Джон Донн. Схватка смерти, или утешение душе, ввиду смертельной жизни, и живой смерти нашего тела ---------------------------------------------------------------------------- Перевод и комментарии О. Седаковой John Donne. Devotions upon Emergent Occasions, and Severall Steps in my Sickness Deaths Duel, or, a Consolation to the Soule, against the Dying Life, and Living Death of the Body Джон Донн. По ком звонит колокол. Обращения к Господу в час нужды и бедствий. Схватка Смерти, или Утешение душе, ввиду смертельной жизни и живой смерти нашего тела М., Enigma, 2004 OCR Бычков М.Н. ---------------------------------------------------------------------------- Проповедь, произнесенная в Уайт-Холле, пред лицом Его Королевского Величества, в начале Поста (25 февраля) 1631 года. Последняя из сказанных им, и домочадцами Его Величества названная Надгробным Словом Доктора Самому Себе К читателю Предисловие издателя, Ричарда Редмера, к первому изданию проповеди (1632) _Проповедь эта, по Высочайшей Воле, получила имя: Надгробное Слово Автора самому себе. Трудно назвать точнее: примем ли мы во внимание время или же предмет ее. Произнесена она за несколько дней до кончины; как если бы, сказав ее, Доктор не оставил себе других дел, как только умереть: Предмет же ее - Смерть, повод и тема всякого надгробного Слова. Относительно сего Досточтимого Мужа было замечено, что проповедническое искусство его последовательно возрастало: так что, как вначале превосходил он в этом прочих, так впоследствии превзошел и себя самого. Это последняя его проповедь; не скажу я, что тем самым она лучшая; все его проповеди превосходны. И однако: слова человека Умирающего, если они касаются нас, обыкновенно производят сильнейшее впечатление, поскольку говорятся они с самым глубоким чувством и менее всего напоказ. Так кого же может оно не касаться, это поучение и об угрозе, и о благе смерти? Смерть - враг каждого из людей и хочет нанести урон всем: но при этом для многих она становится случаем к достижению величайших благ. С врагом этим всем нам предстоит сразиться в час кончины: но он уже при жизни едва ли не поборол ее; ибо он обнаружил все ее могущество, всю ее беспощадность. Постараемся же воспользоваться и этим словом, и другими как приготовительными уроками, чтобы ни смерть, когда бы она не явилась, не показалась нам ужасной; ни жизнь несносной, как бы долго она не тянулась_. Псалом 68, стих 20 {1} _И Господня, Господня исходища смертная_ {2} то есть _Из смерти_ Всякое здание держится благодаря своему _основанию_, которое несет и _держит_ его, и благодаря _связи укосин_, которые стягивают и _схватывают_ его, и благодаря _балкам и стойкам_, которые вяжут и _сочленяют_ его: _Основание_ не позволяет ему _осесть, укосины_ не позволяют ему _искривиться_, и _балки_ и узлы не позволяют ему _треснуть_; Тело нашего здания - в предыдущей части избранного стиха: вот оно: Он, _Бог наш_, есть _Бог еже спасати, Бог во спасение; ad salutes_, во спасения, во множественном числе, так сказано в оригинале; Он есть _Бог_, подающий нам духовное спасение, так же как привременное. Но _основание, укосины и узлы_ этого здания мы найдем в другой части _стиха_, в той, что составляет _нашу тему_, а также в трех различных _прочтениях_ этих слов у наших истолкователей. Ибо, _во-первых, основание_ нашего _здания_ (того, что _Бог_ наш есть _Бог всяческого спасения_) заложено в этом; Что _сему Богу, Господу_ нашему, принадлежат _исходища смертная_, то есть: в Его власти даровать нам _исход_ и избавление, даже тогда, когда мы брошены в зубы и челюсти смерти, и в самую пасть этого смерча, могилы. Итак, в этом прочтении _исходища смертная, exitus mortis_ {3}, означают _liberatio a morte, избавление от смерти_, и таково самое очевидное и самое привычное понимание этих слов, на котором основывается и наш _перевод: исходы из смерти_. Далее и, _во-вторых_, укосины, которые стягивают и прямят наше здание, то есть то, Что Он, _Бог наш_, есть _Бог_ всяческого _спасения_, возводятся следующим образом: _Господня, Господня исходища смертная; Господу Богу принадлежат исходы смертные_, что значит: обстоятельства и _образ нашей кончины_; то есть Какого бы рода _исход_ или _переселение_ в мир иной нам не предстояли, внезапная это будет смерть или после достойного приготовления, насильственная или естественная, в совершенном нашем разуме или же в поврежденном и сотрясенном недугом, не подобает искать в этом знаков проклятия и не следует никакого Суда выносить на таком основании, ибо, каким бы образом не умирали они, _честна пред Господом смерть преподобных Его_ {4}, и Ему _принадлежат исходы смертные: пути_ нашего ухода из _жизни_ сей в Его _руках_. Итак, в таком _смысле_ этих _слов, exitus mortis, исходы смертные_, означают _liberatio in morte, избавление в смерти_; Не то что _Господь_ нас _избавит_ от _умирания_, но Он _попечется_ о нас в _час смертный_, каким бы ни был этот наш последний путь. И в таком _смысле_ и в таком прочтении этих _слов_, естественный строй фразы и связь слов нисколько не нарушаются и весьма способствуют нашему размышлению. И _наконец, балки_ и стойки этого здания, то есть Что Он, _Бог наш_, есть _Бог всяческого спасения_, заключены в том, что _Господня, Господня исходища смертная_, что сему _Господу Богу принадлежат исходы смертные_, то есть, что сей _Господь Бог, соединив_ и связав в _Себе Едином обе природы_ и, будучи _Богом_ и при том _придя_ в _мир_ в воспринятой Им _плоти_ нашей, уже не имел иного средства спасти нас, не имел иного _исхода_ из мира, ни иного _возвращения_ к первоначальной Своей _славе_ кроме как _смерть_: И таким образом, в этом смысле _exitus mortis_, этот исход смертный, есть _liberatio per mortem, избавление через смерть_, через смерть сего _Бога_ нашего _Господа Иисуса Христа_. Таково понимание этих слов у Святого _Августина_ и у тех многих и великих мужей, которые следуют ему. Итак, в дальнейшем мы рассмотрим эти слова по всем трем направлениям; _Во-первых_, мы увидим, как _Господь сил, Всемогущий Отец_, спасает Своих слуг от челюстей смертных: _И затем, как Бог милости_, Преславный _Сын_, спасает нас, принимая на Себя _исход смертный_; И _затем_, между двумя сими, как _Бог Утешитель, Дух Святой_, спасает нас от всякого смущения, запечатлевая благословенной печатью Своей, что, какой бы ни был уготован для нас _смертный исход_, этот _exitus mortis_ будет не что иное, как _introitus in vitam_, наш _исход смертный_ будет входом в жизнь вечную. И три этих размышления, о нашем избавлении _a morte, in morte, per mortem, от смерти, в смерти и через смерть_ превосходно исполнят свою службу в качестве _основания_, и _укосин_, и _балок_ этого нашего _здания_; Того, что Он, _Бог_ наш, есть _Бог всяческого спасения_, поскольку у Него, _у Господа Бога, исходы смертные_. Итак, _в первую очередь_ мы рассмотрим этот _exitus mortis_ как _liberatio a morte, избавление от смерти_, ибо таковы _исходы смертные_ с _Господом Богом_, и потому во всех наших смертях и в смертельных пдгубах жизни сей мы по праву можем _надеяться_ на благой _исход_, который в Его власти. Ибо все _смены_ времен и состояний нашей жизни - не что иное, как множество переходов _из смерти_ в _смерть_. Само наше _рождение_ и вхождение в эту жизнь есть _exitus a morte, исход из смерти_, ибо в _утробе_ матерей наших мы воистину _мертвы_, и в такой _мере_, что и не _знаем_ того, что _живы_, не более, чем мы знаем это в глубоком _сне_; и нет на свете ни такой тесной _могилы_, ни такой _смрадной темницы_, как то, чем стала бы для нас эта _утроба_, задержись мы в ней _долее_ положенного срока или умри в ней _раньше_ срока. В _могиле черви_ не умерщвляют нас, это мы _плодим_ и _питаем_, а затем _убиваем_ черевей, которых сами же произвели. В утробе же умерший _младенец_ убивает _Мать_, которая зачала его, и становится убийцей, более того, _матереубийцей_, даже после того, как умер. Но и в случае, если мы не умираем в _утробе_ таким образом, чтобы, умерев, лишить жизни ту, которая дала нам нашу первую жизнь, нашу жизнь _растительную_, мы, тем не менее, мертвы в том смысле, в каком мертвы _идолы Давидовы_ {5}. Там, в _утробе_, мы имеем _глаза, и не видим: уши имеем, и не слышим_; Там, в _утробе_, мы приноровляемся к _делам тьмы_ {6}, поскольку еще лишены света: И там, в _утробе_, мы научаемся _жестокости_, будучи _вскормлены кровью_, и можем подпасть _проклятию_ даже _не родившись_. О самом сотворении нашем в утробе Давид говорит: _Дивно и страшно устроен я_ {7}, и _Дивно для меня ведение Твое, высоко; не могу постигнуть его_ {8}, ибо это есть _Божие дело_, и _чудно_ оно _в глазах наших {9}; Ipse fecit nos_, это _Он создал нас_ {10}, а не мы, и не родители наши; _Твои руки сотворили меня и образовали меня_, говорит _Иов_, и (как сказано в оригинале) _Твои руки трудились надо мною и образовали всего меня кругом, - и Ты губишь меня_ {11}? Пускай я _Шедевр_ величайшего _Мастера_ (а _человек_ таков!), но если Ты ничего более не сделаешь для меня, если Ты оставишь меня там, где Ты создал меня, все рухнет. _Утроба_, которой надлежало быть _домом жизни_, обратится в саму _смерть_, если Бог оставит нас там. То, чем Господь так часто угрожает, _заключение чрева (заключу чрево их_ {12}!), не такое _тяжкое_ и не такое грозное _проклятие_ в случае _первого_ заключения, как в случае _последнего_: не заключения _бесплодия_, а заключения _немощи_, когда приходит _младенцу время выйти на свет_, и _силы нет родить_ {13}. Вот оно, _торжество убожества: обрушиться_ с вершины _самой близкой надежды_ на _счастье_. И в этой лютой каре _Пророк_ открывает нам предел _Божия_ гнева: _дай им, Господи: что Ты дашь им_? дай им _утробу нерождающую_ {14}. И потому, поскольку мы уже