О ком рассказано, Как бывших некогда В веках, что минули; Она же дальнюю 190 Теперь Британию Возносит, крыльями Молвы взнесенная, - Хвала и слава ты На всей земле одна Такая девушка! Но не Кассандра ты В своем отечестве. О Кандид, ты скажи, Коль и тебя возьмет 200 Супругом девушка, Одна из тех, о ком Сказал я ранее, - То да оставишь ты Исканье внешности Или к приданому Стремленье жадное. Вот слово верное: Красива каждая, Коль дева по сердцу. 210 Нет тех достаточней, Кто счел достаточным Все, чем владеет он. Так, любит пусть меня Жена: тебе ни в чем, Друг, не солгал я здесь. Пусть даже девушке Самой природою В красе отказано, И пусть на вид она 220 Чернее угольев, Но будет мне она Врожденной скромностью Прекрасней лебедя. Пусть деву вздумала б Лишить приданого Судьба обманная, - Да пусть бедней она И Ира бедного, - Но будет мне зато 230 Врожденной скромностью Богаче, Крез, тебя. 126. ШУТОЧНАЯ, НА ГРОЗЯЩЕГО Жене Трасона волопас-мужик нанес Позор в его отсутствие. Домой вернувшись, воин понял все, и вон Вооруженный бросился. Настигнув волопаса одного в полях, Вскричал: "Эй, слушай, мерзостный!" Тот встал, камней набрав себе за пазуху. Меч обнажив, вскричал Трасон: "Ты причинил позор моей жене, мясник?" Тот отвечал бестрепетно: "Да, я" - "Так, признаешься? Всех богов, богинь Зову. О злодеяние! Тебе бы в грудь по рукоять я меч вонзил, Когда бы не признался ты". 127. ОБ УМЕРЕННОСТИ, С ГРЕЧЕСКОГО Я не стремлюсь занять поля пространные, К златому счастью Гига нет стремления. Пусть он своим, своим и я довольствуюсь. И все, что слишком, слишком мне не нравится. 128. УМИРАЮЩИЙ ГЕКТОР, С ГРЕЧЕСКОГО Выбросьте труп мой, данайцы, поверженный после кончины: Ведь и убитый уже, лев для зайцев по-прежнему страшен. 129. НА ГЛУПОГО ПОЭТА Как-то поэт, кому первого нет, написал: "В благочестье Эней - кому второго нет". Некто, когда короля захотел восхвалить он, считая, Что сам Марона стоит он, "Вот он, вот он, король, кому первого нет", - заявляет. Такой хвалы не стоит тот. Стоит, однако, поэт, и бесспорно. Итак, воздадим же Хвалу обоим должную. Вот он, вот он поэт, кому первого нет, но и вот он Король, кому второго нет. 130. НА НЕКОЕГО, КТО НАПИСАЛ ГИМНЫ О БОГАХ, НЕДОСТАТОЧНО УМЕЛО ЗАСВИДЕТЕЛЬСТВОВАВ В ПРЕДИСЛОВИИ, ЧТО ОН НАПИСАЛ ИХ ЭКСПРОМТОМ И НЕ СОБЛЮДАЛ ЗАКОНОВ СТИХА, И ЧТО ИЗЛОЖЕНИЕ НЕ ОБЕЩАЕТ КРАСНОРЕЧИЯ Книга святая Андрея касается всех по порядку Фаст, но касается их с краткостью дивной она. Сами же вышние боги, кого он воспел, вероятно, Все о поэте пеклись, пишущем книгу свою. Ведь написал он не вдруг, но так, что не сделаешь лучше В долгое время ее, сколько б его ни давать. Благочестив и предмет, незатронутый с древности самой, Роком и облик труда тот же доднесь сохранен. Если ж себя не связал он заботой о всяких размерах, - Это отнюдь не в ущерб, с разумом он совершил. Ведь и величье труда подчиняться не хочет размеру, Да и свобода лишь там, где вдохновение есть. Благость труда самого для невежды достаточна, ты же Каждый, кто пил, и не раз, воду в Кастальском ключе, Если ты взвесишь детали, - в них вкусишь такое блаженство, Коего ты ни в одной книге досель не вкушал. 131. НА СТРАТОФОНТА, СЛАБОГО КУЛАЧНОГО БОЙЦА, С ГРЕЧЕСКОГО Двадцать лет вдалеке от отчизны был вождь Итакийский, Но возвратился, - и пес тотчас его опознал. Ну, а тебя, Стратофонт, кто четыре часа состязался, Вместе и пес, и народ были не в силах узнать. Мало того, если сам о себе ты зеркало спросишь, Сам же под клятвой тогда скажешь: "Я - не Стратофонт". 132. НА СЛАБОГО КУЛАЧНОГО БОЙЦА, С ГРЕЧЕСКОГО Незим, кулачный боец, к прорицателю прибыл Олимпу, Чтобы спросить, суждена ль поздняя старость ему. "Будешь ты жить не у дел, - тот изрек, - но тебе, состязатель, Бог беспощадной косой оцепенелый грозит." 