Конечно, это был опасный мир - зато открытый. И очень, очень занятный. Начать с того, что здесь сохранились и даже умножились витрины, а разнообразие выставленных на них товаров озадачивало, если учесть обособленность губернии. Как-то, еще задолго до Отделения, Вадим угодил с экскурсией на ВДНХ и обнаружил там столько нового, ни разу не виданного в магазинах, что ощутил себя словно в музее. А фирменные каталоги разглядывались тогда, точно альбомы шедевров. Самое смешное, что такая ситуация даже не казалась абсурдной настолько с ней свыклись. Сейчас, по крайней мере, Главы не дразнили народ недоступными "достижениями". Зато с этим вполне справлялся "параллельный мир", вдруг ставший очень близким, несмотря на ограды. Поражало число тренаж-залов: формирующих, растягивающих, натаскивающих (а еще: массаж-салонов, соляриев, бассейнов), - при том, что крутарская элита, от вожаков и выше, наверняка тренировалась на собственных базах. Но остальным проще было нагружаться здесь, без отрыва от паствы. Наверняка на этом кормилось немало частников, и попробовали бы крутари не платить!.. Может, и Вадиму стоило открыть собственную школу? Тем более, конкурировать в таких делах с ним мало кто мог. Вот только сумеет ли он управляться с учениками, как с Юлей? И не промахнется ли с клиентурой? "Пся крэв! - оживился Вадим. - А почему не набрать женскую группу - мало ли подружек у тех же крутарей? По крайней мере, это уравняет шансы: у девочек-то куда меньше сил и упорства. Одна лишь красота - влекущая, уязвимая... ну еще чванство не по годам и уму. Впрочем, умники как раз не спешат объявить быдлом тех, кто не отягощен барахлом или слугами. У нас другая система ценностей, да... ("Непостоянная у нас любовь!") Тогда почему это меня заботит? Стану объяснять каждой, что не в богатстве, мол, счастье и не во власти, начну "бросать жемчуг"? Господи, зачем! Это ее проблемы и ее головная боль, а моя - уберечь кисок от агрессии. Вдобавок смогу угодить в такой цветник... насытив свой эстетизм даже без злоупотреблений, на одних лишь взглядах и неизбежных касаниях. И не придется таскаться за этим к Алисе и бередить без смысла Юлю. Чем не замена сексу? Вах, у каждого свои проблемы!.." Наудачу Вадим ткнулся в ближайшую лавчонку, изобретательно втиснутую в подъездный вестибюль. Конечно, и внутри ассортимент не шел в сравнение с убогими кормушечными наборами. Продавалось здесь все, от лекарств до белья, а в глубине помещения Вадима умилил аккуратный стеллажик с книгами и антиквариатом. В углу даже устроили мини-буфет с единственным столиком. (Если и вправду "свобода возможность выбора", то здесь ее больше на порядок.) Однако покупателей не было ни одного, и сам торгаш куда-то запропастился. Наверное, скучал во внутренней комнатке, оборудованной под склад. Его счастье, что сюда не заглядывают крепостные: они живо подобрали бы, что плохо лежит. А плохо лежит то, за чем не смотрят каждую секунду или что не приковано надежной цепочкой, - "по-моему, так". - Ау, хозяин! - позвал Вадим. - "Как поживает ваш скот?" В смысле, как торгуется-то? "И за сколько губернию продали?" - добавил он мысленно, когда разглядел появившегося в дверях торгаша - явно не старожила. Им оказался сухощавый горбоносый мужчина в очках и при эспаньолке, смахивающий на киношного меньшевика. Без суеты он выбрался из-за прилавка, с пристрастием оглядел Вадима. Не торопя события, тот ждал, давая частнику составить впечатление - словно принюхивающемуся псу. Сейчас Вадим никого из себя не строил, а потому опасений не внушал, несмотря на габариты. У торгаша было задумчивое интеллигентское лицо, а такие обычно проникались к Вадиму если не доверием, то симпатией. К тому же он явно происходил из спецов, с которыми всегда найдутся общие темы. Правда, по нынешней одежке Вадима лучше было не встречать: вахлак вахлаком не то беглый коммунар, не то маргинал. - Так себе, - наконец откликнулся торгаш. - С каждым годом хуже. - Не впрок, значит, кровь младенцев и страдания безответных старушек? - поддел Вадим. - Небось и на подневольном труде наживаетесь? Стонет рабочий люд под гнетом-то? - Ага, - хмыкнул хозяин. - Знал бы я, как трудно эксплуатировать наших трудящихся, и связываться бы не стал. Кто мне скажет, где сохранились они: честные, работящие, умелые, - разве только в легендах!.. - Что значит другой угол зрения! - заметил Вадим. - Давно ли сами ходили в наемниках? - Потому знаю: главное достижение семидесятилетия в этой стране - людей отучили работать. Действительно, воспитали "нового человека"! Какие интересные породы образовались, вы заметили? Для одних оскорбительны любые попытки заставить их трудиться. Другие в принципе не способны работать качественно: халтурят, как живут. Третьи - ловкачи, почитающие за доблесть обобрать или обжулить нанимателя... будто они диверсанты, засланные сюда