и пяти лет, сопровождавшей мужа в деловой поездке. У мистера Мартинсона были выколоты глаза и отрезаны уши, в рот ему была вложена карта с надписью "Коко" на лицевой стороне". Вторая статья, в "Стрэйтс Таймс", описывала те же самые убийства, там содержалась дополнительная информация о том, что тела четы Мартинсон были обнаружены в течение сорока восьми часов после смерти, тогда как тело Стива Маккенны -- дней через пять после убийства. Между двумя убийствами прошло примерно десять дней. У полиции Сингапура было множество версий и арест убийцы представлялся неизбежным. Вырезка из "Бангкок Пост" от седьмого июля того же года содержала гораздо больше эмоций, чем все остальные статьи. "УБИЙСТВО ФРАНЦУЗСКОГО ПИСАТЕЛЯ. Все честные граждане Бангкока охвачены паникой и отчаянием. Жуткие кровавые события коснулись не только литературы, но и мира туристического бизнеса, в частности, содержания отелей. Однако тот шок, в который повергло это кровавое пиршество все население и туристов, вышел за рамки отелей и коснулся в не меньшей степени водителей такси, парикмахеров, владельцев ресторанов, массажных салонов, музеев, ювелиров, татуировщиков, служащих аэропорта, носильщиков и т.д. Хотим еще раз напомнить читателю, что убийство наверняка является делом рук непрошеных гостей из-за границы. Полиция всех районов города объединилась, чтобы расследовать это дело. Сейчас они заняты тем, что пытаются подробно выяснить, чем занимались, с кем встречались жертвы со дня прибытия в Бангкок. Не стоит также исключать вариант политического убийства". Статья изобиловала подобными истеричными предположениями, что же касается информации, то ее было значительно меньше. Тела Марка Гюберта, сорока восьми лет, и Ивза Дантона, сорока девяти лет, оба журналисты, проживавшие в Париже, были обнаружены горничной в их номере в отеле "Шератон Бангкок", когда она пришла утром убраться в номере. Гюберт и Дантон были привязаны к стульям. У обоих было перерезано горло, выколоты глаза и отрезаны уши. Журналисты прибыли в отель накануне днем. Их никто не посещал и никаких записок они не получали. Во рту каждого трупа лежала игральная карта из обычной малайзийской колоды с надписью "Коко", написанной от руки печатными буквами. Конор и Тино продолжали читать. Тино притворялся глубоко озабоченным, Конор действительно целиком был поглощен тем, что читал. Гарри Биверс отрешенно смотрел куда-то в пространство, постукивая карандашом по зубам. От руки печатными буквами. Майкл хорошо представлял себе, как именно это выглядело: буквы так глубоко врезались в бумагу, что их можно было прочесть даже с обратной стороны карты. Майкл вспомнил, как впервые увидел такую карту торчащей изо рта маленького мертвого человека в черной пижаме, "о'кей, -- подумал он тогда, -- очко в нашу пользу". -- Чертова война никак не закончится, -- произнес Пумо. Конор поднял глаза от статьи "Бангкок Пост": -- Да это может быть кто угодно! Они же пишут, что это, наверное, связано с политикой. В любом случае, к черту все это. -- Ты действительно думаешь, что это простое совпадение -- то, что этот человек вкладывает трупам в рот карту с надписью "Коко? -- спросил Биверс. -- Да, -- сказал Конор. -- Может, совпадение, а может -- политика, как пишут эти парни. -- Но на самом деле это почти что наверняка наш Коко, -- медленно произнес Пумо. Он разложил все статьи на столе, как будто, глядя на них одновременно, никто уже не мог усомниться в том, что совпадение исключается. -- Твоим братьям удалось найти только эти статьи? Продолжения не было? Биверс покачал головой, затем нагнулся, поднял с полу свой стакан и, как бы поддразнивая их, сделал вид, что хочет чокнуться, хотя так и не выпил. -- Ты очень жизнерадостно относишься ко всему этому, -- сказал Пумо. -- В один прекрасный день, друзья мои, история эта станет настоящей сенсацией. Я говорю абсолютно серьезно. Мне видятся за всем этим права на издание книги. И, возможно, даже на фильм. Но, честно говоря, лично я склоняюсь к телесериалу. Конор закрыл лицо руками, а Майкл сказал: -- Вот теперь я точно знаю, что ты спятил. Биверс поднял глаза на друзей. В них читалась решимость. -- Не забудьте потом, кто первый сказал, что мы можем сделать на всем этом хорошие деньги. Конечно, если взяться за дело с умом. Myчо динеро. -- Аллилуйя, -- произнес Конор Линклейтер. -- "Пропащий Босс" сделает нас богатыми. -- Давайте обратимся к фактам, -- Биверс поднял ладонь, как бы желая пресечь возражения, затем отпил наконец из бокала. -- Студент юридического факультета, который занимается у нас статистикой, провел по моей просьбе кое-какие изыскания -- в рабочее время, гак что счет он мне не выставит. Так вот, он поднял годовые подписки с полдюжины основных американских газет и отчеты телеграфных агентств. Результат? Кроме, конечно же, статей об убийстве Мартинсонов, в Америке