Я-то избежал ловушки, чего не скажешь о тебе. Что ж, снимаю перед
тобой шапку. -- И кельт действительно приподнял свою меховую шапку.
Трибун только зубами заскрипел. Именно такой реакции он и ожидал от
Виридовикса. Марк лихорадочно придумывал, что бы ответить такого
поостроумней. Кони шли, расплескивая воду, по истоку реки Гараф, одного из
главных притоков Тубтуба.
Виридовикс, похоже, исчерпал свое красноречие. Разговор велся
по-латыни, чтобы имперцы не проведали о связи трибуна с Алипией.
Наконец Марк проговорил, с трудом подбирая слова:
-- Это не было... обычной связью. Все куда более серьезно. Серьезнее
даже, чем с Хелвис. Сейчас я оглядываюсь назад и понимаю, что должен был с
самого начала увидеть опасные подводные камни в этом бурном потоке.
Хорошо зная о многочисленных любовных похождениях Виридовикса в
Видессе, Марк ожидал, что кельт начнет дразнить его.
Но Виридовикс внезапно помрачнел.
-- Вот, значит, как оно обернулось? Могу только пожелать тебе счастья.
Когда любовь пришла ко мне, она не принесла мне ни удачи, ни радости. И я не
знаю, смогу ли вернуть себе счастье... -- Он заговорил словно сам с собой.
-- Ок, Сейрем, я принес тебе одно только горе и беду в тот день, когда мы с
тобой повстречались...
Они ехали все дальше на восток, погруженные в свои невеселые думы.
Скавру, который прибыл в Машиз с караваном Тамаспа, эта холмистая
низменность была уже знакома.
Ариг двигался чуть севернее караванной тропы. Маленькие города
теснились у речных берегов. Вдали от воды солнце неумолимо выжигало жидкую
травы и колючие кустарники, превращая растительность в желто-серый сушняк.
Даже выносливым степным лошадкам едва хватало травы.
К аршаумам быстрым галопом несся разведчик, что-то крича на своем
языке. Горгид перевел для римлян:
-- В нашем направлении движется отряд йездов. -- Грек снова
прислушался. -- Он говорит, что мы превосходим их численностью.
Марк с облегчением вздохнул. У Арига оставалось сейчас не более
шестисот человек. Большой отряд йездов, идущий в Машиз, чтобы присоединиться
к Авшару, разбил бы их без особого труда.
Ариг принял решение быстро. Сигнальные флаги взметнулись за его спиной.
Аршаумы перестроились из колонны в боевую линию с быстротой и аккуратностью,
которые сделали бы честь и римским легионерам. Всадники на флангах клиньями
выступили вперед. Центр слегка подался назад. В центре Ариг держал вместе с
лучниками остатки эрзерумцев и видессианский отряд Псоя. Заметив, что Скавр
наблюдает за его приготовлениями, аршаум обнажил зубы в невеселой усмешке:
-- У нас маловато тяжеловооруженных всадников, но хорошие воины и
небольшим отрядом сделают свое дело.
Гонец галопом прискакал с левого крыла и торопливо заговорил с вождем
аршаумов, после чего так же быстро умчался. Еще больше сигнальных флагов
замелькали вверх-вниз.
-- Они заметили тех дурней вон там, -- сказал Виридовикс, поняв сигнал.
Отряд быстро двинулся влево.
Марк никогда не был хорошим наездником, однако надеялся, что сумеет в
бою усидеть на лошади. Гай Филипп, видимо, всерьез беспокоился, думая о том
же. Скавр еще не видел его таким тревожным перед битвой. Старший центурион
неуверенно прикинул на вес одолженную у аршаумов саблю. Горгид предложил
было ему гладий, но старший центурион сердито отказался:
-- Лучше уж я буду биться незнакомым оружием, чем ты.
Они перевалили через холм, откуда прискакал разведчик, и Скавр увидел
йездов, полускрытых облаком пыли, поднимавшейся из-под копыт. Враги
отступали в идеальном порядке.
Виридовикс закричал, предупреждая своих друзей:
- Не попадайтесь на их удочку! Это хитрость. У кочевников всегда так!
Они хотят, чтобы мы подумали, будто они отступают.
Аршаумы на обоих флангах преследовали врагов, в то же время держась
настороже. Они все еще оставались на приличном расстоянии от главных сил
противника, однако самые быстрые всадники Арига почти поравнялись с
арьергардом йездов. Аршаумы не пытались подойти к неприятеятелю ближе.
Вместо этого они растянулись, желая окружить йездов.
Увидев, что аршаумы вполне в состоянии захватить в мешок весь его
отряд, командир йездов принял новое решение. С идеальной быстротой его воины
резко развернули лошадей и на полной скорости понеслись в противоположном
направлении, прямо на Арига, целясь в центр его отряда. Один за другим
кочевники высоко поднимались в седлах на коротких стременах и пускали
стрелы, стремительно опустошая свои колчаны.
Марку уже приходилось стоять под смертоносным градом стрел -- в римском
строю, при Марагхе. Теперь же он сидел в седле, его окружали кочевники,
отвечавшие йездам стрелой на стрелу. Кони несли седоков с такой скоростью,
что у Марка от порывов ветра выступали слезы.
Вот лошадь одного из аршаумов рухнула на всем скаку. Позади нее прянул
в сторону конь, обнажив бок перед йездом, -- и вот уже второй аршаумский
конь дико заржал и упал на землю. Воин-аршаум успел спрыгнуть с падающего
коня. Кочевник покатился по жесткой земле, закрыв голову руками.
