ного точнее, когда я к ним подойду, что случится только через несколько глав; здесь же мне остается добавить лишь то, что в связке оригинальных бумаг и рисунков, которые отец мой сложил особо, содержится в отличной сохранности (и будет содержаться, пока у меня достанет силы сохранить что бы то ни было) план Бушена, на правом нижнем углу которого и до сих пор заметны знаки запачканных табаком большого и указательного пальцев, - пальцев миссис Водмен, как есть все основания думать, ибо противоположный угол, находившийся, я полагаю, в распоряжении дяди Тоби, совершенно чист. Перед нами, очевидно, вещественное доказательство одной из описанных атак, потому что на верхнем краю карты остались хотя и заровнявшиеся, но еще видимые следы двух проколов, бесспорно являющихся дырами от булавок, которыми план приколот был к стене караулки. - - Клянусь всеми поповскими святынями! Я дорожу этой драгоценной реликвией с ее _стигматами_ и _уколами_ больше, нежели всеми реликвиями римской церкви, - - за неизменным исключением всякий раз, как я пишу об этих материях, уколов, поразивших тело святой Радагунды в пустыне, которую вам охотно покажут клюнийские монахини по дороге из _Фесса_ в _Клюни_. ^TГЛАВА XVIII^U - Я думаю, с позволения вашей милости, - сказал Трим, - что укрепления наши теперь совершенно разрушены - - и бассейн сравнялся с молом. - - Я так же думаю, - отвечал дядя Тоби с полуподавленным вздохом, - - но пойди, Трим, в гостиную и принеси мне договор - он лежит на столе. - Он лежал там шесть недель, - сказал капрал, - но сегодня утром наша старуха употребила его на растопку. - - - Стало быть, - сказал дядя Тоби, - наших услуг больше не требуется. - Очень жаль, с позволения вашей милости, - сказал капрал; произнеся эти слова, он бросил заступ в стоявшую подле него тачку с видом самого безутешного горя, какое только можно вообразить, и уныло озирался, ища глазами кирку, лопату, колья и прочие мелочи военного снаряжения, чтобы увезти их с поля битвы, - - как был остановлен возгласом _ох-ох-ох!_ из караульной будки, который, благодаря ее тонким дощатым стенкам, как-то особенно жалобно отдался в его ушах. - - Нет, - сказал себе капрал, - я этим займусь завтра утром, когда его милость будет еще почивать. - И с этими словами, взяв из тачки заступ и немного земли на нем, как бы с намерением выровнять одно место у основания гласиса, - - но на самом деле желая попросту подойти ближе к своему господину, чтобы его развлечь, - - он разрыхлил две-три дернины - подрезал их края заступом и, слегка прибив их оборотной его стороной, сел у ног дяди Тоби и начал так: ^TГЛАВА XIX^U - Ах, как было жалко, - - хотя солдату и глупо, с позволения вашей милости, говорить то, что я собираюсь сказать - - - Солдату, Трим, - воскликнул дядя Тоби, перебивая его, - случается сказать глупость так же, как и человеку ученому. - - Но не так часто, с позволения вашей милости, - возразил капрал. - - Дядя Тоби кивнул головой в знак согласия. - Ах, как было жалко, - сказал капрал, окидывая взором Дюнкерк и мол, совсем так, как Сервий Сульпиций по возвращении из Азии (когда он плыл из Эгины в Мегару) окидывал взором Коринф и Пирей - - - Ах, как было жалко, с позволения вашей милости, срывать эти укрепления - - но было бы не менее жаль оставить их нетронутыми. - - - - Ты прав, Трим, в обоих случаях прав, - сказал дядя Тоби. - - Оттого-то, - продолжал капрал, - с начала их разрушения и до конца - - я ни разу не свистел, не пел, не смеялся, не плакал, не говорил о прошедших наших делах и не рассказал вашей милости ни одной истории, ни хорошей, ни плохой. - - - - У тебя много превосходных качеств, Трим, - сказал дядя Тоби, - и не на последнее место я ставлю твои способности рассказчика, потому что из многочисленных историй, которые ты мне рассказывал, желая развеселить в тяжелые минуты или развлечь, когда мне бывало скучно, - ты редко когда рассказывал плохую. - - - - Это оттого, с позволения вашей милости, что, за исключением истории о _короле богемском и семи его з_а_мках_, - все они правдивы; ведь все они про меня. - - - В моих глазах это ничуть их не роняет, Трим, - сказал дядя Тоби. - Но скажи, что это за история? Ты подстегнул мое любопытство. - Извольте, я расскажу ее вашей милости, - сказал капрал. - Лишь бы только, - сказал дядя Тоби, снова задумчиво посмотрев на Дюнкерк и на мол, - - лишь бы только она не была веселая; в такие истории, Трим, слушателю надо всегда половину забавности вносить от себя, а в теперешнем моем состоянии, Трим, я бы не мог воздать должное ни тебе, ни твоей истории. - - Она совсем не веселая, - возразил капрал. - И в то же время я не хотел бы, - продолжал дядя Тоби, - чтобы она была мрачная. - - Она не веселая и не мрачная, - возразил капрал, - а как раз подойдет вашей милости. - - Тогда я от всего сердца поблагодарю тебя за нее, - воскликнул дядя