ни строчки не напечатали о Коко и об этих убийствах. А статьи об убийстве граждан Сент-Луиса ни словом не упоминают о Коко. -- Между жертвами может существовать какая-то связь? -- спросил Майкл. -- Я же сказал, обратимся к фактам. Английский турист. Наш стажер разузнал кое-что о мистере Маккенне. Он написал книгу очерков о путешествиях по Австралии и Новой Зеландии, парочку триллеров и произведение под названием "Ваша собака может жить дольше!" Именно так, с восклицательным знаком. Может, он собирал какой-нибудь материал в Сингапуре. Кто знает? Мартинсоны -- самая обычная чета деловых американцев. Он продал на Дальний Восток больщую партию бульдозеров и подъемных кранов. Два журналиста. Они работают на "Экспресс". Приехали в Бангкок ради массажных салонов. Гюберт и Дантон -- старые приятели. Раз в два года они вместе проводят отпуск. У них не было никакого задания от газеты -- просто приехали поразвлечься. -- Англичанин, двое французов и двое американцев, -- суммировал Майкл. -- Классический вариант случайного выбора жертв, -- сказал Биверс. -- Думаю, этим людям просто не повезло. Оказались в неудачное время в неудачном месте. Ходили по магазинам или обедали в ресторане и познакомились с импульсивным симпатичным американцем, который рассказывал такие забавные истории. Потом они пошли куда-нибудь все вместе, а вернулся парень уже один -- разминулись. Классический книжный вариант. Маньяк-убийца по-американски. -- Но он не стал уродовать труп жены Мартинсона, -- напомнил Майкл. -- Да, он просто убил ее, а тебе надо, чтобы все трупы были изуродованы? Может, он не стал делать этого с женщиной, потому что во Вьетнаме сражался с мужчинами? -- Хорошо, -- сказал Конор. -- Допустим, это наш Коко. И что же? -- Он почти виновато взглянул на Майкла и пожал плечами. -- Я хочу сказать, что я лично ни к каким фараонам ни ногой. Мне нечего им сообщить. Биверс наклонился вперед и впился взглядом в лицо Конора. У него был вид человека, который пытается загипнотизировать змею. -- Я абсолютно с тобою согласен. -- Ты согласен со мной? -- Нам нечего сказать полиции. В конце концов мы ведь даже не знаем наверняка, что Коко -- ото Тим Андерхилл. -- Гарри выпрямился и посмотрел на Майкла с неким подобием улыбки на губах. -- Признанный или не такой уж признанный автор триллеров, и к тому же постоянный житель Сингапура. -- А книги его действительно про всяких сумасшедших? -- спросил Конор. -- Вы ведь помните, как он любил нести всякую зловещую чушь о том, как станет известным писателем. Как там должна была называться эта его книга? -- "Бегущий Грант", -- подсказал Пумо. -- Я ушам своим не поверил, когда услышал, что он напечатал пару романов. Он столько болтал об этом, что я нисколько не сомневался, что это никогда не случится на самом деле. -- Тем не менее он это сделал, -- произнес Пул. Он был удивлен и даже невольно разочарован тем, что Тино не читал ни одного роман? Тима Андерхилла. -- Только первая книга его вышла под названием "Вижу зверя". Гарри выжидательно смотрел на Майкла, засунув большие пальцы обеих рук под свои шикарные подтяжки. -- Ты действительно думаешь, что это Андерхилл? -- спросил Пул. -- Уже в который раз обратимся к фактам. Совершенно очевидно, что Маккенну, Мартинсонов и французских журналистов убило одно и то же лицо. Итак, мы имеем дело с убийцей, который подписывается, оставляя во рту жертв игральную карту с надписью "Коко". Что означает это имя? -- Это название вулкана на Гавайях, -- сказал Пумо. -- Может, уже пора идти к Джимми Стюарту? -- Андерхилл говорил мне, что так называется какая-то песня, -- сказал Конор Линклейтер. -- Это слово имеет множество значений. Вулкан на Гавайях, таиландская принцесса, песня Дика Эллингтона и Чарли Паркера. В деле об убийстве доктора Сэма Шеппарда фигурировала даже собака по кличке Коко. Но это все не то. "Коко" обозначает всех нас, и это единственное значение этого слова, которое имеет смысл в этом деле. -- Биверс скрестил руки на груди и обвел взглядом присутствующих. -- Лично я не был в прошлом году ни в Сингапуре, ни в Таиланде. А ты, Майкл? Факты, факты. Маккенна был убит сразу же после всех этих парадов в честь возвращения заложников, когда все журнальные обложки пестрели их портретами, -- они вернулись героями. И наверняка вы слышали, как один вьетнамский ветеран в Индиане слетел с катушек и убил нескольких человек. Эй, я что, сообщил вам что-нибудь новое? А как вы чувствовали себя в тот момент? Вот и я так же, -- продолжал Биверс. -- Мне этого не хотелось, но я ничего не мог с собой поделать. Для меня непереносимо было видеть, какие почести оказывают им только за то, что они побыли заложниками. Тот парень в Индиане наверняка испытывал то же самое, но только он дал этому себя захлестнуть. А что, как ни это, по-вашему, произошло с Андерхиллом? -- Или с любым другим, кто бы это