Стрела куснула Скавра за икру. Трибун невольно вскрикнул. Взглянув
вниз, он увидел струйку крови, вытекающую из маленькой ранки. Наконечник
стрелы скользнул вдоль ноги.
Обмен стрелами закончился. Враги сблизилксь, и закипела схватка на
мечах. Йезды пытались пробиться сквозь ряды своих противников, прежде чем
весь отряд Арига успел бы их окружить. Воины Арига яростно рубились, не
давая неприятелю возможности вырваться.
К своему ужасу, трибун увидел, как первый же йезд уклонился от его
атаки с такой легкостью, словно лошадь римлянина попросту стояла на месте.
По счастью, бой стал ближним. Темп его замедлился. Еще один враг
оказался рядом со Скавром. Иезд сделал ложный выпад и рубанул его саблей.
Марк мог считать себя счастливцем, сумев отразить удар. Скавру пришлось
забыть обо всем; любая слабость в этом бою могла оказаться для него роковой.
Ответный удар трибуна чуть не отсек ухо его лошади. Увидев, что имеет дело с
неумелым наездником, йезд позволил себе усмехнуться в густую черную бороду.
Однако в атаках йезда, было больше ярости, чем опыта, и Скавр, отбив
несколько полукружных ударов, почувствовал, как к нему возвращается
уверенность. Постепенно усмешка сбежала с лица йезда. Неизвестно, чем бы
закончился этот поединок. Водоворот боя разделил их.
С легким уколом зависти трибун заметил, как ловко и уверенно
действовали на конях Виридовикс и Горгид. Длинные руки кельта и его длинный
прямой меч делали его смертоносным противником. Горгид не был столь удачлив
и лих в бою, но тем не менее держался стойко. А старый рубака Гай Филипп
размахивал саблей с таким видом, будто родился с этим оружием в руке. Хотел
бы Марк с такой легкостью приспосабливаться к любым условиям и
обстоятельствам.
Трибун вступил в отчаянную схватку с йездом, который оказался куда
более опытным воином, чем его первый противник. Внезапно йезд резко
отвернулся от Марка, чтобы защитить себя от новой опасности. Но было слишком
поздно. Тяжелое зрзерумское копье с легкостью пронзило маленький кожаный щит
кочевника и воткнулось в грудь всадника, выбив его из седла. Со времен
мятежа намдалени в западных провинциях Скавр не видел тяжелых копейщиков.
Теперь трибун мог только пожелать, чтобы у Арига было побольше горцев.
Те йезды, что сумели пробиться, в панике бросились бежать на запад.
Аршаумы не преследовали их -- путь армии Арига лежал в противоположном
направлении. Стычка стоила аршаумам и их союзникам примерно полтора десятка
человек. Иезды потеряли убитыми в три раза больше. Несколько раненых врагов
корчились и стонали на оставленном поле боя. Ариг склонился над йездом, у
которого был распорот живот. Кишки раненого вывалились на сухую траву.
Умирающий стонал от боли. Ариг подозвал Скилицеза.
-- Скажи ему, что я подарю ему быструю смерть, если он скажет мне
правду.
Вождь аршаумов вытащил из ножен кинжал; глаза йезда жадно впились в
клинок. Услышав обещание Арига, он кивнул. Боль искажала лицо умирающего.
-- Спроси, куда Авшар собирается двинуть армию, которую сейчас собирает
в Машизе.
Скилицез повторил вопрос на языке хаморов.
-- Видесс, -- просипел йезд, и слезы от муки, которой стоило ему это
слово, потекли по его щекам. Он добавил еще несколько слов.
-- Ты обещал убить его, -- перевел Скилицез рассеянно. От новости,
которую услышал, лицо имперца стало мрачным и суровым.
Ариг перерезал йезду горло.
-- Я хотел бы наверняка убедиться в этом, -- сказал каган и начал
расспрашивать еще одного поверженного врага, но йезд умер прежде, чем
Скилицез закончил переводить. Третья попытка, однако, подтвердила сообщение
первого кочевника.
-- Хорошо, -- молвил Ариг. -- Теперь мне легче. Я знаю, что Авшар меня
не преследует.
Аршаумы бросили убитых врагов там, где те погибли, но тела своих людей
подобрали и поспешно выкопали для них могилы, как только нашли достаточно
мягкую почву возле одного из ручьев.
Толаи быстро проговаривал что-то, пока кочевники засыпали землей тела
своих товарищей.
-- Что он говорит? -- спросил Марк Горгида.
-- Слушай сам... Ох, прости! Я осел. Ты ведь не знаешь языка аршаумов.
-- Врач потер слипающиеся глаза. -- Я так устал... -- пробормотал он. После
стычки грек исцелил троих тяжелораненых кочевников своим искусством. С
видимым усилием Горгид встряхнулся. -- Толаи молится, чтобы духи врагов,
убитых в бою, служили этим воинам в ином мире.
Неожиданная мысль пришла в голову Скавра.
-- Толаи -- сильный чародей?
-- Более сильный, чем я предполагал поначалу. Но почему тебя это
интересует?
Не называя имени Вулгхаша, трибун рассказал, как его галльский меч был
частично скрыт от чар Авшара. Горгид наклонил голову в знак того, что уловил
мысль трибуна.