Тоби, - сделай милость, Трим, начинай. Капрал поклонился; и хотя снять пристойным образом мягкую высокую шапку монтеро вовсе не так легко, как вы воображаете, а отвесить исполненный почтительности поклон, как это было в правилах капрала, вещь, на мой взгляд, довольно трудная, когда вы сидите на земле, поджав под себя ноги, - тем не менее, предоставив ладони своей правой руки, обращенной к дяде Тоби, скользнуть назад по траве на некотором расстоянии от туловища с целью сообщить ей больший размах - - и в то же время непринужденно зажав тулью своей шапки большим, указательным и средним пальцами левой руки, отчего диаметр ее укоротился и она, можно сказать, скорее незаметно была выжата - чем неуклюже сдернута, - - - капрал справился с обеими задачами ловчее, нежели можно было ожидать от человека в его позе; прокашлявшись раза два, чтобы найти тон, наиболее подходивший для его истории и наиболее согласный с чувствами его господина, - он обменялся с ним ласковым взглядом и приступил к своему рассказу так: История о короле богемском и семи его замках - Жил-был король бо - - ге - - - Когда капрал вступал таким образом в пределы Богемии, дядя Тоби заставил его на минутку остановиться; капрал отправился в путь с обнаженной головой, оставив свою шапку монтеро на земле возле себя, после того как снял ее в конце последней главы. - - Глаза доброты все подмечают - - - поэтому не успел капрал вымолвить пять слов своей истории, как дядя Тоби дважды вопросительно дотронулся до его шапки монтеро концом своей трости - - словно говоря: "Почему ты ее не наденешь, Трим?" Трим взял ее с самой почтительной неторопливостью и, бросив при этом сокрушенный взгляд на украшавшее ее переднюю часть шитье, которое плачевным образом выцвело да еще вдобавок обтрепалось на некоторых главных листьях и самых бойких частях узора, снова положил на землю между ног своих, чтобы поразмыслить о ее судьбе. - - Все до последнего слова совершенная правда, - воскликнул дядя Тоби, - все, что ты собираешься сказать. - - _"Ничто не вечно на этом свете, Трим"._ - - Но когда этот залог твоей любви и памяти, дорогой Том, износится, - проговорил Трим, - что нам тогда сказать? - Сказать больше нечего, Трим, - отвечал дядя Тоби. - Хотя бы мы ломали голову до Страшного суда, все равно, Трим, мы ничего бы не придумали. Признав, что дядя Тоби прав и что напрасны были бы все усилия человеческого ума извлечь более высокую мораль из этой шапки, капрал не стал больше утруждать себя и надел ее на голову, после чего провел рукой по лбу, чтобы разгладить морщину глубокомыслия, порожденную текстом и наставлением вместе, и, придав лицу своему прежнее выражение, вернулся в прежнем тоне к истории о короле богемском и семи его замках. Продолжение истории о короле богемском и семи его замках - Жил-был король в Богемии, но в какое царствование, кроме как в его собственное, не могу сказать вашей милости. - - - Я этого вовсе и не требую от тебя, Трим, - воскликнул дядя Тоби. - Это было, с позволения вашей милости, незадолго до того, как перевелись на земле великаны; - но в каком году от рождества Христова?.. - - Я бы и полпенса не дал за то, чтобы это узнать, - сказал дядя Тоби. - - Все-таки, с позволения вашей милости, история от этого как-то выигрывает. - - - - Ведь это твоя история, Трим, так и украшай ее по твоему вкусу; а год возьми любой, - продолжал дядя Тоби, с улыбкой посмотрев на капрала, - год возьми какой тебе угодно и приставь его к ней - я тебе предоставляю полную свободу. - - Капрал поклонился; ведь все столетия и каждый год каждого столетия от сотворения мира до Ноева потопа, и от Ноеза потопа до рождения Авраама, через все странствования патриархов до исхода израильтян из Египта - - и через все династии, олимпиады, _урбекондита_ и другие памятные эпохи разных народов мира до пришествия Христа, и от пришествия Христа до той минуты, когда капрал начал свою историю, - - весь этот необъятный простор времени со всеми его пучинами повергал к его ногам дядя Тоби; но, подобно тому как _Скромность_ едва дотрагивается пальцем до того, что обеими руками подает ей _Щедрость_, - капрал удовольствовался _самым худшим годом_ из всего этого вороха; опасаясь, как бы ваши милости из _большинства_ и _меньшинства_ не повыцарапали друг другу глаза в пылу спора о том, не является ли этот год всегда последним годом прошлогоднего календаря, - - скажу вам напрямик: да; но совсем не по той причине, как вы думаете. - - - - То был ближайший к нему год - - от рождества Христова тысяча семьсот двенадцатый, когда герцог Ормондский вел такую скверную игру во Фландрии. - Вооружившись им, капрал снова предпринял поход в Богемию. Продолжение истории о короле богемском и семи его замках - В тысяча семьсот двенадцатом году после рождества Христова жил-был, с позволения вашей милости - - - - Сказать тебе правду, Трим, - остановил его