смотрел прямо в их сторону. В последний момент тот начал поворачивать голову, и болт, проломив тонкую ви-сочную кость, погрузился, как в мокрую глину, по самую шляпку. Лейтенант даже не вскинул руки, в рефлекторном жесте хватаясь за ушибленное место, молча ткнулся в стену, сполз на пол такой кучей, словно у него все кости мгновенно превратились в желе.I Глаза через несколько мгновений полностью адапти-ровались, он видел в темноте так же четко, как и при свете, только не различал красок. Еще один десантник, на этот раз пораженный в лоб гайкой, завалился очень удобно, между двумя металлическими чанами. Не дожи-даясь, пока о его выставленные ноги кто-то споткнет-ся, Олег выбежал и, на ходу подхватив автомат, быстро сорвал сумку с запасными рожками. -- Быстрее! -- крикнул он на русском с сильным латышским акцентом. -- Он побежал к выходу на нижний этаж! Десантники, что двигались едва ли не на ощупь, разом развернулись и побежали в одном направлении, что значит, помещение знают как свои пять пальцев, обжились, помнят все ходы и выходы. А еще это значит, что подготовка к операции началась давно... Когда они были у входа, раздался взволнованный голос:; -- Кто отдает приказы?.. Олег усмехнулся: не всякая аппаратура в состоянии различить их голоса, побежал вместе со всеми, так же громко топая, а когда оказался возле стены, быстро вер-нулся к Юлии. Она стояла бледная, таращилась в темноту. В красивых глазах было отчаяние. Он опустил ладонь на ее губы, шепнул в ухо: -- Это я, не трусь. Она в испуге дернулась, тут же один из офицеров вдруг повернулся в их сторону и начал прислушиваться. Глаза расширились, Олег поспешно выхватил из кармана болт. Офицер начал открывать рот для крика, болт с сокрушительной силой снес кончики зубов, исчез в темном про-вале рта. Офицер завалился на спину. Похоже, он умер мгновенно. Десантник, которого офицер задел при падении, сперва отскочил, но, чуя неладное, наклонился, его ладони быстро прошлись по лицу убитого. --- Он среди нас! -- завопил он. -- Майор Симерс убит! Олег подхватил Юлию на руки, побежал в сторону ле-сенки уже почти не скрываясь: крутые парни хватали друг друга, требовали паролей, кто-то кого-то душил. Возле лестницы опустил Юлию на пол, шепнул: -- Полезешь первой? -- Ты что, -- прошептала она ему в ухо, -- видишь в темноте? -- Конечно, -- удивился он. -- А ты разве нет? -- Нет... -- Урод, -- буркнул он с сочувствием. -- Ничего, я никому не скажу. -- Иди первым, -- отрезала она. -- Не выношу, когда смотрят под подол. Лесенка задрожала под его тяжелым, но тренирован-но-шпионским телом. Юлия карабкалась следом изо всех сил, ноги дрожали, руки дрожали, все тело сотрясала су-дорога. Она изо всех сил старалась не показать, насколь-ко она обессилена и унижена, ведь шпионы должны быть железными, они -- машины для убийства, потому они в лучших отелях и с лучшим шампанским в бокалах, их жизни коротки... а она теперь в их шпионистой коман-де, но все равно приступы отчаяния сотрясали ее так, что пальцы разжимались на прутьях лестницы. В жизни эти шпионские будни гораздо страшнее, грязнее, отвратительнее, чем в самом грязном боевике. -- Дурак, -- прошипела она. -- Я сейчас упаду... Прутья лестницы нащупывала вслепую, тьма вокруг, она до кругов в глазах всматривалась в эту чернильную темень, в голове стучат молоточки, уже почти видит ка-кие-то выступающие из тьмы силуэты, потом оказыва-лось, что они либо расплываются, либо остаются перед глазами, в какую бы сторону ни повернула голову. Она в самом деле чувствовала себя уродом, слепой курицей, которая уступает всего лишь мужчине, этой male-pig, хоть и тренированному в лучших лагерях мира на лучших ком-пьютерных тренажерах. Ее дернуло за руку вверх. Ноги на миг зависли над пропастью, тут же ударилась о его сильное тело, в страхе прижалась к этому грубому бесчувственному кабану. Здесь горел красный аварийный свет, комнатка неболь-шая, стол, единственное кресло, широкий темный ящик. Олег, прижимая ее одной рукой к груди, дотянулся до выключателя. Яркий свет залил помещение. Она вздрог-нула и крепче прижалась к его груди. -- Ты молодец, -- шепнул он в ухо. -- Смелая и отваж-ная! Я уж не говорю, что еще и красивая. -- Да? -- проскрипела она сиплым голосом, почти те-ряя сознание. -- А мог бы и сказать! Он метнулся к пульту, бросил через плечо: -- Ну вот говорю ж... -- Под пытками не считается. Пальцы торопливо помчались по клавиатуре, давая команду открыть вентили из цистерн. Огоньки даже не мигнули, но он знал, что в этот момент по всей длине туннеля их сектора на землю плещет чистейший бензин. Двумя переключениями тумблера создал в трубе, что шла по параллельному туннелю, резкий перепад давления. Труба, которая не осматривалась уже лет десять, не вы-держала удара, на изгибе вывалилось целое звено. Бензин хлынул на