-- Да, Виридовикса проклятый колдун преследовал по всей степи и нашел
именно по мечу. Если Толаи сумеет наложить такие же чары на оружие кельта,
это поможет замести наши следы. -- Пристальный взгляд Горгида стал просто
пронзительным. -- Не слишком ли сильное колдовство для случайного стражника,
который попался тебе на пути?
Лицо Марка запылало от смущения; ему уже давно следовало понять, что
невозможно утаить что-либо от умного и проницательного грека.
-- Полагаю, сейчас уже не имеет большого значения, кем был этот чародей
на самом деле, -- ответил трибун и рассказал обо всем Горгиду.
Врача внезапно одолел приступ лютого кашля. С трудом придя в себя, он
сказал:
-- Разумеется, это к лучшему, что ты не назвал его настоящего имени при
Ариге. Каган увидел бы в Вулгхаше лишь повелителя Йезда, то есть врага. Вряд
ли Ариг пощадил бы его только ради твоего спасения. Наш вождь-аршаум любит
тебя, но не настолько, чтобы отказаться от мести.
-- Тогда он ничем не отличается от своего противника, -- заметил Скавр.
-- Да и Туризин -- тоже. -- Марк криво усмехнулся. -- Порой я ворчал на
порядки в Римской республике, но, поглядев на царей и императоров вблизи, я
надеюсь, что республика будет существовать вечно.
В тот же день вечером Толаи внимательно осмотрел меч трибуна, потом
подверг такому же осмотру меч Виридовикса.
-- Я вижу результат, -- сказал наконец шаман, -- но не знаю, как его
добились. Я попытаюсь сделать так же, но по-своему.
Толаи быстро облачился в одежду шалмана, украшенную бахромой, надел
маску демона и начал бить в барабан, призывая на помощь духов. Скавр даже
подскочил от неожиданности, когда неизвестно откуда донесся громкий голос;
трибун еще не сталкивался с такого рода колдовством.
Барабан стучал все громче и чаще, призывая демона все настоятельнее. Но
магия, заключенная в галльском мече, должно быть, восприняла это колдовство
как враждебное, потому что символы друидов внезапно загорелись золотым
огнем. Дух взвыл. Толаи покачнулся и крикнул что-то суровым, повелительным
тоном. Ему ответил только удаляющийся презрительный смех.
Дрожащими руками шалман приподнял оскаленную деревянную маску. Его
широкое, скуластое лицо так побледнело, что белизна пробивалась даже сквозь
загар смуглой кожи. Он быстро заговорил с Горгидом. В голосе Толаи слышались
огорчение и досада. Грек перевел:
-- Он говорит, что может только похвалить того чародея, который наложил
скрывающие чары на твой меч, Скавр. Шаман сделал все, что мог, но его магия
недостаточно сильна.
Трибун с трудом скрыл свое разочарование.
-- Во всяком случае, стоило хотя бы попробовать. Хуже уже не будет, и
мы ничего не потеряли.
-- Если не считать бедняга духа, пожалуй, -- сухо отозвался Виридовикс.
-- Он взвыл, как пес, которому прищемили хвост.
Позднее Горгид заметил в разговоре со Скавром:
-- Я не думаю, что Толаи просто потерпел неудачу. Однажды он побил двух
колдунов одновременно. Вулгхаш, должно быть, очень могущественный чародей,
если смог наложить заклятие на твой меч.
-- Не на сам меч, а скорее вокруг, это будет ближе к истине, -- ответил
трибун. -- Даже Авшар не осмелился бы наложить заклинание, которое коснулось
бы самого меча.
-- И это правильно, -- вмешался Виридовикс. -- Наши друиды обладают
большим могуществом, чем какой-то паршивый, полудохлый колдун, потому что их
чары исходят от истинных богов! Вот так-то.
В его голосе слышалась абсолютная уверенность в превосходстве кельтских
жрецов над любыми другими.
Гай Филипп презрительно фыркнул:
-- Если твои расчудесные "великие" друиды такие могущественные, то
почему же Марк одолел одного из них в бою и получил этот меч? И почему
магия, заключенная друидами в этом оружии, перенесла нас всех сюда,
прихватив с нами и тебя? Заколдованный меч должен был оставить тебя в
Галлии, как положено всякому порядочному магическому предмету.
Виридовикс смерил старшего центуриона негодующим взглядом.
-- Проклятие, я совсем забыл, какой ты ядовитый жучок! -- Кельт
пошевелил поленом тлеющие угли в костре. -- Я думаю, что все мы попали сюда
не просто так, а из-за какого-нибудь предзнаменования или там
предназначения.
Кельт сказал это ради того, чтобы защитить друидов, но Горгид прервал
насмешливое фырканье Гая Филиппа.
-- Может быть, так оно и есть, -- серьезно заметил грек. -- Отшельник в
руинах старого города тоже говорил об этом.
-- Какой отшельник? -- спросил Марк. Столько всего случилось с ним, с
центурионом, с его друзьями в этой степи, что никто из них не успел еще
толком разобраться во всех их приключениях.
Горгид и Виридовикс стали наперебой рассказывать свою историю. Слушая
их, Скавр поглаживал щетину на подбородке. Встретившись с друзьями, Марк
первым делом одолжил у Виридовикса бритву и сбрил свою бороду. Трибун
продолжал бриться, хотя эта процедура с прогорклым жиром оставляла желать
лучшего.
Когда рассказ был закончен. Гай Филипп заметил:
-- Похоже, еще один жрец слишком долго варился в собственном соку. Он
не сказал случайно, что это было за дурацкое предназначение?
