отталкивающим, чем на предыдущих уровнях. Валентин понял, что здесь был административный центр Маджипура, место где велась реальная работа по управлению двадцатью миллиардами жителей планеты. И сознание, что эти суетящиеся гномы, эти подземные жители осуществляют истинную власть над миром, неприятно холодило его. Он думал, что истинным королем был Корональ, а Понтификс - просто номинальная глава, поскольку именно Корональ командовал силами порядка, если где-то возникал хаос, сильный, динамичный Корональ, в то время как Понтификс оставался замурованным внизу и выходил из Лабиринта лишь в случаях величайшей государственной личности. Теперь он уже не был так уверен. Сам Понтификс, возможно, и был всего лишь свихнувшимся стариком, но ставленники Понтификса, эти тысячи и тысячи серых чиновников в масках, в общей сложности могли иметь куда большую власть на Маджипуре, чем энергичный Корональ со своими помощниками. Здесь составлялись списки налогов; здесь налаживался торговый баланс между провинциями, координировался контроль провинций над шоссейными дорогами, парками, учебными и воспитательными заведениями и прочим. Валентин не был убежден, что настоящее централизованное управление возможно на такой громадной планете как Маджипур но, во всяком случае, основные формы этого управления существовали хотя бы как структурные контуры. Он понял, идя по внутренней части Лабиринта, что управление Маджипуром состоит отнюдь не в больших процессиях и сонных посланиях. Большая часть работы делается открытыми здесь чиновниками. И его захватил этот тяжелый груз. Несколькими уровнями ниже дома Записей находилось помещение для официальных лиц провинций, посещавших Лабиринт по правительственным делам. Там Валентину предоставили скромную квартиру, где и оставили его на следующие несколько дней. И сдвинуться с этой точки, казалось, не было никакой возможности. Как Корональ он, конечно, имел бы право требовать немедленного допуска к Понтификсу, но он не Корональ в настоящем смысле этого слова, и такое требование, вероятно, вообще лишило бы его возможности действовать. Порывшись в памяти, он вспомнил имена первых министров Понтификса. Если с тех пор ничего не изменилось, у Понтификса было пять полномочных официальных лиц, близких к нему: Горнкейст - главный спикер, Делифон - личный секретарь, Шинаам - гейрог, министр внешней политики, Спилтрейв - министр по делам науки и личный врач Понтификса и Нарамир - толковательница снов, которая, как говорили, имела власти больше всех остальных, советница, выбравшая в Коронали Вориакса, а затем Валентина. Но добраться до любого из этих пятерых было так же трудно, как и до самого Понтификса. Они, как и Тиверас, захоронились в глубинах, далекие, недоступные. Способности Валентина управлять обручем данные ему матерью, не простирались до установления контакта с незнакомым мозгом на неизвестном расстоянии. Он скоро узнал, что два меньших, но все-таки значительных чиновника служили сторожами на центральных уровнях Лабиринта. Это были имперские мажордомы Дондак Саямир, су-сухирис и Джитаморн Сол, человек. - Но, - сказал Слит, поговоривший с управляющим домом для гостей, - эти двое уже год как поссорились и почти не сотрудничают друг с другом. А тебе, чтобы попасть к министрам нужно согласие обоих. Карабелла недовольно фыркнула. - Мы потратим всю жизнь, собирая здешнюю пыль! Валентин, зачем мы вообще связались с Лабиринтом? Может, уйдем от сюда и направимся прямо на Замковую гору? - Точно - моя идея, - сказал Слит. Но Валентин покачал головой. - Главное - поддержка Понтификса. Так сказала Леди, и я с ней согласен. - Для чего - главное? - спросил Млит. Понтификс спит под землей, и ничего ни о чем не знает. Он что, даст тебе армию? Да и вообще - существует ли он? - Понтификс имеет армию служащих и чиновников, - мягко сказал Делиамбер. - Для нас они были бы исключительно полезны. Они не воины, но управляют равновесием власти в нашем мире. Слита это не убедило. - А по-моему - поднять знамя горящей звезды и идти под звук труб и барабанов через Алханрол, объявляя себя Короналем и рассказывая всему миру о преступлении Доминика Барджазеда. И в каждом городе на своем пути ты завоюешь поддержку народа своим теплом и искренностью и, может быть, немножко обручем Леди. И пока ты идешь на Замковую Гору, десять миллионов пойдут за тобой, и Барджазед сдастся без боя. - Приятная картина, - сказал Валентин, - но я думаю, пусть сначала на нас поработает