ни был, -- вставил Пул. Биверс усмехнулся. -- Послушайте, -- вмешался в разговор Тино Пумо, -- я, конечно же, считаю, что все это от начала и до конца -- полная чушь. Но тем не менее не приходило ли вам в голову, что Виктор Спитални тоже может быть Коко? Никто не видел его с того момента, как он бросил Денглера в Бангкоке пятнадцать лет назад. Может, он до сих пор живет где-нибудь там. К удивлению Майкла, Пумо ответил Конор: -- Спитални наверняка мертв. Он ведь выпил эту гадость. Пул промолчал. -- К тому же, -- поддержал Линклейтера Гарри Биверс, -- после того, как Спитални исчез тогда из Бангкока, Коко совершил еще одно убийство. Так что, даже если Коко действительно решил возродиться, Спитални абсолютно вне подозрений. Где бы он ни был. -- Хотелось бы мне поговорить с Андерхиллом, -- сказал Пумо, и Майкл мысленно согласился с ним. -- Тим всегда мне нравился -- очень нравился, черт меня побери. Если бы не мои проблемы в ресторане, я, наверное, дошел бы даже до того, что сел бы в самолет и отправился его разыскивать. Может, мы смогли бы как-то помочь Тиму, что-то для него сделать. -- Это потрясающе интересная идея, -- отозвался Биверс. 2 -- Разрешите выйти из строя, сэр, -- выкрикнул вдруг Конор Линклейтер. Биверс удивленно уставился на него. Конор встал, похлопал по плечу Майкла Пула и сказал: -- А известно ли вам, что это за время, когда солнце садится, вылетают на охоту летучие мыши и начинают лаять дикие собаки? Пул удивленно, но вполне приветливо смотрел на Конора. Гарри Биверс -- неприветливо, с раздражением и недоверием. Линклейтер наклонился в его сторону и подмигнул. -- Это время для еще одной бутылки пива, черт меня побери. -- Конор взял из корзины со льдом бутылку пива и откупорил ее. Биверс все так же в упор смотрел на него. -- Итак, наш лейтенант считает, что мы должны выслать за Андерхиллом поисковую партию, найти его и посмотреть, насколько он спятил. -- Что ж, Конор, раз уж ты спросил, я действительно думаю, что можно сделать что-нибудь в этом роде. -- Действительно поехать туда?! -- спросил Пумо. -- Ты же первый заговорил об этом. Конор в несколько долгих глотков влил в себя почти полбутылки пива, затем вытер губы. Затем он вернулся на свое место и тут же снова приложился к бутылке. Все окончательно вышло из-под контроля, теперь Конор мог сесть, расслабиться и ждать, пока это поймут остальные. Если Пропащий Босс скажет сейчас, что до сих пор считает себя лейтенантом Андерхилла, то Конор сблюет прямо здесь, перед всеми. -- Называйте это, как хотите, -- сказал Биверс. -- Можете моральной ответственностью, можете как-нибудь еще, но я действительно считаю, что мы должны разобраться в этом деле сами. Мы знали этого человека, мы были там. Конор Линклейтер судорожно глотал воздух, чувствуя, как что-то начинает давить ему на диафрагму. Ему, однако, удалось с собой справиться. -- Я не прошу вас разделить мое чувство ответственности, -- продолжал Биверс. -- Но я был бы вам очень признателен, если бы вы перестали вести себя как мальчишки. -- Ради всего святого, как могу я поехать в Сингапур? -- воскликнул Конор Линклейтер. -- У меня нет счета в банке, чтобы путешествовать по всему земному шару. Я потратил последние деньги на то, чтобы добраться сюда. Я буду спать на диване Тино, потому что не могу себе даже позволить оплатить номер. Давайте говорить серьезно, хорошо? Конор чувствовал себя немного неловко, оттого что сорвался в присутствии Майкла Пула. Так бывало всегда, когда он перебирал; он очень быстро терял контроль над собой. Сейчас ему очень хотелось объяснить все так, чтобы не выставить себя еще большим дураком. -- Ну хорошо, я полное дерьмо. Не надо было начинать орать. Но я только хочу сказать, что я несколько в ином положении, чем все вы. Я не доктор, не адвокат, не предводитель апачей -- я разорившийся человек. Я всегда был бедным, а сейчас я -- один из так называемых "новых бедных". Я совершенно сошел с круга в последнее время. -- Что ж, и я не миллионер, -- сказал Биверс. -- Честно говоря, несколько недель назад я уволился из "Колдуэлл, Моран, Моррисей". Причин было множество, это сложно объяснить, но результаты таковы, что я остался без работы. -- Брат твоей жены дал тебе пинка под зад? -- удивлению Конора Линклейтера не было границ. -- Я уволился, -- повторил Гарри. -- К тому же, Пэт -- моя бывшая жена. Как бы то ни было, я тоже не денежный мешок, Конор. Но я выговорил себе довольно солидное выходное пособие и буду счастлив ссудить тебе пару тысяч, разумеется, безо всяких процентов. Отдашь, когда сам сочтешь нужным. Думаю, это поможет тебе. -- Я тоже постараюсь помочь, -- сказал Майкл Пул. -- Не то, чтобы я на все согласен, но мне кажется, что не так уж сложно будет разыскать Андерхилла. Он ведь наверняка получает гонорары от своих издателей. Может, они даже пересылают ему почту. Готов держать