-- На мой взгляд, люди создают предназначения, а не предназначения --
людей, -- сказал Горгид и с вызовом спросил ветерана: -- Ты нарочно задал
мне нелегкий вопрос?
Из горла Гая Филиппа вырвался невеселый смешок:
-- Я хочу убить Авшара.
-- Я тоже! -- Виридовикс почти пропел эти слова. Сейчас он снова стал
похожим на того варвара, который уже почти исчез в нем. -- Я тоже! Я хочу
прибить его голову над дверью моего дома.
Марк подумал, что эту тему, в сущности, можно было бы и не обсуждать.
Не говоря уж о том, сколько зла причинил им всем колдун, Авшар подвергал
Видесс смертельной опасности. Одного этого достаточно, чтобы навсегда
сделать Скавра врагом колдуну. Несмотря на все недостатки Империи, Скавр
полюбил свою новую родину; он знал, как редко такое случается.
Неожиданно одна мысль пришла Марку в голову. Очень медленно он
повернулся к Виридовиксу и спросил:
-- Что бы ты сделал, чтобы одолеть его?
-- Колдуна? -- Кельт не колебался ни секунды: -- Нет такой цены,
которой я не заплатил бы за это.
-- Надеюсь. Теперь слушай, что я придумал...
----------
Аршаумы остановились у развилки. Ни одна из дорог на восток их не
прельщала. Более северная вела через выжженную, голую, безлюдную землю.
Южная же уводила в настоящую пустыню. Гай Филипп и Марк уговаривали Арига
пойти южной.
-- Границы Видесса простираются дальше на юго-восток, -- объяснял
трибун. -- Идя южнее, ты скорее окажешься в Империи. К тому же встретишь по
дороге меньше йездов. Они предпочитают оставлять выжженную землю кочевникам
пустыни. В такой местности недостаточно воды для их стад.
-- А сами-то мы что будем пить в пути? -- прямо спросил Ариг.
-- Вода там есть, если ты знаешь, где ее искать, -- заявил Гай Филипп.
-- А Скавр и я знаем, как это делать. Этим путем мы шли на запад с караваном
Тамаспа. Этот разбойник знает расположение и название любой лужи, любой
скважины в этой местности. Мы со Скавром -- не зеленые новички, Ариг. Всю
дорогу мы держали глаза широко раскрытыми.
-- Странный маршрут для каравана, -- задумчиво проговорил вождь
аршаумов. -- Тысяча Городов могли предложить Тамаспу куда более богатую и
прибыльную торговлю.
-- В обычных условиях -- да. Но ветер, принесший захватчиков,
переворотил в горах все вверх дном, -- усмехнулся Марк. -- Тамасп -- старая
лиса. Он-то знал обо всем. Полагаю, ветром, взбудоражившим Эрзерум, был ты.
-- Именно, -- подтвердил Ариг, улыбнувшись. -- Возможно, духи послали
нам хорошее предзнаменование. Что ж, будь по-вашему.
Ариг редко колебался подолгу и, один раз приняв решение, уже не
уклонялся от него. Он последовал по дороге, предложенной римлянами.
В воздухе стоял удушливый запах горячей пыли. Солнце накаляло желтый
песок так, что до него невозможно было дотронуться.
Ракио смотрел сквозь прищуренные ресницы на выжженную плоскую землю.
-- Как же мне не хватает долин и рек и зеленых прохладных лугов! --
сказал он жалобно. -- Здесь, должно быть, очень печальное место для смерти.
-- Как будто имеет значение, где умирать, -- отозвался Виридовикс. -- Я
и без того скоро подохну, не здесь, так в другом месте.
С тех пор как он согласился на план Скавра, в его голосе зазвучало
больше покорности судьбе, чем мрачности. "Фей", -- подумал Горгид; кельтское
слово в точности отражало состояние Виридовикса.
Что касается трибуна, то он изо всех сил старался не думать о
последствиях, к которым вполне могло привести исполнение его замысла. То,
что Марк служил отряду проводником, немного помогло ему забыться.
Он быстро обнаружил, что обещания, которые они с Гаем Филиппом
расточали Аригу, было легче дать, чем выполнить. Местность выглядела совсем
иначе, чем по пути в Машиз, когда Марк силился запомнить приметы. Одной из
причин тому был песок, подгоняемый быстрым ветром. Иногда под его покровом
исчезало до двухсот метров дороги. Хуже всего, однако, было то, что прежде
Марк двигался на запад. Теперь же, когда он шел в противоположном
направлении и видел все с другой стороны, пейзаж стал вообще неузнаваемым.
Только пройдя мимо и обернувшись, он мог до конца убедиться в том, что нашел
именно то место.
-- Как, оказывается, бывает полезно оборачиваться и смотреть назад.
Никогда бы не подумал, что это может так пригодиться, -- заметил Скавр,
обращаясь к старшему центуриону после того, как им удалось отыскать первый
большой колодец.
По просьбе римлян кочевники подводили лошадей к колодцу одну за другой,
не толпясь.
-- Если ты запачкаешь оазис, кочевники пустыни будут охотиться за
тобой, пока не убьют, -- предупредил Скавр Арига.
Аршаум все еще сомневался в его словах, пока Виридовикс не сказал ему:
-- Подумай о том, как осторожны ваши кланы в степи с огнем.
-- Да, теперь понимаю, -- согласился Ариг, сообразив, в чем смысл
сравнения. -- Здесь нет опасности зажечь пожар. Но загрязнить воду или
вылить ее по глупости -- это может вызвать в пустыне настоящую войну.