содействие Понтификса, прежде чем мы бросим открытый вызов. Я повидаюсь с этими двумя чиновниками. В тот же день его проводили в штаб-квартиру Дондак-Саямир - на удивление унылый маленький офис в глубине путаницы крошечных служебных каморок. Валентин больше часа ожидал в тесном и шумном вестибюле, прежде чем его допустили к чиновнику. Валентин мало представлял, как обращаться к Су-сухирис. Может, одна голова - Дондак, а другая - Саямир? Обращаться к обеим, или только к той голове, которая разговаривает с тобой. Может, полагается переводить взгляд с одной головы на другую пока говоришь? Дондак-Саямир оглядел Валентина как бы с высоты своего величия. В кабинете повисла напряженная тишина, пока четыре холодных глаза рассматривали посетителя. Су-сухирис был стройным удлиненным существом, безволосым и гладкокожим, трубчатым по форме, с палкой-шеей, поднимавшейся на десять-двенадцать дюймов и имеющей на конце развилку для поддержки двух узких веретенообразных голов. Он держался с видом такого же превосходства, словно должность мажордома Понтификса была важнее должности самого Понтификса. Но Валентин знал, что холодное высокомерие просто было свойством этой расы: су-сухирисы всегда выглядели величественными и надменными. Наконец левая голова Дондак-Саямира заговорила: - Зачем ты пришел сюда? - Просить аудиенции у первых министров Понтификса. - Так написано в твоем заявлении. Какое дело у тебя к ним? - Дело государственной важности, величайшего значения, государственное дело. - Да? - Вряд ли ты можешь рассчитывать, что я буду обсуждать это с кем-то, кто ниже самого высокого уровня власти. Дондак-Саямир бесконечно долго обдумывал сказанное. Он снова заговорил уже правой головой. Второй голос был много ниже первого. - Если я зря потревожу верхних министров, мне будет плохо. - Если ты воспрепятствуешь моему свиданию с ними, тебе будет еще хуже. - Угрожаешь? - Отнюдь нет. Скажу тебе только, что если они не получат моей информации, последствия будут весьма серьезными для всех нас. И министры, без сомнения, рассердятся, узнав, что ты не допустил до них эту информацию. - Я не один, - сказал су-сухирис. - Есть второй мажордом, и прошение такого рода мы должны одобрить оба. Ты еще не разговаривал с моим коллегой? - Нет. - Она - сумасшедшая. Она намеренно и злобно отказывается сотрудничать со мной уже много месяцев. - Теперь Дондак-Саямир говорил обеими головами сразу, в тонах неполной октавы. Эффект был крайне неприятным. - Даже если я дам тебе согласие, она откажет, так что ты никогда не увидишь верховных министров. - Но так не должно быть! Нельзя ли как-нибудь обойти ее. - Это незаконно. Если она блокирует законное дело, то... - Это на ее ответственности, равнодушно ответил су-сухирис. - Нет, - возразил Валентин, - ответственность на вас обоих! Ты не можешь просто сказать, что из-за ее нежелания сотрудничать с тобой я не двинусь вперед, когда на карту поставлено само существование правительства! - Ты действительно так думаешь? - спросил Дондак-Саямир. Вопрос поставил Валентина в тупик. То ли он относился к идее угрозы королевству, то ли к замечанию что су-сухирис не несет равную ответственность, препятствуя Валентину. После паузы он спросил: - Что же ты мне посоветуешь? - Возвращайся домой, - сказал мажордом, - живи счастливо и плодотворно и оставь проблемы управления тем, чья судьба - распутывать их. 7 Не больше удовлетворения получил он и у Джитаморн Сол; второй мажордом был менее надменным, но вряд ли более сговорчивым. Эта женщина была на десять-двенадцать лет старше Валентина, высокая блондинка делового, компетентного вида. На ее столе в кабинете, более веселом и привлекательном, хоть столь же маленьком, как у су-сухириса, лежало прошение Валентина. Она постучала несколько раз по нему и сказала: - Ты не можешь увидеться с ними. - Могу я узнать, почему? - Потому что их никто не видит. - Никто с внешней стороны. Теперь этого не делается. - Из-за разрыва между тобой и Дондак-Саямиром? Джитаморн Сол поджала губы. - Он идиот! Но, даже если бы он как следует выполнял свою работу, тебе все равно не добраться до министров. Они не желают, чтобы их беспокоили. На них лежит великая ответственность. Понтификс стар, как тебе, наверное известно, он мало занимается делами управления, поэтому на тех кто его окружает, ложится тяжелое бремя. Ты понимаешь Это? - Но я должен их увидеть. - Я не могу тебе помочь. Их нельзя тревожить даже по самым важным