дядя Тоби, - я бы предпочел любой другой год, не только по причине позорного пятна, замаравшего в этом году нашу историю отступлением английских войск и отказом прикрыть осаду Кенуа, несмотря на невероятное напряжение, с которым Фагель продолжал фортификационные работы, - но и в интересах твоей собственной истории; ведь если в ней есть, - а некоторые твои слова внушают мне это подозрение, - если в ней есть великаны - - - Только один, с позволения вашей милости. - - - - Это все равно что двадцать, - возразил дядя Тоби, - - ты бы лучше лет на семьсот или восемьсот отодвинул ее в прошлое, чтобы обезопасить ее от критиков и других людей, и я бы тебе посоветовал, если ты будешь еще когда-нибудь ее рассказывать - - - - Коли я проживу, с позволения вашей милости, столько, чтоб хоть один раз досказать ее до конца, я больше никогда и никому не стану ее рассказывать, ни мужчине, ни женщине, ни ребенку. - - Фу-фу! - сказал дядя Тоби, - но таким ласковым, поощрительным тоном, что капрал продолжал свою историю с большим жаром, чем когда бы то ни было. Продолжение истории о короле богемском и семи его замках - Жил-был, с позволения вашей милости, - сказал капрал, возвысив голос и радостно потирая руки, - один король богемский... - - Пропусти год совсем, Трим, - сказал дядя Тоби, наклоняясь к капралу и кладя ему руку на плечо, как бы в знак извинения за то, что он его остановил, - -пропусти его совсем, Трим; история может отлично обойтись без этих тонкостей, если рассказчик не вполне в них уверен. - - Уверен в них! - проговорил капрал, качая головой. - - - Ты прав, - отвечал дядя Тоби; - не легко, Трим, человеку, воспитанному, как ты да я, для военного дела, который редко заглядывает вперед дальше конца своего мушкета, а назад дальше своего ранца, не легко такому человеку все это знать. - - Где же ему это знать, ваша милость! - сказал капрал, покоренный _манерой_ рассуждения дяди Тоби столько же, как и самим его рассуждением, - у него довольно других забот; когда он не в деле, не в походе и не несет гарнизонной службы - ему надо, с позволения вашей милости, чистить свой мундир - самому бриться и мыться, чтобы всегда иметь такой вид, как на параде. Какая надобность солдату, с позволения вашей милости, - торжествующе прибавил капрал, - смыслить что-нибудь в географии? - - Ты, верно, хотел сказать в _хронологии_, Трим, - отвечал дядя Тоби; - ибо знание географии и для солдата совершенно необходимо; он должен быть основательно знаком со всеми странами, в которые приведет его долг службы, а также с их границами; он должен знать каждый город, местечко, деревню и поселок со всеми ведущими к ним каналами, дорогами и окольными путями; с первого же взгляда, Трим, он должен назвать тебе каждую большую или малую реку, через которую он переходит, - в каких горах берет она начало - по каким местам протекает - до каких пор судоходна - где ее можно перейти вброд - и где нельзя; он должен знать урожай каждой долины не хуже, чем крестьянин, который ее обрабатывает, и уметь сделать описание или, если потребуется, начертить точную карту всех равнин и ущелий, укреплений, подъемов, лесов и болот, через которые или по которым предстоит пройти его армии; он должен знать, что каждая страна производит, ее растения, минералы, воды, животных, погоду, климат, температуру, ее жителей, обычаи, язык, политику и даже. религию. - Иначе разве мыслимо было бы понять, капрал, - продолжал дядя Тоби, разгорячась и поднимаясь на ноги в своей будке, - как мог Мальборо совершить со своей армией поход от берегов Мааса до Бельбурга; от Бельбурга до Керпенорда - (тут уж и капрал не мог дольше усидеть на месте); от Керпенорда, Трим, до Кальсакена; от Кальсакена до Нейдорфа; от Нейдорфа до Ланденбурга; от Ланденбурга до Мильденгейма; от Мильденгейма до Эльхингена; от Эльхингена до Гингена; от Гингена до Бальмерсгофена; от Бальмерсгофена до Шелленберга, где он прорвал неприятельские укрепления, форсировал переход через Дунай, переправился через Лех, - проник со своими войсками в самое сердце империи, пройдя во главе их через Фрейбург, Гокенверт и Шенефельд до равнин Бленгейма и Гохштета? - - Какой он ни великий полководец, капрал, а шагу ступить бы не мог, не мог бы сделать даже дневного перехода без помощи _географии_. - - Что же касается _хронологии_, Трим, - продолжал дядя Тоби, снова спокойно усаживаясь в караулке, - то я, признаться, думаю, что солдат легче всего мог бы обойтись без этой науки, если бы не надежда, что она когда-нибудь определит ему время изобретения пороха, ибо страшное его действие, подобно грому все перед собой низвергающее, ознаменовало для нас новую эру в области военного дела, изменив самым коренным образом характер нападения и обороны, как на суше, так и на море, и потребовав от военных такого искусства и ловкости, что не жаль никаких усилий для точного определения