Крепостью. - По-моему, это обычное жлобство, - вставил Вадим. - То, что отличает лакеев от настоящих слуг, воспетых классикой. - Четвертые - запойные. Только накопят деньжат, тут же испаряются на неделю-другую-третью, пока не просадят вчистую. - В Крепости их поили лишь по вечерам, а тут сорвались с цепи, - пояснил Вадим. - Издержки изобилия. - Есть и вовсе странные: вроде способные, порядочные, знающие, - но не будешь стоять над душой, с места не сдвинется. Не нужно ему ничего, понимаете? "Лежачий камень", и только! - Беда наших интеллигентов, - согласился "благодарный слушатель". - Их столько лет насиловали либо вели за ручку, что многие разучились заставлять себя сами. - Насколько понимаю, - проницательно заметил хозяин, уже оценив Вадимовы лохмотья, - покупать вы ничего не собираетесь? - Отчего ж, - приосанясь, Вадим выудил "из широких штанин" монету. - У меня и денежка есть, видите? - Он ухмыльнулся: - На чай-то хватит? - На самовар, - хмыкнул начитанный торгаш. - Я серьезно - она же с платиной! Хотите, разменяю? А чаем напою за красивые глаза. - Тогда сохраню как сувенир. Третьего дня нашел, в Крепостной роще, - похвастался Вадим. - У вас небось платиной не разбрасываются? - Уж наслышаны про вашу роскошь! - хмыкнул хозяин и отправился готовить угощение: видно, заскучал в одиночестве, а за приятное общество тоже положено платить - рынок! "Пошла муха на базар..." Чтобы не оказаться в нахлебниках, Вадим снял со стены старенькое банджо, невесть какими путями сюда угодившее, и стал тихонько на нем наяривать, в подборе мелодий руководствуясь реакцией единственного слушателя. К тому же вкусы их не слишком разнились, как и возраст: зрелым мужикам не повредит немножко ретро - эдакий гибрид классического джаза и битлов, с вкраплениями Ободзинского, Мондрус, даже Бернеса. Такой репертуар быстро хозяина растопил. Через немного минут Вадим уже знал, что зовут его Эмиль, что у него имеется любимая жена и почти взрослая дочь, что жизнью он, в общем, доволен, насколько это мыслимо сейчас, и что "не в корысти бог, но в правде". К тому же торгаш оказался не лишен творческой жилки и к основному делу относился без лишнего азарта. Ему больше нравился процесс, чем результат - если таковым полагать выгоду. А к большим деньгам он не стремился, потому как по нынешним порядкам это лишняя головная боль. Тут как с колесником: хороший уведут, а плохой сам замучит. Крутари, конечно, покрывают, но до известных пределов. Слишком много еще уцелело шакалов, не изведенных крупными волчинами. И бродячих крутарей, не прибившихся к стаям, тоже хватает. Кто предскажет, что может взбрести в их буйные головы в следующий час? Да и волчины бывают разные, а трения меж ними не улеглись. А ну как опять затеют передел!.. Разместившись за столиком, Эмиль длинными руками доставал с прилавка симпатичные чашки, плошки с конфетами и печеньем и очень умело, даже изысканно сервировал столик - в общем, из ерунды. В здешней тесноте тоже были свои плюсы, как на кухоньке Вадима, и заняла вся подготовка считанные секунды. - Видите ли, Вадим, - уже с задушевностью говорил Эмиль, прихлебывая чаек, - из дураков всегда хуже тот, кто не отделяет себя от умных. И также не бывает истинных мастеров, не способных оценить работу коллеги. Если не можешь отличить конфетку от дерьма, какой же ты умелец? Я не говорю, что люблю конкурентов, но с ними интересней. - Как говаривали раньше: "Не можешь избежать насилия - расслабься и лови кайф", - заметил Вадим. - Это не из той же оперы? - Конечно, грызня идет знатная: каждому нужно место под солнцем! Однако постепенно она входит в рамки, устаканиваются некие правила, понимаете? Кто не соблюдает их, того выживают, уже почти выжили. Даже среди крутарей это заметно. - Правда? - удивился Вадим. - А со стороны они смотрятся все грознее. Вооружаются на глазах: латы, клинки, огнестрелы, - прямо гонки устроили, словно ядерные державы. Может, с вашей "колокольни" не все видно? - Ну если дело доходит до войны, тут держись! - закивал торгаш. - А какие разборки устраивались лет пять-шесть тому - это ж песня, куда там Чикаго времен депрессии! С улиц не успевали убирать трупы, а пули вокруг чирикали, точно воробьи. Однако сейчас, слава господу, как-то утряслось: худо-бедно разделили сферы и на чужое по-крупному ртов не разевают. Лишней крови не хочется никому, во всяком случае, из князей, а там всплыли не самые глупые. Конечно, втихаря подгребают под себя, кто сколько сможет, и встречный полив идет по многим кабелям, якобы самостийным. У иных холопов и теперь чубы трещат, поскольку не все ушли от уголовщины. Некоторые до сих пор норовят прирезать скотинку, а не стричь излишки, растягивая на годы, - если покажется слишком жирной. Однако на поверхности "все путем" нормальное сосуществование, не исключающее подспудной борьбы, как и положено меж цивилизованными