причинам. - Предположим, - медленно сказал Валентин, что Корональ был свергнут и в Замке сидит фальшивый правитель? Она подняла маску и ошеломленно посмотрела на Валентина. - Что ты хочешь этим сказать? Так вот: твое прошение отклонено. - Она встала и сделала быстрый прогоняющий жест. - У нас в Лабиринте и так хватает сумасшедших, а тут еще приходят из... - Подожди, - прервал ее Валентин. Он вошел в состояние транса и вызвал силу обруча. Он потянулся к душе Джитаморн, коснулся ее, окутал своей душой. Он не собирался раскрывать лишнее мелким служащим, но тут, похоже, не было альтернативы, кроме как взять ее в поверенные. Он держал контакт, пока не почувствовал слабость и головокружение. Тогда он прервал его и быстро вернулся к полному бодрствованию. Она растерянно смотрела на него, щеки ее горели, глаза блуждали, грудь тяжело поднималась и опускалась. Заговорила она не сразу. - Что это за фокус? - Это не фокус. Я сын Леди, и она сама научила меня искусству послания. - Лорд Валентин - брюнет. - Был. А теперь - нет. - Ты хочешь, чтобы я поверила... - Пожалуйста, - сказал он, вкладывая в это слово всю силу своего духа, - пожалуйста, поверь мне. Все зависит от моего доклада Понтификсу о случившемся. Но ее подозрения были слишком глубоки. Она не преклонила колени, не сделала знака горящей звезды, в ней была лишь угрюмая растерянность, ей явно хотелось, чтобы Валентин навязывал этот рассказ какому-нибудь другому чиновнику. - Су-сухирис наложит вето на все, что бы я не предложила, сказала она наконец. - Даже, если я покажу ему, то что показал вам? - Она пожала плечами. - Его упрямство просто легендарно. Даже для спасения Понтификса он не согласится ни с одним из моих предложений. - Но это безумие! - Именно так. Ты говорил с ним? - Да. Он показался мне недружелюбным и распухшим от гордости, но не сумасшедшим. - Тебе бы пообщаться с ним подольше, прежде чем составить окончательное суждение. - А если подделать его подпись, и я пройду так, чтобы он не знал? - Она была шокирована. - Ты толкаешь меня на преступление? Валентин пожал плечами. - Преступление уже совершено, и немалое, - сказал он ровным голосом. - Я, Корональ Маджипура, изменнически смещен. Твоя подпись жизненно необходима для моего восстановления. Неужели это не превышает все остальные пустяковые правила. Неужели ты не понимаешь, что я имею власть простить тебе нарушение этих правил? - Он наклонился к ней. - Время не ждет. Замок стал домом узурпатора. Я же бегаю туда-сюда между подчиненными Понтификса, вместо того, чтобы вести через Алханрол армию освобождения. Дай мне твое разрешение, и ты получишь вознаграждение, когда на Маджипуре снова будет порядок. Она холодно посмотрела на него. - Твой рассказ требует от меня слишком большой веры. Что, если он лжив? Что, если ты подкуплен Дондак-Саямиром? - Клянусь! - простонал Валентин. - Не надо. Такой вариант возможен. Это может оказаться ловушкой. Твоя фантастическая история и какой-то вид гипноза предназначены для того, чтобы погубить меня и дать су-сухирису высшую власть, которой он давно ждет. - Клянусь Леди, моей матерью, что я не солгал тебе. - Всякий преступник клянется чьей-нибудь матерью, да что толку? Валентин заколебался, но затем взял Джитаморн Сол за руку и пристально взглянул ей в глаза. То, что он хотел сделать было ему неприятно, но и все эти мелкие чиновники тоже чинили ему препятствия. Придется пойти на несколько бесстыдный обман, иначе он навек запутается здесь. И он сказал: - Даже если бы Дондак-Саямир подкупил меня, я никогда не продал бы такую красивую женщину, как ты. Она смотрела на него презрительно, но щеки ее окрасились румянцем. - Поверь мне, - продолжал он, - поверь. Я Лорд Валентин и ты будешь одной из героинь моего возвращения. Я знаю, что ты хочешь больше всего на свете, и ты получишь это, когда я вернусь в Замок. - Ты знаешь? - Да, - шепнул он, ласково похлопав ее по рукам, теперь вяло лежащим в его ладонях. - Ты хочешь быть единственным авторитетом во Внутреннем Лабиринте, верно? Быть единственным мажордомом? Она кивнула как бы во сне. - Так и будет, - сказал он. - Стань моей союзницей, и Дондак-Саямир будет лишен своего ранга за то, что преграждал мне дорогу. Станешь? Поможешь мне добраться до главных министров? - Это.. это трудно. - Не возможно! Все возможно! А когда я снова стану Короналем, су-сухирис потеряет свой пост! Это я тебе обещаю. - Поклянись! - Клянусь, - горячо сказал Валентин, чувствуя себя главным и