времени его открытия - и установления, какой великий человек и при каких обстоятельствах совершил это открытие. - Я не собираюсь, - продолжал дядя Тоби, - вступить в спор с историками, которые все согласны, что в тысяча триста восьмидесятом году после рождения Христа, в царствование Венцеслава, сына Карла Четвертого, - некий священник, по имени Шварц, научил употреблению пороха венецианцев в их войнах с генуэзцами, но, несомненно, он не был первым, ибо, если верить дон Педро, епископу Леонскому... - Как это вышло, с позволения вашей милости, что священники и епископы столько утруждали свои головы порохом? - Бог его знает, - отвечал дядя Тоби, - -провидение отовсюду извлекает добро. - Итак, дон Педро утверждает в своей хронике о короле Альфонсе, завоевателе Толедо, что в тысяча триста сорок третьем году, то есть за целых тридцать семь лет до вышеупомянутой даты, секрет изготовления пороха был хорошо известен, и его уже в то время с успехом применяли как мавры, так и христиане, не только в морских сражениях, но и при многих достопамятных осадах в Испании и Берберии. - Всем известно также, что монах Бекон обстоятельно писал о порохе и великодушно оставил миру рецепт его изготовления еще за сто пятьдесят лет до рождения Шварца - и что китайцы, - прибавил дядя Тоби, - еще больше сбивают нас с толкуй запутывают все наши расчеты, похваляясь, будто это изобретение было им известно за несколько столетий даже до Бекона. - - - Это шайка лгунов, я думаю, - воскликнул Трим. - - Не знаю, уж по какой причине, - сказал дядя Тоби, - но они на этот счет заблуждаются, как показывает жалкое состояние, в котором находится у них в настоящее время фортификация: ведь они знают из нее только fosse {Ров (франц.).} с кирпичной стеной, да вдобавок еще не фланкированный, - - а то, что они выдают нам за бастион на каждом его углу, построено так варварски, что всякий это примет... - - За один из семи моих замков, с позволения вашей милости, - сказал Трим. Дядя Тоби хотя и крайне нуждался в каком-нибудь сравнении, однако вежливо отклонил предложение Трима - но когда последний ему сказал, что у него есть в Богемии еще полдюжины замков, от которых он не знает, как отделаться, - - дядя Тоби был так тронут простодушной шуткой капрала - - - что прервал свое рассуждение о порохе - - - и попросил капрала продолжать историю о короле богемском и семи его замках. Продолжение истории о короле богемском и семи его замках - Этот _несчастный_ король богемский... - сказал Трим. - - Значит, он был несчастен? - воскликнул дядя Тоби, который так погрузился в свое рассуждение о порохе и других военных предметах, что хотя и попросил капрала продолжать, все-таки многочисленные замечания, которыми он прерывал беднягу, не настолько отчетливо отсутствовали в его сознании, чтобы сделать для него понятным этот эпитет. - - Значит, он был _несчастен_, Трим? - с чувством сказал дядя Тоби. - - Капрал, послав первым делом это _злосчастное_ слово со всеми его синонимами к черту, мысленно пробежал главнейшие событий из истории короля богемского; но все они показывали, что - король был счастливейший человек, когда-либо живший на земле, - - и это поставило капрала в тупик; не желая, однако, брать назад свой эпитет - - еще меньше - объяснять его - - и меньше всего - искажать факты (как делают это люди науки) в угоду предвзятой теории, - - он посмотрел на дядю Тоби, ища от него помощи, - - но увидя, что дядя Тоби ждет от него того же самого, - - прокашлялся и продолжал. - - - Этот король богемский, с позволения вашей милости, был _несчастен_ оттого - что очень любил мореплавание и морское дело - - а _случилось_ так, что во всем богемском королевстве не было ни одного морского порта. - - - Откуда же, к дьяволу, ему там быть, Трим? - воскликнул дядя Тоби. - Ведь Богемия страна континентальная, и ничего другого в ней случиться не могло бы. - - - Могло бы, - возразил Трим, - если бы так угодно было господу богу. - - - Дядя Тоби никогда не говорил о сущности и основных свойствах бога иначе, как с неуверенностью и нерешительностью. - - - - Не думаю, - возразил дядя Тоби, немного помолчав, - ибо, будучи, как я сказал, страной континентальной и гранича с Силезией и Моравией на востоке, с Лузацией и Верхней Саксонией на севере, с Франконией на западе и с Баварией на юге, Богемия не могла бы достигнуть моря, не перестав быть Богемией, - - так же как и море, с другой стороны, не могло бы дойти до Богемии, не затопив значительной части Германии и не истребив миллионы несчастных ее жителей, которые не в состоянии были бы от него спастись. - - Какой ужас! - воскликнул Трим. - Это свидетельствовало бы, - мягко прибавил дядя Тоби, - о такой безжалостности отца всякого милосердия - что, мне кажется, Трим, - подобная вещь никоим образом не могла бы случиться. Капрал поклонился в знак своего полного согласия и продолжал: - Итак, в один прекрасный летний вечер королю богемскому _случилось_ пойти погулять с королевой и придворными. - - Вот это другое дело, Трим, здесь слово _случилось_ вполне уместно, - воскликнул дядя Тоби, - потому что король богемский мог пойти погулять с королевой, а мог и не пойти, - - это было дело случая, могло произойти и так и этак, смотря по обстоятельствам. - Король Вильгельм, с позволения вашей милости, - сказал Трим, - был того мнения, что все предопределено на этом свете, а потому часто говаривал своим солдатам: "У каждой пули свое назначение". - Он был великий человек, - сказал дядя Тоби. - - И я по сей день считаю, - - продолжал Трим, - что выстрел, который вывел меня из строя в сражении при Ландене, направлен был в мое колено только затем, чтобы уволить меня со службы его величеству и определить на службу к вашей милости, где я буду окружен большей заботливостью, когда состарюсь. - - Иначе этого никак не объяснить, Трим, - сказал дядя Тоби. Сердца господина и слуги были одинаково расположены к внезапному переполнению чувством, - - последовало короткое молчание. - Кроме того, - сказал капрал, возобновляя разговор, - но более веселым тоном, - - не будь этого выстрела, мне никогда бы не довелось, с позволения вашей милости, влюбиться. - - - Вот что, ты был влюблен, Трим, - с улыбкой сказал дядя Тоби. - - - Еще как! - отвечал капрал, - по уши, без памяти! с позволения вашей милости. - Когда же? Где? - и как это случилось? - - Я первый раз слышу об этом, - проговорил дядя Тоби. - - - Смею сказать, - отвечал Трим, - что в полку все до последнего барабанщика и сержантских детей об этом знали. - - Ну, тогда и мне давно пора знать, - - сказал дядя Тоби. - Ваша милость, - сказал капрал, - верно, и до сих пор с сокрушением вспоминаете о полном разгроме нашей армии и расстройстве наших рядов в деле при Ландене; не будь полков Виндама, Ламли и Голвея, прикрывших отступление по мосту Неерспекена, сам король едва ли мог бы до него добраться - - его ведь, как вашей милости известно, крепко стеснили со всех сторон. - - - Храбрый воин! - воскликнул дядя Тоби в порыве восторга, - и сейчас еще, когда все потеряно, я вижу, капрал, как он галопом несется мимо меня налево, собирая вокруг себя остатки английской кавалерии, чтобы поддержать наш правый фланг и сорвать, если это еще возможно, лавры с чела Люксембурга - - вижу, как с развевающимся шарфом, бант которого только что отхватила пуля, он одушевляет на новые подвиги полк бедного Голвея - скачет вдоль его рядов - и затем, круто повернувшись, атакует во главе его Копти. - - Храбрец! храбрец! - воскликнул дядя Тоби, - клянусь небом, он заслуживает короны. - - Вполне - как вор веревки, - радостным возгласом поддержал дядю Трим. Дядя Тоби знал верноподданнические чувства капрала; - иначе сравнение пришлось бы ему совсем не по вкусу - - капралу оно тоже показалось неудачным, когда он его высказал, - - - но сказанного не воротишь - - поэтому ему ничего не оставалось, как продолжать. - Так как число раненых было огромное и ни у кого не хватало времени подумать о чем-нибудь, кроме собственной безопасности... - Однако же Толмеш, - сказал дядя Тоби, - отвел пехоту с большим искусством. - - Тем не менее я был оставлен на поле сражения, - сказал капрал. - - Да, ты был оставлен, бедняга! - воскликнул дядя Тоби. - - Так что только на другой день в двенадцать часов, - продолжал капрал, - меня обменяли и поместили на телегу с тринадцатью или четырнадцатью другими ранеными, чтобы отвезти в наш госпиталь. - Ни в одной части тела, с позволения вашей милости, рана не вызывает такой невыносимой боли, как в колене. - - - Исключая паха, - сказал дядя Тоби. - С позволения вашей милости, - возразил капрал, - боль в колене, на мой взгляд, должна быть, разумеется, самая острая, ведь там находится столько сухожилий и всяких, как бишь они называются... - Как раз по этой причине, - сказал дядя Тоби, - пах бесконечно более чувствителен - - ведь там находится не только множество сухожилий и всяких, как бишь они зовутся (я так же мало знаю их названия, как и ты), - - но еще кроме того и... Миссис Водмен, все это время сидевшая в своей беседке, - - разом затаила дыхание - вынула булавку, которой был заколот на подбородке ее чепчик, и привстала на одну ногу. - - Спор между дядей Тоби и Тримом дружески продолжался еще некоторое время с равными силами, пока наконец Трим, вспомнив, как часто он плакал над страданиями своего господина, но не пролил ни одной слезы над своими собственными, - не изъявил готовности признать себя побежденным, с чем, однако, дядя Тоби не пожелал согласиться. - - Это ничего не доказывает, Трим, - сказал он, - кроме благородства твоего характера. - - Таким образом, сильнее ли боль от раны в паху (caeteris paribus { При прочих равных условиях (лат.).