рельсы, потек широким потоком к цистернам с соляркой и дизельным топливом. Один из экранов показывал смену подачи дизельно-го топлива по всей ветке, где сосредоточились десант-ники и мобильная колесная техника. Красные огоньки замигали от этого сектора, дальше через каждую секун-ду -- красный огонек, красный огонек... Зашипело, грохнуло, в дальнем конце бункера раздви-нулась стена. С ревом ворвался зеленый с желтыми пят-нами военный грузовик. Юлию швырнуло как взрывом за металлический щит стола, она даже не сообразила, что это Олег забросил ее так грубо, а сейчас в его руках уже не ее плечи, а автомат, оттуда, снизу, с грохотом и огнен-ным следом вырвалась ракета, лишь потом автомат заст-рочил нервно и часто... Грузовик подбросило взрывом. Полыхнуло красным огнем, из кабины вывалился кричащий человек. Через борта прыгали фигуры в зеленых комбинезонах, тут же падали, некоторые откатывались в сторону и открыва-ли стрельбу, другие так и остались... Пули часто и страшно стучали по железу, с визгом рикошетили, с потолка посыпалась бетонная крошка. Олег стрелял короткими скупыми очередями. Выгляды-вая из-за укрытия, Юлия видела, как дважды его воло-сы всколыхнулись, один раз даже вроде бы показалась полоска крови над ухом, но, когда Олег повернулся в следующий раз, крови не было, и она с облегчением по-няла, что ей померещилось. Стрельба становилась все реже, наконец, затихла. Олег отшвырнул автомат, метнулся к пульту и продолжил пере-ключать тумблеры. Юлия вскрикнула, когда двое из уби-тых, как она думала, вскочили и в три огромных прыжка догнали Олега. В их руках блеснули страшные зазубренные ножи. Он отпрыгнул от пульта, но эти в пятнистых костюмах размахивали ножами с такой скоростью, что прижали его к стене. Черные тени метались по огромной серой стене из бетона, прыгали в темноту под потолок. Один из де-сантников пропустил молниеносный выпад Олега, опро-кинулся с неестественно вывернутой шеей. В этот момент военный грузовик на полном ходу разметал горящие об-ломки, с жутким ревом понесся на Олега. Юлия увидела за стеклом залитое красным перекошенное лицо водите-ля. Этот был тот офицер, который выпал раньше из ма-шины. Второй десантник бросился на Олега, Юлия видела, как между лопаток пятнистого комбинезона высунулось окровавленное лезвие, и в этот момент тяжелый грузо-вик со страшной силой налетел на них. Юлия видела, как Олег скинул с себя обвисшее тело, но сам увернуть-ся не успел: широкий бампер ударил его в грудь, впе-чатал в бетонную стену. Страшно грохнуло, капот и кабину смяло, а водитель вылетел через разбитое стек-ло и с силой ударился в стену. Юлия застыла в ужасе, не в силах даже закричать. Гро-мадный тяжелый грузовик смяло как консервную банку. Из разбитого бака широкой струйкой лился прозрачный бензин. Под колесами истекали кровью раздавленные тела десантников. Грузовик натужно заскрипел, задвигался. Его мучительно отодвинуло от стены, Олег стоял, вмятый в стену. Его шатало, обеими руками держался за грудь, растирал. Рубашку забрызгало кровью. Лицо было бледное, глаза страдальческие. Юлия в страхе закричала. Олег поморщился: -- Что, не нравится? Ну неуклюжий я! Неуклюжий. Мрак бы увернулся, а я... Из нее выплеснулся вскрик: -- Но как... как? Он сделал вялое движение рукой: -- Экономика в дауне... Грузовики клепают уже чуть ли не из жести... Он с трудом оттолкнулся от стены, сделал шаг в сторону, стараясь не задеть изуродованный передок грузовика, похожий на оскаленные зубы. В стене отпечаталась человеческая фигура. От нее по бетону во все стороны разбежались черные трещины, и казалось, что отпечаток завис в середине гигантской паутины. -- А... стена? -- вспикнула она. -- Бетон! Он отмахнулся: -- Да какой бетон... Один песок... Все подрядчики -- жулик на жулике... Все еще шатаясь, он вернулся к пульту. Юлия безум-ными глазами смотрела, как он одной рукой закончил давать команды незримым отсюда агрегатам, а другой все еще ощупывал грудную клетку. Глазами он объяс-нял Юлии, что счастье Москвы в том, что давно земле-трясений не было, все бы к черту рассыпалось, стены из песка, балки из жести... Юлия стояла рядом и не заметила, как в двух шагах из кузова разбитой машины приподнялся человек в костюме десантника, посмотрел на них дикими глазами. Лицо его было страшным, нос расплющен, лицо в крови, губы расквашены. Не удер-жавшись, он вывалился через борт. Олег, морщась, повернул голову. Юлия вскрикнула. Один из десантников у его ног поднялся на колени, рывком ухватил Олега за ноги. Олег рухнул вниз лицом, де-сантник с рычанием бросился, навалился, но боролись недолго, Олег тут же извернулся, оказался наверху, схва-тил обеими руками смельчака за горло. Юлия услышала слабый треск. Юлия закричала: тот, который выпал из кузова, сумел подняться, сильным ударом кулака разбил стекло на по-жарном