испорченным. - Клянусь всем, что для меня свято. Этого достаточно? - Достаточно, - сказала она изменившимся голосом. - Но как это сделать? На пропуске должны быть обе подписи, а если моя будет, он откажется добавить свою. - Дай мне пропуск и подпиши его. Я вернусь к су-сухирису и уговорю его подписать. - Он ни за что этого не сделает. - Я поработаю над ним. Я умею убеждать. Получив его подпись, я пойду во Внутренний Лабиринт и добьюсь того, что мне нужно. А вернусь я с полномочиями Короналя и смещу с поста Дондак-Саямира. - Но как ты получишь его подпись? Он уже много месяцев ничего не подписывает. - Положись на меня. - Она достала из стола темно-зеленый кубик из какого-то гладкого блестящего материала и поместила его на короткое время в машину, которая бросила на него опаляюще-желтое пламя. Когда мажордом снова достала кубик, поверхность его засияла новым блеском. - Вот, это твой пропуск. Но предупреждаю тебя, что без второй подписи он недействителен. - Я получу ее, - сказал Валентин. Он вернулся к Дондак-Саямиру. Су-сухирис неохотно встретил его, но Валентин был настойчив. - Теперь я понимаю твое отвращение к Джитаморн Сол, - сказал он. Дондак-Саямир холодно улыбнулся. - Она и тебе противна? А, полагаю, что она отказала тебе в просьбе? - Нет, - сказал Валентин, доставая кубик и кладя его перед мажордомом. - Она дала его мне довольно охотно, зная, что ты мне откажешь и ее разрешение окажется недействительным. А вот другой ее отказ меня сильно задел. - Какой? - Тебе это покажется глупостью, - безмятежно сказал Валентин, - может быть, даже отталкивающей, но я был прямо захвачен ее красотой. Должен сказать, что для человеческих глаз эта женщина исключительно привлекательна физически, она излучает эротическую силу, а это... Ну, ладно, неважно. Я потянулся к ней в наивном смятении и таким образом стал открытым и уязвимым, а она жестоко посмеялась надо мной. Она отнеслась ко мне с презрением, а это как ножом по важным местам. Как она могла быть такой безжалостной, такой надменной к чужаку, который только тем и виноват, что имел к ней такие горячие, глубоко страстные чувства? - Ее красоты я не вижу, - сказал су-сухирис, - но ее холодность и высокомерие мне хорошо известны. - Теперь я разделяю твою неприязнь к ней, - сказал Валентин. - Если пожелаешь я предложу тебе свои услуги, и мы вместе сработаем то, что погубит ее. Дондак-Саямир задумчиво сказал: - Да, возможно, это подходящий момент чтобы скинуть ее. Но как? Валентин постучал по кубику, лежащему на столе. - Добавь свою подпись на этот пропуск. Тогда я смогу войти во Внутренний Лабиринт. Пока я буду там, ты начнешь официальное расследование, насчет обстоятельств, при которых меня пропустили, и заявишь, что ты не давал такого разрешения. Когда я вернусь, закончив свое дело с Понтификсом, ты позовешь меня для проверки. Я скажу, что ты отказал в моей просьбе, но я получил полностью оформленный пропуск от Джитаморн Сол и не подозревал, что кто-то по злобе забыл о тебе. Твое обвинение в забывчивости вкупе с моим свидетельством свалит ее. Ну что скажешь? Су-сухирис сунул кубик в машину, и сверкающий розовый шар перекрыл желтое пламя Джитаморн Сол. Теперь пропуск был по всем правилам. Валентин подумал, что вся интрига была почти сродни замысловатости самого Лабиринта; но она сработала, и сработала успешно. Пусть теперь эти двое строят друг другу козни, а он пойдет к министрам. Вероятно, мажордомы будут разочарованы тем, как он выполнит свои обещания, поскольку он намеревался если сможет, отстранить от власти обоих ссорящихся соперников. Однако он не чувствовал себя вполне чистым и безгрешным по отношению к тем, чья роль в управлении, видимо состояла в том, чтобы препятствовать и возражать. Он взял кубик у Дондак-Саямира и благодарно склонил голову. - Да будет тебе вся власть и престиж каких ты заслуживаешь, - сказал он елейно и вышел. 