}), нежели боль от раны в колене - или, наоборот, боль от раны в колене сильнее, нежели боль от раны в паху - вопросы эти и по сей день остаются нерешенными. ^TГЛАВА XX^U - Боль в колене, - продолжал капрал, - была и сама по себе крайне мучительна, а тряская телега и неровные, страшно изрытые дороги - ухудшая то, что и без того было скверно, - на каждом шагу грозили мне смертью; вместе с потерей крови, отсутствием всяких забот обо мне и начинающейся лихорадкой - - (Бедный парень! - сказал дядя Тоби) - все это, с позволения вашей милости, было больше, чем я мог выдержать. - Я рассказал о своих страданиях молодой женщине в крестьянском доме, возле которого остановилась наша телега, последняя из всей вереницы; мне помогли войти, и молодая женщина накапала на кусочек сахару лекарство, которое нашлось у нее в кармане; увидев, что оно меня приободрило, она дала мне его второй и третий раз. - - Итак, я ей рассказал, с позволения вашей милости, о своих мучениях, которые настолько нестерпимы, - сказал я, - что я предпочел бы лечь вон на ту кровать, - тут я указал глазами на кровать, стоявшую в углу комнаты, - и умереть, только бы не двигаться дальше, - - как вдруг, при ее попытке подвести меня к кровати, я лишился чувств в ее объятиях. Доброе у нее было сердце, - сказал капрал, вытирая слезы, - как ваша милость сейчас услышит. - Я думал, любовь вещь радостная, - заметил дядя Тоби. - Это (иногда), с позволения вашей милости, самая серьезная вещь на свете, - По просьбе молодой женщины, - продолжал капрал, - телега с ранеными уехала без меня; она их убедила, что я немедленно скончаюсь, если меня слова в нее положат. Итак, когда я пришел в себя - - я обнаружил, что нахожусь в тихом, спокойном сельском домике, где, кроме молодой женщины, крестьянина и его жены, никого не было. Я лежал поперек кровати в углу комнаты, с раненой ногой на стуле, а молодая женщина стояла возле меня, одной рукой держа у моего носа кончик смоченного в уксусе носового платка, а другой растирая мне виски. - Сначала я ее принял за дочь крестьянина (потому что то не была гостиница) - и предложил ей кошелек с восемнадцатью флоринами; его прислал мне на память мой бедный брат Том (тут Трим вытер слезы), через одного рекрута, перед самым своим отъездом в Лиссабон. - - - Я никогда еще не рассказывал вашей милости этой жалостной истории, - - тут Трим в третий раз вытер слезы. - Молодая женщина позвала в комнату старика с женой и показала им деньги для того, чтобы мне была предоставлена кровать и разные мелочи, которые мне понадобятся, пока я не поправлюсь настолько, что меня можно будет перевезти в госпиталь. - - Вот и отлично, - сказала она, завязывая кошелек, - я буду вашим банкиром, - но так как должность эта не возьмет у меня много времени, я буду также вашей сиделкой. - По тому, как она это сказала, а также по ее платью, которое я начал тогда разглядывать внимательнее, я убедился, что молодая женщина не может быть дочерью крестьянина. - Она была вся в черном до самых пят, а волосы ее закрывала батистовая повязка, плотно стянутая на лбу; это была, с позволения вашей милости, одна из тех монахинь, которых, как известно вашей милости, много есть во Фландрии, где им позволяют жить не в монастыре. - - Из твоего описания, Трим, - сказал дядя Тоби, - я заключаю, что то была молодая бегинка; их можно встретить только в испанских Нидерландах - да еще, пожалуй, в Амстердаме - - они отличаются от других монахинь тем, что могут оставлять свой монастырь, если пожелают вступить в брак; они посещают больных и ухаживают за ними по обету - - я бы предпочел, чтобы они это делали по доброте сердца. - - Она мне часто повторяла, - сказал Трим, - что ухаживает за мной ради Христа, - мне это не нравилось. - - Я думаю, Трим, мы оба не правы, - сказал дядя Тоби, - надо будет спросить мистера Йорика сегодня вечером у брата Шенди - - ты мне напомни, - прибавил дядя Тоби. - Не успела молодая бегинка, - продолжал капрал, - сказать, что она будет моей сиделкой, как уже приступила к исполнению своих обязанностей, удалившись приготовить что-то для меня. - - Через короткое время - которое мне показалось, однако, долгим - она вернулась с бинтами и т. д. и т. д. и в течение двух часов усердно согревала мне колено припарками и т. д., потом приготовила мне на ужин мисочку жидкой каши - и, пожелав покойной ночи, обещала снова быть у меня рано утром. - - Она пожелала, с позволения вашей милости, то, чего мне не было дано. Всю ночь я метался в жестокой горячке - образ бегинки все во мне перевернул - каждую минуту я делил мир пополам - чтобы отдать ей половину - и каждую минуту сокрушался, что мне нечего разделить с ней, кроме солдатского ранца и восемнадцати флоринов. - - Всю ночь прекрасная бегинка стояла, как ангел, у моей постели, приподнимая полог и предлагая мне лекарство, - меня пробудила от этого сна только сама она, явившись в назначенный час и протянув