133. НА ПАРАЗИТА, С ГРЕЧЕСКОГО Если на стадий бежит Евтихид, ты сочтешь, что стоит он. Если ж бежит на обед, - скажешь - на крыльях летит. 134. НА ПЬЯНИЦУ, С ГРЕЧЕСКОГО Мази, гирлянды цветов не нужны моему погребенью. Вина и с жертвой костер тратою будут пустой. Дайте мне это живому! А пепел в смешенье с фалерном Грязь образует, а мне вовсе вина не дает. 135. НА ПЬЯНИЦУ, С ГРЕЧЕСКОГО Я из земли порожден и под землю по смерти сокроюсь. Так приходи же ко мне, чаша из глины земной! 136. НА БЕЗОБРАЗНУЮ ЖЕНЩИНУ, С ГРЕЧЕСКОГО Зеркало, Геллия, лжет. Если б зеркало было правдивым, Раз лишь взглянув, никогда б ты не взглянула опять. 137. НА БЕЗОБРАЗНУЮ, С ГРЕЧЕСКОГО К парфам бы он убежал или даже к столпам Геркулеса, Раз обнаженной узрев, о Антипатра, тебя. 138. НА БЕЗОБРАЗНУЮ, С ГРЕЧЕСКОГО Взявший урода-жену, лишь зажжет ввечеру он светильник, - И у бедняги темно будет поныне в глазах. 139. ТОЛЬКО В БОРОДЕ - ФИЛОСОФ, С ГРЕЧЕСКОГО Если одна борода создает мудреца, - что мешает, Чтобы козел с бородой мог за Платона сойти? 140. О ВОЛЬНОСТИ Вольность, которой пределы ее перейти разрешили, Быстро стремится вперед, и не удержишь ее. Если супруга вечор тебе на ногу стала, то утром Под башмаком у нее будет твоя голова. 141. ЭПИТАФИЯ ПЕВЦА АБИНГДОНА Пусть сюда взоры влечет, кто привлек к себе некогда уши, Генрих, певец Абингдон, славный искусством своим. Был он недавно один, отличавшийся голосом дивным, И на органе играть был он искусен один. Слава Уэллсского храма, в святилище был королем он Призван к нему, чтоб его также прославить собой. У короля его отнял сам бог, и вознес его к звездам, Чтоб и на небе самом новая слава жила. 142. ДРУГАЯ, О НЕМ ЖЕ Генрих лежит здесь смиренный, кто благости друг неизменный. И Абингдоном он звался, коль кто-то узнать собирался. В церкви вот этой Уэллса сукцентором был он на мессах, И в королевской прекрасной капелле он пел сладкогласно. Множество тысяч - немало искусство певца отличало. Но не одним вокалистом, - он лучшим прослыл органистом. Ныне, Христос, за служенье, что нес он тебе со смиреньем Долго в пределах земли, царством небес надели. 143. НА ЯНУСА, НАСЛЕДНИКА АБИНГДОНА Создал элегию я, как просил меня Янус, наследник, - Чтоб на могиле ее высечь, где спит Абингдон. Мне не по сердцу она, не по сердцу ученым, но Янус Неподходящим нашел самое лучшее в ней. "Эти стихи не звучат, - говорит он, - я тотчас же понял". Губы такие берут пусть и салат по себе. Тут я шутя говорю, что стихи смехотворны, но Янус Эти в восторге стихи алчной хватает рукой. Высек он их на плите, и под ней же достоин немедля Быть погребенным и сам лечь под такой же строкой. Видит вперед и назад превосходно бог Янус двуликий. Этот же Янус, как крот: глуп и не видит совсем. 144. ПРИДВОРНОМУ Часто бахвалишься мне, что к ушам ты властителя близок И что свободно, шутя ты свой совет подаешь. Так среди львов укрощенных порой безопасно играют, Но не без страха беды эта нередко игра. Часто рычит недовольство, рожденное темной причиной, - И неожиданно мертв тот, кто недавно играл. Не безопасна твоя, хоть беспечна, немалая радость. Меньшей пусть будет моя, лишь бы надежной была. 145. НА ДОЛЖНИКА ТИНДАЛА Прежде, пока не ссудил я тебя еще, Тиндал, деньгами, Часто, когда захочу, мог я общаться с тобой. Ныне же, если к тебе из проулка я вдруг направляюсь, Ты, словно видя змею, в страхе бросаешься прочь. Не было прежде желанья, поверь мне, те требовать деньги, Не было, но чтоб тебя мне не лишиться, - придет. Деньги, тебя сохранив, я хочу потерять, и обоих Вовсе терять не хочу: пусть потеряю одно. Значит, верни мне себя, удержав за собою те деньги, Или с деньгами себя мне ты опять возврати. Если ж ни то, ни другое тебе не подходит, то пусть хоть Деньги вернутся, а ты, невозвращенец, прощай. 