щите, мгновенно сорвал топор. Замершая в ужа-се Юлия испустила пронзительный крик, но опоздала: острое лезвие со страшной силой обрушилось на незащи-щенную шею Олега. Юлия вскрикнула и зажмурила глаза с такой силой, что под веками поплыли красные круги. Ноги стали ват-ными, спину царапнуло, это она сползла по стене на пол. Холодный металл ожег ладони, в виски стучала кровь, а перед глазами все стояла картинка страшного мгновения, когда лезвием топора по голой шее... В уши хлестнул злой голос: -- А подушечку не подложить? Уши заложило от выстрела совсем рядом. Закусив губу, Олег стоял во весь рост и стрелял из пистолета в пульт управления. Оттуда сыпались искры. Юлия взви-лась с пола, как будто увидела мышь на своей ноге. Олег не успел отшатнуться, как она в один прыжок, с вытара-щенными глазами неизвестно как одолела разделяющее их расстояние. Он качнулся в сторону темного туннеля, но Юлия обхватила его руками, повернула. На шее был порез, капли крови уже свернулись тем-ными комочками. Она провела кончиками пальцев, ощу-тила под кожей не то имплантированные нити, не то не-что вроде твердой чешуи. -- Что... это? -- Да брось, -- ответил он слабым голосом. -- Вы же вживляете под кожу золотые нити?.. Ну вот! Чтоб доль-ше быть молодыми. А мужчины вживляют молибде-новые. -- Зачем? -- Кому-то целость шеи важнее побед на конкурсах красоты... Ее дернуло, стена туннеля замелькала, как будто их несло в вагоне. Юлия уже не слышала шлепанье своих босых подошв, это слилось в сплошной шелест затяжно-го дождя. -- Куда мы мчимся? -- На свежий воздух, -- буркнул он. -- Небо увидеть восхотелось. -- За нами погонятся? -- Уже гонятся. На этот раз -- много! Он бежал рядом, суровый и угрюмый, локти прижаты к бокам. Рубашка иссечена, словно висела на плетне, ког-да вблизи взорвалась шариковая бомба. Юлии почудилось, что края дыр в темных сгустках крови, но Олег несся ря-дом целехонький, даже про некачественный грузовик за-был, что в некачественную стену... Холодная струйка ужаса пробежала по спине, но доду-мать мысль не успела, далеко за спиной словно бы донес-ся звук работающего мотора. Олег на бегу оглянулся, про-рычал с тоской: -- Эх, не успели... -- Догонят? -- вскрикнула Юлия. -- Уже догнали! Позади простучал пулемет. По стенам туннеля с виз-гом пошли рикошетом пули. Юлия увидела, как в руке Олега появилась крохотная коробочка. Не моргнув глазом он нажал на единственную кнопку, тут же отшвырнул и продолжил бег. Через несколько долгих мгновений дале-ко позади глухо бухнуло. Земля вздрогнула, в спину уда-рил тугой кулак теплого воздуха. Олег продолжал бег, явно щадящий, оглядывался на нее. Юлия пыталась ускорить шаг, однако сзади грохну-ло сильнее. В спину снова ударило горячим сухим возду-хом. Она едва удержалась на ногах, пробежала несколько шагов, едва не падая. В третий раз грохот прозвучал страшно и раскатис-то. Под руку ухватило огромными клещами, в тот же миг в спину ударило волной раскаленных газов. Юлия закашлялась, ослепленная и задохнувшаяся, а сильная рука, похожая на манипулятор по сбору танков, тащипа несла, волочила, пока Юлия не ударилась о бетон-ную стену. -- Вверх! ---прозвучал злой голос. Юлия оглянулась, закричала. Туннель, по которому когда-то ходили поезда, уже не тянулся в темную бес-конечность. Издалека в их сторону стремительно несся багровый шар из огня и раскаленных газов. Он стремил-ся расшириться, но стальная труба удерживала, направ-ляя всю мощь взрыва сюда, в эту сторону... Она закричала снова, подпрыгнула, ухватилась за же-лезные прутья перекладины и покарабкалась вверх со скоростью убегающей от крокодила обезьяны. Покрытое крупными каплями воды железо скользило в пальцах. Глава 15 Бетонная стена и железная лестница прямо перед ее глазами разом вспыхнули страшным багровым светом. Она стиснула зубы, зажмурилась, до хруста в суставах вцепилась в железные прутья. Снизу ударил огненный шар огня. Ее попыталось сорвать, унести, подбросить вверх как пушинку. Раскаленный воздух ревел, легкие раздуло ядом горящего бензина. Ей почудилось, что она находится под дюзами взлетающей ракеты. Ее крик заглушало треском и шумом, она была увере-на, что горят ее волосы, ее кожа. Внезапно снова стало темно. Она все еще висела над высоте в абсолютной чер-ноте. Раскаленный воздух жег легкие, спалил всю кожу, а высохшая гортань стала шершавой как кора старого де-рева. Железные прутья нагрелись и обжигали пальцы, а еще больше -- голые подошвы. -- Двигайся, -- донесся голос снизу. -- Скоро будет площадка. Она застонала, с трудом дотянулась до следующей пе-рекладины. Тело стало еще тяжелее, а пальцы едва не разжимались. Она прижималась всем телом, заставляла ноги передвигаться выше, поднимать непослушное тело, ибо теперь сзади Олег, а ему досталось больше, он красиво, по-мужски прикрыл ее собственным