представляем собой человека (то есть мы _одушевлены_, оживотворены в _утробе_), но сами мы еще не можем этого сделать, родители наши имеют все основания сказать за нас и о нас: _бедный он человек, кто избавит его от сего тела смерти_ {15}? - ибо и сама _утроба_ есть _тело смерти_, если нет избавителя. Им должен стать Тот, Кто сказал _Иеремии_: прежде чем _Я образовал тебя во чреве, Я познал тебя и прежде нежели ты вышел из утробы, Я освятил тебя_ {16}. Мы не знаем с достоверностью, существовали ли какого-либо рода лодки или судна для рыбной ловли или для передвижения по воде, прежде чем _Бог_ сообщил Ною совершенную _форму_ его _Ковчега_ {17}. То слово, которым _Дух Святой_ называет у _Моисея Ковчег_, есть общее название для всех видов _лодок, Thebah_, и это же слово употребляет Моисей для той _посудины_, в которую сам он был положен, говоря, что _мать его положила его в камышовый ковчежец_ {16}. Но что мы знаем с достоверностью, это то, что у _Евы_ не было _Повитухи_, когда она _рожала Каина_, так что она по праву могла сказать: вот, _Possedi virum a Domino, Приобрела я человека от Господа_ {19}, полностью, исключительно от Господа; Это _Господь даровал_ мне _зачать_, это _Господь влил душу живую_ в зачатое мною, это _Господь привел в мир_ то, что Сам _оживотворил_; не будь всего этого, _Ева_ могла бы сказать: _Тело мое было_ лишь _домом смерти_, но _Domini Domini sunt exitus mortis_, но _Господу Богу принадлежат исходы смертные_. Но далее, этот _exitus a morte_ есть не что иное, как _introitus in mortem_, этот _исход_, это избавление _от_ смерти, смерти в _утробе_, есть вход, избавление ради _другой смерти_, ради множества смертей _мира сего_. Мы облекаемся в саван в утробе Матери нашей, в саван, который растет с нами вместе с мига нашего зачатия, и мы приходим в мир, обернутые этим _саваном_, ибо мы приходим _искать себе могилу_. И как узник, когда его отпустят от каторжных работ, может в качестве вознаграждения прилечь невдалеке, так и мы, когда _утроба_ отпустит нас, остаемся привязанными к ней _узами_ плоти на такой бечеве, что не можем ни отойти оттуда, ни остаться, где были. Плачем и криком справляем мы собственные похороны в самый час рождения, как если бы _семьдесят лет жизни нашей_ {20} уже прошли в трудах материнского чрева и круг наш был очерчен из первоначальной точки; в слезах мы испрашиваем _Крещения_ и с ним другого _Таинства_; И вот мы приходим в мир, который длится многие века, но мы-то не длимся; _in domo Patris, в доме Отца Моего_, говорит _Спаситель_ наш, имея в виду _небеса, multae mansianes, обители многи суть_ {21}, разнообразные и надежные, так что, если какой-то человек не может обладать домом _Мученика_ (поскольку он не пролил крови своей за _Христа_), он может обрести дом _Исповедника_, поскольку готов был прославить _Бога_ вплоть до _пролития крови_. И если какая-то женщина не может обладать домом _Девы_ (поскольку приняла _священный чин брака_), то она может занять дом _Праведной Жены_, поскольку родила и _воспитала детей в страхе Божием. In domo patris, в доме Отца Моего_, на небесах, _много обителей_; но здесь на земле _Сын Человеческий не имеет где главу преклонить_ {22}, сказал Он. _Nonne terram dedit filiis hominum_? Но разве не _дал Господь_ эту _землю сынам человеческим_ {23}? Он _дал_ им _землю_ для _орудий_ их, которые делаются из земли, и дал им _землю_ для _могил_ их и погребений, чтобы они _возвратились_ в землю {24} и смешались с _землей_, но не для того, чтобы они _обладали_ ей: _не имеем здесь града постоянного_ {25}, более того, хижины постоянной, и еще того более ни человека, ни тела постоянного. Что бы ни подвигло Святого _Иеронима_ назвать странствия народа _Израильского_ в _пустыне_ домами {26}: Но _слово_ (а слово здесь _Nasang_) означает только _странствование_, только скитание. Даже _Израиль Божий_ не имел домов; но только скитания и странствия в этом мире. Такой мерой _Иаков_ мерил жизнь свою перед _Фараоном: дни_ лет _странствования моего_ {27}. И хотя Апостол не сказал бы _morimur_, то есть, доколе мы _в теле_, мы _мертвецы_, но он сказал: _Peregrinamur_, то есть, доколе мы _в теле_, мы _странники_ {28} и мы _не у Господа_ {29}; но вполне мог бы он сказать и: _мертвецы_, поскольку весь этот _мир_ не что иное, как _вселенское кладбище_, одна _общая могила_, и вся жизнь и все движение, которыми наделены здесь величайшие из людей, суть сотрясание тел, погребенных в могиле, как бы от _землетрясения_. То, что мы именуем жизнью, есть всего лишь _Hebdomada mortium, Неделя смертей_, семь дней, семь времен нашей жизни, проведенной в умирании, _семижды пройденная смерть_; и затем конец. _Наше рождение умирает_ в _детстве_, наше _детство_ умирает в _юности, юность_ со всем прочим умирает в _старости, старость_ в свой черед умирает и _подводит конец всему_. И не то чтобы они, юность наша из детства