146. НА НИЩЕГО, ВЫДАЮЩЕГО СЕБЯ ЗА ВРАЧА Ты уверяешь, что врач ты, но мы полагаем, ты - больше. Буквой одной у тебя больше, чем есть у врача. 147. НА БЕССТЫДНУЮ ЖЕНУ Да, плодовитой женой, плодовитой владеет Арат мой. Так, без супруга зачав, трижды она родила. 148. НА ОЧЕНЬ МАЛЕНЬКОГО, С ГРЕЧЕСКОГО Чтоб избежать отвращенья к несчастнейшей жизни, пристроил Нить паука Диофант в качестве петли себе. 149. О ДЕВУШКЕ, КОТОРАЯ ПРИТВОРИЛАСЬ, БУДТО ЕЕ СОБЛАЗНИЛИ Юноша в уединенье заметил однажды девицу, Место такое сочтя благоприятным себе. И против воли ее он, наглец, заключает в объятья, На поцелуи готов, да и на большее с ней. Сопротивляется та и во гневе закон призывает, Тот, что насильнику смерть, крови лишая, несет. Тот наступает, однако, бесстыдный от юного пыла, То принимаясь молить, то уповая на страх. Но ни мольбами, ни страхом не сломлена, та протестует, Пяткой лягает, рукой бьет и кусает его. Вот уже юношу гнев неуемный от страсти объемлет, "Глупая, - яро кричит, - все ты стоишь на своем?" "Этим мечом я клянусь, - и немедля он меч обнажает, - Если не ляжешь сейчас, не замолчишь, - ухожу". Тотчас она улеглась, устрашенная горестным словом: "Ладно уж, действуй, но знай - действуешь силою ты". 150. НА ХРИСАЛА Прятал шкатулки когда в чаще леса Хрисал, в затрудненье Был он, как место найти, верные знаки избрав. Вдруг на высокой вершине он хриплого ворона видит; "Вот он мой знак", - говорит и удаляется прочь. Воронов стая над ним посмеялась, когда он вернулся, Ибо на древе любом видит он знаки свои. 151. НА АСТРОЛОГА Судьбы покуда твои по созвездьям астролог пытает, И заблуждение чтит словно пророка его, - Эта когда благосклонна звезда, а эта - враждебна, - Между надеждой твой дух и между страхом дрожит. Если же счастье придет, пусть придет без его предсказаний: В благе негаданном нам радости больше всегда. Если ж несчастья придут, то не знать о них дольше - приятней И наслаждаться, пока время меж ними течет. Мало того, я велю и в самих нам враждебных несчастьях Сделай, чтоб светел умом дни ты свои проводил. 152. ДОСТОЙНОЕ НА КРЕСТЕ, С ГРЕЧЕСКОГО "Мастаурон", от себя убери две первые буквы: Выше оставшихся букв ты не найдешь никого. 153. ЭПИТАФИЯ, С ГРЕЧЕСКОГО Холм этот братьев в себе четырех заключает. Из них же, Горе, единый лишь день двух и родил, и сгубил. 154. С ГРЕЧЕСКОГО Храбр был в бою Тимокрит. И лежит он теперь погребенный. Трусов, не доблестных ты, Марс бессердечный, щадишь! 155. С ГРЕЧЕСКОГО В урне покоятся этой два сына Неокла. Отчизну Первый от рабства, другой от неразумия спас. 156. НА НЕКОЕГО, У КОГО ДОМА ПЛОХАЯ ЖЕНА Друг мой, жена у тебя постоянно плохая. Когда ты Плох с ней - то хуже она, хуже всего - коль хорош. Будет хорошей, скончавшись, но лучше при жизни супруга; Лучшей, однако, из всех, коль поспешит умереть. 157. О МОРЯКАХ, ВЫБРОСИВШИХ В БУРЮ ЗА БОРТ МОНАХА, КОТОРОМУ ОНИ ПОКАЯЛИСЬ В СВОИХ ГРЕХАХ В час, когда вздыбились волны, жестокая буря настала И на усталый корабль моря обрушился гнев, Страх суеверный тогда охватил сердца мореходов; "Горе, - кричат, - началась буря от наших грехов!" На корабле оказался монах. Все немедля стремятся, Выгрузив в уши его, бремя грехов облегчить. Но замечают они, что ничуть не стихает стихия, И на свирепых волнах держится еле корабль. "Не удивляйтесь, - один говорит, - что держимся еле: Тяжкие наши грехи все еще давят судно. Бросьте-ка за борт монаха, которому мы в прегрешеньях Наших покаялись: пусть он их с собой унесет". Речь одобряют, хватают монаха, и за борт летит он. Тотчас же легкий корабль легче скользит по волнам. Ты же отсюда постигни, сколь тяжко греховное бремя, - Невмоготу кораблю груз оказался его. 158. КАНДИДУ, ТРАКТИРЩИКУ БЕСЧЕСТНОЙ ЖИЗНИ Пастырем ты, о мой Кандид, поставлен над множеством люда, Трижды я рад за тебя, рад и за стадо твое. Или сужденье мое благосклонность смягчила, иль стадо Прежде такого отца и обрести не могло. Чванного знанья деяний суетных лишен ты всецело, - Но ведь и пастве твоей пользы оно не дает. Но добродетели редки в тебе, так, мне кажется, также Были из древних тебе редкие предки равны. Пастве что делать твоей и чего избегать, чтобы знала, - Ясное зеркало - жизнь явно покажет твоя. Надо напомнить им лишь, чтоб глядели со тщаньем и чтобы Дел избегали твоих, что избегаешь, - творя. 