телом, совсем не по-современному, теперь мужчины чаще прячутся за женскими спинами... Слезы струились по щекам, но эта мысль о совре-менных мужчинах заставляла цепляться за прутья и под-тягивать тело еще на перекладину, потом еще на одну. Она всхлипывала от изнеможения, но теперь она рядом с настоящим, который ее бережет, а это надо ценить и не висеть на нем постоянным грузом. Сейчас разжать пальцы и сорваться -- собьет этого настоящего, но и двигаться выше в самом деле нет сил, нет сил, даже на одну перекладину не сможет, вот эта последняя... Сквозь черный обморок в ухо прорвался голос: -- Все!.. Отпусти пальцы. Она упрямо пыталась подтянуть непослушное тело вверх. За кисть рвануло, она сопротивлялась упорно, на-конец Олег разогнул ее скрюченные пальцы, привлек к себе. Ее ноги подогнулись, но он упасть не дал, прижи-мал обеими руками. Здесь был слабый свет. Они находились в нише. От-дышавшись, Юлия пугливо оглянулась, зябко вздрогну-ла. В полушаге за краем темнела бездна. Слабые блики скользили на вогнутой стене бетонной трубы, наверху было так же темно, как и внизу. -- Где... мы? -- прошептала она. Закашлялась, горло царапало при каждом движении языка. Тот распух, как у мертвеца, заполнил едва ли не весь рот. -- В нужном месте, -- прошептал он прямо в ухо. -- Ты молодец. Я просто не верю, что ты все это смогла... сама. -- А что теперь? -- прохрипела она. -- Что... дальше? -- Выход наверху, -- сообщил он. Ей почудилось в его измученном голосе облегчение. -- Похоже, уже близко. -- Ско... лько? -- До поверхности, -- ответил он не задумываясь, -- примерно сорок--сорок пять этажей. Ноги ее подкосились. Тело обвисло, но Олег, каза-лось, не заметил, шептал в ухо, какая она замечательная, отважная, крутая, даже красивая... хотя это каждый мужчина должен говорить в первую очередь и не реже, чем четыре раза в сутки, грел горячим дыханием -- это в такой-то духоте! Наконец она сумела выдавить: -- Да я лучше сразу вниз головой... -- Что случилось? --Мы на глубине сорокаэтажного дома? -- Если считать современными, -- объяснил он. -- Ну, которые с высокими потолками. Если хрущобами, тогда, понятно, побольше. -- Да я и на одну ступеньку не поднимусь, -- прошеп-тала она. -- Все, я уже кончилась. Не гожусь я в спутни-цы героя. -- Ничего, -- шепнул он прямо в ухо. -- Ничего... Моя Жунька тоже не везде могла со мной лазить. Подожди здесь, хорошо? -- А ты? -- Через каждые пять этажей есть такая вот площадка. На одной... не помню на какой, есть приспособление для подъема. Стандартный набор, но все же... Она прислонилась к стене ниши, сползла на пол. Ноги оказались в угрожающей близости от бездны. Поспешно закрыла глаза, сверху некоторое время раздавались слабые быстро затихающие щелчки, словно легкая белка пробежа-ла вверх по металлическому дереву. Одной сидеть было так страшно, что чудилось, будто зависла в черном космосе как астероид, слегка освещен-ный холодным светом звезд. По венам шумела кровь, слышно, как пульсирует в висках, журчит на сгибах, идет окольными путями по капиллярам. В ушах стуча-ли тамтамы, накатывался тяжелый рокот прибоя, и с каж-дым ударом пульса в черепе трещали какие-то скалы или кости. В какофонии звуков послышался инородный звук. Через мгновение сверху мелькнули ноги, Олег буквально прыгнул на площадку. На нем был широкий пояс, какие она видела у ползающих по зданиям монтажников, такие же лямки обхватывали грудь и плечи. -- Поспала? -- спросил он благожелательно. Она с плачем бросилась ему на шею. Цепкие пальцы что-то делали с нею, тискали, потом вдруг он шагнул прямо в пропасть. Ее сердце оборвалось, но ее поддерживала за талию широкая ладонь, кроме того, что-то больно давило под ребра. -- Начинаем подъем, -- шепнул он в ее ухо. -- Не боись, я тебя закрепил надежно. Можешь даже не держаться. -- Ну да, -- ответила она, -- что ж, совсем дура? -- Только теперь лучше не кричи, ладно? -- С тобой никогда... Она чувствовала, что ноги болтаются в воздухе, но не испытывала ужаса. Над головой скрипело, подрагивало: эта дрожь проходила через тело Олега и угасала в ее теле. Мимо быстро уходили вниз железные перекладины, луч фонарика выхватывал изъеденные кавернами стены. Над головой подрагивал толстый трос. Когда она подняла глаза, сверху набегали разлохмаченные волоконца. Трос давно не ремонтировали... вернее, не меняли. Неизвестно, сколько он еще выдержит... Стараясь не думать о тросе, она прошептала изму-ченно: -- Господи, до чего же ужасная смерть!.. Когда внизу взорвалось... Там тоже... все прогнило? -- Да, -- согласился он. -- Как только и держалось... Так что все равно взорвалось бы рано или поздно. Она вздрогнула всем телом: -- Так это... был не несчастный случай? -- Конечно, -- удивился он. Она снова вздрогнула. Перед ее внутренним взором быстро промелькнули отвратительные сцены, что