или старость из юности, возникали друг из друга, как _Феникс_ из пепла другого _Феникса_, который только что _умер_, нет: но как оса или гадюка из отбросов, или как _Змея_ из _навоза_. Наша _юность_ хуже, чем наше _детство_, и наша _старость_ хуже, чем юность. Наша _юность жаждет_ и _алчет_, и после того пускается _грешить_, чего _детство_ наше _еще не ведало_. А _старость_ наша _кручинится_ и _злится_, потому что уже не в силах _греховодничать_, как умела _юность_. И сверх того, сколько еще смертей, то есть смертельных напастей сопровождает каждый возраст и каждое время жизни! так что и самая смерть показалась бы облегчением для того, кто их терпит. Потому-то и пожелал _Иов_, чтобы _Господь не давал ему исхода из его первой смерти_, из _утробы. И зачем Ты вывел меня из чрева? Пусть бы я умер там, когда еще ничей глаз не видел меня! Пусть бы я был как небывший_ {30}. И не только нетерпеливый народ _Израильский_ в своем ропоте (_О, если бы умерли мы от руки Господней в земле Египетской_ {31}!), но и сам Пророк _Илия_, когда он _бежал_ от _Иезавели_, спасая жизнь свою, под _можжевеловым кустом_, как повествует Писание, _просил смерти себе_ и говорил: _Довольно уже, Господи, возьми душу мою_ {32}. Так и _Иона_ не отступал от своего нетерпения, больше того, от своего гнева перед Самим _Богом: И ныне, Господи_, заклинаю Тебя, _возьми душу мою от меня, ибо лучше мне умереть, нежели жить_. И когда _Бог_ спросил его: _Неужели так сильно огорчился ты за это_? он сказал: _Очень огорчился, даже до смерти_ {33}. Насколько же горшую смерть, чем сама смерть, представляет собой эта жизнь, которую так часто такие славные люди готовы были променять на смерть! Но даже если случай мой таков, как у Апостола _Павла_, если _quotidie morior {34}, умерщвляют меня каждый день_, то есть нечто тяжелее, чем смерть, выпадает мне каждый день; Если даже, как было с _Давидом, tota die mortiftcamur {35}, умерщвляют нас весь день_ напролет, то есть не только всякий день, но всякий час на дню мне выпадает нечто более тяжкое, чем смерть, пусть по справедливости можно сказать обо мне: _Conceptus in peccatis, в беззакониях зачат есмь и во гресех роди мя мати моя_ {36} (и, стало быть, я умираю одной смертью), пусть справедливо будет сказать обо мне и больше (_Natus fllius irae_ {37}), что _я по природе_ не только _чадо греха_, но и _чадо гнева_, гнева _Божия_ за совершенный грех, что представляет собой смерть еще худшую; И при всем том, Domini _Domini sunt exitus mortis, у Господа Бога исходы смертные_: и я, после _Иова, Иосифа_, и _Иеремии_, и _Даниила_ не могу сомневаться в избавлении. И пускай никакое иное избавление не приведет меня ближе к Его славе и к моему благу, но у Него _ключи смерти_ {38} и Он может открыть передо мной эту дверь, то есть избавить меня от многообразных смертей мира, _omni die и tola die_, от _смерти ежедневной_ и _смерти ежечасной_, через эту _единственную смерть_, через _последнее разлучение_ души и тела, конец всему. Но вправду ли это конец всему? Вправду ли разлучение души и тела есть последняя смерть, которую предстоит терпеть телу? (ибо о духовной смерти мы теперь говорить не будем). Нет, не так Пускай это _extius a morte_, но это вновь _introitus in mortem_; Пускай это _исход из_ многообразных _смертей мира_, но это _вход_ в _смерть истления_ и _разложения_ и _поедания червями_ и _рассыпания в прах_, и рассеяния праха, в _могиле_ и из нее; это смерть, которой каждому умершему предстоит умирать вновь. Только _Христу, Ему_ единому не пришлось умереть этой смертью, _не увидеть тления_: что же обеспечило Ему эту необычайную возможность? Не _Иосифовы_ же _масти и благовония_, принесенные в обильном количестве {39}; допустим, они могли бы сохранить тело Его от истления и _разложения_ даже дольше, чем Он в том нуждался, дольше _трех дней_, но не могли же они сделать это навеки! Что же сохранило Его? быть может, непричастность _первородному греху, свобода_ от греха спасли Его от этого тления и _разложения_? в самом деле, ведь первородный грех и стал причиной нашего тления и _разложения_; Если бы мы не согрешили во _Адаме, смертному нашему не надлежало бы облечься в бессмертие_ (по слову _Апостола_), _и тленному нашему не надлежало бы облечься в нетление_ {40}, но мы совершали бы наш _переход_ из этого мира в иной, минуя всяческую _смертность_, всякую _тленность_. И все же, поскольку Христос взял на Себя _грех мира_, и так, что это сделало Его _смертным_, разве не могло это заставить Его также узнать и тление и _разложение_, даже при том, что Сам в Себе Он не имел первородного греха? что же сохранило Его? Быть может, _ипостасное единство_ двух _природ, Бога_ и _Человека_, сохранило Его от этого тления и _разложения_? несомненно, нет _умащения_ более действенного, чем умащение самою _божественной природой_; умащение _вечности_ могло предохранить