159. С ГРЕЧЕСКОГО В этой могиле моряк, а в другой погребен земледелец. Сушей иль морем - ведет к Стиксу дорога одна. 160. НА ЕПИСКОПА ПОСТУМА Постум, епископом ты по заслугам поставлен, обрядов Сделан главою, каких в мире священнее нет. Сердце ликует: великий, священный нам сделан подарок, Не бестолково, как встарь, выбор свершен наконец. В рвенье бездумном бывали ошибки, но это избранье Тщанье великое всем здесь проявляет свое. Ибо, где только из многих один избирается, часто Выбор негоден, - и вот выбран из худших плохой. Но коль из множества тысяч один избирался, конечно, Хуже тебя иль глупей можно ли было избрать? 161. О БОЛЛАНЕ Сверстники всюду Боллану крапивою жгучей застлали Ложе, когда на него он собирался возлечь. Он отрицает ожоги, но не отрицает при этом, Что обнаженный во тьме точно крапиву нашел. Значит, не трогая тела, должна была эта крапива Только на ногти его или на зубы попасть. Впрочем, коль он невредимо во тьме обнаружил крапиву, Как он сумел заключить, что на крапиву напал? 162. ПРИТЧА О БОЛЬНОЙ ЛИСИЦЕ И ЛЬВЕ Перед больною лисой, что лежала в норе утесненной, С льстивою речью в устах вдруг появляется лев. "Чувствуешь как ты, подруга, себя? Оближу - и воспрянешь. Знаешь ли ты, какова сила в моем языке!" - "Да, твой целебен язык, - отвечает лиса, - но одно лишь Страшно: хорош он, а вкруг столько соседей плохих". 163. О ЛЬВЕ И ЛИЗИМАХЕ Лев укрощенный пока кроткой пастью наставника лижет, Тот на примере своем всех побуждает к тому ж. И когда долго никто из толпы не отважился выйти, Духом бестрепетный тут вышел вперед Лизимах. "Сам я, - сказал он, - отважусь у льва к языку прикоснуться, Но я б не сделал того, если сказать о зубах". 164. НА АСТРОЛОГА ФАБИАНА Если в один только день прорицаний о будущем уйму Всех легковерных толпа может купить у тебя, И среди множества вздора случайно одно достоверно, - Хочешь, пророком сочту тотчас тебя, Фабиан. Но о грядущем всегда ты обманы одни изрекаешь. Коль это можешь, - пророк, думаю, ты, Фабиан. 165. НА КОРОЛЯ ШОТЛАНДИИ, КОТОРЫЙ ВСЕ ЖЕ ВЗЯЛ ПРИСТУПОМ ЗАМОК НОРХЕМ, НЕ ЖЕЛАЯ ВИДЕТЬ, ЧТО ЗАМОК СДАН Что это замок Норхем ты штурмуешь, шотландец, с войсками, Разве недавно совсем ложно он сдался тебе? Значит, по взятии замка негодными средствами радость, Верно, большой у тебя, но и короткой была. Злой и тебя, и твоих (но заслуженной) смертью сгубивший, Замок в немногие дни взят и опять перевзят. И когда в царстве твоем домогался предатель награды, Должной наградой ему смерть за злодейство была. Но да погибнет предатель и тот, кому враг предается, - Это, не сломлен, Норхем в судьбах имеет своих. 166. ЭПИТАФИЯ ЯКОВА, КОРОЛЯ ШОТЛАНДЦЕВ Яков, шотландцев король, я - державы друзей неприятель - Смел и несчастен лежу, этой землею сокрыт. Сила духа во мне одинакова с силою веры, И в остальном не позор выпал на долю мою. Хвастаться стыдно, однако, и сетовать стыдно: умолкну. Если б, болтливая, ты тоже молчала, молва! Вы ж, короли, - я и сам королем был, - напомнить хочу вам: Пусть (как бывает) словцом вера не будет пустым. 167. НА ПЛОХОГО ЖИВОПИСЦА Выразил дивный художник, отличным искусством владея, Как убегает, дрожа, заяц от ярого пса. В тайные глуби природы проникнувший, он измышляет, Что на бегу, оробев, смотрит зайчишка назад. Столь хорошо написавший бегущего зайца пусть зайцем Станет, и сам на бегу пусть-ка он смотрит назад. 