пари, что мы узнаем адрес Тима с помощью пары телефонных звонков. -- Я отказываюсь в это верить, -- воскликнул Тино Пумо. -- Вы все трое сошли с ума! -- Ты ведь первый предложил поехать, -- напомнил ему Конор Линклейтер. -- Я не могу выпасть из жизни на целый месяц. Мне надо управлять рестораном. "Тино не успел уловить момент, когда ситуация вышла из-под контроля, -- думал Конор. -- Ну что же, Сингапур, так Сингапур". -- Тино, ты нужен нам. -- Сам себе я нужен еще больше. Так что можете на меня не рассчитывать. -- Если ты останешься в стороне, то будешь жалеть об этом всю оставшуюся жизнь. -- О, Боже, Гарри, да с утра тебе самому все это покажется бредом в духе фильмов с Эбботом и Кастелло. Что, черт возьми, вы собираетесь делать, если даже найдете его? "Пумо хочется остаться в Нью-Йорке и продолжать играть в игрушки Мэгги Ла", -- подумал Конор. -- Вот тогда и посмотрим, -- ответил Биверс на вопрос Тино. Конор швырнул в мусорную корзину пустую бутылку из-под пива. Она упала, не долетев до цели, и покатилась под туалетный столик. Он и не помнил, как перешел с водки на пиво. Или же он начал с пива, потом перешел на водку, а потом опять вернулся к тому, с чего начал? Конор пригляделся к стоящим на столе бокалам, пытаясь понять, какой из них его. Друзья опять одобрительно смотрели на него, как на известного заводилу, и Конор пожалел, что не смог попасть в корзину. С задумчивым выражением лица Конор налил водки в ближайший бокал, зачерпнул целую горсть льда и бросил туда же. -- Дайте мне "С", -- провозгласил он, поднимая последний тост. -- Дайте мне "И". Дайте мне "Н". Дайте мне "Г". Дайте мне... "А". Биверс велел ему сесть и успокоиться, что и сделал Конор. Тем более что он все равно не помнил, что идет за А. Садясь, он расплескал часть водки себе на брюки. -- Можем мы наконец пойти послушать Джимми Стюарта? -- спросил Тино Пумо. 3 Потом кто-то предложил Конору прилечь поспать на кровати Майкла. Но он решительно отказался. Да нет же, с ним все в порядке. Он, черт возьми, встретился наконец со своими друзьями, и он пойдет вместе с ними. К тому же человек, способный произнести по буквам слово "Сингапур", еще не совсем в дым. Затем, без какого-либо перехода, Конор обнаружил, что он уже в коридоре. Ноги плохо слушались его, поэтому Майкл Пул взял друга под руку. -- Какой у меня номер? -- вопрошал Конор. -- Ты ночуешь у Тино, -- напомнил ему Майкл. -- Старый добрый Тино... Они завернули за угол и увидели впереди старого доброго Тино и Гарри Биверса, которые ждали лифта. Биверс расчесывал волосы перед огромным зеркалом. Следующее, что помнил Конор, это то, как он сидел на полу в лифте, но к тому моменту, когда открылись двери, нашел в себе силы подняться на ноги. -- А ты умный, Гарри, -- сообщил Конор маячащему перед ним затылку Биверса. Они вышли из лифта и долго пробирались куда-то по длинным залам, наполненным людьми. Конор невнятно бормотал какие-то извинения, но люди, которых он толкал, были слишком нетерпеливы и отворачивались, не дослушав Конора. Он слышал, как люди поют "По дороге домой". Это была лучшая песня на свете. Конору захотелось плакать. Пул следил за тем, чтобы он не упал. Интересно, знает ли Мики, какой он замечательный парень? Наверное, все-таки нет. И именно это делает его таким замечательным. -- Я в порядке, -- пробормотал он. Они пришли наконец в темный зал, и Конор уселся рядом с Майклом. Черноволосый парень с тоненькими усиками, с неким подобием чемпионской ленты через плечо, остервенело носился по сцене и пел "Красавицу-Америку". -- Мы пропустили Джимми Стюарта, -- прошептал Пул. -- Это -- Уэйн Ньютон. -- Уэйн Ньютон? -- переспросил Конор. Голос его звучал слишком громко. Кругом засмеялись над тем, что он сказал. Конор почувствовал себя неловко. Из-за Майкла он оказался в дурацком положении, хотя сам прекрасно знал, что Уэйн Ньютон -- толстый подросток, который поет, как девчонка. Конор закрыл глаза, перед которыми тут же начали расплываться сверкающие и блестящие круги. Затем Конор понял, что открыть глаза ему не удастся. До него доносились аплодисменты, крики, свист. Несколько секунд он слышал даже собственный храп, затем окончательно отключился. 