мне лекарство наяву. Признаться, она почти не отлучалась от меня, и я до того привык получать жизнь из ее рук, что сердце мое замирало и кровь отливала от лица, когда она выходила из комнаты; и все-таки, - продолжал капрал (делая чрезвычайно странное заключение) - - - - - _то не была любовь_ - - так как в течение трех недель, что она почти безотлучно находилась со мной, собственными руками ставя ночью и днем припарки на мое колено. - я по совести могу сказать вашей милости - что * * * * * * * * * * * * * * * * * ни разу. - Это очень странно, Трим, - проговорил дядя Тоби. - - - "Я так же думаю", - сказала миссис Водмен. - Ни одного разу, - сказал капрал. ^TГЛАВА XXI^U - - Но в этом нет ничего удивительного, - продолжал капрал - увидя, что дядя Тоби задумался, - ведь Любовь, с позволения вашей милости, точь-в-точь как война - в том отношении, что солдат, хотя бы ему удалось уцелеть три недели сряду до вечера субботы, - может тем не менее быть поражен в сердце в воскресенье утром. - - _Как раз это и случилось со мной_, с позволения вашей милости, с той только разницей - что я вдруг без памяти влюбился в воскресенье после полудня - - любовь, с позволения вашей милости, разорвалась надо мной, как бомба, - - едва дав мне время выговорить: "Господи помилуй". - Я никогда не думал Трим, - сказал дядя Тоби, - чтобы можно было влюбиться так вдруг. - Можно, с позволения вашей милости, когда вы на пути к тому, - возразил Трим. - Сделай милость, - сказал дядя Тоби, - расскажи мне, как это случилось. - - С превеликим удовольствием, - сказал капрал, низко поклонившись. ^TГЛАВА XXII^U - Все это время, - продолжал капрал, - мне удавалось избежать любви, и удалось бы миновать ее вовсе, если бы судьба не постановила иначе, - - а от судьбы не уйдешь. - Случилось это в воскресенье, после полудня, как я уже сказал вашей милости. - - - Старик и жена его куда-то ушли. - - - Все в доме было тихо и спокойно, как в полночь. - - - Не была даже утки или утенка на дворе. - - Когда прекрасная бегинка вошла проведать меня. - Моя рана начала уже заживать - - воспаление прошло, но сменилось таким нестерпимым зудом выше и ниже колена, что я из-за него всю ночь не смыкал глаз. - Дайте-ка я погляжу, - сказала она, опустившись на колени у моей кровати и положив руку на больное место. - - Надо только чуточку растереть, - сказала бегинка, и с этими словами, покрыв мою ногу простыней, принялась растирать ниже колена, водя указательным пальцем правой руки взад и вперед у самого края бинта, которым были стянуты повязки. Через пять-шесть минут я почувствовал легкое прикосновение кончика ее второго пальца - - скоро он лег плашмя рядом с первым, и она продолжала тереть таким образом довольно долго; вот тогда-то я и подумал, что не миновать мне любви, - кровь бросилась мне в лицо, когда я увидел, какая белая у нее рука, - никогда в жизни, с позволения вашей милости, не увижу я больше такой белой руки. - - - - На таком месте, - сказал дядя Тоби. - - Хотя дело это было для капрала совсем не шуточное - он не мог удержаться от улыбки. - Увидя, какую мне это приносит пользу, молодая бегинка, - продолжал капрал, - от растирания двумя пальцами - перешла через некоторое время к растиранию тремя - потом мало-помалу пустила в ход четвертый палец - и наконец стала тереть всей рукой. Больше я ни слова не скажу о руках, с позволения вашей милости, - а только рука ее была мягче атласа. - - - - Сделай одолжение, Трим, расхваливай ее сколько угодно, - сказал дядя Тоби, - я с еще большим удовольствием буду слушать твою историю. - - Капрал самым искренним образом поблагодарил своего господина, но так как больше ему нечего было сказать о руке бегинки - - он, чтобы не повторяться, перешел к описанию действия, которое она на него произвела. - Прекрасная бегинка, - сказал капрал, - продолжала усердно растирать всей рукой мою ногу ниже колена - так что я стал даже опасаться, как бы такое рвение не утомило ее. - - - Я готова сделать ради Христа, - сказала она, - в тысячу раз больше, - - и с этими словами переместила свою руку выше колена, где я тоже жаловался на зуд, и стала растирать это место. Я заметил тогда, что начинаю влюбляться. - - - Пока она таким образом тер-тер-терла - я чувствовал, как любовь, с позволения вашей милости, распространяется из-под ее руки по всем частям моего тела. - - - Чем усерднее она растирала и чем дальше забирала ее рука - тем сильнее разгорался огонь у меня в жилах - - пока наконец два-три особенно широких ее движения - - не довели моей страсти до высшей точки - - я схватил ее руку... - - Прижал к своим губам, Трим, - сказал дядя Тоби, - - - а потом объяснился ей. Завершилась ли любовь капрала именно так, как описал дядя Тоби, это не важно; довольно того, что она содержала в себе сущность всех любовных романов, когда-либо написанных с начала мира. ^TГЛАВА XXIII^U Как