168. НА ТОГО ЖЕ Заяц написан с собакой, но так, что никто и не скажет, Кто из них заяц, а кто мог бы собакою быть. Где научился художник тому, что нехватку искусства Он, о хитрец, возместил разумом дивным своим. Чтобы был ясен предмет и ушло далеко заблужденье, Надписи только внизу сделал он: заяц и пес. 169. О ТИНДАРЕ Тиндар когда целовал очень видную девушку с носом Слишком большим, захотел быть он насмешником с ней. "Тщетно к твоим, - говорит он, - мои устремляются губы, Нос твой, увы, далеко их разобщает собой". Тотчас она покраснела, пылая в молчании гневом, И не задета совсем острой остротой его; "Нос мой, - сказала, - твои поцелуи к устам не пускает, - Там, где отсутствует он, можешь себя показать". 170. НА ГЕРМАНА БРИКСИЯ, ПИШУЩЕГО ЛОЖЬ О "КОРДЕЛЬЕРЕ", КОРАБЛЕ ФРАНЦУЗОВ, И О ГЕРВЕЕ, ЕГО КАПИТАНЕ Ты, прославляя Гервея, свои же стихи порицаешь: Плохи писанья твои - верят же верным делам. И на историю, Герман, в своей ты сослался поэме, Но не на истину, - здесь разницу видит любой. Разве в хуле и хвале не пристрастны истории часто? Кто же поверит, скажи, этим историям всем? Да ведь и сам твой Гервей по причине твоих восхвалений, Право, доверье к себе мог растерять до конца. 171. НА НЕГО ЖЕ, О ТОМ ЖЕ ГЕРВЕЕ И О ТОМ ЖЕ КОРАБЛЕ, КОТОРЫЙ В МОРСКОМ СРАЖЕНИИ СТАЛ ЖЕРТВОЙ ОГНЯ Что незаслуженно Бриксий хвалою Гервея прославил, Что капитана врагов чести обманом лишил, Что о судне "Кордельере" он тысячу выдумок создал В песне своей, вопреки делу, как было оно, - Этому я не дивлюсь и считаю - не с умыслом злостным В рвении ложь написал, что пожелал написать. Тот же, кто мог бы поэту правдиво о судне поведать, К нам ни единый теперь не возвратится сюда. Тот лишь один (чтобы знать достовернее все) и достоин Молвить, кто сам и тогда был на самом корабле. 172. СТИХИ, ИЗВЛЕЧЕННЫЕ ИЗ "КОРДЕЛЬЕРА" БРИКСИЯ, ПО ПОВОДУ КОТОРЫХ ШУТЯТ НЕКОТОРЫЕ СЛЕДУЮЩИЕ ЭПИГРАММЫ Вот окружают британцы и справа, и слева Гервея, Тучею стрелы летят, словно градины в зимнюю пору, В голову все устремляясь Гервея; герой же без страха Их, отражая щитом, обращает на полчища вражьи. 173. ДАЛЕЕ О ТОМ ЖЕ "КОРДЕЛЬЕРЕ" Спутников сам вдохновляет Гервей и сам наступает, Он среди первых, храбрец, на врагов устремляется мощным Натиском. Бьет их насквозь, пронизав виски их стрелою, Этому ребра мечом протыкает, тому он вскрывает Чрево. Тем голову с плеч он сшибает секирой двуострой. Этим - бока, этим плечи он острым копьем пробивает. 174. ЭПИГРАММА МОРА, ШУТЯЩАЯ ПО ПОВОДУ ПРИВЕДЕННЫХ СТИХОВ Этих Гервей поражает, виски их пронзивши стрелою, Чрево и ребра мечом он протыкает тому, Этим же головы с плеч он сшибает секирой двуострой, Тем пробивает насквозь плечи копьем и бока, Далее то, что щитом от врага летящие стрелы Неустрашимо к врагам он отметает назад, - Все это непостижимо: один столько стрел отражает, Тот, кто другою рукой держит увесистый щит! В брани подобной храбрец в споре явном с самою природой. Думаю, что у тебя нечто упущено здесь. Ибо когда ты явил величайшего духом Гервея, Стрелами кто четырьмя разом разит и щитом, - Вырвалось это случайно, но должен был раньше читатель Знать, что в сраженьи тогда был пятируким Гервей. 175. ДРУГАЯ О НЕМ ЖЕ Диву даешься, как мог щит, секиру двуострую, стрелы, Меч и копье, - все схватив, ими сражаться Гервей. Вооружил он десницу ужасной секирой двуострой, В грозную левую был меч его вложен тогда. Вот и стрела, а за нею пусть он нам покажет, какое Доблестно (зубы сомкнув) держит во рту острие. Но так как тучею стрелы летят, словно в зимнюю пору Град, то на голову свой прямо он щит взгромоздил. Твердости сей головы и дракон уступил бы, Келено Когтем, а бивнями слон вовсе не равен ему. Новое чудище, значит, навстречу врагам выбегает, Страшным оскалом грозя и угрожая рукой. 