8 Стражи внутреннего Лабиринта, казалось, были ошеломлены что кто-то снаружи ухитрился получить разрешение на вход в их царство. Они подвергли кубики сканированию, с большой неохотой признали его законным и пропустили Валентина с его спутниками. Узкая тупоносая повозка быстро и бесшумно несла их по проходам этого внутреннего мира. Замаскированные чиновники, сопровождавшие их, казалось, и не вели повозку, да это было бы нелегкой задачей, поскольку на этих уровнях Лабиринт бесконечно разветвлялся и кружился. Любой чужой быстро и безнадежно затерялся бы в тысячах изгибов, поворотов и перепутанных коридоров. Но повозка, как видно, плыла под каким-то тайным управлением по кратчайшей, хотя отнюдь не прямолинейной дороге вглубь и вглубь, в кольца скрытых проулков. На каждом контрольно-пропускном пункте Валентина допрашивали недоверчивые чиновники, почти неспособные понять, как это пришедший извне едет к министрам Понтификса. Их бесконечные колкости были надоедливыми, но пустыми. Валентин размахивал своим кубиком-пропуском, как волшебным жезлом.. - У меня поручение высочайшей важности, - повторял он снова и снова, - и я буду говорить только с высшими членами Двора Понтификса. - Вооружившись всем своим достоинством и правом командовать он отметал все возражения, все увертки. - Вам же будет хуже, если вы станете меня задерживать. И вот наконец - Валентину казалось, что прошло сто лет с тех пор, как он вошел в Лабиринт через Врата Лезвий - он очутился перед Шинаамом, Дилифоном и Нарамир - тремя из пяти министров Понтификса. Они приняли его в темной холодной комнате, сделанной из громадных блоков черного камня, с высеченным потолком и остроконечными арками. Неприятное, давящее помещение, более похоже на подземную тюрьму, чем на совещательную комнату. Войдя туда, Валентин почувствовал весь вес Лабиринта. Он был как бы прижат здесь, в этом царстве вечной ночи, под гигантским холмом земли и многими милями извилистых переходов. Это путешествие в глубь Лабиринта высушило его, как если бы он не спал несколько недель. Он коснулся рукой Делиамбера, и вруон дал ему звенящий заряд энергии. Он взглянул на Карабеллу, и она послала ему воздушный поцелуй. Он посмотрел на Слита, и тот кивнул и ухмыльнулся. Он взглянул на Залзана Кавола, и гордый седой скандар сделал быстрое жонглирующее движение руками, чтобы подбодрить Валентина. Его спутники, его друзья, его оплот в этом долгом и удивительном путешествии. Он узнал всех министров, они были без масок и сидели рядом в креслах, величественных, как троны. Шинаам был в центре. Министр внешних сношений, гейрог по происхождению, змееподобный, с холодными глазами и мелькающим раздвоенным красным языком. Направо от него сидел Дилифон, личный секретарь Тивераса, хрупкая призрачная фигура с белыми, как у Слита волосами, увядшей пергаментной кожей и горящими, как угли, глазами - из древней расы. А по левую руку гейрога сидела Нарамир, имперская толковательница снов, стройная элегантная женщина, явно преклонного возраста, поскольку ее сотрудничество с Тиверасом восходило к тем временам, когда он был еще Короналем. У нее была гладкая без морщин, кожа, темно-рыжие волосы, пышные и блестящие. Только отстраненное, загадочное выражение глаз намекало на мудрость, опыт, накопленную за много десятилетий силу. Вот какова она была. Какое-то колдовство, решил Валентин. - Мы прочитали твою петицию, - сказал Шинаам низким скрипучим голосом с легким шипением. - Нам трудно поверить в такую историю. - Вы говорили с Леди, моей матерью? - Мы говорили с Леди. Она признает тебя своим своим сыном. - Она требует, чтобы мы сотрудничали с тобой, - сказал Дилифон надломленным голосом. - Она явилась нам в послании, - мягко, музыкально произнесла Нарамир, - Она поручает тебя нам и просит, чтобы мы оказали тебе всю помощь, которую ты потребуешь. - И что же дальше? - спросил Валентин. - Существует возможность, - сказал Шинаам, - что Леди была обманута. - Вы думаете, что я самозванец? - Ты просишь нас поверить, - сказал гейрог, - что Корональ Маджипура был приведен младшим сыном Короля Снов в бессознательное состояние, извлечен из его собственного тела - что лишило его памяти - и помещен в совершенно иное тело, удачно оказавшееся под руками, а узурпатор вошел в пустой корпус Короналя, сохранив собственное сознание. Мы находим, что в это весьма трудно поверить. - Существует искусство переносить дух из одного тела в другое, - сказал Валентин. - Вот прецедент. - Нет прецедента, - возразил Дилифон, - чтобы таким образом переносили Короналя. - Однако это случилось. Я Лорд Валентин, милостью Леди вылечил свою память и прошу поддержки Понтификса в возвращении ответственности, которую он возложил на меня после смерти моего брата. - Да, - сказал Шинаам, - если бы тот, кем ты себя называешь, был действительно ты, тебя, вероятно, нужно вернуть в Горный Замок. Но как мы можем это знать? Это очень серьезное дело. Оно несет гражданскую войну. Как можем мы советовать Понтификсу ввергнуть мир в агонию на основании утверждения