Тревожные крики часовых подняли аршаумов, едва забрезжил рассвет. С юга
приближался отряд кочевников пустыни.
Большинство ехали на тонконогих легких лошадках, некоторые восседали на
верблюдах. Несколько аршаумских лошадей зафыркали и взвились на дыбы, учуяв
незнакомый запах.
-- Нападут ли они на нас, не начав переговоров? -- спросил Ариг.
-- Не думаю. Мы превосходим их численно в три раза, -- ответил Скавр.
Аршаумы уже садились в седла.
-- Никогда им, однако, не доверяй, -- добавил Гай Филипп. -- Они
предают друг друга просто ради развлечения; очень часто им случается
ограбить и убить чужеземцев, если они видят, что те слабее. И еще одна вещь,
которой тебе надо опасаться. Их луки не посылают стрел так далеко, как ваши,
но наконечники бывают иногда отравленными.
Ариг кивнул:
-- Я помню, что послы из их племен всегда грызлись в Видессе между
собой.
В эти дни Ариг показал себя настолько мудрым вождем, что Марк почти
забыл о тех временах, которые аршаум легкомысленно провел в столице Империи.
Кочевники тем временем выслали вперед группу людей. Те шли медленно,
выставив напоказ руки.
-- Вы знаете о них больше, чем любой из нас, -- обратился Ариг к
римлянам. -- Идемте.
В сопровождении лучников-аршаумов они поехали в сторону приближающихся
парламентеров. Кочевники пустыни и степняки с любопытством смотрели друг на
друга.
Вместо штанов и туник жители оазиса носили широкие одежды из белой или
коричневой шерсти. Некоторые обматывали полосы мягкой ткани вокруг головы,
спасаясь от палящего солнца, другие защищали себя легкими шарфами из тонкого
полотна или шелка. Большинство из них были худощавыми людьми с очень
смуглыми, удлиненными, будто точеными лицами. Их глубоко посаженные глаза
источали холод, подобно тому, как пустыня источала жар. У нескольких были
навощенные усы, большинство же отпускали короткие курчавые бороды, едва
покрывавшие подбородок.
Они ожидали, что Ариг заговорит первым и тем самым "потеряет лицо". Но
аршаум ошеломил их, резко спросив:
-- Вы говорите по-видессиански?
Это немного сбило с них спесь.
-- Да, -- произнес наконец один из них. У него была курчавая бородка и
темное, как старая кожа, лицо. Должно быть, их вождь, предположил Марк. Его
высокое положение подчеркивали тяжелые серебряные браслеты на запястьях
обеих рук.
-- Меня зовут Шенута из Нифуда. Кто вы такие, чтобы пользоваться водой
Коатифа без нашего позволения? Что скажете в свое оправдание?
Ариг назвал себя, а потом громко сказал:
-- Я нахожусь в состоянии войны с Йездом. Достаточное ли это
оправдание?
Это было умно. Шенута не смог скрыть удивления, показавшегося на его
лице. Он быстро заговорил на своем гортанном языке. Несколько человек из его
отряда громко вскрикнули; один погрозил кулаком в сторону северо-запада, где
лежал Машиз.
-- Разумный ответ, -- признал Шенута, и его лицо снова стало
невозмутимым.
Ариг начал развивать свое преимущество:
-- В Коатифе нам не нужно ничего, кроме нескольких глотков воды. Ты
можешь послать своих людей и убедиться в этом, если хочешь. В обмен на воду
я дам тебе подарок. -- Он протянул вождю Нифуда свой запасной лук. --
Видишь, спинка лука укреплена рогом дикого барана, а тетива сплетена из
сухожилий? Стрелы, выпущенные из этого лука, опередят соперниц, слетевших с
другой тетивы. Сделай побольше таких луков и обрати их против йездов!
-- Ты один из самых странных людей, когда-либо виденных мною, но
держишься ты как истинный владыка, -- сказал Дригу Шенута. -- Нет ли у тебя
дочери, которую я мог бы взять в жены, дабы скрепить нашу дружбу?
-- Прости -- у меня нет дочери. Но даже если бы она у меня и была --
моя родина далеко на севере, и путь туда непрост. -- В знак сожаления Ариг
развел руками.
Шенута поклонился, сидя в седле.
-- Тогда уравняем намерения и свершения. Я позволяю тебе и твоим людям
пользоваться водой Коатифа. Прежде эту привилегию делили между собой три
караванщика: Сарипний-видессианин, который в обмен обучил меня своему языку;
Джандал, мать которого родом из Нифуда; и Тамасп, который право
останавливаться во всех моих оазисах выиграл у меня в кости.
-- Очень похоже на него! -- засмеялся Гай Филипп.
В первый раз за все время разговора Шенута повернулся к римлянам.
-- Вы знаете Тамаспа? Несколько раз я видел в его караване таких
светловолосых людей, как ты. -- Он кивнул на Скавра.
-- Это люди не моего народа, -- ответил трибун. -- Я и мой друг служили
в его караване охранниками, когда он несколько месяцев назад шел на Машиз.
Эта дорога -- самый короткий и быстрый путь в Видесс, поэтому мы рассказали
о ней нашему другу Аригу. Никто из нас не хочет причинить никакого зла тебе
или твоим людям.