эти грязные потные мужики с нею проделывали, как измывались, гоготали, все внутренности болят, могли повредить, скоты... Крохотный механизм поскрипывал, сипел, пыхтел, с натугой и очень неторопливо тащил их огромные тела вверх по канату. -- Но там были и невиновные, -- прошептала она. -- Будем как боги, -- прошептал он. -- Как кто? -- Помнишь, бог сжег два города, ибо там жили пре-ступники?.. За такое деяние я готов писать его имя с заг-лавной буквы: Бог! И хотя праведник Лот умолял поща-дить, мол, там есть и праведники, Бог ответил: лес рубят, щепки летят... После всего, что с нею проделали, да и его явно пы-тали, били, из-за кровоподтеков лица не видно, она была целиком согласна, что всех их, гадов, надо побить, сжечь, растоптать, в землю по ноздри, по уши, а сверху еще и катком, но то многолетнее внушение, что называется культурой, заставило ее сказать помимо воли, почти на уровне спинных рефлексов: -- Ты зверь... Зачем?.. Мы ведь все равно убегали. Пусть лучше спасутся девять виновных, если среди них пострадает один невиновный. -- Это теория, -- сказал он с сожалением. -- Мне она тоже нравится, кстати... Но мы не формулы, а люди. К тому же в нашем случае незачем их экспертам знать, как нам удалось выбраться. У каждого свои маленькие секреты. -- Профессионал, -- произнесла она с глубоким отвра-щением. Колесики на тросе поскрипывали все жалобнее и все реже. Наконец затихло, тут же тело Олега напряглось, вытянулось, она слышала его затрудненное дыхание, словно боролся с невидимым противником. Она ни-чего не видела в кромешной тьме, но чувствовала над головой сплошное бетонное небо, по которому сей-час скользят пальцы Олега в надежде за что-то заце-питься. Олег прислушался, приподнял крышку люка, осмот-релся, быстро выскочил, одним движением поднял к себе Юлию, едва не выдернув ей руку из плеча. Он все еще был страшен: с кровоподтеками, разбитыми губами, но, к ее безмерному удивлению, опухоль спадала настолько быстро, что все цвета радуги сменились ровной нездоро-вой желтизной. Она успела подумать об ускоренном ме-таболизме, ведь если бы просто лежали и отдыхали, то еще неделю бы кровавые синяки украшали его лицо, а вот при беге кровь ходит быстрее... Наверное, все из-за бега. Со всех четырех сторон были серые бетонные стены. Как и сверху и снизу. Они выбрались снизу в заурядный подвал заурядного дома. Раньше в таких всегда бывало нагажено, ночевали бомжи, но после известного поста-новления двери подвалов заменили на железные, к тому же всегда на крепком замке. Этот подвал как все подва-лы: он же и бомбоубежище, серые бетонные стены, мас-са труб на стенах -- толстых и тонких, пара непонятных силовых агрегатов... Олег оглянулся, на лице странное выражение. -- Ну, теперь один шажок... По ветхой ржавой лесенке поднялся к потолку, сдви-нул в сторону решетку. Открылась труба, но настолько узкая, что, если Олег вздумает пробираться в ней, его плечи застрянут наверняка. А если полезет она, то ее зад... нет, зад пролезет, но все же ей ни за что не под-няться! Замерев, она смотрела, как Олег взялся за скобы, по-лез, по его дыханию она чувствовала, как ему тесно, по-том его ноги исчезли во мраке полностью. Снова она ждала целую вечность, пока сверху не опустился тонкий тросик с карабином. Она защелкнула за кольцо на по-ясе, ее повлекло наверх с такой скоростью, что она по-казалась себе горошинкой, которой выстрелили в небо из трубочки. Подъемник поскрипывал, трудился, в голове лишь на короткий миг мелькнул страх, что вот-вот оборвется, тог-да им лететь вниз до самой старости... но затем она вздох-нула глубоко и постаралась убрать гримасу ужаса со сво-его аристократического лица. При всем ужасе успела заметить, что через равные промежутки от трубы отходят горизонтально отводки, все это мелькает, кружится перед глазами пока движение не замедлилось, затем сильные руки ухватили за плечи. Олег оказывается, уже втиснулся в такой же горизон-тальный отводок. Знаком велел следовать за ним, пополз, вскоре она услышала легкий треск. Чтобы попасть в лаз, пришлось извернуться как змее, она задыхалась, в страхе представляла себе, как ужасно выглядит, даже татуашь не спасет... Олег исчез, а она в трубу, как в телескоп, увидела бе-лую стену, кафельную плитку, а когда подползла ближе, с изумлением узнала обстановку роскошной просторной кухни. Похоже, Олег уже в комнате... Труба оказалась обычным воздуховодом. Юлия с опас-кой выглянула, осмотрела кухню. Чертовы новые русские! Всегда мечтала о таком наборе посуды... А кухонные сто-лики, полочки! Ухватилась за край, благословляя занятия шейпингом, опустила ноги на кухонную плиту. Взгляд упал на широ-кое окно. Сквозь жалюзи увидела такое, что мороз побе-жал по коже. За окном городской район, всюду крыши, параболические антенны, трубы, кирпичи, строительный мусор... А