какого-то молодого чужака, который... - Свою мать я уже убедил в своей подлинности, - указал Валентин. - Мой мозг был открыт ей на Острове и она видела, кто я. - Он коснулся серебряного обруча на лбу. - Как вы думаете, откуда я взял этот прибор? Это ее дар, из ее собственных рук, когда мы с ней были во Внутреннем Храме. - В том, что Леди признала тебя и поддерживает, нет никакого сомнения, - спокойно заметил Шинаам. - Но вы сомневаетесь в ее суждениях? - Мы требуем более веских доказательств, - сказала Нарамир. - Тогда позвольте мне сейчас же дать послание, чтобы я мог убедить вас в справедливости своих слов. - Как желаешь, - сказал Дилифон. Валентин закрыл глаза и вошел в транс. Из него со страстью и убеждением хлынул сияющий поток его существа. Однако он чувствовал, что неспособен преодолеть непоколебимый скептицизм министров Понтификса. Мозг гейрога был полностью недоступен для Валентина - стена, такая же недоступная, как белые утесы Острова Сна. Валентин ощущал лишь туманные проблески сознания за мысленным щитом Шинаам и не мог пробить его, хотя изливал на этот щит всю свою силу. Мозг дрожащего старого Дилифона тоже был отделенным, но не потому, что был экранирован, а потому, что был открытым пористым, как соты, и не представлял сопротивления; Валентин проходил через него, как сквозь воздух. Ему удалось ощутить контакт только с мозгом Нарамир, но и то неудовлетворительный. Казалось, она пила его душу, впитывала все, что он давал, но все это высыхало в бездонных глубинах ее существа, так что он почти физически чувствовал, что все куда-то проваливается. Он посылал и посылал, но так и не добрался до центра ее духа. Но он не отступал. С яростной силой он бросал всю полноту своего духа, называл себя Лордом Валентином из Горного Замка и требовал от них доказательств, что он кто-то другой. Он дошел до глубины воспоминаний о матери, о короле-брате, о своем воспитании, о своем свержении в Тил-омоне, о странствиях по Зимролу - обо всем, что сформулировало человека, пробившегося в недра Лабиринта за помощью. Он полностью отдавал себя, пока не выдохся, не оцепенел от истощения. Он повис в поддерживающих руках Слита и Карабеллы, как ненужная одежда, сброшенная владельцем. Он вышел из транса, боясь провала. Он дрожал от слабости, пот покрыл тело, перед глазами все плыло, и дико болели виски. Он старался обрести силы, закрыл глаза и глубоко дышал. А затем посмотрел на трех министров. Их лица были жесткими и сумрачными, глаза - холодными и неподвижными. Они выглядели надменными, презрительными и даже враждебными. Валентин испугался вдруг: может, эти трое - ставленники Доминика Барджазеда? Чего он может просить у своих врагов? Нет, это невозможно, немыслимая вещь, это порождение его усталого мозга, уверял он себя. Нельзя поверить, что заговор против него достиг самого Лабиринта. - Ну? - хрипло спросил он. - Что вы теперь скажите? - Я ничего не почувствовал, - сказал Шинаам. - Я не убежден, - сказал Дилифон. - Такие послания может дать любой колдун. Твои искренность и страстность могут быть и притворными. - Я согласна, - сказала Нарамир, - Послание может быть как настоящим, так и лживым. - Нет! - закричал Валентин. - Я был широко открыт перед тобой! Ты не могла не видеть! - Не достаточно широко, - ответила Нарамир. - Что ты имеешь в виду? - Давай сделаем снотолкование вдвоем. Здесь в этой комнате, при этих свидетелях. Пусть наши мозги станут по истине одним. Тогда смогу я оценить правдоподобность твоей истории. Согласен? Выпьешь наркотик? Со мной? Валентин обеспокоенно взглянул на своих спутников и увидел на их лицах отражение своей тревоги - у всех, кроме Делиамбера, выражение лица которого было пустым и нейтральным, словно Делиамбер был совершенно в другом месте. Рискнуть? Смеет ли он? Наркотик может лишить его сознания, сделать абсолютно прозрачным, полностью уязвимым. Если эти трое связаны с Барджазедом и хотят сделать Валентина беспомощным, это, видимо, нелегкое дело. Предложение войти в его мозг исходит не от какой-нибудь деревенской толковательницы, а от толковательницы Понтификса, женщины по крайней мере столетнего возраста, хитрой и могущественной, прославленного мастера Лабиринта, контролирующей все включая самого Понтификса. Делиамбер намеренно не подал никакого знака. Решение целиком лежит на Валентине. - Да, - сказал он, глядя ей в глаза. - Если ничто другое не подходит, пусть будет толкование. Здесь. Сейчас. 