Его от нетления и _разложения_ навеки. И Он был ей умащен, самой _божественной природой_, и плоть Его, как и душа. Ибо Его _Божество_, Его _божественная природа_ не отлетала, но оставалась _соединенной_ и с _мертвым телом_ Его во _гробе_. И все же, и при этом могущественном умащении, этом _ипостасном единстве_ двух природ, _Христос_, мы видим, _умер_; и при всем этом _единстве_, которое сделало Его _Богом_ и _Человеком_, человеком Он быть перестал (поскольку _союз души_ и _тела_ есть то, что создает человека, и потому тот, чье тело и душу разъединяет _смерть_, покуда длится указанное состояние, человеком, по существу, не является). И стало быть, поскольку разделение _души_ и _тела_ не было в Нем _разделением ипостасного единства_, ничто не запрещает нам сказать, что, хотя бы _плоть Христова_ и _увидела тление_ и _разложение_ во гробе, это не было бы, тем не менее, _разрушением ипостасного единства_, ибо божественная _природа_, Божество могло пребывать со всеми _Стихиями_ и _началами_ тела _Христова_, так же, как оно пребывало с двумя _составляющими_ Его _личности_, с Его _телом_ и с Его _душой. Нетление_ это, таким образом, было обеспечено не _Иосифовыми мастями и благовониями_, и не заключено в безгрешности _Христа_, в _непричастности_ Его _первородному греху_, и не было оно (то есть нет необходимости говорить, что оно было) в _ипостасном единстве_. Но источник этой _нетленности_ Его плоти обыкновенно усматривается в следующем: _Non dabis, Не дашь святому Твоему увидеть тления_ {41}. И не будем далее искать иных _причин_ и _оснований_ для _таин веры_, кроме как в _воле_ и изволении Господа _Бога_: Сам _Христос_ ограничил _разыскание_ Свое этим: _ita est, да, так оно есть, Отче, ибо это угодно в глазах Твоих_. Тело _Христово не увидело тления_, потому что Богу _угодно_ было, чтобы было так Смиренная душа (а только смиренная душа - верующая душа) полагается на _Божий_ промысел и на те изволения _Божии_, которые Он Сам явил и открыл, и не так, как они воспринимаются и воображаются в нас, но на основании некоторой их возможности, некоторой _veresimilitudine_ {42}. Так поступает в исследуемом нами вопросе _Петр_ в своем _Иерусалимском Слове_ и _Павел_ в своем _Антиохийском_ {43}. Они проповедуют, что Христос, _Которого Бог воскресил, не увидел тления_ {44} не только потому, что таково было _Божие_ изволение, но и потому, что это Свое _изволение_ Бог _открыл_ через _Своего Пророка_. Поэтому Апостол _Павел_ с особым вниманием приводит _Второй Псалом_ как выражение этого изволения {45}; И оба они, и Апостол _Петр_, и Апостол _Павел_, ссылаются на известное место в _Шестнадцатом Псалме_ {46}; ибо, когда Господь выражает Свою _волю_ и изволение в отчетливых словах Своего _Пророка_, или же когда Он выражает их в прямом исполнении этого Своего изволения, тогда Он и делает их нашими, тогда Он и открывает их нам вполне. И поскольку _Таинства_ нашей _Веры_ не являются _предметами наших рассуждений_, но _верою_ мы _полагаемся_ на _Божию волю_ и промысел (это так, _Господи_, поскольку такова _воля Твоя_, и потому это должно быть так), постольку _веления Божии_ всегда следует рассматривать в их _откровении. Открываются_ же они либо в _слове Божием_, либо в прямом _исполнении_ этого _веления_; И там, где обе эти возможности сходятся и встречаются, там происходит самое сильное из возможных _откровений_. Когда, таким образом, я нахожу на себе самом те _знаки приятия_ и _духовного усыновления_, которые сообщаются в _слове Божием_, когда на себе самом я нахожу истинное _исполнение_ Его _благого промысла_ обо мне, при том что я _действительно живу_ в _послушании_ и в том _состоянии_, которое _свидетельствует_ о моем _усыновлении_ и _духовном сыновстве_; Тогда, пока я вижу эти _знаки_ и живу подобающим образом, я могу твердо утешаться в _святой уверенности_ и _смиренной непогрешимости_ касательно моего _усыновления. Христос_ был тверд в этом, _Ему_ промысел _Божий_ был открыт: Апостол _Петр_ и Апостол _Павел_ были тверды в двух этих путях познания _промысла Божия_, сперва в _Слове Божием_ и затем в _исполнении_ этой _воли_ в _полноте времен_. Прежде об этом было _пророчески предречено_, говорят они, и _ныне сбылось: Христос воскрес_, не увидев тления. И отныне то, что было Его, и единственно Его исключительным даром (_плоть Его не увидит тления_), в день _Второго_ Его _Пришествия_, в День Его _Суда_, распространится на всех, кто будет жив тогда; их плоть также не _увидит тления_, как говорит _Апостол_, и говорит как _тайну_, как _таинство: Говорю вам тайну, не все мы уснем_ (то есть будем продолжать умирание в могиле), _но все изменимся вдруг, в мгновение ока_ {47}: мы будем _разрушены_ и в тот же миг _воссозданы_ в _воссоединении души и тела_, и это будет воистину смерть и воистину Воскресение, но минуя сон истления: Что же до нас, умирающих в эти дни и