люди и машины далеко-далеко внизу! Они ка-ким-то образом оказались на десятом... нет, на двадцатом этаже! Значит, то был в самом деле подвал дома? А они лезли по вытяжной трубе? Из раскрытых дверей доносились голоса. Она осторож-но заглянула, сердце колотилось так, что едва не выпры-гивало. Посредине большой комнаты с опущенными штора-ми стоит кресло с высокой спинкой. Крупный мужчи-на, совершенно лысый, привязан жестко. Еще жестче, чем была привязана она сама. Перетянутые проволокой руки покраснели, а ноги прикручены телефонным шнуром. Под правым глазом расплывается огромный кро-воподтек, над бровью пламенеет ссадина. На Олега он смотрел с нескрываемой ненавистью. Услышав шаги, Олег быстро обернулся : -- Выбралась?.. К окнам не подходить, шторы не тро-гать. Юлия пожала плечами. Кобура с пистолетом приятно оттягивала пояс. Пальцы чесались достать пистолет, ощу-тить его приятно пугающую тяжесть в ладони, в то же время хотелось заползти в ванну и несколько часов бес-пощадно тереть себя самой жесткой из мочалок, сдирая всю эту пыль, слюни и пачкотню потных мужчин, а так-же паутину и свой пот. Заглянула в ванную, ахнула, увидев себя в зеркало. Лицо в кровоподтеках, правая щека распухла, до кон-чиков ушей перепачкана мазутом, на обе родинки на-липла грязь, выглядят отвратительными бородавками широкими и толстыми. Если когда-то выберется отсю-да живой, то обязательно сходит к косметологу. Хоть это и дорого, но, говорят, удаляют за несколько минут, а через неделю не остается даже шрамов. Торопливо схватила несколько бумажных салфеток. Олег покосился краем глаза, Юлия яростно терла щеки, но только размазывала пятна, превращая их в маскиро-вочную окраску коммандос. Глава 16 Не придумав, что делать, она принялась бродить по комнатам в поисках женских туфель. Или любой другой обуви по ноге. На столике лежал последний номер "Vogue", она по-интересовалась: -- А посмотреть можно? По губам Олега скользнула одобрительная улыбка. -- Потом расскажешь, что теперь носят... Итак, Ко-валенко, верно? Отвечай быстро и без утайки. Кто по-слал по мою голову? Зачем? Что велел? За это дам лег-кую смерть. Я сегодня добрый. Привязанный прохрипел зло: -- Смерть есть смерть. Легкая или тяжелая. Легкая даже хуже -- умираешь сразу. А когда тяжелая... человек еще живет. Олег рассматривал его внимательно, почти дружелюбно: -- Ты прав. Признаю. Хорошо, тогда скажи: почему? Думаю ты допущен достаточно высоко в нашу масон-скую ложу. Почему послали за моей головой? Похоже, Коваленко клюнул, даже не среагировал, ког-да он назвал Организацию масонской ложей. -- Не только за твоей, -- ответил он с грубой насмеш-кой. -- Ты не пуп Земли! Таких, как ты, много. Тупых тварей, что тормозят прогресс! -- Ага, -- сказал Олег. -- Понятно... Но мы, я гово-рю о тупых тварях, ведь и раньше тормозили прогресс? Все-таки твари, да еще тупые. Почему вдруг бросили такие силы, и так спешно... чтобы просто грубо убить всех. Лишить жизни! Не переубедить, не перевербовать, а вот так сразу, нерационально? Коваленко хмуро встретил его взгляд. Был он немо-лод, тверд, в нем чувствовалась жилка старого служаки, честного и преданного делу. Делу, в которое уверовал и которое нашел правильным и справедливым. -- А что тебе, чертов нацист? -- спросил он грубо. -- Прогресс не остановить! Правда победит во всем мире. Вам не удастся остановить приход Добра и Культуры во все уголки планеты. -- Да-да, -- согласился Олег снова. -- Но почему так срочно?.. Борьба шла всегда. Вы, понятно, на стороне прогресса и культуры, то есть на стороне Добра, а мы, сволочи, на стороне Зла. Можно даже -- Извечного Зла. Но раньше борьба шла по правилам... ну, тлела, а сей-час вдруг кровь и убийства? Коваленко поерзал, но провода держали его тело крепко. -- А ты не знаешь? -- ответил он свирепо. -- Появи-лась новая опасность. Надо спешить. Промедление может стоить жизни всему человечеству. Юлия украдкой вздохнула. В какую организацию она попала? Ни разу не только о родном колхозе, но даже о судьбах региона или нации. Сразу -- человечество! Мир сошел с ума, того и гляди, сбудутся предсказания Нострадамуса, хотя еще ни одно из его предсказаний не сбы-лось даже близко. -- Какая опасность? -- потребовал Олег. Коваленко холодно усмехнулся: -- А ты не знаешь? А нам намекнули, что ты доста-точно высокого ранга. Выходит, ты просто рядовой гасильщик? На диване громко фыркнула Юлия. Вид у нее был: "Я так и знала, я же чувствовала". Но когда Олег поко-сился в ее сторону, она встретила его взгляд милой понимающей улыбкой: "Хоть ты и выпендривался передо мной полковником, но это не важно, я тебя люблю и такого, без лычек". -- А ты скажи, -- предложил Олег. -- Может быть, что-то и пойму. Тогда увидишь, рядовой я или с нашивками. Коваленко оскалил зубы, плечи его передернулись, а взгляд, который