176. ЗДЕСЬ ПЕРВЫЙ СТИХ ПРИНАДЛЕЖИТ БРИКСИЮ, В КОТОРОМ ОН ГЕРВЕЯ, УЖЕ ИДУЩЕГО НА СМЕРТЬ, ЗАСТАВЛЯЕТ ПРОРОЧЕСТВОВАТЬ О САМОМ СЕБЕ Нет, среди Феба питомцев не должен пребыть в небреженье Бриксий, поющий дела те, что Гервей совершил. Нет, среди Феба питомцев не должен пребыть в небреженье Тот, кто Гервея, врагов, спутников сжег корабли. Нет, среди Феба питомцев не должен он быть в небреженье... Где же воспринял поэт то, что затем возвестил? Нет, среди Феба питомцев не должен он быть в небреженье. Фебов оракул ему слушать осталось еще. 177. СТИХИ НА НЕГО ЖЕ, ОБКРАДЫВАЮЩЕГО ПОЭТОВ Никто поэтов древних так не чтит, как ты, И не читает тщательней. Ведь нет из всех поэтов древних никого, Откуда б не заимствовал То там, то сям цветочки ты и перлочки Рукой своей уемистой. Почтив поэта этой честью, далее Чтоб внесть в свои писания. Даешь поэту счастье: все, что ты сложил, - Своих отцов подобие. Они блистают ярче средь стихов твоих, Чем ночью звезды яркие. Обычно чести этой никого из них Ты не лишаешь дружески, Чтоб не рыдал никто - цвет века прежнего - Тобою позаброшенный. Итак, чтоб тех певцов размеры вечные Не обветшали в праздности, Ты их, пристрастьем времени наказанных, Новейшим блеском жалуешь. А новизною одарять все старое - Нет ничего счастливее. Блаженное искусство! Кто, владея им, Даст обновленье старому, Тот никаким искусством (и потея век) Не даст новинкам старости. 178. ШУТКА ПО ПОВОДУ КЕНОТАФА ГЕРВЕЯ Может с Гервеем одним сопоставить двух Дециев сразу Век наш, - и это твое, Бриксий, сужденье о нем. Но непохожи они, ибо те добровольно погибли, Этот же сгиб оттого, что не сумел убежать, 179. ФЕБ ОБРАЩАЕТСЯ К БРИКСИЮ Хочешь узнать мое мненье о книге могучезвучащей, Той, что Гервея и брань живописует, и смерть? Значит, священный певец, восприми-ка священные речи Феба, какие тебе Фебов оракул изрек: "В опусе всем слога нет одного, но тысяча - лишних. Опус же кончен: не быть может ли этот пустяк? С "менсис'ом" вместе он слит, - у тебя же его не отыщешь; В "менсис'е" больше его, чем половина: он - "менс". 180. САБИНУ, У КОТОРОГО ЖЕНА ЗАБЕРЕМЕНЕЛА В ЕГО ОТСУТСТВИЕ Жизни опора, надежда единая в старости поздней, Чадо тебе рождено. К дому, Сабин, поспеши! Живо! Супругу поздравить пора плодовитую, надо Милое чадо узреть. К дому, Сабин, поспеши! Живо, тебе говорю, поспешай, ну, не будь же ленивым, Как только можешь, беги. К дому, Сабин, поспеши! Сетует уж на тебя и супруга твоя, и малютка Слез без тебя не уймет. К дому, Сабин, поспеши! Неблагодарным не будь и за то, что дитя народилось, И за созданье его. К дому, Сабин, поспеши! Поторопись же прибыть, ну, хотя бы к обряду крещенья: Ты еще можешь успеть. К дому, Сабин, поспеши! 181. КАНДИДУ, ВОСХВАЛЯЮЩЕМУ СВЯТЫХ МУЖЕЙ, ХОТЯ САМ ОН БЕЗНРАВСТВЕН Кандид, ты хвалишь достойных, но им подражать не желаешь. Я их хвалю, говоришь, Кандид, без зависти к ним. Кто ж подражает достойным и зависти полон к тому же, Кандид, белей молока и белоснежней снегов! 182. КАКОЕ СОСТОЯНИЕ ГОСУДАРСТВА НАИЛУЧШЕЕ Ты вопрошаешь: "Что лучше, король иль правленье сената, Или иное, когда оба негодны они?" Если ж и тот, и другой хороши, - я склоняюсь к сенату: В множестве добрых людей, думаю, больше добра. Пусть нелегко поддается количество добрых подсчету, Но что негоден один, можно легко заключить. Пусть даже будет сенат между злом и добром посредине, Вряд ли, однако, король "средним" пребудет таким. К доброму часто совету склоняется скверный сенатор, Но непреклонен король, правя советом своим. Избран народом сенат, короли же родятся в коронах; Жребий здесь правит слепой, там же - надежный совет. И понимает сенат, что он создан народом, король же Думает, что для него создан подвластный народ. В первый правления год короли обольщают обычно, Консул же