4 -- Хороших музыкантов у нас гораздо больше, чем хороших групп, -- сказал Гарри Биверс, -- но сюда не приехали ни те, ни другие. Он становится тяжелым? Уложи его на свой диван и спускайся к нам в бар. -- Я хочу лечь, -- ответил Майкл. Конор Линклейтер, сто шестьдесят фунтов мертвого веса, тяжело привалился к его плечу. От Биверса разило выпивкой. -- Я научился отличать ветеранов от зрителей. Во-первых, они все время помнят о том, что мы -- бывшие солдаты, побывавшие в боях и видевшие кровь, во-вторых, считают своим долгом постоянно демонстрировать нам, что страна любит нас, несмотря ни на что, и, в-третьих, они не знают толком, что мы там делали, и это их заводит. У Пула возникло неприятное ощущение, что Гарри описывает отношение к нему Пэт Колдуэлл, своей бывшей жены. Майкл уложил наконец Конора Линклейтера на край кровати, которую горничная не посчитала нужным застелить, снял с приятеля черные кроссовки и расстегнул ремень на брюках. Конор стонал, его бледные, покрытые венами веки вздрагивали. Рыжеволосый, с бледной кожей Конор выглядел сейчас лет на девятнадцать. После того, как Линклейтер сбрил бороду и свои безобразные усищи, он опять стал похож на самого себя, каким друзья помнили его по Вьетнаму. Майкл накрыл друга запасным одеялом, которое нашел в ванной в одном из шкафов. Затем он включил лампу с другой стороны кровати и потушил верхний свет. Если бы он только мог предположить, что Линклейтер заночует у него, он заказал бы люкс. Одноместный номер не предполагал дополнительных спальных мест для надравшихся посетителей. Биверс наверняка поселился в люксе (хотя Гарри ни на секунду не пришло в голову предложить Конору свой диван). Было без нескольких минут двенадцать. Майкл включил телевизор, убавил громкость. Затем присел на ближайший стул и снял ботинки. Повесил пиджак на спинку другого стула. Чарльз Бронсон, очевидно изображавший ирландца, стоял на обочине дороги и смотрел в бинокль на серый "Мерседес", припаркованный во дворе виллы в стиле эпохи Георга. Через несколько секунд машину охватило пламя. Майкл взял телефон и поставил его на стол рядом с собой. Горничная аккуратно расставила на столе бутылки, в которых еще что-то оставалось, помыла и поставила один в другой пластиковые стаканчики, убрала пустые бутылки и затянула целлофаном тарелку с сыром. В ведерке по горлышко в воде стояла последняя бутылка пива. Рядом плавали серебристые льдинки. Майкл взял верхний стакан, погрузил его в ведерко, зачерпнул воды вместе со льдом и сделал большой глоток. Конор что-то пробормотал, перевернулся и уткнулся лицом в подушку. Майкл вдруг решился: он поднял трубку и набрал номер жены. Вполне возможно, что Джуди не спит -- лежит в постели и читает какой-нибудь роман, не обращая внимания на телевизор, который сама же недавно включила, чтобы не скучать. После двух гудков последовал звук снимаемой трубки, затем шелест пленки -- у Джуди был включен автоответчик. -- Джуди не может разговаривать с вами в данный момент, но если вы назовете после сигнала свое имя, номер телефона и оставите сообщение, она свяжется с вами так скоро, как только возможно. Он подождал сигнала. -- Джуди, это Майкл. Ты дома? -- автоответчик Джуди был подключен к аппарату в ее кабинете, смежном со спальней, и если она еще не спит, то должна услышать его голос. Джуди не отвечала, пленка продолжала шелестеть. Он наговорил на автоответчик пару ничего не значащих фраз, пожелал Джуди спокойной ночи и обещал вернуться поздно вечером в воскресенье. В постели Майкл прочел несколько страниц книги Стивена Кинга, которую он захватил с собой. Конор Линклейтер перекатился на другой край кровати. Ничто в романе не показалось Майклу страшнее или любопытнее, чем то, что происходит в реальной жизни. Мир был полон жестокости и совершенно неправдоподобных событий, и Стивен Кинг, похоже, знал об этом. Прежде чем Майкл погасил свет, он успел, обливаясь потом, пронести "Мертвую зону" через военную базу во много раз большую, чем Кэмп Крэнделл. Вокруг лагеря, обтянутого по периметру колючей проволокой, стояли покрытые деревьями холмы. Теперь там все было выжжено так, что местами деревья напоминали скорее палки, торчащие из золы. Майкл прошел мимо целого ряда пустых палаток и только тогда осознал, что кругом царит тишина -- он был в лагере один. Все покинули лагерь, а он отстал от своих. Перед штабом красовался пустой флагшток. Он прошел мимо пустого здания, ощущая запах гари. И тут Майкл вдруг понял, что это не сон. Он действительно был во Вьетнаме. Это остальная часть его жизни -- сон. Ведь во сне Пул никогда раньше не чувствовал запахов. Да и сны его были в основном не цветными. Он увидел старую вьетнамскую женщину. Она стояла рядом с ямой, в которой горели облитые керосином экскременты, и безучастно смотрела на Майкла. Из ямы поднимался черный дым, застилавший небо. Пул был в полном отчаянии. "Погодите-ка, -- вдруг осенило его. -- Если все именно так, то сейчас должен быть тысяча девятьсот шестьдесят девятый год, не больше". Он открыл "Мертвую зону" и забегал глазами по первой странице в поисках информации о годе издания. Сердце в груди его, казалось, взорвалось, лопнуло, как воздушный шарик. Право на издание куплено в тысяча девятьсот шестьдесят пятом году. Он никогда не покидал Вьетнам. Все это было лишь сном длиной в девятнадцать лет. 5 Обжора Биверс у Мемориала 1 Пул проснулся с воспоминаниями о дыме, шуме, артиллерийском огне и людях в форме, бегущих в сторону горящей деревни. Усилием воли он заставил себя тут же забыть о