державами. И каждая рекламирует себя, точно невеста на выданье. Какие доводы только не пускают в ход: от выгоды до родства - национального или конфессионального. "Нашизм" расцветает махровым цветом!.. Насколько Вадим слышал, одна из влиятельных крутарских стай собралась именно по этническому признаку, причем тамошние вожаки мнили себя большими праведниками и пытались сгрести под свое крыло всех здешних единоверцев и соплеменников, странным образом мешая одних с другими. Кажется, этот принцип очень не нравился и Эмилю. - И что мне в их праведности? - вопрошал он. - Надоели эти разборки: кто тут богоизбранная нация, а кто нет, - провались все к аллаху! Еврейский нацизм ничуть не лучше другого, как и черные расисты недалеко ушли от ку-клукс-клановцев. Когда начинают диктовать, какому богу молиться и за кого выдавать дочь... Какая мне разница, кому платить, - лишь бы меньше! А сейчас уж и блюсты подкатывают - вот кого нам не надо. Как бы не полетело шаткое равновесие к пророкам!.. И вправду, что-то меняется в последнее время. Новую волну, что ли, катят - только вот кто, откуда? Не дай бог, опять раскочегарят войну! Мало было прошлых... Конечно, говорил не только Эмиль. Как и положено в свободной зоне, обмен шел на равных: Вадим без сожаления делился сведениями о Крепости (взгляд изнутри), скопом выдавал все известные управительские "секреты" (слышал бы его режимник!), сыпал новостями, прогнозами, даже подозрениями; а взамен получал, чего не знал сам, - однако точно отмеренными порциями, баш на баш. Эмиль не был хапугой, скорее радушным хозяином, и угощал Вадима без ограничений - но только сластями и напитками. Информация же считалась товаром, а тут расточительство недопустимо. Впрочем, Вадим не был в претензии, разжившись немалым. - Сами посудите, - доверительно говорил Эмиль. - Крутарей содержим мы (заслуженно или нет - другой вопрос), а вот кто, по-вашему, платит нам? Нельзя же все выстроить на торговле да услугах - нужен базис!.. - Как у Маркса, что ли? - Так получилось, что городские фирмы, вкупе с выпестованными гуртами, отошли Крепости. Я тут не виноват - меня не спросили! Как они еще живут, я поражаюсь... Конечно, в этом городе не успели наплодить монстров, как в больших столицах, которым волокли все и отовсюду, словно какому-нибудь Минотавру. Но и ваши не протянули б под колпаком долго, если бы не было отдушин. Каких, спросите вы? Понятия не имею! Я немножко смыслю в контрабанде - так этих каналов я не знаю. И никто не знает, даже сведениями о них не торгуют - это здесь, где продается все! Значит, их просто нет, понимаете? - Торгаш зловеще похмыкал: - А с каким подъемом трудятся крепостные, какими сплоченными стадами следуют за "старшими братьями" и "отцами", как жертвуют последним для общего блага, на какие подвиги решаются ради Семьи, какими темпами растет производство - все это я знаю, можете не рассказывать. При лучшем раскладе ваши заводики да кабэшки поагонизировали бы годик-другой и благополучно испустили дух. Ан нет: дышат, шевелятся, даже чего-то выдают на-гора! Может, за Бугром у Глав блат и полное понимание? - Тогда к чему такая изоляция? Если даже музыку не пропускают извне... - Кстати, - вдруг сказал хозяин. - А почему вам не спеть? Вы же умеете - меня не проведешь! - "Охриплый голос мой приличен песне", - с ухмылкой процитировал Вадим. - По-моему, в вас рождается большой замысел. - Понимаете, сударь мой, я вовсе не ханжа, однако не хочу затевать предприятий, в какие не смогу допустить дочь: все эти стриптиз-трактиры, гейш-клубы, массаж-салоны!.. Но от хороших мелодий и вправду "легко на сердце" - так почему этим не торговать? Менестрель и вышибала в едином лице - согласен на двойную оплату. - И музыкант, - добавил Вадим. - И оформитель. А проповедник вам не нужен? - Все можно обговорить, - улыбнулся Эмиль, уже готовый перейти на деловые рельсы. - Репертуар, условия, гонорар... Нет? Жаль. - Дарю идею, - сказал Вадим. - Развесить по стенам Крепостные воззвания, плакаты, лозунги - от посетителей отбоя не будет. Одни придут, чтобы оплакать потери, другие - чтобы еще раз возликовать, поглазев с безопасного удаления на прежние дурости. - Не тот контингент, - с сожалением возразил торгаш. - Деньги-то больше у молодых, а они этого не помнят - и слава труду, если честно. Вот музыкой их еще можно увлечь... - Увы, но я уже, наверно, отпелся, - вздохнул Вадим. - Разве иногда буду наведываться сюда и отводить душу в узком кругу конечно, если ваши домашние разделяют ваши вкусы. Теперь меня больше волнуют губернские тайны, коих множество. На чем стоит Крепость: на костях или на болоте? Кто отлавливает девчушек по дворикам да парчкам и пошто обращает в фарш? Что за пташки порхают ночами и по чьи души прилетают? Что делается в глухомани и каково жить там? Наконец, что такое Бугор и как его перейти? - Что такое