-- Хорошо сказано, -- заметил Шенута. -- Если бы мне пришлось выбирать
между Видессом и Иездом, думаю, я выбрал бы Видесс. Но мне не нужно ничего
выбирать; ни Видесс, ни Иезд никогда не будут повелевать нашей пустыней.
Возможно, когда-нибудь они уничтожат друг друга. И тогда Нифуд и другие
племена свободных людей войдут в их земли!
-- Может быть, -- вежливо согласишься Марк, но про себя подумал, что
пустынные кочевники, несмотря на свою чванливую манеру держаться, оставались
такими же варварами, как хаморы или аршаумы. И все же не следует забывать,
что хаморы некогда завоевали чуть ли не треть Видесса...
Вождь Нифуда и Ариг обменялись клятвами; Шенута поклялся солнцем, луной
и песком пустыни. Скавр решил было, что на этом церемония закончилась, но,
когда Ариг поворачивал лошадь к оазису, Шенута сказал:
-- Когда нагонишь Тамаспа, скажи ему, что я все еще думаю, что в кости
он жульничает.
-- Тамасп сейчас в Машизе, собирает товар для следующего похода, надо
полагать, -- отозвался Гай Филипп. -- Он говорил нам, что на это ему
потребуется не меньше месяца.
Шенута пожал плечами.
-- Он поил своих животных у оазиса Фадак к югу отсюда. Это было всего
лишь позавчера.
Марк не знал такого оазиса.
Житель пустыни между тем продолжал:
-- Он сказал, что намерен снова повернуть на север, как только уйдет
дальше к востоку. Ваши лошади выглядят свежими и не обременены товарами.
Думаю, скоро вы нагоните его. Не забудьте же передать ему мои слова!
Он снова поклонился Аригу, кивнул своим всадникам и поскакал назад.
-- Интересно, что заставило Тамаспа рвануть из Машиза так быстро? --
задумчиво заговорил Гай Филипп. -- Это совсем не похоже на него.
- Ты хотел бы остаться в городе, который только что захватил Авшар? --
спросил его Марк.
Ветеран что-то прикинул в уме и быстро ответил:
- Ни за что на свете.
----------
От Коатифа аршаумы шли с усиленными патрулями -- тот случай, если
кочевники Нифуда решат отнестись к своей клятве легкомысленно. Несколько из
них действительно довольно долго следовали за Аригом -- как и аршаумы, они
продолжали следить за новыми союзниками. И все же Шенута доказал, что держит
слово.
Марк и Гай Филипп постепенно привыкали к седлу и держались все более и
более уверенно, хотя им пришлось претерпеть те же неудобства, через которые
за год до того прошли в степи Виридовикс и Горгид. На каждой остановке
старший центурион растирал гудящие от боли бедра. Когда аршаумы стали
посмеиваться над ним, он зарычал:
-- Вас бы -- да на усиленный марш в легион! Поглядел бы я на вас тогда.
Там бы вы быстро оставили свои подлые ухмылочки.
После того как Скавр вывел отряд к следующему оазису, он почувствовал,
как уверенность возвращается к нему. А когда они наткнулись на брошенный
лагерь и следы, ведущие на восток, радостное возбуждение охватило римлянина.
-- Тамасп, вне всякого сомнения! -- воскликнул он, обнаружив лоскут
желтого полотна, зацепившийся за колючий кустарник.
Отверстия, оставшиеся в земле в тех местах, куда были вбиты колья,
позволяли определить размер шатра. Ариг не скрывал удивления; размеры шатра
поразили даже его.
-- Совсем неплохо для кочевого торговца. Его шатер больше, чем
несколько юрт вместе взятых.
Виридовикс бросил на Марка хитрый взгляд:
-- По-моему, все идет совсем недурно. Как только мы повстречаем этого
купца, нам больше не придется зависеть от милости этих оболтусов-римлян,
которые показывают нам дорогу и путают все подряд неизвестно почему.
Вот тебе и уверенность в себе, подумал трибун. Но вслух сказал:
-- Для меня это будет большим облегчением, знаешь ли.
К удивлению Марка, кельт гневно воскликнул:
-- Грек уже обкормил меня под самую завязку своими дурацкими вялыми
ответами!
С этими словами он ушел. В угрюмом настроении Виридовикс оставался весь
вечер.
Порой ветер пустыни заносил следы каравана, но аршаумы тем не менее
упорно держались одного направления. И по мере того как они нагоняли
Тамаспа, следы остановились все более четкими.
Солнце палило у аршаумов за спиной, когда они наконец поравнялись с
караваном. Там уже подготовились к обороне. Лучники притаились за
наваленными впопыхах тюками с товаром и телегами. Купцы сновали взад-вперед.
В гуле голосов Марк различал такой знакомый ему рев Тамаспа, отдающего
последние распоряжения.
Трибун обратился к Аригу:
-- Позволь нам поговорить с ним.
-- Да, пожалуй, лучше это сделать вам. Не думаю, что он станет слушать
меня. -- Ариг позволил себе сухо усмехнуться. Его узкие раскосые глаза
метнули взгляд в сторону каравана, оценивая действия Тамаспа. -- Похоже, он
знает, что ему делать. Что ж, давай, попробуй успокоить его.
Пикридий Гуделин неожиданно предложил:
- Если вы не против, я буду сопровождать вас. Возможно я смогу быть вам
полезным.
-- Только не одной из длинных речей, -- сказал Горгид встревоженно,
вспомнив пышные цветы ораторского искусства, которыми бюрократ блистал в
степи. -- Из всего, что я слышал о Тамаспе, не думаю, чтобы он ценил
риторику.