кошмаре. Майкл подумал, что ему надо зайти в магазин "Уолденбукс" на Уэстерхолм и купить книжку для Стаси Тэлбот, своей двенадцатилетней пациентки, которую он должен был вскоре навестить в больнице Святого Варфоломея. Потом он вспомнил, что находится в Вашингтоне. В голове окончательно прояснилось, и следующее, что пришло ему в голову, была мысль, что надо выяснить, жив ли еще вообще Тим Андерхилл. Он даже представил себя стоящим посреди аккуратного кладбищенского дворика рядом с могильной плитой Андерхилла, на которую смотрит одновременно с грустью и облегчением. Или Андерхилл все-таки сошел с ума и продолжает жить войной, которая давно закончилась? Конора не было на кровати. Майкл подполз к дальнему ее краю и увидел друга спящим на полу. Пул втащил его обратно на кровать, а сам отправился в ванную принять душ. Когда Майкл вышел из ванной, Конор уже сидел на одном из стульев, обхватив голову обеими руками и тихо постанывая. -- Сколько сейчас времени? -- спросил он. -- Около половины одиннадцатого. -- Достав из дорожной сумки носки и нижнее белье, Майкл начал одеваться. -- Я -- покойник, -- стонал Конор. -- Давно уже так не напивался. -- Он посмотрел на Пула сквозь растопыренные пальцы. -- А как я вообще сюда добрался? -- Я немного помог тебе. -- Спасибо, парень. Пора начинать новую жизнь, черт возьми. Последнее время я многовато пил, старел, опускался, о-ох... -- Конор выпрямился и оглядел комнату глазами человека, слабо понимающего, где он находится. -- А где мои вещи? -- В комнате Тино, -- сказал Майкл, застегивая рубашку. -- Ничего не помню. Но, наверное, действительно оставил у него все свое барахло. Мне так хочется, чтобы он все-таки поехал с нами. Наш Пумо-Пума. Он обязательно должен согласиться. Эй, Мики, можно мне принять душ, прежде чем я отправлюсь наверх? -- О, Боже, а я-то как раз вымыл там все к приходу горничной, -- пошутил Майкл. Конор неуверенно прошелся по комнате. Майкл подумал про себя, что так, должно быть, ходят больные, оправляющиеся после инсульта. Дойдя до ванной и взявшись за ручку двери, Конор неожиданно закашлялся. Волосы на голове его напоминали торчащие во все стороны рыжие иголки. -- Я вчера бредил или Обжора действительно обещал одолжить мне пару штук зеленых? Пул кивнул. -- Он действительно собирается это сделать? Пул опять кивнул. -- Никогда не мог понять, что у этого парня на уме, -- пробормотал Линклейтер, захлопывая за собой дверь ванной. Засунув ноги в мокасины, Пул подошел к телефону и набрал номер Джуди. Она не отвечала, автоответчик тоже не был подключен. Майкл повесил трубку. Через несколько минут позвонил Биверс, чтобы сообщить им с Котором, что он заказал на всех завтрак у себя в номере, и если Майкл хочет, чтобы ему досталось больше одной порции "Кровавой Мэри", то лучше ему поторопиться. -- Больше одной порции? -- переспросил Майкл. -- Думаю, ты вряд ли занимался этой ночью тем же, чем я, -- сказал Гарри. -- Прелестная леди, одна из тех, о которых я говорил тебе вчера, ушла всего пару часов назад, так что я не успел пока протрезветь. Майкл... постарайся убедить Пумо, что на свете есть веши куда более важные, чем его ресторан, хорошо? -- Он положил трубку, прежде чем Майкл успел что-нибудь ответить. 2 В номере Биверса была не только гостиная с раздвижными дверьми, которые открывались на балкон, но и столовая, где Майкл, Пумо и Гарри сидели теперь за круглым столом, уставленным тарелками с едой, корзинками с булочками, блюдами с тостами, колбасой, беконом и яйцами по-бенедиктински. Конор сидел на диване в гостиной, скрючившись над чашкой черного кофе, стоящей перед ним на столике. -- Я поем чего-нибудь попозже, -- заявил он. -- Давай, давай, набирайся сил перед дорогой, -- сказал Биверс, ковыряя вилкой яичный желток. Черные волосы Гарри блестели, глаза сияли. Белая рубашка была только что из упаковки, бабочка выглядела безукоризненно. На спинке стула Гарри висел строгий темно-синий пиджак в широкую белую полоску. В общем, выглядел он так, будто ему надлежало предстать не перед Мемориалом погибшим во Вьетнаме, а по меньшей мере перед Верховным судом. -- Ты по-прежнему настроен серьезно? -- спросил Пумо. -- А ты? Тино, ты необходим нам. Как мы можем отправиться без тебя? -- Вам придется попробовать. Но ведь все это прожекты, не правда ли? -- Только не для меня, -- ответил Гарри. -- А как ты, Конор? Тоже решил, что я дурачусь? Сидящие за столом посмотрели в сторону Линклейтера. Он выпрямился, неожиданно ощутив себя объектом всеобщего внимания. -- Нет, раз ты решил оплатить мне дорогу, -- ответил он. -- Значит, не дурачишься. Теперь Биверс вопросительно взглянул на Майкла, которого немного раздражало полунасмешливое выражение его глаз. -- А ты, друг наш Майкл? -- А разве ты вообще способен дурачиться, Гарри? -- ответил тот вопросом на вопрос, не желая поддерживать заданный Биверсом тон