засыпающих сном смерти, мы все не можем миновать этой _посмертной_ смерти, этой _смерти_ после _смерти_, и более того: смерти после погребения, этого _разрушения_ вслед за _разрушением_, этой смерти _тления_ и _разложения, поедания червями_ и _рассыпания в прах_, и _рассеяния праха_, в могиле и _из нее_, когда и тем телам, которые были некогда _детьми королевских родителей_ и _родителями королевских детей_, придется повторить с _Иовом: Гробу скажу: ты отец мой_ и _Червю, ты мать моя и сестра моя {48}. Прискорбная загадка_, когда один и _тот же червь_ должен быть мне и _матерью_, и _сестрой_, и _мной самим. Прискорбное кровосмешение_, когда я должен взять в _жены_ мою _мать_ и мою _сестру_, и стать и _отцом_ и _матерью_ для _собственной матери_ и _сестры, породить_ и _выносить_ все того же _червя_, в котором и сходится все это _прискорбное убожество_; когда мой _рот_ будет _набит прахом_, а _червь_ будет _угощаться_ мной и _полакомится всласть_, когда и _спесивейший_ человек не получит _удовлетворения_, если _последний нищий_ будет топтать его, и _последнему нищему_ не будет _унижения_ в том, что он _уравнен с князями_, ибо _равными_ они станут только в _прахе_. Один умирает _в самой полноте сил своих_, совершенно спокойный и мирный; А другой умирает _с душею огорченною, не вкусив добра_; и оба они _будут лежать во прахе, и червь покроет их_ {49}, у _Иова_ и у _Исайи_ он _покрывает_ их и _подстилается_ под ними, _Под тобой подстилается червь и черви - покров твой_ {50}: Вот _перины_ и _ковры, постеленные_ для величайших из сынов человеческих, и вот _пологи_ и _балдахины_, подвешенные над ними. Даже тела, которые были _храмами Духа Святого_ {51}, приходят к этому _распаду_, обращаясь в руины, в хлам, в прах; даже для _Израиля Господня_ и для самого _Иакова_ не нашлось другого особого определения, другого обозначения, как это: _vermis Jacob_, ты, _червь Иаков_ {52}. Таково неложное размышление об этой _посмертной смерти_, смерти после погребения, которой - после того, как _Господь_ (Кому принадлежат _исходы смертные_) избавил меня от _смерти_ в _утробе_, выведя в _мир_, и затем, освободив из многообразных _смертей мира_, уложил в _могиле_ - я должен буду вновь умирать в _Тлении_ этой _плоти_ и в рассеянии этого праха. Так что _Монарху_, который при жизни распространялся над многими народами, придется, сделавшись прахом, улечься в углу своего _свинцового чехла_, и лежать там не дольше, чем продержится свинец; а частный и _ушедший от дел_ человек, который полагал, будто навеки затворился наедине с собой и никогда не покажется на люди, будет, сделавшись могильным прахом, предан огласке, и (таковы _могильные перевороты_) смешан с пылью любой проезжей дороги и навозной кучи, и растворен в любой луже и запруде: Вот самое бесславное и оскорбительное _разжалование_, самое смертельное и бесповоротное _упразднение_ человека, какое мы только можем помыслить. _Господь_, как представляется, показал всю силу Своего _могущества_, когда Он поставил _Пророка Иезекииля_ в _долине сухих костей_ и сказал: _Сын человеческий, оживут ли кости сии_ {53}? - говоря как будто о вещах невозможных: и однако это произошло: _Господь обложил их жилами_, и _вырастил на них плоть_, и _ввел в них дух, и они ожили_ {54}. Но в этом случае в _наличии_ были хотя бы _кости_, то есть нечто _видимое_, о чем можно было спросить: оживет ли оно? А в случае смерти _истления_ и распыления праха мы уже не видим _ничего_ такого, что можно было бы назвать _человеческим_, принадлежащим _этому человеку_, как мы скажем, оживет ли эта пыль? быть может, и нет это, быть может, обыкновенная _земляная пыль_, которая никогда не жила, никогда и не будет. Быть может, это прах _червя_ того человека, который жил, но больше не будет. Быть может, это прах _другого_ человека, заключающий в себе вовсе не того, о ком спрашивают. Такая смерть, _истления_ и распыления, представляется для нашего естественного _разума_, самой _необратимой_ из всех _смертей_, и все же _Domini Domini sunt exitus mortis, Господу Богу принадлежат исходы смертные_, и Он, _собрав_ этот _прах_ в _прежнее тело_ и _вдохнув_ в _прежнее тело прежнюю душу_, в благословенном и славном _Воскресении_ дарует мне такой _исход из_ этой _смерти_, который уже не введет ни в какую другую _смерть_, но утвердит меня в жизни, которая будет длиться столь же долго, как и Сам Он, _Господь Жизни_. Итак, вы услышали то, что относится к _первому прочтению_ этих слов (_Господу Богу принадлежат исходы смертные_): Что, хотя от _утробы_ до _могилы_ и в самой могиле мы только переходим из _смерти_ в _смерть_, но, как говорит _Даниил, Бог наш силен спасти нас, и Он избавит_ {55}. Теперь мы переходим ко _второму применению этих слов (Господу Богу принадлежат исходы смертные_). Это значит: _Богу_, а не _человеку, принадлежит_ произнести _суд_ над нами в час нашей