Бугор? - повторил Эмиль, с удовольствием кивая в такт струнному наигрышу, которым его продолжал потчевать Вадим. - Сего не знают даже крутари, хотя только они туда взбираются. Некое загадочное явление, пропускающее через себя лишь товары, и то - с хорошим разбором. Желаете на него взглянуть? - Желаю, - признался Вадим, плавно переключаясь на новую мелодию. - И полагаю, мне в этом помогут - к примеру, Валет, давний мой кореш. - О, вы знаете Валета! - уважительно сказал торгаш. - Конечно, это еще не король, однако очень, очень корректен - с ним приятно вести дела. - Значит, его еще не испортила власть. Вскоре и не без сожаления Вадим оставил гостеприимную лавчонку, дальше двинувшись чуть быстрее, поскольку время поджимало. Теперь он присматривался больше к крутарям, благо тех нельзя было спутать ни с кем. Рядовые крутари почти всегда стриглись бобриком, будто обтесывали черепа в кубы, и дополняли их квадратными челюстями или, за неимением, квадратными обесцвеченными бородками. К черным кожанкам, усеянным стальными бляхами, полагались просторные брюки из плотной ткани, скрывающие раскачанные бедра (либо создающие их видимость), и высокие бутсы со стальными носками и поножами. Серьезное оружие к ним попадало редко, а всякую мелочевку, вроде ножичков и кастетов, крутарики не жаловали сами, больше полагаясь на костистые кулаки, затянутые в толстую кожу, или короткие дубинки и тонфа, отобранные у блюстов. Дальность боя ограничивалась здесь длиною ног, поэтому управляться со всеми конечностями парни обычно умели неплохо, уже этим отличаясь от крепостных, то есть переходя в разряд людей вооруженных, заведомо опасных. Однако в крутарском сословии еще следовало утвердиться, с нижней ступеньки поднявшись возможно выше. Посему свежезачисленные юнцы отличались чрезмерной драчливостью, частенько провоцируя других на оскорбления, лишь бы доказать себя. На этом этапе, сталкиваясь с настоящими опасностями, отсеивалось немало задиристых петушков. В худшем случае такие гибли либо поддавались позорной панике. В лучшем - пугались на всю жизнь, злобствуя и отыгрываясь на слабых. Для поддержания духа такие с утра накачивались медовухой, благо здесь на нее ограничений не было, и в серьезных стаях не задерживались, постепенно скатываясь на самое крутарское дно. Либо и вовсе возвращались в Крепость, под удушающее крыло Управителей. С возрастом и повышением ранга детская эта самолюбивость обычно уходила, ссыпаясь подобно щенячьей шерсти, уступая место рассудочности и хладнокровию старых норманнов, для которых выгода была важнее глупого честолюбия - точнее, честь как раз и состояла в том, чтобы выгадать больше. Если крутарь оказывался неспособен к трансформации, то пребывал в "шестерках" до седых волос, сколь ни был силен и отважен, - и даже там его не подпускали к серьезным делам. Ибо как можно доверять человеку, который постоянно что-то доказывает? В делах вообще не место амбициям - как говорится, "мухи отдельно". - Гуляешь? - раздался за спиной тягучий голос, звучащий точно из бочки. - А, Лосина? До боли знакомый вопрос - прямо родным повеяло! Вадим обернулся и обнаружил невдалеке приземистого крутаря в ранге вожака, чьи взгляды беспокоили его уже не одну минуту. - Э-э... Николаша? предположил Вадим неуверенно: больно давно не виделись, да и знакомы были не близко. - Николь, - поправил тот. Действительно, звучало это пожестче. И внешне парень изменился разительно. Роста, увы, не прибавил, оставшись Вадиму по грудь, зато неимоверно раздался вширь и завесился такими громоздкими мышцами, что казался горбуном - что называется, "могучий карла". Впрочем, это не прибавило ему добродушия. Извечная озлобленность коротышек, обделенных богом и обижаемых людьми. Зато и к финишу такие рвутся куда активней. Или же карабкаются по ступеням, "невзирая на лица". - На кого пашешь, Лось? спросил Николь с угрозой. - Только не говори, что ты крутарь! Недоуменно Вадим вскинул брови, затем сообразил. Так, подумал он усмехаясь, теперь меня принимают за тайного агента Крепости! И правда, если не крутарь, то кто? - На себя, - ответил он. - Не веришь? Наверняка нет. Николь всегда тянулся к властным пирамидам, по которым так увлекательно карабкаться наверх, и не верил, что кому-то это может претить. Либо ты входишь в стадо, либо в стаю - третьего не дано. Одиночка - оскорбление установленным правилам, даже вызов. Значит, подлежит искоренению. - Кончай темнить, Лосина! - сказал крутарь. - Если не хочешь, чтоб тебя препроводили, куда следует. - А ты кто, Николь, - здешний блюст? - полюбопытствовал Вадим. - И давно их ввели? Или это твой личный почин? По набрякшему лицу коротышки понял, что угадал. Отчего-то тот никогда не жаловал Вадима, а теперь вдруг получил возможность сквитаться. Собственно, за что - за разницу в росте? Или за лишнюю самостоятельность? - Поговори тут! - повысил