беседы. Но Гарри продолжал смотреть на него в упор, ожидая услышать нечто большее, вернее, точно зная, что он это услышит. -- Кажется, я согласен попробовать, Гарри, -- произнес наконец Майкл, ловя на себе косой взгляд Тино Пумо. 3 -- Не согласитесь ли удовлетворить мое любопытство? -- Гарри Биверс наклонился с заднего сиденья к водителю такси. -- Какое впечатление мы на вас производим? Я хочу сказать, мы четверо, как компания? -- Вы это серьезно? -- удивился шофер. -- Этот парень серьезно? -- спросил он Пула, сидящего рядом с ним на переднем сиденье. Тот кивнул. -- Ну же, давайте, отвечайте, -- настаивал Биверс. -- Мне любопытно. Водитель взглянул на Гарри в зеркало, затем опять на дорогу, а после этого -- на Пумо и Линклейтера. Водитель был небритым мужчиной лет пятидесяти с небольшим опухшим лицом. При малейшем его движении до сидевшего рядом Майкла доносился запах пота, пропитавшего давно не стиранную рубашку, и чего-то еще, больше всего напоминавшего запах перегоревших электрических проводов. -- По-моему, вы, парни, совсем не подходите друг к другу. Ну никак. -- Водитель подозрительно покосился на Пула. -- Эй, если вы из "Скрытой камеры" или что-нибудь в этом роде, то лучше выметайтесь из машины. -- Что ты хочешь сказать, почему мы не подходим друг другу? -- спросил Биверс. -- Мы -- одна команда. -- Я говорю, как мне кажется. -- Шофер опять взглянул в зеркало. -- Вы похожи на преуспевающего адвоката, может, на лоббиста или кого-нибудь еще из тех, кто начинает карьеру, урвав кусочек от общего пирога. Парень рядом с вами выглядит, как старый сводник, а тот, что рядом с ним, похож на работягу после запоя. Парень около меня, наверное, преподает в высшей школе или что-нибудь в этом роде. -- Надо же, сводник, -- обиженно протянул Тино Пумо. -- Уж так мне кажется, -- сказал шофер. -- Сами же спросили. -- А я действительно работяга после запоя, -- подтвердил Конор. -- А ты, Тино, если как следует задуматься, старый сводник и есть. -- Я угадал, да? -- обрадовался водитель. -- А что я выиграю? Ведь вы, парни, из "Колеса фортуны", правда? -- Вы это серьезно? -- поинтересовался Биверс. -- Я первый спросил. -- Но я хотел бы знать... -- снова начал Биверс. Конор попросил его заткнуться. Водитель самодовольно ухмылялся весь остаток пути до Конститьюшн-авеню. -- Тут уже близко, -- сказал вдруг Биверс. -- Остановите. -- А я думал, вам надо к Мемориалу. -- Я сказал, остановите. Таксист резко свернул к обочине и нажал на тормоз. -- А можете вы устроить, чтобы я увидел Ванну Уайт? -- спросил таксист, глядя в зеркало. -- Уж будь уверен, -- пообещал Биверс, выскакивая из машины. -- Тино, расплатись с ним. -- Он держал дверь, пока Пумо с Линклейтером выходили из машины, затем захлопнул ее. -- Надеюсь, ты не дал этому придурку на чай? -- спросил он Тино. Тот пожал плечами. -- В таком случае, ты тоже придурок. -- Биверс повернулся и направился в сторону Мемориала. Пул догнал его и потел рядом. -- А что я такого сказал? -- почти прорычал Биверс. -- Просто этот парень хам, вот и все. Надо было вообще дать ему по зубам. -- Успокойся, Гарри. -- Ты ведь слышал, что он мне сказал, разве нет? -- Пумо он вообще назвал старым сводником. -- Тино -- сводник. Он сводит наши желудки с восточной кухней. -- Пошли помедленнее, иначе мы оторвемся от остальных. Гарри обернулся и посмотрел на Пумо и Линклейтера, которые шагали футах в тридцати позади них. Конор поймал его взгляд и улыбнулся. -- Ты никогда не уставал нянчиться с этими двумя? -- спросил Гарри Майкла. -- Так ты дал или не дал ему на чай? -- крикнул он Пумо. -- Совсем чуть-чуть, -- с непроницаемым лицом произнес Тино. -- Таксист, который вез меня вчера, захотел узнать, что испытываешь, убивая людей, -- сказал Майкл. -- "Что чувствуешь, убивая людей", -- передразнил Биверс невидимого обидчика, -- Ненавижу этот вопрос. Если им так интересно, пусть сами убьют кого-нибудь и узнают. -- Но настроение лейтенанта явно улучшалось. Их наконец догнали Пумо и Линклейтер. -- Что ж, главное, что мы -- одна команда и понимаем это. -- Мы -- свирепые убийцы, -- сказал Пумо. -- А кто такая, черт возьми. Ванна Уайт? -- спросил Конор. В ответ Тино весело рассмеялся. Когда друзья подошли наконец к Мемориалу, они были уже не компанией из четырех человек, а частью толпы. Мужчины и женщины, идущие через лужайку к Мемориалу, вполне могли быть теми же самыми, с которыми стоял вчера рядом Майкл Пул, -- опять ветераны в разношерстной форме самых разных подразделений, люди постарше в фуражках, женщины одного с Майклом возраста, державшие за руки полусонных детишек. Синий в белую полоску пиджак Гарри Биверса придавал ему вид запутавшегося вконец гида туристической группы. -- Если задуматься, все мы -- лишь кучка неудачников, потерявших почти все еще там, -- прошептал Гарри Биверс на ухо Пулу. Тот ничего не ответил: он наблюдал за двумя мужчинами, направлявшимися к Мемориалу. Один из них, лет шестидесяти пяти, тощий, как бамбуковая палка, опирался на металлические костыли и перебрасывал вперед ноги, которые выглядели, как протезы. Его спутник ехал на деревянной инвалидной коляске, и ему приходилось приподниматься каждый раз, когда требовалось крутить колеса. И эти люди спокойно разговаривали и смеялись как ни в чем не бывало, приближаясь к Мемориалу. -- Ты нашел здесь вчера имя Коттона? -- спросил Пумо Майкла, прерывая его мысли. Пул покачал головой: -- Давайте найдем сегодня. -- Давайте, черт побери, найдем всех, -- сказал Конор Линклейтер. -- А зачем же еще мы здесь? 