олосе, будто с ним говорят о погоде. -- Я вас увольняю! -- Очень хорошо, сэр. Он вежливо кашлянул. -- Поскольку я уже не состою больше у вас в услужении, сэр, я могу высказаться, не нарушая субординации. По моему мнению, вы и леди Флоренс решительно не подходите друг другу. Ее сиятельство, в противоположность вам, обладает весьма неустойчивым и деспотическим характером. Я без малого год прослужил у лорда Уорплсдона и имел возможность довольно близко наблюдать темперамент ее сиятельства. На людской половине о ней сложилось весьма неблагоприятное мнение. Ее манеры вызывали немало порицаний с нашей стороны. Иногда она переходила всякие границы. Вы не были бы с нею счастливы, сэр! -- Ступайте вон! -- Я также нахожу ее педагогические приемы чересчур для вас обременительными. Я полистал книгу, которую ее сиятельство дала вам для изучения, -- она все эти дни лежит у вас на столе -- и считаю ее совершенно неподходящей. Вам бы она, безусловно, пришлась не по вкусу. А от личной горничной ее сиятельства, случайно слышавшей разговор между своей хозяйкой и одним из гостящих здесь джентльменов -- мистером Максвеллом, редактором литературного ежемесячника, -- я получил сведения, что она намерена сразу же вслед за этим усадить вас за Ницше. Вам не понравится Ницше, сэр. Это нездоровое чтение. -- Убирайтесь! -- Очень хорошо, сэр. Удивительно, как бывает: утром видишь предмет в ином свете, чем с вечера. Со мной это случалось неоднократно. Почему-то, когда наутро я проснулся, сердце мое уже совсем не так обильно обливалось кровью. День был преотличный, и что-то в том, как весело заглядывало солнышко в окно и оглушительно галдели пташки в кустах, подсказывало мне, что Дживс, возможно, не так уж и не прав. В конце-то концов, профиль профилем, но действительно, такое уж ли это удовольствие -- быть помолвленным с Флоренс Крэй, как может показаться на посторонний взгляд? Не исключено, что в словах Дживса насчет ее норова что-то есть. Я начал сознавать, что для меня идеальная жена, как я ее себе представляю, -- это нечто гораздо более томное, льнущее, лепечущее, ну, в общем, в таком духе. Когда я додумал до этого места, взгляд мой упал на книгу "Типы этических категорий". Я открыл ее наобум, и вот что, клянусь, без обмана, бросилось мне в глаза: "Из двух антитез греческой философии лишь одна жизненна и внутренне непротиворечива, а именно Идеальная Мысль в противопоставлении объекту, который она пронизывает и формирует. Другая адекватна нашему понятию Природы, феноменологична сама по себе, нежизненна и не имеет перманентного основания, будучи лишена сколько-нибудь убедительных предикатов, -- или, говоря коротко, сохраняет убедительность лишь посредством внутренних реальностей, обретающих внешнее выражение". Н-да. Как это на ваш вкус? А Ницше, говорят, еще гораздо хуже! -- Дживс, -- сказал я ему, когда он принес мне поднос с утренним чаем, -- я тут все хорошенько обдумал. Вы восстановлены на работе. -- Благодарю вас, сэр. Я сделал большой оптимистический глоток. Меня начало разбирать глубокое уважение к аналитическому уму этого человека. -- Кстати, Дживс, -- говорю я ему, -- насчет этого клетчатого костюма... -- Да, сэр? -- Он что, действительно плоховат? -- Несколько эксцентричен, я бы сказал. -- Но ведь многие подходят, спрашивают фамилию моего портного. -- Несомненно, с тем чтобы обходить его стороной, сэр. -- Он пользуется в Лондоне превосходной репутацией. -- Я не подвергаю сомнению его моральные качества, сэр. Я все еще колебался. Мне казалось, что я стою перед угрозой оказаться в когтях у собственного камердинера, и если сейчас уступлю, то стану, как бедняга Обри Фодергилл, сам над собой не властен. Но с другой стороны, Дживс -- явно малый с головой, и было бы очень даже славно передоверить ему обязанность думать, когда понадобится. Наконец я принял решение. -- Хорошо, Дживс, -- сказал я. -- Вам виднее. Можете его подарить кому-нибудь. Он посмотрел на меня сверху вниз, снисходительно, как папаша на несмышленого сына. -- Благодарю вас, сэр. Я отдал его вчера вечером младшему садовнику. Еще чаю, сэр?