голос вожак, и сразу Вадим ощутил себя в перекрестье настороженных взглядов, будто невзначай разбросанных по окружности. Вот так, парень. Хочешь осложнений? Давай: один на один, только ты и я... и моя стая! Да кто Вадим такой, чтобы вызывать на поединок вожака? Либо стадный телок, либо шпион, а с такими расправляются, не церемонясь. И Николь уже ухмылялся, предвкушая. - Вообще, я ищу Валета, - поспешно сдал назад Вадим. - По его приглашению. Можешь проводить, я не возражаю. - Чести много, - разочарованно буркнул крутарь и отвалил, не прощаясь. Впрочем, парочку подручных на хвост чужака все же подвесил, застраховался. А те не оставляли его до самого порта, куда Вадим прямиком и направился, решив больше не искушать судьбу. Самого Валета в порту не оказалось. Однако через дежуривших там девиц, вполне добропорядочного вида, Вадим связался с ним по рации и настоял на немедленной встрече. Подъехав на приметном джипе, Валет подобрал бывшего приятеля вблизи заправки (служившей, насколько Вадим успел разглядеть, обычным местом для пересечения крутарей из разных стай) и тут же отъехал. Сегодня он выглядел не столь довольным, как при недавней встрече: его явно что-то заботило, - и пышные усы уже не топорщились так залихватски. Массивные плечи и грудь крутаря облегали пластиковые латы, только недавно вошедшие в моду у блюстов, а к бедрам крепились, ножны и кобура из того же набора, отнюдь не пустые. - Никто за тобой не следил? - спросил он первым делом. - За мной? удивился Вадим и пожал плечами: - Нет, я бы заметил. - А мелькал на заправке кто-нибудь из серьезных? Вадим подумал, добросовестно вспоминая. Вот не было печали! - Ну, была пара здоровячков на двуколесниках похоже, знакомых между собой, - ответил он. - А потом подкатило длинное авто, набитое смуглявыми крепышами восточной наружности. Чувствовал себя Вадим странно: будто нежданно угодил в персонажи гангстерского боевика. Ощущение было любопытное, однако неуютное. - Похожи на ордынцев, да? - Вроде бы. Насупясь еще пуще, Валет задумался, потом принялся названивать кому-то по рации, без видимой системы кружа по переулкам и вполголоса кроя связь, а заодно - раздолбанные дороги, по которым скоро нельзя будет проехать иначе как на лошаках. - Проблемы? поинтересовался Вадим. - А, Валек? - Да так, - проворчал тот, - маленькие разборки между своими. Кое-кто решил заглотнуть лишнее. Наконец дозвонившись, он условился о встрече и, слегка успокоясь, направил джип к возникшей цели. Спросил: - Ладно, Вадик, что у тебя? Торопясь, пока не добрались до места, тот обрисовал ситуацию: о разлетавшихся по ночам "воронам" и о вчерашнем визитере, явно работавшем с "вороном" на пару. Валет слушал не прерывая, иногда сочувственно кивал. - Да, хреновато, - объявил он затем. - Можно попытаться кое-что прояснить, только это недешево станет. Сам понимаешь: дружба дружбой... А сейчас ты вроде заказчик! И в этом Валет переменился: раньше он помогал друзьям не задумываясь... на чем не однажды подзалетал. - Подойдет? - спросил Вадим, извлекая из кармана золотой перстенек, сохранившийся от прежних времен. - Ого! - Аккуратно Валет принял его двумя пальцами, глянул на свет. - Для начала, да? А там поглядим. - Но хоть какие-то догадки у тебя есть? Кто-то из ваших мог так раздухариться? - Понимаешь, Лось, сейчас и крутари уже разделились на породы. Кое-кто с полным правом вешает на гербы тигров, медведей или, как я, леопардов, а остальным лучше обойтись фауной помельче. Которые сомкнулись в стаи, смахивают на волков, а после них подбирают шакалы, подлые и трусливые. Эти не планируют надолго, их принцип: схватить и удрать. Но есть и вовсе гиены, трупоеды, при случае не брезгующие человечиной. - Что, в прямом смысле? - содрогнувшись, спросил Вадим. - Может, и в прямом: жрать-то надо, - подтвердил Валет со смешком. - Сейчас развелось столько сдвинутых! Играть по правилам не могут, а вне - у психов фора: уж они ни перед чем не остановятся. Беспредел - одно слово! - А про мясорубов, стало быть, ты так ничего и не знаешь? - Не наш профиль. К чему влезать туда, где не светит выгода, к тому же нас это впрямую не касается. - Мне это нравится! не сдержался Вадим. - Кто-то пускает девиц на гуляш, одну за другой, и никому нет до этого дела: ни блюстам, ни крутарям. Вы что, ждете, пока примутся за ваших подружек - тем более, они вполне подходят по параметрам? - Конечно, можно разобраться и с этим, - хладнокровно откликнулся крутарь, - но за отдельную плату. Хочешь? - Не напасешься на вас, - проворчал Вадим. - По-твоему, я клад нашел? - Или получил наследство, - хмыкнул Валет. - Раз не торопишься к нам. Другой же уровень, Вадичек, ты посмотри!.. - Спокойствие дороже. Они уже подъезжали к порту, где Валета ждало несколько габаритных парней, поверх привычных кожанок облаченных в такие же доспехи из пластика: шлемы, бронежилеты