Гуделин фыркнул:
-- Позволь мне напомнить, что я и сам знаю, кто я такой. Там, где
составляется завещание, присутствует нотариус.
Его товарищи были вынуждены согласиться. Ариг пожал плечами.
-- Как тебе будет угодно.
Трибун, старший центурион и имперский чиновник двинулись вперед. Они
приблизились к каравану на такое расстояние, что были теперь в пределах
досягаемости лучников. Но никто не пустил стрелы.
Скавр крикнул:
-- Тамасп! Камицез!
Гай Филипп эхом вторил ему, выкрикнув имя командира, од началом
которого служил:
-- Музафар!
-- А-а, это опять вы? -- заорал в ответ разъяренный Тамасп. -- Еще шаг
вперед, и вы оба станете пищей для гиен. Я уже говорил вам, как мы поступаем
со шпионами.
-- Мы не шпионы, -- ответил трибун. -- Ты будешь слушать нас или нет?
Впервые за время переговоров вступил Гуделин:
-- Ты не останешься внакладе.
Эти слова удивили Марка; у аршаумов не было ничего, кроме лошадей,
одежды и оружия. Но в голосе чиновника звучала непоколебимая уверенность.
Скавр услышал громкий голос Камицеза. Неплохо зная характер невысокого
угрюмого видессианина, Марк предположил, что тот уговаривает Тамаспа не
вступать в переговоры с предателями. Но большое количество солдат за спиной
Марка имело свою, куда более сильную логику, а Тамасп, несмотря на свой
грозный вид, был человеком очень практичным.
Он согласился -- правда, очень неохотно и ворчливо.
-- Ну ладно, слушаю вас. Можете подойти ближе.
Бывшие товарищи по оружию встретили римлян ледяным презрением и
яростными взглядами, когда те вступили в укрепленный лагерь каравана. Тамасп
быстрыми шагами вышел вперед. На нем была гигантская кольчуга, в которой
могли бы поместиться одновременно и Скавр, и Гай Филипп. Купец натягивал ее
на ходу. Украшенный острым шпилем макуранский шлем кривовато сидел на его
бритой голове. В нескольких шагах от него ступал Камицез, не снимая рук с
метательных ножей, заткнутых за пояс. Караванщик сложил руки на своей
широкой груди.
-- Я думал, вы уже в Видессе, -- обвиняющим тоном произнес он. -- Или
это все ваши "дела"?
-- А мы думали, что ты все еще в Машизе, -- парировал Марк. -- Или ты
не смог выдержать свидания с Авшаром?
Он надеялся, что его догадка была правильной. Когда Тамасп отвел глаза,
Марк понял, что именно так все и случилось.
-- Мы тоже не смогли, -- заключил Марк и сдернул тунику. Увидев на
груди трибуна длинный шрам, Тамасп поджал губы. Несколько солдат, что были
дружны с римлянами, выругались на десятках разных языков.
Но первой заботой Тамаспа, как и всегда, была забота о его караване.
-- Ну и что с того, что у нас есть причина ненавидеть одного и того же
человека? Какое это имеет отношение к тем ворам, что стоят вон там? -- При
этих словах Тамасп ткнул своим большим пальцем в сторону аршаумов, стоящих
смутной, но угрожающей массой в сгущавшихся сумерках.
-- Это долгая история, -- сказал Гай Филипп. -- Помнишь, почему ты
решил не идти через Страну Тысячи Городов?
-- Какое-то нашествие варваров или... -- Караванщик быстро сопоставил
факты. -- Так это были они? Только не говори мне, что вы связаны с ними.
-- Не совсем так.
Марк кратко рассказал об их встрече с Аригом, заключив:
-- Ты направляешься в Видесс, мы -- тоже. Тебе известны все кратчайшие
пути в Империю и самые удобные дороги на восток. Стань нашим проводником, и
у тебя будет самая лучшая, самая большая охрана для твоего каравана. Иезды
не осмелятся даже подойти к тебе.
-- А если я не соглашусь... -- начал было Тамасп, но голос его
оборвался. Ответ был очевиден. Караванщик сорвал со своей бритой головы шлем
и изо всех сил пнул его сапогом. Зазвенев, шлем покатился по песку. -- Можно
подумать, у меня есть выбор! Возможно, вы, ублюдки, завтра ограбите меня до
нитки, но, с другой стороны, вы наверняка ограбите меня, если я откажусь.
Чума на вас, чужеземцы! Мой старый дедушка всегда говорил: сломя голову беги
от всего, что пахнет политикой. И вот ты явился -- и я уже по уши в грязи.
-- Не всякая политика плоха и опасна, -- сказал Гуделин. -- Да и кроме
того, ты не пожалеешь о том, что помог нам.
В аршаумской одежде из кожи и замши, с плохо подстриженной бородкой,
отросшими и не слишком чистыми волосами, чиновник выглядел недостаточно
впечатляющей фигурой для окружающих.
Тамасп проворчал:
-- Кто ты такой, маленький человечек, чтобы бросаться подобными
обещаниями?
Выпрямившись, чиновник надменно объявил:
-- Глупец! Ты имеешь честь обращаться к Пикридию Гуделину, министру и
полномочному Послу Его Императорского Величества Туризина Гавра, Автократора
Видессиан.
До Тамаспа даже не дошло, что он имеет полное право усомниться в этих
словах. Однако купец был не тем человеком, которого можно было поразить
чем-то надолго.