бросил на Олега, был уважительным взглядом профессионала на другого профессионала. -- Да? А тебе говорит что-нибудь такая проблема, как СПИД-2? Олег внимательно рассматривал его лицо, двигающиеся губы, вслушивался в интонации. Сказал медленно, с нарочитой небрежностью: -- Разве это проблема? Я хотел сказать, разве это но-вая проблема? Коваленко презрительно фыркнул: -- Я ж говорю, что простой гасильщик! Только очень удачливый. -- Почему? -- Потому что удачливый, -- отрезал Коваленко. -- Остальных уже убрали. А ты еще бегаешь неубранно. -- Нет, почему простой? -- Выше третьей ступени уже все знают, что такое СПИД-2. Раз ты не знаешь... -- Скажи, -- предложил Олег. -- Разве это тебе не на руку? Чем дольше я тебя слушаю, тем скорее нас могут обнаружить... Коваленко заколебался, дернул связанными руками: -- У меня руки затекли. -- Гангрена начнется не скоро, -- успокоил Олег. -- Сволочь, -- сказал Коваленко. -- Ладно, ты мне еще попадешься. Даже если на том свете, все равно расквитаюсь... Хорошо, слушай. Хочешь, начну от сотворения мира? -- От сотворения мира не надо, -- ответил Олег. По-думав, добавил педантично: -- И от Адама и Евы не сто-ит. Что такое СПИД-2? -- Наши специалисты, -- сказал Коваленко медленно, его глаза сдвинулись, взгляд скользнул по окнам с опущен-ными шторами, -- еще год назад выявили первые симпто-мы. Сейчас подтвердилось полностью. Проще назвать это СПИД-2, ибо это форма СПИДа, ну, тот же СПИД... для простых гасильщиков объясняю, что СПИД -- это всего лишь ослабление защитной системы организма. По сути, СПИД не болезнь, а просто ослабление щита перед болезнями. Человек умирает не от СПИДа, а от насморка, ан-гины или любой другой болезни, что внедряется в орга-низм и не встречает сопротивления. Словом, как если бы бронежилет постепенно проржавел настолько, что его можно пробить из мелкашки. Юлия видела, что Олег кивает, будто Коваленко из-лагает не прописные истины, а тайные знания, которые сделают его богатым. -- А что со СПИДом-2? -- А то, что отныне для заражения СПИДом не требу-ется быть гомосеком, наркоманом или вести нездоровый, как говорят, образ жизни. Для этого достаточно быть про-сто ослабленным. Олег спросил, все еще со скептическим выражением: -- Ослабленным... это что за термин? Ослабленным после предыдущей болезни? После восхождения на Эве-рест? Коваленко пробурчал: -- Как раз к человеку, спустившемуся с Эвереста, СПИД не подцепится. На Эверест поднимаются едини-цы... а вот просиживают задницы перед телевизором сот-ни миллионов. Да что там сотни миллионов! Миллиарды. Больше разве что тех, кто вовсе предпочитает пить пиво на диване, поглядывая, как другие истязают себя на тренажepax, гоняют мяч, шайбу, бегают да купаются в холод-ной воде. Олег посерьезнел: -- Они все в зоне риска? -- Все, -- подчеркнул Коваленко. -- А это большая часть народонаселения. Больше всего это затронет конеч-но же богатые страны, промышленно развитые и так на-зываемые культурные. Там, где уже несколько поколений ведут спокойный образ жизни, где любое недомогание глушат таблетками, где уже несколько поколений научи-лись спасать жизнь любому ребенку, даже очень ослаб-ленному, больному, с психической... придурью. Которых природа забраковала бы... еще на ранних стадиях. Не до-пустив до продления больного рода. Олег сказал растерянно: -- Черт!.. Я просто не знаю, что придумать. Не заста-вишь же человека крутить педали тренажера только по-тому, что появился СПИД нового поколения? Коваленко поправил педантично: -- Это не СПИД нового поколения. Это тот же СПИД. Просто иммунитет людей снизился еще чуть-чуть... в силу его невостребованности. Теперь простым болезням, тем же гриппам и ангинам, не требуется по-мощи какого-то гадкого вируса. Организм человека и так перестает бороться. Его несколько поколений при-учали, что за него с болезнями поборются таблетки. А теперь все, кранты... Если не принять экстренных мер, то вся цивилизация накроется медным тазом. А ты... ты стоишь на дороге! -- Уверен? -- спросил Олег. -- Да! -- прорычал Коваленко. -- Сказали люди, кото-рым я доверю все, а не только жизнь или честь! Олег несколько мгновений размышлял. Юлия видела, как сдвигаются складки на лбу, но, когда заговорил, ска-зал совсем не то, что ожидала: -- Понятно, тебя послал Кропоткин. А за всем за этим стоит... еще один человек. Узнаю его речь. Велел действо-вать самому, но ты сглупил, велел простому ОМОНу аре-стовать меня. А когда не получилось... тогда уже послал свою группу в "Националь". Коваленко бешено задергался: -- Ах ты ж мразь! Вот для чего ты так расспрашивал, лохом прикидывался! -- Не кипятись, -- ответил Олег успокаивающе. -- Твоя увлеченная болтовня спасла тебе жизнь. Таких энтузиастов гасить грех. Наверное, и по бабам не ходишь? -- Сволочь! Нам жизнь не дорога! Уже пришел день, почистим