с наплечниками, поножи, наручни. Вокруг защитным кольцом, словно фургоны при освоении Америки, были расставлены бронированные двуколесники. Среди крутарей, кстати, оказались те двое здоровячков, которых Вадим приметил на заправке. А еще с одним он когда-то пересекался на тренировках, то ли билдерских, то ли бойцовых. Тот даже поздоровался с Вадимом вполне уважительно, видимо, приняв за своего: такого же крутаря, да еще приближенного к верхам. Действительно, из настоящих силачей в билдерах задержались немногие, как и в чистых бойцах. Большинство нашли применение если не своим мозгам, то мускулам, и теперь пытались выделиться в особую касту, сродни самураям или русским дружинникам, с жесткой иерархией и дисциплиной. А возглавляли их вожаки из самых зубастых либо самых деловых, которые со временем могли бы заделаться князьями да боярами, если бы на те же места не метили правители-крепостники. Удивительно, что в здешние авторитеты угодил и симпатяга Валек, а впрочем, он всегда отличался предприимчивостью. Поглядывая по сторонам, Валет терпеливо втолковывал наперсникам, как ловчее управляться с подотчетным стадом, чтоб не уморить скотинку, но и состричь с нее больше, - все должно быть по совести и к взаимному удовольствию, без ненужных напрягов, но и без попустительства. Внимали ему с почтением, хотя собрались здесь не рядовые крутарики, пухлощекие и свеженакаченные, только-только навострившиеся махать конечностями, а их вожаки - матерые, умудренные или хотя бы битые жизнью, накопившие опыт и навыки, вплоть до смертоносных. Стало быть, Валет, по нынешней классификации, вполне мог величаться вождем, пусть не из старших. Однако возражать ему не стеснялись: корректно, уважительно, - но в Крепости и такое показалось бы дикостью либо вопиющей наглостью, граничащей с бунтом. Вожаки уже не стригли волосы бобриком, что защищало в обычной драке, а отпускали их до плеч, прихватывая на лбах лентами либо собирая на затылках в хвосты. А значит, не собирались подпускать врага настолько, чтобы тот смог за них ухватиться. В подтверждение наметившегося ужесточения разборок ("новая волна"!) на бедрах, поясах или за плечами вожаков, кому как нравилось, крепились внушительные секачи - у кого один, у кого два, в зависимости от умения. Это не считая метательных ножей, число которых тоже варьировалось. А дальше, судя по всему, в ход опять пойдут огнестрелы - гонка вооружений, неизбежная как прогресс. Впрочем, возможно, они уже припасены в кабинах колесников. Доверяя Вадиму либо из деликатности, Валет не отослал его подальше, а сам Вадим не проявил должного такта и остался в совещательном круге, с интересом слушая разговор. Как ни странно, в доводах проклевывшегося князька и его доверенных старшин-советников (бояр?) уже ощущалось присутствие некоего кодекса, обязательного в серьезных делах. Обычно он складывался десятилетиями, причем в стабильной среде, где честность на протяжении поколений подкреплялась выгодой, вдалбливалась в сознания как условный рефлекс, фиксировалась в генах. Здесь это происходило много проще, словно двигалось по дорожке, проторенной купцами и бизнесменами. Либо сами крутари, как и крепостные, менялись куда быстрей, словно при направленной мутации. Внезапно Вадим вскинул голову: вокруг что-то назревало, будто сгущалась грозовая туча. Не слишком понимая, что происходит, Вадим, однако, ощутил беспокойство. Щелчком языка он привлек внимание Валета, со значением коснулся пальцем уха. Тотчас тот вскинул руку, требуя тишины, и тут уж все услышали гул многих моторов, накатывающий с разных сторон. - Дьявольщина! - рявкнул Валет. - По машинам - уходим, живо! Его вожаки уже сноровисто ныряли в кабины двуколесников, захлопывая бронированные дверцы, словно танкисты перед атакой. И сразу машины срывались с места, уносясь по переулкам. Подхваченный общим порывом, Вадим впрыгнул в знакомый джип, попав, что называется, "в доскок", то есть безошибочно вписавшись в тесный проем, и сразу растопырился между спинкой и упорами. В следующий миг колесник дрогнул под тяжестью Валета, грозно рыкнул и тоже рванулся прочь, нацеливаясь на одну из многих улочек, разбегающихся от площади. Секундой позже из нескольких переулков вырвалась смешанная стая могучих бронеколесников, внутри которых трудно было различить что-то, кроме массивных фигур, наводивших трепет своей неподвижностью. Сквозь тонированные стекла едва проникал не только свет, но и мысле-облако: по-прежнему Вадим ощущал только глухую ненависть, совершенно не понимая ее истоков. После унылой атмосферы Крепости от таких первозданных, чреватых неведомыми опасностями страстей становилось зябко. Пока не поздно, Вадим поспешил отстраниться от ситуации, представив, будто наблюдает за этим в кино. И гонятся тут вовсе не за ним, безобидным и мирным спецом, а за очередным неубиваемым героем - в