-- Тогда с чего бы это такая честь, а?
-- Дай мне лист пергамента, перо и чернила. И еще сургуч для печати.
По распоряжению караванщика один из его солдат принес все необходимое.
Чиновник набросал несколько коротких строк.
-- Есть ли у тебя под рукой огонек? -- спросил он.
-- Что бы я без него делал?
Несколько слуг Тамаспа всегда носили в походе бронзовые клетушки с
горящими углями. Один из солдат бросил на землю несколько угольков и
придвинул их к поленьям, лежащим стопкой у палатки. Когда занялось пламя,
Гуделин расплавил кусочек красного воска и уронил несколько капель на нижнюю
часть пергамента. Затем прижал печаткой своего перстня мягкий воск и передал
документ Тамаспу:
Караванщик наклонился. Его губы зашевелились, он стал читать. Внезапно
сердитое выражение, не покидавшее его лицо с того момента, как римляне вошли
в лагерь, сменялось усмешкой. Он повернулся к своим людям и громко крикнул:
-- Освобождение от имперских налогов и таможенных пошлин и сборов в
течение трех лет!
Купцы и солдаты разразились радостными криками. Тамасп обхватил
Гуделина обеими руками и сжал его в своих медвежьих объятиях, после чего
расцеловал в обе щеки.
-- Малыш, считай, что мы договорились!
-- Как трогательно, -- пробормотал чиновник, поспешно высвобождаясь.
Пока Марк махал рукой аршаумам в знак того, что договор заключен,
Тамасп ткнул Гуделина в ребра локтем. Чиновник вскрикнул. Караванщик хитро
сказал:
-- А знаешь, скорее всего, я смог бы избежать уплаты пошлин и без этой
бумаги. Даже ваши трижды проклятые имперцы не могут находиться везде
одновременно.
-- В таком случае, -- сухо проговорил Гуделин, удержав руку Тамаспа, --
мне, может быть, лучше забрать документ? Наказание за контрабанду суровое:
конфискация товаров и клеймение всех преступников, замешанных в уклонении от
уплаты пошлин.
Тамасп сделал быстрое движение, и пергамент мгновенно исчез.
-- Нет, нет, в этом нет необходимости. Я же сказал, что договор
заключен!
Остальные члены видессианского посольства, Ариг и несколько его старших
командиров подъехали поближе, чтобы обменяться приветствиями и дружескими
рукопожатиями с караванщиком и его помощниками.
Тамаспа откровенно тревожило присутствие такого количества новых
союзников в непосредственной близости от его товаров. Однако у него хватило
ума послать несколько бурдюков кочевникам -- достаточно, чтобы развеселить
их, но маловато для того, чтоб начался пьяный дебош.
Скавр в течение долгого времени не пил ничего, кроме воды, и поэтому
особенно наслаждался вином. Он осушил уже половину второй кружки, когда
вдруг воскликнул:
-- Чуть не забыл!
Он подошел к Тамаспу, который одновременно задавал вопросы Виридовиксу
(рыжие волосы кельта поразили купца) и отвечал Горгиду -- грек хотел узнать
все о тех далеких землях, где побывал караванщик.
Когда трибун передал ему слова Шенуты, Тамасп ухмыльнулся:
-- Ага, так он думает, что мои кубики фальшивые? Он ошибается. Я
никогда таких вещей не делаю, -- объявил тучный купец. А затем подмигнул: --
Странно, что у этой старой песчаной акулы еще хватает наглости так говорить.
Это его кубики утяжелены... и не с той стороны, что надо!
Громкий веселый хохот Тамаспа загремел в пустынной ночи.
Глава одиннадцатая
- Это против всех существующих правил, -- уже не в первый раз повторял
Евтихий Корик, губернатор Серреса.
Да уж. Такое было для него и в самом деле чересчур. В тихом, сонном
Серресе никогда ничего подобного не происходило. Это был крошечный городок
на границе пустыни и центрального плато Видесса. Даже йезды обошли его
стороной; их вторжение в Империю произошло намного севернее. Катаклизмы,
сотрясавшие столицу, не коснулись Серреса. Такое вполне подходило Евтихию
Корику, который видел смысл жизни в праве спокойно дремать вместе со своим
городком.
Обиженно и сердито уставился губернатор на грубых незнакомцев с
обветренными лицами, которые заполонили тесное помещение.
- Такого нет в нашем законодательстве, -- упрямо твердил он. - Согласно
этому документу, подателю сего дозволяется слишком многое, а я не уверен,
что наделен достаточной властью, дабы подтвердить подобные притязания своей
подписью.
- Ты, заплесневелый идиот! -- заорал Тамасп. -- Всем насрать, подпишешь
ты его или нет. Тебе нужно сделать только одно: подчиниться этому приказу.
Иначе можешь возвращаться домой и покрываться там пылью.
-- В сию грубоватую форму наш милый караванщик вложил истинную суть
дела. Вся власть в данном вопросе исходит от меня, -- мягко вмешался
Гуделин. Одной этой фразой он привел губернатора в еще большее
замешательство, нежели Тамасп. Гуделин был похож на настоящего варвара, но
изъяснялся при этом как высокое должностное лицо.
-- Я, со своей стороны, также подтверждаю сказанное, -- добавил Марк.
Трибун раздражал Корика не меньше, чем Гуделин. Его речь и внешний
облик явно выдавали в нем чужеземца. При этом он назвался эпаптэсом. Если
это правда, то диковинный чужеземец являл