будет таким в каждом грядущем году. Долго живя, свой народ острижет король ненасытный, Если же консул плохой, - можно другого желать. Я не согласен с известною басней, что сытую муху Надо терпеть, чтоб ее место голодной не дать. И заблуждение верить, что алчный король насыщаем: Эта пиявка всегда будет себя набивать. Правда, решенья отцов несогласие вредное губит, Но несогласным никто быть не дерзнет с королем. Зло это тем тяжелей, если в важных делах разногласье. Но почему у тебя сей зародился вопрос? Есть ли народ где-нибудь, над которым ты волей своею Власть учредишь короля или поставишь сенат? Коль это можешь, - царишь, и не думай, с кем власть ты разделишь. Первое - это вопрос: надо ль ее отдавать?! 183. О ПЬЯНИЦЕ ФУСКЕ Врач говорил за советом пришедшему Фуску: "Погубишь Зренье свое, если ты пьянствовать станешь опять". "Пусть уж глаза от вина погибают: к чему их лелеять, Если медлительный червь очи проточит мои". 184. ДРУГУ Это посланье мое, как узнал из твоих я писаний, Поздно дойдет до тебя, поздним к тебе не придя. По окончанье войны ведь не поздно приходят те стрелы, Что не могли ей ничем в самом разгаре помочь. 185. О КОРОЛЕ И МУЖИКЕ В город явился мужик, что в лесах и родился, и вырос; Фавна грубее он был, был он Сатира грубей. Смотрит, повсюду народ, там и сям на улицах толпы, Слово одно на устах: "В городе! Едет король!" Тут оживился мужик от самой необычности слова, Смотрит, что именно так жаждет толпа лицезреть. Вдруг подъезжает король, предводимый блестящею свитой, В золоте видится весь он на прекрасном коне. Все восклицают не раз: "Виват рэкс!" И народ отовсюду Смотрит, восторгом объят, на короля своего. "О где король? Где он есть?" - тут мужик восклицает. И некто: "Вот он высокий, гляди, едет на этом коне". "Этот что ли король? Ты смеешься, - мужик отвечает. - Тот, кто в одежде цветной, видится мне - человек". 186. НА НЕУЧА ЕПИСКОПА, О КОТОРОМ РАНЕЕ ЕСТЬ ЭПИГРАММА, ОБРАЩЕННАЯ К ПОСТУМУ "Буква способна убить!" - ты, великий отец, восклицаешь. Только одно на устах: "Буква способна убить!" Ты же надежно себя остерег, чтоб убить не сумела Буква тебя: ни с одной буквою ты не знаком. Но не напрасно боишься, чтоб буква тебя не убила. Знаешь, что дух твой тебя не воскресит никогда. 187. О СВЯЩЕННИКЕ, СМЕХОТВОРНО НАПОМНИВШЕМ НАРОДУ О ПОСТЕ, КОГДА ДЕНЬ ПОСТА ДАВНО МИНОВАЛ Как-то священник у нас пожелал напомнить народу О празднествах, что должны с ближней неделей прийти. "Мученик будет Андрей, - то великий и памятный праздник. Знаете, - молвит, - Христу чем был угоден Андрей. Плоть шаловливая тут от поста сурового сникнет, - Это - обычай, святых установленье отцов. Предупреждаю я всех, что во славу мучений Андрея Пост полагалось блюсти, - он сообщает, - вчера". 188. О НЕКОЕМ, ПЛОХО ПОЮЩЕМ И ХОРОШО ЧИТАЮЩЕМ Спел ты так плохо, что, право, епископом сделаться мог бы. Так хорошо прочитал, что ты не можешь им быть. И недостаточно, если того иль другого избегнуть; Хочешь епископом быть, - бойся того и того. 189. САБИНУ Сынов четверку, что тебе Твоей, Сабин, супругою Даны столь непохожими, Своими не считаешь ты. Но лишь сыночек маленький, Едва-едва родившийся, Как ты - ну прямо вылитый За всех, - в твоих объятиях. Тех четырех фальшивыми 10 Зовешь детьми и гонишь их. Лишь одного, родимого, Зовешь своим наследником. Так, на руках лелеючи, Из всех его целуя лишь, Как обезьяна деточку, Чрез город весь таскаешь ты. Но важно мудрецы твердят, Чей это труд, занятие, Что все природы таинства 20 Постигнуть надо тщательно; Так важно мудрецы твердят, Что очень часто матери Воображают ревностно, Детишек зачинаючи, И те черты таинственно Неизгладимо явные Непостижимым образом В самом сойдутся семени. Их восприявши внутренне 30 И с ними возрастаючи, От дум привитый матери Свой облик получает сын. Хоть ты от тысяч разнишься, Рожавши четырех, жена, К тебе весьма бесстрастная, Их родила несхожими. Но этот сын единственный Из всех - твое подобие, Ведь мать в его зачатие 40 Была весьма встревожена И о тебе лишь думала, В тревоге вся измаялась, - Чтоб ты, Сабин, не вовремя, Как будто волк из сказочки, Не прибыл, вдруг нагрянувши. 