9 Они похоже, ожидали этого. Прислужники по сигналу принесли все необходимое: толстый ковер ярких цветов с темно-золотой каймой, высокий графин из белого полированного камня и две изящные фарфоровые чаши. Нарамир вошла со своего кресла, своими руками налила в чаши сонного вина и одну предложила Валентину. Он взял чашу, но выпил не сразу. Однажды он так же принял вино из рук Доминика Барджазеда, и от одного глотка все изменилось. Может ли он сейчас выпить это, не опасаясь последствий? Кто знает, какое новое колдовство приготовлено здесь для него? Где он проснется и в каком обличье! Нарамир молча наблюдала за ним. Глаза толковательницы снов были непроницаемы, таинственны, пронзительны. Она улыбалась почти двусмысленной улыбкой, то ли ободряющей, то ли торжествующей. Он поднял чашу в коротком салюте и поднес к губам. Эффект был мгновенным и неожиданным. Валентин покачнулся. Туман и паутина окутали его мозг. Может, эта специя была много крепче, чем та, что давала ему Тизана в Фалкинкипе? Какая-то дьявольская добавка Нарамир? Или он сам был сейчас чувствителен - усталый и истощенный от пользования обручем? Затуманенными глазами он увидел, что Нарамир выпила свое вино, бросила пустую чашу прислужнику и быстро сняла платье. Ее нагое тело было гибким, гладким, девичьим - плоский живот, стройные бедра, высокие округлые груди. Колдовство, подумал Валентин. Да, колдовство. Кожа ее имела глубокий коричневый оттенок. Почти черные соски уставились на Валентина, словно слепые глаза. Он был уже слишком опьянен наркотиком, чтобы раздеться самому: это сделали руки его друзей. Он почувствовал холод и понял, что он голый. Нарамир поманила его к ковру. Валентин подошел на подгибающихся ногах и она уложила его. Он закрыл глаза, представляя что он с Карабеллой, но Нарамир ничуть не походила на Карабеллу. Ее объятия были сухими и холодными, тело твердое, неэластичное. В ней не было ни тепла, ни вибраций. Ее юность была лишь хитроумной проекцией. Лежать в ее объятиях было все равно, что на ложе из гладкого холодного камня. Всепоглощающее озеро тьмы окружило его, густая, теплая маслянистая жидкость становилась все глубже, и Валентин легко уходил в нее, чувствуя, как она приятно скользит по его ногам, по талии, по груди. Он чувствовал, что его засасывает водоворот, как в тот раз, когда его заглотил морской дракон. Так легко и приятно было не сопротивляться, куда лучше, чем бороться. Так привлекательно, так маняще - отказаться от всякой воли расслабиться, принять все, что может случиться, позволить себе идти вниз. Он устал. Он так долго боролся. Теперь он может отдыхать и позволить черному прибою сомкнуться над ним. Пусть другие храбро сражаются за честь, за власть, за аплодисменты. Пусть другие... Нет. Вот чего они хотели: поймать его в ловушку его собственной слабости и усталости. Он был слишком доверчив, слишком бесхитростен; он ужинал с врагом, не знал этого, и был погублен; он будет погублен еще раз, если откажется сейчас от усилий. Сейчас не время погружаться в теплые черные озера. Он поплыл вверх. Сначала это было трудно, потому что озеро было глубоким, а черная жидкость, липкая и тяжелая, сжимала его руки. Но после нескольких взмахов Валентин нашел способ сделать свое тело более угловатым, как режущее лезвие. Он двигался все быстрее, руки и ноги работали согласованно. И озеро, которое искушало его забвением, теперь дало ему поддержку. Оно твердо держало его на плаву, пока он быстро плыл к далекому берегу. Солнце, яркое, безмерно громадный пурпурно-желтый шар, бросало ослепительные лучи по воде, как огненный след. - Валентин! Голос был низкий, раскатистый, как гром. Валентин не узнал его. - Валентин, почему ты так упорно плывешь? - Чтобы достичь берега. - А зачем? Валентин продолжал плыть. Он видел остров, широкий белый пляж, заросли высоких деревьев, лианы, плотно опутавшие их вершины. Он плыл и плыл, но все не приближался к берегу. - Вот видишь, - сказал громовой голос. - Нет смысла утомляться. - Кто ты? - спросил Валентин. - Я лорд Спорифон, - сказал величественно звучный голос. - Кто? - Лорд Спорифон Корональ, преемник Лорда Скоула, ныне Понтификса. Я советую тебе отказаться от этой глупости. Чего ты надеешься достичь? - Горного Замка, - ответил Валентин и поплыл быстрее. - Но Корональ - я! - Никогда.. не слышал... о тебе... Лорд Спорифон издал визгливый звук. Гладкая маслянистая поверхность озера зарябила и пошла складками. Валентин заставлял себя двигаться вперед, но быть уже