меру суперменистым, в меру осторожным, испытавшим на своем веку всякое, а про панику даже не слыхавшим. - Черт бы их забрал, - сквозь оскаленные зубы проворчал Валет, на полном ходу улепетывая по пустынному проходу. - Если прижмут опять, я ж и драться не смогу - с прошлого раза черепушка трещит! Умеешь стрелять, напарник? - "Придется отстреливаться, - пробормотал Вадим. - Я дам вам парабеллум". - Чего? - удивился крутарь. - Цитата из "Двенадцати стульев", - улыбнувшись, пояснил Вадим. - Нет, стрелять я не стану, извини. - Тогда садись за руль. На ходу они ловко поменялись местами, хотя каждый весил за центнер. Сунув руку под сиденье, Валет извлек устрашающего вида огнестрел - с пистолетной рукоятью, откидным упором для плеча и толстенным коротким дулом, как у обреза. Положил пока на колени и чуть приспустил боковое стекло, озираясь прищуренными глазами. Отрывисто спросил: - Не дрейфишь, а? - Вроде бы нет, - ответил Вадим. - А кто это - ордынцы? - Черта с два - это Шершни! Слыхал о таких? - Вроде нет. - "Вроде, вроде"! - взорвался крутарь. - А у меня они вот где. - С размаху Валет хрястнул себя по загривку. - Возникли недавно, черт знает откуда, и уже достали многих! Отчаянные парни, ни хрена не боятся, на компромиссы не идут. А дерутся - куда там нашим качкам! Хорошо, стрелять не любят - тем и спасаемся. - Он оглянулся: Смотри-ка, не отстает! Вадим покосился в зеркальце: один из затемненных четырехколесников и вправду прочно повис у них на хвосте, однако нагонять не спешил. Поверх покатой крыши, прямо над ветровым стеклом, был установлен массивный ствол, управляемый, видимо, из кабины. Но и тот в дело пока не вступал, хотя на декоративный не походил. - Не нравится мне это, - буркнул Валет. - Будто в засаду гонят. Может, развернемся? - А тараны твоей черепушке не противопоказаны? - полюбопытствовал Вадим. - У них-то масса больше! Лучше пристегнись. Против ожиданий, крутарь повиновался приятелю без возражений, словно в прежние времена, когда тот был для него авторитетом. Может, он еще помнил, как лихо гонял Вадим на стареньком "жигульке" по проселочным дорогам, с легкостью обходя мощные иномарки и при этом тщательно избегая аварий. С некоторых пор водительские навыки, как и многие иные, дремали в теле Вадима, ожидая подходящего случая, чтобы проявиться. К тому же, наверно, у него был врожденный талант к вождению - точнее, подходящий психотип, способный удерживать в поле внимания сразу несколько объектов. Прихватив ремнем и себя, Вадим сосредоточился, вспоминая здешние хитросплетения. Впереди их в самом деле поджидали - он чувствовал ловушку так же ясно, как блюстительские патрули. И вляпываться в нее не хотелось. Хотя страха Вадим по-прежнему не испытывал: слишком это походило на игру либо очень удачно он отстранился. А может, просто не верил в опасность, не верил, что кто-то захочет причинить ему вред ему, никому, в общем, не желавшему и не делавшему худа. Вот погоняются они друг за другом по переулкам, пока не надоест, и разлетятся по своим делам, на прощание обменявшись довольными улыбками... Будто бы! Некоторое время Вадим приноравливался к новой машине, заодно уворачиваясь от нескончаемых рытвин, потом, не притормаживая, круто повернул за угол и сразу наподдал газу, устремившись к следующему перекрестку. - Куда? - встрепенулся Валет. - Застрянем! - Кто из нас адский водитель? осведомился Вадим. - Ты бы лучше убрал пушку - ну ее к аллаху, еще жахнет. - Ага, щас! огрызнулся крутарь. - Знаешь, чего с нами сотворят, если достанут? Я-то насмотрелся. Вездеход Шершней с ускорением выскочил из-за дома, кренясь и стеная шинами на резком повороте, но джип уже сворачивал на другую улочку. - Черта лысого они нас достанут, - проворчал Вадим не без азарта. - На одной злости далеко не уедешь. "Хорошо, что все началось внезапно, - усмехнулся он. - До того как я успел себя напугать, накручивая опасности, реальные и мнимые. А теперь уже не до страхов: играть, так играть!" - Вы ведь даже не попытались отбиться, - заметил Вадим. - Почему? - Поначалу-то пробовали, а как же! - отозвался Валет. - Но если Шершни атакуют, то просчитали все варианты, даже худшие для себя. И осечки уже не дадут, хотя бы пришлось положить половину своих - плевать им на цену!.. Однако нам-то не плевать, верно? - Чего ж они добиваются? - Я бы знал! Ведут себя, как боевики-первогодки, постоянно прущие на рожон, - но те хотя бы себя доказывают, а Шершни попросту злобствуют: лишь бы порешить народу больше! Дикие люди - с гор, что ли, спустились? - "Образ врага" да, Валек? - спросил Вадим. - И здесь то же самое: все плохое отдам соседу. - Клянусь тебе! - вскричал Валет. - Это не крутари, а черт знает что! - А вот сейчас поглядим. Эти ребята, сзади, рулить умели и на реакцию, похоже, не жаловались, однако предугадывать импровизации Вадима, иногда изумлявшие его