190. СМЕШНАЯ ЭПИГРАММА О ПРИНЦЕПСЕ И СИДЯЩЕМ МУЖИКЕ Принцепс, когда на мосту он уселся, взирая на воды, Знатные ноги свои перед собой протянул. Там же присел и мужик, но немного поодаль, однако, Думая - именно здесь вежливо будет присесть. Некто его поднимает. "Дерзаешь ты с принцепсом, - молвит, - Вместе сидеть на мосту? Разве не стыдно, мужик?" Тот отвечает: "Сидеть на мосту на одном преступленье? А если на десять миль этот протянется мост?" 191. ЗАБАВНАЯ ЭПИГРАММА О ПРИДВОРНОМ С лошади как-то сойдя, обратился к стоящему возле Некий придворный: "Возьми, кто бы ты ни был, коня". Тот, ибо был боязлив, отвечал: "Господин, неужели Этого зверя - коня кто-то удержит один?" "Есть, кто удержит один", - он в ответ. А тот, подхвативши: "Если ты можешь один, сам ты его подержи". 192. НА ТРУСЛИВОГО И УКРАШЕННОГО КОЛЬЦОМ ВОИНА Воин, зачем у тебя на руке кольцо золотое? Разве не лучше ему ноги твои украшать? Ибо средь ярого Марса недавно полезней и лучше Рук послужила тебе только одна лишь нога. 193. НА ПОЭТА БРИКСИЯ Бриксий, в книжонке твоей объявилась такая загадка, Что предложить ее Сфинкс мог бы Эдипу вполне. "ХОРдигера" целиком в ней повсюду найдешь, но не сыщешь Там, чтобы "КОРдигера" первый присутствовал слог. 194. НА ПЬЯНИЦУ ТУСКА "Туск, - ему врач говорит, - ты вином глаза убиваешь"; Просит его не забыть этот полезный совет. Тот же: "И звезды, и землю, и море, и все, что мы видим, Я и увидеть успел, и перевидеть давно. Но не пришлось мне еще испробовать многие вина, Новые вина когда новый дарует нам год". Так, не колеблясь и твердо, сказал он: "Вы, глазки, прощайте. Видел достаточно я, но недостаточно пил". 195. НА КЛЯТВОПРЕСТУПНИКА АРНА Арн, ты и много, и долго все клялся, и ныне добился, Что после этого ты можешь не клясться совсем. Самый клянущийся муж! Твоему теперь слову повсюду Веры не меньше отнюдь, нежели клятве твоей. 196. НА НЕГО ЖЕ Вечно клянешься ты, Арн, и без устали всем угрожаешь. Хочешь узнать, какова польза отсюда тебе? Так ты клянешься, что верить тебе наконец перестали, Так ты грозишь, что никто тех не страшится угроз. 197. НА НЕГО ЖЕ Арна ногами сильней никого не найдется доселе, Но отморозил давно руки короткие он. Жаждет однако сражений. Кто на ноги скор, но увечен, Думаю, ведаешь ты, что он в сраженье свершит. Чей необуздан язык, но бессильна рука, у такого Надо язык отрубить, но не бессильной рукой. 198. О МАРУЛЛЕ Врач Теодор говорил гноеглазому как-то Маруллу, Чтобы не пил он, когда стать не желает слепым. Чтобы явиться не пьяным к врачу (хоть и трудно такое), Целых два дня без вина жил в воздержанье Марулл. После, иссохший от жажды, привычным вином соблазненный, Он у порога врача рухнул на землю ничком. Вновь пристрастился к вину, хоть глаза свои тем, горемыка, Им предоставив вино, гибели верной обрек. "Вот он, мой путь, вы сюда привели меня, верные глазки! Пейте, прощайте теперь, двое вожатых моих!" Вкус остается и запах; дивится он, света не видя, И погружаются тут в мрак непроглядный глаза. В горе злосчастном, однако, себя он одним утешает, Тем, что не будет лишен малой толики вина. 199. НА РИСКА, ТРУСЛИВОГО КОННИКА Риск, осмотрительный конник, от долгого опыта сведущ, Не без причины двоих держит несхожих коней. Да, он их кормит обоих: того, что и птицы быстрее, Как и того, что ленив больше лентяя осла. Так, неспешащего, этот к сраженьям подвозит коняга, Тот же, лишь грянет труба, прочь от сражений несет. 200. НА ГЕЛЛИЮ О моя