не угловатым, а чем-то тупым и упрямым, и пробиваться через завихрения руками и ногами. Берег был уже близок. Валентин спустил ноги и почувствовал внизу песок, горячий, корчащийся, убегающий из-под ног - но не настолько сильно, чтобы помешать Валентину выбраться на берег. Он выполз на пляж и на секунду встал на колени. Подняв глаза, он увидел бледного худого человека, смотревшего на него печальными голубыми глазами. - Я Лорд Гонзимар, - тихо сказал человек. - Корональ из Короналей, которого никогда не забудут. А это - мои бессмертные спутники. - Он сделал жест, и берег заполнился мужчинами, очень похожими на первого, ничем не примечательными, неинтересными, незначительными. - Это Лорд Стрейн, это Лорд Пранкипин, Лорд Мейк, Лорд Скоул, Лорд Спорифон, великие и могущественные Коронали. Падай ниц перед ними! Валентин засмеялся. - Вы полностью забыты. - Нет! Нет! Валентин указал на последнего в ряду. - Ты - Спорифон. Никто не помнит тебя. - Лорд Спорифон, будь любезен. - А ты - Лорд Скоул. Три тысячи лет начисто стерли твою славу. - Ты ошибаешься. Мое имя записано в списке Властителей. Валентин пожал плечами. - Это верно. Ну и что из того? Все вы - Лорд Пранкипин, Лорд Мейк, Лорд Гонзимар - всего лишь имена, и ничего больше. Только имена... - Только имена... - как эхо отозвались они тонкими жалобными голосами и стали уменьшаться, сжиматься, пока на берегу не оказались крошечные существа бегающие вокруг и выкрикивающие свои имена резкими взвизгиваниями. Затем они исчезли, и на их месте оказались маленькие белые шары, не крупнее жонглерских мячей. Валентин наклонился рассмотреть их и увидел, что это черепа. Он подобрал их и стал подбрасывать в воздух, ловить и снова бросать, и они летели сверкающим каскадом. Их челюсти щелкали и дребезжали. Валентин усмехнулся. Сколькими он может жонглировать за раз? Здесь было всего шесть. Но за все прошлые столетия и тысячелетия были семь Короналей. Он мог бы жонглировать всеми. Он достал из воздуха самых великих - Конфалума, Престимиона, Стиамота еще дюжину, сотню, и всех их бросал и ловил. Никогда еще на Маджипуре не было такого искусного жонглирования! Но теперь это были уже не черепа: они превратились в сверкающие многогранные диадемы, шары - тысячи имперских шаров рассыпающих искрящийся свет во всех направлениях. Он безошибочно жонглировал ими, знал, какого правителя представлял каждый шар - вот Лорд Конфалум, вот Лорд Спорифон, вот Лорд Деккерт - и всех их бросал вверх, так что они составили громадную перевернутую пирамиду света. Все королевские особы Маджипура танцевали над ним и все возвращались к золотоволосому улыбающемуся человеку, крепко стоящему на горячем песке золотого пляжа. Он поддерживал всех их. Вся история планеты была в его руках, и он помогал ей в ее полете. Ослепительные диадемы составили наверху громадную горящую звезду света. Не переставая жонглировать, Валентин пошел с пляжа по дюнам к плотной стене зарослей. Деревья расступались перед ним, освобождая ему путь - ярко-красную мощеную дорогу, ведущую в глубь острова. Вдали он увидел низкие серые холмы предгорья, переходившие в гранитные уступы, за которыми были зубчатые пики гигантской горной цепи, тянувшейся до середины континента. И на самом высоком пике, на страшной высоте раскинулись опорные стены Замка. Валентин шел к нему, не переставая жонглировать. Мимо него по тропе проходили фигуры, уступали ему дорогу, махали, улыбались, кланялись. Лорд Вориакс, Леди, Понтификс Тиверас - все они сердечно приветствовали его, и он тоже махал им не уронив ни одной диадемы, не нарушив ясного рисунка жонглирования. Вот он уже в предгорье и поднимается вверх без усилий, вокруг него собирается толпа - все его друзья и множество других хьорты, гейроги, вруоны, лимены, торговцы, фермеры, рыбаки, акробаты, герцог Насимонт, предводитель разбойников, Тизана, Джитаморн Сол и Дондак Саямир, держался за руки, орда пляшущих метаморфов, шеренга драконьих капитанов с гарпунами, лесные братья, раскачивающиеся на деревьях вдоль тропы - все поют, смеются, провожают его в Замок, Замок Лорда Малибора, Замок Лорда Спорифона, Лорда Кронфаулима, Лорда Стиамота, Замок Лорда Валентина... Замок Лорда Валентина... Он уже почти там. Хотя горная дорога идет почти отвесно вверх, хотя густой туман низко стелется над ней, он идет дальше, ускоряет шаг, подскакивает, бежит, жонглируя сотнями блестящих сфер. Он видит три громадных огненных столба. Подойдя ближе, он узнает их