самого, им было явно не по уму. И потом, ему-то никто дорогу не заслонял, а Шершням приходилось постоянно напрягать память, чтобы успеть среагировать на внезапный маневр беглеца. Вообще, для поддержания скорости на такой изувеченной дороге, требовалось нечто большее, чем реакция. У Вадима это было: мысле-облако. И сейчас он устремил его вперед, сколько сумел, да еще погрузил на метр под асфальт, чтобы не влететь в ловушку. Однако преследователи могли брать иным: не умением, так числом, - при том, что Вадима с Валетом, кажется, прикрывать было некому. Выскочив на перекресток, они увидели по сторонам пару двуколесников, несущихся им наперерез с самым решительным видом. Если Шершни надеялись на таран, то явно запаздывали, и все-таки Вадим неожиданно ударил по тормозам, будто решил их подождать. Одновременно затормозили и двуколесники, скрежеща по бетону якорями, а в следующий миг из их бронированных носов выстрелились увесистые гарпуны, раскручивая за собой тросы. Рассчитано все было точно, и гарпуны наверняка ударили бы по задку джипа, вплавившись намертво, - если бы не внезапный маневр Вадима. А так двуколесники, будто нарочно, угодили друг в друга, едва не продырявив ветровые стекла, и оказались прочно сцепленными, - их идеальная слаженность сыграла на руку противнику. Почти коснувшись натянутых тросов, джип круто повернул, проскочил мимо одного из увязших Шершней и снова набрал скорость. - Хорошенькое дело, - с опозданием возмутился Валет. - Каждый раз - новое! - Сюрприз, да? - откликнулся Вадим. - Раньше на вас с гарпунами не охотились? Обратись с жалобой в "Greenpeace". - Да, но ты откуда узнал? - спохватился крутарь. - Так их обставить - любо-дорого! И сидели б мы сейчас на Шершневых якорях... - Интуиция, мой друг. На что еще рассчитывать невеже? Хотя Вадим и сам недоумевал: все-таки больше это походило на предвидение. Уж очень он был в себе уверен, будто на пару секунд проник в будущее. Или телепатия? - Здрасьте вам! - оглянувшись, сказал Валет. - Еще трое. Выходит, у них целевая вылазка? Что ли, меня очень загорелось прихватить? - Расчетливые, говоришь? Ну тут они малость промахнулись! Вадим всегда отличался излишней инерционностью. Действительно, завести его на драку было непросто - часто она заканчивалась раньше, чем приходил должный настрой. Но если Вадим все-таки расходился, то уже пер напролом, до упора. Так вот: сейчас его завели. - Транспорта у них не хватит - меня загнать, - добавил Вадим, усаживаясь плотней. - Ладно, ухарики: банзай так банзай! - Черт! - выругался и Валет. - Ну, помогай вам бог. Помянув таким образом обоих верховных антагонистов, он развернулся в кресле и выставил из окна свой устрашающий огнестрел - причем проделал это с такой сноровкой, будто наловчился стрелять с обеих рук. - Сиди! - прикрикнул Вадим. - Не гони волну, крутарик, рано еще. И держись крепче: сейчас тряханет! Он по-прежнему не желал преследователям лиха, однако оберегать их не нанимался. И если те слишком усердствовали в гонке, при чем здесь Вадим? Все-таки Валета он ценил больше, не говоря о себе. - Сейчас, сейчас, - бормотал Вадим для изготовившегося напарника. - Вот!.. Внезапным рывком Вадим вздернув машину на левую пару колес, и по узкому карнизу она пронеслась над подозрительным участком. - Это еще зачем? - вскричал Валет, цепляясь за дверцу. - Не хватало... - Смотри! - прервал Вадим, ткнув пальцем назад, где первый вездеход уже проваливался в намытую дождями полость, вместе со здоровенным пластом асфальта. - Мать твою! - изумленно выдохнул Валет. - Just do it, - сказал Вадим с удовлетворением. Второй преследователь сгоряча решился повторить его маневр, на двух колесах огибая ямину, но равновесия не удержал и со скрежетом притерся крышей к стене, застыв в рискованном крене - между домом и провалом. Третий успел затормозить и тут же развернулся, торопясь в объезд. Впрочем, на следующем перекрестке к джипу пристроился еще один колесник, неприятно похожий на маленький танк. Видимо, он торопился наперехват, однако запоздал. Теперь "танчок" на полной скорости гнал сзади, почти перекрыв узкую улочку. Поверх его крыши затаились сразу два тяжелых ствола, и Вадим поглядывал на них с опаской: в любой момент могут садануть - и что делать тогда? Он попытался оторваться, однако вражеский колесник оказался проворен на удивление. А сыграть на разнице инерции тоже не удавалось: перегоны великоваты нет бы углов побольше! Правда, и Шершни не могли догнать, как ни старались, но долго так продолжаться не могло Вадим уже чувствовал за спиной нарастание угрюмой злобы, грозившее разразиться пальбой. И увидав сбоку подходящую арку, решительно дернул руль. - Не пройдем же, узко! - возопил Валет и даже попытался перехватить управление. - Брысь! - рявкнул Вадим. - Trust me, падла! Развернувшись юзом, джип вписался в проем с изумительной точнос