только капрал - или, вернее, дядя Тоби за него - окончил историю своей любви - миссис Водмен молча вышла из беседки, заколола булавкой чепчик, прошла через ивовую калитку во владения дяди Тоби и медленно направилась к его караульной будке: душевное расположение дяди Тоби после рассказа Трима было таково, что ей нельзя было упускать столь благоприятный случай. - - - - Атака была решена немедленно, и дядя Тоби еще более облегчил ее, отдав приказание капралу увезти саперную лопату, заступ, кирку, колья и прочие предметы военного снаряжения, разбросанные на том месте, где стоял Дюнкерк. - Капрал двинулся в путь - поле было чисто. А теперь посудите, сэр, как нелепо, в сражении ли, в сочинении или в других делах (рифмуются ли они или нет), которые нам предстоят, - действовать по плану; ведь если какой-нибудь план, независимо от всяких обстоятельств, заслуживал быть записанным золотыми буквами (я разумею, в архивы Готама) - так, уж конечно, план атаки миссис Водмен на дядю Тоби в его караулке посредством Плана. - - Однако План, висевший там в настоящем случае, был планом Дюнкерка - история осады которого была историей расслабляющей, и это разрушало всякое впечатление, которое вдова могла произвести; кроме того, если бы даже ей удалось справиться с этим препятствием, - маневр пальцев и рук в атаке на будку был настолько превзойден маневром прекрасной бегинки в Тримовой истории - что, несмотря на все прежние успехи этой достопримечательной атаки, - она в настоящем случае оказывалась самой безнадежной, какую только можно было предпринять. - - О, в таких случаях вы можете положиться на женщин! Не успела миссис Водмен открыть новую калитку, как ее гений уже овладел переменившейся обстановкой. - - В одно мгновение она составила новый план атаки. ^TГЛАВА XXIV^U - - Я совсем обезумела, капитан Шенди, - сказала миссис Водмен, поднеся свой батистовый платок к левому глазу, когда подходила к двери дядиной будки, - - соринка - - или песчинка - - я не знаю что - попала мне в глаз - - посмотрите, пожалуйста, - - только она не на белке... Говоря это, миссис Водмен подошла вплотную к дяде Тоби и присела рядом с ним на краю скамейки, чтобы он мог исполнить ее просьбу, не вставая с места. - - Пожалуйста, посмотрите, что там такое, - сказала она. Честная душа! ты заглянул ей в глаз так же чистосердечно, как ребенок заглядывает в стеклышко панорамы, и было так же грешно злоупотребить твоей простотой. - - О тех, кто заглядывает в подобного рода предметы по собственному почину, - - я ни слова не говорю. - - Дядя Тоби никогда этого не делал; и я ручаюсь, что он мог бы спокойно просидеть на диване с июня по январь (то есть период времени, охватывающий самые жаркие и самые холодные месяцы) рядом с такими же прекрасными глазами, какие были у фракиянки Родопы {Rodope Thracia tam inevitabili fascino instructa, tam exacte oculis intuens attraxit, ut si in illam quis incidisset, fieri non posset, quin caperetur. - - Не знаю кто. - Л. Стерн. - Фракиянка Родопа наделена была таким неотразимым, очарованием, так властно привлекала своими взглядами, что, с нею встретившись, невозможно было ею не плениться (лат.).}, не будучи в состоянии сказать, черные они или голубые. Трудность заключалась в том, чтобы побудить дядю Тоби заглянуть туда. Она была преодолена. И вот... Я вижу, как он сидит в своей будке с повисшей в руке трубкой, из которой сыплется пепел, - и смотрит - смотрит - потом протирает себе глаза - - и снова смотрит вдвое добросовестнее, нежели Галилей смотрел на солнце, отыскивая на нем пятна. - - Напрасно! Ибо, клянусь Силами, одушевляющими этот орган, - - левый глаз вдовы Водмен сияет в эту минуту так же ясно, как и ее правый глаз, - - в нем нет ни соринки, ни песчинки, ни пылинки, ни соломинки, ни самой малой частицы непрозрачной материи. - - В нем нет ничего, мой милый, добрый дядя, кроме горящего негой огня, который украдкой перебегает из каждой его части по всем направлениям в твои глаза. - - - - Еще мгновение, дядя Тоби, - если ты еще одно мгновение будешь искать эту соринку - - ты погиб. ^TГЛАВА XXV^U Глаз в точности похож на пушку в том отношении, что не столько глаз или пушка сами по себе, сколько установка глаза - - и установка пушки есть то, в силу чего первый и вторая способны производить такие опустошения. По-моему, сравнение не плохое; во всяком случае, раз уж я его сделал и поместил в начале главы как для пользования, так и для украшения, все, чего я прошу взамен, это - чтобы вы держали его в уме всякий раз, как я буду говорить о глазах миссис Водмен(за исключением только следующей фразы). - Уверяю вас, мадам, - сказал дядя Тоби, - я ровно ничего не могу обнаружить в вашем глазу. - Это не на белке, - сказала миссис Водмен. Дядя Тоби изо всей силы стал вглядываться в зрачок. - - Но из всех глаз, когда-либо созданных, - - начиная от ваших, мадам, и кончая