смерти, и нам не подобает выносить заключений о _Божием_ решении из обстоятельств чьей-либо кончины. Те _признаки_, которые _отмечают_ в _больном_ наши _Врачи_, и те _предположения_, которые они строят относительно его _смерти_ или _выздоровления_, и отмечают, и строят они на основе своего _искусства_ и _его правил_. Однако у нас нет ни подобных правил, ни какого-либо искусства для того, чтобы строить _предположения_ о _духовной смерти_ и о вечном проклятии _умирающего_ на основании любых _признаков_, какие мы можем наблюдать в нем: часто мы видим вполне достаточно для того, чтобы горевать, но не для того, чтобы отчаяться; мы можем обмануться и в ту, и в другую сторону. Мы привыкли утешать себя при кончине нашего _друга_, если все свидетельствует о том, что он уходил из мира как _Агнец_, то есть без малейшего _сопротивления_. Но одному _Богу_ известно, не был ли он в это время поражен _опасной глухотой_ и _забытьем_, и просто _не ощущал_ своего истинного положения. Наш Пречистый _Спаситель ужасался и тосковал_ {56} перед _смертью_, и _душа Его скорбела смертельно_ {57}, и Он _находился в борении_, так что _был пот Его, как капли крови_ {58}, Он _взывал_ к _Богу_, и _вопиял_ на Кресте. Несомненно, _благоверным человеком_ был тот, кто сказал на своем смертном ложе, то есть на мертвом дерне (ибо он был _Отшельником_): _septuaginta annis Domino servivisti, et mori times {59}? не семьдесят ли лет служил ты доброму Господину_, а _теперь тебе неохота идти к Нему_? но _Илариону_ было неохота. И _Варлаам_ был _благоверным_ человеком (и тоже _Отшельником_), а он сказал в тот день, когда умирал: _Cogita te hodie coepisse seruire Domino, et hodie finiturum {60}. Подумай, что это первый день твоего служения Господу_, то есть Его прославления своей Христианской и непрестанной смертью, и _если этот первый твой день окажется и последним, как же скоро ты сумеешь получить свою мзду_? но Варлаам с удовольствием дожидался бы ее подольше. Не делай же _плохих выводов_ из чьего-либо слишком явного _сопротивления смерти_, ибо _милость Божия_ действует в эти минуты _мгновенно_, и часто _неощутимо_ для тех, кто _стоит рядом_, да и для всех прочих, кроме самого умирающего. И далее, относительно _насильственно_ причиненной _смерти_, как и тех, кого казнят как преступников, Сам _Христос_ Собственной Своей _смертью_ запретил нам выносить об этом какое-либо _суждение_; ведь именно такой могла показаться Его _смерть_: Его _причли к злодеям_ {61}, Его _казнили_ как _преступника_, и наверняка многие из тех, кто сошлись на Его казнь, так о Нем и думали. Что же касается _внезапной смерти_, то вряд ли мы найдем в _Писании_ много примеров тому, чтобы _хорошие люди_ умирали такой смертью, поскольку _смерть в сражении_ нельзя назвать _внезапной_; Но _Господь_ ведет нас не _примерами_, а общими _законами_: и потому не будем делать плохих выводов и в случае _внезапной смерти_, так же, как и в случае смерти _в душевном расстройстве_, хотя бы его сопровождали и какие-то _слова сомнения_ и неверия в _милость Божию. Дерево лежит, как упало_, это верно; и однако _не последний удар_ был тем, что _свалило дерево_; вот так же и не _последнее слово_ и _вздох_ определяют _качества души_. Будем лучше _просить_ себе _мирной жизни_ против _насильственной смерти_, и _времени_ на _покаяние_ против _внезапной смерти_, и _трезвой_ и _скромной твердости_ против _безумной_ и _безверной смерти_, но никогда не будем делать _плохих выводов_ о тех, кого такая смерть сразила; _Domini Domini sunt exitus mortis, Господу Богу принадлежат исходы смертные_. И _Он_ принял _Самсона_, который покидал этот мир таким _образом_ (посмотрим ли мы на него в _страдательном_ или в _действительном_ повороте, то есть подумаем ли о его _собственной_ кончине или о тех, кого он _убил вместе с собой_), который склоняет только к самым суровым заключениям. И однако _Дух Святой_ подвиг _Апостола Павла_ прославить _Самсона_, включив его имя в _великий Перечень_ {62}, и вся _Церковь_ следует ему в этом: наш _судный_ день - это _не день_ нашей _смерти_: но все течение нашей жизни целиком. Я благодарен тому, кто _помолится_ обо мне, когда зазвонит мой _Колокол_, но еще больше я благодарен тому, кто обучал меня _Началам веры_, тому, кто _проповедовал_ мне, тому, кто _наставлял меня, как жить. Pac hoc et vives, в этом_ мое утверждение; уста _Господни изрекли это: делай так и будешь жив_ {63}: но ведь если я и _сделаю так_, я, тем не менее, _неизбежно умру_: умру телесной, природной смертью. Но _Бог_ никогда не поминает этого, никогда, как представляется, не имеет в виду этой смерти, телесной, природной смерти. _Бог_ не говорит: живи хорошо, и ты хорошо умрешь, то есть умрешь легкой и мирной смертью: но _живи хорошо здесь_, и ты будешь _жить вечно_. Как первая часть этой фразы прекрасно ладит со второй, и не медлит, не запинается после