мир от уродов, спидоносцев и таких ублюдков, как ты! Олег, не отвечая, посмотрел сквозь занавеску во двор. Юлия ясно видела в его глазах колебание. Вздохнул: -- Какой из них твой? Коваленко задохнулся на полуслове, бешеные глаза сжирали Олега живьем. Выдохнул с ненавистью: -- Черный "мерс". Второй от крыльца. Ключи в сто-ле, сволочь. -- Надеюсь, он с бронированными стеклами, -- сказал Олег задумчиво. -- И дверцами. Не люблю, когда вдогон-ку стреляют. Он взял ключи, кивнул Юлии, они вышли. Юлия за-сунула пистолет в сумочку. Руки дрожали, страшно было при мысли, что пришлось бы стрелять, но одновременно и разгоралось сожаление, что такой возмож-ности не было. С пугающим холодком ощутила, что в самом деле очень хочется нажать на спуск и услышать грохот выстрела. К ее огромному облегчению, они вышли как люди че-рез дверь, вызвали лифт и долго опускались до самого низа. Даже ниже: она видела, что он нажал не на цифру "I", а на значок подвала. Юлия спросила удивленно: -- А как же машина?  Какая машина?  Но ты же взял ключи!  Ах, ключи... Он без размаха швырнул их в дальний угол хмурого коридорчика. -- Что ты делаешь? -- Лапушка, работников ранга Коваленко охраняют так, что, если бы я не опустил шторы, нас бы уже снял снайпер с крыши напротив! Мы не успели бы взяться за дверную ручку, как нас бы прошили десятком пуль, а только потом подошли бы проверить документы. Запертую дверь подвала открыл без шума, вежливо пропустил красивую женщину вперед. Юлия с обречен-ным видом остановилась перед крышкой люка: -- И что, теперь вся жизнь будет по подземельям? Это у вас подпрофессия такая? Специализация? -- Последний раз, -- заверил Олег, но особой уверен-ности в его голосе она не уловила. -- Если все получит-ся... то завтра будем купаться на Багамах, в Майами или в Греции. -- Всю жизнь это "если"! Спуск показался не таким жутким, потому что с каж-дым мгновением приближались ко дну, как будто не все равно: сорваться с высоты сорокаэтажного небоскреба на бетонный пол или же с высоты десятиэтажного, но это она понимала умом, а чувства говорили, что ей становит-ся все безопаснее и безопаснее. Внизу пахло гарью, стены были черными от копоти. Юлии показалось, что подошвы ступают по теплому. Широкий луч фонарика выхватывал широкие пятна на полу, тут же отпрыгивал к ребристым стенам, и Юлия шла через нечто мягкое, иногда хрустящее, теплое, сер-дце тревожно дергалось. Минут через десять Олег отыскал дрезину, запустил. Мотор заработал, он широким жестом пригласил Юлию выбирать лучшее место. Она сразу воспрянула духом, усе-лась посредине, чувствуя, как тупо ноет в низу живота, а все суставы болезненно распухли. -- Спасибо, -- сказала она язвительно, -- вежливый ты мой! Вообще-то я не знала, что шпионы такие болтливые! Он же тебе целую лекцию прочитал! А ты слушал, разве-сив уши. Это что, все шпионы такие? Он усмехнулся, молча завел моторчик, оттолкнулся, разгоняя маломощную дрезину, запрыгнул. Ей показалось, что он весит больше, чем выглядит, дрезина едва не перевернулась. -- Лапочка, у нас были свои причины. -- Какие? -- Он не был уверен, какую ступеньку я занимаю, по-тому рассказал так подробно. Для простого гасильщика, как он выразился... что за дикое слово!.. это ничего не говорит, а для руководителя высокого ранга -- это тре-вожный сигнал. Платформа так и не разогналась, катила медленно и печально. Под колесами поскрипывало, иногда их под-брасывало, из ниш в стенах падал слабый свет. -- Значит, -- сказала она упавшим голосом, -- ты про-стой, да?.. А чего ж ты тогда так слушал? Она втайне надеялась, что он гордо ответит, что пото-му и слушал, что не простой, но он, не поворачиваясь, качнул головой: -- Когда человек говорит много, он косвенно выбал-тывает много добавочной информации. Есть специальные приемы, как ее вылавливать. Ты же видела, уже знаю, кто этим всем командует! Его фонарик разгонял темноту всего метров на пять, Юлия всматривалась со страхом, все время ожидая, что вот-вот впереди откроется пропасть или же внезапно между рельсами окажется гранитный столб, о который они и... -- Значит, -- спросила она, -- мы приходили не зря? Я уж боялась, что ты его жутко зарежешь!.. Кровь на сте-нах, кишки на полу, расчлененная голова... нет, отчле-ненная голова плавает в ванне, глядя вытаращенными глазами на каждого, кто открывает дверь... А почему ты его не зарезал? Олег бросил на нее короткий взгляд. К ее аристокра-тическим щекам прилила кровь, глаза возбужденно бле-стели. -- А что, хотелось бы? -- Нет, конечно, но ведь ты шпион, да? С правом уби-вать?.. Ну, ты и должен был... Он покачал головой: -- До чего же ты кровожадная. Правда, по-здоровому кровожадная. -- Мне показалось, -- сказала она брезгливо, -- что он хоть и называл тебя фашистом, но сам -- просто фашист! -- Может быть, -- согласился он. -- Потому и