4 Пумо записал все интересовавшие их имена и где они находятся на обороте карточки "Американ Экспресс": "Денглер -- четырнадцатая западная, строка пятьдесят два (это Майкл помнил). Коттон -- тринадцатая западная, строка семьдесят три. Тротман -- тринадцатая западная, строка восемнадцать. Питерс -- четырнадцатая западная, строка тридцать восемь. И еще Хьюбск, Ханнапин, Рект, а также Барредж, Вашингтон, Тиано, Роули и Томас Чэмберс -- жертвы Я-Тук с их стороны. Жертвы снайпера Элвиса -- Лоури, Монтегна, Блевинс". И еще многие. Вся задняя сторона карточки была исписана мелким, убористым почерком Тино Пумо. Друзья стояли на каменных плитах дорожки, глядя на имена, навечно впечатанные в черный гранит. Конор поплакал немножко перед именем Денглера, Пумо присоединился к нему около надписи: "ПИТЕРС НОРМАН ЧАРЛЬЗ", вспомнив их бессменного полкового врача. -- Черт побери, -- бормотал Конор, -- Доку бы сидеть сейчас на тракторе и волноваться, будет ли дождь. -- Четыре поколения семьи Питерса обрабатывали землю на одной и той же ферме в Канзасе. И Питерс любил сообщать всем, что хотя он временно и исполняет обязанности их врача и патологоанатома, по ночам он слышит запах полей Канзаса ("Это запах Спитални, а не Канзаса", -- пошутил тогда Коттон). Теперь поле Питерса обрабатывали его братья, а то, что осталось от Питерса Нормана Чарльза после того, как вертолет, на борту которого он вводил плазму Ректу Герберту Уилсону, врезался в землю и сгорел, покоилось на сельском кладбище. -- Наверняка ворчал бы, что правительство плохо заботится о нем и других фермерах, -- предположил Биверс. Майкл Пул опять увидел огромный флаг с золотыми кистями, который уже видел вчера. Высокий лохматый молодой человек держал это знамя, пристегнутое к широкому поясу. Рядом с ним, почти не видная за большим блестящим венком, стояла белая табличка, на которой красными буквами было написано: "Нет любви сильнее". Майкл вспомнил, что читал в газете об этом парне, бывшем морском пехотинце, который стоял на одном месте непрерывно в течение двух суток. -- Видели в газетах статью об этом парне? -- спросил Пумо. -- Он держит этот флаг в честь военнопленных и пропавших без вести. -- Как будто это оживит их, -- сказал Биверс. -- Думаю, что дело не в этом, -- произнес Майкл Пул. И тут, как и вчера, Пулу опять показалось, что черная громада Мемориала как бы надвигается на него, как бы делает шаг вперед. Весь мир расплылся перед глазами. Однажды Пулу пришлось простоять несколько часов по пояс в воде, подняв свой М-16 и мачете, так что руки постепенно начали ныть, затем болеть, потом чуть ли не отваливаться. Рядом с ним в точно таком же положении, пытаясь защитить от воды свою амуницию, стоял Роули Томас Чэмберс. Вокруг них носились рои москитов, облепляя лица, забиваясь в нос, так что каждые несколько секунд приходилось выдувать их оттуда. Пул устал тогда настолько, что, если бы Роули предложил подержать оружие за него, заснул бы где стоял. Ноги облепляли пиявки, которыми кишела вода. -- О, Боже, -- произнес Пул, пытаясь унять внутреннюю дрожь. Он вытер глаза и посмотрел на остальных. Конор тоже плакал, а обычно неподвижное лицо Тино Пумо выражало на сей раз охватившие его чувства. Гарри Биверс смотрел на Майкла. Лицо его было абсолютно непроницаемо. -- Это так действует на тебя? -- спросил он Пула. -- Конечно, -- ответил тот, чувствуя, что его начинает раздражать бесчувственность Биверса. -- А ты от этого застрахован, да? -- Вряд ли, Майкл, -- покачал головой Гарри. -- Просто привык держать в себе свои чувства. Так меня воспитывали. Но сейчас я думаю о том, что к нашему списку надо добавить еще несколько имен. Маккенна, Мартинсоны. Дантон и Гюберт. Помнишь? У Майкла не было ни малейшего желания описывать Биверсу, что он переживает по этому поводу. Он тоже знал по меньшей мере одно имя, которое следовало бы тоже написать на этой стене. Биверс продолжал смотреть на Майкла. -- Ты ведь понимаешь, что все мы разбогатеем на этом деле, правда? -- Из каких-то своих побуждений, совершенно непонятных Пулу, Гарри ткнул его в грудь указательным пальцем, который при ближайшем рассмотрении оказался наманикюренным, затем повернулся к Тино