знака _Препинания_, стоящего между ними, так и _добрая жизнь_ на земле впадает в _жизнь вечную_, ничуть не задерживаясь на том, каким именно _образом_ мы _умираем. Отопрут_ ли _ворота моей тюрьмы смазанным ключом_ (какой-нибудь ровной и _подготавливающей болезнью_), или _вышибет_ эти ворота _насильственная смерть_, или же их _подпалит_ жестокая и _бешеная лихорадка, врата в небеса будут у меня_, ибо _от Господа причина моей жизни_ и _у Господа Бога исходы смертные_. Оставим же здесь _второе истолкование_ этих _слов_, то есть, что _исходы смертные суть liberatio in morte, избавление в смерти; попечение Божие_ о том, _чтобы душа спаслась_, какого бы рода _муки_ не _терпело тело_ в _час смерти_. Но перейдем к нашей _третьей_ и последней части; к размышлению о том, что этот _исход смертный_ есть _liberatio per mortem, избавление через смерть_ другого, через смерть Христову. _Sufferentiam Job audisti et vidisti finem Domini_, говорит св. _Иаков_, 5. 11 {64}. _Вы слышали о терпении Иова_, говорит он: И в самом деле, все об этом слышали, ибо в каждом страждущем несчастном человеке говорит _Иов_; теперь же вы _видите конец Господень_, говорит наш _Апостол_, не тот конец, который _Господь_ положил Себе (_наше спасение_), и не тот конец, который Он полагает нам (_уподобление Ему_): но _вы видите конец Господень_, говорит он, Тот конец, к которому _Господь пришел_ Сам, Его _Смерть_, и смерть мучительную и позорную. Почему Он умер? и почему умер таким образом? _Quia Domini Domini sunt exitus mortis_ (так истолковывая наш _текст_, Святой _Августин_ отвечает на этот вопрос), потому что сему Богу, _Господу нашему, принадлежат исходы смертные. Quid apertius diceretur_? добавляет он: что же может быть более очевидно, более открыто, чем такой смысл этих слов? В предшествовавшей части стиха сказано: _Бог наш, Бог во спасение, Deus salvos faciendi_, так он читает: _Бог_, Которым мы должны спастись. Кто же это может быть, спрашивает он, если не _Иисус_? само _имя_ это _дано_ было _Ему потому_, что Он пришел _спасти нас_. И сему _Иисусу_, говорит он, сему _Спасителю принадлежит исход смертный; Nec opartuit вит de hoc vita olios exitus habere quam mortis_ {65}. Придя в эту жизнь в нашей смертной природе, _Он не мог_ выйти из нее никаким другим путем, как через смерть. _Ideo dictum_, говорит он, _потому и сказано_, что _Господу Богу принадлежат исходы смертные: ut ostenderentur moriendo nos salvos facturum, чтобы показать, что спасти нас Он собирается путем Собственной смерти_. Этим же текстом святой _Исидор_ обосновывает то, что _Христос_ был _истинным Человеком_ (что _отрицается_ таким же множеством _еретических сект_, как и то, что Он был _истинным Богом_), ибо, при том что Он был _Господь Господь_ (как удваивает это Имя наш текст), _Господь Бог_, но _Ему, Господу Богу, принадлежат исходы смертные, oportuit eum pati_, и нельзя сказать больше, чем Сам Христос говорит о Себе: _Сие надлежало пострадать Христу_ {66}, не было у Него иного пути, нежели смерть. И потому эта _часть_ нашего _слова_ по необходимости должна стать _словом о Страстях_ {67}: и, как вся _жизнь_ Христова была _непрестанными Страстями_, так и наш _Пост_ мог бы стать _непрестанной Страстной Пятницей_. Скорбная жизнь _Христова_ ничем не смягчила Ему скорбей Его смерти, и Он страдал не меньше от того, что вдоволь настрадался прежде. Пускай же все сказанное теперь, наперед, не уменьшит, но усилит благоговение перед тем, что мы услышим о Его Страстях в подобающее время Их прославления, в _Страстную Седьмицу. Христос_ в конце не пролил ни каплей крови меньше от того, что уже проливал кровь прежде, при _Обрезании_, и вы не прольете ни слезой меньше впоследствии, если прослезитесь теперь. И потому не откажитесь теперь последовать за мною в размышлении о том, как _сему Господу Богу принадлежат исходы смертные_. То, что _Бог, Господь, Владыка жизни мог умереть_, невероятно для созерцания. Что Красное _море_ могло сделаться _сушею_ {68}, Что _Солнце_ могло _остановиться_ {69}, Что _печь_ могла быть _в семь раз сильнее раскалена_ и _не сжечь_ {70}, Что _голодные Львы_ могли не _тронуть_ {71}, это невероятно, _невероятно, как чудо_; но то, что _Бог мог умереть_, это _сверхчудесно_; но то, что _Бог пожелал умереть_, это _предел_ сверхчудесному. И при всем этом _за пределом предела_ чудес то, что _Богу надлежало умереть_, что _Бог должен был умереть_ и _non exitus_ (говорит св. _Августин_), никакого _другого исхода, кроме как смерть, для Господа Бога не было_, и _oportuit pati_ (говорит Сам _Христос_), все это _надлежало пострадать Христу_, необходимо было претерпеть; _Deus ultionum Deus_ говорит _Давид, Бог_ есть _Бог отмщений_ {72}, Он _не попустит_, чтобы _грех человеческий_ остался неотмщенным, ненаказанным. Но при этом _Deus ultionum libere egit_ (как сказано там же) {73}, _Бог отмщений действует с